Текст книги "Рузвельт (СИ)"

Автор книги: Дилан Лост

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)

Глава 4

Утро в «Крузе» начиналось так же, как и сотни предыдущих.

Миссис Лайнесс, учительница старших классов, всегда пьет нефильтрованное пиво с долькой лимона и оставляет мелочь со сдачи на чай. Мистер Росс заказывает бурито без сальсы и соуса чили. Миссис Льюис работает в налоговой, поэтому в «Крузе» она ест совершенно бесплатно. Мистер Капучино (хоть он и просит называть его просто Джордж), военно-морской служащий в отставке, пьет по две чашки кофе и сидит исключительно на летней веранде. Чтобы не мучиться с легкими, с тяжелых кубинских сигар он недавно перешел на электронные сигареты. По праздникам он позволяет себе бокал коньяка, а в середине июля приходит ужинать с женой, чтобы отпраздновать годовщину их свадьбы.

Лето официально наступило, и это означало, что выручка за день наконец-то сможет погасить хоть какие-то затраты кафе. Если повезет, то к концу года в этом заведении все-таки появится лицензия на продажу алкоголя, потому что, на самом деле, мы толкаем его просто так.

Мистер Гитти, или же Рави, как мы все называли директора кафе, по утрам заряжается исключительно от эспрессо. Только после семи-восьми чашек его индийский акцент становился не таким заметным. А пара съеденных тако с двойной порцией авокадо уже совсем превращали его в полноценную единицу общества.

– Семь и три, – оповестил меня Рави, останавливаясь возле барной стойки, где я протирала столовые приборы.

– Это сахар или глюкоза?

– Уровень холестерина.

Рави был диабетиком с пятнадцатилетним стажем, который ненавидел таблетки и инсулин.

– Тебе нужно бросить курить, – сказала я уже в тысячу первый раз.

– Или записаться в спортзал? – с надеждой протянул он.

– Что угодно, Рави, только проживи еще парочку сотен лет. Без тебя тут будет совсем тоскливо. – грустно протянула Кара, останавливаясь рядом с ним.

Он усмехнулся, засовывая руки в карманы широких камуфляжных брюк.

– Смотри-ка, Тэдди, кто-то сегодня хочет уйти с работы пораньше, – он смотрел на Кару, пока та беззастенчиво строила ему глазки.

– Да, Рави, совершенно безвозмездно в этом месте тебя люблю одна я, – мне пришлось грустно вздохнуть.

– Умоляю, только не говори моей жене, она будет ревновать, – приглушенно проговорил он, немного коверкая слова своим милым индийским акцентом. – И заставит построить еще одну теплицу для своих чертовых растений.

Поболтав с поварами на кухне и сделав все свои дела, Рави уехал, снова оставив за старшего Олли, который в данный момент щипцами вытаскивал кости из огроменной рыбины.

– Ты худшая подруга на свете, – Кара напугала меня, подкравшись из-за спины.

– С чего бы это?

– Горячий британец ночевал у тебя дома, а ты уже четвертый день мучаешь меня своими дурацкими молчанками, – выпалила она. – Джек что, прикончил его? Вы закопали труп на заднем дворе?

Я рассмеялась, кидая в нее упаковку салфеток.

– Он жив, успокойся.

– Тогда я теряюсь в догадках, – она подперла руками подбородок и уставилась на меня, словно приготовилась услышать от родителей сказку в Сочельник.

– Все, на самом деле, было не так плохо… – туманно изрекла я.

. .

– Тэдди!

Сквозь сонные дебри я слабо ощущала, как кто-то дергает меня за предплечье.

– Тэдди-и! – нетерпеливая тонкая рука не переставала тормошить мое стонущее тело.

Я понятия не имела, сколько было времени, и что вообще происходит, но мой организм резко блокировал любую мысль о том, чтобы подняться с кровати и что-либо выяснить.

