Текст книги "Свет в океане (СИ)"
Автор книги: -Edelweiss-
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 33 страниц)
– Цены на летучий порох возросли до небес, – Ханна подсела ближе к друзьям и понизила голос до шёпота: – У нас припасён мешочек на экстренный случай. Кажется, ничего дороже не найти во всём «Котле», – она выпрямилась и озорно усмехнулась, глядя на Поттера. – Разве что твои знаменитые очки.
Гарри потёр переносицу. Он не забыл вопиющую попытку поклонницы стянуть его очки с помощью манящих чар средь бела дня.
– Я знаю волшебницу, которая каждый день прибывает в Атриум через камин, – сказала Гермиона.
– Таких сейчас единицы, – поддакнул Гарри. – Слышал, «хозяйственники» предложили закрыть половину каминов, так как ими всё равно мало кто пользуется.
– Да уж, а помните времена, когда ковшик пороха стоил два сикля?
– А ты как хотел, Невилл? – уперев руки в бока, взвилась Ханна. Тема была для неё больной мозолью. – Теперь его производят за рубежом! В прошлом году в одном только Мунго тридцать человек слегли с ожогами от поддельной «летучки». Безобразие!
– Перси не так давно перевёлся в отдел магического транспорта, – продолжил Гарри, машинально постукивая пальцами по столешнице. – Говорит, без пороха туго. Они там все с ума сходят. Портальное управление не справляется, расщеп за расщепом – стандартная повестка дня в центре аппарации. Многие волшебники пересели на мётлы, но из маггловского района на «Нимбусе» не больно-то улетишь.
– Значит, надо разрабатывать новые способы перемещения! – заявил Невилл. – Если уж «Дневной рыцарь» и «Ночной рыцарь» не справляются… Как-то ведь живут в других странах без каминов.
– Японцы предлагают арендовать у них пару-тройку котобусов, (2) – сказала Гермиона. – Русские соблазняют массовой поставкой семимильных сапог, – она ковырнула вилкой фрикадельку. – Хорошо, что Кингсли удалось договориться с министром магглов и отсрочить демонтаж телефонных будок на улицах, а то всем бы так и пришлось смывать себя в унитаз, чтобы попасть в Атриум. Вот увидите, через несколько лет таксофоны канут в Лету. (3) Министерству нужно озаботиться новыми входами.
Транспортный коллапс накрыл магическую часть Британии с отъездом в Италию единственной волшебницы, хранившей секрет рецепта летучего пороха. Мадам Забини перенесла производство на Аппенинский полуостров и продолжала зарабатывать, загорая на южном солнышке. Блейз исчез из вида вместе с ней. Поговаривали, что во время битвы за Хогвартс он помог вывести младшекурсников из замка, среди которых оказалась дочка Тиберия Маклаггена, благодаря которому Забини не сел в Азкабан в первые часы после поражения Волдеморта. В общем, выпустили змею в высокую траву.
Дверь паба открылась, занеся волну зимней свежести вперёд посетителей.
– Простите, что задержалась, – извинилась Луна, отряхнув пёстрый зонт. – «Ночной рыцарь» сделал крюк возле Рединга.
Невилл бросил выразительный взгляд на своих собеседников, мол, я же говорил.
Рон, отряхнув снег с плеча мантии, прикрыл дверь и следом за Лавгуд размашистыми шагами приблизился к собравшимся.
– Мама не отпускала, пока я не согласился взять для вас утку. Я сказал, что у Ханны голодать не придётся, но деваться было некуда, так что вот, – он поставил на стол укрытое фольгой блюдо.
Гермиона и Гарри потеснились, когда из-за соседних столиков выпрыгнули свободные стулья для вошедших.
– Кто-нибудь ещё придёт? – спросил Невилл, приманивая чистые кружки. – До полуночи полчаса.
– Не-а, Джинни на сборах, – сообщил Рон и принялся накладывать себе фрикадельки. – Фред отправился к родителям Анжелины. Билл и Флёр заскочили около десяти, подарки скинули и смылись, – он замолчал, подбирая слова, и посмотрел на Гермиону. – Ты зря не пришла. Мама на тебя всё ещё дуется, но в глубине души безумно скучает. Как и я, – добавил Рон совсем на грани слышимости.
