Текст книги "Рузвельт (СИ)"
Автор книги: Дилан Лост
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)
Глава 12
Посмотреться в зеркало явно было плохой идеей. Выглядела я максимально жалко. То есть, даже хуже, чем обычно. Глаза покраснели и опухли от хлорки, мокрые волосы так спутались, что я не смогу расчесать их до следующего Рождества, а на обгоревших плечах остались белые следы от лямок купальника.
Каждое движение отдавалось болью в каком-нибудь из суставов, поэтому избавляться от одежды было довольно мучительно. Вот бы я была моделью с подиума, чтобы с десяток помощников и стилистов раздевали меня и не давали мне выглядеть, как отчаявшаяся бездомная.
Я полуголая стояла в тесной кабинке женской раздевалки, когда поняла, что в комплекте нижнего белья, который, как я думала, я с собой взяла, не доставало лифчика.
Мой стеклянный взгляд с минуту гипнотизировал дно ярко-красного рюкзака, но лифчик, конечно же, там не появился. Кажется, все ставшееся время придется щеголять с торчащими сосками. Я уже почти избавилась от мокрого купальника и была не в силах пройти сквозь пытки натягивания его обратно на свою обгоревшую кожу.
День становился все хуже. Аквапарки – очевидно, просто пристанище всех моих панических фобий.
В голове бушевала целая буря безысходных мыслей, пока я влезала в шорты и надевала футболку, которая, к моему счастью, была достаточно свободной, чтобы скрыть факт отсутствия верхней части нижнего белья.
Артур с девочками ждали меня в кафетерии. Айрис с Китти ели пиццу и запивали ее колой, а Артур просто сидел рядом, нервно крутя в руках бутылку минералки. Увидев меня издалека, он так резко встал, что его стул проскользил по кафелю, заскрипев на весь ресторан.
– Все в порядке? Тебе точно не нужно в больницу? – его рука тут же легла мне на шею, и внимательный взгляд начал осматривать меня на наличие повреждений.
– Врачи не спасут мое пострадавшее чувство собственного достоинства.
Это была шутка. У меня нет никакого чувства собственного достоинства.
Я села на мягкий диванчик и положила рюкзак к себе на колени, прижав его к груди. Обеспокоенный взгляд Артура все еще сверлил во мне дыру, я бы не спряталась от него даже на Аляске.
По дороге от бассейна, чуть не ставшим местом преступления, до раздевалки, где я копошилась и собиралась с мыслями около получаса, Артур успел извиниться передо мной тысячу раз, и я тысячу раз успела заверить его, что со мной все в порядке, и я не злюсь на него. Но это не особо подействовало.
В горле резко пересохло, и я налила себе стакан воды.
Я была похожа на сбежавшую из дурдома пациентку. Огромные глаза, растрепанные волосы, кое-как заправленная в шорты футболка и отстукивающие чечетку подошвы кед. Полиция поймает меня и заставит сдать тест на наркотики.
– Артур, а правда же у Тэдди задница нормально смотрится? – с полным ртом пиццы спросила Китти.
Я подавилась минералкой. Айрис засмеялась во всю мочь, а Артур стучал мне по спине, пока я пыталась откашляться. К счастью, я довольно быстро восстановила дыхание – попытаться умереть второй раз за день было бы как-то неуместно.
– Нельзя говорить за столом такие вещи, Китти! – пожурила я племянницу, салфеткой протирая слезившиеся глаза.
– Но я же просто так сказала, что ты красивая! – надулась она.
– За столом не говорят слово «задница». Его вообще нигде не говорят!
– Но Карла же говорит!
– Я предупреждала тебя никогда не повторять за Карой. А еще за Хайдом и Джеком.
– А за Артуром можно?
У Даунтауна самый обширный словарный запас из всех знакомых мне людей. При мне он выругался всего один раз – в тот кексовый день он сказал «черт» у гаража, когда я прикоснулась к нему, пригвожденная к стене. Такое «черт» я бы не прочь повторить…
– Кхм…да. За Артуром можно. – смутилась я, начиная копаться в рекламках и визитках, валяющихся на ресепшене рядом с нашим столом;
– Что ты делаешь? – спросил Даунтаун, следя за моими движениями.
