Текст книги "Рузвельт (СИ)"
Автор книги: Дилан Лост
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)
Глава 5
Время близилось к шести вечера, когда мы с Карой на велосипеде добрались до дома. Уже прислоняя свой двухколесный транспорт к перилам на крыльце, мы услышали громкую ругань и долбежку, раздающуюся изнутри.
На кухне, где, по всей видимости, прошелся ужаснейший природный катаклизм, мы обнаружили Хайда, стоящего на одной из кухонных тумб. В руках – отвертка, в зубах – сигарета, на лице – улыбка, которая мне совсем не понравилась.
– Привет, медвежонок, – он повернулся к нам с абсолютно будничным выражением лица.
Хайд не звонил и не писал, и вообще никак не давал о себе знать с того дня на парковке, когда он признался мне, что он гей. Я так переживала, что не находила себе места. Кара говорила, что ему нужно было время, чтобы «во всем разобраться». Но я как всегда накручивала себя, уверенная, что он просто больше не хочет быть моим другом.
Наконец увидеть друга, конечно, было огромным облегчением. Но это не изменяет факта, что он занимался какой-то подозрительной деятельностью на нашей кухне.
– Что здесь происходит? – спросила я, оглядывая передвинутую мебель, перевернутый обеденный стол, наставленные друг на друга табуретки и постеленные на пол газеты.
– Вытяжка у вас совсем хреновая.
– Это еще что зн…
Не успела я закончить предложение, как он оторвал решетку от стены вместе с саморезами, на которые она была прикреплена. Из дыры в вытяжке вывалился огромный ком пыли и паутины, отчего мы все закашлялись.
– С чего это ты начал волноваться о нашей вытяжке? Никто к ней не притрагивался уже лет тридцать. – спросила я, пройдя к неработающему холодильнику.
Хайд догадался отрубить электричество во всем доме.
– Оно и видно, – чихнув, пробормотал он. – На кухне невозможно курить. Тут теперь как на «Шоу с Джонни Карсоном» в шестидесятых.
Мы с другом одновременно перекрестились, а Кара, глядя на это, закатила глаза.
У нас с Хайдом был собственный пантеон богов, и имя Джонни лично нами было занесено в Лику Святых. Яростно проповедуя свою религию, мы считаем богохульством упоминать таких великих людей в суе.
– Я скоро не смогу разглядеть, что там творится в вырезе Кары, а это серьезно, потому что цвет ее лифчика обычно может определить даже больной амоврозом.
– Иди к черту, Хайд. – равнодушно бросила подруга.
– Я тоже тебя люблю, крошка. Отличный пуш-ап. – послав воздушный поцелуй, он протянул ей свою недокуренную сигарету, мешавшую ему заниматься делами.
Хайд начал прочищать вытяжку, стряхивая весь мусор в раковину, пока я доставала себе яблочный сок.
– Эй, Джул, ставь шланг! – он постучал в окно моему брату, перелезающему через забор заднего двора соседей.
– Вы подключаетесь к вытяжке Брайтонов? – полюбопытствовала Кара.
– Их собака вечно лает как резанная, так что пусть от этой кучки недоумков будет хоть какая-то польза, – входная дверь хлопнула и явила нам Джека, молча прошествовавшего к холодильнику.
Без лишних слов он достал себе бутылку пива, открыл ее о торчащий край раковины и, не обратив никакого внимания на все происходящее, вышел из другого входа.
В этом весь Джек – никогда не здоровается, не прощается, не извиняется, не устанавливает ни с кем зрительный контакт. Иногда кажется, что у нашего паршивого кота Тони больше социальных навыков, чем у него.
Для меня все еще секрет, как это Джек может быть геем с двадцатилетним стажем, если он является практически самым бесчувственным и толстокожим человеком, которого я когда-либо знала, и как Чарли смог провести с ним так много времени и не задушить во сне подушкой.
Родители всегда больше напоминали мне двух лучших друзей, нежели влюбленную пару, они не держались за руки, не ходили на свидания, не отмечали годовщины знакомства, у них даже ласковых кличек друг для друга не было. Максимум, на что они способны, так это на редкие крепкие объятия. Я знаю, что они просто не любят все эти стереотипы, сложившиеся о людях нетрадиционной ориентации, но навящивая мысль о том, что мои отцы просто притворяются геями, все же прокралась в мою голову, и я никак не могу от нее отделаться.
