Текст книги "Операция "Бешеные лошади" (СИ)"
Автор книги: Анатоль Нат
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 52 страниц)
Глава 13 Попытка прорваться
На Пашиной лодье. *
Сидор плакал.
Он сидел над распахнутым настежь казначейским сундуком и плакал! Сундук был пуст. Пустое нутро казённого денежного сундука зияло девственной пустотой. Ни жемчуга, ни золота не было…
Крупные, с большую прозрачную жемчужину скупые мужские слёзы медленно скатывались по его давно небритому худому лицу и тихо падали в пустоту…
Фу-у! – подскочил он на постели с бешено бьющимся сердцем.
Всё лицо его было залито обильно выступившим потом. В каюте стояла страшная духота.
– Приснится же такая гадость! – тихо выругался он. – Который день снится всё одно и тож. Пора бы и перестать.
Сидор тяжело перевёл дух. В отведённой персонально для него маленькой кормовой каюте Пашиной лодьи, которую уже ночь он не мог нормально выспаться, преследуемый упорно повторяющимся, непроходящим кошмаром.
Злись, не злись, а сделанного было не воротить.
Самые мрачные его подозрения подтвердились. Корней растратил оставленный ему на сохранение капитал. Весь! До последней монетки.
И ничуть не чувствовал себя в чём-либо виноватым.
Сволочь!
Спать в такой духоте было невозможно и мыслями Сидор опять вернулся на несколько дней назад, к моменту, когда казалось что всё идёт прекрасно.
Отбытие из города и весь дальнейший речной путь прошёл без малейшей задержки. Никто не остановил вышедшую из устья реки Каменки пару ушкуев и множество торговых лодий. Двадцать одна штука, ровным счётом. Целая армада!
И ни одна зараза не поинтересовалась: 'А куда это они всей толпой направились?'
Расчёт Сидора на то что все будут заняты своими делами и ни княжне, ни амазонкам до них не будет никакого дела, полностью оправдался. Они тихо и незаметно проскользнули в низовья, и весь долгий путь по реке, до места перегона, никто их ни разу не потревожил.
А вот в лагере перегона с обратным рейсом пришлось задержаться. Хорошо, что ждать пришлось уже на своём, на левом берегу, а не на чужом, на правом.
Практически весь будущий табун был уже на месте. Но!
Начало перегона не задалось. По крайней мере, так совершенно оределённо для себя решил Сидор, в отличие от Корнея, с первого же дня появления там на месте, непонятно с чего пребывавшего в состоянии самой настоящей эйфории и так до сих пор от этого не избавившийся.
И даже то, что Сидор с первого же момента по прибытию в лагерь перегона вошёл со своими работниками в жёсткий конфликт, его нимало не озаботило. Зная не по наслышке об обязательности левобережцев раз данному слову, он ничуть не озаботился возникшим было разногласием. И на то, что курсанты вполне ожидаемо потребовала и себе лошадей, он не прореагировал никак, просто отмахнувшись от подобных просьб.
Ну на самом деле, если с экипажами доставивших их сюда лодий обещают расплатиться лошадьми, да ещё по столь низкой оптовой закупочной цене, то почему бы не попытаться выторговать у руководства перегоном и себе подобных льгот.
Зачем же было орать на них матом, да ещё и бросаться с саблей.
Корней откровенно лукавил. Причину, по которой у Сидора снесло башку он знал прекрасно. И называлась она просто – растрата.
– 'Хорошо что с саблей, – вынужденно признался сам себе Корей. – С саблей Сидор вояка никакой, полный пшик. Вот её у него и отобрали быстренько, чтоб сам не поранился.
– Хуже было бы если б тот схватился за арбалет. Хорошо что его под рукой у 'обезумевшего' Сидора не оказалось. Вот тогда бы трупы среди курсантов были бы точно. При всём своём умении, за зиму буквально с потом и кровью вбитом Корнеем в своих учеников, до уровня Сидора по скорости и точности стрельбы они ещё далеко не дотягивали. Не говоря уж об увёртывании от болта.
– А учитывая душевное состояние Сидора в тот момент'…
Уж в этом Корней себя ничуть не обманывал. Дрессировка, устроенная им как-то прошлым летом на лодье для всей их компании и последующие длительные, регулярные тренировки, дали в сумме поразительный результат, им самим не ожидаемый. И то, чего Сидор с Димоном за прошедший год добились, до сих пор повторить не мог никто. Даже он сам. Что до сих пор являлось предметом его тайной, непреходящей зависти.
