Текст книги "Рузвельт (СИ)"
Автор книги: Дилан Лост
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)
Глава 2
Положа руку на сердце, могу сказать, что даже в показе мужской коллекции «Армани» нет никого красивее нависшего надо мной парня.
Может, я слишком сильно приложилась головой о стол, но если бы он стал лицом рекламной компании открывшейся напротив пиццерии, я бы заказала пару сотен их паршивых пепперони. Построила бы замок из картонных коробок и двадцать четыре часа в сутки просто таращилась бы на эти ровные черты лица, прямой нос и кривоватую улыбку. Волосы цвета корицы у него были темными у корней и осветлялись ближе к кончикам. Идеальный беспорядок на голове почти заставлял меня его ненавидеть. Почему мои волосы не могут лежать так красиво и естественно? Ну хоть раз в жизни!
Даже очки в черной роговой оправе, которые бы непременно сделали из меня уродину, очень ему шли.
Смешинки плавились в его глазах, когда он грациозно опустился на корточки, протянул руку к моим волосам и, о боже, вытащил из моего пучка чертов заточенный карандаш.
– Потренируй память, – тихо шепнул он мне на ухо, и, усмехнувшись, сел за стол рядом с красивой брюнеткой, которая, не мешкая, придвинулась ближе к нему, словно заявляя права на свою собственность.
Пока девушка домогалась до него, как одержимая сексуальная маньячка, я пыталась вывести свое тело из паралича. Встряхнув головой, я поднялась на ноги и отряхнула колени.
– Так что вы будете заказывать? – промямлила я с карандашом и блокнотом наготове, изо всех сил пытаясь не умереть от стыда.
– Кстати об этом, – брюнетка, сидевшая рядом с британцем, заговорила. – Можете мне помочь?
Только бы не суши, умоляю, только не суши! Я все еще не выучила нашу японскую кухню (которую готовят коренные мексиканцы).
– У вас есть ролл с огурцом? – спросила она.
Черт.
– Наш сушист заболел. – говорю я заученную фразу. – И водоросли недавно привезли все такие, ну знаете…сморщенные.
«Водоросли всегда сморщенные, тупица!» – проблеял внутренний голос.
Сделав максимально недовольное лицо, девушка снова принялась изучать меню.
Выглядела она роскошно, в стильном платье и модных туфлях на платформе. Девушки вроде нее непременно должны быть вегетарианками, феминистками или членами «Гринписа». При виде таких во мне обычно бурлит синдром толстушки, вынуждающий, забившись в угол, истерично рыдать и пожирать плитки шоколада.
– Не вижу ни одного вегетарианского блюда. – сощурилась она.
– Вегетарианские блюда? Здесь? – не удержавшись, я все же прыснула со смеху.
– И что в этом смешного?
– Ничего, просто… – я встретилась с ее непонимающим взглядом. – Все, что я могу для вас сделать – это развести листья салата в минералке. В нашем районе нет вегетарианских забегаловок в тех пор, как пятьдесят лет назад перевелись последние хиппи. От них одна только травка осталась. Ее, кстати, продают в переулке через улицу.
Только что подошедший парень глухо рассмеялся, успев все же скинуть все на приступ кашля. Взгляд его проницательных глаз устремился поверх очков прямо на меня, словно я была каким-то одаренным дрессированным хомяком, крутящим хулахуп.
– Тебя где носило, Арт? – спросил у него светловолосый парень с другого конца столика.
– Какая-то женщина зашла в мужской туалет и начала предсказывать мне будущее, – усмехнулся он, лениво расцепляя наш визуальный контакт. – Пришлось дать ей десять баксов, чтобы она отстала.
– О нет, – я застонала, устало впечатываясь лбом в блокнот. – Ким! – закричала я официантке на другом конце зала. – Мариса опять устроила сеансы предсказаний в туалете, выведи ее оттуда, пока копы не нагрянули!
Ким кинула поднос на ближайший пустой столик и побежала в мужской туалет. А я тем временем обнаружила на себе пять пар удивленных взглядов.
– Долгая история, – махнула рукой я. – Но в результате – сожженный толчок, дюжина копов и вонь от каких-то трав на всю улицу. Кажется, она тогда вызывала Дьявола.
