Текст книги "Операция "Бешеные лошади" (СИ)"
Автор книги: Анатоль Нат
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 52 страниц)
Глава 3 Новые дела – старые проблемы
… на новый лад.*
Как ни удивительно, но последовавшие за возвращением Сидора в город целых две с чем-то недели пролетели для него совершенно незаметно. Все последующие после возвращения дни слились в сознании Сидора в одно какое-то безсвязное полотно и всё что творилось вокруг, проходило как-то буднично и незаметно. Одним словом – жизнь вернулась на круги своя.
Они с Корнеем совершено спокойно, без всякого скандала и противодействия поменяли дружинников Головы на пиво-водочном заводе на своих ящеров. Убрали оттуда же с завода и курсантов, убрали их и из Берлога, и вообще, к несказанной радости самих курсантов, убрали изо всех мест, где те были заняты не по профилю, оставив только в собственно Корнеевском учебном центре.
Всё! Эту проблему можно было считать решённой. Пока!
Пока Сидор не нашёл бы приемлемого для их компании решения о досрочном возврате ссуды предоставленной городу на перевооружение городской стражи. Пока что такого решения не просматривалось. Может быть ещё и потому, что никто кроме него и не ставил перед собой подобной задачи.
И всё было бы хорошо, если бы следом не вылезла ещё одна проблема, совершенно немыслимая для любого нормального человека. И связанная отнюдь не с ящерами, которые, как те и предупреждали с самого начала, ни к Сидору с Димоном, ни к Маше, которая, как Сидор и предсказывал, с удовольствием согласилась стать, и стала формальным Главой ящерового клана, к ним со своими проблемами и делами не лезли. Ящеры тихо и незаметно делали какие-то свои дела с городскими властями и все три стороны: Сидор с компанией, сами ящеры и собственно городские власти, были абсолютно довольны друг другом. Никто никому не мешал.
Проблема возникла совсем с другой стороны…
О существовании чего-нибудь подобного, даже сама мысль могла возникнуть разве что только в каком-нибудь разгорячённом больным воображением мозгу. Но никак невозможно было нормальному человеку столкнуться с подобным в реальности. Оставалось только думать, что все человеки вокруг – ненормальные.
К Мане в Берлог как-то ранним, солнечным утром заявилась хорошая их знакомая, медведица по кличке Катенька. Или, для друзей – Катька или просто – 'Трактор Катерпиллер'. Или, как любила сокращать сама своё имя Катенька – Тракайя.
Вышла эта самая пресловутая Тракайя из спячки, блин, делать нечего – ну и завалилась в Машке гости. Так сказать, решила заскочить к подружке, языки почесать… Скучно наверное в лесу стало.
Катенька ввалилась во двор крепости Берлог вальяжной, танцующей немалой задней филейной частью походкой и вытребовала Машу на крыльцо её дома. Точнее, битых полчаса нагло орала под окнами, пока занятая своими делами Маша не обратила на неё внимание. И потребовала от той… ни много, ни мало, а своей доли в развлечениях. В тех самых, что устраивают себе люди. В корчёвке пней; в таскании тяжестей, к примеру – валунов при строительстве фундаментов домов или крепостных стен; в разравнивании и планировании расчищенных от пней лесных вырубок; просто в заготовке леса, в конце концов. В общем, во всём, что требует применения тяжёлого, малоквалифицированного ручного труда и замены всякой мелкой механизации, то есть: лебёдок, воротов, рычагов и прочего всякого подобного, на физический, малоквалифицированный мускульный труд медведей.
Чем надо сказать, буквально ввергла Машу в ступор. Тем более что было совершенно непонятно, а зачем ей это вообще понадобилось.
И вот тут-то наша медведица Машу озадачила ещё хлеще. Да так, что та, еле дождалась когда Катенька получив на прощание в подарок небольшой бочоночек лугового мёду для своего малыша, уберётся обратно к себе в лес. И тут же Маша, проводив подругу, посадила в грудной рюкзачок дочку и отправилась в город, посоветоваться с товарищами.