Он снова мыслями вернулся к конфликту с курсантами, внутренне про себя поморщивщись, потому как улаживать его пришлось персонально ему, что не доставило Корнею внутреннего конфорта.
По его мнению, отказывать в такой резкой форме, как это сделал Сидор, вообще было недопустимо. Что бы ни произошло, а надо было себя блюсти и вежество соблюдать следовало. Приличий и общепринятых норм поведения, ещё никто не отменял. А уж матом орать и посылать куда-то в даль светлую собственных фактических работников, работающих на тебя чуть ли не задаром, по мнению Корнея вообще было недопустимо.
Однако сам то он, едва узнав что с прибывщими в лагерь перегона лодьями с курсантами прибыл и Сидор, на целый день куда-то исчез, пережидая накатившую бурю. Поэтому неконтролиремый гнев Сидора, обнаружившего пропажу всех своих денег на закупку оборудования, оставленных Корнею на сохранность, миновал его, вылившись на головы подвернувшихся под руку ни в чём не повинных курсантов.
К его обратному появлению в лагере Сидор уже поутих и только злобно шипел на него, не пытаясь, как ещё хотел с утра убить особо извращённым и мерзким способом. Или хотя бы стукнуть по спине или по голове ножнами от своей сабли, как он попытался сделать при встрече.
Саблю у него отобрали курсанты, навалившись всей толпой, когда Сидор, не найдя в лагере Корея, в бешенстве бросился к табунам вместо Корнея рубить уже лошадей. И теперь здоровущая шишка, зримое свидетельство того как и чем остановили взбесившегося Сидора, наливалось здоровой багровой синевой у того справа на лбу, симметрично скомпенсированная уже от него не менее здоровущим фиолетовым фингалом под левым глазом.
– Зря ты так, – осудил не сдержавшегося Сидора Корней. – Зря ты так грубо говорил с людьми, – поправился он.
Корней незаметно покосился на ножны, до сих пор удобно лежащие у Сидора под рукой. Следовало всё же посматривать, а то Сидора опять могло переклинить, и получать даже пустыми ножнами по башке – не хотелось. Это было как-то не по рангу.
– Не такие уж они плохие ребята. Да чтоб матом с ними разговаривать, да ещё и драться.
– Ну да, – устало откликнулся Сидор.
Он осторожно потрогал фингал. Глаз быстро и уверенно заплывал. Так что уже через несколько ближайших минут Сидору грозило продолжительное одноглазие.
Разговор этот его откровенно тяготил. После прошедшей встречи с выборными от курсантов и того что он там на встрече устроил, он чувствовал полное опустошение и смертельную усталость. Да и было откровенно стыдно за собственную несдержанность. Прям, трепетная лань какая-то, а не взрослый мужик. Курсистка, блин.
Хотелось лечь и вытянуть гудящие от усталости ноги и постараться успокоить ноющую до ломоты в висках голову. Но вместо всего этого приходилось ещё бъясняться с этим гадом Корнеем, как будто всё было и так не очевидно.
– Конечно они не такие, и конечно они не плохие. Тут я с тобой согласен, – покладисто согласился он с ним.
– Только вот хотят чужого, – Сидор криво поморщился. – Хотят на ёлку голым задом сесть, и ж… хотят не ободрать. Всё хотят. И практику хотят пройти, и опыт хотят получить, и оружие хотят иметь новейшее, и бронь непробиваемую, стеклянную. И платить из своего кармана за всё это и многое другое, естественно не желают. И по лошадушке на брата тоже хотят слупить по дешёвке. Нахаляву! – угрюмо буркнул он.
– Чего уж мелочиться. Тем более за такие малые деньги, всего то по золотому за голову.
– Они как услышали закупочную цену, так от жадности прям крышу снесло, – зло проворчал он. – Халявщики!
– Хотите по такой низкой цене покупать – так идите и сами ищите того дурака, что вам так дёшево продаст. Пол года покорячьтесь, организовывая это дело. Потратьте кучу бабок на подкуп и на обеспечение перегона. А потом говорите, что это по золотому за голову.
– Нечего к другим на шею садиться. Ишь! Халявы захотелось. Две тысячи лошадей по золотому захотели у меня купить, – вскинулся снова Сидор.
– И у нас уже нет столько лошадей по цене в один золотой.
– А у нас их всего лишь три тысячи!
– Было! – сердито покосился он на невозмутимого Корнея. – Благодаря некоторым.
