Текст книги "Истории тёмного королевства (СИ)"

Автор книги: Anless

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

========== 60. Зелена и Джокер ==========

– Ба-бах! – черный клоун взмахнул руками, описав полукруг, старательно выгнулся на тюремной скамье, как будто собирался нападать. – Один взмах твоим волшебным пальчиком и городишко взлетит в воздух. На кой-черт тебе я, красавица?

Рыжеволосая ведьма чувствует, как он заползает ей в голову, копается в мозгах, гуляет приказами по тонким сосудам. Трясет головой, отгоняя дьявола. Неприятное чувство.

Секунда – и она прямо смотрит в эти бездонные глаза, схожие с темной ночью. Одна из немногих – без боязни. Злая ведьма Запада. Избранная.

Сложив руки на груди со всей решимостью, на какую способна, Зелена подходит к решетке и прижимает подушечки ледяных пальцев к холодным прутьям. В руках волшебная палочка, что здесь, в реальном мире, не подействует, но Джокеру нравится предложенная игра, и Зелена играет.

Какая знакомая картина.

– О, очень ностальгически, – усмехнулась рыжеволосая бестия, – кажется, я уже проходила через что-то подобное. Правда, не с тобой.

– Я очень рад бы выслушать твои сентиментальные воспоминания, – Джокер неприятно щелкнул пальцами, высунул кончик языка и облизал неестественно яркие, точно пятна крови, губы, – да вот только уши вянут. А когда у меня вянут уши, ничего хорошего не жди. Так что, к делу.

– Тебе жизненно необходимо раскидать угрозы направо и налево? – изящно прикрыв рот маленькой ручкой, ведьма театрально зевает. – Очень банально.

– Ладно, – ублюдок склонил голову влево, шея треснула, точно на шарнирах, – обменялись комплиментами, признаю, достойно. Почему я?

– Лучшие должны быть с лучшими, – спокойно пожала плечами Зелена, – не иначе.

– А ты – лучшая? – Джокер щурится, как будто в камере вместо светодиодных ламп полуденное солнце, не без истеричности кидается на прутья решетки.

– Не сомневайся.

Он смотрит на нее взглядом хищника, что готовится к прыжку. Оглядывает. Присматривается. Зелена знает этот взгляд – оценивающий. Мужской.

– Даже не думай, – поджав губы, она качает головой, – из меня не выйдет влюбленной Арлекины.

– Я бы хотел попробовать, детка, – ядовито шипя, шепчет он, – вдруг что выйдет? Нечто… многообещающее? М?

Зелена с места не сдвинулась, все еще стоит, сложив на груди руки, старательно выгоняет его, настырного демона, из своей головы. Он дарит ей аплодисменты – один удар за другим. Отрывистые, эхом отдающиеся в ушах, скупые грозные овации.

– Браво, – язык, подобно змеиному жалу, вторгается в район верхней губы, облизывая ее, – красотка. Мне нравится, как ты противостоишь мне. Теперь даже интересно, сколько продержишься.

– Продержусь, не переживай. Теперь готов обсудить результаты нашего союза?

Он кивает – медленно, смакуя. Как бы нерешительно. Как бы приноравливаясь. Будто он знает что-то об осторожности.

– Готов.

– Отлично, – край губ Зелены дергается в бледном подобии улыбки, – половину города я уничтожу магией. Другая – за тобой. Можешь взорвать вместе с жителями. Или что ты там еще умеешь делать?

Непокорная дьяволица качает головой:

– И прекрати копаться у меня в голове, бесполезно.

– А я упрямый.

Она усмехнулась, вздернув голову. Поединок глазами, длящийся пару секунд, закончился ничьей. Его сложно обыграть. Зелена любит таких противников. Только таких и любит.

– А что я получу от участия в твоем дельце, крошка? – ухмылка его теперь превратилась в звериный оскал, глаза горят, как у бесноватого.

Зелена касается кончиками пальцев его рук и, приблизив лицо к решетке, шепчет ему в самые губы:

– Наслаждение. Настоящее наслаждение.

========== 61. Маргери Тирелл и Капитан Крюк ==========

Шумное бурное море для леди Роз не солью пахнет и не тягучие плавные песни поёт. Шумное море навеки ассоциируется с любовником, жарким, страстным и дрейфующим, точно корабль в бурю.