Бесполезно, Марисса, подумала я про себя, в дыру вроде нашей даже сам Сатана не пожалует.
– Как интересно вы живете, – улыбнулся Арт, изучая меню.
Улыбка у него была теплой, почти не саркастической.
– Я буду «Цезарь»! – громко сказала брюнетка, привлекая к себе внимание. – Поменьше курицы, побольше зелени и, умоляю, не переборщите с соусом.
Остальные ребята заказали себе по бургеру и содовой.
– А я хочу блюдо дня, – на свой страх и риск вдруг заявил Арт, с хлопком закрывая меню.
– Есть какие-то особые предпочтения в кишечных отравлениях, с которыми вы позже будете вынуждены мучиться? – без намека на улыбку спросила я.
В «Крузе» блюдо дня считается оружием массового поражения. Олли обычно не заморачивается по поводу рецепта, а просто жарит на сковородке все, что попадается ему под руку, и называет это деликатесом.
– Удиви меня, – Арт, принимая вызов, сверкнул глазами и протянул мне меню.
Пока я шла обратно к стойке, чтобы отнести повару заказ, мне удалось оступиться о свою ногу и пару раз врезаться в угол почти всех столиков, стоящих у меня на пути. Наклеив стикер с заказом, я наконец уронила лицо на стол, пытаясь понять, сколько Миссисипи нужно отсчитать, чтобы избавиться от самого масштабного приступа стыда за всю мою жизнь.
– Британец за шестым столиком! – минутой позже Кара с восхищенным визгом вцепилась мне в плечо. – Британец за шестым столиком, а на мне лифчик без пуш-апа! Ну что за отстой?
Я не без недовольства заметила, что даже без пуш-апа ее грудь выглядела в разы приличнее моей собственной.
– Надеюсь, ты не облажалась? – Кара указала подбородком в сторону элитного столика.
– Всего лишь пятнадцать минут ползания под столом, и Мариса, вызывающая дьявола в мужском туалете, – сказала я.
– Зная тебя, это победа, детка! – присвистнула Кара.
– А еще неуместная шутка про наркотики, потому что подружка нашего британского мачо вегетарианка, – я искоса посмотрела на заливающуюся фальшивым смехом брюнетку. – «Меньше курицы и не переборщите с соусом», – закатывая глаза, передразнила я.
– Сегодня даже нет курицы. Олли перепутал заказы, и вместо грудок пришла одна свинина. Как думаешь, она заметит?
Я рассмеялась.
Вегетарианцам и заложникам правильного питания в гетто не место. Вот если ты клептоман – то пожалуйста. Некрофил? – вперед, сколотожник? – принято, каннибал? – без вопросов. Но если ты хочешь свежевыжатый сок или смузи, то катись в чертов Старбакс.
– Она также не знает, что у нас есть парочка бутылок «Табаско», от которых у нее расплавятся внутренние органы и желание жить.
– Вау, кто-то действительно рассердил мою девочку? – я сразу же почувствовала аллергическую реакцию в виде зуда от голоса, раздавшегося у меня за спиной.
Это могло означать только то, что Адам Уотти стоял за мной вместе со сворой ребят, которую он патетично называл «бандой».
– Привет, Билли, – не встречаясь с ним взглядом, поздоровалась я.
– Я не Билли, – закатывая глаза, улыбнулся Адам.
Он обошел меня и встал прямо у меня перед носом, жуя ментоловую жвачку и изредка хлопая ею у себя во рту.
– А выглядишь, как какой-нибудь Билли. Ты что, вступил в секту? – я отвернулась от него, чтобы подлить Уиллу за третьим столиком кофе, и Адам снова остался позади меня.
Значительная часть волос у Адама теперь была сбрита, и только небольшой синий хохолок на макушке оставался торчать наподобие эрокеза.
– Если только эта секта поклоняется тебе, – он расплылся с наглой ухмылке, и я скривилась.
– Святая Анна, что у тебя с головой, Адам? В тюрьме теперь даже волосы в камеру хранения сдают? – Кара язвительно подала голос с барного стула.