Миссис Уизли была замечательной матерью и образцовой домохозяйкой, но иногда переходила все границы разумного. Особенно теперь, когда Гермиона «отказалась» стать её невесткой. Она удостоилась эпитета «глупая», в сердцах брошенного миссис Уизли на дне рождения. Потом, конечно, были слёзы и извинения, но что-то неуловимо изменилось в их отношениях, что-то сломалось навсегда.
– Жаль, что не все соберутся, – сказал Гарри.
– Нечего грустить! Не сегодня. За Отряд Дамблдора! – провозгласила Ханна. – Сколько бы нас ни было, мы всегда сможем дать отпор врагу!
– Тем более когда с нами два высококлассных аврора, – улыбнулась Луна.
– Бросьте, – отмахнулся Гарри, засмущавшись. – Мы даже значки не получили. Курсы длятся три года, осталось ещё полтора.
– Нас и на задания пока не берут, – пожаловался Рон, искоса посмотрев на Гермиону.
Она всё чаще стала ловить на себе его взгляд, и ей становилось больно, так больно, будто каждый взгляд – колючка. Потому что она догадывалась, что он чувствует. Как ему сложно держать улыбку на лице. Наверное, она могла бы быть счастлива с ним. Со временем. Он любил её, но ответ Гермионы, будь тогда на месте браслета настоящее кольцо, всё равно звучал бы «нет».
Они встречались всего ничего – пару-тройку месяцев. Безнадёжная попытка после окончания Хогвартса, провал. У них были разные дороги, разные приоритеты. Они стали утешением друг другу, отзвуком общего прошлого для рано повзрослевших детей, но этого оказалось недостаточно. Для чего-то большего требовалось другое подспорье. По крайней мере, Гермионе. Сразу после катастрофы в день её рождения они и расстались.
Рон уверял, что всё нормально, он всё понимает, что она, Гермиона, напугана поднявшейся шумихой, говорил, что торопиться некуда, и обещал проклясть Скитер так, чтобы та всю жизнь давилась слизняками…
Но нет, он не понимал. Молли, увы, никогда не утруждала себя попытками разобраться в чувствах Гермионы. Своей категоричностью в неё пошла и Джинни. Мистер Уизли всегда был проницательнее супруги, но и он был далёк от истины, предполагая, что всё дело в Грейнджерах, что она слишком переживает из-за родителей и оттого совершает опрометчивые поступки. Ответ же заключался в её сердце, а оно радовалось, что в коробочке лежал лишь браслет. Накрывшее её облегчение словно стёрло пелену перед глазами.
«Пора поставить точку, – твёрдо решила Гермиона. – И двигаться дальше».
В тот день она отвела Рона в сторонку. Она сказала всё, как есть: они не пара. Лето закончилось, а вместе с ним и… остальное.
– Мы всё ещё друзья? – спросил Рональд, когда все слова были сказаны.
– Не разлей вода, – кивнула Гермиона, поцеловав его в щёку. Он потёр её большим пальцем.
– Это тебе так мой подарок не понравился, что ты решила меня бросить? – сощурился Рон.
Она поразилась тому, как он мог шутить.
– Не говори ерунды! Он чудесен, дело не в этом…
– А ведь «жучиха» не совсем наврала. Я сначала кольцо выбирал, а потом решил его не брать. Знаешь, почему?
Гермиона покачала головой, быстро вытерев увлажнившиеся глаза.
– Печёнкой чувствовал, что ты откажешь. Не зря же на уроках Трелони я всегда справлялся лучше тебя. У меня третий глаз зорче. А браслет носи. Мне сказали, что он принесёт удачу.
Она думала, он будет более… эмоционален. Видимо, Рон устал. Любить того, кто не отвечает взаимностью, безумно-безумно утомительно. Гермиона, так или иначе всё сводящая к оценкам и арифмантическим таблицам, оценивала свои чувства к Уизли на «удовлетворительно». Он того не заслужил. Он достоин большего.
Когда они вернулись к сконфуженным гостям, Гарри и Фред первыми рванули им навстречу. Гермиона прекрасно осознавала, что день рождения уже был испорчен.
– Ну как? – шёпотом спросил Фред то ли с нетерпением, то ли со страхом.
– Как Pink Floyd, – сообщила Гермиона.
– Приняли что-то запрещённое? – мало на что надеясь, спросил Гарри.
