Текст книги "Merry dancers (СИ)"

Автор книги: Anya Shinigami

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 45 страниц)

– Что с вами, мисс Уинтер? – послышался голос. Аврора даже не заметила, как добрела до гостиной Рэйвенкло.

Несколько студентов, что задержались после ужина и оказались в её сопровождении, удивленно уставились на неё… в который раз.

– Всё в порядке, сэр Генри, – со вздохом произнесла она. – Я просто устала.

– Я знал, что увижу вас среди студентов Рейвенкло, – с улыбкой сказал благородный сэр, а его конь Адарант громко фыркнул, соглашаясь с хозяином. – Поздравляю.

– Спасибо, – негромко поблагодарила Аврора, но от всадника не скрылось её недовольство.

– Можно пройти? – с небольшим раздражением сказала девочка на вид лет тринадцати. – Превратить глупца в гения столь же трудно, как свинец в золото.

– Верно, – принял пароль всадник, недовольно взглянув на нее.

Аврора попрощалась с картиной и проследовала за студентами внутрь. Всё было знакомо, и от того в груди защемило. Общая гостиная Рэйвенкло представляла собой большое овальное помещение, даже большее, чем гостиная Гриффиндора. Изящные окна во всю стену были занавешены шелковыми шторами синего цвета. В голове всплыли воспоминания: кажется, она когда-то случайно подожгла их – в нос тут же ударил запах гари из прошлого. Днем рейвенкловцы могли наслаждаться потрясающим видом на далекие горы, а ночью – наблюдать бескрайнее звездное небо, только сейчас было невозможно разглядеть хоть что-то. Над Хогвартсом бесновалась стихия. Дождь нещадно бил в оконные рамы, хотя для первого сентября это было слишком. Потолок был куполообразным и сиял настоящими звездами, повторяющимися в синем, как полночь, ковре. Вокруг были расставлены столы и стулья, занятые студентами. Статуя Ровены Рэйвенкло, как и в мутных воспоминаниях, стояла около двери, которая вела в спальни на втором этаже. Аврора тяжело вздохнула, оглядывая студентов, заполонивших помещение. Кто-то делился тем, как провел лето, кто-то демонстрировал новые спектральные очки, в которых можно было увидеть ауру волшебника. Такие очки продавались в магазине «Дервиш и Бенгз» в Хогсмиде, и стоили они не один галеон.

– Чем тебя не устроил наш факультет? – обратилась к ней высокая девочка с клювообразным носом и россыпью веснушек на лице; она не была красавицей, но недостатки восполняли роскошная копна волос цвета соломы и длинные пушистые ресницы. – Первый раз вижу студента, который так рьяно рвется на Хаффлпафф, – озвучила она свои мысли, но потом протянула руку с длинными тонкими пальцами и улыбнулась. – Я Ирма Пинс – староста седьмого курса, я все тебе покажу.

– Аврора Уинтер, – на всякий случай представилась Аврора, отвечая на рукопожатие. – Спасибо, но я была здесь летом, – ответила она и сразу же пожалела; мисс Пинс смерила ее удивленным взглядом, но не успела ничего сказать. – Помогала профессору Меррисот подготовить гостиную к началу семестра. А здесь симпатичнее, чем на Гриффиндоре.

– Ты видела Гриффиндорскую гостиную?

– Да, я всё лето провела в Хогвартсе, успела всех узнать и подружиться с призраками, – мечтательно произнесла странная девочка.

Ирма оценила невесомый, немного потусторонний голос новой знакомой. Среди волшебников иногда встречаются странноватые личности, но глаза Уинтер были настолько искренними, что в её наивности не оставалось сомнений, а странность при виде нее казалась чем-то обычным. Сережки в виде небольших кленовых листов были похожи на настоящие листья, а приглядевшись, Ирма нашла подтверждение своему впечатлению. Листья были законсервированы и покрыты лаком. Интересно, на них есть неломающиеся чары?

– Откуда ты? – задала интересующий вопрос староста.