Она с ним познала радость блаженства и горечь расставания. Бурные ночи, сладкие, как молодое вино, навсегда в памяти отпечатались. Он целовал мощно, покрывал хрупкое тело укусами, будто съесть её хотел, кусочек её кожи навек в себе сохранить.

Когда он, уставший, навеселе, подошёл к ней, сидящей на берегу залива, одного только взгляда хватило, чтобы понять – это её мужчина. Нет, она, конечно, совсем не надеялась, что любовь их будет продолжаться вечно. Запретные сладостные встречи, в перерывах между благородными встречами и пиратскими походами проводимые, не оставляли даже хрупкой веры в вечное долго и счастливо.

Маргери не была наивным цветком, её юношескую невинность сорвали рано, растоптали и выбросили в пыль. Когда живёшь в столь грязном, мерзком и отвратительном мире, маленькой и тёплой ромашкою остаться нельзя. Бабуля, её единственный друг и верная помощница, сладкими сказками на ухо горькую правду по ночам шептала – мужчины глупы, крути ими, точно локонами на пальцах, но ни на что прекрасное не надейся, будут только и ждать возможности обмана.

Маргери думала, что никогда она не попадётся в ловушку. Мужское очарование её сердца не трогало, поверхностным увлечением, ненадолго, касалось души.

А потом непокорные волны принесли его – пирата, отчаянного капитана, заблудшего и заплутавшего. Она тонула в сладострастии его поцелуев, сдерживала дыхание, каждый удар сердца пропускала в мягкость пальцев. Маргери сладко обманывалась намерено, другого выхода не видела и видеть не желала. Целовала сладкую постель, сохранившую рисунок его тела, каждую чёрточку его запомнившую. Руками находила чувствительный бугорок, проклятье и благословение каждой женщины, пальцами дарила себе неземное наслаждение. Спала, погружаясь в круговорот любовной лихорадки, короткой и яркой, четыре месяца и восемь дней продлившейся.

Маргери обманулась и жестоко себя изранила. Душа резалась о шипы, которых роза Тиреллов никогда не боялась. Дурманящий аромат счастья юности и острые когти ума, заточенного на интригах, – ничто, по сравнению с памятью о его, неповторимом, дьявольски восхитительном, аромате.

Даже конечный продукт любовного акта, разливающийся на простынях, она помнила. Чертила по нему пальцами, вбирая в кожу, напрасно стараясь запомнить. Она была повержена морским бродягою. Она была им побеждена.

Четыре месяца и восемь дней, так мало, так чертовски мало срок, который почти никогда ничего не меняет. Четыре месяца страсти. Четыре месяца запретных восторгов. Четыре месяца и восемь дней, когда оба, проклятые и мрачные, порочные, точно забродившее вино, шалели от запретных чувств.

Маргери завтра выходит замуж. Она знает, что супруг её – мужеложец, все вокруг это знают. Ей плевать. Она будет лгать, глядя в лицо, и сладкою птицею заливаться о великой преданности. Но сердце ее покорено пьяным бродягою-капитаном, тело заполнено воспоминаниями о нем, разум, каждый раз отключаясь ночью, подбрасывает сны, где они шальные танцы танцуют.

Маргери завтра выходит замуж, но сейчас, смотря на ошалевшие волны, щурясь, вспоминает Капитана Крюка.

Он ей больше не нужен, но… Он всё еще важен ей.

Как самое сладкое и самое греховное воспоминание юности.

========== 62. Освальд Кобблпот и Джеймс Мориарти ==========

Мрачные тучи гуляли над мрачным городом. Облака, свинцовые, тягучие, тяжело нависали над потрескавшейся от жары землей. Дождя не было больше месяца. Для мрачного Готэма солнце было столь же редким явлением, как снег в Африке. Солнце наводило тоску и мешало думать.

Освальд, король преступников, стоял у окна, слегка высунувшись в него, рассматривал редкие машины и еще более редких прохожих, сутулых, нахохлившихся людей, беспорядочно снующих туда-сюда, как в заколдованном кругу.