– Распались.
Поттер перевёл взгляд на лучшего друга. Рон пожал плечами.
– Понятия не имею, кто такие эти розовые Флойды, но Гермиона права.
– Точно? Вы не кажетесь сильно расстроенными.
– Я ещё не до конца осознал, – Рон сжал её ладонь. – Но одно знаю наверняка, так как уточнил: мы всё ещё друзья.
– Дикари какие-то… – проворчал Фред. – Чёртовы дикари. Ни ругани, ни проклятий. Пойду налью маме виски. И себе.
– Вы серьёзно? – уточнил Гарри, когда старший брат Рона отошёл к столику с напитками. – Или шутите? Мне нужно знать, чтобы подготовить речь утешения.
– Маме она пригодится, – Рон неловко улыбнулся. – Пойду повергать её в шок. Второй шок. Первым был браслет вместо кольца, а теперь вот…
– Это же не из-за того, кого мы не называем? – едва различимо прошептал Гарри, убедившись, что его никто, кроме Гермионы, не слышит.
– Необязательно шипеть, я не змея, – недовольно откликнулась она. – Я поняла, о чём ты. И нет. В этом деле нет слизеринского следа. Регулус Блэк меня ничуточки не интересует. Я даже не слушаю, когда ты читаешь о нём в письмах миссис Тонкс.
– Ага, уши затыкаешь.
– Я говорила, что он подлый лжец и…
–…бессовестный манипулятор, – подсказал Гарри.
– Да, а ещё…
–…салазаровый выкормыш…
– Верно, – согласилась Гермиона, ежесекундно кивая. – Полоз…
–…обыкновенный.
– Гарри, мне не нужно суфлировать!
– Повторяю твои же слова.
Она не видела Регулуса с мая девяносто восьмого, с ветреного дня на кладбище Хайгейт, и вот в декабре Гермиона решилась прийти в его новый дом в Бери. Блэк изменился? Да. И нет одновременно. Немного укоротил волосы, чуть загорел под солнцем Монпелье… Он стал больше походить на маггла. Наверное, всё дело в джинсах. Или в сквозящей в движениях небрежности. Гермиона не знала, чем навлекла это несчастье – любить в нём всё: улыбку, голос, надменно изгибающиеся губы, походку, скольжение ткани рубашки на крепких плечах, даже шрамы. И это «всё» никогда не будет принадлежать ей. Они упустили свой шанс, если тот и был когда-то. Смерть Джорджа провела между ними черту. Даже самой себе Гермиона не могла ответить, простила ли она Регулуса. Что толку думать? У него уже другая жизнь. Гермиона не имела права злиться, обвинять, осуждать. Но злилась, обвиняла и осуждала. С каким равнодушием Регулус сказал ей о невесте! Сухарь! Он не достоин большего, чем маггловская рождественская открытка, которую Гермиона отправила ему на Рождество.
Прокручивая в уме свой визит, каждую фразу, каждый взгляд, она потеряла нить разговора друзей, собравшихся у Ханны, и просто сидела, уставившись в никуда, к чему-то безгранично далёкому. Часы ознаменовали полночь. За новогодними тостами последовали шутки и привычные разговоры ни о чём и обо всём сразу.
–…задержали в Дублине, – со смехом делился Гарри. – Его больше года укрывала бывшая жена, маскировала отводящими чарами под садовника.
– Одним ублюдком меньше, – довольно резюмировал Рон. – Глядишь, к годовщине победы всех переловим!
– Некоторым удалось выкрутиться, – выплюнул Невилл. – Пиритс, Гойлы в полном составе…
– Малфой-старший! – всплеснула руками Ханна.
– Добавьте к этому списку охотников за головами, которые разбрелись по всей Британии и занялись банальным разбоем, – со вздохом добавил Гарри. – Скабиор целую банду сколотил.
– Папа считает, что они прячутся в Шервудском лесу, – беспечно сказала Луна. – В скрытой его части.
Рон хмыкнул, но воздержался от комментария.
– Папа расширяет издательство, – сменила тему Лавгуд. – Он хочет завоевать новую аудиторию и собирает неожиданные идеи…
За разговорами время пролетело незаметно.
Часы над барной стойкой пробили пять раз – считай, наступило утро. К тому времени в зале остались только бывшие члены О.Д. Все постояльцы давно поднялись наверх.
