Текст книги "Истории тёмного королевства (СИ)"

Автор книги: Anless

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

– Длинные седые волосы? Голубые глаза? Имя? Ты описываешь своего соседа Дамблордорра?

– Ага, – кивнул Гарри, – его.

– И что, эта любовная история с Хеллертом Хриндэвальдером, тем немцем, что он нам рассказывал, ну, во время войны, тоже будет? – брови Луны изумлённо взлетели.

– Да, я подумываю, как лучше её обыграть, – кивнул Гарри.

– Ну ты даёшь! – Луна покачала головой. – Эту сказку издавать нужно!

– Возможно, – уклончиво ответил Гарри, продолжив читать.

Ещё через пятнадцать минут Луна восхищенно хохотала, поняв, что кошка – не кто иная, как их любимая учительница биологии Минни МакГоннал. Она даже в ладоши хлопнула, не в силах сдержать восторга.

– Как же здорово! Гарри, ты умница! – Луна потрепала его по взъерошенным и без того волосам, – молодец!

– Спасибо, солнце, – улыбнулся Гарри, – у меня еще две главы готовы, но пока в черновиках. Прочту тебе обязательно, как закончу их.

– Да, конечно, – кивнула Луна, – буду ждать с нетерпением.

И встала, предложив Гарри сходить в кофейню за углом, на что тот, конечно же, согласился.

***

– Вы уверены, что они не притворяются? – Малфой откинул прядь белоснежных волос со щеки и посмотрел на миссис Помффри с таким вниманием, точно от ее ответа жизнь целой цивилизации зависит.

– Увы нет, – доктор Помффри поджала губы, – навязчивое состояние, эмоциональное расстройство, и, судя по всему, одна из средних стадий шизофрении. Чтобы уточнить диагноз, в любом случае, их нужно отвезти в клинику.

– Чем может быть вызвана болезнь? – мистер Лавгуд, отец Луны, беспокойно ходил из стороны в сторону, пока Герми Грейджер, староста школы, с презрением смотрела на равнодушных Дурслей, которых нисколько не испугала болезнь племянника.

– Стресс, – пожала плечами доктор Помффри, – или же наследственная предрасположенность. Детали – позже, когда уточним диагноз и его причины в больнице.

Она скомандовала и врачи «Скорой», два мускулистых парня, втащили на носилках сначала Луну, которая, счастливо смеясь, говорила о каких-то мозгошмыгах, а потом Гарри. Тот, поглощённый разговором с подругой, внезапно умолк, посмотрел на санитара, точно под лупой его изучал, и расплылся в счастливой улыбке, протягивая руки для объятий:

– Привет, Хагрид!

– Интересно, – отозвалась Луна, – когда директор уверен, что отработка у Хагрида – наказание, неужели он не понимает, что это не так? Совсем нет? Хагрид, я пойду в лес, надо ловить сверчков. Сегодня ночь подходящая.

Что ещё говорили неразлучные друзья больше никто не слышал, потому что дверь кареты «Скорой» захлопнулась. Но, едва её вой перестал долетать до слуха, Рональд Уизлиус решительно взял за руку свою девушку Герми и тоном, не терпящим возражений, сказал, обращаясь к директору:

– Мистер Малфой, это ваши порядки довели Гарри и Луну. Это вы сломали им психику. Больше это вам с рук не пройдёт.

– Как вы смеете мне угрожать, мистер Уизлиус? – прошипел директор, надвигаясь на Рональда чёрной тучей.

– Смеем, – Герми высоко вздёрнула подбородок, – потому что это по вашей вине. И мы намерены защищаться. Считайте, – тут она красноречиво обвела взглядом компанию Реддла, смеющуюся и потешающуюся над только что случившемся в сторонке, чуть поодаль от них с Рональдом, – что мы объявляем вам войну!

========== 123. Пейтон Сойер (“Холм одного дерева”) ==========

В этом маленьком городе всё предсказуемо до колик. Каждый следующий день – копия предыдущего, разве что, парни футболки иногда меняют, а девушки – лифчики. В этом маленьком городе у каждого есть образ. Маска, которую видит общество.

