Текст книги "Merry dancers (СИ)"

Автор книги: Anya Shinigami

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 45 страниц)

– Ничего, – равнодушно проговорила она, поднимаясь с кресла, – я все равно собиралась идти спать, можете оставаться здесь, – не взглянув на Тома, Эвелин встала на цыпочки и поцеловала Абрахаса в щеку, но словно намеренно задержалась на несколько долей секунды дольше: – Спокойной ночи, любимый, – прошептала она с мягкой, но наигранной улыбкой, затем подобрала учебник и пошла в сторону женских спален.

Том, конечно же, прекрасно слышал её слова, и Абрахасу не понравилось, что они были обращены больше к Риддлу, чем к нему самому. Оставшиеся в гостиной молодые люди дождались, пока за Эвелин тихо закроется дверь.

– Чего ты добиваешься? – с угрозой в голосе спросил Малфой. – Послушай, я толком не знаю, что произошло между вами с Эвелин, но не встревай между нами! Если у тебя остались какие-то чувства к ней, то постарайся держать их при себе, Том… – его речь перебил неприятный смех, исполненный ехидства.

– Абрахас, ты, что, считаешь, что меня может заинтересовать такая…

– Выбирай выражения! – Абрахас сделал предупреждающий шаг на сближение, сжав кулаки. – Ты говоришь о моей девушке!

– Ну, извини, – бросил Том, ухмыляясь, – просто я и не подозревал, что в твоей голове могут быть такие мысли, как эта. Так что насчет ветреницы? Кто мог начертить её? – просто сменил тему он.

Абрахас одарил собеседника ледяным взглядом. Несмотря на общую потерю (он был уверен, что Риддл не может быть совсем уж бесчувственным, и где-то глубоко внутри него наверняка сидела боль об утрате), он не был склонен доверять ему и не считал другом – отчасти приятелем из-за общения того с Авророй. Тайна родства с Салазаром Слизерином и вовремя оказанное Томом доверие всё равно не давали повода общаться теснее, хотя Абрахас иногда подумывал, что тот старается подружиться с ним. Возможно, это происходило с подачи отца, который почему-то души не чаял в Риддле, однако не распространялся об их делах и воспитал в сыне привычку подавлять излишнее любопытство.

– Я ничего не узнал, – недовольно начал Абрахас, но поспешил продолжить, чтобы поскорее избавиться от общества Тома, – записей о её отце в министерстве не было. О том, что Джеки была полукровкой – ей, по-видимому, сказала мать. В её личном деле написано, что она была магглорожденной.

Том на мгновение задумался, обратив взгляд за окно, где едва различались проблески луны, спрятанной за тяжелыми тучами.

– А её бабка?

– Она ничего не знает, назвала имя Руперт Фриман, но такого имени среди волшебников не числится. Или её всю жизнь вводили в заблуждение или попросту изменили память, ведь она даже не помнит, как он выглядел, да и фотографий не осталось, – со вздохом произнёс Абрахас, припоминая отчет одного из сотрудников министерства магии, побывавшего на новогоднем балу, взявшегося «помогать» семье Малфой за «скромное» вознаграждение. – Послушай, Том, у меня был тяжелый день, и я очень хочу спать, – добавил он и направился в сторону спален парней, но его остановил голос не унимающегося собеседника:

– Что ты обо всём этом думаешь, Абрахас? – на этот раз в тоне, с которым был задан вопрос, действительно читался интерес, даже переживание. Хотя кто знает, какие чувства скрываются в душе этого странного парня...

– Я думаю, что её отец принадлежал какому-то роду, не приемлющему смешение кровей с магглами. Но также я считаю, что всё произошедшее с ней никак с этим не связано. Спокойной ночи.