Терпкий аромат вина пьянит, но не дурманит. Куда больше дурманит ощущение вновь обретенной власти. Освальд уж было стал сомневаться в том, что сможет снова испытать это великолепное головокружительное чувство. Теперь он был абсолютно уверен, что просто обожает его. Пожалуй, одна из немногих вещей, ради которых стоит жить, определенно. И да, он обожает ощущение силы. Оправдание, что в Готэме нужно иметь других, чтобы не поимели тебя, больше не сработает.

Мысли лениво блуждают в голове, сонно шевелятся в мозгах. Он все хорошенько обдумает. Но не сегодня. Этим вечером у него есть занятие куда важнее.

Освальд медленно оборачивается к двери. Его особенный гость сидит в кресле, потягивает коллекционное вино начала прошлого века и кривит губы в ухмылке. Очевидно, он собран и спокоен.

– Что ж, мне стоит поблагодарить за безупречно выполненную просьбу. Идеально. Спасибо.

– По-другому не умеем, – самодовольно улыбаясь, ответил Мориарти (а это был именно он, легендарный злодей-консультант, в чьих услугах даже прожженный преступник Пингвин нуждается, как оказалось), – обращайся, если что. Если не пугает оплата.

– Да, – задумчиво склонив голову, кивнул Освальд, – кстати, об оплате. Какова цена?

– О, я прошу немного, – щелкнул языком Мориарти, – всего лишь расправиться с моей… маленькой проблемой. Одолеть мою… – язык проходит по сухим губам, – крохотную слабость.

Освальд сел в свое кресло-трон, сосредоточено глядя на собеседника.

– А если точнее?

– А если точнее, – Джим склонился к нему ближе, голос его перешел в интимный, почти страстный шепот, – убей Шерлока. К полуночи следующего вторника я жду его кудрявую голову на блюдце.

========== 63. Локи, Ванда Максимофф и София Фальконе ==========

– Слушай, – София нервно прикусила губу, – ты был расстроен, я была пьяна, переспали. Не делай из этого драму, ладно? Хоть из этого ее не делай.

Они стояли в противоположных концах комнаты и каждый смотрел в никуда – София в окно, на залитый ночной мглой город, Локи – в стену, как будто от этого она способна была разрушиться.

– Я не делаю драмы, – покачал головой он, – не будь столь самоуверенной. Слышал, тебе это присуще.

– А, то есть, ты сверлишь глазами эту несчастную стенку уже полчаса просто так, потому что она невиданно красива? – съязвила София. – Надо же, не замечала.

София была зла и раздражена. Бог обмана знал, почему. Причина была проста и банальна до колик – как всякой женщине ей претило сравнение с другой женщиной. Особенно, если оно было не в ее пользу. И она могла бы сколько угодно кричать о том, как ей наплевать на их интрижку, произошедшую парочкой ночей ранее. И даже сама себя могла при желании обмануть. Вот только его, Локи, Бога обмана, София Фальконе обмануть не могла.

Локи это настораживало и пугало. Нет, он вовсе не боялся, что обиженная кошка обрушит весь свой гнев на его голову. Вовсе нет. Гораздо больше он опасался реакции Ванды. Потому что точно знал – по голове она не погладит и в дружеские объятья не заключит. А значит, между ними теперь будет стена такая, что позавидуют даже строители Великой Китайской. Казалось бы – что может быть хуже, не так ли? Но нет, оказывается, могло. Для этого нужно было всего лишь разгневаться, отчаяться и переспать, по сути, с первой попавшейся женщиной.

А раньше у него не было ни одного прокола. Проклятая любовь. Все испортила.

Локи бросил еще один абсолютно равнодушный, пустой взгляд на уже успевшую опостылить любовницу, и вышел, громко захлопнув за собой дверь.

И, едва очутившись на улице, лицом к лицу столкнулся со своей зазнобой. Ванда презрительно фыркнула и, горделиво задрав голову, ушла по дорожке, усыпанной гравием.

Но напоследок подарила ему один прощальный взгляд. И в ее глазах Локи прочел ответ на самый интересующий свой вопрос – Ванда ревнует. До колик.