– Ты точно в этом уверен, Хайд? – задрав голову, спросила я еще раз, протягивая другу толстенный конец шланга, который он просунул в вытяжку.
– Скорее да, чем нет, – пожал плечами он.
Когда я ущипнула его за бедро, он зашипел.
Казалось, все происходящее волновало исключительно меня одну. Кара сидела на стуле, раскуривая сигарету и меняя фильтры в Снэпчате, а Джулиан сосредоточился на обтекании слюнями, пока пялился на ноги моей подруги, облаченные в короткую джинсовую юбку.
– Спокойно, медвежонок, у меня все под контролем. – откликнулся Хайд.
Именно на этих словах я и поняла, что у нас большие проблемы.
Но было уже слишком поздно.
Из шланга раздались странные шипяшие звуки, и прежде чем мы успели хотя бы моргнуть, это случилось.
С резким ревом вытяжка взорвалась, и отодрала вместе с собой огромный кусок стены, который затопил весь пол на кухне.
В наступившей тишине, покрытые белой пылью и кусочками штукатурки, мы пытались отдышаться и осознать произошедшее.
– Хорошо, что газеты постелили, да? – нервно подал голос Хайд, скрючившийся на кухонной тумбе.
Прикрыв отяжелевшие от слоя пыли веки, я сделала глубокий вдох.
– Тебе конец, – со страхом проговорил Джулиан, глядя на меня.
– Беги, – посоветовала Кара.
– Не поможет, – проговорила я, злобно сдувая мешающий локон волос с глаз.
Хайд сорвался с места и я побежала вслед за ним.
Иногда мне кажется, что я делаю что-то не так в этой жизни. Практически все, на самом деле.
Уровень моей кармы ушел в такой минус, что в следующей реинкарнации я, скорее всего, буду планктоном, которого засосет в желудок огромного кита.
Да и шансы попасть в список хороших детей Санты в этом году у меня падали довольно-таки зрелищно. Но что я могу поделать? Хайд – конкретный придурок.
Я пыталась поймать его, пока Джулиан и Кара надеялись поймать меня, чтобы хоть кто-то из поколения Картеров избежал участи тюремного заключения.
Сумасшедшим извилистым паровозиком мы пробежали всю Восток-Керби вдоль и поперек и успели вернуться обратно к нашему дому. Хайд, видимо, надеялся, что в этом марафоне у меня закончится дыхание, но фортуна оказалась не на его стороне.
Школа выживания Джека наконец-то начала работать на меня. В условиях чрезвычайных ситуаций я могу надрать задницу любому легкоатлету.
Набросившись на Хайла со спины, я повалила его тушу на траву нашего заднего двора, а затем оседлала в попытках придушить. Звуки, которые мы издавали, были похожи на кульминацию фильма «Пришествие Дьявола», и я не знаю, кто из нас был одержимой демоном Самантой.
– Твои последние слова, – потребовала я, сжимая пальцы на горле Хайда, пока Кара с братом пытались стащить меня с него.
– Не делай этого. – прохрипел он, краснея. – Я хочу увидеть пятнадцатый сезон «Шоу Эллен».
– Ты будешь гореть в аду. Нет, хуже! Ты там будешь смотреть все стендапы Джея Лено!
– Он не умер.
– Пока что нет. – я сильнее надавила на ту часть, где, по идее, должна проходить трахея.
У Хайда на лбу вздулась вена.
– Тэдди, ты же его прикончишь! – Кара пыталась разлепить мои пальцы, хотя и прекрасно знала, что в гневе я несокрушима. – А вы с ним еще даже не досмотрели последний сезон «Холостяка»!
– Я уже посмотрела! – рявкнула я.
– Что?! – удивился мой задыхающийся друг. – Да как ты…
Пелена ярости застелила мне глаза, и только когда я перестала чувствовать сопротивления Хайда, меня немного отпустило.
Тогда я и поняла, что, кажется, убила лучшего друга.
. .