Если честно, Адам был важным периодом моей жизни где-то года три назад. Моя первая безумная сталкерская влюбленность – сердечки в блокнотах, подглядывания и глупые хихиканья. Все-таки в этой бесконечной своре будущих тюремников он выглядел сносно, и татуировки на нем смотрелись не так убого, как на его дружках.
Сняв розовые очки с глаз, я немного разочаровалась во всей глубокой идее романтики. Мы с Адамом никогда даже за руки не держались, три года назад я весила на миллион фунтов больше, для него я была никем, но стала «цыпочкой с нормальной задницей», как только прошла через все круги ада, которые мне устроил Джек.
Вот тогда я и послала любовь к черту. Женская половина человечества итак слишком долго позволяла Николасу Спарксу и Тейлор Свифт наживаться на наших разбитых сердцах. Все фильмы с Кэтрин Хейгл – ложь, а джентельмены – уже рудименты человечества. Мы все умрем в одиночестве, так что давайте просто купим плитку шоколада и смиримся с этим.
– Прогуляемся сегодня вечером? – пальцы Адама пробежались по моей спине, и я вздрогнула, едва не выронив чайник с кофе.
– Какому бы богу вы там не молились на своих сектантских собраниях, я не собираюсь становиться главным элементом жертвоприношения, с меня вполне хватило экзаменов. – я все отчаянно надеясь, что расстояние между нами станет как между Марсом и Сатурном.
– Детка, я…
– Знаешь что, – предложила я. – Лучше закажи кофе вместо того, чтобы бесполезно сотрясать воздух. У меня первая смена, а желание убивать растет в нехилой геометрической прогрессии.
Хвала богам, что после целой недели зубрежки я теперь знала, что такое «геометрическая прогрессия».
Адам стоял в ступоре, не зная, как реагировать на мои слова, а Кара приглушенно смеялась позади него, уткнувшись лицом в полотенце.
И вот тогда я почувствовала на себе взгляд. Действительно почувствовала. Повернув голову, я заметила, что британец с шестого столика смотрит на меня. И ничего доброго не было в его глазах, пока он оглядывал нас с Адамом. Я отчего-то ощутила себя виноватой, словно занималась чем-то непозволительным в общественном месте.
– Тэдди? – я снова пропустила мимо ушей все, что говорил Адам, чтобы затащить меня на свидание. – Детка!
– С каких это пор у тебя плохо со слухом? – я повернулась к нему.
От слова «детка» не тошнит, только когда меня так зовет Чарли.
Адам собирался что-то ответить, когда я вдруг замерла. Потому что телефон у меня в кармане завибрировал.
Со всеми этими гейскими новостями у меня в голове отключилась напоминалка о результатах теста по математике и о звонке мистера Таннера.
Адам все еще продолжал говорить какие-то гадкие пошлости, это сбивало с толку и невероятно бесило.
– Замолчи! – я захлопнула его рот ладонью. – Еще хоть один звук, и я отрежу твой язык и зажарю в микроволновке, ясно?
Я могу быть достаточно устрашающей, если это понадобится, меня все-таки вырастили преступники, содержащие нелегальный бизнес.
– Слушай, я, конечно, не против убийства, но не при свидетелях же, – Кара подошла к нам, закидывая полотенце на плечо. – Он, кажется, дышать не может.
– Мистер Таннер звонит, – произнесла я со стоном, все еще придерживая рот удивленного парня закрытым.
– Класс! – Кара совсем забыла про Адама и так неожиданно начала подпрыгивать и хлопать в ладоши, что даже уронила полотенце на пол. – Ну и чего ждешь?
Она перестала прыгать.
– Тэдди, все в порядке?
Адам начал вырываться, но я лишь крепче вцепилась рукой ему в лицо.
– Мне кажется, я не сдала. Кара, я точно все завалила.
Мое лето в полной заднице. Хотя для тех, кто видел мою школу, слово «задница» может показаться слишком мягким для ее описания.
– Успокойся и возьми трубку, ладно? – подруга сунула телефон мне под нос. – Если ты не сдала, то мы будем каждый день подбрасывать Таннеру домой дохлых кротов.
«711» в исполнении Бейонсе уже начала нервировать окружающих.
– Да ну заткни ты чертову трубу, Тэдди, я задрался слушать эту попсу! – кричал один из друзей Адама за столиком у стены.