– Я провела детство в маггловском приюте в Берлине, – равнодушно произнесла Аврора, она говорила запланированную речь без запинки, но без выражения, так как врать не умела. – Но я не помню этого…

– Но… как это возможно? А как же стихийная магия до этого? Ты что же, никогда не ощущала ничего особенного? – удивленно спрашивала староста, поначалу пропуская мимо ушей жалобу на память. – Но разве при рождении твое имя не записывается в списки школ автоматически?

Аврора развела руками и хмыкнула.

– У меня амнезия, поэтому ничего объяснить не могу, знаю лишь, что моё имя было удалено оттуда, потому что меня считали погибшей, – призналась Аврора; она осознала, что ложь не доставляет неудобств, а щеки не краснеют в приступе стыда. – Не знаю, но, кажется, считалось, что меня и мою маму затоптали кентавры в лесах Шотландии, а как я оказалась на континенте? Понятия не имею, не спрашивай, я потеряла память, про прошлое могу сказать совсем мало.

Девушки не заметили, как ближайшие к ним студенты притихли и стали вслушиваться в разговор. Что ж, быстрее избавиться от ненужных опросов лучше, чем объяснять всем и каждому, что она собою представляет.

– А где акцент? – недоверчиво переспросила Ирма.

Аврора задумалась, взглянув на звездный потолок.

– Не знаю, не помню. Меня нашли Дамблдоры, ты не читала февральскую заметку в Ежедневном Пророке? Там про меня писали… – Аврора вкратце описала статью в газете.

– Нет. Так значит, ты совсем не помнишь детства?

– Профессор Дамблдор сказал, что, возможно, с началом войны я сбежала с континента, только я не могу сказать ничего, – со вздохом сказала она, сетуя на амнезию. – Его брат – Аберфорт – забрал меня к себе – вот добрый человек! Я думаю, что давно знаю, что я волшебница, потому как меня совсем не удивляет магия и магические вещи.

Ирма поморщилась, вспоминая ворчливого хозяина Кабаньей головы. Слышать о нем такие слова было непривычно. Конечно же, этот разговор был устроен намеренно, чтобы узнать новую сокурсницу, как-то оправдать её поведение на распределении и успокоить остальных студентов, которые могли ополчиться против необычного создания с огромными непосредственными глазами. Но Ирма и подумать не могла, что наткнется на еще более загадочную информацию. Возможно, именно из-за потери памяти Уинтер стала странной. Она попыталась применить полученные крупицы знаний к их обладательнице. Адекватная, но не такая, как все.

– А что говорят врачи?

– Память может вернуться, но мне не помог даже метод Долиша, – удрученно ответила Аврора. – Ты извини, но я очень устала.

Слова были сказаны не с целью отвязаться от назойливой Ирмы: староста и подумать не могла, что Аврора может так поступить – такое впечатление она создавала.

– Что ж, тогда ты найдешь свою спальню? Подойди ко мне на завтраке за расписанием занятий, ладно?

– Спасибо, рада знакомству, – улыбнулась Аврора и проплыла мимо нее в сторону лестницы на второй этаж. Походка – на миг Ирме показалось, что эта девочка почти не касается стопами пола.

Тишина в гостиной превратилась в негромкое обсуждение Уинтер. Студенты посчитали, что смогут принять несчастную, потерявшую память девочку, более того, Корнелиус практически приказал всем помогать ей. Немного жалости, и факультет воспылал к ней опекунскими чувствами.

Следующим утром Аврора устала пожимать рейвенкловцем руки, из-за этого она никак не могла подойти к Элоис и Мередит, поглядывавшим на нее с соседнего стола. Интересно, куда же пропала Джоконда? За завтраком было много расспросов и разговоров, но она тупо повторяла рассказанную вчера историю появления в Британии. Конечно прозвучало имя её отца, но никто не помнил и не знал его в силу возраста и секретности информации о семьях невыразимцев. Дамблдор внимательно следил за её общением с факультетом, словно мысленно направляя не говорить ничего

лишнего.