День уже клонился к концу, закат играл своими последними красками, окрашивая небо во все оттенки розового и сиреневого. Я сидела и думала, как было бы здорово, если бы я жила в какой-нибудь Пасадене, где у меня был бы маленький, уютный дом, палисадник, гамак, чашка травяного настоя и горячий садовник, которому я бы платила двойную ставку за работу без рубашки.
Моя концепция рая не такая уж и навороченная. Я не требую многого. Никакого Эдемского сада, чаепития с Иисусом или игры в гольф с апостолами. Я просто хочу состариться с раздражающими внуками и мужем-маразматиком со вставной челюстью, а не с кучей лесбиянок в женской колонии строгого режима.
Но в итоге посмотрите, где я. Вот именно. Раем даже и не пахнет.
Все еще Детройт. Все еще в полном дерьме. Покрыта строительной пылью и грязью.
Выкусите, Адам и Ева.
Когда приехали копы, я сидела на одной из перевернутых шин на нашем заднем дворе, уставившись в одну точку.
– Прости, что разхреначил вашу кухню. – извинился Хайд, сидя на другой шине рядом со мной и прикладывая лед к разбитому виску, на который упала оторванная во время взрыва плитка.
Мой друг не умер, хоть я и сделала для этого все возможное полчаса назад.
– Прости, что пыталась тебя задушить. – пожала плечами я в ответ.
– Кхе-кхе! – громко прокашлялась Кара, стоя напротив нас.
Мы медленно подняли на нее глаза.
– А перед нами никто извиниться не хочет? – она указала на себя и Джулиана. – За мое прокушенное запястье, например!
– Или за мой вырванный клок волос, – вставил брат.
– Или за мою вывихнутую лодыжку!
Они начали перечислять все болячки, заработанные во время моей попытки убийства Хайда.
Что я могу сказать? Я могу позволить себе слететь с катушек. У меня было сложное детство.
– Я чуть указательного пальца не лишился, пока пытался разнять вас двоих. – не прекращал распинаться Джулиан.
Я сложила руки на груди, уставившись в землю, а Хайд с виноватым видом почесал затылок.
– Ты что, правда досмотрела «Холостяка» без меня?! – спросил друг, наконец посмотрев на меня.
– Да ради всего святого! – взревела Кара. – Чертовы шизики! – подруга яростно топнула ногой и, развернувшись, ушла, чтобы уладить все вопросы с копами.
Пожав плечами, Джулиан увязался за ней.
– Тэдди! – все еще допытывался Хайд.
– Да! – призналась я. – Да, досмотрела.
Можете называть нас чокнутыми, но для нас с Хайдом такие вещи были очень важными. Мы всегда вместе смотрели новые клипы Адель, сериалы на «Нетфликс», все сезоны «Америка ищет таланты», которые вела Тайра Бэнкс, ну и конечно же, нашу святую святых, «Шоу Эллен Дедженерес». Этот список можно продолжать до бесконечности, потому что в том крохотном мире, где жили мы с Хайдом, были свои правила.
Насупившийся друг хотел что-то сказать, но затем закрыл рот и обиженно отвернулся.
Помолчав секунду-две, он все же не выдержал:
– Так у кого последняя роза?
– У Ванессы, – вздохнула я.
– А что с Рэйвен?
– Она держалась молодцом.
– Моя девочка. – гордо кивнул он. – Она плакала?
– Да.
– А он?
– Как Рэмбо в «Первой крови».
– Сосунок.
– Мы всегда знали, что Рэйвен достойна большего, – сказала я.
– Конечно, достойна.
Пару секунд мы помолчали, а затем все же переглянулись. Хайд начал смеяться первым. Не знаю, что дернуло меня захохотать вслед, но в итоге мы, держась за животы, истерично скулили на всю улицу, как два идиота.
Я все же была очень рада, что не убила его.
– Где ты был, Хайд? – спросила я, резко посерьезнев. – Ты не звонил три дня!
Друг тоже перестал улыбаться.
– А ты расстроилась из-за того, что я гей?
– Нет, – честно призналась я. – Это все, конечно, странно, но нет. Я не расстроилась. Просто мне показалось, что я могу тебя потерять. Я же теперь на задворках, вне твоих новых предпочтений.
Я почесала нос.
– Ты все такая же дурочка, Тэдди. – улыбнулся Хайд. – Но и я все тот же. И эти три дня без тебя, вообще-то, были сущим кошмаром.