– И ты знаешь чего она потребовала за всё это? – Маша растеряно смотрела на Сидора с профессором, к которым она пару минут назад буквально вломилась в землянку.
– За что? – рассеянно переспросил Сидор, который как раз в этот момент отчаянно пытался поймать за рыжий хвост прячущегося от него Фокса.
Отчаявшись справиться с хитрым, вёртким зверем, который умудрился забиться под низкий топчан, куда Сидор с своими ста килограммами и раздавшимися в последнее время немалыми габаритами не залез бы никак, он устало поворотился к сердито сопящей у него за спиной Машке. Бросив ещё раз унылый взгляд на довольного лиса, уже с другой стороны топчана быстро расправляющегося с его ягодами, он обречённо махнул рукой.
– Ну всё! Выиграл паршивец.
– Это у нас с ним спор идёт, кому туесок шишко-ягоды достанется, – с улыбкой пояснил он Мане. – Любит паршивец ягоду, особливо подогретую на сковородке, чтоб была тёпленькая, не мороженая. Вот у нас с ним теперь каждый день борьба и идёт, кто первым успеет урвать его с противня из печи.
– Бедный Сидор уж наверное и вкус позабыл, – с усмешкой заметил профессор, присаживаясь к ним за стол.
– Ну рассказывай, – кивнул он Маше. – Что там ещё твоя лохматая подруга отчебучила?
– Они ищут заработок, – с тяжелый, обречённым вздохом кратко и по существу поведала им Маша.
– И чтоб этот заработок обязательно оплачивался рыбой.
– Ну понравилось им то, как всё было в прошлом году. И явилась она не просто так, от себя, а по поручению своих медвежьих старейшин. Есть у них и такие оказывается. Ну, что присматривают за всем вокруг, – Маша как-то неопределённо помахала рукой вокруг своей головы.
– Её, значит, делегировали к нам…. Делегатка она!
Маша замолчав на минуту, обвела своим немного обалдевшим взглядом сидящих напротив Сидора с профессором. Подождав их первой реакции и ничего не поняв по их растерянным, непонимающим лицам, она со вздохом продолжила.
– Они на нас надеются, их старейшины то есть. И знаете почему на нас, а не на кого другого?
– Мы, оказывается, занимаемся их проблемой. И оказывается, весьма эффективно.
– Чем? – тупо переспросил Сидор, глядя на неё от изумления буквально слипшимися в одну кучу глазами.
– Жратвой, Сидор! Жратвой! – Маня демонстративно постучала ему своим пальчиком по лбу.
– Ты же сам говорил, что Голова тебе говорил, что медведи расплодились, что…, – Маша споткнулась на очередном перечислении.
– Тьфу ты, – обречённо и устало махнула она рукой. – Совсем зарапортовалась тут с вами.
– Одним словом ей поручили вступить с людьми в более близкие отношения, чтобы люди помогли медведям увеличить их кормовую базу.
– Создать кооператив этакий.
– Чтоб в результате жрачки им было поболе, чем сейчас. Оченно, мол, это способствует повышению их рождаемости и уверенности в завтрашнем дне.
– Они, оказывается, сильно обеспокоены тем, что подгорные ящеры значительно размножились на Левобережье и уже начали активно вытеснять их из мест традиционного их обитания.
– Где? – тупо переспросил её теперь уже профессор, непонимающе глядя на Машу.
– Из лесу, профессор, – рассердилась Маша. – Из лесу, откуда же ещё.
– Ящеры вырубают леса большими, сплошыми участками, распахивают их, превращая в пашню и тем самым медленно, но неуклонно сокращают медвежий ареал обитания. Таким, самым простым и эффективным способом, не вступая с ними в открытый конфликт и прямое соприкосновение, которое они в любом случае проиграют, они медленно, но верно сокращают поголовье медведей. И вытесняют их на перифирию ареала своего обитания.
– А те сделать ничего не могут, – Маша с недоумённым видом развела руками.
– Я так её поняла, что их тактика напоминает тактику генерала Ермолова на Кавказе. Тот тоже вырубал леса, лишая бандитов укрытия. Тем и добился, в немалой степени, замирения.