– Ищу номер такси. Когда девочки доедят, мы поедем домой.
– Тэдди, я не хочу домой. – канючила Китти.
– Милая, но мы не можем пробыть здесь целый день. Завтра за тобой приедет мама, и за Айрис тоже. До дома ехать очень далеко, поэтому отправляться нужно уже сейчас.
Я все же выудила цветной купон на поездку в такси со скидкой.
– На самом деле, – сказал Артур, отбирая у меня купон, – я хотел пригласить вас к себе в гости.
– Мы не можем поехать к тебе в гости. – упрямилась я.
Между нами разразилась схватка за перетягивание скидочного купона.
– Почему нет, Тэдди? – дулась Айрис.
– Потому что дома все ваши игрушки, и есть немного воды в бассейне. – начала изворачиваться я.
– А у меня дома кабельное на две тысячи каналов, – не уступал Артур. – И лифт!
Головы девочек вертелись из стороны в сторону, от меня к Артуру, словно они смотрели игру в теннис.
– Дома по вам соскучился Тони. – я использовала последний свой козырь.
И Артуру это было прекрасно известно, потому что следом он произнес то, что разбило все мои доводы на миллионы маленьких кусочков.
– У меня есть собака, – сказал он.
И я ценю то, что он хотя бы попытался изобразить при этом виноватое выражение лица.
Дом Артура находился в самом сердце Даунтауна. По дороге из аквапарка мы проезжали множество красивых, людных улиц, бутиков и сооружений. В итоге мы доехали до огромного жилого дома, в котором было по меньшей мере тридцать этажей. Артур оставил машину в подземной парковке, а затем мы целую вечность поднимались на двадцать второй этаж. Китти сидела у парня на руках, а Айрис держалась за меня. В лифте всю дорогу играла очень унылая мелодия.
Происходящее на пороге квартиры Артура сложно даже описать словами. Собака Даунтауна ждала нас у самой двери, весело виляя хвостом.
– Это Ричард, – сказал Артур, почесав питомца за ухом.
После его слов повисла гробовая тишина.
Китти сначала обомлела и просто застыла с выпученными, как у игрушки, глазами, а потом радостно завизжала на весь жилой комплекс, отчего Ричард, огромный черный лабрадор, жалобно заскулил.
Китти бросилась к нему, сжимая в объятиях, тиская, целуя и гладя везде, куда только доставали ее маленькие ручки. Наспех разувшись, Айрис тоже побежала к Ричарду.
– Мы их потеряли. – я махнула на девочек рукой, понимая, что пытаться привлечь их внимание сейчас было бессмысленно.
Квартира Артура была в сорок раз больше нашего дома. И это не преувеличение. Все здесь было огромным – стены, потолки, лампы, панорамные окна. Одну только гостиную можно было бы выделить под территорию какого-нибудь мини-государства. С моими ужасными навыками ориентирования в пространстве я бы заблудилась и умерла еще по дороге от телевизора к дивану.
Артур проводил меня на кухню. Все там было таким модным и навороченным. Вроде бы это называется хай-тек. Я ощущала себя лилипутом в стране гигантов. Маленьким, страшным тараканом с усиками, на которого уже замахнулись тапочком.
– А где твой отец? – спросила я.
– В Чикаго. Он там до конца недели.
– Рабочие штучки?
– Да, – усмехнулся он. – Штучки.
Я осматривала пространство вокруг и старалась не производить впечатление неандертальца из каменного века.
– Заварить тебе чай? – у меня на секунду вылетело из головы, что я в гостях, и это не мой дом, и не моя кухня. И вести себя, как чокнутая, совсем не обязательно.
– У нас нет чая. – улыбнулся он.
– Как это?
– Папа его ненавидит.
– Но ты ведь его любишь.
– Сомневаюсь, что его это хотя бы немного интересует. – пожал плечами Артур. – Ты ничего не ела в кафе. Будешь пасту? – проговорил он в уже раскрытый холодильник.
Завороженная, я смотрела на его освещенный светом из холодильника профиль. Волосы Артура после бассейна завивались у самых кончиков, свою рубашку он снял еще в коридоре, щеголяя в белоснежной футболке с крохотным логотипом какого-то известного бренда на груди.