– Некого было ругать за облупившийся лак на ногтях?
– Что-то вроде того, – невесело произнес он. – Я, кажется, наконец-то осознаю, кто я вообще такой. И ты нужна мне, как никогда. Потому что один я просто… один. Понимаешь?
Я взглянула на него со слезами на глазах и приткнулась к его предплечью.
– Если кто-то и может со всем этим справиться, то это ты. Но ты ни за что не избавишься от меня, ясно? – сипло проговорила я. – Прости, Хайд.
– И ты меня прости, медвежонок. – он покрепче прижал меня к себе.
Разорвать объятия мы смогли, только когда обратили внимание на все еще стоящую у нашего дома патрульную машину.
Копов вызвали Брайтоны, будь они неладны. Стоит уже перестать отговаривать Джека от эвтаназии их неугомонного пса.
– Предупреждением на этот раз не отделаться, Тэдди. Вы проникли на частную территорию, да еще и воспользовались чужой электроэнергией. – вздохнул Джим, полицейский местного округа.
Я знала, что он скажет.
– Штраф. – подвел итог он.
– Еще один?! Ты что, издеваешься, Джим? У нас даже на пакетик со специями средств не хватает. Этот штраф сгниет в макулатуре.
– Звиняй, Тэдди. Долг зовет.
Переглянувшись с Хайдом, стоящим за спиной копа, я уже знала, что должна была делать.
И господи, как же я это ненавидела.
Внимание, леди и джентельмены, да начнется спектакль.
– Джим, я… – мой голос почти натурально задрожал. – Я не могу… – мои глаза прикрылись, и лицо исказила дичайшая мука, – я больше так не могу.
Я начала всхлипывать и выдавливать из глаз слезинки.
Думай о грустном, думай о грустном.
Эндрю Гарфилд не получил «Оскар». Брэд и Анджелина расстались.
Прикрыв лицо руками, я зарыдала, чувствуя, как Джим положил руку мне на плечо.
– Эй, Тэдди, не волнуйся ты так.
– НЕ ВОЛНУЙСЯ?! – проскулила я. – Не у тебя на кухне вместо вытяжки огроменная дыра размером с Гренландию!
Я осела на землю, прижав руки к животу, понимая, что у меня уже заканчиваются слезы.
Думай о грустном.
«Зеленая миля». «Доктор Пеппер» с вишней – полный отстой. У меня всегда сгорают оладья.
Черт, недостаточно грустно.
Теракт одиннадцатого сентября, голодающие детишки в Африке, чума, туберкулез.
– Тэдди? – донеслось это не сверху от Джима, а откуда-то издалека.
Шмыгнув носом, я подняла голову и…о боже мой, только не это. Только не сейчас.
Артур.
Чертов Даунтаун.
Какого черта он здесь забыл?
– Эй, ты в порядке? – опять этот очаровательный акцент, идеальные волосы и точеные черты лица.
Святая Елизавета Вторая, да на нем ведь брюки со стрелками!
– Тэдди? – снова спросил Артур.
– Нет! Я ничерта не в порядке! По мне разве не видно?
Я даже не поняла, в какой именно момент у меня поехала крыша. Просто в одну секунду я осознала, что сижу на земле в шортах из «Таргета» и в одной из футболок Джулиана с «Черепашками ниндзя», которую он носил в начальной школе. На моей голове птичье гнездо, а сама я покрыта слоем пыли, облупившейся краски и черт знает чем еще. А теперь ко мне подходит это чертово совершенство с идеальным профилем и такой озабоченностью в глазах, словно тыкая меня лицом в мою же собственную ущербность.
Все это в совокупности толкнуло меня в ту самую бездну, существование которой я всегда старалась отрицать.
– Моя кухня разрушена! Моя жизнь разрушена! Я чуть не задушила своего лучшего друга и проспойлерила ему «Холостяка»! Джек меня не замечает, а наши соседи – законченные сволочи, которые вызывают копов налево и направо. – я все еще эмоционально всхлипывала. – У меня нет будущего, я ни на что не способна. Я набью татуировку бабочки, разжирею и буду жить с Чарли и Джеком до конца своих дней, торгуя их наркотой в подворотне, чтобы быть хоть немного полезной.