– Ну, – рассеянно хмыкнул Сидор, думая о чём-то своём, – это не совсем так. Да и по времени не совпадает… Но…, – замялся он, с сочувствием в глазах глядя на Машу, – где-то, как-то.
О знании Машей земной истории он всегда был самого невысокого мнения, о чём не раз прямо ей и говорил. Что той сильно не нравилось.
– Видимо и подгорные ящеры пошли по тому же пути, – сердито покосилась на него Маша, недовольная сомнениями товарищей в своих исторических экзорцисах.
То, что Сидор влез со своими комментариями, ей категорически не понравилось. Родившись на Кавказе и пожив какое-то краткое время в детстве в Краснодарском крае, она с тех пор считала себя большим специалистом по Кавказу и чужое мнение по этому вопросу её категорически не интересовало.
– Похоже, что одинаковые условия влекут за собой одинаковые решения, – глубокомысленно заключила Маня.
– Вот они к нам и пришли за помощью.
– А почему к нам? – Сидор, с совершенно обалдевшим видом смотрел на Машу широко распахнув глаза, словно на какое-то чудо.
– Потому, что мы им в прошлом году здорово помогли. И они этого не забыли.
Маша повернулась к нему и широко развела руки в стороны и одновременно скорчив рожу.
– Ты же, Сидор, кормил медведёв? Кормил. Вот им и понравилось. Ещё хотят.
– Блин!
Сидор в полной растерянности полез в затылок, глубокомысленно почесать собственную шевелюру.
– Ну куда их! – резко хлопнул он ладонью по столу.
– У нас что, дел других нет, как с ними возиться? – раздражённо поинтересовался он, ни к кому конкретно не обрашаясь. – Ящеров нам на шею мало, так ещё и эти…
– Нет же для них ничего, – в сильнейшем раздражении Сидор развёл руками. – Знал бы, так пеньки бы им в долине оставил. А так, – недоумевающе пожал он плечами, – за зиму курсанты всё расчистили.
– Ну в самом деле, – возмущённо посмотрел он на друзей. – Не брать же нам новое поле лишь потому, что медведи желают чтоб их постоянно кормили рыбой.
– У нас и рыба то не своя, а дарёная.
– Сегодня дают, а завтра пошлют. И будут в своём праве, рыба то не нами выловленная, а их, клановая.
– И чего делать? – жалобно посмотрела на него Маша. – Может придумаешь чего? Жалко ведь Катеньку. Ей ведь тоже деваться некуда. Её обязали, а она бедняжка бьётся, как рыба об лёд, не знает куды сунуться.
– Надо ей помочь! – строгим, решительным тоном потребовала она от Сидора, в то же время жалобно глядя на него.
– Хороша рыба, – косо посмотрел на неё Сидор. – Эдакая рыбка под двести с лишним кило весом. Как хряснется об лёд, так от того льда одни ошмётки во все стороны полетят, – недовольно проворчал он.
– Как же ты не вовремя со своими медведями, – раздражённо покачал он головой. – Тут с арендаторами твоими надо что-то решать. Только, только наклёвываться реальное соглашение стало с сектантами этими, а тут ты… Опять!
– Ну, знаешь! – мгновенно возмутилась Маша. – Я не…
– Хотя? – перебил её Сидор.
Не обращая внимания на забухтевшую Машу, он с сосредоточенным видом о чём-то глубоко задумался.
– Есть одна мысль, – неторопливо продолжил он.
– Можно попробовать их использовать на расчистке русла на Каменке, возле Корнеевского полигона и в том заливе где у нас лодьи строятся. Пусть попробуют с нашими ребятами брёвна из реки потаскать, чтоб хоть немного расчистить протоку, а то там совершенно невозможно сквозь старый завал продраться. Толян постоянно ругается, грозится послать всех нахрен чтоб сами разгребали это поганище.
– Шкура у медведя толстая, сало подкожное после зимы ещё осталось. Наверное… – с сомнением посмотрел он на друзей. – Вот пусть и поныряют, кормёжку отрабатывая. Всё лучше, чем мужики в ледяную воду полезут.
