Текст книги "Истории тёмного королевства (СИ)"

Автор книги: Anless

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

В конце концов, разгневанный король поставил своему слуге ультиматум: либо он признается, к кому на свидания бегает, либо пусть отправляется на постоянное место жительства в лес. Мерлин промямлил что-то о том, что подкармливает новорожденных оленят, чья мать была застрелена на охоте. Объяснение звучало неубедительно, еще более неубедительными были отведенные глаза Мерлина и его потупленный взгляд.

Короче говоря, хитрый слуга не оставил Артуру выбора. Потому сейчас он вышагивал вслед за другом, крадучись вором. Эту тайну он обязан узнать. Иначе не есть и не спать ему никогда.

Когда Мерлин неожиданно остановился на холме, Артур тоже затормозил. Даже дышать перестал, притаившись за деревьями. Мерлин тихонько позвал:

– Выходи!

Из-за зелени лесной чащи вышла девушка – хрупкая блондинка в синем платье. Она улыбнулась и Мерлин улыбнулся ей в ответ, протянув провизию, которую с завидной регулярностью тянул из кухни.

– Так вот что за зверушек ты здесь кормишь, – усмехнулся Мерлин, – хитрец.

Он заметил, что девушка жадно пьет молоко, принесенное его слугой. Как не старался, но не мог полностью расслышать разговора, который они вели. То и дело звучали слова “магия”, “дар”, “проклятье”.

Артур тяжело вздохнул. Сделал несколько шагов, вовремя убрав ногу, чтобы не наступить на ветку. Замер, прислушиваясь. Обрывок разговора, который удалось расслышать, не порадовал.

– Ты не понимаешь, Мерлин, – говорила она, качая головой, – владеть такой силой как у меня – это катастрофа. Это ужасно. Я словно проклятая. Меня ненавидят. Я бежала сюда, но и здесь нет мне покоя. Что мне делать? Ты можешь избавить меня от этого дара? Я не хочу его иметь.

– Нет, – покачал головой Мерлин, – это невозможно. Даже если бы я хотел. Я не могу. Прости.

– Не нужно избавляться ни от какого дара.

Они оба сразу же обернулись. Одновременно, не сговариваясь.

Мерлин вскочил на ноги, неуклюже зашатался, едва не упал.

– Артур! Ваше величество, я…

Артур подошел ближе к Эльзе. Посмотрел на нее, склонившуюся в поклоне. Взял за руку.

– Не нужно бояться никакого дара, – продолжил он, – думаю, он нам еще послужит.

– Разве здесь не запрещена магия? – тихо спросила Эльза, подняв на него взгляд.

– При моем отце была запрещена, – кивнул Артур, – но теперь правлю я. Мы все изменим. Пойдемте во дворец.

========== 50. Беллатрисса и Локи ==========

В Азкабане холодно и мрачно. Тяжелые прутья железных решеток леденят озябшие пальцы, дементоры рвут на куски уставшую, запутавшуюся во мгле, душу. Их ссылают сюда, как опаснейших преступников, в наказание и в надежде на раскаяние. Чушь. Таким, как они, раскаяние не ведомо, и жалость тоже. Только ненависть, злоба. А еще – жалость к себе, бесконечная, тяжелая, тягучая, словно приторное вино.

Локи третий месяц в заточении и все это время наблюдает за соседкой, сидящей в камере напротив. Тихой ее не назовешь. Буйные черные волосы цыганской нагайкой развиваются по плечам, бесноватые глаза угольного цвета горят яростным огнем, губы сложены в гримасу, таящую злобу и ненависть. Она демонически красива и – сразу видно – дьявольски опасна.

Иногда их взгляды встречаются. Локи смотрит внимательно, изучающе, старается заглянуть в душу, и тонет в ее непроглядной тьме. Мрак внутри этой женщины такой силы, что дементоры – детская забава. Раньше он думал, что повидал уже всех злодеев на свете. Пока не встретил ее.