– У тебя появился муж? – проворные пальчики Китти разлепили мои крепко сомкнутые глаза, и я обнаружила племянницу, сидящую на мне верхом и держащую мои веки открытыми.

– Нет у меня никакого мужа. С чего ты взяла? – хриплым голосом спросила я, щурясь от дневного света.

– А это кто тогда? – хихикнула Китти, свешивая голову на пол.

Я резко подскочила на кровати, сбрасывая с себя одеяло, и нагнулась к полу вместе с белокурой головой племянницы.

– О не-е-ет, – простонала я, хватаясь руками за голову. – Артур! – я потрепала все еще спящего парня за плечо.

С пола послышалось только тихое бормотание и какие-то ругательства, которые с британским акцентом звучали немного странно. Я бы обязательно посмеялась, если бы моя жизнь сейчас не была в такой катастрофической заднице.

Я сползла с кровати и перешагнула через распластанное тело Артура, случайно наступив по дороге на его предплечье, отчего парень болезненно простонал.

Мне удалось доползти до двери в комнату, и чуть приоткрыв ее, высунуть нос в образовавшуюся щель. Звуки с первого этажа сотрясали даже коридор за лестничным пролетом. Ругательства Джека я ни с чем не спутаю – он снова жаловался на соседскую собаку, грозясь прострелить ей черепушку дробовиком, если она не перестанет лаять по утрам.

– Что ты делаешь? – Китти также на четвереньках подобралась ко мне и уткнулась лбом мне в плечо, все еще хихикая и поглядывая в сторону Артура, который уже успел принять сидячее положение.

– Когда вы успели приехать домой? – я дернула ее за растрепанную косичку, чтобы та перестала громко смеяться.

– Мама только что меня привезла, а я сразу к тебе. И дедушки вернулись недавно.

Китти подползла к Артуру и начала бодать его лбом в грудь.

– Ты теперь муж Тэдди? – спрашивала она.

– Он не мой муж, Китти, – я поднялась на ноги и побежала в ванну, пытаясь уместить все свои утренние махинации в тридцать секунд.

– Мама говорила, что спать в одной комнате с мальчиком можно, только если он твой муж! – надулась Китти.

– Лучше бы она сама этим советом воспользовалась, – тихо пробормотала я. – Почему ты не убрался рано утром? – обратилась я к Артуру с зубной щеткой во рту, натягивая при этом джинсы, сидя на полу ванной.

– Я думал, ты поставила будильник!

– А я думала, ты поставил будильник!

– У меня, вообще-то, стащили телефон!

– Мы в гетто ориентируемся на биологические часы! – прошипела я.

Артур зашнуровывал ботинки. Лицо у него пострадало после вчерашнего избиения, хотя все могло быть гораздо хуже. Сейчас осталась лишь пара синяков на левой скуле и несколько царапин, залепленных пластырем, на лбу.

– Черт, – выругнулась я, вылезая из ванной в одном кроссовке. – Кто еще дома, Китти?

– Там сидит Чак! – радостно воскликнула она.

– И какого черта здесь делает Чак? Еще ведь не тридцатое число! – я ползала под кроватью в поисках пропавшего кроссовка.

– Кто такой Чак? – Артур натянул на лицо очки и протянул мне взявшийся из ниоткуда левый ботинок.

Удивительно, но даже помятый с утра и с синяками на лице он смотрелся он не побитой бродяжной собакой, а вполне себе приличным молодым человеком. Серьезно, что это за чай у них такой в Англии?

– Вот сейчас и познакомитесь, ребятки, – без особого энтузиазма сообщила я, натягивая кроссовок на ходу.

– А это обязательно?

– Если только не хочешь прятаться тут по шкафам ближайшие лет десять, пока Джек не откинется от алкогольной интоксикации, – я скрестила руки у груди, застыв перед дверью.

– Тебе придется есть термитов! – добавила Китти на полном серьезе.

– Ты же сказала, что вы вытравили термитов.

– Артур, – мне пришлось сдержаться, чтобы не закатить глаза.

– Что?