*

– Друэлла с ним разговаривала, – поведал Цигнус за завтраком, – но ничего, кроме сухих вежливых ответов не получила. Малфой учился в Шармбатоне – это всё, что удалось узнать.

Том невидящим взглядом рассматривал расписание занятий; его мысли занимал юноша, читающий “Ежедневный Пророк”, сидя на самом краю стола. Казалось бы, что Том Риддл может для себя найти в стоящем особняком парне? Угроза или что-то еще? Никогда ему не были интересны новички, но ведь до этого дня в Хогвартс поступали дети, и лишь единожды, на его пятом курсе, в школу попала третьекурсница, до этого обучавшаяся на дому. И все равно – она была ребенком.

– Вы, кажется, ночуете с ним в одной спальне, Цигнус, – монотонно сказал Риддл, – неужели вам ни разу не удалось заговорить с ним?

– Он не участвовал во вчерашней вечеринке, а сразу пошел спать. Утром в общей спальне его уже не было. Похоже, наш новый друг – ранняя пташка, – Цигнус потер кулаком подрастающую щетину – дань последней волшебной моде, и после паузы спросил: – А ты где был, почему сам не поинтересовался нашим новым знакомым?

Том не показал раздражения, но все же поднял взгляд на Блэка.

– Видишь ли, Диппет задержал, – растягивая слова, произнес он и, чтобы держать себя в руках, стал рассматривать наполняющих зал студентов. – У меня нет времени на такие мелочи.

Ирма Пинс, староста Рейвенкло, раздавала расписания первокурсникам, проходя вдоль стола. Фадж с надменным видом отчитывал одного из хаффлпаффцев за беготню по Большому залу, а тот, не скрывая усмешки, поглядывал на однокурсников. В зал вошла еще одна группа припозднившихся к завтраку студентов, а среди них, зевая, шла та самая странная девочка, устроившая шоу на распределении. Совсем светлые волосы, завязанные в не очень аккуратный хвост, топорщились в разные стороны, из прически выбивались петухи, но в следующую секунду Том осознал, что смотрится это вовсе не плохо, а словно так задумано. Некоторые студенты поглядывали на нее, кто-то шептался, Лонгботтом и его шайка без зазрения совести тыкали в нее пальцами. Аврора присела рядом с однокурсниками и, кинув взгляд на преподавательский стол, улыбнулась Дамблдору. Том и не сомневался, что она уже его любимица.

Получив своё расписание от старост, Аврора Уинтер бегло просмотрела его, но внезапно её глаза расширились от удивления, и она вновь посмотрела на Дамблдора, тот с улыбкой кивнул ей. Том не заметил, как зал покинул Малфой, и мысленно чертыхнулся. Обычно не в его правилах что-то упускать из виду.

*

Кабинет астрономии не был большим из-за количества студентов, посещающих этот предмет. Плотно задернутые шторы тёмных тонов практически не пропускали солнечного света, но освещение отнюдь не было тусклым. Под куполообразным потолком висели макеты планет и звезд, подсвеченные изнутри, а атмосфера уюта создавалась мягкими креслами и множеством подушек, разбросанных на диванах. Студенты порой занимались прямо на ковре, сидели по-турецки на курпачах, а выдвижные низенькие столы составляли удобство процессу записи конспектов. Джеймс МакКалог – приветливый и заинтересованный в своём предмете профессор – по обыкновению занимал место в центре на таких же подушках, как и его ученики. Как всегда на нем была тёмно-синяя мантия, усыпанная мелкими блестками и создающая впечатление парадных одежд, но сам профессор не придавал этому значения. Головной убор – остроконечная шляпа с таким же узором, как и на мантии – наоборот создавал впечатление ночного колпака из-за кисточки. Астроном, сложив руки на столе, оглядывал занимающих свои места семикурсников, что-то помечая в своем журнале.

Том был благодарен МакКалогу за обстановку в его классе, ведь после твердых сидений в кабинете Меррисот мягкие подушки были бальзамом на «душу».