Абрахас оставил Тома и направился к себе в спальню, где только у Каспара горел неяркий ночник, освещая край балдахина, за которым скрывалась фигура погрузившегося в чтение какой-то книги юноши. С начала нового семестра Крауч частенько засиживался за учебой: неужели взялся за голову? А Том, оставшийся в обществе догорающего камина, был сильно заинтересован в ситуации Джоконды, как и в любой другой загадке. Жаль, что не осталось свидетелей из-за произошедшей в маленьком городке бомбардировки, разрушившей все дома и унесшей жизни всех его жителей…

– Ты звал? – спросила Аврора, просунув голову в кабинет дедушки; послание с просьбой зайти ей передала Ирма Пинс, заканчивающая дежурство. Дамблдор пригласил войти. – Меня чуть не поймала миссис Норрис, – пожаловалась она, удивляясь столь позднему приглашению, но ещё больше удивления принесла представшая её взору картина: перекинув через плечо одну из своих мантий, Альбус складывал носки стопкой в небольшой саквояж, затем без труда затолкал туда мантию – судя по всему, саквояж был расширен магией. – Ты куда собрался? – хлопая глазами, спросила Аврора.

– У меня возникли некоторые дела, – не поворачиваясь, ответил Альбус, засунув руку по плечо в несоразмерно маленький саквояж. Он извлек оттуда какую-то рубашку, отложил её в сторону и, наконец, соизволил повернуться к внучке. – Я не могу ответить на твои вопросы, возможно, позже, – не дал он ей и раскрыть рта. Затем Дамблдор схватил со стола распечатанный конверт и остервенело засунул его в карман – то ли не давая возможности взглянуть на него, то ли от нервов.

– Ты… надолго? – лишь спросила Аврора, подойдя вплотную.

– Я не знаю, Аврора, может, это займет несколько дней, может, пару недель, – в глазах Дамблдора играло какое-то непонятное возбуждение; он взял внучку за плечи, и она почувствовала, как дрожат его руки. Вопрос: «Всё ли в порядке?» – отпал как-то сам собой, Альбус явно за что-то очень сильно переживал. – Не волнуйся, всё будет хорошо, я уже предупредил директора Хопкинса… За тобой присмотрит Галатея, ну и… держись Тома и Абрахаса.

– А как же трансфигурация?

– Её будет вести Галатея попеременно с Джеймсом…

– Тогда у меня будут с учебой проблемы, – посетовала Аврора, расстраиваясь из-за предвзятого отношения профессора МакКалога к ней. – Ты точно не хочешь мне ничего сказать?

– Прости, – осторожно произнес Альбус, – возьми деньги на всякий случай, тут немного, но если понадобится, то можешь обратиться к Аберфорту, – Дамблдор извлёк из выдвижного ящика письменного стола мешочек с монетами и протянул не знающей как реагировать на его внезапный отъезд Авроре. – Да и… У меня ещё кое-что есть для тебя.

Альбус оставил шокированную внучку в гостиной, служившей одновременно кабинетом, и отправился в спальню. Вернулся он с круглой корзиной на деревянной ручке и протянул её внучке.

– Извини, что заранее, но это твой подарок на день рождения, – с неуверенной улыбкой произнес он. – С днём рождения, дорогая! – он торопливо обнял внучку и отошел что-то искать к книжной полке на стене за письменным столом.

– Но он только через две недели! – возразила Аврора, косясь на большую овальную дверцу на корзине, из щелей которой торчала какая-то синяя мягкая ткань. Изнутри донёсся недовольный писк, похожий на мяуканье. Хозяина маленького домика потревожили. Альбус вновь принялся за сборы вещей, а Аврора осторожно открыла плетеную лакированную дверцу…

Маленькое розовоносое чудо, заставившее затрепетать сердце Авроры, смотрело на неё круглыми желтыми глазами, выражавшими глубокое удивление и одновременно сонное недовольство. Котёнок зевнул, широко раскрыв рот, высунул плюшевую голову из корзинки и стал обнюхивать руку Авроры, забавно шевеля длинными усами. Голубой серебристый мраморный окрас и опущенные ушки – этот зверь явно имел родословную.

– Это что, низзл? Никогда не видела вислоухих низзлов! – восхищенно проговорила Аврора, поглаживая за ушком свой подарок. – Какой он забавный! Спасибо тебе большое!

– Это не низзл, а обычный кот, – пояснил Альбус, занимаясь своими делами; котенок внезапно повернул голову к нему и пронзительно мяукнул, обижаясь на определение «обычный». – Ну, прости меня, ты настоящий породистый полубритано-восточный кот! – бросив собирать саквояж и закрыв его, Альбус погладил кота по голове.