Монолог закончился вместе с воздухом в моих легких, поэтому я просто осталась сидеть на земле, пытаясь отдышаться и прийти в себя.
Почувствовав прикосновение горячих рук к своим дергающимся от всхлипов плечам, я подняла покрасневшие глаза на склонившегося надо мной Артура. Он был без очков, а ссадины на его лице практически зажили и посветлели.
– Тэдди, – его внимательный взгляд путешествовал по моей сгорбившейся фигуре.
Артур осторожно опустился на корточки возле меня. Одна его рука опустилась на мою талию, другая схватила за нижнюю часть бедер.
– Подними руку, хорошо? Вот так, молодец. Держись за меня, – сказал он, а уже через несколько секунд меня оторвали от земли и, не сказав никому ни слова, потащили в дом, оставляя ошарашенных друзей и вздохнувшего от облегчения полицейского позади.
– Даунтаун, у меня галлюцинации или ты и правда здесь? – подала голос я, чувствуя, как меня плавно опускают на диван в нашей гостиной.
Артур усмехнулся и приложил внешнюю сторону ладони к моему лбу.
– Температуры вроде нет, так что, судя по всему, я пока еще не плод твоего воображения.
– Тогда что ты тут забыл? – задалась вопросом я.
– Наверно, почувствовал, что кому-то по имени Теодора Картер нужна моя помощь.
– А если честно?
Я сидела на нашем пружинистом диване, а он устроился на краешке кофейного столика напротив меня. Наши колени соприкасались, и я неожиданно поймала себя на мысли, что хочу перенести все свое естество в собственные коленные чашечки, лишь бы хоть как-то контактировать с этим куском совершенства.
– Я оставил свои часы у тебя в комнате. – улыбнулся он.
– Понятно. – кивнула я.
– Что это было?
– Где?
– Там, на улице. Напротив офицера полиции.
– А, это, – закатила глаза я. – Всего лишь мои серые будни. Не обращай внимания.
Он сощурился и склонил голову к плечу, явно подвергая мои слова сомнению.
В этот момент я услышала звук отъезжающей с нашей лужайки машины и приближающиеся голоса друзей.
– Три, два, один, и… – входная дверь дома резко раскрылась. – Занавес. – прошептала я.
Свита моих недавних зрителей ворвалась в дом и закружила вокруг нас с Артуром, словно дикий ураган.
– Медвежонок! – завопил Хайд своим самым высоким голосом. – Это было прекрасно, ты там просто всех порвала!
Хайд чмокнул меня в щеку, прерывая свой танец счастья.
– Это было твое лучшее шоу, подруга, я сама чуть не разрыдалась. – расхохоталась Кара.
– Даже Джек тобой гордился бы, сестренка. – бросил Джулиан.
– О да, это правда греет мне сердце. – закатила глаза я.
– Нахрен Джека! – возмутился Хайд. – Сама Кэтрин Хепбёрн могла бы подтереться своими «Оскарами», увидев то чудо, на которое способна наша крошка-Тэдди.
И Хайд снова закружил в воздухе по дороге на кухню, маневрируя там между обломками обвалившегося кафеля.
Вокруг нас с Артуром творилось что-то невообразимое. Мои друзья переговаривались между собой, смеялись и издавали непонятные звуки, обсуждая все произошедшее и восхваляя меня так, словно мое имя уже красуется на «Аллее славы» в Лос-Анджелесе.
Немного вырвавшись из всей этой суматохи, я вновь установила зрительный контакт с Артуром, который смотрел на меня так, словно знал…
Там, на улице, я вовсе не притворялась.
Дверной замок снова щелкнул, на этот раз впуская в дом Чарли вместе с Китти на руках.
– Артур Кемминг! – радостно возликовала племянница, тут же кинувшись к нему в объятия.
– Привет, котенок, – рассмеялся он.
И пока Даунтаун сидел прямо рядом со мной, крепко обнимая мою племянницу, я смотрела на него и пыталась отойти от шока. Ведь обычно в первую очередь Китти обнимает именно меня.
– Ты что, опять здесь? – удивился отец, глядя на Артура.
– Добрый день, сэр, – Даунтаун встал вместе с Китти на руках (этот парень знает, как обезопасить себя), и пожал руку Чарли в приветственном жесте.