– Я соврала.

– А дедушка сказал, что он в саранче есть молоко, – поведала Китти.

«Дедушкой» она называла только Чарли. Джек для всех всегда оставался исключительно «Джеком», даже для Мэгги, которая приходилась ему родной дочерью.

– Белок, а не молоко. Вот, – я подняла Китти с пола и вручила ее в руки Артуру. – С ребенком на руках тебя никто не тронет. Ну или хотя бы не застрелит.

Мне, конечно, могло показаться, но он вроде бы тихо прошептал «аминь».

– Я Китти, а тебя как зовут? – спросила племянница, обвивая шею Артура руками.

– Артур.

– А фамилия? – не унималась она.

– Кемминг. Артур Кемминг, – представился он.

– Кемминг? А Тэдди возьмет твою фамилию?

– Не собираюсь я за него замуж! – закатила глаза я, открывая дверь. – И вообще, прекращайте трепаться, внизу ждет инквизиция.

– А что такое инквизиция? – спросила Китти, пока Артур с ней на руках проходил мимо меня.

– Сейчас увидишь, – с кислой миной я поплелась к лестнице вслед за ними.

В столовой все было по-старому – то есть опять творилось какое-то сумасшествие. Чак сидел привязанным к стулу, с заклеенным скотчем ртом и микроволновкой на коленях. Джек стоял рядом с ним, прислонившись бедром к ящику, и прочищал магазин в своем ПММ, Чарли тем временем в очках для чтения разбирал на кухонном столе машинный аккумулятор, а Джулиан беззаботно поедал кукурузные хлопья, разбавленные моим обезжиренным питьевым йогуртом со злаками.

– Дедушка! Джек! У Тэдди теперь есть муж! А вы говорили, что она умрет! – Китти радостно завопила еще до того, как Артур успел спуститься с лестницы.

– Умру?!

– В одиночестве! – захихикала она.

Тем временем четыре пары удивленных глаз немедленно повернулась в нашу сторону. В такие моменты хочешь-не хочешь, а вспоминаешь всех святых, которых когда-либо превозносило это человечество, потому только сверхразум способен не дать мозгам Артура превратиться в пятно крови на стене позади него.

– Какого хрена? – густые брови Джека взметнулись чуть ли не до корней волос.

Я услышала, как он взвел курок пистолета, Чарли вскочил с места, стягивая с себя очки, а Чак начал мычать что-то нечленораздельное со стула. Один только Джулиан с ленивым интересом наблюдал за происходящим, засовывая очередную ложку хлопьев в рот.

– Ты кто такой?! – Джек навел дуло пистолета на Арта, и я поспешила встать перед ним в оборонительной позе.

– Это Артур Кемминг! – оповестила собравшихся Китти.

– Джек! Джек, опусти пушку, я могу все объяснить! – затараторила я, вытягивая руки вперед.

– Ты привела к нам в дом какого-то побитого мажорчика?

– Ему нужна была помощь, не могла же я оставить его на улице кормом для карманников!

– Она также говорила в тот раз, когда разрешила какому-то бездомному сходить к нам в туалет, – хмыкнул Джулиан. – Придурок обблевал почти весь этаж.

Я закатила глаза.

– Да опусти ты уже пушку, Джек! Здесь же ребенок!

Не отрывая настороженного взгляда с Артура, застывшего у меня за спиной, Джек медленно опустил пистолет и поставил его на предохранитель. Я обернулась к парню. Тот так крепко сжимал тело моей племянницы в руках, что у нее, скорее всего, уже треснули все кости. Я виновато ему улыбнулась, и Даунтаун скованно дернул губами мне в ответ.

– Артур Кемминг, значит? А говорить он умеет? – Чарли наконец вышел из ступора и решил вмешаться.

– Д-да, сэр, – кивнул Артур.

Его английский акцент обозначился даже в этом коротком предложении и звучал так не к месту на нашей кухне. Будто к нам в дом заявилась сама Ее Величество Королева Великобритании.