– Эй, у вас все в порядке? – я услышала рядом с собой манящий британский акцент, и, очарованная, даже выпустила Адама из захвата.
Тот, морщась, упал на ближайший стул, массируя челюсть.
– Нам так никто и не принес кетчуп, какие-то проблемы? – недобрый взгляд парня прошелся по Адаму.
– Эй, ты веришь в карму? – я неожиданно схватила этого парня из Даунтауна за предплечье и уставилась в светло-карие глаза за прозрачными линзами очков.
– Я католик, – парень, усмехнувшись, пожал плечами.
– Это неважно, – я решительно вложила звонящий уже целую вечность телефон в руки парня. – Сделай доброе дело – возьми трубку.
– Почему я? – насторожился он.
– Потому что Адам у нас недоразвитый, а я бросила школу и не желаю слышать противный голос своего бывшего учителя математики, потому что он меня домогался. – объяснила Кара. – Не ломайся, красавчик, с нас ведь причитается.
Не став медлить, я нажала зеленую кнопку на своем доисторическом потрескавшемся блэкберри и прижала трубку к уху парня.
– Ало? – растерявшись, проговорил он в телефон, сверля меня осуждающим взглядом. – Нет, Теодоране может подойти, она… в туалете, – виновато улыбаясь, он слушал, что ему говорит мистер Таннер. – Да, бедняжка подхватила диарею, но вы же знаете, чем кормят в том кафе, где она работает. О, несомненно она поправится. Я за этим прослежу. – он странно сверкнул глазами, глядя на меня, и я возмущенно ударила парня в грудь, но он перехватил мое запястье и отвел его в сторону. – Ей что-нибудь передать?
Я пыталась высвободить конечности из захвата, но сопротивление, как говорится, было бесполезно. Не знаю, какими стероидами колются эти даунтаунские подростки, но силы у этого парня было как у Дуэйна Джонсона.
– Да, конечно. Обязательно. Спасибо. Я непременно сообщу ей. – со своим адским акцентом беззаботно говорил парень, пока держал меня.
Наконец он повесил трубку и положил телефон на стойку рядом со спящим Грэгом.
– Ну что у нее там? – спросил Уильям со своего столика.
Я заметила, что все клиенты в кафе застыли и смотрели на нас, как на шоу по кабельному, ожидая ответа. В «Крузе» мы жили очень дружно, каждый был в курсе всего, что происходило с местными завсегдатаями, здесь любой чих становился важной новостью, поэтому даже рабочие-извращенцы повернулись в нашу сторону, чтобы узнать, как же я все-таки написала свой экзамен.
– Ты, что, завалила тест? – теперь еще и Олли выплыл из кухни в своей нелепой сеточке и заляпанной футболке.
Артур тянул театральную паузу, в течение которой я успела отпить из стакана Грэга кофе, позабыв, что он разбавлен водкой.
Он все еще не разжимал моего запястья, когда наклонился близко-близко к моему уху, заставляя дрожать всем телом. Я ощущала его бархатный голос кожей.
– Теодора Картер, да ты просто Эйнштейн.
Я медленно начала сходить с ума. Его сияющие смехом глаза творили со мной что-то невероятное. У меня начала кружится голова, а руки превратились в макаронины.
– Не могу дышать, – выдала я, хватаясь за грудную клетку и отрывисто вздыхая.
Желудок все-таки взбунтовался.
Я перепрыгнула через стулья в проходе как профессиональный паркурщик, хотя обычно и трех футов не могла пройти, не упав при этом. Выбежав из кафе на улицу, я опустила голову в мусорный бак, и меня в него тут же вывернуло.
Ждите повестку в суд, мистер Таннер.
Когда я уже опустошила свой желудок, Кара с улыбкой вздохнула рядом со мной.
– Сегодня никаких премиальных анти-блевотных чаевых, да? – она протянула пачку салфеток и бутылку минералки.
Я протерла лицо и прополоскала рот водой, параллельно пытаясь отдышаться, и вдруг заметила приближающуюся к нам фигуру парня с шестого столика. Бедняга знал меня всего десять минут, а я уже втянула его в какую-то баталию и пережила при нем приступ паники.
– Эй, как ты себя чувствуешь? – спросил он.