Хайд с Карой опустились ко мне на диван с бутылками пива в руках, с интересом наблюдая за развитием событий.
– Я хоть и старый, но я тебе не «сэр», парень, – отозвался отец, усмехнувшись. – Если уж ты рискнул войти в этот дом во второй раз, то можешь звать меня Чарли. Удачи, сынок, видимо, тебе в этой жизни уже ничего не страшно.
Похлопав его по плечу, Чарли прошел мимо и, подмигнув мне, поднялся по лестнице на второй этаж.
– Ты пришел, чтобы жениться на Тэдди? – спросила Китти, обнимая Артура за шею.
– Нет, Китти! – слишком громко возразила я, пугая всех вокруг. – Никакой свадьбы.
– А жаль, – приуныл Хайд, делая глоток пива. – Может, хоть так мы могли бы впихнуть тебя в нормальную одежду.
Сползая по подушкам дивана вниз под кофейный столик, я надеялась превратиться в одно из жирных пятен из-под пиццы на ковре.
Потому что, о боже мой, у меня были ужасные проблемы.
И пока этот дом не коллапсировал от пересечения двух разных измерений, мне нужно было что-то делать с этим Даунтауном, продолжающим врываться в мою жизнь. Она и без того настолько забита различным геморроем, что просто не может вместить еще и его.
Глава 6
Пока я в душе смывала с себя тяжелые последствия сегодняшнего дня, Хайд и Кара этажом ниже убирали завалы на кухне, а Даунтаун бродил по моей комнате, пытаясь отыскать часы, которые забыл здесь пару дней назад.
В ванной хотелось остаться навсегда – перенести сюда предметы первой необходимости, поставить мини-холодильник, и просто дать воде возможность смывать проблемы, как только они появляются в моей жизни. Жаль только, что обычному водопроводу не справиться со всеми текущими кризисами. Для решения всех моих проблем нужно минимум на месяц замариноваться в антибактериальном мыле и выпить пару галлонов хлорки.
Полностью просохнув и переодевшись, в комнату я вошла с влажными волосами и крайне обеспокоенным выражением лица. Присутствие Артура в нашем доме ужасно хотелось списать на галлюцинации от запаха строительных материалов. Просто смириться в тем фактом, что я окончательно чокнулась, гораздо проще, чем с тем, что парень в хороших брюках смотрел, как я на корточках рыдаю перед копом.
Босыми ногами я прошлепала до Артура. Он стоял ко мне спиной и копошился за компьютерным столом. Наверно пытался отыскать среди всевозможного хлама компьютер, который Джек давным-давно распродал на запчасти.
– Нашел пропажу? – спросила я, остановившись рядом с ним.
Артур поднял на меня взгляд, отрываясь от созерцания безделушек на полке, и вдруг застыл. Он осмотрел меня с ног до головы и издал какой-то странный звук, вроде бы похожий на кашель.
– Нашел? – переспросила я.
– Что? – не понял он, часто моргая, словно приходя в себя.
– Часы. – сказала я, беспокоясь о его дееспособности. – Ты же их искал.
– А, ну да! – кивнул он, ритмичными движениями начиная закатывать рукава рубашки. – Они валялись под кроватью.
Я присвистнула, оглядывая добро, беспечно валявшееся у меня под кроватью все эти дни. «Ролексы», которые Артур так небрежно носил на своем левом запястье покрыли бы большую всех наших долгов и оттянули возможность дефолта на несколько лет. На драгоценности у меня глаз наметан с детства. Все-таки я была мелким воришкой – чтобы не продешевить в ломбарде, нужно хорошо разбираться в том, за что торгуешься.
– Уже жалеешь, что не обнаружила их раньше? – хитро улыбнулся он.
– Скорее пытаюсь понять, как это Адам вместе с бандой своих дружков-уголовников пропустили в ту ночь такое сокровище.
– Им просто не удалось стащить их с меня. – пожал плечами Артур, опуская рукав.
– Каким это образом?
Я знала Адама и всю его тусовку. При необходимости они могли бы и отрезать руку с часами, лишь бы хоть как-то нажиться. В Детройте даже обрубленная конечность куда-нибудь да пристроится.