– Что случилось с твоим лицом?

– А разве не видно, что случилось с его лицом? – буркнула я.

– Дай джентльмену объясниться самому, Тэдди, – настоял Чарли, прижучив меня строгим родительским взглядом.

– Я упал, сэр, – ответил Артур.

– Клянусь, если я еще раз услышу от кого-нибудь слово «сэр», Чак будет не единственным человеком с кляпом на этой кухне, – вышел из себя Джек.

Даунтаун неловко прокашлялся.

– Упал? – Чарли не обратил на Джека никакого внимания.

– Вчера был не мой день, – Артур приподнял вертлявую Китти у себя на руках.

– Быстро учишься, паренек, – Чарли усмехнулся и потрепал Артура по плечу.

Мы в Мидтауне не жалуемся на синяки и ушибы, особенно если получили их на улице. И уж тем более не обращаемся в полицию. Обычно мы берем из дома дробовик или биту и идем разбираться со своими проблемами самостоятельно.

– А что с акцентом? Ты один из отпрысков Уолта? – Джек открыл холодильник, чтобы достать бутылку пива и случайно ударил Чака дверцей по лицу. – Убери свой качан, придурок! – жаловался он.

– Нет, я его не знаю.

– Уолт откинулся пару месяцев назад, – сказал Чарли.

– Вот черт, – выругался Джек. – Ублюдок торчал мне двадцать баксов, что б его.

– Можешь сделать эксгумацию и стащить с него похоронный костюмчик, – сказала я, направляясь к холодильнику за коробкой сока. – Уолта хоронили как какого-то Крестного отца. Ему даже золотые зубы перед упокоением вставили. Извини, Чак, – спохватилась я, когда сильно дернула заедающей дверцей холодильника и попала углом прямо ему по челюсти.

Чак болезненно застонал, но все мы дружно его проигнорировали, как и всегда, когда он оказывался у нас дома по утрам. С тех пор, как Чак работает в какой-то официальной банковской компании, ему приходится раз в месяц сдавать тест на наркотики, и так как терпение у него к концу назначенного срока начинает сдавать, Чак, дергающийся от ломки, приходит к нам, чтобы мы продержали его связанным до вечера, пока не убедимся, что он не собирается обколоться героином в при первой же возможности.

Да, Чак со странностями, но он платит за это наличкой, поэтому грех жаловаться.

– Так ты спал с моей дочерью? – отпивая пиво, как бы невзначай спросил Джек у Артура.

Я прыснула соком.

– Да…То есть нет! То есть… – Артур спустил Китти с рук, и та побежала коробке хлопьев, стоящей на столе рядом с Джулианом. – Мы спали в одной комнате, но мы не…мы не…

– Да ладно тебе, Джек, парень даже сказать слово «секс» не может, не то что заниматься им, – фыркнул Джулиан со своего места.

– Ты бы лучше помалкивал, Повелитель хламидиоза! – пожурила я брата.

Я повернулась, ожидая увидеть мультяшный поток ветра, который должен был остаться от Артура, удирающего из нашего дома, как Вилли Койот в «Луни Тюнз». Но нет. Он по какой-то невероятной причине все еще стоял рядом со мной и застенчиво ухмылялся своим таинственным мыслям.

– Ладно, считай, тебе повезло, – Джек все еще недовольно щурился.

– Да уж, как утопленнику, – успела вставить я.

– Потому что место Чака всегда свободно, если ты решишь забраться к Тэдди в тру…

– Джек! – оборвала я, едва он успел закончить предложение.

Все на кухне засмеялись, а мое желание провалиться сквозь землю росло с каждой секундой. Мне противопоказано так близко подбираться к состоянию панического ужаса – я вся краснею, странно выпучиваю глаза и в общем целом начинаю напоминать страшненького пуделя, которого срочно нужно вести к ветеринару.

– Садись, сынок, сейчас разморозим пиццу, – Чарли уже засуетился около холодильника.