Ханна так расщедрилась, что предложила ребятам воспользоваться сокровенным запасом летучего пороха, но все единогласно отказались. Рону и Луне было по пути, так что вскоре «Ночной рыцарь» унёс их в сторону Оттери-Сент-Кэчпоул. Гарри вызвался проводить Гермиону. Они покинули «Дырявый котёл» и вышли в неволшебную часть Лондона. Оба могли без проблем аппарировать по домам, но предпочли небольшую прогулку по зимнему городу.
– Как ты думаешь, Гарри… – кутаясь в шарф, пробормотала Гермиона. – Невилл и Ханна помолвлены. Как скоро они поженятся?
– Не знаю, – сказал Поттер. – Куда спешить?
– Верно, – подхватила Гермиона.
– Хотя… Думаю, скоро. Чего медлить?
– Ага, – сказала она поникшим голосом.
Какие-то магглы на Чаринг-Кросс-Роуд запустили в небо дешёвый фейерверк, организовав развлечение жителям всей улицы.
Гермиона вжала голову в плечи, едва услышав взрывы ракет.
– Всё в порядке, – заверил Гарри, убирая волшебную палочку. Когда только успел достать?
– Чувствую себя Живоглотом. Он сейчас бы забился в корзинку.
– А я вот, – Гарри похлопал себя по карману. – Постоянная бдительность. Как вижу в небе вспышку, так и хватаюсь за палочку. Сэвидж говорит, что это не лечится. В академии я на своём месте, вот только…
– Только что?
– Некоторые смотрят на меня так, словно я экспонат из музея или инкарнация Мерлина, ждут от меня чего-то особенного. Ну, знаешь, все удивляются, если мои заклятия не получаются с первого раза… Может, стоит сказать им, что-то вроде: «Эй, вообще-то змеемордого прикончил не я, а бармен из «Дырявого котла». Его зовут Невилл, и он классный малый!»
– Мне казалось, что вы с Невиллом всё обсудили.
– Угу. Он выбрал спокойную жизнь, а мне досталось донашивать лавры героя.
– Ты не герой, – серьёзно сказала Гермиона, остановившись. – Для меня ты просто Гарри, мой друг Гарри, мой однокурсник Гарри, мой вечно забывающий перчатки приятель Гарри.
– Это… Это здорово, – выдохнул он, потирая озябшие ладони, и улыбнулся. – Спасибо.
– И всё-таки как красиво… – Гермиона подняла голову, заворожённо уставившись на распускающиеся в небе цветы. – С Новым годом, Гарри.
– С Новым годом, Гермиона, – откликнулся лучший друг.
Комментарий к Глава 5 – Гермиона
1) 1 Января 2000 в Великобритании вступил в силу закон, согласно которому вес всех продуктов, имеющихся в продаже, должен обозначаться в граммах и килограммах, а не в традиционных для страны (и волшебников) унциях и фунтах.
2) Котобус – персонаж мультфильма «Мой сосед Тоторо», представляет собой огромного улыбающегося кота, тело которого имеет форму кузова автобуса с большим пушистым хвостом. Перемещается Котобус на двенадцати лапах, расположенных вдоль туловища.
3) Технический прогресс постепенно «уничтожает» один из символов Британии – англичане с каждым годом утилизируют всё больше телефонных будок за ненадобностью. Самое известное кладбище будок находится в Северном Йоркшире.
========== Глава 6 – Регулус ==========
«Бог – в домах,
И Бог – в моей душе,
И на всех кладбищах Лондона…
Я вижу, Бог вступает в мой сад,
Но я не знаю, что он сказал,
Ведь моё сердце было закрыто,
И ночь застыла над Лондоном…»
– «Cemeteries of London», Coldplay
31 декабря 1999 г.