Например, Карен, мама Лукаса. Хорошо готовит. Свой маленький магазинчик. А ещё в отношении её жители на два лагеря разделены: она либо дура безмозглая, которая сначала в школе наобум трахалась, без защиты, а потом полжизни ныла, как ей плохо живётся одинокой, с сыном на руках, либо несчастная жертва подростковой любви, которая старается не сломаться долгие годы. Третьего не дано. То, что Карен – сильная женщина, которая не опускает руки ни при каких обстоятельствах, какими бы они горькими не были бы, видят немногие. А говорят об еще меньше из тех, кто видит.

Или, вот, Хейли Джеймс. Она… ну, знаете, идеальная. Умница, у которой отличные оценки. Помощница, потому что в магазине Карен из чистого энтузиазма помогает. Хорошая подруга, наверное, раз Лукас Скотт всю жизнь с нею неразлучен.

Ах да, о Лукасе. Знаете, это тот ещё чудак. И играть в баскетбол круто он не особо умеет, а амбиций полон. Великий спортсмен, понимаете ли. А ещё – мечтательный. Книги читает запоем. Ходит почти всегда со странной улыбкой на устах. Мечтательный, странный, нелюдимый.

Полная противоположность брата, если честно. То ли дело Нейтан Скотт. Активный, красивый, уверенный в себе. Лидер «Воронов», баскетболист, чей талант никаких сомнений не вызывает. А ещё – остроумный, яркий, сексуальный. Мечта девушек. Выгодная партия для любой, конечно, кто не безмозглая. Ну оно-то понятно, в отца вдался. Дэн – политик сильный, делец мощный, за свои слова отвечающий и куда идёт знающий. Дэну можно доверять и, кажется, в юности он был завидным женихом. Мечтой девушек.

А ещё есть Брук. Милая, сильная, веселая, яркая, целеустремленная и чертовски обаятельная Брук. Лучшая подруга. Девушка, что так уверено шагает к своей цели. И обязательно к ней придет когда-нибудь.

Вот только какой образ у неё, Пейтон Сойер?

Образ, который не всем по душе. Чудаковатой бунтарки. Замкнутой и нелюдимой. Слишком странной. Слишком не от мира сего. Не вписывающейся в атмосферу маленького провинциального городишки, где все знают друг друга как облупленных.

В Три Хилл у каждого есть образ. Маска, за которой каждый из жителей прячет своё истинное лицо. Карен – разбитое сердце и боль, Лукас – одиночество, Хейли – неуверенность и слабость, потому что мечты, кажется, никогда не осуществятся, а на цели на будущее на самом деле плевать, Брук – страх перед будущем, где мечты могут разбиться на мелкие осколки, Дэн – желчь, злость, зависть, ненависть и презрение ко всему живому, а ещё – разбившиеся когда-то мечты о карьере, Нейтан – ранимость, которую, думает он, если покажешь, так разорвут на части, без сожалений.

И только у неё, Пейтон, никакой маски нет. Бунтарская жилка, одиночество, замкнутость, инаковость, которая всех так бесит, отчужденность и упрямость, поразительная, ведущая до самого конца – настоящее. В ней всё настоящее.

И это тем, кто её не любит, не нравится больше всего.

Потому что где это видано, чтобы те, кто живет в Три Хилл, отказывался носить маску, которую общество хочет видеть и готово принять? Что еще за наглость?

========== 124. Дэн Скотт (“Холм одного дерева”) ==========

Жизнь – это калейдоскоп черных и белых красок, обманчиво кажущаяся каруселью цветных.

Ты рождаешься, растешь, познаешь мир, узнаешь себя, и, кажется, что всё лучшее ещё впереди. Мир такой огромный, необъятный, море возможностей. И ты на волне – популярности, личного счастья, успехов. На вершине.

Начинается юность, бурная, полная событий, насыщенная эмоциями. Каждый день дарит столько новых открытий, что, конечно, забываешь о прошлом. Ну подумаешь, учитель физики влепил тебе единицу за контрольную, а крошка Мэйси не дала, а сиськи свои перед тобой выставляла? То же мне потеря! У тебя зато любимая профессия есть и успехи в ней уже почти головокружительные, а таких как Мэйси каждый день по несколько десятков в твоей постели бывает. И будут все, если свистнешь – не зря же ты столько головокружительных успехов делаешь, чемпион.