– На самом деле, Артуру, наверно, уже пора… – я благородно скинула Даунтауну шлюпку, на которой он сможет доплыть до заветного острова, где никто не сожрет его живьем.

Спасайся, Даунтаун! У тебя еще вся жизнь впереди.

– Вообще-то, я немного голоден, – Артур несмело улыбнулся мне и устроился за столом напротив Джулиана.

– Ты…уверен? – я все же дала ему еще один шанс на спасение, предполагая, что в прошлый раз он очень сильно ослышался.

– А что?

Кроме того, что этой разогревающейся пицце предположительно две с половиной недели, и в том месте, где ее купил Джек, недавно была вспышка сальмонеллеза?

– Ничего, – сказала я, усаживаясь за стол рядом с ним.

Если не брать в расчет созерцающего все вокруг Артура, видок у моей семьи был тот еще. Во мне ни много, ни мало пять футов и пять дюймов, но среди брата с отцами я чувствовала себя невероятно крошечной. Джулиану всего шестнадцать, а он уже по росту догоняет Статую Свободы.

Мне с семи лет пришлось уживаться среди этой преимущественно мужской компании. Из двоих отцов к Чарли я была привязана больше всего. Высокий, крепкий после десятка лет работы на машиностроительном заводе, афроамериканец с самыми добрыми глазами на свете. Именно Чарли одним апрельским днем нашел меня поющей «Измени мир» Эрика Клэптона возле какой-то кафешки на Бродвей стрит.

Чарли стал мне настоящим отцом. Учил кататься на велосипеде, запускал со мной воздушных змеев, водил в цирк и катал у себя на плечах. Он подарил мне семью, новую жизнь, надежду. Он отдал мне так много, что мне за всю жизнь с ним не рассчитаться.

Ну а Джек был его полной противоположностью. Резкий, раздражительный, на постоянной основе борющийся с неконтролируемыми приступами гнева человек с эспаньолкой на подбородке, светло-русыми, отдающими рыжиной волосами и бледной кожей, покрытой шрамами из-за вечных потасовок. Первые несколько месяцев моей жизни в этом доме Джек вообще думал, что я мальчишка, из-за моей короткой стрижки и немного дикарского постприютского поведения. Воспитывал меня Джек тоже по-мальчишески. До пятнадцати лет я вообще не знала, что такое юбки. Мне приходилось донашивать старую одежду Джулиана, пока я не взбунтовалась, погуглив слово «дискриминация».

Джек заставлял меня проделывать разные грязные делишки – шнырять по канализации, забираться в вентиляционные трубы, вскрывать отмычками замки и занимать незнакомцев разговорами, пока он вытягивал у них из карманов кошельки. Конечно, все это повлияло на меня. Джек стал символом совершенно другой стороны моего детства, странного и криминального.

Может, к своим семнадцати годам я никогда не смогу отличить десертную вилку от салатной, но зато, благодаря Джеку, героин от кокаина отделяю в два счета.

– Рузвельт? – голос Артура, раздававшийся совсем близко, вывел меня из ностальгических мыслей.

– Что?

Коробка апельсинного сока с ободранной от моего нервного тика этикеткой выглядела довольно-таки непривлекательно, но Даунтаун все равно забрал ее у меня, чтобы сделать глоток.

– Я думал, будет хуже, – шепнул он, поддев под столом мое бедро коленом.

Его локоть, лежащий на столе, задевал мой, и от этого соприкосновения я чувствовала себя немного спокойнее, несмотря на суетливую атмосферу на кухне.

– О, это еще не конец, – грустно покачала головой я.

Как по расписанию, наша входная дверь со скрипом раскрылась, пуская на порог очередного участника всего этого бедлама. Оставшись без картонной коробки, я не знала, как успокаивать себя дальше.

. .

– КАРА! – Соломон надрывал глотку из кухни, извещая официантку и весь мир заодно, что ее сэндвич с беконом готов отправиться за дальний столик у окна.