Свет от фонаря отражался в стеклах очков, мне не было видно его глаз.
– Как дешевая проститутка с повышенным рвотным рефлексом.
– Все лучше, чем работать официанткой, да? – ухмыльнулся он.
– Все лучше, чем диарея, – поддразнивала я, вспоминая, что он наплел про меня мистеру Таннеру.
Из кафе вывалилась компания его друзей, и все ребята начали махать ему рукой.
– Эй, Арт! – свистнул один из них, одетый в футболку с надписью «Бруклин» и кеды, которые стоили как вся моя месячная зарплата вместе с чаевыми. – Нам пора!
Арт обернулся и кивнул, прося еще пару секунд.
– Твой телефон, – он взял мою раскрытую ладонь и вложил в нее потрепанный блэкберри. – И мои поздравления.
– Поздравления?
– Ты набрала проходной бал. «Если Картер будет маячить у меня перед глазами еще и на сезон летней школы, я повешусь в кабинке туалета с запиской о том, что это она вынудила меня». Это была цитата твоего учителя.
– Спасибо, – с кислой миной я убрала телефон в карман передника. – Я не такая уж тупица, если что.
– Я пересдавал экзамен по математике три раза.
– Правда?
Когда он улыбнулся, мой желудок снова затрепыхался. Но на этот раз, кажется, не из-за нервов.
– Артур, мы опаздываем! – нетерпеливо прокричала брюнетка за его спиной, со злостью прожигая во мне дыру.
Судя по всему, она не знала, что я только что вытошнила свой обед в мусорку, и ее рыцарь с идеальной прической больше никогда не приблизится ни ко мне, ни к этому кафе ближе, чем на десять миль.
– Мне нужно бежать. – казалось, он хотел сказать что-то еще, но посмотрел на ухмыляющуюся рядом со мной Кару и передумал. – Удачных летних каникул!
Кинув мне последнюю извиняющуюся улыбку, он развернулся и пошел к своим друзьям, которые, дурачась, начали похлопывать его по плечу и бодать в бок, а брюнетка не преминула возможностью вцепиться ему в руку.
– Тебе тоже, – вяло вздохнула я ему вслед, прекрасно зная, что он меня уже не слышит.
Кара вдруг начала истерично смеяться, сгибаясь около меня в три погибели.
– Ты чего? – я удивленно таращилась на нее.
– Он англичанин…и его зовут…Артур! – пыталась выдавить она сквозь смех.
После слов подруги я тоже начала смеяться. К нам в гетто пожаловал ходячее британское клише, ну кто бы мог подумать.
Кара выпрямилась только через минуту, все еще хихикая.
– Но он все же очень миленький, – тяжко вздохнула она рядом с моим ухом.
– К сожалению, не из нашей лиги, – покачала головой я. – Мне за его очки придется продать почку.
– Если не две.
Дверь кафе с характерным скрипом открылась, и голова Олли в сеточке показалась в образовавшейся щели:
– Вы здесь, что, крэком торгуете?
– И не надейся, – закатила глаза подруга.
– Тогда живо в зал, там куча необслуженных столиков! – Олли учтиво придержал дверь, пока мы проходили мимо него. – А если вдруг начнете торговать, – незаметно шепнул он мне в ухо, – то я хочу в долю.
Я закатила глаза и последний раз обернулась посмотреть на удалявшуюся фигуру Артура, которого, скорее всего, больше никогда здесь не увижу. Не знаю, почему меня это так удручало.
Глава 3
Если не считать, что в мороженном за моим столиком нашли огромный волос, а какая-то пьяная в стельку женщина стащила с барной стойки стакан с пивом, то моя смена прошла практически без происшествий. Я почти парила по воздуху, окрыленная мыслью о том, что все лето буду…работать.
Да, работать. Летняя школа не была бы таким ужасом, если бы не мешала брать больше смен в кафе. Когда всеми силами пытаешься выбраться из черного списка налоговой инспекции – каждый доллар на счету.
Долги, уборка, готовка – вот вам и годы моей бурной молодости.
Хоть лето официально и не наступило, нам все равно приходилось работать до поздней ночи. В половину двенадцатого, когда мы с Карой и Ким протерли полы, вынесли мусор и перевернули стулья, можно было наконец-то «валить на все четыре стороны», как любил говорить Олли.