Её зовут Беллатрисса и она обожает Темного Лорда, как фанатик обожает своего Бога. А еще мечтает убить всех магглов, всех до единого. Это – все, что удалось узнать о ней за время трехнедельного заточения. Прямо он, конечно, не спрашивал, ловит крупицы из ее невнятного бормотания, больше похожего на бред. Она сумасшедшая, ей бредить по статусу полагается. Локи бы предпочел держаться от этой дьявольской женщины как можно дальше, но не тогда, когда нужен союзник в завоевании проклятого мирка, нашпигованного магией, точно спичечный коробок.

Локи подходит к решетке, сильно цепляется в нее пальцами, до хруста, и, облизав губы, растягивает их в лживо-приветливой улыбке:

– Тебе нужно убить всех магглов, а мне завоевать парочку мирков. Посотрудничаем?

========== 51. Рамси Болтон и Ганнибал Лектер ==========

К нему на прием никогда не приходили обычные пациенты. Скорее, маньяки, извращенцы, законченные ублюдки и были обычным явлением для него.

Но Рамси Болтон был самым необычным из всех людей, что довелось встретить на своем пути Ганнибалу. Доктор Лектер смотрел в эти холодные, как стальные цепи, глаза, слушал ледяной, точно айсберг голос, и думал, как земля может столь долго терпеть такое исчадие ада. Какая женщина с черною душою выносила это мерзкое отребье? Почти единственный раз, когда, глядя на пришедшего, он задавал вопросы сам себе, и сам не находил ответа.

Ответа не было. Точно сам Дьявол выбрал это слабое хилое тело и самую заурядную внешность, которую никогда нельзя было бы выделить на фоне остальных. Обыкновенные глаза. Жесткая линия рта, присущая многим мужчинам. Средний рост, средняя комплекция.

Занятный экземпляр, очень занятный. Вот каковым находил сидящего в соседнем кресле Рамси его психотерапевт.

– Что, доктор Лектер, – облизав влажные кровавые губы, спросил Рамси, – я вас забавляю? Вас радует общение со мной?

– Я нахожу вас очень привлекательным, – медленно кивнул Ганнибал, – вы, вне всяких сомнений, настоящая находка для психиатрии и весьма любопытный объект для наблюдения.

Рамси усмехнулся. Улыбка была из разряда тех, что наводит ужас. Способна парализовать слабых и беспомощных. Ганнибалу нравилось. Такой тип жестоких негодяев был его любимым типом. Он сам принадлежал к жестоким негодяям и – что уж скрывать – испытывал нечто очень похожее на гордость по этому поводу.

– Обычно я никого не забавляю, – Рамси облизал губы, пропитанные острым соусом, который он теперь с таким удовольствием поглощал, точно миллион лет во рту у него маковой росинки не было, – скорее, наоборот, навожу ужас. Однако мне удивительно и приятно то чувство, что вы испытываете в отношении меня. Вы не похожи на других людей.

– Правда? – без тени малейшего удивления спросил психотерапевт. – И чем же, по вашему, я отличаюсь от других.

– Вы – воплощение всех пороков простых смертных. Вы жестоки. Вы садист. Вы амбициозны. Ненасытны. Вы любите дергать людей за ниточки. Вы живете ради этого. Я прав?

– Правы, – доктор человеческих душ благосклонно склоняет голову, – я приятно удивлен, не скрою.

– А я, – облизав снова самый край губ, удовлетворенно улыбнулся Рамси, – приятно удивлен тем, насколько вкусен, при всем своем гнилье, может быть человек. Что это, Доктор Лектер? Печень?

Легкая, почти невесомая улыбка, коснулась уст Ганнибала.

– Сердце под соусом. Приятного Вам аппетита, мистер Болтон.

========== 52. Лорд Катлер Бэккет (“Пираты Карибского моря”) и Энн Бонни (“Чёрные паруса”) ==========

Она лежала в его постели – обнаженная, безжизненная. С воткнутым в грудь клинком его ножа, верного друга, что не раз выручал. Единственного верного друга, который у него остался.

Рыжие волосы-пожары поблекли, кончики обагрились в кровь, чей свежий запах бил в ноздри подобно терпкому вину. Спина, покрытая рыжими родинками-веснушками манила к себе нежной тонкой кожей. Проведя по спине ладонью, Катлер с удивлением обнаружил, что она уже практически холодная. Это-то и заставило его опомниться, взглянуть в окно. За стеклом гуляли вечерние сумерки и неуверенно пробивалась шальная полная луна.