========== 64. Круэлла Де Виль и Дракула (Александр Грейсон) ==========

Итак, мрачное царство Аида, подземное логово для негодяев, преступников и заблудших душ. Единственно возможное место для такого ублюдка, как он.

Когда Дама с косой пришла за ним, коснулась пальцами его век, навсегда закрыла ему глаза, отпуская величайшего грешника в свободный полет, он уже знал, что обречен вечно прозябать во тьме мрачного подземелья. Он стремился выйти к свету – и смертельно пострадал от его сияния. Он хотел снова стать человеком, но давно за личиной монстра потерял эту часть себя.

Смерть, вечное забвение, забытье, пришла внезапно, вошла без стука, появилась без предупреждения. И, даже зная свой дальнейший удел, Грейсон сдался на ее милость с такой радостью, как дитя встречает мать. Он устал от существования. Он хотел небытия.

Ничего не вышло с Миной. Вся его борьба, все усилия, оказались напрасными. Она приняла монстра в нем, но так и не смогла полюбить. Илона, его супруга, оказалась просто тенью прошлого. Мина была другой. Она хотела другого и стремилась к другому. Она так и не смогла принять его истинную суть до конца. Все, ради чего он боролся, что еще привязывало его к зябкому существованию, оказалось напрасным.

Потому, когда длань Смерти коснулась его острого плеча, он лишь с облегчением вздохнул и отдался Ее воле. Покорным слугой шел за ней, не оглядываясь, не думая о прошлых ошибках, не сожалея ни о чем содеянным. Он никогда не был хозяином жизни, всегда – её пленником. Ничего не решал, почти ничего не контролировал. Жизнь сама выбирала каждый из его черных мрачных дней и дала лишь обрывистое короткое счастье. Стоило ли страдать? Жалеть о содеянном или переживать о том, чего не сделал?

Со стоическим спокойствием граф Дракула входит в чертоги Преисподней. Спокойно осматривает ее бардовую зловещую мглу. Недолго думая, заходит в бар – не потому. что хочет выпить за свое окончательное поражение. Потому что до чертиков интересно, ощущают ли трупы вкус и запах еды, либо только убеждают себя, едят по привычке?

Слепая хозяйка убогого заведения навострила нос, обнюхала, как собака. После короткого разговора таки принесла заказ – бутылку шотландского виски. Тянуть великий господарь Валахии не стал, выпил залпом, ни на миг не раздумывая. Ничего. Только воспоминание о вкусе и приятном огне, что жег глотку, болезненно ворвалось в останки затихающего сознания. Значит, необходимость есть и пить здесь – просто привычка, ничего более. Жаль. Дракула уж было понадеялся на чудо, а пора бы уяснить, что чудес не бывает.

Он заметил ее не сразу, только когда случайно повернул голову к окну, куда бесцеремонно заглядывал тяжелый ультрамариновый свет. Но, когда он увидел ее, ощущение возникло такое, будто его сердце бьется в аритмии. Он готов был поклясться, что чувствует нервные удары в своей груди, совсем такие, как когда был жив.

– Дорогой, – хриплым голосом сказала она, – любуйся мной чуть более с близкого расстояния, разрешаю. Не хочешь заказать даме выпить?

Это была не Джейн. Слишком груба. Слишком своеобразна. Никакого изящества. Вместо мягкого напевного с ирландским акцентом – грубый прокуренный голос побитой жизнью дамочки. Вместо пластики пантеры перед прыжком – резкие, как удары ножом, движения. Странные волосы, странная прическа. Никаких изысканных платьев. Кричаще-вульгарные меха, дорогие украшения, массивно сидящие на хрупкой шее. Невообразимый дикий макияж. Пьяная в доску. Горбится.

Это была не Джейн, но это была она. Холодные голубые глаза, острые скулы, маленькие уши, которые она так любила, чтобы он покусывал в минуты страсти, изящные руки. Даже улыбка, стоит только смыть с нее налет издевательства, была ее.

Он быстро очутился за столиком, где она скучала в одиночестве. Заказал все, что попросила. И даже больше – дополнительную бутылку виски, чему она несказанно обрадовалась, даже потухший взгляд загорелся.

Принесли заказ. Она протянула бокал, точно произнесла тост и предлагала чокнуться, но столь же быстро прижала его к губам, залпом, жадно осушив.