– Эти наши кожаные комбезы, блин. Непромокаемые…, – поморщился он. – Только до первого сучка, а потом клей, не клей, а воду всё одно пропускают. Да и потеешь в них сильно, – тяжело вздохнул он. – Неудобно. Опять же Толян жалуется что к концу смены из сапог воду можно вёдрами выливать, так человек потеет. А это не есть хорошо, – тяжело вздохнул он. – Похоже, что-то с профессором мы не додумали с этими непромокаемыми комбезами.
– Видать, потому то и спроса на них нет, – вяло пожаловался он куда-то в пространство.
Подняв на Маню вопросительный взгляд он добился от неё только недоумённого, растерянного пожатия плеч. Как и он, Маша совершенно не представляла во что бы это всё могло вылиться и возможна ли в принципе с мишками подобная совместная работа.
– Посмотрим? – Маша с сомнением бросила взгляд на Сидора. Растерянная, как и у него физиономия её не вызывала ни малейшего оптимизма. – Может, что и получится?
Медведи на перекате. *
Прошло несколько дней с того вечера, когда Сидор попросил Машу передать Катеньке его просьбу направить пару мишек в помощь их бригаде водолазов, расчищающих русло Каменки от топляка. И чтоб занять чем-то мишек, и чтобы наконец-то сдвинуть с мёртвой точке безуспешные попытки Пашиных ушкуйников разгребсти старый залом на реке.
Пока что, сколько они там не бились, видимого эффекта от их усилий не было, а речной путь вниз по реке к нижележащему там Северному речному порту города был кровь как необходим. Уж, больно дорога в город по этой части речной поймы была вертлява и топка. И это – не говоря про то, что можно было запросто свихнуться, ища дорогу в город среди многочисленной череды существующих там заболоченных озёр, проток, стариц и каких-то впадающих в Каменку мелких ручьёв и небольших речек.
Выбранный ими для постройки своих лодий залив постепенно развивался. Лодьи, хоть и с большим скрипом, но строились; Речная Крепость – непонятно зачем строящееся рядом с верфями убоище, тоже, худо бедно но стены постепенно подымала; а Корнеевский Дацан, или иначе его школа, место под который он присмотрел там же, рядом, тоже постепенно начинал приобретать зримые очертания. И проблема прямой связи с городом по воде вставала всё более и более остро, поскольку мотаться на лошадях по грязной, заболоченной пойме, особенно по весне, когда почва там разбухла от подступивших паводковых и грунтовых вод и была практически непроезжая, а точнее – непролазна, было сущим мучением.
Наверно ещё и поэтому, передав просьбу о выделении дополнительной пары медведей Катеньке, Сидор так с тех пор тут и не появлялся, терпеливо ожидая когда спадёт вода и хоть немного подсохнет почва. Вот тогда и можно будет относительно спокойно передвигаться по этим болотистым землям.
Ведь там в своём так за зиму и недостроенном Дацане, в недостроенной башне, всю последнюю неделю томился Корней с большой группой курсантов, отрезаный половодьем на невысоком, насквозь сыром холме. И проехать к ним туда было одно сплошное мучение.
Положение не спасала даже старая дамба, насыпанная когда-то прежними владельцами бывшего на месте корнеевского полигона хутора. Даже она превратилась за последние дни в какое-то невероятно липкое месиво из глины, камня и толстого слоя жирного чёрного ила, оставшегося после прошедшего необычно высокого паводка, покрывавшего всю дамбу толстым слоем жидкой грязи. Да и до сих пор подступающие практически к самому её верху высокие паводковые воды, грозящие вот, вот перехлестнуть через верх дамбы, окончательно отрезав полигон и от 'материка', и от соседней Речной крепости, как-то не способствовали нормальному самочувствию любого человека, движущегося по столь хилой дамбе.
Всё время казалось, что дамбу буквально с минуты на минуту перехлестнёт тяжёлой, холодной, мутной весенней волной и тебя смоет куда-то в эту грязь. В эту холодную, мутную, грязную пульпу, подступающую практически под самые копыта лошадей.