Он убил ее утром, испытав очередной отказ, не снеся очередного оскорбления. Теперь, должно быть, уже ночь. Он просидел так целый день, как сторожевой пес охраняя ее вечный покой. Пора было прийти в себя.

Лорд Беккет медленно встал с постели, напрочь измятой, как после буйного поединка, заглянул в опустошенный кубок вина, выдавил из него последнюю каплю и отправил в рот, где глотка жгла, точно при пожаре. Медленно прошелся по комнате, подошел к окну, открыл его и втянул в ноздри запах вечерней мглы – холодный, но, увы, совсем не отрезвляющий.

Вся жизнь, день за днем, пронеслась перед глазами калейдоскопом. Эти картинки не были яркими, нет. Они были черными, словно смоль, серыми, невзрачными, как асфальт после дождя. Родиться слабым и бессильным, получить пророчество не дожить до десяти. Бороться за жизнь и победить. Каждый день видеть, как люди, к которым тянулся всей душой, отталкивают тебя, как отец презирает, будто ты болен проказой. Жадно тянуться к знаниям, но чувствовать, что, сколько не получай, всегда мало. Желать быть выслушанным и молчать, осознавая, что будешь непонятым.

Хотеть быть свободным, но нести тяжелый груз жизни затворника. Уже к двадцати годам потерять всех дорогих людей, один за другим, пережить ужас пиратского плена, окончательно оставшись без отцовского покровительства, к которому стремился, чтобы выжить и… полюбить пиратку.

Убить возлюбленную, измучив ее в долгом и тяжелом плену, искромсав ее кожу больными рваными поцелуями, на которые не получал ответа никакого, кроме пощечин, а теперь горько пить над ее остывшим трупом, не понимая, как луна сменила солнце и как закончилось вино в кубке.

Жить только для того, чтобы ненавидеть и презирать свою основу, самого себя.

Пустая бесполезная жизнь. Пора бы с ней покончить, наконец. Надо было сдаться еще тогда – в детстве, когда все пророчили кончину.

Он снова подходит к кровати, вытащив из груди своей несчастной возлюбленной клинок. Скоро этот клинок насквозь проткнет его уставшее сердце, истерзанное мглой. А пока… Лорд Беккет нежно целует свою дорогую бездыханную рыжую пиратку Энн в губы.

В последний раз.

========== 53. Имхотеп (“Мумия”) Аманет (“Мумия 2017”) и Хатхор (“Боги Египта”) ==========

Жаркое солнце Египта потемнело, стало черным, как смоль. Ночей теперь от дня не отличить, а печали от радости. Каждая минута – горький триумф черного, бездна тьмы. Всемилостивые боги отвернулись от своей сестры, не слышат ее просьб, не слушают ее мольбы. Хатхор, богиня любви, больше не дарит любовь, сердце ее разбито. Сама она пала жертвой любви – коварной и жестокой. О небо, кто сказал, что любовь – самое возвышенное чувство на свете, да отсохнет у того язык!

Любовь не приносит радости и больше не дарит улыбок. В сердце кровавая рана гноится и отчаянно болит, еще немного и остановит едва ощутимое сердцебиение. Дни и ночи несчастная Хатхор страдает, совсем не спит, уже не рада солнечным лучам и почти ослепла от слез. Однажды, хлынув, точно воды Нила из ее прекрасных глаз, они больше не могут остановиться.

Постель ее теперь холодна, она засыпает одна на жестких подушках и просыпается одна – в слезах. Горькой печалью запечатаны ее прелестные губы, кожа поблекла от страданий. Грустна и задумчива Хатхор, ведь нет рядом возлюбленного. Имхотеп, коварный жрец, разлюбил ее, все реже дарит ей взгляд, все чаще проводит время с коварной черноокой Аманет.

Хатхор все о ней знает – и о ее сердце, что темнее самой черной ночи, и о восторженных ласках, что дарит она ворованному возлюбленному, и о жажде власти и мести, черным огнем реющей в ее жестокой груди. Раскосые змеиные глаза манят омутом осатаневшего в страсти жреца, коего так мало волнуют земные наслаждения, теперь он стал маленькой ручной собачонкой в цепких лапах избалованной принцессы. Прикосновения, что иногда он дарит страдающей Хатхор, холодны, почти ледяные, слова, которыми он ее одаривает, скупы и болезненны. Тепло дней погасло, жар ночей превратился в пепел. Внутри – только боль и пустота. Ничего больше. Ничего не осталось.