Идеальные губы, идеальная улыбка. Идеальная прядь волос, спадающая на лоб. Когда я найду в нем какой-нибудь недостаток, мироздание, наверно, рухнет.
Он безупречен от макушки головы до носков своих начищенных ботинок. А я моюсь под холодным душем и скоро буду жить в канаве.
– Так что насчет пасты? – снова спросил он, доставая блюдо из холодильника.
– А кто ее приготовил? Неужели ты еще и кулинар?
– Нет, это перед уходом приготовила наша домработница.
– У вас есть домработница? – я закатила глаза.
– Мм-м, а что?
– Ничего. Просто это звучит так… по-европейски.
– Да. – Артур вздохнул, раскладывая спагетти по тарелкам. – Я знаю.
Иногда мне казалось, что Артур стеснялся своей обеспеченности почти так же, как я – своей бедности. Он водил дорогую машину и носил брендовые вещи с небрежностью и полным равнодушием, начиная сильно нервничать, если кто-то привлекал внимание к его достатку. Мне, наверно, никогда не понять заморочек Даунтауна.
Артур подогрел обе тарелки с едой, и мы уселись есть за кухонную стойку у стены. Я залезла с ногами на барный стул и принялась накручивать спагетти на вилку. Артур для этого пользовался ложкой, заявляя, что так делают истинные итальянцы, но я даже не стала пытаться, понимая, что ничего из этого у меня не получится.
Только начав есть, я поняла, как сильно, на самом деле, проголодалась за день. На одних коктейлях Хайда и минералке далеко не уедешь.
Паста была наивкуснейшей. С тягучей моцареллой и тушеным мясом – совсем не те дешевые макароны из супермаркета, которые я вечно перевариваю и плохо солю. В нашем доме готовая еда надолго не задерживается. Как правило, все, что время от времени готовит Мойра, моментально исчезает в желудке Джулиана. А в холодильнике можно найти только пустые коробки из-под молока, засохшее пятно от горчицы и недопитое пиво Джека.
Разделавшись со своей порцией, я отодвинула тарелку с томатным соусом на дне и сложила руки на столе, как прилежная ученица, раньше всех написавшая контрольную работу.
Артур удивленно уставился на меня. Сам он еще не съел даже половины.
– В моей семье, кто последний доест – тот моет посуду, – неловко пробормотала я.
– Положить тебе еще? – улыбнулся он.
Я икнула. Дурацкая реакция моего организма на полный желудок. Улыбка Артура после этого звука стала еще шире.
– Нет.
– Хочешь сладкого? Десерт?
– Мм-м…нет, – неуверенно пробормотала я.
Если я соглашусь, он решит, что я обжора, готовая набить желудок при любой возможности.
Артур изрядно веселился. Он смотрел на меня с таким выражением лица, словно я младенец, которого хочется потрогать за щеки.
Я снова икнула.
Он забрал мою грязную тарелку и поставил ее в раковину вместе со своей, где еще болтались грустные недоеденные макаронины. Открыв дверь одного из верхних шкафчиков, он начал перебирать полки, шурша пакетиками и цветными упаковками.
От того, что он все равно решил выбрать мне десерт, на душе стало невыносимо тепло. Пришлось приложить ладонь к грудной клетке, чтобы не дать этому приятному чувству прошествовать дальше по организму.
– Есть карамель с морской солью, конфеты с коньяком, темный шоколад с вишневым бренди. – перечислял он, вытаскивая нераспечатанные плитки и коробочки. – Бельгийские трюфели и что-то швейцарское. Будешь?
– А есть что-то вроде кит-ката? – скривилась я.
Все предложенное хранилось в очень красивых упаковках и выглядело довольно солидно. Я не в том положении, чтобы придираться, но звучало не очень аппетитно.
– «Орео»?
– Джек-пот! – я разорвала пачку с печеньем, как только она приземлилась на стол рядом со мной.
Артур сполоснул тарелки под краном и аккуратно сложил их в посудомоечную машину, затем достал спрей голубого цвета и начал протирать кухонную тумбу. Чтобы выйти на его уровень хозяйственности и самоорганизации, мне нужно полжизни без перерыва смотреть все шоу Марты Стюарт, а ему, казалось, достаточно было просто родиться.