Затем первые победы юности дают свои плоды. Молодой, ты вступаешь в настоящую взрослую жизнь не один. У тебя есть жена – интересная, покладистая, верная. С ума от тебя, чемпиона, сходящая. Друг и соратник. А еще – да, она может сказать, когда ты ждёшь ее слова, и промолчать, когда ты ей говорить не позволяешь. Жена и должна быть такой. Не зря ведь она выходит за-муж.

И вдвоём у вас тоже, конечно же, всё хорошо. А что, с тобой бывает как-нибудь иначе? По-другому? Ну уж нет! Чемпион однажды – чемпион навсегда. Жена счастлива, сияет, с гордо поднятой головой ходит, пока ты, надежда баскетбола, вверх идёшь по карьерной лестнице, всё увереннее по ступеням её поднимаешься. И сын, что у вас родился, славный, милый мальчик, твоё продолжение на века. Станет достойным твоим приемником, будет сопротивляться головокружению от успехов и радовать родителей только победами. Маленький любимый сын.

У тебя, в общем, есть уже сын, но это такое… Мелочи. Ну подумаешь, подростковая влюбленность рождением ребенка закончилась, никто ведь от этого не застрахован, правда? Ты честно поступил, деньги на аборт предлагал, а потом – на содержание сына. Она гордая, а, скорее, дура, сама отказалась. А ты ведь своих слов дважды не повторяешь. Так что, растёт этот сын, плод мимолетной страсти, один, ну и поделом. В конце концов, не на улице, не голодает. С тебя и взятки гладки. Она, глупая, знала, на что шла, выбирая ребенка.

Потом наступает зрелость и первые седины в волосах блёкло вырисовываются. Но ты этого, конечно, не боишься – нечего тебе бояться. Совсем. У тебя уже почти всё есть – успешная карьера, репутация делового человека, сын-подросток, что радует успехами в спорте и послушанием, потому что позиции ваши жизненные совпадают. Да, он таки стал твоим достойным продолжением. Иначе и быть не могло, естественно.

А потом – мигом – юность разливается по венам твоего сына. И это – сложный момент. Он бунтует. Дружит не с тем, с кем нужно (ибо, кто сказал, что дружба бывает без выгоды?), любит не ту, что нужно. А тут еще и жена, всегда такая покорная, взбунтовалась. Ты дал слабину. И, конечно, всё начинает рушится. Одновременно. Всё и сразу. Город взбунтовался против тебя, мэра, жителям похеру, сколько всего ты сделал, чтобы их задницы в тепле было, всё им мало. Финансы по швам трещат. В городе проблемы снежным комом накатываются. И ты горишь. Пылаешь. Тонешь.

А потом – болезнь. Она не приходит просто так. Лишь когда твой организм гнилой. Когда твоя душа с самого начала отравлена, финал твой предрешен. Жаль, что понимаешь это, стоя на краю. Перед тем, как рухнуть в пропасть.

Но, когда ты за миг от падения в бездну, всё настоящее выходит на поверхность. И ты вдруг понимаешь – с удивлением, изумлением, болью, благодарностью, ужасом, со смесью этих странных и сложных чувств, что на самом деле было в твоей жизни важного.

А там – женщина, которую ты оставил и сделал несчастной из-за своих амбиций. Но она не ненавидит тебя. Злится, укоряет, может, немного злорадствует. Но не ненавидит.

Сын, который был тебе не нужен. И тебе никогда не заслужить другого отношения от него, кроме презрительного снисхождения. Но он тоже тебя не ненавидит.

Другой сын, с которым ты часто, прикрываясь благими намерениями (потому что они казались тебе благом), был грубым тираном, бесчувственным бревном, потому что думал, что цинизм научит его жизни лучше, чем любовь. И он старается подавить в себе неприятие, несогласие, но тебя не ненавидит.

Невестка, на которую всегда смотрел как на пустое место, ведь что с неё, милой, идеальной, правильной, хорошей девочки, возьмешь? Разве она способна быть музой для твоего сына, быть ему настоящей поддержкой и опорой? И она прощает тебе всё, вытирая горькие слёзы, смахивая с бархатных ресниц.

Жена, которой ты причинил столько боли, что она могла бы тебя возненавидеть с лёгкостью, тоже рядом. Прощается с тобой взглядом, в котором только сочувствие и философское: «Ну что ж, значит, так нужно». Но не ненависть.