Несчастная Хатхор устала молить жестоких богов о пощаде. Смерть, что она так усердно призывает, не торопится освободить ее от страданий, боги глухи и слепы. Ничего не радует прекрасную богиню, грустны ее глаза и печален взгляд. Все вокруг потухло, весь мир погас и краски больше не воротятся.

Под подушкой на супружеском ложе, еще недавно пылающем от жаркой любви по ночам, несчастная Хатхор, затаившая смертельную обиду, хранит кинжал, а в складках одежды – яд. Скоро она прекратит муки. Но не свои. Своей рукой она вскоре навсегда закроет глаза предателя Имхотепа. Навечно погрузит его в непроглядную мглу.

========== 54. Дельгадо Мастер, Джокер и Килгрейв ==========

Городское кафе, всегда многолюдное в час-пик, сегодня опустело, едва туда вошел человек с искаженным до неузнаваемости лицом, точнее, подобием лица, на котором ярким пятном выделялись кровавые губы, в кричащем фиолетовом костюме. Люди, увидев сие исчадие ада, тот час же бросились в рассыпную, разве что те, кто сидел поодаль, за угловыми столиками у окна, подальше от выхода, спокойно продолжали свою трапезу.

Джокер (а это был именно он) на удивление и виду не подал, будто люди его хоть в какой-то степени интересуют. Он сел, оправил складки своего плаща, поставил рядом со стулом острый зонт, и, заказав чашку кофе, когда испуганная официантка подошла к столику, стал ждать.

Уже через пять минут стала ясна причина его ожидания. Человек, вошедший вторым, не выделялся особо примечательной внешностью или очень ярким стилем, но способен был напугать кого-угодно. Две юные девушки, покосившись на вошедшего, поспешили доесть свой обед и почти на цыпочках, тихо, направились к выходу. Остальные же, кто предпочел остаться, (таких было совсем немного) зарылись в свои тарелки, усиленно делая вид, будто еда невероятно вкусная, а они – счастливая случайность! – страшно голодны.

Килгрейв (он и был вторым опасным посетителем, приведшим к практически полному опустению кафе) тоже сел на свое место, напротив Джокера, элегантно поправил рукава дорогого костюма, подтянул ремешок наручных часов и, внимательно посмотрев на своего собеседника, сказал:

– Ты звал меня. Я здесь. Говори, с какой целью я тебе понадобился.

Джокер склонился вперед, поближе к лицу своего визави, так, что сложилось впечатление, будто у них интимные перешептывания, и, облизав кровавые губы, сказал:

– Видишь ли, я утомился от этого города. Серьезно, чертовски скучно. Все достали. Всё однообразно и предсказуемо. Никто больше не хочет со мной играть. Я решил, что пора расширить свои горизонты и завоевать весь мир. Это будет невероятно весело. Но мне нужен союзник, мой дорогой. И я выбрал тебя. Поздравляю.

Он улыбнулся, от чего его вид стал еще более жутким и сладко пропел фальшивым голосом:

– Гарантирую незабываемые впечатления.

Килгрейв молчал минуту, другую. Не торопился с ответом и в третью. И четвертую минуту тоже молчал. Очевидно, Джокеру эта внезапно свалившаяся на собеседника немота надоела и он с явным раздражением воскликнул:

– Ну же! Что скажешь?

– Скажу, – Килгрейв облизал губы, прямо посмотрев на готэмского шутника, – что отклоняю твое предложение. Я хочу владеть миром. Но в одиночку. Помощники в этом мне не нужны, а вторые роли я играть не намерен.

– Ты же понимаешь, – взгляд Темного рыцаря заблестел воспаленным огнем, а оскал стал подобен звериному, – что я не принимаю отказов и просто так тебе этого не прощу?

– Бросаешь мне вызов? – горделиво вскинув голову, спросил Килгрейв. Судя по тону, он усмехался.

– Именно так.