Каре нужно было спешить на свидание с Шоном – ее парнем, с которым она расставалась и сходилась обратно уже тридцать тысяч раз. Подруга поцеловала меня в щеку и выбежала за дверь так, словно спасалась от конца света. Ким, спохватившись, ушла вслед за ней, кинув мне напоследок, что в следующий раз будет расталкивать Грэга сама.
То же самое она говорила и в прошлую смену.
Я сняла свою форму, сложила ее в шкафчик в кладовке, которая служила нашей раздевалкой, попрощалась с Олли и направилась к столику, где дремал Грэг. Пришлось толкать его в плечо минуты три.
Очнулся он лишь после того, как я вылила кувшин воды ему на голову.
Грэг лениво моргнул, потянулся и зевнул.
– Проснись и пой, красавчик, мы закрываемся, – усмехнулась я.
– Уже? – недоуменно озирался он. – Я пришел пять минут назад.
– Пять часов, ты имеешь в виду? Вставай, Грэг, я хочу домой, и мне нужно тебя выпроводить.
Я помогла ему подняться и под руку довела до двери, выключив по дороге свет и перекинув сумку через плечо.
На улице Грэг глубоко вдохнул.
– Ты просто чудо, Тэдди! – бормотал он заплетающимся языком. – Поцелуемся? – он выпятил губы трубочкой.
– Нет, – засмеялась я, отворачиваясь. – Боюсь герпеса.
Грустно качая головой, Грэг направился домой. Хотя навряд ли у него вообще был дом. По-моему, он всегда торчал в «Крузе» до самого закрытия.
Летняя свежесть почти перебивала смердящий запах трущоб, а шелест зеленых листьев на ветру заглушал звук полицейских сирен и чьи-то громкие оры, раздававшиеся за несколько кварталов отсюда.
Я привыкла ходить домой пешком после каждой смены в кафе или ездить на велосипеде. Для меня ночной Детройт, как «Дом ужасов» в Диснейленде – воришки, выскакивающие из-за угла, конечно, сначала пугают, но через пару секунд с них тянет только смеяться, потому что почти каждый из них знает меня в лицо. В итоге мы цивилизованно расходимся в разные стороны, обмениваясь при этом парой любезных фраз.
Только я избавилась от одной немощной занозы в заднице в виде Грэга, как вдруг наткнулась еще на одну.
По пути домой, через пару домов от кафе я нашла молодого парня, прислонившегося к грязной кирпичной стене заброшенного здания. Только через пару секунд я узнала в нем британца из кафе. И сейчас он истекал кровью.
Никаких следов поножовщины или пулевого ранения я не заметила, но у него был разбит нос, и опухла губа. Он все еще пребывал в шоковом состоянии, и скорее всего пока еще даже не понял, что с ним произошло.
– Эй, все в порядке? – я неуверенно подошла ближе, чтобы убедиться, что это тот самый Артур из Даунтауна.
Он прекратил теребить свою разбитую губу и повернулся ко мне, сильно щурясь.
– Ты меня слышишь? – спросила я, присаживаясь рядом с ним на корточки.
– Я что, в аду?
Мне не удалось сдержать усмешку.
– Боюсь, тебе не настолько повезло. Ты всего лишь в Мидтауне.
– Еще хуже, – констатировал Артур.
Очки у него треснули, немного запачкались собственной кровью, я аккуратно стащила их с его лица и положила на землю. Наверняка, он без этих стекол не видел ничего дальше своего носа.
– Ты хочешь вынуть мне почку?
– Ага. С чаевыми беда, так что продам по двойному тарифу. Если только…
– Если только что?
– Если только у тебя нет предложения получше, – я хитро улыбнулась, а парень отчего-то в смущении отвернулся.
Артур вдруг зашарил руками по карманам джинсов и, не обнаружив ничего нужного, устало откинулся затылком в бетонной стене.
– Черт, телефон украли.
Я не выдержала и снова прыснула со смеху, протягивая ему пачку салфеток из сумки.
– Что смешного?
– Это гетто, – пожала плечами я. – Считай, ты легко отделался.
– Да я по жизни везунчик, – он иронично вскинул бровь.