– Ах да, кстати, – вдруг воскликнула она, – Круэлла Де Виль.

– Граф Дракула, – растянув губы в подобии улыбки, ответил он, – добрый вечер.

– Кого сюда только не заносит, – сказала она, пожав плечами, – что ж, дорогой, раз уж ты здесь, давай выпьем.

В этот раз они чокнулись. Она пила залпом, стопка за стопкой, а он… он вспоминал леди, до боли похожую на нее. Возможно, свой самый яркий и порочный роман.

========== 65. Серсея Ланнистер, Роуз Тайлер и Триш Уолкер ==========

Это был шестой коктейль. Они начали с «Космополитен», потом были две «Маргариты», потом «Секс на пляже» и снова «Космополитен». И Роза обязательно бы отказалась от «Кровавой Мэри», но ее предложила Серсея, а Тайлер с детства была научена не обижать хозяев дома (а лучше бы мама учила ее по деревьям лазать).

Это был шестой коктейль. Щеки Розы разрумянились, Серсея стояла у окна, изучая пятые точки проходящих по улице мужчин (и все находя не настолько привлекательными, как у любовника – двоюродного кузена Джейме), и даже Триш расслаблено улыбалась и ерзала на стуле в такт поющей Мелани Мартинез.

Это был шестой коктейль и Роза была готова поклясться, что к восьмому они пойдут кутить в клуб, а после десятого Серсея снова подцепит себе парня на вечер, Триш опять прочтет умную лекцию по поводу несостоятельности мужчин, как вида, и необходимости предоставить феминизму еще большие права, а она сама скоро станет звонить Джону (которого давно уже назвала Суперменом) и признаваться в любви (плевать, что эта сексуальная задница посмел жениться на какой-то там Донне-Мадонне). Она даже гипнотизировала дисплей телефона, смотря на знакомый номер, который иногда набирала, чтобы поплакать в трубку.

Серсея стремительно пересекла комнату, подошла к проигрывателю и, сделав его на максимум, закружилась по комнате.

– Дамы, вы как хотите, а я бы сейчас с удовольствием рванула на дискотеку. Нечего прятать себя, красивых, здесь, идемте гулять и веселиться.

– Ну уж нет, – попыталась отмазаться Роза, – я еще не получила зарплату, а вообще на мели.

– Все за мой счет, никаких возражений.

Роза любила Серсею. Пожалуй, сложно было бы найти более неподходящих людей, чем они вдвоем для дружбы, но дружить у них получалось очень легко. Серсея всегда была полной ее, Роуз, противоположностью – яркая, сексуально-раскрепощенная, организованная и дисциплинированная, скептично относящаяся ко всем любовным причудам, любительница роскошных мужчин и шикарного секса. С ней было легко и приятно общаться, в некотором роде именно она, построившая удачную карьеру пиарщика и доросшая уже до собственного агенства, была ориентиром, на который равнялась Роза, провинциальная журналистка-фрилансер. Но теперь, когда карьера Серсеи была на пике, а у Тайлер не получалось буквально все, Розе отчего-то стыдно было принимать помощь подруги. Никак не могла избавиться от чувства, что паразитирует на мисс Ланнистер.

– Ладно-ладно, – кивнула Роза, потому что отлично знала, что проще сдвинуть одной рукой Эверест, чем переспорить подругу, – идем в клуб, сейчас только коктейль допью.

– Ой, перестань, в клубе еще триста коктейлей выпьешь! – фыркнула Серсея, – и, Триш, как хочешь, но сегодня ты закончишь в постели с симпатичным парнем, или я буду не я!

– Ну уж нет, девочки, – сложив руки на груди, возмущенно фыркнула Триш. – Никаких мужчин. Мне хватит Джессики, которую родной братец твоего драгоценного Джона (она толкнула Розу в бок локтем) уже буквально заколебал.

– Ты слишком недоверчива к мужчинам, дорогая, – пожала плечами Роза.

– Ладно, не спорю.

– Слушайте, я не предлагаю вам прыгать в свадебные платья и тащить парней к алтарю. Но прекрасный вечер провести и закончить его сексом – это отличная идея. Не спорьте.