Когда-то Регулус любил Рождество, но это было очень-очень давно, ещё до побега Сириуса из дома, до кончины дяди Альфарда, до переломного момента в их семье. Задним числом Регулусу было жаль, что он так мало ценил те моменты, когда все веселились от души, а он, дурак, дулся в углу из-за какого-то пустяка. Например, один раз брат взорвал все хлопушки в одиночку…
Затем всё изменилось. Рождественские каникулы слились с будними днями, отличаясь от них лишь наличием ёлки в доме на Гриммо. Праздничное настроение там не задерживалось. Родители стали всё чаще встречать Рождество в чужих особняках – отправлялись в гости к Малфоям, Розье или Краучам, и Регулус был вынужден сопровождать их, разыгрывая роль безупречного сына и опоры семьи, желательно подчёркивая контраст со старшим братом, который на подобных мероприятиях и носа не казал. Со злости Регулус как-то расколотил все ёлочные игрушки, а потом долго разглядывал пёстрые осколки.
Празднование в Монпелье вселило в Регулуса надежду, что празднику стоит дать второй шанс, что Рождество вновь обретает для него ценность. Он встречал его в шато Розье и на правах единственного взрослого мужчины за столом угощал дам и озвучивал тосты, раскладывал по тарелкам рождественское полено (1) и поджигал плум-пудинг, который приготовила Энди. Он с удовольствием слушал, как тётушка Стефания, сполоснув горло анчоусным маслом, тянула ноты в песне о Пер Ноэле, а после, вдохновившись гусиной печёнкой, с величественной осанкой исполнила оду королю леса. (2) Он наслаждался тем, как маленький Тедди самозабвенно разрывал обёртки подарков, а Кричер придирчиво поправлял праздничные украшения, которые французские домовики повесили, на его взгляд, кое-как.
В уходящем году Регулус встречал Рождество дома – в Англии. Андромеда развела бурную деятельность, словно хотела вернуть родовому гнезду былой вид, возродить то время, когда три девчонки носились по дому Поллукса Блэка в поисках спрятанных родителями подарков и ждали приезда кузенов – двух непоседливых мальчишек с площади Гриммо, 12. Но те дни позади, и сейчас главным нарушителем спокойствия в Бери был юный Тедди Люпин, которому невероятно шла светло-голубая пижама с капюшоном с заячьими ушками. Андромеда зорко следила за тем, чтобы внука не разбаловали, поэтому все подарки Регулуса и Гарри проходили процедуру предварительного одобрения. Поттер явился в Бери двадцать шестого числа с утра пораньше с игрушечной метлой под мышкой и целый час уговаривал Андромеду, что детский «Нимбус-малютка» стоит сущие гроши, абсолютно безопасен и не поднимается в воздух выше фута.
Гермиона прислала открытку.
– Она не помолвлена, – сказал Поттер, когда Регулус проводил Грейнджер в её первый и вместе с тем последний визит ещё перед Сочельником. – Они с Роном вообще расстались.
– Зачем ты говоришь это мне?
– Чтобы ты не вздумал снова поздравлять её, – шикнул Гарри. – Придурок.
– Меня их отношения не касаются. Мне всё равно.
– Но ты улыбаешься.
– Я просто вежлив и гостеприимен.
– А сейчас ты гостеприимно укажешь мне на дверь?
– Ты прозорлив, как демимаска. (3)
– Это кто?
– Это твари такие.
– Как мило.
– С них браконьеры ещё шкуры снимают.
– Ты блефуешь, Регулус. Тебе меня и пальцем не тронуть.
– Почему вдруг?
– Непреложный обет, – пожал плечами Поттер с непозволительно наглой ухмылочкой и отвратительно изобразил самого Регулуса, задрав нос и пропев: – «Клянусь не причинять вреда Гарри Поттеру».
– И как я мог забыть? – процедил Блэк.
– Вот я и напоминаю. С беспокойством о тебе. Воспитывай силу воли.
– Как долго, говоришь, Риддл сидел у тебя в башке?
Гарри поперхнулся воздухом.
– Моральный вред тоже считается!
– Обойдёшься!
Поттер с чего-то решил, что Регулусу непременно следовало знать о личной жизни Грейнджер. Напрасно. Уже ничего не поделать. Время упущено. Да и было ли оно у них? Нет. Блестящая выпускница, гордость Гриффиндора, героиня войны, награждённая орденом Мерлина, не имела ничего общего с бывшим Пожирателем смерти. Лучше бы она выскочила замуж за какого-нибудь Уизли, честное слово. Тогда бы он о ней вовсе не думал. Не думал совсем! Ведь не думал же раньше…
А как Гермиона окаменела, стоило Поттеру упомянуть имя одного из близнецов! «Убийца!» – вот что она бросила Регулусу в лицо ещё в «Гнезде», вот что имела в виду, сравнивая его тогда с Уизли. С тех пор крови на его руках только прибавилось. Ещё в тот день она предпочла ему других, а сейчас пришла в его дом и улыбалась как ни в чём не бывало. Сплошное лицемерие.