Её и видно то было средь мутных паводковых вод единственно по одиноким вёшкам, густо утыкающим верхние откосы дамбы. Но стоило только какой-либо вёшке упасть, как поиски верного пути по дамбе приобретали суровый элемент реального экстрима.
Так что, отрезанному половодьем от всего мира на единственном сухом островке в пойме Корнею единственно что и оставалось, так это занять своих бездельничающих курсантов на строительстве своего собственного учебного центра, расположенного теперь на месте старого заброшенного хутора, выкупленного по его настоянию у городских властей. И его он со временем собирался превратить если не в серьёзную крепость, то во вполне крепкое, хорошо укрепленное поместье, где в дальнейшем собирался развернуть более основательную подготовку своих будущих учеников.
Туда же, ещё до паводка, они успели перевезти раскатанный по брёвнышкам и заново перемеченный их прежний острожек, к сильнейшему раздражению городских властей. И который теперь там заново собирала нанятая недавно новая бригада плотников, дополняя неказистое сооружение дополнительными вставками из больших дружинных изб, на манер форта выводимых по кругу глухими сторонами тыльных стен на внешнюю сторону.
В общем, получалось здорово.
Посетив один раз с самого начала место будущего Корнеевского Дацана, Сидор всякий раз потом при посещении этого места испытывал мгновенный всплеск сильнейшего раздражения от одного только осознания того факта во что им встают Корнеевские придумки. Было полное впечатление что тот путал их частный карман с государственным.
Такие масштабы и размеры построек будущего своего учебного центра, безпроблемно для себя выполнить могло только мощное, богатое государство, но уж никак не небольшая, частная компания из пяти человек. Правда, исключительно за счёт своей и Машиной доли совместного капитала.
Но говорить что-либо против, было безполезно, тот просто ничего не слышал. И не хотел слышать.
Корней знал что надо делать. Знал как. И знал что должно было получиться в конце. И трудности на пути его не останавливали. А об экономике своих военных игрушек он не думал. Абсолютно!
Но всё что он делал – было совершенно. Вопрос был только один – скольно это совершенство им стоило.
– 'Как же всё это здорово, – не раз раздражённо думал про себя Сидор, глядя как всё более и более подымается и расширяется насыпь там, где планируются стены будущего Корнеевского учебного центра, или по иному – Дацана. – Но как же это было бы ещё более здорово, кабы не было так дорого. И раньше то было не дёшево, а теперь-то, при таких-то масштабах'.
Гигантомания Корнея, серьёзно подкреплённая последствиями встречи с имперскими ящерами и его переоценкой обороноспосбности построенных ими крепостей, похоже уже не знала границ, перехлёстывая все разумные пределы.
Да ещё и новая бригада за свою работу запросила с них столько, что давно уже смирившийся с местными расценками Сидор только крякнул и про себя выругался матом, не зная что на это и сказать.
И сюда, в эти хляби речные, к верфям и этому будущему центру, куда он с самого первого раза так не хотел больше ездить, сегодня притащила Сидора Маня, посмотреть на некое представление, на которое его уже несколько последних дней она с Кореем безуспешно пытались затащить.
– Вот уж никогда бы не подумал, что такое возможно, – рассеянно бормотал Сидор, глядя на реку распахнутыми от изумления глазами. Обещанное представление действительно того стоило.
Стоя на берегу Каменки возле самого первого, выше по течению от города брода, он со жгучим любопытством наблюдал за бурным процессом донной речной эрозии. Глядя на то, как паводковые воды буквально у него на глазах размывают столько доставивший им хлопот перекат, он только удивлённо хлопал глазами, сам не веря в то что происходило прямо перед ним.
– Всякого я ожидал, но чтобы вот так вот… Знал, конечно что такое возможно. В теории…, – полез смущённо терзать он собственный затылок.
– А вот и пресловутый топляк, – усмехнулся Сидор, наблюдая как из песка и гальки переката появляется косо торчащее из воды грязно-бурое, осклизлое бревно, покрытое даже на один только взгляд какой-то противной, мерзкой дрянью.