– Иду я, иду! Хватит уже гортанить, Сол!

Закинув сэндвич и напитки на нужный столик и подарив сидящим за ним мужчинам дежурную улыбку, Кара поспешила вернуться ко мне.

– Ну и что было дальше? – она нетерпеливо забарабанила ладонями по поверхности прилавка.

– Ничего особенного, – пожала плечами я, уделяя повышенное внимание чистым полотенцам, которые складывала в корзину. – Пришла миссис Лукас и принесла нам черничный пирог. У Чака начался какой-то припадок, и мы откачивали его почти тридцать минут. Чарли ушел ремонтировать крышу, Джек…ну это Джек, он не сказал, куда ушел. Китти заставила Даунтауна играть с ней в кукол, Джулиан утащил его курить на задний двор. Время как-то пролетело, а потом он, – я вздохнула, – он ушел.

– Как это ушел? – недоумевала Кара.

– Вот так.

– Просто ушел в закат, как ковбой? И не поцеловал тебя, как Хан Соло перед заморозкой? Не сказал «Эй, Рузвельт, у тебя отличная задница в пижамных шортах»?

– Нет, – смутилась я. – Не такая уж у меня и отличная задница.

– А вот и нет. Задница у тебя, что надо, – подмигнула подруга. – Даже в щеку не поцеловал? Не пытался расстегнуть лифчик, когда обнимал на прощание?

– Нет!

– Боже, – выражение лица Кары приняло траурный вид. – Только не говори, что на тебе опять был тот спортивный нерасстегивающийся лифчик.

Мое открытое игнорирование послужило ей ответом.

– О, милая, – подруга приободряюще обняла меня за плечи. – Ну ничего, секреты этой чертовой Виктории все равно преувеличивают. Все, включая твоего паренька, знают, что она та еще потаскушка.

– Он не мой парень, отстань, – я стряхнула ее руку, заметив, что Кара готова рассмеяться. – Просто я надеялась, что хоть раз в жизни у нас дома будет не зоопарк. Миссис Лукас рассказала, как я в детстве чуть не прострелила ей бедро дробовиком, который нашла у нее в серванте.

– Ну в самом деле, Тэдди, нельзя лезть в чужие серванты!

– Ты меня не успокаиваешь.

– Да как же ты не поймешь, подруга, – Кара обвила вокруг меня свои худые руки и сжала в удивительно крепких объятиях, звучно целуя в щеку. – Ты никуда не денешься от своей чокнутой семейки. И от меня ты никуда не денешься. И боже тебя упаси деться куда-то от Хайда! Этот невротик начнет строчить тебе слезливые смс-ки. А вообще, мы все психованные, и если кто-то из твоего нового окружения не сможет принять нас такими, то даже не знаю, – она пожала плечами, – наверно, придется подвесить его на огромном крюке для мяса и тушить сигареты об его соски.

– Ты сегодня необычайно милосердна, – рассмеялась я.

– Я бросила Шона, так что это у меня такое игривое настроение, – она улыбнулась и начала тереться об меня носом.

Я начала истерично хохотать, когда она повалила меня на барный стул и начала целовать меня в обе щеки. И пока Кара лобызала мое лицо, устраивая отличное шоу всем извращенцам, сидящим в зале, я успела смириться.

Даунтаун живет где-то там, в абсолютно другом измерении, за стеной стереотипов и предрассудков, где правят другие люди, традиции и законы. Ему никогда не стать частью той жизни, нелепость которой я уже привыкла не замечать.

Ведь Кара была права – моя семейка была сплошным сборищем психов. И мои друзья тоже, да и я сама заодно.

Как выбросы Джона Сины на чемпионате мира, как прикиды Леди Гаги на всех музыкальных премиях, как Деннис Родман, когда он заявил, что женится на самом себе.

Как чертов Мэрлин Мэнсон.

Мы все. Абсолютно и бесповоротно.

Чокнутые.

Разве может кто-то вроде Даунтауна с нами справиться?