Всего пятнадцать человек ходило на астрономию в прошлом году, и, похоже, что эта цифра не изменилась. Все факультеты были собраны в один класс, и именно их можно было назвать самыми успевающими. Друэлла, открыв новенький учебник, изучала первый параграф, рядом с ней сидела Вальбурга Блэк – вот и все слизеринцы, кроме Тома. Конечно, численную конкуренцию составляли рэйвенкловцы, тянущиеся ко всем знаниям без исключения, меньше всего хаффлпаффцев и гриффиндорцев – от каждого факультета по два человека. Как ни странно, Септимус Уизли был не на шутку увлечен астрономией, хотя его оценки по остальным предметам оставляли желать лучшего.

Не для одного Тома стало неожиданностью, когда в кабинет вошел Абрахас Малфой, и как это можно было пропустить мимо глаз его расписание занятий? Но это был не единственный сюрприз. Последней в класс вплыла эта странная Джина, или Аврора, как её там. Странно, Том почему-то думал, что она только на шестом курсе. Защита от Тёмных Искусств – первый урок в учебном году – у них была с хаффлпаффцами, поэтому они не виделись. Уинтер улыбалась, причем так счастливо, что, казалось, еще немного, и у неё треснут уголки губ. Профессор МакКалог, которому, несомненно, и была дарована эта улыбка, на удивление вскинул бровь. Аврора поспешила прямиком к нему мимо столика Тома.

– Профессор МакКалог, – вежливо обратилась студентка, – я вам очень благодарна, что вы приняли меня на обучение.

Ради Мерлина, она ко всем преподавателям пристает и подлизывается?

– Благодарите не меня, а Альбуса, – довольно сухо ответил он, – обычно я не принимаю на спецкурс студентов с оценками ниже «выше ожидаемого». – Возможно, Тому не показалось, что МакКалог намеренно дает ей антирекламу. – Займите свое место, скоро прозвенит колокол.

Как не раз было подмечено, её редко что может смутить, и вот, продолжая блаженно улыбаться, она отправилась на единственное оставшееся свободное место – между Ирмой Пинс и Абрахасом Малфоем. За ней было забавно наблюдать: в любом жесте не было скованности, или же наоборот -наигранности, если она жестикулировала как сейчас, что-то рассказывая старосте Рэйвенкло, то махала руками так, что могла поставить синяк любому, кто окажется в радиусе фута. Слишком эмоциональная – эта жизнерадостная девушка была полным антиподом Тому Риддлу – скрытному, опасному человеку, за плечами которого уже были серьезные преступления. От внимательного взгляда тёмных глаз не скрылась секундная заинтересованность Малфоя в соседке слева. Можно было не придавать этому взгляду особого значения, ведь Аврора могла и раздражать своей излишней подвижностью, но Абрахас смотрел на нее так, будто она ему что-то должна, а она продолжала что-то оживленно рассказывать Ирме, заражая её своим хорошим настроением.

Звон колоколов заставил студентов отвлечься от личных дел и обратить внимание на профессора.

– Итак, добро пожаловать на ваш последний курс, рад видеть, что наши ряды не поредели, а даже пополнились новыми студентами. – МакКалог обвел всех взглядом и, взмахнув волшебной палочкой, призвал старую школьную доску и кусочек мела. – Первые несколько уроков мы будем повторять пройденный материал, заодно посмотрим, как сильно сказались каникулы на вашей памяти, – МакКалог улыбнулся. – Не думаю, что кого-то из вас летом сильно интересовала астрономия. – В кабинете послышались подтверждающие смешки. – Что ж, начнем, пожалуй, с простого. – Мел стал порхать по доске, вырисовывая название созвездия ровным красивым почерком с завитушками. – Давайте запишем все, что знаем о созвездии «Кассиопея». Мистер Соммерс, закройте учебник, попробуйте вспомнить, – профессор снова оглядел класс с несколькими поднятыми вверх руками. На мгновение его взгляд остановился на Уинтер. – Прошу, мистер Малфой, давайте послушаем то, чему вы научились в Шармбатоне.