– Морёный дуб, – флегматично заметил он, глядя как мишки, с бросившимися им на подмогу рабочими, заводят канаты под показавшийся из воды ствол, крепят его и с помощью установленной на берегу лебёдки медленно, с натугой тащат бревно на берег, буквально выламывая его из речного дна.
– Или сосна, – безразлично зевнула Маша. Ей эта картина была уже хорошо знакома и поэтому ничего кроме скуки не вызывала.
– Однако, много его тут у нас образовалось, – удивлённо хмыкнул Сидор, заметив, наконец-то, изрядную кучу стволов, хаотически разбросанных по берегу. – Непорядок. Надо бы прибрать. Это же такая вещь, – восторженно заметил он, глядя, как выволокшие на берег бревно медведи отряхиваются, разбрызгивая вокруг веер брызг, образовавших разноцветную радугу, и снова лихо бросаются в воду. – А вот и ещё одно. Ещё одно, очередное бревно, – довольно потирая руки, проговорил Сидор, чуть не подпрыгнув от радости.
– Нет, Маня, – обратился он к ней. – Надо строить ещё сараи. Прям здесь! Теперь уже для хранения морёного дуба. У меня такое впечатление, что мы запасёмся половиной леса этого края. Да оно нам в руки само валится.
– У тебя, Сидор, очередная гигантомания, – скептически посмотрела на него Маня. – Да тут этого леса, – обвела она рукой дальние залесённые горизонты, вплоть до синеющих где-то вдалеке верхушек еле видимых отсюда южных гор, – мильёны даже не гектар, а квадратных километров. И ни одного человечка на сто вёрст кругом. А что до твоего морёного дуба, – ухмыльнулась скептически она, – тоже не обольщайся. Морёный дуб, это если он несколько сот лет в воде пролежал, а это, – пренебрежительно махнула она рукой. – Этот так себе. Получше конечно чем свежеспиленный, но до выдержанного несколько сот летнего морёного, чёрного дуба ему ой-ёй-ёй как далёко. Не обольщайся.
– И чего это они никак не угомонятся, – Сидор тут же перебил поэтические экзорцисы недовольно поморщившейся Мани, обратив внимание, что на реке так и не прекращается суета на перекате.
– Так надо же ещё и камень выбирать, – усмехнулась Маня. – Сам же говорил, чтобы всё подчистую из реки выбирали. И валуны, и топляк. Валун – на крепость пойдёт, на фундаменты и для будущих каменных башень. А много наберём, так и на стены. Бревно, – зевнула она, – на топку. К зиме высохнет, будет чем топить. Вот, они и стараются, – довольно улыбнувшись, ответила Маня.
– Хотя, – Маня с сожалением окинула взглядом высыщиеся кругом навалы грязных, покрытых какой-то чёрно-бурой слизью брёвен. – На дрова он не больно то и хорош. Пока на поленья распилишь – десяток дорогущих пил точно угробишь. А потом ещё и колоть замучаешься, – недовольно проворчала она.
– Ты глянь, – возбуждённо дёрнула она Сидора за рукав. – Нет, ты только глянь, – ещё более возбуждённо начала она теребить его за многострадальный рукав. – Нет, ты видал, – от возбуждения Маня чуть ли не начала подпрыгивать на месте. – Рыба пошла, – ткнула она, куда то в сторону реки рукой. – Рыба! – заорала она в полном восторге. – Вон, вон, в середине, где главная промоина образовалась.
– Сидор! – кинулась она ему на шею, чуть не свалив того в воду. – У нас будет своя рыба! Своя!
– Да там же по рыбьим спинам пешком пройти можно, – чуть ли не захлёбывалась она от восторга, глядя на место прошлого уже переката.
– Во, как мишки-то стараются, – уже чуть погодя, удивлённо заметила она, увидав, как медведи яростно выворачивают один за другим валуны из переката, расширяя русло для прохода рыбы.