И маленький внук на руках, прижавшийся к твоей груди, славно сопящий и шепчущий самое прекрасное, что тебе в жизни доводилось слышать – «Дедушка, я люблю тебя!»

Слова, ради которых стоило жить. Даже в таком дерьме, в каком ты. И в какое ты окунал других.

Жизнь – это калейдоскоп черных и белых красок, обманчиво кажущаяся каруселью цветных. Твоя жизнь, Дэн Скотт, – чёрный цвет. Хорошо хоть, прощаясь с нею, ты видишь цвет белый.

Хорошо, что хотя бы перед уходом ты это заслужил.

========== 125. Хейли Скотт ( “Холм одного дерева”) ==========

Я боялась любить Нейтана Скотта. Он, крутой парень, избалованный отцовскими деньгами и вниманием девушек, классный баскетболист, подающий надежды, сын своего отца, плохой мальчик, продолжение того самого Дэна Скотта, который испортил жизнь Лукасу, моему лучшему другу, моему единственному другу, названному брату, и его прекрасной маме. Каждый раз, когда он смотрел на меня, у меня мурашки по коже бежали, но я боялась себе в этом признаться. Списывала этот мандраж, приятную дрожь, на что угодно – на ветер, рвущий верхушки деревьев, на остывший чай, на простуду, которую умудрилась подхватить так не вовремя. Всякий раз, когда краснела от его наглых, но приятных комплиментов, пыталась себя убедить, что это от того, что я попросту не привыкла к комплиментам, получаю их не так часто (от Люка не считается), а не потому, что они мне безумно приятны. Когда по вечерам, лежа в кровати и едва закрыв глаза, я видела, как губы Нейтана нежно касаются моих губ, как его ладонь гладит мою, как пальцы нежно приподнимают юбку, но пыталась себя уверить, что это от того, что у меня всё ещё не было секса, организм требует, а образ – ну, единственный парень, который рядом (Люк не считается). Был бы ближе кто-другой, не Нейтан Скотт, представляла бы его, другого.

Я боялась любить Нейтана Скотта, потому придумывала массу оправданий своим чувствам, которые возникли вдруг, так не вовремя, так неправильно, к тому, к кому они меньше всего должны были возникнуть.

Когда отрицать чувства стало совсем уж бесполезно и я их приняла, всё стало ещё сложнее. Как признаться Карен, что я люблю Нейтана Скотта? Как сказать об этом Люку? «Знаете, Карен, я влюбилась в Нейтана, и, Люк, я постоянно мечтаю о твоём брате, у которого было всё то, чего не было у тебя, что называется счастливым детством». После такого они бы отвернулись от меня, посчитав предательницей, и были бы правы.

От этого сложного выбора Карен меня избавила. Когда просто улыбнулась, дав понять, что ей все известно. И, правда, заглянув в её глаза, я поняла – она понимает мои чувства. Она разделяет их. Семнадцать лет назад она пережила то же самое.

Потом было сложно снова: постоянно думать, вдруг он разлюбит меня, вдруг предаст. Что если мои родители не разрешат нам быть вместе? Вдруг его любовь будет недолгой? А если я его разлюблю? Много книг о любви прочитано, и все разные. Потому что, кажется, любовь работает совершенно по-разному.

Новый день принес новое испытание: я ждала ребёнка. Нейтан не обрадовался. Убежал. И мне никогда не забыть, как придя к Карен, в слезах, я увидела её, открывшую дверь, в слезах тоже. Как она, горько улыбнувшись, сказала: «Добро пожаловать в моё прошлое!». Как плакала, давясь слезами, потому что понятия не имела, что делать дальше. Не могла представить себе дальнейшую жизнь. Ощущение, точно завтра Армагедон, не покидало ни на миг. Мне стало легче только когда Нейтан Скотт, сильный, гордый Нейтан Скотт, пришел ко мне, глядя мне в глаза взглядом испуганного ребенка, уткнулся в мои потные ладони, и мы оба не представляли, что будет дальше, зато знали – мы вместе. Вдвоем. Вдвоем легче.