С удовлетворением оглядев сверкающую вокруг чистоту, он убрал все чистящие средства и вернулся ко мне за прилавок.
Я спохватилась и с виноватым видом попыталась стряхнуть со стола крошки от печенья, но Артур предупредительно шлепнул меня по рукам.
– Не волнуйся об этом. Просто ешь свое печенье, – сказал он.
Я даже не стала делиться с ним. Он ведь говорил, что не любит сладкое. Это значит, что он не растолстеет и не умрет от сахарного диабета. До чего же скучная жизнь.
Когда Китти с Айрис наигрались с Ричардом и насмотрелись мультиков по телевизору, я уложила их спать, потому что Артур предложил нам всем остаться на ночь в комнате для гостей. Девочки вырубились практически за минуту – активный отдых и полный восторга день выжал из них все соки.
Поцеловав их в обе щеки и накрыв одеялом, я оставила их втроем вместе с Ричардом сопеть в подушку на большой кровати. Аккуратно прикрыв дверь комнаты, я обнаружила в коридоре прямо за ней Артура, прислонившегося плечом к косяку.
– И что дальше? – тихо спросила я у него.
– Где?
– В твоей развлекательной программе.
– А что бы ты хотела?
– Покажешь мне свою комнату?
– В ней ничего сверхъестественного.
Мне очень интересна причина, по которой Артур стушевался покраснел до кончиков ушей.
– Я все равно хочу посмотреть. Вдруг там целая детективная доска с красными ниточками, на которой ты пытаешься запомнить сексуальную ориентацию всех членов моей семьи. Или плакаты с «Бэкстрит Бойс».
Артур замялся на секунду, но затем все же кивнул и проводил меня на второй этаж. Я была заинтриговала на мурашек по коже.
Мне хотелось перевернуть эту квартиру вверх дном, встряхнуть, как кукольный домик, и выпотрошить из нее все секреты Даунтауна.
Он пожалеет, что впустил меня в свое логово, как только я забаррикадируюсь в его гардеробной. Я замурую себя там, как в гробнице, и буду нюхать его рубашки вечно.
– Пришли, – сказал Артур у двери в конце коридора, отвлекая меня от сталкерских мыслей.
Комната Артура – это что-то из картинок в каталогах от «Икеи». Новая, словно только что купленная мебель, все картины на стенах под цвет общего дизайна, на рабочем столе – навороченный компьютер с живыми обоями. Небольшое растение в горшке, которое я пыталась понюхать, оказалось искусственным. Я провела пальцем по поверхности одной из книжных полок и не обнаружила ни одной пылинки. Ни одного плаката «Бэстрит Бойс».
– Ты здесь хоть дышишь? – спросила я, крутя в руках взятый с его стола тяжёлый гравированный паркер.
– Не слишком часто. – он казался немного смущенным.
Это было заметно. Я ни к чему не могла придраться, даже зацепиться взглядом. Все вокруг было храмом перфекционизма, одой обезличенности и минимализма. В коридоре второго этажа стояла хрустальная пепельница, в которую (я руку готова отдать на отсечение) в жизни никто никогда не курил. Джек, к примеру, скидывал пепел куда попало – консервные банки, кофейные чайники и даже в наш почтовый ящик.
Я положила паркер, куда глаза глядят, и прошла на шаг вперёд, а боковым зрением заметила, что Артур тут же вернул его обратно в вертикальное положение, как и искусственный цветок, который я сдвинула на пару дюймов.
Мой взгляд упал на двуспальную кровать. Так аккуратно постели не заправляют даже горничные в пятизвездочных отелях. Не хватает только лепестков роз и сложенных из полотенец лебедей у изголовья.
У меня заблестели глаза.
– Даже не думай, – предупредил Артур.
Но я уже разбежалась и плюхнулась прямо в середину кровати, разворошив на ней все покрывало.
– Давай ко мне, – матрас был жестковат, я лежала на нем в форме звезды и смеялась, зазывая Артура.
Из него получился бы ужасный актёр. Как бы он ни пытался изобразить осуждающий взгляд – уголки его губ упрямо ползли вверх.
Он не стал двигаться ко мне в середину, а сел на самый край, чтобы в итоге мне самой пришлось пробираться к нему сквозь зону препятствий из разбросанных подушек.