Регулус зачитал поздравление Грейнджер несколько раз: сначала Андромеде, потом Кричеру, потом зачем-то Тедди. Горстка стандартных фраз, пусть и любезных, но набивших оскомину. Дурацкие округлые буквы. Смазанная чернилами «т» в слове «счастье». Бессмысленные слова. И сама открытка… Она даже не была волшебной – обычный маггловский глянец, картонный прямоугольник, пахнущий чем-то сладким и горьким одновременно. Регулус постоянно принюхивался к нему, пытаясь расшифровать аромат, разложить по нотам, да всё тщетно. Наконец он так измял открытку, что хранить её дальше стало бессмысленно. Но и уничтожить рука не поднялась – нельзя выбрасывать хорошие пожелания, дурная примета. Он спрятал её в альбом, между десятой и одиннадцатой страницей, а альбом убрал на дальнюю полку книжного шкафа в библиотеке – того шкафа, у которого выцвел бок от солнца. Пусть пылится там. Ему плевать. Он больше к ней не притронется.
Рождество было семейным праздником, и Андромеда чтила его с особым рвением. К Новому году её требования смягчались. Регулус собирался провести его с Габриэль. Она должна была прибыть в Британию со дня на день и поселиться в «Ракушке» у старшей сестры. Габриэль любила толпу, шум города, яркие краски. Вид на новогодний салют с моста Ватерлоо наверняка приведёт её в восторг, а первоянварский парад на Пикадилли просто обязан прийтись ей по душе. Магглы давно обогнали волшебников в том, что касается праздника, и Регулус желал проверить эти слухи лично. Он должен был порадовать невесту. Он человек слова. Он человек чести. Он любил её, и повторял это снова и снова, словно мантру.
Подарок для Габриэль Регулус выбирал придирчиво и долго, обходя ряды в «Твилфитт и Таттинг». Он смотрел всё самое дорогое. Мерлин, ему бы пригодилось чуткое руководство Сирены. Если бы Габриэль любила книги, то жизнь была бы куда проще. Поиски пришлось прервать, когда один из посетителей лавки заподозрил в Регулусе кузена Беллатрисы Лестрейндж, «живого мертвеца» из статьи в газете, и привлёк к нему внимание. Этого хватило, чтобы все взгляды в одночасье приковало к Блэку. На кассе на него смотрели так, словно он лично разрушил Хогвартс, убил Дамблдора и оставил шрам на героическом челе Гарри Поттера.
Но Габриэль не прибыла. Её не оказалось рядом, когда он так в ней нуждался! В суматохе кто-то перепутал порт-ключи, и её визит отложили. Делакуры прислали длиннющее письмо с извинениями, словно и впрямь случился конец света. Габриэль писала, как ей жаль. В каждой фразе читалось «люблю» и «прости». Регулус бросил его в какой-то ящик и больше не доставал – не желал расстраиваться.
Новогодняя ночь выдалась ясной, Андромеда легла пораньше – не стала ждать полуночи, и он решил возобновить ночные прогулки – его своеобразный ритуал, родившийся на улочках Парижа. Планам встретить Новый год с невестой не суждено было сбыться. Настроение Регулуса оставляло желать лучшего, но от одиночества и хандры был лишь один рецепт – забыться.
Первым делом Регулус вспомнил о мысе, где когда-то стоял дом деда, но быстро передумал туда отправляться. Зимней ночью он не увидит белых птиц. От «Гнезда» не осталось даже развалин. Он найдёт там только пустоту, скорбь и следы собственных ошибок.
Блэк аппарировал в Хогсмид, украшенный гирляндами, как столетняя матрона – любимыми бусами. На Главной улице у витрин сновали волшебники, вовремя опомнившиеся, что запасов грога может на всю ночь не хватить. В центре площади возвышалась ель, укутанная свежим снегом, скромно спрятавшая под ним пёстрые игрушки.