Я помню каждое испытание, ниспосланное нам судьбой. Как, выбрав карьеру музыканта, едва не потеряла семью. Как мы едва не погибли в день второй, торжественной, свадьбы, а я металась в агонии, думая, успею ли я побыть женой, прежде чем стать вдовой.

Я помню, как в один миг, из-за травмы, рухнула наша привычная жизнь. Как Нейтан сдался, а я не могла найти слов поддержки, которые бы проникли в его израненное сердце. Как я смотрела на опустившего алкоголика в инвалидной коляске и не могла поверить, что это – мой муж, мой единственный мужчина, мой самый любимый мужчина. Как я стояла у зеркала, глядя на себя, и думала, уйдет ли моя молодость и красота, как ушло здоровье от Нейтана? Мне не было тридцати, я была совсем молода, но на руках у меня был сдавшийся муж-инвалид и маленький сын, испугавшийся, не понимающий, что происходит, ребенок.

Это было самым сложным, через что довелось нам пройти. И, если бы Нейтан не нашел в себе силы, если бы не поверил в себя, если бы не спохватился, зная, что его семья рядом и она его любит, кто знает, как бы всё закончилось тогда?

Потому теперь, когда какая-то чужая женщина, утверждает, что мой муж, мой любимый Нейтан, с которым мы всегда проходим вдвоем столько испытаний, с ней спал, предавал меня и нашу семью с нею, когда она вмешивает его имя в грязный скандал, я знаю, я уверена точно – она лжёт.

Жизнь не раз была бурным морем с грязными водами, в которых нам довелось тонуть. Но мы всегда на плаву. Потому что вдвоем. И в этот раз справимся, выплывем.

Любовь, если она настоящая, преодолевает все препятствия.

И это – отнюдь не слова из красивой книги.

Это жизнь.

========== 126. Брук Дэвис (“Холм одного дерева”) ==========

Крутая Брук Дэвис наслаждается тусовками, обожает лёгкие коктейли, кислотную музыку и мини-юбки. Крутая Брук Дэвис – капитан команды поддержки, хотя плевать на баскетбол хотела. Просто короткие юбки – это круто и очень сексуально, а кто ещё из девчонок может быть королевой секса, кроме неё?

Крутая Брук Дэвис встречается с парнями, на которых другие девчонки только облизываются. А как иначе? Парням нужна своя в доску, но мега-сексуальная пантера, которая ночь любви такую устроит, что зашибись.

Крутая Брук Дэвис – пример того, как девчонке нужно любить себя. И что, что она не гений в науках и не книжный червь? Зато у неё ноги шикарные, длинные, стройные, кожа нежная, точно лепестки роз, попа, как орешек, ни единой складки на теле, шикарный животик, который отлично смотрится в топах и майках, упругая грудь (с острыми торчащими сосками, когда возбуждена, но это, конечно, секрет, который не каждому парню открывается), и тонкая шея (на которой отлично будут смотреться бриллианты, да).

Крутая Брук Дэвис способна украсить своим обществом любую компанию, умеет шутить, веселиться и организовывать классные тусовки, на которые каждый бы хотел попасть. С музыкой, танцами, флиртом и, как знать, возможно, страстной ночью любви как кульминацией.

Крутая Брук Дэвис живёт не парясь, ведь какие проблемы могут быть, если ты юна, красива, богата, встречаешься только с самыми крутыми парнями, зажигательна, да ещё и с чувством юмора? Никаких!

Крутая Брук Дэвис больше всего на свете дорожит своей лучшей подругой Пейтон и больше всего на свете боится её потерять. Потому что только Пейтон знает, что мать Брук послала её к чёрту и откупается деньгами. Что деньги – единственное, что она может дочери предложить. Что крутые парни задолбали своей предсказуемостью и однообразием. Брук их как перчатки меняет, одного за другим, а они все как один – не особо умом отличающиеся, легко возгорающиеся страстью и так же быстро остывающие, скучные, нудные, парадоксально зацикленные на себе, да ещё и с тупыми шуточками в арсенале. Что Брук часто ложится спать абсолютно разбитая и очень старается не плакать, изо всех сил, потому что боится начать и не остановиться.