– А мне кажется, что-то низзловское в нем есть, – с улыбкой сказала Аврора, – он всё понимает! – она умилилась, состроив забавную рожицу, и вытащила котенка из корзины, уложив себе на сгиб локтя животиком вверх. Его шерсть к голове становилась светлее, да и на свету волшебных ламп мраморный окрас оказался не таким уж и ярким. – А разве это не скоттиш-фолд? – поинтересовалась она.

– Впервые слышу о такой породе, – задумчиво произнес Альбус, но не стал заострять внимание на очередном воспоминании Авроры. – Моя знакомая – миссис Фигг – очень любит кошек, у нее много разных пород, и иногда у неё появляются такие вот забавные экземпляры.

Котенок обхватил кисть руки девочки, облизал палец шероховатым язычком и замер, тихо мурлыча.

– Как его зовут? Или это она?

– Тебе ещё только предстоит придумать ему имя. Это мальчик, – довольный своим подарком, Альбус улыбнулся.

Авроре нужно было что-то подобное, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей. Лучше всего роль утешителей исполняли животные, а он как раз был с визитом у миссис Фигг, у которой около полутора месяцев назад окотилась одна кошка...

Эльфы убрали комнаты Уидмора и проветрили помещение от дурных запахов. Профессор после сильнейшего отравления алкоголем только недавно вышел из больничного крыла, однако уроков древних рун в новом семестре ещё не было.

– Как вы себя чувствуете, профессор? – заботливо поинтересовалась Аврора, забежавшая на перемене после урока Чар.

– Ах, дорогая мисс Уинтер, – с мягкой улыбкой произнес бледноватый Эзраэл, – только вы интересуетесь моим благополучием. Спасибо вам за карамель, мне передал её Альбус. Чувствую я себя бодренько и вполне готов продолжать занятия, правда, как вы понимаете, программу придется немного изменить… – с сожалением заметил он, поминая Хопкинса недобрым словом.

В больничное крыло никого не пускали, чтобы создавать видимость инфекционного заболевания.

– Но… а нельзя как-то тихонечко и незаметно продолжать ту программу? – с надеждой спросила Аврора.

– Боюсь, что нет, но никто не отбирал у вас мой учебник и справочный материал. Было бы здорово, если вы самостоятельно продолжите обучение, – такое решение вопроса, конечно, могло устроить Аврору, но профессор Уидмор обладал несравненным талантом подачи материала и давал больше, чем написано в сокращенном учебнике, основанном на учении Гвидо фон Листа. – Не расстраивайтесь, я думаю, что скоро всё наладится… Что это у вас? – взглянул он на брошку в виде пчелы, прикрепленную к мантии на её груди. Эзра напугал её, резким движением схватив брошь, на миг его глаза расширились, а затем… так же внезапно погрустнели. – А… – лишь вздохнул он, отпуская мантию девушки. – Она мне рассказывала об этой брошке… – монотонно изрек он. – Единственное, что досталось ей от отца. Мисс Уинтер, вам не стоит её носить…

– Но почему, профессор? – Аврора поправила пчелу и отступила на шаг, боясь, что Уидмор еще что-то выкинет на нервной почве. Дамблдор рассказывал, что Эзраэлу – человеку, потерявшему свою жену – тяжело было перенести смерть любимой ученицы, а успокоение он находил на дне бутылки.

– Вам стоит положить её в шкатулку и не доставать, чтобы не бередить свою душу болезненными воспоминаниями, по крайней мере, сейчас, – поправил сам себя он, косясь на пчелу. Аврора опустила голову, стараясь справиться с нахлынувшими на нее чувствами, но в следующий момент расстегнула крепление брошки, крепко сжала её в руках, прижав к груди, и спрятала во внутренний карман школьной сумки. Профессор был прав, ей об этом уже говорил и Том, а Элоис и Мередит, замечая это украшение, с тяжелым вздохом отворачивались, пряча грусть.

Дверь распахнулась настежь, вошедший в помещение директор Хопкинс с недовольной миной, ринулся к Уидмору, даже не заметив студентки.