– Хочу снова позадавать тебе вопросы. – сказала я, устроившись рядом.
– Я тоже.
– Сыграем в вопрос-ответ?
– А какие ставки?
– Пока небольшие. Поднимем в течение игры.
– Тогда ты начинаешь.
Он, наверно, подумал, что я снова растеряюсь. Но с того дня на набережной прошло много времени, и у меня накопилось миллион вопросов. Я присосусь к нему, как пиявка, но не упущу ни единой возможности их задать.
– Сколько из этих книг ты прочитал? – я указала на стену, большую часть которой занимали полки, полностью забитые книгами.
Шкаф казался грустным и бездушным.
– Ни одной.
Он взял с полки одну из книг и раскрыл ее. Судя по обложке, это была биография какого-то итальянского архитектора. Когда книга захрустела у самого корешка, стало понятно, что он открыл ее в первый раз.
– Все вещи после ремонта сюда закупил дизайнер. Мои книги остались в Лондоне. А некоторые я храню здесь. – он приоткрыл ящик прикроватной тумбочки, где друг на друга были аккуратно сложены книги в мягкой и твёрдой обложке. – Вот и вся моя личность.
Гёте, Пруст, Бальзак, Виктор Гюго, Теодор Драйзер, Вольтер. Никого из них я никогда в жизни не читала.
– На какое отделение ты поступил в Оксфорде?
– Мой черёд задавать вопрос, – напомнил он.
– Точно.
– Как так получилось, что у тебя сегодня ни одного порезанного пальца?
Он взял мои наманикюренные желтым лаком пальцы в свои. Его руки были такие большие и удобные, я бы отдала любые деньги, лишь бы арендовать их хоть на часок.
– Я больше не открываю никому пивные бутылки в «Крузе», так распорядился Рави, наш управляющий. А один порез все-таки есть, – я показала ему фалангу указательного пальца на левой руке, – просто не стала заматывать его в пластырь.
Он поднёс мой палец ближе к лицу и начал рассматривать его со всех сторон, словно какой-то древний артефакт. А затем приблизил к нему губы и поцеловал, обводя заживающую ранку языком.
– Ты на вкус, как печенька. – сказал он.
– Я…ээ-э…
Прощай, мой здравый смысл, ты служил мне верой и правдой, я буду очень по тебе скучать.
– Я поступаю на факультет инженерных наук, кстати. – усмехнулся Артур, к моему превеликому счастью вспоминая ранее заданный ему вопрос. – Буду проектировать ракеты и самолёты.
Я сразу же вышла из остолбенения.
– Стой. Ты же говорил, что будешь изучать литературу. – я припомнила наш разговор на набережной.
– Я возьму для этого дополнительные академические часы.
– И сколько ты тогда будешь учиться?
– Примерно восемьдесят часов в неделю.
– Звучит ужасно. Сколько вообще часов неделе? Тебе хотя бы хватит времени в промежутке сказать «Ненавижу этот чертов колледж»?
– Я надеюсь, что да.
– Почему тебе просто сразу не взять курс литературы?
– Это уже два вопроса.
– Артур! – я со злости хотела треснуть его по плечу, но промахнулась.
Он успел извернуться и, поймав мою руку, резко потянул на себя. Наши тела столкнулись, и лица неожиданно оказались совсем близко друг к другу.
– Почему ты зовёшь меня по имени, только когда зла на меня? – он сощурился, сканируя потемневшим взглядом все мое лицо. – Мне бы хотелось слышать его от тебя чаще, но не могу же я вечно выводить тебя из себя.
– А мне кажется, что можешь. – я заломила бровь.
Мы сидели так, что моя левая нога соприкасалась с внешней стороной его твердого бедра. Моя кожа пылала, соприкасаясь с приятной мягкостью брюк.
– Артур? – произнесла я, надеясь на его благосклонность.
Он усмехнулся, покачав головой.
– Тебе повезло, что ты очаровашка, Рузвельт. – он успел щёлкнуть меня по носу прежде, чем я откусила ему палец. – Я не могу выбрать литературу. Отец ни за что мне этого не позволит.
– Почему?
– Литература не принесет денег. Будущее за технологиями. Он хочет, чтобы я продолжал его бизнес, а не стал пленником библиотек и душных поэтических вечеров.