Крутая Брук Дэвис больше всего на свете дорожит своей лучшей подругой Пейтон и больше всего боится её потерять. Потому что Пейтон единственная, кому известна правда: крутая Брук Дэвис – самая ранимая девушка на свете, которая сделает всё, чтобы никто не добрался до её души, не ранил и не сделал больно.

Она просто делает всё возможное, чтобы никто никогда не узнал, какая она, настоящая, и не плюнул на неё. В маску тусовщицы и своей в доску сексуальной чики без планов на жизнь всегда плевать сложнее.

========== 127. Лукас Скотт (Холм одного дерева”) ==========

Брук, ты милая девушка, которой не жалко ничего ради твоих друзей. Ты весёлая, забавная, творческая, креативная, и, как уже не один раз доказывала, очень заботливая. Ты, определенно, будешь замечательной женой и чудесной мамой. Я столько раз таял в твоих руках, когда нуждался в помощи и поддержке, – и не сосчитать.

А ещё – ты тёплая. Мне нравится лежать с тобой на кровати, обнимаясь. Мне всегда нравилось держать тебя за руку, потому что пальцы у тебя тонкие и пахнут сладким чаем, а прикосновения ласковые. Когда мы пили чай или натуральный апельсиновый сок (помнишь?) ты так мило глотала, что я даже любовался.

Ты веселая. Заставить улыбнуться такого зануду, как я, не у каждого выходит. Но у тебя выходило. Всегда-всегда. Рядом с тобой я не улыбаюсь, нет. Я хохочу. А, значит, ты гений по дарению хорошего настроения.

Ты классная девушка, милая Брук. Очень классная. Твои нежные глаза, удивительно лучистый взгляд, теплые губы и легкие касания, твоя точеная фигурка и чудесная грудь, твое умение одеваться просто, но элегантно и со вкусом, твоё потрясающее умение общаться так, что рядом с тобою легко – это самое главное, что оценит любой друг.

Ты такая весёлая, Брук, что компания без тебя – не компания. Тебя нет – и веселья такого искреннего, непринужденного, крышесносящего, нет тоже. Потому что, когда нет тебя, исчезает самое главное в каждой компании – душа.

А ещё ты умная, цепкая, сильная, вдохновенная и умеющая вдохновить других. Что бы не случилось дальше, Брук, у тебя обязательно всё получится.

Ты – самая лучшая девушка на свете, Брук, потому, пожалуйста, не печалься из-за меня. Не страдай из-за меня. Может быть, мы не вместе по моей вине. Может быть, у меня просто не достаточно сил, чтобы полюбить тебя.

Может быть, милая Брук, мы расстались потому, что ты слишком хороша для меня.

========== 128. Карен Ро (“Холм одного дерева”) ==========

Мы все были юными и немножко глупыми. Каждый совершал ошибки. Конечно, можно было бы, наверное, допустить их меньше, чем допустили в итоге, но нет. Так нельзя. Если бы вся жизнь была бы идеальна, разве мы бы смогли это понять? Разве могли бы радоваться своему спокойствию и стабильности? Вряд ли.

А моя жизнь – это американские горки. Ты встречаешь парня. Влюбляешься. Забываешь, как дышать, когда он рядом. Забываешь, что вообще нужно дышать. Ты порхаешь, словно бабочка, не замечая, что летишь к огню. А потом этот огонь обжигает тебя. И почти лишает крыльев. Уставшая, несчастная, совершенно измотанная, ты из последних сил держишься, чтобы не упасть в разверзшуюся перед тобою пропасть. И думаешь лишь об одном: как не сдастся. Не опустить рук. Жизнь почти ежедневно даёт нам повод опустить руки. Но делать этого нельзя. Стоит однажды сделать это – упадёшь и больше не поднимешься.

Потом начинается другая жизнь. Когда, как бы не было сложно, ты радуешься материнству. Потому что твой сыночек забавно улыбается одними ямочками на щеках и заливается счастливым смехом, тряся музыкальной игрушкой над твоим ухом. Потому что он растет и уже стоит на нетвёрдых маленьких ножках. Потому что, не научившись ещё как следует ходить, он старается бегать. И, когда видит мяч, глаза его горят огнём. Гены, как бы не отрицал их, – сильная вещь. Их не обойдёшь и не обманешь.