– Эзраэл! Вы хоть знаете, какие слухи о вас ходят по школе? – худющий, но высокий мужчина довольно забавно пытался изобразить гнев, нависая над Уидмором. Тоненькие бледные брови соединились и превратились в такую же тоненькую ровную линию – так он усердно хмурился. – Студенты смеются над вами! Вы сами все о себе знаете! Вы должны быть примером для подражания, а позволяете такое… И всё из-за гибели какой-то девочки, к которой вы, по сути, не имели никакого отношения! Я бы мог закрыть глаза на ваше поведение из-за нехватки преподавателей, но ваше пьянство не скрылось от глаз пронырливых студентов! Я требую вашей отставки!

– Мистер Хопкинс, пожалуйста, не в присутствии, как вы говорите «пронырливых студентов», – холодно заметил Уидмор, поглядывая на Аврору, чьи щеки почему-то покрылись красными пятнами.

Директор шумно выдохнул и соизволил заметить присутствие ещё одного человека в комнате.

– Мисс Уинтер, покиньте нас! – приказал он и собрался было вернуться к линчеванию Эзраэла..

– Вот ещё! – неожиданно дерзко возразила Аврора, повергнув директора в ступор; она строго глядела на министерского засланца. – Мистер Хопкинс, не кричите на профессора Уидмора, мы все переживаем из-за смерти Джеки, и он тоже, каждый справляется по-своему, а Джеки была любимой ученицей профессора! Неужели вы не понимаете? Вы! Пришли в нашу школу и устанавливаете свои порядки, да разве мы не видим что происходит? Вы правы, студенты видят всё, что происходит и понимают, что министерство магии всего лишь нашло повод вмешаться в дела Хогвартса!

– Довольно! – резко оборвал Хопкинс распаленную речь студентки. – Что вы себе позволяете, мисс Уинтер? – его ноздри трепетали от гнева. – То, что вы внучка моего заместителя не дает вам права повышать на меня голос.

– Не вашего заместителя, а заместителя директора Диппета! – и что нашло на Аврору, когда она стала откровенно грубить этому неприятному человеку? Неуважение Хопкинса по отношению к профессору Уидмору породило в ней бесконтрольную ярость. – Профессор Уидмор написал множество трактатов и исследований по древним рунам, он систематизировал влияние звезд на них! А вы! Вы, что в своей жизни сделали, кроме как отучиться в министерской академии? Ходите тут и командуете всеми, как у себя дома!..

– Аврора, не нужно… – негромко произнёс Эзраэл, опасаясь последствий. К его удивлению, она действительно остановилась и сначала даже растерялась, правда отступать было уже поздно.

– Вот вы какая на самом деле, – ледяным тоном произнёс Хопкинс, с неприязнью глядя на неё. – Что ж, мисс Уинтер, спасибо за откровенность, – усмехнулся он, – она непременно будет вознаграждена отработкой! Минус пятьдесят баллов с… – он кинул взгляд на галстук в синюю полоску на её шее, – Рэйвенкло! Когда вернется Альбус Дамлдор, он обязательно узнает о том, что вы себе позволяете. А теперь вон отсюда, и чтобы глаза мои больше вас не видели! – последние слова прозвучали все же на повышенных тонах.

Поджав губы, Аврора поправила ремень сумки на плече и покинула кабинет, высоко задрав нос. Глупо было с её стороны вот так нападать на этого Хопкинса… теперь ей достанется, а ещё снятые с факультета баллы, но главное – расстроится дедушка, который намеренно втирался к нему в доверие, озвучивая свои реальные мысли только перед Авророй. Никто не жаловал этого человека, пытающегося помыкать профессорами – уважаемыми образованными людьми. И зачем она на него набросилась?..

– Да… Уинтер, конечно, выдала, – с усмешкой прошептал Каспар, пересаживая поросший благородными грибами пень в горшок побольше. – Язык у неё слишком длинный… Хотя кто-то должен был сказать ему то, что о нём думают в школе.