– Интересный у тебя алтарь, – не мигнув глазом, Артур перевел тему, уставившись в стену, которую я уже несколько лет украшаю фотографиями, стикерами и вырезками из журналов.
Судя по всему, в прошлый раз у него не было возможности как следует оглядеться вокруг и осмотреть мою комнату. Зато теперь, при свете дня, который падает на барахло, грудой валяющееся на любом предмете мебели, все это небольшое количество квадратных метров было у него как на ладони.
Хотя кое что в комнате насторожило даже меня. Не так уж и много барахла было вокруг.
– Ты что, прибрался у меня в комнате? – удивилась я, оглядываясь.
– Немного.
– И что это должно значить?
Разбросанная до моего ухода в душ одежда теперь была аккуратно сложена на краю (заправленной!) кровати. Хлам на моем компьютерном столе был разобран, тетради и учебники укомплектованы в миниатюрные, эстетичные на вид стопки.
– Ты даже все части «Гарри Поттера» в хронологической последовательности выставил! – заметила я, усмехаясь.
– Прости. – смутился он.
– За что?
– Ну, – он замялся. – Люди обычно не любят, когда я так делаю. Это вмешательство в личную жизнь.
– У меня нет личной жизни. – пожала плечами я. – Так что спасибо.
Он с минуту внимательно смотрел на меня, анализируя каждый дюйм, словно разведчик на секретной военной базе где-нибудь в Нью-Мексико.
Я в это время старалась не очень часто моргать и сохранять спокойствие.
В конце концов, он отвернулся. Артур стоял перед маленьким диванчиком, вмещающем всего полтора человека. Дырки на нем были скрыты постеленным сверху пледом, а верх его венчал небольшой стенд, обвешанный кучей фотографий.
– Так много изображений Франции. Ты была там?
– А я похожа на человека, который бывал во Франции? – пришлось скептично оглядеть себя, остановившись взглядом педикюре цвета вырви-глаз. – Если только это не название бара вниз по улице, то нет, я никогда не была во Франции. Это только мечта.
– Почему именно Париж? Есть же Лондон, Берлин или Барселона.
– Потому что «Манию величия»(*) я посмотрела раньше «Шерлока Холмса», – повела плечом я.
Я уставилась на стену, где были запечатлены улицы Парижа, кадры из моих любимых французских фильмов и перечень самых основных предложений на французском, которые я повторяю про себя каждый божий день, в надеже, что однажды они мне пригодятся.
– А если серьезно? – настоял Артур, глядя на меня сверху вниз.
– Не знаю. – разнервничавшись, я начала соскребать старую наклейку с уголка компьютерного стола. – Просто для меня Европа это почти что Нарния. Я немного сомневаюсь в ее существовании. Не верится, что где-то действительно живут люди, которые пьют по вечерам вино вместо пива, обсуждают современное искусство, выкидывают пластик в отдельные урны и знают значение слова «демократия».
Я вздохнула, понимая, как поверхностно это звучит.
Мне не хочется мира во всем мире, идти побеждать бедность, выступать против оружия или возглавлять революцию.
Я просто хочу увидеть эту огромную груду металла, всем известную как Эйфелева башня, походить по Лувру и попить зеленый чай в небольшом баре с видом на Сену. Вот и все, что у меня есть. То, за что я держусь каждый день.
Я знаю, что Артур сейчас скажет. Что я наивный ребенок. Что я придумала и идеализировала мир на другом континенте, где романтики столько же, сколько в выкапывании дождевых червей.
– Tu es magnifique. (*) – проговорил Артур на чистейшем французском, который мне может разве что только сниться.
– Что это значит? – улыбнулась я, мечтая, чтобы он сказал что-нибудь еще.
Говорил, говорил и говорил, не позволяя мне вставить ни одной тупой фразочки, которые так любит генерировать мой мозг.
– Надеюсь, ты однажды обязательно увидишь Париж. Ты словно создана для него.
На эти слова я совсем не аристократично рассмеялась, закидывая голову за плечи. Смех у меня – это что-то среднее между злорадствованием Малифисенты и криками голодных чаек над целым косяком анчоусов. За семнадцать лет жизни я с ним так и не смирилась.
– Смешно. – констатировала я, завершив свою истерику покашливанием.