Том еще раз для себя заметил, что МакКалог имеет зуб на Аврору, быть может, её «удовлетворительно» и просьба Дамблдора сложили о ней не очень лестное мнение. Малфой, постукивая кончиком гусиного пера по столу, распрямил плечи и приступил к ответу:

– Кассиопея носит название незаходящего созвездия Северного полушария неба, образующего буквы «М» и «W», – уверенно начал он, и Том заметил, что у него располагающий к общению голос – не высокий, не низкий и не холодный. По голосу можно сказать многое, однако он вовсе не сочетался с неприступным обликом юноши. Что за маскарад, Малфой? – Созвездие занимает на небе площадь в 588,4 квадратного градуса и содержит 150 звезд, видимых невооруженным глазом; из них 90 звезд – ярче 6m,– Рука Авроры Уинтер взмыла воздух – да, Малфой допустил в ответе ошибку, но никто, кроме Риддла и Авроры, этого не заметил, однако профессор не спешил поправлять его и давать возможность высказаться девочке. Абрахас окинул Уинтер мимолетным взглядом и, похоже, не понял, почему она так рьяно рвется его перебить. – Большая часть созвездия лежит в полосе Млечного Пути и содержит множество рассеянных звездных скоплений…

– Достаточно, – остановил профессор. – Что ж, зачисляю Слизерину пять очков, однако кто скажет, какую ошибку допустил мистер Малфой?

Взгляд отвечающего заскользил по кабинету, Абрахас не мог поверить, что допустил просчет, и его сильно раздражала поднятая рука соседки, но он не мог не заметить, что МакКалог её игнорирует.

– Мистер Риддл, неужели даже вы не знаете ответа? – в порыве мнимого удивления профессор даже поднял брови.

Аврору будто не интересовало отношение МакКалога, и она продолжала тянуть руку так яростно, что едва не столкнула со столика учебник, а сам Том, сложив руки замком, усмехнулся:

– Профессор, Слизерин уже достаточно заработал баллов, почему бы вам не спросить еще одного нового студента, тем более, что мисс Уинтер действительно нужно оправдать своё нахождение здесь, – Том поймал недовольный взгляд профессора, которому не оставил шанса на отступление – благородство было одной из основных черт, выставленных на обозрение Хогвартскому составу преподавателей.

– Мисс Уинтер, полагаю, стоит воспользоваться предоставленным шансом и продолжить ответ, – надменно сказал он, разворачиваясь к ней.

Том не переживал из-за отношения к нему конкретно этого профессора, но он никак себя не скомпрометировал; в этой ситуации он был всего лишь джентльменом, уступившем леди. Глаза девушки загорелись победным огнем.

– Мистер Малфой ошибся ненамного, – Аврора повернулась к соседу. – Площадь созвездия составляет 598, 4 градуса, но ничего, ты ведь ошибся всего на десять. – Её голос приобрел поддерживающий окрас, но этот акцент был сделан не с целью ткнуть Абрахаса в ошибку. – Так, на чем мы остановились? – задала она вопрос самой себе. – Ах, да, Кассиопея включает астеризм, формирующий запоминающийся образ созвездия – W-астеризм. Он состоит из ярчайших звезд созвездия, таких, как Сегин, Рукбах, Нави, Шедар и Каф, образующих фигуру, напоминающую латинскую букву «W», – Аврора удовлетворенно смотрела на то, как по доске летает мел, коротко записывающий её ответы; она стала говорить о яркости их блеска и величине, во множество раз превышающей размеры Солнца.

Её рассказ не был монотонен: Уинтер вступала в спор с самой собой по той или иной точке зрения – это не было похоже на ответы МакГонагалл или Фаджа, выдающих информацию как по учебнику. Каждая интонация была как бы наполнена фразами: «Вы представляете?!», «Поверить невозможно!». Доклад по Кассиопее казался ярким и красочным, а Аврора всё больше увлекалась и углублялась в астрономию, показывала расположение звезд на пальцах, снова смешно жестикулировала, а сережки в виде кленовых листьев покачивались в такт её движениям.