Из окон трактира Аберфорта лился мягкий свет, мелькали тени, но из-за тяжёлой дубовой двери не долетало ни звука. Регулус обошёл его хибару и прислонился спиной к забору. С этого места между макушками сосен можно увидеть волшебный замок – недремлющего великана среди гор. Хогвартс притягивал к себе своих выпускников, вливал в них силу, когда те в ней нуждались. А Регулус нуждался. Он так устал бежать от одиночества и цепляться за любого, кто готов был дать ему хотя бы крупицу тепла, что сбился с собственного пути. Хогвартс был последней точкой на карте, после него Регулус потерял под ногами тропу.
Он зачерпнул снег в ладонь и скатал шарик. Кожу покалывало. Каким образом лёд может жечь?
– Эй, кто-нибудь! Кто-нибудь, – настойчивый жалобный голос звенел в полумраке, отражаясь от обмёрзших стен домов.
Блэк ещё раз взглянул на башни школы, отряхнул ладони и направился на поиски того, кто столь настойчиво звал.
Деревня была освещена неровно. На окраине даже не все фонари горели, а за заборами и облепленными снегом кустарниками вообще нельзя было что-то разобрать, не приблизившись вплотную.
Регулус ощутил знакомый порыв ветра. Неясная тень метнулась навстречу.
– Парень, иди туда. Пожалуйста. Посмотри на калитку. На открытую калитку… – у голоса не было тела, он просто висел в зимнем воздухе. Перле хотя бы мог сшибать с ног и греметь невидимыми башмаками.
Регулус направился именно туда, куда хотел «дух», открыл калитку шире и увидел чёрный силуэт на снегу, больше всего похожий на огромную рыбу, бьющуюся о сушу.
– Помоги ей, парень, помоги.
Это была женщина, вернее, старуха, которая не могла подняться – ей не за что было ухватиться. Регулус поспешил к ней на выручку. Она закряхтела, встав на ноги.
– Спасибо, – выдохнула, точно каркнула.
Ведьма из сказки – ей Богу!
– Я уж думала, не поднимусь. Это раньше я могла и за фонарником угнаться, а сейчас едва до ворот дохожу.
– Вы живёте одна? – спросил Регулус, окинув взглядом её дом с кособокой крышей.
– Здесь все говорят, что моя внучка Берта сбежала в Албанию, влюбившись в какого-то вампира, но ты им не верь. Глупые слухи! Только представьте! Сбежала. Чушь! Её убили. Я знаю, чувствую. Бедная моя Берта…
Тело старухи заходило ходуном, и Регулус испугался, что она снова рухнет, так и не добравшись до крыльца.
– Идёмте, я помогу вам, – предложил он, придерживая пожилую колдунью за руку. Она так походила на Батильду – несчастного историка, которого Регулус не смог уберечь когда-то в Мунго.
– Палочку подбери. Она к ступеньке укатилась, – прокомментировал «дух», напомнив о себе. – Кому я это говорю? Ты всё равно в снегу не увидишь.
Регулус наклонился и поднял волшебную палочку своей спутницы.
– Да ты никак меня слышишь! – голос раздался прямо над ухом Блэка, отпирающего дверь. – Вот так номер!
Регулус старался абстрагироваться от голоса, сквозившего из пустоты. Он зарёкся беседовать с покойными.
Миссис Джоркинс (по крайней мере, так представилась старушка) не желала отпускать его без благодарности и пообещала угостить рождественским пряным элем. Оказавшись в её доме, Регулус мог охарактеризовать увиденное только одним словом – запустение. Старость не щадит никого, волшебники – не исключение. Женщина плохо видела, поэтому попросту не замечала паутину и плесень, собравшуюся в углах, пыль, тонкой плёнкой въевшуюся в выцветшие обои. А вот на рамках со вставленными в них колдографиями не было ни пылинки. Хозяйка часто брала их в руки и ухаживала по мере сил. В коридоре висела карта Албании.
– Там живёт моя сестра, – сказала миссис Джоркинс, когда Блэк остановился напротив карты, и прошаркала на кухню. – Берта поехала её навестить и по дороге пропала, но вампир тут ни при чём. Нет!
Увидев, как трясутся её руки, Регулус положил подобранную волшебную палочку на кухонный стол и сам открыл бутылку, на которую ему указали. Он виртуозно вытащил пробку на зависть мсье Делакуру и вдохнул аромат эля. Пахло, к его удивлению, замечательно.