Поправив защитную маску на лице, Том надел перчатки из драконьей кожи и, как показывал профессор Монтгомери, стал делать надрезы на наросте монгольской чаги маленьким острым ножиком, чтобы пустить внутрь кислород, способствующий сохранности этого гриба. Он был полностью согласен с Каспаром и частенько говорил Авроре, что её длинный язык иногда может сослужить не очень хорошую службу. Ответить на слова Крауча было нечего.

– Сегодня после уроков приходи в кабинет нумерологии, попрактикуемся в чтении мыслей, – негромко произнес Том, поглядывая на Монтгомери, размеренно вышагивающего между длинными столами с горшками и кропотливо работающими за ними студентами. В теплицах горели яркие лампы, так как скапливающийся на стеклянной крыше теплицы снег препятствовал естественному освещению.

– Угу, – пробубнил Крауч, утрамбовывая землю руками в перчатках и поглядывая на Друэллу, выполняющую совместную работу с Блэком. – Похоже у Цигнуса все не так плохо.

– Я бы так не сказал, – записывая наблюдения в тетрадку, прошептал Том. – Друэлла не слишком идет на сближение, хотя я бы на её месте, как следует, подумал. Всё-таки Цигнус многим поступился ради её спасения, а главное: он потерял свободу.

Том скосил взгляд на стол гриффиндорцев, где, весело хихикая, Прюэтт пытался стянуть маску с Харфанга, чей фингал не могли скрыть даже защитные очки. Новая разборка с Блэком превратилась в рукопашный бой, а о тяжелых кулаках Цигнуса по школе ходили легенды. Чтобы не получить отработку Харфангу пришлось придумать очередную историю про неудачное падение с лестницы. На лице Блэка не было не единой ссадины, но все прекрасно знали, что это именно он побил Лонгботтома, да и сам он хромал на левую ногу. И снова Каллидора не смогла скрыть отношений с этим простофилей…

– Фу, лепреконова мать! Эта фигня воняет похлеще, чем твои носки, Игнатиус! – раздался задорный голос Уизли, решившего провести эксперимент над своим обонянием.

– Мистер Уизли, немедленно наденьте маску! Испарения монгольской чаги – сильный аллерген и для некоторых они могут быть ядовиты! – прогудел Монтгомери сквозь маску, подбегая к гриффиндорцу.

– И пахнет как драконьи какашки! – подхватил Септимус, откровенно веселясь, но послушно натягивая на лицо маску.

– Вам виднее, – ехидно парировал профессор, вызвав очередной раскат смеха. – Продолжаем! – Монтгоммери постучал по одному из столов, призывая к спокойствию, но скучная лабораторная работа утомила студентов.

– Никогда в жизни не нюхал ничего отвратительнее! – не унимался Септимус.

– Не оправдывайся! – похлопал его по плечу Прюэтт, развлекая заскучавшую аудиторию. Он быстро получил подзатыльник от сотоварища.

– Занимайтесь лабораторной, если не хотите получить «тролль»! – на полном серьезе пригрозил профессор. – И да, мистер Уизли, эти грибы – ещё цветочки, по сравнению с некоторыми другими растениями в большом количестве источающими такой запах, что из-за него люди теряют сознание.

– Простите, профессор?

Монтгомери повернулся к слизеринцам и увидел поднятую вверх руку.

– Да, мистер Риддл?

– Можно поподробнее об этих растениях?

– Боюсь, что это не школьная программа, мистер Риддл, – отрезал он. – Но… могу сказать, что эти растения, точнее – споры микроскопических грибов – используются в Тёмных ритуалах.

– Вы говорите о псилоцибе конской? Да, она имеет очень острый запах концентрированной мочи, как тысяча немытых клозетов! – неожиданно раздался голос, заставивший повернуться все головы в сторону своего хозяина. С умным видом рядом с Вальбургой Блэк стояла Марисса – полноватая слизеринка с большими карими глазами – никогда особо не блиставшая знаниями в Гербологии. Да чего говорить, она ни по какому предмету не выделялась.

Монтгомери и тот удивился её выступлению.

– Верно, мисс Чапман. Псилоцибе конская или Psilocybe solidipes, действительно имеет отвратительный запах, только этот гриб входит в список запрещенных в нашей стране. Но откуда вы знаете? – с неподдельным интересом спросил профессор.