– Ну, с валунами, положим, надо было сразу поторопиться, – глубокомысленно заметил Сидор, наблюдая за суетящимися медведями. – А то не повытаскиваем сразу из русла, уйдут на дно, ищи их потом где-то под водой. Водолазов то нету, – задумчиво хмыкнул он. – Ишь, как песок то с илом вымывает, – задумчиво проговорил Сидор, внимательно наблюдая, как река на месте бывшего переката, всё расширяет и расширяет протоку.
– Был перекат и нету, – тихо пробормотал он.
– А неплохо бы было и на других перекатах мишек в воду запустить, чтоб перекаты убрать, – задумчиво протянул он. – А то мы сами там будем возиться до морковкиных заговений. А тут, мало того, что рыба на бывших нерестилищах появится, так и о гостях незваных с другого берега, можно не безпокоиться. Считай, что такое быстрое течение полностью перекроет доступ к нам с того берега. Или уж во всяком случае затруднит, – задумчиво буркнул он.
– Вообще-то по многим перекатам на Каменке проходят дороги из нашего города в низовые города Левобережья, – заметил профессор. – И разрушив их, мы полностью себя отрежем от наших союзников в нижних городах.
– Много от них проку от тех союзников, – мрачно хмыкнул стоящий рядом с ним Корней.
Так же как и все, он с любопытством наблюдал за процессом углубления русла в результате их деятельности, но такой важный вопрос как обороноспособность города не мог оставить без собственных комментариев.
– А для сообщения, можно устроить и наплавной мост. Или паром. А заодно и плату брать с проезжающих.
– То-то народ порадуется, – задумчиво протянул Сидор, глядя на реку. – Правда, именно здесь-то, никто никогда и не ездил, несмотря на то что Совет впендюрил сюда нам Острожек. Но в других местах…, – задумчиво покачал он головой.
– А в других местах и так паромы есть, – усмехнулся профессор. – И денежку на них берут вполне исправно. Хоть и маленькую, но постоянно. По-моему, об этом только вы не знаете.
– Откуда же нам всё знать, что здесь происходит, – удивлённо посмотрели на него все трое. – Из нас всех, не исключая и Димона, один вы, профессор, здесь старожил. Да и то, относительный.
– Знаешь что, Маня, – задумчиво протянул Сидор, продолжая наблюдать за суетой на перекате. – Давай ка, организуем мишек на перекаты немедленно. Пока идёт паводок. Тут, главное топляк убрать, а течение само песок и ил вынесет. В принципе, помощь мишек, да половодье, радикально могут решить проблему с перекатами и топляками на отошедших к нам речках.
– Нет, ты глянь, ты глянь как размывает, – кивнул он на всё более расширяющуюся протоку. – Если так и дальше пойдёт, то мы вообще получим судоходное русло по всей этой речке, – удивлённо проговорил он. – Будет, как и прежде, когда лодьи могли добираться практически до нашего пещерного комплекса в Долине, а то и ещё дальше.
– Вы представляете, – несколько удивлённо он посмотрел на компанию, – мы получим огромаднейший складской комплекс, не затратив на это ни малейшего труда. Река сама русло очистит. Надо только ей слегка помочь.
– Старики говорят, – заметил профессор, внимательно посмотрев на Сидора, – что раньше, Каменка в этих краях имела глубину, чуть ли не под двенадцать метров. Да и эта…, – замялся он, в задумчивости пощёлкав пальцами у себя над ухом, – была тогда судоходная. Конечно морские суда по ней бы не прошли, но большие речные лодьи шастали уверенно. А теперь глубины в Каменке не достигают и двух, а то и полутора метров, а где и того меньше. Это сколько же на дне топляка то схоронено, – удручённо покрутил он головой. Тут тебе, Сидор, никаких сараев не хватит.
– В сараях мы будем хранить только то, что пойдёт нам самим, для дела. Всё что нам требуется для собственных нужд. А остальное, что достанем ещё из реки, пустим на продажу. Да вы только гляньте, как они ныряют, – восхищённо поцокал он языком, наблюдая, как какой-то мишка, скрывшись под водой, чуть ли не на пять минут, выныривает обратно на поверхность и довольно отфыркивается. – Во, – ткнул он рукой в него, – ещё и бревно захватил.