Роза вздохнула. Они с Триш обменялись понимающими взглядами и вышли на улицу следом за подругой. Серсея уже вызывала такси, попутно смотря в зеркало, не измазался ли макияж.

========== 66. Мериан, Алан (“Робин Гуд”) и Хотспур (“Пустая корона”) ==========

– Знаешь, я ведь так и не смогла забыть, – маленькие пальцы Мэриан ласково чертили узоры на его груди, накручивая нежный шелк волос, – каждый день искала твой запах среди сотен других. Иногда просыпалась и плакала, давилась слезами, потому что мне чудилось, будто он близко, совсем рядом. Руку протяни – и ты со мной.

Бледный отблеск свечи прыгал на его лице, точно миллиарды солнечных зайчиков плясали по загрубевшей от солнца и морского воздуха коже. У него было новое имя и (как и у нее) – новая семья, но это был все еще он – возлюбленный, с которым ходили по лесным тропинкам, держась за руки, чуяли вкус опасности, знали запах страсти.

– Я думал, тебя уже нет, – укоризненно покачал головой он, – прости. Не верил, что ты жива. Гнал надежду от себя, как шелудивого пса. Я считал, что враги убили тебя, что Святая земля полнится твоей кровью. Проклинал себя, ненавидел. Что не спас. Что не смог спасти.

Он приподнялся, потянувшись к столу. Взял бокал вина, чей аромат наполнял сладостными парами крохотную комнату, подал ей. Второй оставил себе. Леди Мэриан, легендарная спутница разбойника Робина, пригубила вина. Сладко-терпкий вкус, смешанный с изысканным ароматом, приятно грел тело. И без того расслабленные конечности сладко млели. Руки кольцом обвились вокруг плоского живота, гладили тугой, точно камень, пресс возлюбленного рыцаря. Она готова была кричать на весь мир о том, как сильно, как бесконечно долго тосковала по нему.

Алан (она упорно отказывалась называть его новым именем) пил вино большими глотками, точно изголодавшийся зверь глотал напиток богов. Она любовалась его мощным кадыком и плотным выступом шеи, острыми плечами. Сон пришел и жаждал утащить бесстрашную женщину храброго разбойника в свое сладкое царство, но Мэриан сражалась с ним. Нет. Она не сомкнет глаз, пока не налюбуется вновь обретенным возлюбленным.

Допив вино, он лег рядом, прижал ее к себе. Каждый изгиб тела был знаком, звук дыхания – родным. От него пахло уже не лесом, а морем и ветрами. Она готова была обожать и этот, новый, запах, как любила в нем все, до мелочей, каждую клетку.

Слабые отблески свечи скрывали от нее его лицо, но Мэриан знала, что он улыбается. Они встретились сегодня – самый прекрасный день за последние три года ада, в котором оба вертелись на адском огне, не пересекаясь, каждый в своем котле. Они знали – в этот раз судьба свела их вместе навсегда. Чтобы не расставаться.

– Я стал другим человеком. Даже имя другое, – он улыбнулся, как показалось ей по голосу, с нескрываемой горечью, – не знаю, сможешь ли ты принять меня таким.

– В каждой жизни. В любом из миров. Со мной рядом всегда будешь ты. Это всегда будешь ты, – небрежно погладив его по волосам, ответила она, – и я тоже теперь другая. Как будто из огня вышла. Примешь ли ты меня такой?

Колючие родные губы коснулись ее плеча. И он ответил:

– Да.

========== 67. Сэм Винчестер и Освальд Кобблпот ==========

– О, а вот и знаменитая частица семейства Винчестеров, охотник на нечисть! – Освальд резко встал со своего кресла-трона и, покачиваясь, подошел к Сэму. – Выглядишь, мягко говоря, паршиво. Как будто в Аркхеме побывал.

– Лучше бы в Аркхеме! – Сэм попытался улыбнуться, но получилось что-то вроде оскала. – В Аду. Только вернулся. Проездом оттуда.

– Поверь мне, это – одно и то же, – спокойно ответил Освальд, уже суетящийся над угощением для своего гостя. Из чашки, которую он протянул Сэму, сильно пахло коньяком и, кажется, даже не дешевым. Сэм иронично улыбнулся и посмотрел на хозяина встречи.