– Мой дедушка преподавал Гербологию в Пражском Университете Естественных Наук, он рассказывал мне как-то, – заважничала она. Том никогда бы не подумал, что в её роду могут быть гербологи или, к примеру, зельевары. Видимо, плохие оценки Мариссы были следствием лени. – Он сказал, что они растут в могильниках кентавров и используются в Тёмной магии…

– Мисс Чапман, достаточно, – остановил профессор. – Мы не имеем права обсуждать запрещенные растения и грибы! Но, так уж и быть, три балла Слизерину.

– Да я, собственно, больше ничего и не знаю, профессор… – пожала плечами девушка.

– Никто и не сомневался, – поддела стоящая рядом Дженна. Марисса прожгла в ней дыру взглядом.

– Мерлин, какой смрад! – донесся голос из дверей. – Вы бы хотя бы окна открыли!

– Директор Хопкинс, растения не терпят низких температур, это же и первокурснику понятно! – с раздражением заметил Монтгомери.

Как понял Том, профессор не торопился предлагать нежданному гостю защитную маску и очки. Директор зажал нос пальцами и пытался находиться ближе к щелочке в двери, но было видно, как покрывается испариной кожа его лица, приобретающая зеленоватый оттенок.

– Возьмите очки и маску, – нехотя посоветовал Монтгомери, понимая, что отвратительный запах не выгонит пришельца. Когда Хопкинс вооружился защитой, которую достал из ящика возле входа, профессор продолжил: – Итак, позвольте узнать цель вашего визита? У нас сложная лабораторная работа, которая повлияет на годовую оценку, а до конца урока осталось меньше двадцати минут.

– Профессор Монтгомери, я – как директор – имею права присутствовать на занятиях. Можете продолжать, – разрешил он снисходительно.

Скрипя зубами, преподаватель обратился к студентам:

– Поторопитесь, и осторожнее с мелкими чагами, они не такие крепкие и могут прыснуть в вас жидкостью.

Студенты вновь принялись за работу, искоса поглядывая на расхаживающего между рядами Хопкинса. Тот страшно раздражал их, заглядывая в работу через спину и издавая непонятного значения звуки, свидетельствующие о мыслительном процессе, который, скорее всего, был лишь видимостью. Минерва МакГонагалл едва не выронила пень, когда, повернувшись к напарнику по лабораторной работе, обнаружила перед собой лицо Хопкинса. Поймав её недовольный взгляд, тот быстренько ретировался, все же почувствовав неловкость. Он переместился в дальний угол теплиц, где располагался целый ботанический сад из растений, изучаемых на старших курсах, подергал ручку двери во вторую теплицу, соединенную с этой, но она была заперта. Стал рассматривать рассаду серой пыльницы, даже осмелился потрогать листья обыкновенной календулы, совершенно не опасаясь и не думая о том, можно ли так безответственно относиться к неизвестным растениям. Том готов был биться о заклад, что Монтгомери только и мечтает, чтобы хищная плодоножка плюнула в него обжигающим соком.

– Это что ещё такое? – удивленный возглас заставил студентов вновь оторваться от работы. – Не может быть! Вы держите в теплице кенийский коготь! – глаза Монтгомери расширились от ужаса, и он кинулся к Хопкинсу, который застыл рядом с лиственным растением тигрового цвета. Похоже, что этот надутый индюк все же имел представления о некоторых растениях. О да… листья кенийского когтя были галлюциногенными, но его присутствие и испарения благотворно влияли на другие посадки, очищая воздух от микробов. – Это же наркотик! Монтгомери, извольте объясниться, немедленно!

Подобное растение действительно не стоило держать в школе, но, с профессиональной точки зрения, преподаватель Гербологии был прав. Его объяснения и оправдания только усиливали праведный гнев новоиспеченного директора, и когда прозвенел колокол и студенты стали расходиться, Монтгомери пришлось проследовать за Хопкинсом в его кабинет для объяснений…

– Кыс-кыс-кыс, – Аврора в ужасе носилась по Хогвартсу в поисках своего питомца, оказавшегося неугомонным сорванцом, норовившем сбежать от неё в любую секунду. Он использовал кошачий лаз в башне Рэйвенкло и теперь где-то шатался, ища приключений на свою пятую точку в лице старших обитателей кошачьего состава школы, не приемлющих новых подселенцев. Кошка Ирмы Пинс – всегда спокойная и ласковая – и та едва не подрала его. – Миленький мой, ну где же ты?