А потом он растёт. У него твоя улыбка и мягкий лучезарный взгляд. И он похож на маленькую плюшевую игрушку, только живую. Он любит читать, сопит, склонившись над книгой. В младших классах уже приносит книги из библиотеки, которые читают дети, года на три его старше. Например, «Восточный экспресс», или «Клуб четырёх».

А ещё – он обожает баскетбол. Сияет, точно звонкая монета, когда ты, наконец накопив, даришь ему новую форму (из старой он уже вырос, коротковата). Будь чуть эмоциональнее – прыгал бы от счастья, ведь у него ещё и мяч новый есть. И ты никогда не волнуешься за него. Потому что точно знаешь: если он не в библиотеке, то точно на площадке для баскетбола, гоняет мяч с друзьями или тренируется в одиночестве.

Ты, однажды обжигаясь, подумала, что не будешь любить. Точнее, не так. Ты просто не нуждалась в чьей-то любви. Долгое время ты полностью отдавала себя сыну, работала над его воспитанием, боялась, что что-то пойдёт не так. Тебе было некогда думать о себе. Ты думала о ребёнке, которого любишь больше всего на свете, потому что он – живое свидетельство того, что у тебя была любовь. Что однажды ты была неосмотрительно, но искренне счастлива. И так было до тех пор, пока ты вдруг однажды не поняла – твой ребёнок вырос.

Он вырос, а тебе ничего не осталось. Просто ты проснулась в одно солнечное утро, обещающееся стать прекрасным днём, и поняла – у тебя самой ничего нет, кроме сына, который давно уже живет своей жизнью. Потому что он вырос. Потому что он больше в тебе не нуждается.

И вдруг ты понимаешь, что, наверное, твоё счастье, такое долгожданное, заслуженное, как и у каждого человека, всё это время было совсем рядом. Твоё счастье держало на руках твоего сына и воспитывало его вместо отца. Твоё счастье было рядом, как-то самое сильное плечо, в котором ты нуждалась, как и любая другая женщина, и к которому ты, первому, шла с радостью или бедою.

И ты снова взлетаешь – на этот раз осторожно. Тихо. Ты паришь в вышине, ты наслаждаешься прекрасными видами своей жизни, в которых есть мужчина, чье сердце бьется с твоим в унисон. Ты прижимаешься к любимому, который уж точно будет рядом, всегда. Ты знаешь, что он никогда не уйдет. Никуда.

А потом твоё прошлое возвращается. И снова берёт над тобой верх. Отнимает твоё будущее. Опять делит твою жизнь на «до» и «после». Что сказать, уничтожать твою жизнь у Дена Скотта всегда отлично получается.

И ты опять раненной птицей несешься вниз, а под тобою пропасть.

Ты остаешься одна, растерянная, несчастная. Теперь уже – мать-одиночка двоих детей.

Ты совершенно не знаешь, что делать. Может быть, растеряна даже больше, чем, когда такое случилось с тобою в первый раз. Потому что тогда у тебя была юность. Юность, что бы не случилось, всегда даёт крылья.

И ты, истерзанная, ищешь в себе силы жить. До тех пор, пока он, твой любимый, твоё несостоявшееся будущее, вдруг не приходит в твой сон – красивый, спокойный, счастливый и, как всегда, любящий.

И говорит тебе то, что отныне ты будешь делать всегда, проходя мимо прекрасных душистых цветов, потому что в них – его душа:

– Ищи меня в лилиях.

========== 129. Нейтан Скотт (“Холм одного дерева”) ==========

У тебя ничего нет. Ничего. Эти успехи в баскетболе, фальшивая любовь любой девчонки, на какую стоит лишь раз посмотреть, шумные тусовки и весёлые компании, дофига денег и решение проблем один махом, стоит лишь сказать папочке – всё это полная ерунда. Чушь. Пустая трата времени. Всё это – пустота.

У тебя ничего нет, Нейтан, и пора бы уже признаться себе в этом. Потому что с чего бы тебе иначе, каждый раз глядя на эту девчонку, может, не самую яркую красотку, какую ты видел в жизни, но точно красивую, понимать, что ты свою жизнь проживаешь бесцельно, как путник бредешь в пустыне, где всё – лишь иллюзия, только мираж?