– А что такого? – пожал плечами Кобблпот. – Там, в чае, самый дорогой коньяк, что только водится в Готэме. Пей. Тебе надо хоть немного в себя прийти.

Сэм вздохнул. Пингвину он не особо доверял, вообще разучился уже доверять кому-либо. К своему стыду, даже в Дине стал часто сомневаться. Но, кажется, отказ властелин Готэма мог воспринять как личную обиду, а Сэму совсем не нужно было, чтобы существо, от которого он зависим, разозлилось сейчас. Так что, он взял чашку и отпил несколько глотков. К своему удивлению, обнаружил, что вкус довольно приятный, терпкий, и горячит желудок. То, что нужно, после вечного холода, поселившегося внутри.

– Вкусно, – удовлетворенно кивнул младший Винчестер, – спасибо.

Освальд кивнул. Себе налил вина и с удовольствием потягивал его из бокала. Прищурился, точно подозревал пришедшего в коварстве.

– Итак, что привело тебя сюда? Неужели я, простой король криминального города, могу помочь знаменитому охотнику на нечисть в чем-нибудь?

– Можешь, простой король криминального города, – усмехнулся Сэм, чувствуя, как гнев угнездившегося внутри него существа разливается в крови тягучим вином. Очень хотелось вонзиться Пингвину в глотку и свершить месть за всех тех, кого он обидел. Сэм отогнал от себя эти мысли, покачал головой, не соглашаясь со своим внутренним демоном.

Пришлось снова (в миллионный раз) напомнить себе, что он пришел за помощью, а не чтобы свершить кровавую месть.

– Тогда выкладывай, что у тебя.

Сэм вздохнул. Как долго он не хотел признавать, что зависим, одержим. Что стал сосудом и тело его захвачено интервентом, которого не ждал. Снова высказать это, допустить, чтобы мысль, охватившая разум, воплотилась в слова, вырвалась наружу, оказалось страшнее, чем он мог предположить.

– Я зависим. Одержим. В моем теле живет ангел.

– Что? – нахмурился Освальд. – Как это?

– Вот так, – пожал плечами младший Винчестер, – мое тело захватила ангельская сущность.

– То есть, ты сейчас вроде сосуда? – уточнил собеседник.

– Вроде того, да.

– Интересно. Как Эд для Загадочника.

– О ком ты? – насторожился Сэм.

– О своем… друге, – лениво отозвался Кобблпот, – он сам по себе умный и скромный парнишка, но когда в него вселяется одно странное существо с неоднозначной ориентацией и полным отсутствием моральных принципов, становится настоящей чумой.

– Тебе это нравится?

– Я испытываю противоречивые чувства, – ответил Освальд, но улыбка его говорила, что эти чувства, скорее, положительные, чем наоборот.

Сэм посмотрел на свои руки. Чувствовал себя беспомощным. И злым. Он пришел сюда, чтобы обрести лекарства от проклятой зависимости, а получил разговор с человеком, который наслаждается чужой болью и вряд ли способен понять, каково это – быть не подвластным себе.

Освальд прервал его размышления:

– Так что? Ты хочешь избавиться от своего наглого квартиранта?

– Я мечтаю об этом, – кивнул Сэм, – почти год такой жизни меня измотал.

Освальд кивнул. Подошел к окну, выглянул в наступающие вечерние сумерки, походил по комнате, заложив руки за спину. Вернулся и снова устроился на своем импровизированном троне.

– Хорошо. Попробуем что-то придумать. Но для начала, позову-ка я Нигму сюда. Эд точно поймет тебя лучше, чем я.

Он улыбнулся, подошел к телефону и набрал номер.

========== 68. Локи и Охотник (“Белоснежка и Охотник”) ==========

Это невозможно. Уму непостижимо. Дух Сомнений смотрел на Охотника и сам бичевал себя сомнениями: как может быть такое, чтобы другой, чужой, человек, которого он никогда раньше не видел, так был похож на его брата Тора? Разве может быть такое? Наверняка это чары, колдовство. Или он, Локи, сошел с ума. Разумного объяснения просто не существует.