– Ты хоть любишь инженерию?
– Я могу дать ей шанс. – Артур пожал плечами. – У моего отца замашки диктатора и манипулятора, да и ситуация в семье сейчас такая, что он прекрасно понимает – я не стану возмущаться.
– Он вылитый сеньор Капулетти.
– Ты прочитала «Ромео и Джульетту»? – Артур явно был приятно удивлен.
– Ну почти, – я замялась. – На самом деле, Хайд отыскал где-то гей-адаптацию оригинальной пьесы Шекспира. Называется «Ромео и Джулиус». Мы посмотрели видео постановки.
Даунтаун не выдержал и рассмеялся.
– А ты уже выбрала университет? – спросил он.
– Университет? – прыснула я. – После выпуска мне не светит даже читательский билет в местной библиотеке. О колледже можно и не мечтать.
– Почему? Ты достойна высшего образования.
– Не знаю, заметил ли ты, но мое финансовое положение довольно-таки безнадежно. У Джека такая плохая кредитная история, что даже моим пра-пра-правнукам придется обходить все банки за несколько миль. Я ни за что не потяну учебу. Да и не уверена, что хочу. Остался последний год в этом пристанище чирлидерш и стафилококка. А дальше один большой знак вопроса.
– А чего ты хочешь, Тэдди? Если на секунду забыть о финансовых трудностях.
– Хочу жизнь, как у Ричарда Гира и Сьюзен Сарандон в «Давай потанцуем». Чтобы все было тютелька в тютельку. Дом с лужайкой в тихом районе, дети – избалованные, трудные подростки. Ужин строго в семь вечера, у каждого свое полотенце, нож и вилка. Мой муж работал бы нотариусом, читал скучные научные статьи и перед сном рассказывал, как прошел его день. А по субботам дарил бы мне розы и говорил, как ему повезло, что он встретил меня однажды. – я улыбнулась. – И Чарли! Обязательно заберу Чарли с собой. Я вытащу его из Детройта и обеспечу ему тихую, мирную старость.
Вроде бы я описала жизнь, которая ждет каждого третьего американца, но я явно в числе первых двух. Ричард Гир для меня – непозволительная привилегия.
– Звучит здорово. – сказал Артур.
– Болтать всегда можно без умолку. Но на деле…все совсем по-другому.
– Вот видишь? Не все складывается так, как мы того хотим. Не всем мечтам суждено сбыться. И мы не всегда будем там, где хотим. – он посмотрел на меня. – Или с тем, кого хотим.
Глубине его глаз в тот момент позавидовала бы сама Марианская впадина.
– Ты скучаешь по маме? – спросила я.
– Повышаешь ставки, да, Рузвельт?
– Можешь не отвечать, если не хочешь…
– Я просто не знаю, как ответить. Это и да, и нет. После развода мама стала сама не своя. А сейчас у неё к тому же кризис среднего возраста. Это тридцать инъекций ботокса в неделю, нескончаемые липосакции и роман с фитнесс-тренером. А ещё запои по вечерам. Мама считает, что если вино, которое она пьет бутылками, стоит тысячу евро – это не алкоголизм, а светский образ жизни.
– У Джека то же самое с акциями на пиво. – кивнула я.
– А ты скучаешь по своей маме?
– Я едва помню её. – я покачала головой. – Она отдала меня в приют, когда мне только-только стукнуло пять. Все её образы такие расплывчатые, иногда я сомневаюсь в том, что она вообще существовала. Может, я всегда была одна? А потом меня просто нашёл Чарли.
Перед следующим своим вопросом я глубоко вздохнула, набираясь смелости.
– А ты помнишь что-то из той ночи? Когда ты…ну…
– Обдолбался? – с радостью подсказал он.
– Да.
– Урывками. В основном, помню только тебя. Как ты ловила меня, заставляла пить воду и держала меня, не давая натворить глупостей, – он показал наглядно, обернув руку вокруг моего предплечья, как и я в тот день, когда пыталась помешать его погоне за мухой и таинственными узорами на стене. – Спасибо тебе, Тэдди. За все.
– Пожалуйста? – смутилась я.