У тебя ничего нет, Нейтан, но, каждый день приходя к ней, ты влюбляешься все сильнее. Потому что – как неожиданно, учитывая твои обычные предпочтения! – страстно жаждешь коснуться её губ, испробовать вкус её поцелуя. Ты смотришь, как она старательно пытается вбить в твою глупую голову, ветрено заполненную сексом, девчонками с большими сиськами и тусовками, элементарные знания, и думаешь только об одном – как прекрасно, как восхитительно хорошо было бы обнять её крепко-крепко, вдохнуть полной грудью её запах лета и ромашек (чудесные духи), держать рядом, ощущать её тепло, и никогда-никогда не отпускать от себя. Ни на миг. Ни на минуту.

Такое простое желание – а почти недосягаемо. Хейли, совсем не твой типаж девушки, которая вряд ли могла бы коснуться твоего сердца, растопить его, которая уж точно не могла, как тебе казалось, стать дамой твоего сердца, купила тебя с потрохами, Нейтан. И ты мечтаешь – стать её другом, верным рыцарем, прекрасным принцем, о котором она наверняка мечтает с самого детства, могучим защитником, сильным плечом, любовью всей её жизни.

Тебе нужно слушать урок, её объяснения, а ты представляешь только, как вы будете гулять, взявшись за руку. Как ты станешь покрывать поцелуями её прекрасное тело, от макушки до пят. Как будете целоваться под дождём, потому что, что таить, ты всегда думал, что это романтично, а видеть в этом романтику такой девушке, как Хейли, вообще положено. Ты хочешь однажды взять её за руку и, опустившись перед нею на одно колено, сказать: «Я люблю тебя, стань моей женой!». Хочешь шептать ей «Люблю» в ваши самые сладкие, самые чудесные моменты. Ты хочешь, чтобы вы вместе воспитывали ваших детей, читали им сказки на ночь, водили в парк, кататься на каруселях, надевали маленькие носочки на крошечные ножки, чтобы не замерзли в сне, пели колыбельные и представляли, каким счастливым будет их будущее.

Ты смотришь на Хейли и думаешь вовсе не об уроках, нет. А о простом счастье и уюте, которого хочет любой человек. Потому что у тебя его нет.

Ничего у тебя нет, Нейтан Скотт. Пора перестать себя обманывать. Всё не в порядке. И больше так продолжаться не может.

========== 130. Сабрина Спеллман, Майкл Лэнгдон и Люцифер ==========

– Негодяй! Чёртов урод! – кричат ему вслед люди, простые смертные, тыча пальцем. Те, которые посмелее. Те, кто слаб, труслив, боится дышать без чьего-то разрешения или богобоязлив, крестятся и в исступлении повторяют: «Сын Сатаны!», «Поганое детище!», «Антихрист!»

А для Сабрины он – желанная любовь, сладкая мечта, которая сбылась, прекрасный сон наяву. Вот кому она служить готова денно и нощно, а не этому козлу мерзкому, которого Сатаной зовут. Вот о ком её девичье сердце сладко страдает, вот из-за кого она, влюбленная, по ночам не спит, в томной муке восторженно бьется. Вот кто любовь её отныне до самого конца земного пути. Он. Майкл Лэнгдон. Антихрист. Сын Сатаны. Который в реальности вовсе не страшилкой рогатою оказался, а привлекательным мужчиной, с которым (Сабрина знает точно) тётушка Зельда грешит по ночам.

Сабрина в глаза ему заглядывает преданно, за руку держит – боится выпустить. Вкус его поцелуев сладостен, запах его тела великолепен, россыпь его волос, точно бриллианты, на солнце горит, почти ослепляет. Голос его томный, прекрасный, если бы можно было потрогать, то под пальцами бы ощущался бархат. Кожа у него, дьяволового дитя, точно атлас, как шёлк, что только что нагладили идеально.

Он говорит, что мир больше не будет прежним никогда. Что с этого самого дня он, мир, изменится навечно, потому что дитя Дьявола, он, Майкл Лэнгдон, ступил на грешную землю и станет карать её и её пустоголовых, завистливых, тупых, сквернословных, жадных, безжалостных жителей за грехи, и каждому найдется своя кара. Он говорит, что мечтает, чтобы она, прекрасная Сабрина, нежная, юная ведьма, всегда была рядом, пила вино победы с ним вместе.