– Ну вот что ты на меня уставился? – уперев руки в бока, сказал Охотник.

– Раз уж вызвался помогать, так давай. Ищи девчонку.

Локи бы обязательно съязвил что-нибудь. В крайнем случае, сказал бы, что не царская работа всяких девиц по лесу разыскивать. Ну или бы просто громко фыркнул в знак протеста. Но он не мог. Он был не в состоянии. Перед ним стоял человек, являющийся точной копией Тора, но не Тор. Человек, настолько далекий от его, Локи, реальности, что дальше только Нарния от Валинора.

– Да что же ты на мне картины рисуешь! – укоризненно посмотрел на него Охотник. – Я же вроде не полотно и не холст. Да и ты на кисть, – тут он внимательно посмотрел на Локи, – слабо тянешь.

– Да так, – вздохнул Локи (о, Боги, оказывается, он умеет любовно вздыхать), – очень ты мне моего… брата напоминаешь.

– Какая непростительно долгая пауза, – фыркнул Охотник, рассекая ветки терновника топором, – речь точно о брате?

– Да, о Торе. У нас, знаешь ли, сложные отношения, и…

– Ну, можешь так не беспокоится, дети папы Борджиа, как поговаривают, тоже питают друг к другу весьма… сложные отношения.

– Нет, – покачал головой Локи, – у меня с Тором совсем не так. Даже не знаю, к счастью ли это, или наоборот.

Красавец-Охотник бросил на него взгляд, полный иронии, и усмехнулся. И Локи бы разозлиться на такую насмешку, показать силу своего гнева и ярости, да вот не получается – светлые глаза, пронзительный взгляд, нежная кожа, белокурые локоны так сильно напоминали ему о Торе. Это был Тор, и был не он. Это был тот, кого Локи всегда хотел видеть, о ком всегда мечтал.

Ему нужно было искать сбежавшую девчонку, за которой наверняка, кроме вооруженных мужчин, гналась еще и свора собак по следу, но все, о чем мог думать Локи – биться над загадкой, как же так получилось, что он видит своего брата в чужом человеке. Локи плелся меж терновых зарослей, пробирался сквозь кусты роз и терновника, колол ноги о колючие листья, и думал только об этом. Готов был головой биться об стену, если бы она была рядом. Локи привык задавать загадки, но никогда не задумывался, что чувствуешь, когда не находишь ответа. Ужасное чувство.

Потому теперь он удрученно брел следом за объектом своего странного чувства. «Погода была прекрасная, принцесса была ужасная» – именно так думал Локи в промежутках между попытками отгадать загадку своего спутника. Нет, ну в самом-то деле, что же за исчадие ада эта принцесска, если за ней двух мужчин послали, один из которых вообще Бог? Ослепляет всех своей красотой, что ли, или зубы у нее сияют, как бриллианты? Локи уже и самому стало это интересно.

Хрустнула ветка под ногами, Локи, хоть и попытался удержаться, быстро понял, что не получится. Ухватил Охотника за лацкан пиджака и вместе они кубарем покатились вниз. Ух, вот она, страсть, искра, буря, безумие! Во всяком случае, так думал Локи, катясь вниз и когда горой рухнул на объект своей симпатии, а в пах ему опасливо уткнулся топорик.

– Нашел помощника на свою голову! – вздохнул Охотник, но подниматься на ноги не спешил – вместо этого усердно рассматривал каждую черточку Локи, да так, что тот покраснел поневоле.

– Я не привык извиняться, – фыркнул Локи, демонстративно отвернувшись и посмотрев на птицу, сидящую на верхушке дуба в гнезде и, кажется, завистливо (?) поющую что-то на своем, птичьем.

– Будто бы я у тебя извинений прошу, – вместо того, чтобы встать с бренного тела Локи, Охотник (как две капли воды похожий на Тора, да) удобно развалился на худеньком тельце зловредного бога сомнений, как на кровати. Локи, что скрывать, не особо противился такому соседству.

– Так, – появившись из густой лесной чащи, девушка в белых одеждах демонстративно фыркнула, – раз уж вы тут заняты другим делом, так я пойду, цветочки пособираю на полянке? Там вон одуванчики симпатичные растут.