– Что же, – Пурпурный человек встал, скомкал салфетку в руке и небрежно бросил ее на стол, к тарелке с салатом, к которому даже не притронулся, – противостояние будет грандиозным. Всего плохого!

И он ушел, предварительно применив гипноз на худенькой блондинке, разносившей заказы, да так, что официантка упала, корчась от мнимых судорог.

Джокер был раздражен, метал глазами молнии, пряча их за внешним спокойствием и собранной позой. Допив почти одним глотком кофе он тоже поднялся со своего места и ушел. Через пять минут в соседнем переулке прозвенел взрыв, распугавший окончательно немногочисленных посетителей кафе. Те бросились в рассыпную.

******

Все это время в самом дальнем уголке площадки, открывающем вид на город, за маленьким столиком сидел мужчина средних лет, дорого одетый и всем своим видом излучающий уверенность и лоск. Он спокойно ел свой обед, пил кофе с молоком мелкими глотками и в целом, был так отрешен, будто его совсем не заботят проблемы внешнего мира.

Его звали Мастер и сейчас он думал о двух глупцах, решивших завоевать мир, который всегда принадлежал ему одному. И мог лишь искренне пожелать им попытаться не испугаться, умирая от его руки.

========== 55. Румпельштильцхен и Госпожа Малкин (“Седьмой сын”) ==========

Кинжал с каплями свежей крови целует ее в губы и проходит по шее, оставляя кровавый след. Ведьма облизывает губы, призывно улыбается, глаза ее горят нездоровым бесовским огнем.

– Леди Смерть, – почти нежно, почти ласково, шепчет он в полураскрытые губы, нежно проводит языком по зубам, затягивая ее в поцелуй, – моя прекрасная дама, дорогуша.

– Называй меня так чаще, – улыбаясь, просит она, – а лучше не надо. Боюсь, это слишком приятно.

– Я буду называть тебя так всегда, дорогуша, – звонко звучит его смех в тишине комнаты, – это имя идет тебе куда больше, чем твое собственное.

Она ничего не отвечает, лишь взгляд по-прежнему лихорадочно горит.

Подойдя к маленькому столику, на котором одна за одной выстроились в ряд куклы с уродским лицом, мадам Малкин внимательно рассматривает их – свои творения. Некоторые берет в руки, крутит, щурится и довольно улыбается своим уродливо-прекрасным произведениям искусства, словно детям. Она их обожает.

Румпельштильцхен подходит к возлюбленной, прижимая к себе. Обводя руками талию, крепко обнимает, прижимается лицом к шее и нежно ведет языком по крохотным родинкам. Из ее уст вырывается невольный полустон-полувздох, она доверчиво жмется к нему крепче, откидываясь на плечо.

– Ты преуспела, леди Смерть. Мне нравится.

– Я думала, ты скептично относишься к магии вуду.

– Это – твоя стихия. У меня есть другие дела, милая.

– Ладно, – примирительно вздыхает она и он чувствует, что улыбается.

Когда ладонь его ловко ныряет под складки ее платья и ведет вверх, по бедру, нежно щекочет горячую кожу, леди Малкин издает полный восторга приглушенный стон. Они любят эту игру. Она знает, что последует дальше – довести друг друга до исступления прежде чем слиться в единое целое. Молить. Мечтать. Чувствовать. Гореть желанием обладать друг другом.

Они обожают эту игру. И она началась.

========== 56. Круэлла Де Виль и Аро Волтури ==========

Первое, что почувствовала, едва открыв глаза – жжение в глотке. Такое сильное, что дышать было нечем. Круэлла застонала и попыталась пошевелиться. Боль в костях, оказалось, еще сильнее, чем жаба, сдавливающая горло. И еще ощутимее.

– Твою мать…

– О! – раздался над ухом холодный спокойный голос без капли эмоций. – Не очень-то хорошие слова для дамы.

Круэлла, наконец, приоткрыла глаза. Обнаружив себя на кладбище, быстро встала и брезгливо отряхнула шубу. Ноги плохо держали, шаталась, как пьяная.

– Какого черта я чувствую себя так, точно пила неделю?

– Последствия обращения, – змеиные глаза Аро смотрели, кажется, в самую душу, Круэлле стало неприятно, – скоро пройдет. Как только впервые отведаешь крови, утолишь свою жажду, моя дорогая.

Жажда. Определенно то, что ее мучило сейчас. Ощущение было таким, точно не пила столетие. К тому же, ужасно кружилась голова. Кое-как проковыляв пару шагов и едва не сломив шпильки, мисс Де Виль сползла по стене (кажется, это было какое-то надгробие).

С удивлением отметила, что теперь она слышит так остро, малейший шорох. Когда Аро в мгновение ока очутился подле нее и ноздри раздраконил аромат крови, внутри все сжалось в болезненном спазме.

– Черт-т, д-дорогой, – стуча зубами, произнесла она, – какого дьявола так холодно? Никаких шуб не напасешься.

– Привыкай, – гипнотизирующе-мягко ответил Аро, – душа моя.

Он взял ее за руку. Она с удивлением обнаружила, что его касания вызывают неизведанные раньше чувства.

Обменялись долгим взглядом. Как будто были знакомы вечность. Мисс Де Виль понравилось.

Аро горделиво встал.

– Идем, Круэлла. Твоя первая охота. Думаю, ты поймешь, что ради этих незабываемых ощущений стоило выбраться из ада.

========== 57. Серсея Ланнистер и Килгрейв ==========

– Попрыгай! – растянув губы в слащавой улыбке, приказывает Пурпурный человек. И Серсея Ланнистер, богатая владелица сети ресторанов «Средневековый замок», безропотно подчиняется, вертясь волчком на одной ноге.

Килгрейв удовлетворенно кивает, склонив голову набок, придумывая новое развлечение.

– А теперь – лай!

– Гав-гав-гав-гав! – заливается Серсея звонко, высунув язык и выпучив глаза. Маленькая моська, увидевшая чужака, но бессильная сорваться с железной цепи, на которую посажена строгим хозяином.

– Лижи мне ноги, собака! – откровенно забавляясь придуманной игре, продолжает пытку Килгрейв.

Собачонка ползет к нему на животе, по пластунски, ведомая сильным взглядом его магнетических глаз, найдя носок ботинка жадно его облизывает. Как будто он весь покрыт золотом или облит сластями. Скулит, точно выпрашивая награды за хорошее поведение.

Милосердный господин покровительственно протягивает руку для поцелуя. Милая забавная игрушка тот час же хватает ее, преданно лижет, выцеловывая каждый пальчик, прикусывая губами мизинец. Затуманенные глаза богатой игрушки – лучшее, что Килгрейву довелось видеть за последние несколько недель.

Пятый час их увлекательной игры подходит к концу. Килгрейву становится скучно. Пять часов развлечений, смена ее масок и ролей каждые полчаса. Час назад она была свинкой, три часа назад – ежом, с самого утра выгибала спину пантерой и сделала ему минет (от которого он, впрочем, особого удовольствия не получил). Все по расписанию. Так, как пожелает он. Тогда, когда он захочет.

Все для него. Скучно.

– Хватит. В будку! – приказывает Пурпурный человек и Серсея покорно тащится на четвереньках под кровать, скуля обиженным щенком. Хозяин отвернулся от нее. Больше она ему не нужна. Смысл жизни потерян.

Он отключает ее порабощенный разум от своего, утомленного однообразной игрой, и медленно идет к двери, слушая абсолютную тишину.

И вдруг слышит ее тихий голос. Останавливается. Оборачивается.

Серсея сидит у кровати, заломив руки и сложив их на коленях. Во взгляде ее – бездонная ненависть. Теперь, когда он перестал осквернять ее разум и вернул волю, она выглядит как человек, пусть и униженный, и все понимает. Жаль, не надолго.

И все-таки пользуется единственной защитой, что у нее еще осталась – словами.

– Взгляни на мое лицо. Это последнее, что ты увидишь перед смертью.

Килгрейв молчит, не смотрит на нее, совершенно спокоен и даже согласно кивает, обманчиво покорный.

И выходит в ночь – ради забавы куда более масштабной, чем игрища с одной несчастной жертвой.

========== 58. Серсея Ланнистер и Генрих Тюдор ==========

Он кончает бурно, взрывается гневом и разливается на атласные простыни. Перехватывает ее руку, сжимает ладонь, тискает пальцы больно, до хруста, пригвождает к простыни. Он ненавидит ее прикосновения.

Когда-то он обожал эту женщину. Черт возьми, ни один король никогда бы не мог похвастаться такой безумной любовью. Он покорял народы и завоевывал новые земли с ее именем на устах. Торопился из походов, чтобы скорее видеть ее лучезарные глаза и сияющую улыбку. Дрался, как лев, когда случалось оказаться на поле битвы, поднимая знамена в ее честь.

Он был английским львом, а она – его обожаемой львицей. Его супругой, музой, любовницей. Его драгоценным бриллиантом. Казалось, так будет всегда. Она родила ему долгожданного сына, подарила Англии наследника. Принц Джоффри, плод огромной любви, был не просто любимым дитя короля, он был надеждой на будущее всей страны, Европы и мира. Светловолосый, с небесными глазами и щечками, точно из алого бархата, он был прекрасен, будто сама красота. Он снова и снова побеждал, снова и снова поднимал свои знамения и всюду превозносил имя возлюбленной супруги. Любовь, казалось, крепла не по дням, с каждым часом, с каждым мигом становилась все прекраснее, все сильнее. Родился принц Томен, маленький мечтатель, и в честь него, как в честь его старшего брата, по всей стране длились празднества целый месяц. У Генриха было два львенка. Королевство было в безопасности. У Англии было будущее.

Казалось бы, для счастья есть все, а любовь должна расцвести в сердце, подобно бутону роз. Увы, внешнее счастье столь обманчиво. Увы, чем больше получаешь, тем больше жаждешь. Льву нужны были завоевания, война, походы. Лев не хотел мира. Льву нужны были деньги, а его львице совсем не нравилось снабжать ими корону.

Ласки сменились гневом, комплименты – оскорблениями, страсть – равнодушием, а радость – злостью. Больше не было радости, когда смотрели друг на друга, его раздражал даже звук ее голоса, она затаила обиду и, всякий раз, когда в приступе ностальгии по былой страсти он приходил к ней в покои, царапала ему спину до крови. Дочь, Мерцелла, голубоглазая принцесса, стала последним плодом ушедшей в небытие любви, но брак спасти уже не могла.

Сколько раз, наблюдая, как она смотрит в окно, Генрих представлял топор на ее маленькой шее – не сосчитать. Сколько раз проклинал тот миг, когда женился на некогда столь любимой принцессе, попав в зависимость от состояния ее семьи, загнав себя в клетку – не вспомнит. Во взгляде, неизменно нежном, теперь не осталось ничего, кроме гнева, злости и раздражения. Он знал, что должен уничтожить Серсею, как и любое воспоминание о ней. Он старался, чтобы она как можно меньше виделась с сыновьями, всегда сопровождал ее лично в их встречи под предлогом, в который она (видел явно) не верила. Он почти не навещал ее, довольствуясь охотой и обществом хорошеньких фавориток. Он ждал.

И она ждала. Всё, что осталось от былой любви – горстка пепла. Теперь они выжидали момент, когда смогут расквитаться за боль. Оставался единственный вопрос – кто сделает это первым?

Она словно бы случайно небрежно трепет его по щеке рукой и, злобно стиснув зубы, он вырывается из ее плена. Поднимается и, отвесив полный издевательства поклон, пожелав своей леди доброй ночи, стремительно бежит в свои покои. Как пленник из тюрьмы.

Вот-вот займется рассвет. Возможно, для кого-то из них – последний в жизни.

========== 59. Румпельштильцхен и Гарри Поттер ==========

Когда пятилетний Гарри впервые переступил порог дома величайшего Темного мага, то отреагировал так, что изумил Румпеля (хотя, казалось бы, изумить его за столько лет просто невозможно). Он открыл рот, внимательно огляделся и сказал:

– Ух ты! Такие большие комнаты! Я правда буду здесь жить?

– Правда, – кивнул Темный, привычно садясь за пряху, – это обычный мрачный замок, в котором живет одинокий волшебник. Перестань принимать свое новое жилье за королевский дворец, Гарри.

– Хорошо, сэр, – смущенно ответил Гарри, – я постараюсь.

– Дедушка, – настойчиво сказал Румпель, – зови меня дедушкой. В конце концов, я твой единственный родственник, Гарри.

– Ладно, сэр дедушка, то есть, просто дедушка, – на одном дыхании выпалил Гарри, – я попробую.

Румпель кивает и в ответ на робкое: «Можно ли мне посмотреть мою комнату?» улыбается – нужно.

Комната (после тесного чердака у Дурслей) кажется Гарри хоромами. Великий и грозный Темный маг склонился над прялкой и чувствует, как впервые за целую вечность в душе шевелится что-то светлое и теплое. Он снова не один.

****

Гарри совсем не похож на Лили, ничего от нее не взял. Только глаза, как у матери – глубокие, светлые и чистые.Зато похож на Нила, особенно улыбкой, от которой у Темного сердце замирает. Ему нравится читать детские сказки, истории о магии и приключениях Мерлина, и поедать яблочный пирог. Когда Румпель колдует для внука сладости, Гарри замирает, забыв, как дышать, и изумленно хлопает ресницами: неужто все это реально? А после ужина, всякий раз, как допьет последнюю каплю какао (иногда – чаю), Гарри аккуратно встает из-за стола и, подойдя к деду (который так и остается «сэром дедушкой») легко целует в щеку. И великий Темный впервые за века отшельничества и добровольного изгнания чувствует, как внутри сладкой рекою разливается тепло.

****

Мальчик не особо силен в магии. Голд быстро понял, что его магические способности весьма скромны. Зато усидчивости, терпения и интереса ко всему, что ему говорят, с головой хватает. Ну что же, видимо, отвратительное детство, которое довелось Гарри пережить, живя с Дурслями, таки дало о себе знать. Удивительно, что в мальчике нет ни капли зла, несмотря на все пережитое. Хоть за это Темному стоит отблагодарить высшие силы.

Каждый день они старательно учатся чему-то новому, каждый день делают маленькие успехи. У Гарри неплохо получается варить зелья и, кажется, он искренне любит ухаживать за растениями – в мрачном замке мрачного Темного мага теперь цветут цветы в горшках на подоконниках.

****

Когда приходит время, Темный отправляет своего внука учиться в Дурмстранг. Там его давно уже ждут, Румпельштильцхен каждый год писал письма своему другу Каркарову, подробнейшим образом докладывая, как проходят дела у Гарри.

Гарри собран и спокоен, как всегда смотрит на мир удивленными, полными интереса открытий глазами. Румпель опускается перед внуком на колени, аккуратно берет его за плечи и, глядя прямо в глаза, строго и чинно, но без капли холодности или надменности, произносит:

– Гарри, жизнь в Дурмстранге вряд ли можно назвать сказкой. Это правда и я не хочу, чтобы у тебя были иллюзии на этот счет. Но иного выхода нет. Чтобы бороться с Тьмой, ты должен посмотреть Тьме в лицо. Только тогда ты победишь. Слышишь?

Гарри кивнул, сосредоточено сопит, не отводит взгляда. Для него сэр дедушка (как теперь называет Темного только в шутку) – бесспорный авторитет и просто не может быть не прав.

– Будь сильным, дорогуша. Помни, что все трудности – твой важный урок, необходимый для победы над врагом. Я буду посылать тебе весточки каждую неделю. Если будет совсем худо, вспоминай меня. Я здесь. Я сам пал во тьме, но я не дам и тебе стать ее жертвой.

– Хорошо, дедушка, – Гарри обнимает его крепко-крепко за плечи и целует в щеку, – я буду стараться. Очень.

И Темный чувствует, как любовь пленит каждую клетку его изношенного, раненого сердца.

****

Череда одиноких вечеров снова возвращается к нему, приходит в его древнюю обитель. Вечера наполнены тревогой и ожиданием. И надеждой. Ближе к ночи, когда луна сияющей звездою светит в окно, Румпель открывает ставни и, глядя на мириады звезд в вышине, загадывает лишь одно желание – чтобы Гарри поскорее вернулся к нему, а проклятый Темный Лорд сгинул. Он знает, что сделает все возможное и невозможное для этого.

А еще каждую ночь он желает Нилу сладких снов. И хочет верить, что сын его слышит.