Она уже оббегала несколько этажей и даже заглядывала в кабинеты, в которые кот просто не мог попасть, только если по сдвоенным карнизам некоторых окон. Своенравное животное решило исследовать территорию замка самостоятельно, но сердце Авроры сжималось в комок от страха за его безопасность. Мало того, что он успел нагадить ей в домашние тапочки, так ещё и опрокинул миску с водой возле кровати, заботливо оставленную хозяйкой, отправившейся утром на занятия.

– Ну, пожалуйста, найдись! – бубнила Аврора, бегая туда-сюда по замку и открывая все двери подряд; когда она открыла следующую из третьего десятка, то обнаружила там Каспара и Тома. – Ребят, вы не видели моего котёнка? Он вислоухий и серый, в такие тёмные крупные разводы, типа мраморного, – но ответа не последовало. – Ау! – громче позвала она, но в кабинете нумерологии царило молчание; сидящие в одинаковых позах Том и Каспар не обращали на неё никакого внимания, лишь буравили друг друга взглядами и даже не моргали. – Я к вам обращаюсь! Том! – никакой реакции. – Хм…

Задумчиво почесав макушку, Аврора подошла к ним. Они были неподвижны как изваяния и не замечали щелчки пальцев перед их лицами. Девушка провела ладонью на пересечении их взглядов и ребята синхронно моргнули.

– Ха… – выдавила она, улыбаясь, и поэксперементировала еще раз, радуясь секундному нарушению легилименционной связи, в науке которой она немного разбиралась благодаря дедушке. Это был прямой контакт – самый простой способ считывания мыслей, только в нем был огромный минус – он заставлял выпадать участников процесса из реальности.

Аврора хитро ухмыльнулась и облизала губы в предвкушении маленькой пакости, пришедшей ей в голову. Рядом с Томом на парте лежала его сумка, в которой она без труда нашла пузырек с чернилами, вдохновение добавило еще и несколько чар, и только полностью удовлетворившись результатом, она покинула кабинет нумерологии, отойдя на как можно дальнее расстояние от эпицентра предстоящего взрыва. Едва не попавшись на глаза директору Хопкинсу, шедшему в обществе декана Рэйвенкло в сторону лестниц, ей пришлось переждать некоторое время в нише за доспехами, и только тогда Аврора продолжила поиски котёнка. Несколько коридоров подземелий и встречных студентов, которые не видели никого похожего на её питомца, и она снова поднялась на нулевой этаж, чтобы обследовать Большой зал и портретную галерею. Показав язык полотну Салазара Слизерина, Аврора продолжила звать кота, направляясь по коридору в сторону боковых дверей замка – ближайших к квиддичному полю.

– Где ты, маленький негодник! Выходи немедленно! – и словно издевательство, откуда-то из-за поворота донеслось тоненькое «мяу», явно не принадлежащее взрослому коту. – Кыс-кыс-кыс! – она ринулась на развилке налево и столкнулась лбом с Друэллой Розир, несущей в руках толстую папку, листки которой разлетелись ворохом в разные стороны. Девушки отлетели в противоположные стороны.

– Смотри куда идешь, Уинтер! – прошипела Друэлла от боли, потирая ушибленное место. – Мерлин, у меня теперь будет шишка!

– Извини, – простонала Аврора, растирая свой лоб со всей силы и параллельно пытаясь собрать листки из папки. – Ты не видела серенького котенка с размытым рисунком на спине?

– Ой, это что, твой? – поинтересовалась Друэлла уже более миролюбиво. – Такой хорошенький, я пока была у Норрис, его МакГонагалл принесла, сказала, что он потерялся. Интересно, с чего она взяла? Кстати, тебя Норрис вспоминала, ты опаздываешь на отработку, заодно и котенка заберешь…

– Ох, спасибо, Минерва… – пробубнила Аврора, сетуя на то, что к завхозу придется идти так и так.