– Достаточно, мисс Уинтер, – на удивление, и сам МакКалог заулыбался. – Вы доказали, что корпели над астрономией всё лето, что ж, не буду грабить Рэйвенкло, получайте свои десять баллов за прекрасный и наглядный ответ!

Аврора раскраснелась, Ирма похлопала её по плечу, но та смотрела на Тома; движение её губ сложили слово «спасибо». Том из вежливости кивнул. Доска была полностью исписана с обеих сторон, а МакКалог продолжил углубленное повествование об этом созвездии и пообещал, что к концу теории обязательно покажет его студентам.

*

После занятий над уставшим от дождя Хогвартсом все же показалось солнце, и, хотя воздух был чересчур наполнен влагой, а земля под ногами превратилась в полные грязи лужи, студенты все же вырвались на улицу и, очищая и высушивая заклинаниями лавочки, делились впечатлениями от первого учебного дня. Гриффиндорцы шумели и восклицали над играющими в шахматы Септимусом Уизли и Игнатиусом Прюэттом – местными чемпионами в этой нелегкой игре. Младшекурсники, расположившись на валунах возле лесничей избы, предпочитали плюй-камни.

Аврора все никак не могла поверить, что она наконец-то в Хогвартсе, но уже чувствовала себя частью этого мира. И пускай на шее красовался галстук не тех цветов, она вспомнила слова из песни старой распределительной шляпы. Факультет в действительности не важен, ведь никто не запретит ей общаться с хаффлпаффцами, и вот сейчас, получив на обеде записку от Элоис и Мередит, она спешила к берегу Черного озера, где те назначили встречу. Подруги решили устроить пикник на небольшой скатерти в мелкий синий узор, устроенной меж корнями большого дуба. Прямо на салфетках лежали треугольные сандвичи и фляжка с водой или тыквенным соком. Элоис и Мередит горячо поприветствовали Аврору, заключив её в дружеские объятия, поздравили с поступлением на Рэйвенкло, отчего та была не очень в восторге.

– Ну, рассказывай, Джина, как тебе сокурсники? – присаживаясь на захваченную клеенку, спросила Элоис.

– Они замечательные, помогают мне освоиться, – поведала она. – Вы лучше скажите, где Джеки, я её не видела нигде, а письма перестали приходить с конца июля.

Элоис и Мередит переглянулись: казалось, что они никак не могли решить, кто из них поведает что-то важное.

– Она… у неё случилось несчастье, – со вздохом сказала Мередит, взявшая на себя тяжелое бремя рассказа. – Помнишь, в Пророке писали о бомбардировке в Суонсе? – но она не смогла закончить, а лишь прикусила губу и посмотрела на Элоис.

– Знаешь, там погибла вся её семья, и теперь... Мерлин, бедная Джеки! – не выдержала Элоис, понижая голос. – Она всех потеряла, даже младшего братика Денни. Ей повезло, что она гостила в это время у бабушки.

Скорбь сразу же отразилась на лицах девочек, а Аврора сидела неподвижно, разглядывая корни дерева, она и представить не могла, что эта глупая маггловская война, охватившая весь мир, может так сильно вредить волшебникам.

«И даже маленький Денни…».

– Мерлин… – лишь вымолвила она, ведь говорить на самом деле было нечего. – А что с ней, где она?

– Сейчас? Она всё там же, у своей бабушки, кажется, они решают, что делать дальше, ведь у Джоконды даже вещей не осталось.

– Она… она вернется в школу?

Подруги пожали плечами.

– Мы писали ей, но она не отвечает, не думаю, что сейчас время задавать ей такие вопросы, да и что взять с соболезнований? – Элоис грустно пожала плечами. – Я не знаю, от нее так и не было вестей, кроме письма после всего случившегося.