Миссис Джоркинс в изнеможении опустилась на стул, но широко улыбнулась.
– С мякотью печёных яблок. Мне тоже плесни, дружок. Сегодня ты мой гость. Видит Мерлин, сейчас живые навещают меня редко.
Найти чистые стаканы в тёмной крохотной кухоньке было сродни подвигу, но Блэк его совершил. Регулус проследил за тем, чтобы хозяйка дома не поперхнулась, когда поднесла стакан с элем к губам и сделала маленький глоток.
– А мёртвые, выходит, навещают частенько? – спросил Регулус, гадая, где притаился невидимый слушатель.
– Это она не про меня, – тот тут же подал голос со стороны печки.
– Каждую ночь снятся, – ответствовала волшебница. – И моя Берта. Так что я точно знаю, что она не сбежала с неизвестным упырём, как какая-то падшая женщина!
– У Берты был талант притягивать неприятности, – сочувственно откликнулся безымянный голос. – И память что решето.
Берте, судя по снимкам на пыльной каминной полке, было около сорока. Она работала в Министерстве магии, но часто меняла отделы, так как цвет мантий на колдографиях разнился. Что неудивительно, ведь вид у этой Берты был слегка не от мира сего. Но это не отменяло того, что новая знакомая Регулуса невероятно её любила и горевала по ней в одиночестве. В самом настоящем одиночестве, а не в том, что выстроил он себе сам. Кому есть дело до бедной старухи, запертой в доме, словно в храме имени пропавшей внучки? Регулуса затопила жалость к этой женщине. Он посидел с ней около получаса, нахваливая её эль и выслушивая забавные истории из жизни. Миссис Джоркинс была в своём уме, несмотря на почтенный возраст в сто девяносто три года, а вот память её подводила. Она забывала пить выписанное ей зелье, как подсказал «дух», а без него её одолевали тремор и одышка.
Регулус тепло попрощался со старушкой, пообещав наведаться к ней в конце недели и проверить, пьёт ли она свою настойку.
– И всё-таки ты меня слышишь, – весело констатировал голос, не отставая от Блэка на улочке Хогсмида. – Невероятно!
– Да, – сквозь зубы признался Регулус. – Но это не повод для того, чтобы ты за мной увязался.
– Хоть сегодня и не Рождество, но ты совершил доброе дело, парень. Если высшие силы существуют, то тебе это зачтётся.
– Так почему бы тебе не узнать, есть ли они, эти силы? – цинично поинтересовался Регулус. – Что вас держит на земле?
– Нас?
– Таких, как ты.
– Значит, я у тебя не первый.
Регулус вздохнул.
– Полгода общения с умершим четыре века назад алхимиком считаются?
Голос уважительно прогудел.
– Всех нас, заблудших душ, держит здесь незаконченное дело, навязчивая идея. В отличие от призраков, которые просто побоялись идти «дальше».
– У призраков хотя бы есть тело, – сказал Регулус, закатив глаза. Старая песня – Перле пел точно так же. – Их все могут видеть и слышать.
– У некоторых из нас тоже есть иллюзорные тела! А я, например, умею вселяться в калитки, окна и двери – хлопать ими, скрипеть, щёлкать щеколдами. А что до призраков… Они никогда не смогут уйти за Завесу.
– А ты можешь?
– Могу, – шёпотом донеслось из темноты. – Закончив дела.
Регулус никогда всерьёз не задумывался над этим. Перле был одержим своими исследованиями. Возможно, узнай он, что все способы использования драконьей крови уже открыты, то оставил бы бренный мир и смог пойти дальше. Или лопнул бы от злости из-за того, что открыл их не он.
– Хочешь докажу? – внезапно предложил «дух».
– Сомнительное удовольствие провести новогоднюю ночь в компании бесплотной потусторонней субстанции.
Голос рассмеялся:
– Так меня ещё не называли!
– А как же? – не сумев скрыть улыбку, полюбопытствовал Регулус и остановился, поёжившись от ветра.
– Многие обращаются ко мне Муни. (4)
– Нет! – отрезал Регулус. – Так я тебя звать не буду!
– Ладно, ладно, ладно! Я понял, – воздух вокруг Блэка задрожал, как будто невидимка напряжённо думал, что предложить взамен. – Тогда «Бони Эм».