Недовольно ругаясь на нашедшую кота гриффиндорскую старосту, они вместе с Друэллой поплелись в обратную сторону, где на развилке нужно было выбрать другой поворот – акустика замка иногда заставляла слух ошибаться. Раздалось мяуканье, и на них весь распушенный выбежал маленький котенок, видимо улизнувший от нелюбившей кошек Норрис. Аврора присела на корточки, ласково ругая своего питомца, но её удивлению не было предела, когда он пробежал мимо неё прямо к Розир.

– Ну, чего ты? Вот же твоя хозяйка! – Друэлла подняла его на ручки и с улыбкой почесала за ушком.

– УИНТЕР!!! – оглушающим рёвом раздался голос позади. Друэлла невольно обернулась, увидев, как со скоростью Ночного рыцаря на них с Авророй мчится Каспар Крауч. Она удивленно разглядывала его развевающуюся белую мантию в огромный красный горох и с большой переливающейся всеми цветами радуги надписью на груди: «Улыбака». От Авроры донеслось невнятное: «ой», и она машинально отступила на шаг, так и не взяв котенка на руки. Крауч подлетел к ней и стал трясти за воротничок: – Ты, тупая блондинка, какого Мерлина ты себе позволяешь? Я тебя спрашиваю? Что ещё за шуточки?

– Эй, чего ты? Ты совсем с ума сошел? – завопила Уинтер, пытаясь вырваться.

Друэлла покатилась со смеху, увидев Каспара вблизи: на его русых волосах красовался огромный алый бант, а на лице… Она была даже не в силах разглядеть это произведение искусства, так как слёзы застилали глаза, но кажется, его улыбка, нарисованная синими чернилами, доходила до ушей, а огромная размазанная монобровь занимала половину лба.

– Ты за это поплатишься, Уинтер! Друэлла, хватит ржать! – пригрозил он, бросив испепеляющий взгляд на девушку.

– Прости, Каспар, я такого ещё в жизни не видела! – котёнок стал остервенело выкручиваться из её рук и, сделав точный прыжок, вцепился когтями в рукав разъяренного парня, стал шипеть, издавая забавные звуки.

– Пщ-щ-щ-щ!

– Ай, маленькая животина! – Крауч стал вертеть рукой, сбрасывая кота, но тот вцепился мертвой хваткой, разрывая когтями его мантию и заставляя отцепиться от Авроры.

– Пщ-щ-щ-щ! Мя-яу!

– Молодец! Так ему! – подначивала Уинтер. – Осторожно Каспар, ты же убьешь его! – испугалась она, когда тот со всей дури замахнулся рукой, чтобы швырнуть котенка об стену.

– Ай, убери от меня это чудовище!

На помощь пришла смеющаяся Друэлла, которой удалось оторвать шипящего монстрика от мантии парня, но он все так же яростно рвался в бой. Каспар со злости достал волшебную палочку и направил её на животное.

– Эй! Ты, приду… Протего!!! – среагировала Аврора, не на шутку испугавшись за питомца. Но отпрыгнувшая от заклинания Друэлла, увы, выбрала не то направление, и соединившиеся лучи из волшебных палочек, все равно ударили в несчастного котенка, только и успевшего, что жалобно мяукнуть. – Что ты творишь, ненормальный?! – дурным голосом завопила Уинтер, бросаясь к застывшему ощетинившемуся животному. – Мерлин, что ты наделал? За что?

Она в ужасе разглядывала приходящего в себя кота, у которого каким-то образом укоротились лапы, хотя Каспар использовал совсем другое заклинание.

– Ха-ха-ха! – восторженно засмеялся отмщенный. – Теперь это кошачья такса! Будешь знать, как шутить надо мной, придурочная!

– П-щ-щ-щ! – опять зашипел кот, вновь порываясь в бой и барахтая короткими лапами в его сторону.

– Что ты натворил? – пораженная до глубины души Аврора готова была заплакать; когда чары давали такой эффект – снять их было крайне трудно. Тем более, с животного.