– Да, хорошо, что она сообщила, что с ней все в порядке… – Мередит запнулась. – В каком-то смысле…

Аврора прекрасно помнила, как летом все только и говорили о бомбардировке в Уэльсе, но она и представить не могла, что такое могло случиться с её подругой. Потерять всех близких… Она вдруг поняла, что легче ничего не помнить или вовсе не знать о своей жизни. А вдруг то будущее, от которого она сбежала, таило в себе ту же скорбь, боль? Вдруг всё то, что она пытается вспомнить, лучше не ворошить, а наполнять свою жизнь новыми воспоминаниями и красками? Примеряя на себя чужое горе, Аврора вдруг почувствовала себя эгоисткой: она и представить не могла, насколько Джоконде сейчас плохо…

*

Превратить глупца в гения столь же трудно, как свинец в золото. – Г. Лихтенберг.

====== Игрушки на память ======

Подруги сильно переживали за Джоконду, ведь от неё совсем не было вестей. Они писали ей письма, на которые так и не приходили ответы. Аврора как-то осталась после гербологии, чтобы спросить у профессора Монтгомери, являвшегося деканом Хаффлпаффа, нет ли у него хоть какой-то информации, но он сам не получал ничего, кроме единственного письма перед началом года о том, что мисс Смит не сможет приехать в Хогвартс. Джоконда была не последним человеком в школе, многие искренне сочувствовали ей.

Над замком наконец-то установилась хорошая погода, и Аврора могла каждый день на закате наблюдать то странное явление, ведь из-за туч, что заволакивали в последнее время небо Шотландии, увидеть Северное сияние было невозможно. Дамблдор и Хагрид иногда составляли ей компанию: они все вместе устраивались на едва тронутой осенью траве, болтали о разных вещах и поедали купленный в “Сладком Королевстве” мармелад. Редкие студенты, видевшие эту странную компанию вместе, конечно же, не были в восторге. Всем уже было известно о покровительстве декана Гриффиндора над девочкой-сиротой, однако на уроках трансфигурации Авроре не было никаких поблажек. А вот её общение с Хагридом кто-то даже воспринял в штыки, но она из-за этого не сильно расстроилась. У нее уже были Элоис, Мередит и неожиданная подруга по факультету – Ирма Пинс, поначалу взявшая над ней шефство, а в действительности, оказавшаяся очень хорошей девушкой; правда, заботы старосты не очень часто позволяли ей проводить время в компании друзей.

*

Сложно привыкнуть к новому месту и новой стране, где иные порядки, а люди куда менее приветливы, чем во Франции. Абрахас гостил в Британии в раннем детстве, но одно дело – гостить в поместье дядюшки, а другое – попасть в совершенно новую для тебя школу, находящуюся в дождливой Шотландии, да еще и получить в наследство то самое поместье, на деле оказавшееся дворцом, пропитанным английской культурой. Абрахас поначалу даже возненавидел отца за его решение отослать сына подальше от дома, ведь он ничем не заслужил подобного наказания. Но дело было вовсе не в проступках: наследнику, отпраздновавшему совершеннолетие, было поручено вести кое-какие дела с британским Гринготтсом, а заодно и привести в порядок старое поместье с особняком в дворцовом стиле, превратившееся в развалину.

Нет, он не был коренным французом, его родня по матушке – все как один англичане, но Абрахасу было тяжело привыкнуть к новой обстановке. Малфой-мэнор действительно пребывал в ужасном состоянии: из когда-то прекрасного, благоухающего поместья, наполненного людьми, он превратился в мрачное место, а сад запустили, и теперь там хозяйничали гномы и мыши. Реставрационные работы длились уже несколько месяцев. Едва удалось восстановить прогнивший фундамент, кое-где сделанный из дерева, как бригада волшебников, нанятых его отцом, занялась косметическим ремонтом и внешней отделкой. Постепенно колонны засияли былой белизной, а сам дворец перестал напоминать пристанище призраков. Еще в детстве, когда Абрахасу не было и шести лет, поместье забросили из-за гибели его двоюродного дяди. Бывший хозяин не успел привести в порядок имение или попросту не хотел, единственная его страсть к порядку касалась только сада. С января Малфой-мэнор – в прошлом Черрингтон-Кант – лег на плечи еще несмышленому мальчику. Документы и право на владение недвижимостью он получил в прошлом году в ноябре, но подарок на совершеннолетие его отнюдь не обрадовал. Стоило ступить на порог, как Абрахасу сразу же захотелось сбежать подальше из этого мрачного дворца, построенного в эпоху Ренессанса в 1653 году и последний раз отреставрированного в начале восемнадцатого века.