– Триста мы уже отдаём экипажам привёзших курсантов лодий, прям счас. И нам, на все наши многочисленные хозяйственные нужды остаётся всего лишь какие-то две с половиной тысячи лошадей. Всего лишь! А надо пять, а лучше все шесть.
– Благодаря тебе Корней! – ткнул он в его сторону указательным пальцем. – Только благодаря тебе у нас на всё про всё, остаётся лишь две с половиной тысячи лошадей, – сердито уточнил он. – А остальные – элита, которую можно только кормить, холить и всячески лелеять, сохраняя породу.
– Дорогущая, затратная обуза, уже обошедшаяся нам в кучу бабок.
Помолчав, он угрюмо продолжил:
– Насколько я помню, чтобы поддержать породу, надо не менее 600 кобыл? Или 800? – вопросительно глянул он на Корнея.
– Тысяча, – тихо отозвался он. – Для полной, гарантированной надёжности надо тысячу кобыл.
– А у нас только элитных производителей разных пород сколько? Десять? Двенадцать? Сто двадцать? Или двести сорок жеребцов? – зло прищурил он глаза.
– Больше?
Не дождавшись от Корнея ни звука, тихим, обречённым голосом продолжил:
– Ты представляешь, какие деньги ещё нам надо сюда вбухать? Это, если мы вздумаем и дальше доводить количество кобыл до нормы?
– А взять их нам больше негде!
– Мы и этих-то по дешёвке хапнули считай что случайно. А больше такого случая не будет. Не допустят. Как только до всех дойдёт, кого мы на самом деле хапнули и сколько, никто больше не позволит нам ни одной лошадки нигде прикупить. Ни в Амазонии, ни где-либо ещё.
– До того момента, пока ты не завёл разговор о племенном коневодстве, – угрюмо проворчал он, – я ни о чём подобном даже не думал. Даже в мыслях не держал.
– А теперь только об этом одном и думаю. И нам нужны все лошади, что мы ведём с собой. Все до самой последней, самой захудалой кобылки. Даже о тех трёхстах, которыми мы должны будем расчитаться с нанятыми в последний раз перевозчиками, я с ужасом думаю. Жуть как не хочется отдавать.
– Не хочется, а придётся, – угрюмо проворчал он. – Договор есть договор.
– Будет тяжело, – тихо проговорил Корней.
– Нет, – медленно покачал головой Сидор. Глядя с кривой усмешкой на Корнея, он с каким-то нехорошим, злым ехидством тихо уточнил. – С такими помошничками, вроде тебя, будет не тяжело, а очень тяжело. Будет так тяжело, как никогда ещё не было.
– Будет полный п…ц! – тихо выругался он.
– Плюс к тому, лошади то живые. Их как пень до следующей весны валяться на лесной поляне не бросишь. За ними уход и уход нужен. А ни ты, ни я, ни бельмеса в коневодстве не понимаем.
– И не говори мне что это не так, – зло вскинулся он. – Потому как кроме тебя заниматься ими некому.
– На гляди! – зло и раздражённо хлопнул он какой-то бумажкой по стоящему между ним и Корнеем походному столу. – Последнее донесение…
Как он ни пытался себя контролировать, но последнее время Сидор постоянно нервничал, и от того был зол и груб. Даже здесь, на своём левом берегу, он всё время чувствовал себя как-то безпокойно и неуютно. Наверное поэтому он сейчас так резко и грубо разговаривал с Корнеем. А может ещё и оттого, что вести, только что принесённые постоянно контролирующей окружающую обстановку разведкой, сегодня были самые пугающие.
– Похоже Генрих с этими табунами нас здорово подставил, – смущённо, нехотя и как-то вынуждено, признал Корней.
Внимательно просмотрев записи, он прямо на глазах помрачнел.
Смущённый, мрачный Корней, на взгляд Сидора, смотрелся как-то странно и непривычно. Более знакомо была бы его наглая, самоуверенная, сияющая довольством физиономия, а тут…
– Это он про здешнего герцога так панибратски говорит, – Сидор, повернувшись к Паше мрачно кинул на Корнея. – Не прошло и полгода, как успели скорешиться. Интересно на почве чего?
Просторная армейская офицерская палатка, в которой они собрались втроём с Пашей и Корнеем посовещаться, не внушала ему ни малейшего доверия. Любой прошедший мимо, свободно мог услышать всё о чём они сейчас говорили, а последние дни Сидор что-то постоянно ловил себя на развившейся у него непонятно с чего паранойе. Происходящее вокруг ему абсолютно не нравилось. Слишком уж все в лагере были на его взгляд какие-то сытые, вальяжные и спокойные. А вся обстановка вокруг перегона слишком уж походила на летний пикник выбравшихся за город на природу беззаботных горожан.