Рука Артура спустилась вниз от моего плеча к запястью. Он легко провёл пальцем по браслету, который на меня надели сегодня днём в аквапарке, а затем посмотрел на меня в упор. Между нашими лицами было несколько дюймов, а его взгляд был похож на взгляд мясника, готовящего ягнёнка на убой.
– Почему ты так запаниковала сегодня в бассейне? – нож зашел мне точно между ребер. Идеальное убийство.
– Я хочу другой вопрос.
– Тэдди…
– Я не заставляла тебя отвечать на вопрос про маму.
– Но я все равно ответил. – Артур переместил свою ладонь ниже, и мои пальцы доверительно скользнули между его.
– Почему? – недоумевала я.
– Не знаю. Просто мне показалось, что ты точно не станешь использовать это против меня.
Я не могла отвести взгляд от наших сплетённых рук, а когда все же подняла его выше, то натолкнулась на пару обеспокоенных глаз.
Я выложила ему все, как на духу. Просто не могла сделать иначе. Я рассказала все. Про зверства сиделок и детей в приюте, про то, как часто сбегала в дожди, лишь бы не дышать спертым воздухом детского дома.
– Вода всегда оставляла на мне какой-нибудь след или моральную травму. На рану от висла в озере врачи наложили шестнадцать швов, а Джулиан весь день проплакал, смотря на мою разбитую голову. Но самое ужасное было в приюте. Дожди, туалеты и душевые – все это у меня ассоциируется только с болью.
Свободной рукой Артур дотянулся до моей головы и приподнял локоны волос у правого виска, чтобы увидеть побелевший на нем шрам, большей своей частью уходивший в волосяной покров.
– Иногда ты просто…восхищаешь меня, Рузвельт, – совершенно искренне заявил он. – Ты, наверно, самый сильный и храбрый человек, которого я когда-либо знал. Как ты не сломалась под всем этим?
– А я и сломалась. – призналась я с грустной улыбкой на лице. – После того, как Чарли с Джеком взяли меня под опеку, я была просто невыносимой. Мне прилично досталось в приюте, лучшей жизни я не знала, да и не требовала. Я была готова страдать у Картеров. Но на удивление меня приняли в семью не в качестве рабочей силы. Меня взяли просто, потому что я Тэдди. Потому что я пела на мелочь на тротуаре. Потому что Чарли меня полюбил. Чарли вообще первый человек на всем белом свете, который по-настоящему полюбил меня. И эта любовь помогла всем косточкам срастись заново.
Почувствовав ком в горле, я резко поднялась с места, расцепляя наши с Артуром руки.
– У тебя ужасная комната, ты знаешь? – сказала я, изучая одну из непонятных картин на стене.
– Почему?
– В ней нет никакой частички тебя. Серо и скучно. На шкафу даже покупная этикетка не оторвана.
– Что я могу сказать? За последний год – ты самый живой и тёплый человек, который сюда заглядывал.
Я думала, что как только увижу эту комнату, мне все сразу станет понятно, и я узнаю, наконец, что за фрукт этот Артур Кемминг, но ни один дюйм пространства вокруг не дал ответы на мои вопросы. С таким же успехом можно было бы вести дискуссию со столбом или с деревом.
– А где древние портреты всех родственников по вашей родословной? – я крутилась вокруг своей оси, жадно всматриваясь каждый дюйм пространства.
– Наша родословная не такая уж и древняя.
– У вас есть какие-нибудь антикварные вазы или золотые статуэтки, урны с прахом?
– Нет.
– Ты так говоришь, чтобы я их не нашла и не украла?
– Прекрати. – Артур накрыл пятерней мою мотающуюся во все стороны голову.
Я развернулась к нему лицом и зачем-то положила свою руку поверх его. Со стороны мы, должно быть, смотрелись очень глупо. И Артура, в конечном счете, это развеселило. Небольшие морщинки заключили его улыбающиеся губы в объятия с двух сторон. Эта картина привела меня в восторг.
– О чем ты всегда думаешь? – пальцы Артура шире распластались по моей голове и почти полностью покрывали всю макушку.
– В смысле?
– У тебя иногда такой стеклянный взгляд. Ты словно проваливаешься куда-то в другое измерение. Что там? Что генерирует твой мозг? – он аккуратно надавил указательным пальцем мне на переносицу. – Рассуждения о глобальном потеплении? Ведьмы? Пришельцы? Гномы сражаются против эльфов? Тайра Бэнкс дает тебе советы о том, как улыбаться глазами?