– Тебя разве не предупреждали, что ходить по улицам ночью в этой части города приравнивается к попытке самоубийства?
– К чему же тогда приравнивается жизньздесь?
– К обязательному наличию обширной коллекции перцовых баллончиков. – улыбнулась я. – Сегодня у меня с собой мой любимый универсал с аэрозольным распылением.
– Любимый?
– Он с фонариком. А это, кажется, единственная функция, которая когда-либо пригождалась мне в перцовом баллончике. Кто сможет на меня напасть? Я здесь каждую собаку знаю.
Артур вытер салфеткой большую часть крови с лица и практически мог двигать челюстью.
– Я тоже знал тех парней, что на меня набросились. Твой синеволосый дружок был среди них.
Он, видимо, имел в виду Адама с его кучкой недоумков.
– Прости за это, они обычно патрулируют тут улицы. Грабеж у них на уровне инстинктов. Ну а ты впредь будь аккуратнее, – наставляла я, помогая ему подняться на ноги. – Ночью здесь просыпаются монстры. Они жаждут крови, денег и возможности перепихнуться.
– Как ты здесь вообще выжила? – удивился он.
Даже побитый, Артур умудрялся ухмыляться.
– Закон джунглей, – пожала плечами я. – Эти банки внушают страх. – я как могла напрягла бицепцы, но они все еще представляли собой довольно жалкое зрелище.
Он со скептичным видом проткнул мои отстойные мускулы указательным пальцем, и я сдавленно хихикнула от щекотки. Почесывая руку, я заметила, что Артур смотрел на меня, с долей удивления и…чего-то еще. Так обычно смотрят на щенка, который бегает кругами пытаясь поймать себя за хвост.
Он стоял очень близко, и мне приходилось задирать голову, чтобы смотреть ему в глаза. Побитый во всех возможных местах, он возвышался надо мной со своей гордой прямой осанкой и немного лукавым взглядом
Вселенная так несправедлива! Этот парень даже после драки умудрился сохранить аристократичный британский шарм, вгоняющий меня в краску. Я тонула в его светло-карих глазах цвета охры, и сердце почему-то стучало быстро-быстро.
Прекрати, сердце. Сейчас не время для твоих выкрутасов.
Сквозь ржавый запах крови я чувствовала мягкий аромат неизвестного мне одеколона, а раз неизвестного – то абсолютно точно какого-нибудь дорогого и дизайнерского.
– Так что, проводишь меня до автобусной остановки? – Артур говорил с доводящим до экстаза акцентом, и для того, чтобы ответить я с трудом выплыла из омута неожиданно наплывших на меня чувств.
– Сейчас? – я расширила глаза в притворном ужасе. – Водители в такое время суток обычно увозят всех только в два места. Имя им – черный рынок и сексуальное рабство.
– Серьезно? – нахмурился он.
– Да, – не выдержав, я начала смеяться. – А по дороге крутят девять сезонов «Династии» со спин-оффами и специальными выпусками.
Поглядывая на сбитого с толку Артура, я сжалилась, подняла его очки с земли и вручила ему обратно.
– Идем, – вздохнула я. – Мой дом вниз по улице, тут недалеко, я тебя подлатаю.
– Почему я должен тебе верить? Ты пять минут назад хотела вырезать мне почку. Вдруг решишь взять меня в рабство?
– Нет, я завязала с работорговлей, – махнула рукой я. – Слишком много мороки с жизнеобеспечением эмигрантов.
По темным переулкам, лежащим между заброшенными зданиями, мы добрались до моего дома целыми и невредимыми. Наш потрепанный временем таунхаус располагался на окраине, в частном секторе Мидтауна, неподалеку от Истерн Маркет. Этот район был достаточно суетливым и неприглядным для того, чтобы мои любимые родители могли перепродавать краденные машинные детали, алкоголь, свертки косяков и выкраденные у туристов документы и драгоценности.
Узкая тропинка вела к чуть подкосившемуся двухэтажному коттеджу с небольшим задним двором, захламленным шинами, покрышками и всевозможным мусором, который Джек с Чарли все еще надеются продать на блошином рынке.