– Не понимаю, – недоумённо покачал он головой. – Как это раньше, медведи не принимали никакого участия в делах города? Да им тут столько работы, прям жуть, – поражённо покачал он головой. – И самое главное, что и они совершенно не против своего участия в человеческих делах. Нет, вы только гляньте, как они ворочают эти неподъёмные валуны. И ведь не за деньги же, а за интерес.
– Ага, – насмешливо хмыкнул Корней, весело переглянувшись с Маней. – Твоё счастье, что ты не видел, какое нам тут представление устроила Катенька, когда распределялись участки будущих работ для медведей. Да у них тут происходили натуральные битвы за будущие участки кормления. Ты думаешь, что они за просто так тут вкалывают, как одержимые. Фигушки! – усмехнулся Корней. – Глянь ка вон туда, – кивнул он в сторону противоположного берега. – Видишь медведиц, что устроились вдоль берега. Так это медведи перед ними выделываются. Выше, дальше, больше.
– Как говорит Маня – сдают комплекс ГТО – 'Готов топтать и оборонять'. Это так у них называется.
– Кто из них самый ярый в работе будет, тому и самочка достанется. Так сказать, рука и сердце. Ну, а для пропитания молодой семье отойдёт тот участок нерестилища, что они сейчас воссоздают.
– Ты у них Сидор теперь самый авторитетный авторитет, – усмехнулся Корней, глядя на вытянувшуюся от растерянности физиономию Сидора. – Они на тебя, чуть ли не молятся. Ты им дал идею, дал перспективы роста, дал цель. Увеличил кормовую базу, чуть ли не в несколько раз. А эти свадебные соревнования, – кивнул он на возящихся, на перекате мишек. – О-О-О! Ты даже не представляешь, как ты у них котируешься. А ягода! – Корней чуть ли не ржал уже в голос, глядя на растерянного Сидора. – Стоило только Васятке как-то угостить Катеньку одной ягодкой, так теперь отбоя от неё нет. Ходит за ним и клянчит. А за ней и другие повадились. Теперь у Димона в долине регулярно пасутся пара, а то и тройка медведей. Ждут, когда он вынесет с ледника им ягоды. Фокс их гоняет, – восхищённо покрутил Корней головой. – Ужас! И ничего, терпят. Знают, кто в доме хозяин.
– А-фи-геть, – по слогам выговорил Сидор, глядя на Корнея округлившимися глазами. – Это настоящий экологический безпредел.
– А то! – довольная Маша с победным видом посмотрела на него гордо подбоченясь. – Так что ты давай, организовывай команды ребят на другие перекаты, что надо разобрать. Ну, там…, вороты, ломы, металлические сети под камни, лопаты, люди. А мишек, я подгоню. Завтра же.
– Мне надо, – задумчиво начала она загибать на руке пальцы, – восемь мест кормления.
– А десять? – с любопытством посмотрел на неё Сидор.
– Десять? – удивлённо посмотрела на него Маня, что-то прикидывая в уме. – Можно и десять.
– А пятнадцать? – тут же поинтересовался Сидор, насмешливо глядя на неё со всё более возрастающим интересом.
– Ну, – совсем уж растерялась Маня, обескураженная его напором, – если поднатужиться, то можно и на пятнадцать рабочих мест найти претендентов….
– А двадцать? – не дав ей закончить мысль, тут же перебил её Сидор.
– Ну, знаешь! – чуть не подпрыгнула от возмущения Маня. – Ты аппетиты то свои поумерь. Это тебе медведи, всё-таки, а не бездушные землечерпалки по углублению речного дна. Где я тебе столько медведей наберу, чтобы на двадцать рыл, тьфу ты, на двадцать мест хватило. Будет с тебя и пятнадцати. Ты, Сидор, совершенно меры не знаешь, – продолжала она кипятиться. – Тебе дай пальчик, так ты тут же всю руку оттяпаешь.
– И всё же я сам поговорю с Катенькой, – задумчиво глядя на возмущённую Маню, проговорил улыбнувшись Сидор. – Глядишь, у меня чего и выйдет.