– Ты только что пошутил про Тайру Бэнкс? – удивилась я.
Для меня было шоком, что Артур вообще знал, кто она такая.
– Кажется, да.
– Тебе нужно меньше общаться с Хайдом.
– Уже слишком поздно. Вирус осел.
– Ты держался молодцом, – я ободряюще похлопала его по плечу.
– Ты скажешь мне? – спросил он, снова постучав пальцем по моему лбу.
Как я могла ему ответить? Что я в эти моменты восхищаюсь им? Что я превратилась в законченную маньячку и постоянно думаю о том, как мне нравятся его глаза, руки и волосы, и даже зубы? И как я боготворю каждую молекулу, из которой состоит его ДНК? Или что он самый совершенный человек на земле, и если он сейчас скажет мне разбить топором то огромное окно в гостиной и броситься из него вниз, я, скорее всего, именно так и сделаю, потому что мне не хватит силы воли, чтобы ему противостоять.
– Ну, моя голова – та еще помойка.
Мы все еще стояли, сложив руки на моей голове. Если кто-то войдет в комнату, то сразу подумает, что мы ненормальные. Или инопланетяне, пытающиеся установить телепатическую связь.
– Насчет того вечера у тебя дома. Кое-что я помню очень четко. – неожиданно произнес он, очертив пальцем мою нижнюю губу. – Тебя правда ещё никто не целовал, Тэдди?
– Повышаешь ставки, Даунтаун?
– О нет. – его глаза заискрились. – Я иду ва-банк.
Я судорожно сглотнула.
– Знаешь, я в свое время немного занимался репетиторством.
– И что ты преподавал?
– Географию однокласснику, завалившему промежуточные экзамены. Но это не все, на что я способен.
– Да?
– Да. И я думаю, тебе срочно нужен репетитор в одном деле. Если хочешь, я мог бы научить тебя.
Я молчала, только хлопая глазами, как полная дурочка.
– Скажи, что хочешь, Тэдди. Пожалуйста. – выдохнул он, утыкаясь своим лбом в мой. – Потому что я очень хочу.
– А это будет бесплатно? У меня урезан бюджет.
– Учитывая, что я сегодня перед тобой облажался, – усмехнулся он, – можешь рассчитывать на большую скидку.
Я не успела придумать никакой шутки в ответ.
Одна его рука легла мне на шею. Вторая спустилась с моей макушки к затылку. Его большие пальцы приподняли мой подбородок для более удобного доступа.
Мой мозг к тому времени либо отошел на обеденный перерыв, либо вообще навсегда прекратил свою деятельность. Прикосновения Артура – все равно, что лоботомия. Все равно что разряд в тысячу вольт через все мое тело. Когда большой палец пригладил гладкую кожу за мочкой, я задохнулась.
Его глаза стали совсем темными, почти чёрными. А в моих, как у мультяшного героя, горели неоновые вывески с надписью «SOS», и маленькие человечки в голове бегали туда-сюда, в панике сталкиваясь друг с другом.
Он смотрел так, словно выискивал на моем лице разгадки тайн человечества. Хотя на самом деле, у меня ничегошеньки не было. Когда мое колотящееся сердце вот-вот уже должно было разорваться на части, он бросил зажженную спичку на немилосердно постеленную мне дорожку бензина.
Его губы прижались к моим.
И сожгли меня дотла.
Поцелуй Артура стал моей самой любимой вещью на свете. Нежный и сладкий, как малиновый джем и сгущенное молоко на горячем, хрустящем тосте. Я хотела бы его на завтрак, обед и ужин до конца своих дней.
Он прихватил нижнюю губу, затем верхнюю, идеальным скольжением покоряя неизведанные никем территории. Из меня вырвался удивленный вздох, а затем я сдалась этому незнакомцу совершенно без боя.
Секунды на небесах закончились слишком быстро. Он со вздохом отстранился от меня, но всего лишь на пару дюймов. Его губы покинули мои, и несколько бесконечно длившихся мгновений он смотрел на меня совершенно безмолвно и неподвижно. Только челюсти сжимались так сильно, что на скулах проступали желваки.