Я быстро поднялась на скрипящее крыльцо, чтобы успеть сорвать с двери повестку в суд. Снова по вопросу о неоплате налогов.
Отлично, подумала я, комкая бумагу в руках, если квитанция до сих пор висит, значит, дома никого нет.
Я выбросила бумажку и отперла ключом входную дверь, приглашая измученного гостя в нашу скромную обитель. Свет в доме загорелся только с шестого щелчка включателем, и пока Артур не увидел свинарник, который из себя представляла наша гостиная, ломящаяся от пустых коробок из-под пиццы, пивных бутылок и сигаретных окурков, я увела его на кухню, где мною поддерживалась относительная чистота.
Артур сохранял невозмутимое спокойствие, с интересом оглядываясь по сторонам, словно попал в Изумрудный город, а не во вполне себе обычное пристанище не особо богатых людей.
– Не волнуйся, последнюю кишечную палочку здесь подхватил какой-то наш очень дальний родственник. И забрал ее с собой в могилу, – пошутила я, пытаясь разрядить обстановку.
На удивление, Артур посмеялся.
– Боже, тебе, должно быть, очень плохо, – сказала я.
– Терпимо, а что?
– Просто тебя рассмешила самая дерьмовая шутка на свете. Верный признак того, что ты при смерти. Тебе лучше присесть.
Я указала на обеденный стол, за которым мы все реже едим и все чаще обсуждаем, какое алиби придумать Джеку на позавчерашний вечер, чтобы полицейские не упекли его за решетку. Это только звучит ужасно. На самом деле, со временем это становится увлекательным занятием. Больше всех от него фанатеет Хайд, хоть его бредовые идеи еще ни разу не помогли.
Артур сел за стол, пока я искала аптечку. Повернувшись, я невольно отметила, каким чужим он смотрелся на нашей небольшой кухне, совмещенной со столовой. У него стильная прическа, дорогая рубашка и джинсы, порванные не от долгой носки, а по веяниям новой моды. В то время как потрескавшейся скатерти на нашем столе уже лет двадцать, плинтусы в углах дома поотваливались, окно даже зимой закрывалось только до микроклимата, а занавески подпалены после случая с сигаретой, которую Джек оставил тлеть в пепельнице на подоконнике.
От всех этих мыслей я и не заметила, как коробка с аптечкой, которую я пыталась достать из верхней дверцы шкафа, соскользнула с края полки и приземлилась прямо мне на голову. От удара к завтрашнему утру точно будет шишка.
Сделав вид, что ничего не случилось, я подошла к Артуру, потирая ушибленное место, и очень гордилась его отчаянными попытками не засмеяться. Его, правда, хватило всего на десять секунд, а затем чудесный мелодичный смех заполнил пространство кухни.
– Ох, заткнись. Я тут, вообще-то, пытаюсь помочь.
– Я готов еще немного поистекать кровью, если тебе нужно время, чтобы не убиться о ближайшую твердую поверхность.
– Да-да, – закатила глаза я, смачивая ватный диск перекисью. – Я неуклюжая неудачница, подбирающая на улицах немощных жертв ночных ограблений. Но знаешь, на данный момент, я лучшее, что у тебя есть.
– Ты лучшее из того, что могло бы быть, – неожиданно признался он, пока я прочищала его раны.
– Это ты про вариант с черным рынком и сексуальным рабством?
– Да, – он чуть подался вперед, пока между нашими лицами не осталось буквально пару дюймов.
– Ну, – я издала нервный смешок, – Ты рано делаешь выводы. Я все еще могу оказаться какой-нибудь сумасшедшей сектанткой. Или каннибалом, решившим поживиться твоими надпочечниками.
Артур только прыснул со смеха. Видимо, я его совсем не запугала своими заявлениями.
– Не думаю. Ты слишком добродушная для моих надпочечников. И для всех остальных органов тоже.
– Добродушная? – я пыталась делать так, чтобы мои пальцы с ватным диском не дрожали. – Так вы в Англии называете всех безнадежных?
– Ты не безнадежная. Неповоротливая, конечно. Возможно, не доживешь и до тридцати, потому что однажды обязательно пробьешь головой какой-нибудь острый косяк, – он пожал плечами, расплываясь в наглой улыбке. – Но ты не безнадежная.