– Они оказывается давно знают друг друга, – кивком указав на смущённого Корнея, пояснил Паше Сидор. – Видать поэтому он так и рвался из города сюда, на перегон. Видать со старым друганом повидаться хотелось.
– Это правда? – Паша с любопытством уставился на Корнея.
– Ну были мы с ним пару раз в паре интересных мест. Ну правда, – с широкой, извиняющейся улыбкой Корней развёл широко руками. – Ну виноват, не сказал сразу. Никак не мог поверить что Генрих Угрюмый Молчун это и есть Генрих фон Гарс – нынешний Правящий Герцог такого ублюдочного места как баронство Гарс.
– Я и имени то его тогда толком не знал. Так, были какие-то невнятные слухи что он настоящий барон, причём древнего, знатного, но обедневшего рода. И что к нашему отряду наёмников он тогда из-за какой-то несчастной любовной истории только и прибился. Но я в детали не влезал, да и личная жизнь рядового наёмника мало кому интересна.
– А как имя от вас услыхал, так прям и засвербило. Так и захотелось проверить тот или не тот. Вдруг это мой старый дружок.
– Проверил, – хмуро буркнул Сидор, не глядя на Корнея.
– Зато когда разобрались, тут уж он нам сильно помог.
От снова лучащегося натуральным счастьем лица Корнея можно было буквально зажигать спички.
– И лошадей выбрал получше, и табун нам лишний пригнал. Целых три тысячи голов. Элиты.
– Как ты и хотел, Сидор.
Сидящий верхом на походном барабане мрачный Сидор, схватившийся обоими руками за поникшую голову, никак не походил на счастливчика, получившего всё что он хотел. Скорее, на полностью отчаявшегося человека, в самой последней, безнадёжной стадии отчаяния.
– Ну знал ты его раньше, ну и ладно, – обречённо покачал Сидор головой. – Я и до этого знал, что у тебя была бурная молодость. Сейчас лишний раз в этом убедился. Ну и что.
– Меня другое в отчаяние приводит. Если не сказать что в бешенство, – буквально прорычал он.
– Нахрена ты брал последний табун. Он же не был оговоренный.
– Вот и послал бы своего Генриха нах…й!
– Там же лошади ниже ста пятидесяти, а то и двухсот золотых за голову нет. Куда нам таких дорогих? Нахрена столько? Это же целых три тысячи голов. А всего восемь тысяч лошадей! – снова схватился он за голову в отчаянии. – Куда нам столько?
– Что пять, что восемь – разница невелика, – сухо возразил Корней. От излучаемого им ещё пару минут назад веселья не осталось и следа. – А другого такого удобного случая разжиться элитными лошадьми у нас не будет точно.
– Ладно, – тяжело вздохнул Сидор.
Он уже понял что разговаривать с этим упёртым аборигеном было безполезно. Если только не назвать его так, как тот себя вёл.
– 'Баран!' – так и хотелось честно, от всей души дать чёткое определние поступку Корнея. Но тут же занывший огромный фингал, честно заработанный им в попытке побить этого матёрого рубаку, сразу напомнил ему что руки наспускать не стоит. Как и язык, впрочем тож.
– Зайдём с другого боку. Может быть хоть это ты поймёшь.
– Где деньги Зин?
– Чё? – с любопытством посмотрел на него Корней. Идиоматическое выражение землян пулей просвистело мимо его сознания. Он видел что Сидор от него что-то хотел, о чём спросил, но не понимал.
– Какой Зин? – с любопытством глянул он на него. В глазах его очень явственно отразилось безпокойство о Сидоровом душевном состоянии. – Ты об чём?
Тяжело вздохнув, но понимая что сам виноват со своими ностальгическими закидонами, Сидор с очередным душераздирающим вздохом принялся объяснять.
– Я о другом тебя спросить хочу. В лоб! Чтоб тебе было понятно.
– Где мои деньги?
Корней сразу поскучнел. Вся весёлость и уверенность его мгновенно куда-то пропала.
– 'Ага! – довольно отметил про себя Сидор. – Чует кошка чьё мясо съела!'
Однако, понимание Корнеем того что он натворил, ничего в произошедшем не меняло.
– На покупку лошадей ты должен был потратить всего пять тысяч золотом. Точнее жемчугом, – тут же поправился он. – