Текст книги "Истории тёмного королевства (СИ)"

Автор книги: Anless

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

– Есть, – задумчиво кивает Аид, – и оно любит твою дочь. Потому я не отпущу ее.

– Я тоже люблю ее! – почти кричит, почти рыдая, Деметра. – Не отнимай у меня мое дитя!

Аид молчит. Смотрит на нее несколько минут, задумчиво, пытливо. Деметра знает этот взгляд. Так он глядит только когда принимает решения. И бесконечное равнодушие в его глазах уже сообщает о его ответе.

– Я теперь ее муж. Она принадлежит мне. Время, когда она была дочерью своей матери, закончилось. Оставь ее, Деметра, и иди с миром.

Деметра готовится возразить. Подается вперед, готовая бежать за братом. Но тот лишь усмехается, исчезая в синей дымке.

И снова Деметра остается одна, всеми покинутая.

Завтра она придет сюда снова. И послезавтра. И даже через год, если понадобится.

Счастье Аида не кончится, покуда в плену у него Персефона.

Муки Деметры продолжатся, покуда Персефона в плену.

========== 107. Тор, леди Сиф и Персей ==========

Они оба – неопалимые. Почти бог и бывшая валькирия. Сильная женщина и сильный мужчина.

У Персея в глазах столько боли, что не каждый выдержит – захлебнется. У леди Сиф глаза – два чертовских омута, где решимость воссоединилась с жаждой крови.

У Персея одна цель: выиграть войну ради мира. У Сиф цель другая, но не менее важная – держаться до конца.

Они оба не привыкли сдаваться, потому что знают, что умрут, стоит лишь подумать поднять белый флаг. Они могли бы стать поэтами, но судьба повела их по пути войны и сражений.

У Персея сердце, как говорят, окаменевшее. Судьба отщепенца, жестокая и злая, научила его не проявлять чувств. Стоит лишь раз дать им свободу – сам себя уничтожит в их смертоносном вихре, и все вокруг убьет.

У леди Сиф сердце такое же черное, как ныне ее волосы, угольное, пепельное. Оно горит, пылает, не утихает ни на минуту, ни на секунду не смягчает гнева и решимости. Ей все кажется, стоит допустить слабость, лишь на миг забыть о том, что давно уже из милой златокудрой девушки превратилась в воина, – ослабнет, зачахнет.

Говорят, сильной женщине нужен сильный мужчина. Говорят, сильный мужчина может восхищаться лишь женщиной, подобной себе.

Персей, сын Бога, и леди Сиф, могущественная воительница, объятая ореолом силы и грации, встретились однажды, чтобы больше не разлучаться.

Вместе они завоюют города, а непокорные – сотрут с лица земли. Два имени сольются в одно и враги будут трепетать, едва их услышав. Они сожгут, уничтожат, разрушат и построят заново. Новый мир, в котором слабости не будет места.

А пока что их дыхание жарко, чувства свежи и постель горяча. Ночью они сладострастные любовники, днем же – пожалуй, самые могущественные союзники, которых когда-либо носила Земля.

И этот союз благословлен небесами.

И враги их прокляты Дьяволом.

========== 108. Луна Лавгуд, Бриенна Тарт и Хагрид ==========

Ну подумаешь, всего лишь надрала зады парочке задиристых слизеринцев! Что в этом такого? Уж точно лучше, чем, если бы скурила все ингридиенты для будущего зелья профессора Снейпа. А ведь она точно знает – многие слизеринцы именно так и делают.

Хаффлпафф всегда считали факультетом третьесортным. Не преподаватели, конечно, а сами студенты. Думали, что, если ты учишься там, так ты обязательно какой-то никчемный клоун. Особенно часто таких можно было встретить среди слизеринцев. Бриенна научилась не просто не молчать, но и исправлять идеальные носы задир посредством меткого удара по ним кулаком. И вот, в очередной такой стычке, ей пришлось быть застигнутой. Как раз на том моменте, когда Драко, чтоб его гном-домовик съел, Малфой стонал от боли, пытаясь прикрыть кровоточащий нос рукой.

– Иди к Хагриду отбывать наказание! – таков был суровый приговор.

Бриенна ничего против Хагрида не имела. Зато имела против ужасных несправедливых законов, которые царили в Хогвартсе.

Полная возмущений, как бочонок с бродящим вином, старшекурсница медленно плелась по направлению к хижине Хагрида, бубня себе под нос мантры, которые ничего не могли изменить в сложившейся ситуации, но душу облегчали знатно:

– Что же это такое? Когда же это кончится? Какой негодяй это придумал? Внешность ему моя, понимаешь ли, не нравится. Погоди, Малфой, разозлишь ты меня окончательно. Превращу тебя в жука, тогда будешь знать!

– Бри!

Бриенна обернулась, уже зная, кто ее зовет. Этот милый, почти что детский голосок, она бы узнала из сотен других. Так распевно, сладко, могла говорить только одна знакомая девочка.

Луна Лавгуд стояла с корзинкой цветов, которые собирала по поляне, в руках и с улыбкой смотрела на нее. Она была младше Бриенны на три года, но девочки нашли общий язык быстро – во многом потому, что Луна была так добра и приветлива, всегда лучилась теплой улыбкой и хотела помочь, даже если это было не в ее силах.

– А, – улыбнулась Бриенна, – привет. Что ты здесь делаешь?

– Отправили отбывать наказание у Хагрида. Зазевалась вчера и не вовремя вернулась из Хогсмида – призналась Луна с неизменной улыбкой. А ты?

– Подралась со слизеринцами. Опять называли меня страшилой.

– Бедняжка, – Луна искренне расстроилась, – я могу чем-нибудь помочь?

– Это вряд ли, – покачала головой Бриенна, – но спасибо за помощь.

Луна кивнула и протянула Бриенне цветок. Та взяла его, улыбнувшись, наверное, впервые за день, и покрутила в руках. Аромат был умопомрачительный. Бриенна прекрасно понимала, почему подруга так долго путешествует по поляне, а не спешит увидеть Хагрида.

– Наверное, ты единственная, кто мне дарил цветы, – призналась Бриенна, – спасибо.

– А вот и не правда! – улыбка на лице Луны превратилась из обыкновенной в сияющую. – Джейме дарил. И не раз. Я видела.

Бриенна быстро отвернулась, хотя, наверняка, ее подруга успела заметить, что она покраснела. Джейме Ланнистер, красивый старшекурсник Когтеврана, Бриенне нравился.

Он дарил ей цветы, приглашал в Хогсмид (правда, она всегда отказывала, смущаясь), а на рождественском балу даже танцевал с ней почти все вальсы. Юная мисс Тарт не знала, что и думать. Ведь с одной стороны, такое внимание со стороны молодого человека, да еще и такого представительного, было ей очень приятно. А с другой – она просто не могла поверить в то, что кто-то тем более Джейме, может испытывать к ней чувства романтического характера. Ведь мальчики, скорее, опасались столкновения своего носа с ее кулаком, чем мечтали о прикосновении ее губ.

К счастью Луна развивать эту тему не стала, хотя и улыбалась загадочно, глядя на подругу. Они шли к хижине Хагрида молча, остаток пути думая каждая о своем.

– А-а-а, – протянул Хагрид, едва завидев учениц подле своего жилища, – а вот и вы, юные проказницы!

Завернутый в старый халат, точно в кокон, со сковородой в руке, Хагрид выглядел более чем впечатляюще. Бриенне стоило огромных трудов сдержать смех.

– Привет, Хагрид, – пропела Луна, протянув ему несколько цветков, – это тебе.

– Спасибо, – улыбнулся великан, – только ты в следующий раз лучше мороженное захвати, ладно?

Луна кивнула в знак согласия. Бриенну мало интересовало обсуждение любимых сладостей Хагрида, как и сладостей в целом, потому она решила перейти непосредственно к делу:

– Что мы будем делать, Хагрид?

– Нужно присмотреть за Пушком. Идемте.

Повернувшись, Хагрид стал топать по направлению к лесу, предчувствуя скорую встречу со своим любимым питомцем. Самое большое преимущество отбывания наказаний у Хагрида было в том, что он делал всю работу сам, а его друзья, как правило, наслаждались прогулкой или историями, которые он им рассказывал.

Бриенна, исправно следовавшая за ним, подумала, что, если ее наказание всегда будет таким, то ей следует расквашивать противные слизеринские носы почаще. Иногда даже исключительно в целях профилактики.

========== 109. Барбара Кин и Графиня (“Американская история ужасов”) ==========

Графиня – спокойная, величественная, скрытная. Ведущая размеренный образ жизни, несмотря на частую необходимую для выживания охоту и бесчисленное множество любовников.

Барбара Кин – взбалмошная, сумасшедшая, одинокая. Нерешительная и легко поддающаяся чужому влиянию. Быстро увлекающаяся и тяжело остывающая. Делающая одну ошибку за другой, но редко когда их признающая.

Вероятность того, что две эти женщины когда-нибудь встретятся, была равна почти что нулю. Вероятность того, что подружатся – еще меньшей. Но сейчас они сидели на веранде дома Барбары за бутылкой отличного вина и вели беседу-размышление – такую незначительную, но такую одновременно важную. Все совпадения не случайны, все случайности преднамеренны.

Барбара не может сидеть в своем кресле спокойно ни минуты. Крутится. Меняет позы. То и дело забрасывает ногу за ногу, стучит длинными пальцами по коленям. Улыбается так, точно еще чуть-чуть и разразится заразительным смехом, взорвется истеричным хохотом.

Графиня сидит прямо, величественно выпрямив спину, одну руку вытянув на подлокотнике кресла, второй держа бокал вина в руке. Рассматривает собеседницу с интересом, ловя себя на мысли, что та была бы идеальным порождением ночи и, чем черт не шутит, возможно, однажды они даже окажутся в одной постели. Слушает внимательно и слышит каждое слово.

– Джим… – вздыхает Барбара, мечтательно закрыв глаза, – его нужно наказать.

– Зачем?

– Потому что этот прекрасный мужчина разбил мое хрупкое сердце – пожав плечами, отвечает Барбара, как будто совершенно не понимает, как Графиня вообще может спрашивать о подобном. – Не оценил, как я чертовски хороша. А я не люблю, когда меня недооценивают.

– А мне то что с того, что мы накажем твоего бывшего возлюбленного? – апатично произносит Элизабет, посмотрев куда-то вдаль отсутствующим взглядом.

– Ну, – Барбара облизнула губы краешком языка, пропитанного вином, – устранив главного полицейского этого города, ты сможешь творить беспредел столько, сколько пожелаешь. Без наказания или каких-либо последствий. И, кажется мне, мы чудно повеселимся, превращая здешних узколобых и глупых жителей во тьму.

Графиня снисходительно улыбается. Ее (и они с Барбарой обе это знают) не остановит даже целый город, напичканный полицейскими, какими бы профессионалами они не были. Целая рота военных, служак, политиков ей не помеха. Королева Ночи не знает преград на своем пути. Так случилось однажды и будет вечно.

Зато (и Барбаре это прекрасно известно тоже) у нее есть другой, куда более тонкий и изящный интерес, ради которого стоит начать любое предложенное веселье – хрупкая блондинка сидящая в соседнем кресле напротив и жеманно улыбающаяся перспективе похоронить горе-любовника.

Графиня знает: мисс Кин мстит. Разбитое полицейским-красавчиком сердце все еще любит. И все еще болит. Но так будет не всегда. Возможно, однажды Графине удастся открыть Барбаре совершенно иной мир. Может быть, когда-нибудь это станет явью.

– Так что скажешь? – Барбара кокетливо стреляет глазами, отпив еще вина. – Повеселимся с красавчиком Джимом? Станем партнерами?

Графиня улыбается, ударив бокалом о бокал собеседницы:

– Думаю, дорогая, – глаза ее сужаются до размера кошачьих щелок, застыв в пристальном внимательном взгляде, – мы станем подругами.

========== 110. Сестра Мэри-Юнис Макки аkа Смерть и Мисси ==========

Сколько раз она умирала? Бесчисленное множество. Всегда – не в последний раз. Вечно не окончательно. Никогда не поверила бы, что однажды мгновение финального, самого последнего вздоха, наступит. Даже когда Доктор сжимал в объятьях, приказывая регенерировать, истерично плача, страдая, думала о том, что, возможно, и здесь обманет Смерть.

Сегодня такого не случится. Мисси знала это по холодным ладоням, становящимися с каждым мигом все более ледяными, по прерывистому дыханию, которое она бесполезно пыталась задержать в горле, по адской боли в спине, израненной от рук прошлой же версии самой себя. Сегодня наступит конец – окончательный и бесповоротный. Последний. Завершающий. Долгая жизнь, столетия борьбы и пожара внутри, в груди, в сердце, столетия ожидания дорогого друга в качестве узницы, завершены. Она умирает, как жила – одна, без свидетелей, без награды и без надежды. Чтобы знать, что рано или поздно такое должно было случиться, не нужно быть ясновидящей или сильным аналитиком. Такова участь всех одиночек, бросивших вызов обществу. Умирать в забвении, подальше от всех.

Дышать тяжело и больно. Каждая затяжка воздухом дается с трудом и остро болит. Грудь словно камнями придавили, почти не вздымается при вздохе. Дыхание тяжелое, свистящее, точно у больного чахоткой. Будь ты маленьким ребенком, пьяницей, учителем или Повелителем Времени, Смерть никого не щадит и всегда одинакова.

Мисси щурит глаза, почти потерявшие способность видеть, но делает это по привычке. На самом деле ей вовсе не нужно рассматривать приближающийся к ней силуэт, она узнала бы его по запаху, по звуку шагов. Она точно знает, кто это. Костлявая старуха с косой пришла забрать лучшую свою ученицу. Возможно, перед гибелью она ее даже коронует.

Но Мисси ошиблась. Точнее, была совершенно не готова увидеть ту, кого увидела – бледнолицую и прекрасную монахиню с глазами цвета теплого шоколада. Повелительница времени даже стала сомневаться, действительно ли перед нею Смерть, явившаяся убить ее?

Сегодня был день сюрпризов. Встретить свою прошлую версию, горячую, как девятый круг Ада, наслаждаться одним на двоих безумием, рвать себя на куски, метаться от Мастера к Доктору, от прошлого к настоящему, от себя к любимому существу, и с такими усилиями в конце концов сделать окончательный выбор, что стоил ей жизни. А теперь увидеть перед собой совсем иной облик своего лучшего учителя, что вот-вот станет ее палачом. Странный день, и это еще мягко сказано.

Когда Смерть в монашеской рясе склонилась к ее лицу, очевидно, жаждя поцелуя, Мисси поджала губы. Нет. Она не может позволить себе умереть. Не сейчас, когда свет, который она увидела, наконец, не ослеплял ее. Не теперь, когда ее космический идиот вновь подвергает себя опасности, борясь с врагами за своих любимых людей-игрушек. Она, черт возьми, не может вот так просто сдаться, когда Доктору больше всего нужна помощь. Когда Доктору нужен Друг.

Смерть склоняется ниже, дышит Мисси в губы. Проникновенные ее глаза сверлят глаза умирающей. Нет, нет, нет. Мисси слабо мычит, сопротивляется, кусает губу, ощутив на ней кровь.

– Не противься, – поет Смерть, проведя бледной рукою по монашеской рясе, – больно не будет. Ты же знаешь.

– Пошла к черту! – выдавливает из себя Мисси, брызнув слюной точно ядом. – Я тебе не дамся. Не сейчас. Я не могу сейчас умирать.

– Это не тебе решать, – раздался ответ, лезвием порезавший ухо, – только мне. Ты уже умираешь, моя прекрасное произведение. Отдайся мне.

– Нет! – собрав последние силы в кулак. – Ты не создана для того, чтобы забрать у меня жизнь. Отнимай жизни у других, простых смертных. Холопы будут тебе рады и встретят как друга, а я – нет.

– Ты правда думаешь, что можешь долго противиться мне, Мисси? – напевает черная монахиня, разливая вокруг сладостный удушающий запах.

Правда ли Мисси, умирающая и воскресающая бесчисленное множество раз, думает, что и в этот раз сможет обмануть свою упрямую учительницу? Да. Сможет. Должна. Обязана.

– Так было всегда – с откровенным вызовом в голосе бросает она в бледное обличье Костлявой. – Забыла?

– Помню, – склонив голову, кивнула Смерть, – но ты всегда предлагала мне что-то взамен. Я отпущу тебя, если дашь мне что-то лучше твоей жизни.

– Чего ты хочешь? – слегка подняв голову, насколько позволяют силы, спросила Мисси, заглянув в темные беззвездные глаза.

– Я дам тебе еще немного времени, – почти шепчет Смерть, – но взамен ты отдашь мне все свои регенерации. Это тело станет твоим последним, Мисси. И, когда ты будешь умирать в следующий раз, это станет твоим финалом.

– Идет – кивнула Мисси, не секунды не раздумывая. О чем другом может думать Мастер в миг, когда Доктору грозит смертельная опасность?

Смерть улыбается, проведя бледной рукой по ее лбу. Мир превращается в набор звуков, снова становится цветным. В ноздри ударяют запахи – леса, хвои. И опасности, которую Мастер способен ощутить за километр.

Смерть улыбается и напев еще раз о том, что эта жизнь – последняя для Мастера, исчезает в багровой дымке заката.

Теперь, наконец, Повелительница времени чувствует облегчение. Встав и отряхнув изрядно помятое платье, она быстро шагает в сторону деревни – туда, где оставила Доктора, уйдя в закат со своим прошлым, в закат, оказавшийся очень несчастливым.

У нее будет время. Помочь Доктору победить. Еще насладиться их дружбой. Принять давно прожитое и пережитое. Ощутить новое. Почувствовать. У нее будет время жить, а, когда придет время умирать снова, она непременно придумает, как обмануть Смерть, как обманывала уже неоднократно. В конце концов, Мисси не зря была ее лучшей ученицей. Не зря так долго у нее училась.

Все это будет потом, в будущем, далеком или не очень, в другом дне, который пока еще не настал. А пока же Мисси делает то, что делала всегда, когда ее любимому упрямому идиоту грозила опасность – несется к нему, сломя голову и едва поправив измятое платье. Несется на помощь с неизменным громким и взволнованным криком:

– Доктор!

И знает, что он ее слышит. Потому что они учуют друг друга по запаху. Где бы ни были.

========== 111. Минерва МакГоннагал и Малифисента ==========

– Почему, – Малифисент сделала осторожный глоток, зажмурилась, ощутив приятное тепло разливающегося по горлу чая, – ты так заботишься обо мне, Ми?

Пожалуй, во всем огромном мире именно она была единственным человеком, которому можно было называть суровую и строгую волшебницу Миневру МакГонагалл таким образом – Ми. Как сладко звучащую ноту в музыкальной гамме. И, в то же время, подчеркивая – «моя».

Действительно, стоило ли профессору МакГонагалл так рьяно печься о сохранении ее доброй репутации и сбережении ее маленького секрета от человека, который был сердцем Хогвартса, и от которого ни у кого никаких секретов быть вообще не должно было бы? Малифисент работала в Хогвартсе относительно недавно, но репутация ее была безупречной. Ей нравились занятия и атмосфера школы, нравилась ее размеренная будничная жизнь – настоящий катарсис после темного периода, в который она погрузилась надолго, связавшись с Пожирателями, принимая наркотики, чтобы заглушить боль от кровоточащей в душе раны, когда все в ее жизни пошло не так. Студенты любили ее занятия, любили проводить эксперименты никак не меньше ее самой, и в общем, они стали настоящей командой. Чем не идеальная жизнь, не так ли? Только и остается, что радоваться происходящему да спокойно жить. Ведь она заслужила после всей бури хоть каплю спокойствия.

Миневра, однако, была настроена иначе. Решимость, с которой она оберегала страшную тайну новой преподавательницы ото всех, особенно от директора, могла бы вести за собой людей в атаку при случае новой магической войны. Хрупкая женщина в остроконечной шляпе билась за ее секрет подобно львице, и сдаваться явно не собиралась. Малифисент, как не старалась, все не могла взять в толк – почему?

МакГонагалл чуть приподнялась в кресле, где все это время сидела, расслаблено сложив руки на подлокотники. Потянулась за чаем, подобно подруге, отпила совсем крошечный глоток, и вновь поставила чашку на стол.

Когда она улыбнулась слегка, самым краешком губ, в сердце другой колдуньи что-то екнуло. Улыбка принадлежала взрослой женщине, коей Миневра сейчас являлась, но напомнила летние ночи, проведенные за созерцанием звезд вместе, и сладость яблок в саду дома семьи МакГонагалл.

– У каждого из нас есть тайна, Малифисент, – спокойно сказала она, пожав плечами, – и есть страницы жизни, которые нельзя назвать радостными. Я могу беречь тайны, что и делаю.

– И какова же твоя тайна, Ми? – спросила колдунья, посмотрев прямо в лицо подруге.

Миневра спокойно посмотрела на нее и сказала так, будто это было очевидно и абсолютно не удивительно:

– Ты.

========== 112. Санса Старк и Гастон (“Однажды в сказке”) ==========

Санса Старк привыкла не доверять мужчинам. Они сделали все для того, чтобы она им не верила. После пережитого кошмара в лапах Джоффри, странного брака с его дядей и ада, в котором она едва не сгорела, устроенного Рамси Болтоном, после предательства лорда Бейлиша, от любого мужчины Сансе следовало бы не просто держаться подальше, а бежать со всех ног.

Но Санса Старк, юная королева Севера, всегда была умной девушкой, чтобы понимать, что мир, в котором она живет, принадлежит мужчинам. И, как бы она не хотела обратного, они диктуют свои условия. Правда, Санса больше не намерена была им подчиняться, но это уже совсем иной разговор.

Так что, когда Винтерфеллу вновь понадобилась поддержка, Санса долго не раздумывала, обратившись к Гастону с предложением союзничества.

Молодой правитель Зачарованного леса оказался приятным собеседником и обаятельным мужчиной. Пожалуй, гуляя сейчас с ним по лесу, вдыхая сильный аромат свежей хвои, Санса могла позволить себе не то, чтобы расслабиться, но пересмотреть критерии доверия противоположному полу. Гастон был ей симпатичен и делал все, чтобы эту симпатию укрепить.

– Так что, лорд Гастон, – повернув голову в его сторону и ловя его внимательный заинтересованный взгляд, блуждающий по ее лицу и губам, спросила она, – согласны ли вы оказать поддержку Винтерфеллу, мне и моему брату? Можем ли мы надеяться на сотрудничество с вами?

– Поддержать Север, – размеренным тоном ответил Гастон, взяв Сансу под руку, – сражаться за него, будет честью для любого правителя, леди Санса. Но еще большей честью для меня будет сражаться за вас. Считайте, что мое согласие вы получили. В ближайшее время я предоставлю вам восемь тысяч солдат из своего войска и сам возглавлю его, если это понадобится. Скажите мне, умоляю, что я могу сражаться под вашими знаменами?

Санса улыбнулась, бегло посмотрев на галантного правителя, шагающего рядом. Рукой, которую она так и не отняла у него, слегка сжала его пальцы, почувствовав при этом приятное тепло бархата его кожи.

– Я подумаю, лорд Гастон, – улыбнувшись, ответила Санса, – сейчас я склоняюсь к мысли, что это будет большой честью для меня. Так что у вас большие шансы. Пока же я бесконечно благодарна вам за поддержку.

Гастон вернул ей улыбку, поднеся ее руку к губам и коротко поцеловав запястье.

В вершине запели птицы.

========== 113. Марта Джонс и Майкрофт Холмс ==========

Интересно далеки пляшут! И плевать, что они вообще не пляшут!

Возмущению Марты не было предела. Она редко выходила из себя, так же редко, как просыпался какой-нибудь вулкан. Но если выходила, то это было куда опаснее, чем извержение Везувия. Да что там! Даже Армагедон по сравнению с разозлившейся Мартой Джонс был детской забавой!

Целых два месяца она вместе с коллегами из ЮНИТ расследовала таинственные случаи отравлений новыми лекарствами от аллергии, работала не покладая рук. Была обнаружена связь с той же фирмой, замешенной в коррупционном скандале три года назад, и уже почти удалось выйти на имя поставщика, как вдруг британское правительство приказало свернуть удочки.

Марта негодовала. На что пошли ночи, которые она не доспала? Во имя чего она жертвовала нормальными завтраками и полноценными обедами? Зачем, в конце концов, она отказалась от посещения с Доктором Сатурна, запланированного еще невесть сколько времени назад? Вероятно, исключительно для того, чтобы британское правительство в лице представительного мужчины в сером дорогом костюме сейчас заявило:

– Нет, мисс Джонс. Исследование закрыто. Дело дальше не продолжайте. Таково распоряжение. Все понятно?

Марта фыркнула – настолько громко, насколько смогла. Ну, то есть, так, что даже глухой бы ее услышал. Она возмущенно стала топать по комнате, сложив на груди руки. Остановилась у окна, бросив беглый взгляд на своего визитера, продолжавшего преспокойно пить чай, точно ничего не случилось. Как будто бы они были давними друзьями и он к ней просто в гости зашел.

– Знаете что, мистер Холмс, – полным достоинства тоном начала она, – я знакома с Правителем Земли, защитником планет, и он велит мне продолжать расследование. И, вы уж простите, но он – фигура куда более важная любого премьер-министра или политика любого конкретно взятого государства.

Мистер Холмс деловито кивнул, однако, что-то подсказывало Марте, что это, скорее, было согласие с его собственными мыслями, которыми явно была переполнена его голова сейчас, чем с ее словами. Поставив уже почти пустую чашку на край стола, он сложил руки на коленях и впервые прямо и совершенно спокойно взглянул на нее, ей в глаза, изучая.

– Мисс Джонс, – мягким, почти что бархатным, тоном начал он, стуча пальцами странный ритм по коленям, – можете мне поверить, власть в курсе опаснейшей ситуации, которая сложилась в связи с этими лекарственными отравлениями, и делает все возможное, чтобы решить данную проблему. Но я настойчиво прошу, – он осекся, встал, подходя к ней и продолжая сверлить ее взглядом, – нет, я настаиваю на том, что вы должны прекратить исследование.

Марта шумно вздохнула. Нет, вы только посмотрите на него! Не то, чтобы она была уж очень высокого мнения о себе, но, в конце концов, именно она помогла одолеть Мастера, так неужто же ее слово в науке совсем ничего не значит?

– Мистер Холмс, – она слегка улыбнулась внезапно осенившей ее догадке, – почему мне кажется, будто вы просто боитесь, что мои исследования окажутся слишком успешными и превзойдут достижения правительства в этом вопросе?

Некоторое время они молча смотрели друг на друга, изучали. Марта поймала себя на мысли, что, если откинуть те отвратительные распоряжения, которые он ей принес, сам мистер Холмс ей нравился – представительный, одетый с иголочки, статный. И да, в его взгляде она также прочла явную заинтересованность собой, что ее несколько смутило.

В конце концов, он улыбнулся и поднял руки, показывая, что сдается:

– Я не спорю, мисс Джонс, у правительства, и у меня лично, в частности, действительно есть подобные опасения.

– Но почему? – недоуменно покачала головой Марта.

Нет, конечно же, она не могла поверить, что это – результат самой банальной зависти. Быть такого не может! И все же что-то внутри нее подсказывало, что, если уж не самая серьезная причина, о которой она еще пока не знает, и которую мистер Холмс ей упорно отказывается сообщать, так оно и есть.

Он поднялся, осмотрев пиджак на предмет помятости. Не найдя ничего подобного, удовлетворенно улыбнулся и прошел к вешалке, надев пальто. Обернулся и, посмотрев на нее с чуть лукавой улыбкой, сказал:

– Хорошо, мисс Джонс. Мы обо всем поговорим, раз уж вы так желаете получить объяснения. Как вы смотрите на чисто деловой обед в небольшом итальянском ресторанчике?

========== 114. Санса Старк и Гермиона Грейнджер ==========

Когда Санса впервые дотронулась до волшебной палочки, в первый раз взяла ее в руки, это ощущение показалось ей самым необычным из всех, что довелось когда-либо испытать. Она крутила ее в руках, смотрела не отрываясь, точно на что-то поистине дивное, боялась поднять руку – вдруг что наколдует? Санса не то, что не подозревала о том, что мир магии реален, она всегда считала волшебные сказки наивными выдумками. Особенно после того, как с ней самой обошлась жизнь. Какие уж тут сказки, когда желание прожить лишнюю минуту, лишний час, лишний день, превратилось в почти неосуществимую мечту?

Но магия существовала. Доказательства этого были просто неоспоримыми, она сама держала их в руках.

Волшебница, с которой они познакомились недавно, внимательно, изучающе смотрела на нее. Санса находила даже само имя девочки потрясающе необычным – Гермиона. Звучало успокаивающе, чарующе. Почти как «гармония». Напоминало чудесную музыку.

Гермиона подошла к ней, слегка сощурившись, взяла за руку, поднимая тем самым и волшебную палочку. Санса затаила дыхание: очень интересно было узнать, что же будет происходить после? Вот произнесет она заклинание, проговорит волшебные слова – а дальше? Что случится потом?

– Не нужно бояться, Санса, – с налетом нравоучения в голосе произнесла Гермиона. – Ну же, как я тебя учила?

Санса смущенно улыбнулась, пытаясь вспомнить. Два сложных и заковыристых слова, которые, когда их впервые произнесла Гермиона, рассмешили Сансу, а потом она усердно пыталась запомнить, где же ставится ударение.

– Вингардиум левиоса! – набрав в легкие побольше воздуха, сказала Санса.

Она даже зажмурилась, боясь результата. Что же сейчас будет? И, главное, как к этому относиться? Она не практиковалась в этом заклинании, как просила Гермиона – опасалась не самых приятных последствий. Волшебница ей нравилась, но, пережив все то, что выпало на ее долю, доверять ей, как и кому бы то ни было, Санса не могла.

Когда же Санса все же открыла глаза, изумлению ее не было предела. Гусиное перо, на котором она практиковалась, слегка поднялось над столом, буквально на пару дюймов. Санса сперва даже не поверила, думала, что ей показалось. Потерла глаза, изумленно посмотрела на результат своих творений, а затем – на Гермиону.

– У меня вышло? Это правда?

– Да. Неплохо получилось, как для новенькой, – кивнула Гермиона, – я тоже с этого начинала. – Но теперь ты тоже начинающая волшебница, так что, поздравляю.

Гермиона улыбнулась искренней улыбкой человека, который рад успехам друга. Подойдя к шкафу, где размещались все ее книги, она достала один из толстых томов, открыв его на начальных страницах.

– Я дам тебе почитать эту книгу, Санса, – сказала она, – она об истории магии. Когда я узнала, что волшебница и еду в Хогвартс, перечитала ее всю, от корки до корки. Начинать нужно с азов.

– Хорошо, – кивнула Санса, – мне нравится магия. И учиться ей у тебя.

– Спасибо, – улыбнулась Гермиона в ответ, – невозможно остаться равнодушным к магии, правда? Я буду рада, если мы немного прервемся в наших занятиях и ты покажешь мне ваш сад.

Санса с радостью приняла это предложение. Когда они вышли в сад, полный роз, леди Старк улыбалась. Хотя ее терзала мысль, о которой она Гермионе решила не говорить – как жаль, что она не может с помощью магии вернуть родителей. Зато благодаря волшебству она, кажется, обрела чудесную подругу, а значит, все совсем не так плохо.

========== 115. Джеймс Мориарти и Аид ==========

– Дорогой Джим.

Он увидел своего очередного клиента. В отличии от многих других, этот настоял на личной встрече, причем, подано это было так, точно, вздумай Мориарти отказать, его бы сожрали живьем. Злодей-консультант согласился на тет-а-тет, правда, настоял на нейтральной территории, пригрозив, что, если клиент и дальше будет проявлять настойчивость, пытаясь навязать ему свои условия, их сотрудничество не только не состоится – жизнь заявителя окажется под угрозой, которую он, гений криминального мира, непременно выполнит. Каково же было его удивление, когда в трубке услышал только задиристый смех. Точно клиенту доставляла удовольствие перспектива быть убитым.