Хотя по его взгляду не казалось, что он шутит. Кажется, он действительно считал, что простушка из Детройта сердцем может принадлежать Парижу.
От мыслей меня отвлек хлопок двери, а затем громкая ругань Мойры, которая, судя по всему, зашла к нам на кухню, чтобы оставить там хоть какой-то запас продуктов.
Романтика момента развеялась сама собой.
– Пойдем, ковбой. – вздохнула я, кивнув в сторону двери. – Нас с тобой ждет еще одна битва.
Спустившись вниз по лестнице я наткнулась на то, что и ожидала увидеть. Мойра стояла посреди кухни и до боли сжимала между пальцев ухо Хайда, отчитывая его за устроенный разгром.
– Лучше бы ты себе в башке такую дырень проделал, Хайд! – повышенным тоном вещала она, а ухо Хайда было краснее самого спелого помидора. – Кто, скажи на милость, теперь будет оплачивать ремонт?
Артур остановился на ступеньку выше позади меня. Его трясущаяся грудная клетка, задевающая мое плечо, говорила о том, что он смеется.
– Да ладно вам, Мойра, – Хайд наконец вывернулся из захвата и успел отскочить в противоположный конец комнаты. – Я же хотел как лучше.
– Тэдди! – Мойра наконец заметила и меня. – Как ты позволила этому случиться? В этой семейке ты единственная, на кого я могу положиться!
Я лишь вздохнула, подходя ближе к перепуганному другу.
– Не мучай Хайда, Мойра. Ему итак сегодня от меня досталось.
– Клянусь, мне становится страшно переступать порог этого дома. В прошлый раз Джек в проходе подвесил разделанную тушу свиньи!
Она все причитала, ни к кому толком не обращаясь, и перекладывала продукты их пакетов в холодильник.
Мойра была типичной представительницей гетто. Высокая, громкая, темнокожая. Она была той, кто мог снять тапочек с ноги и выбить им из тебя всю дурь.
Мы, Картеры, довольно обширное семейство с такой запутанной родословной, что черт ногу сломит. Мойра – биологическая мать Джулиана. С Чарли они развелись много лет назад, когда моему брату было от силы три года. Это был не тяжелый, драматичный развод. До сих пор эти двое остались хорошими друзьями. Чарли с Джулианом остались жить вместе, а тетя вышла замуж за Томаса, хорошего человека, с которым она сейчас растит дочку Айрис. У Чарли следом появился Джек вместе с четырнадцатилетней Маргарет. Они жили вчетвером до тех пор, пока не появилась я. Последняя вступившая в эту секту. Маленькая дрожащая девочка из детского дома.
– А это что за джентльмен? – Мойра указала на Артура, все еще стоявшего за моей спиной.
– Ему уже пора идти!
Не дав Артуру вставить ни слова, я схватила его за предплечье и потащила в сторону выхода.
– Стоять! – гаркнула Мойра, отчего мы застыли на месте.
А ведь свобода была так близко…
– Подойти сюда, сынок. – тетя с призывом махнула ему рукой. – Тэдди вечно таскает в дом только этих двух недоумков, – она указала в сторону надувшихся Хайда и Кары, – дай хоть посмотрю вблизи на приличного молодого человека.
Она взяла Артура за подбородок и повертела его лицо в обе стороны, останавливаясь взглядом на не до конца заживших синяках. Оглядев его с головы до ног, она издала хмыкающий звук. Одобрительный хмыкающий звук.
– И как тебя зовут, милый? – ее улыбка заставила меня громко сглотнуть.
– Артур, мэм, – ответил он, не стушевавшись.
– Ради всего святого, не мэмкай мне! Зови меня Мойра, сладкий, просто Мойра.
Хайд смотрел на меня через всю кухню и со страхом качал головой из стороны в сторону, мол «не дай этой зверюге сожрать бедного Даунтауна».
– Мойра, ему правда пора, – решила вклиниться я. – Он заглянул ненадолго, хочет еще успеть на автобус.
– Не говори глупостей, Тэдди, автобусы будут ходить еще как минимум четыре часа, а я сегодня купила свежего мяса у Стэна. Ребрышки скоро будут готовы, – затараторила Мойра. – Ты же не хочешь опустить шанс попробовать жареные ребрышки, дорогой?