Он силился вспомнить, почему ему – маленькому мальчику – так нравилось это место? Быть может, из-за того, что дворец давал возможность почувствовать себя принцем или же искателем приключений, сокрытых в каменных стенах с тайниками? Чертежи, что вручил ему нотариус, не дали исчерпывающих ответов о масштабности Малфой-мэнора: Абрахас нашел множество потайных ходов, не обозначенных на карте. Он сомневался, что его дядя сам мог догадываться о них. Больше всего поразили подземелья, а именно камеры, явно использовавшихся для пыток заключенных. Там были кандалы, ржавые цепи и свисающие с потолка, кости, явно напоминающие человеческие, а также эльфийский склеп, в который вела маленькая железная дверь. Знал ли Лорд Черрингтон-Кант об этих местах или же намеренно сохранял все в первозданном виде? Его дядя на старых фотографиях и в смутных воспоминаниях представал совершенно другим – не мрачным. Розовощекий, слегка полноватый волшебник, он всегда улыбался и кормил племянника конфетами, а еще любил собирать модели замков, дворцов и архитектурных сооружений. Абрахас только сейчас понял, что дядя был коллекционером и действительно любил мрачный Черрингтон-Кант-мэнор.

Отец решил за сына, ему почему-то понадобилось восстановить поместье и отправить Абрахаса на постоянное место жительства в другую страну. Но на самом деле эта идея принадлежала его матери: она хотела возродить наследие своей семьи, пускай и под фамилией мужа. Абрахас сначала противился, пытался управлять делами из Шармбатона, но постепенно сам понял, что не сможет разрываться на части, а перспектива постоянно перемещаться через Ла-Манш совершенно не радовала, ведь для этого нужно каждый раз брать разрешение во французском Министерстве Магии, и никакие деньги не могли ускорить двухдневную процедуру. Законодательство оставляло желать лучшего, нужно срочно вносить поправки, которые позволят младшему Малфою вернуться домой.

Перспектива учебы в Хогвартсе не очень-то прельщала молодого аристократа, но обучение на дому в постоянном грохоте от ремонтных работ, от которого не спасали даже заглушающие чары, вскоре показалась незавидной. Во дворце постоянно находились чужие люди, а строительный мусор мешал сосредоточиться на делах, поэтому решение продолжить обучение в одной из, по слухам, самых выдающихся магических школ образовалось как-то само собой.

Абрахас держался особняком, не очень охотно вступая в общение с сокурсниками. Да, в Шармбатоне всё было иначе, а здесь, среди невоспитанной молодежи, он чувствовал себя одиноко. Слизеринцы постоянно конфликтовали с другими факультетами, особенно с Гриффиндором, однако именно на его факультете учились дети аристократов и полукровки. Он изучал общество, в которое попал, и оно ему не нравилось. Старосты строили из себя невесть что, в особенности негласный лидер Слизерина – Том Риддл. Абрахасу не приходилось общаться с ним лично, но посланцев в лице Каспара Крауча и Цигнуса Блэка он раскусил сразу. Том Риддл из себя ничего не представлял, он был сиротой и не имел достаточных средств к существованию, но загадкой оставалось то, как ребенку из сиротского приюта удалось занять лидирующую позицию в школе и на факультете, полном известных фамилий. Малфой не раз становился случайным свидетелем обсуждения этой птицы высокого полета как девушками, так и юношами. Если намеревалась какая-то вылазка по Хогвартсу в ночное время, то за советом, точнее, за разрешением спешили к нему. Том умел наказывать своих за какие-либо проступки, он был не хуже школьного завхоза, если кто-то выходил за рамки. И всё же, почему его так слушаются?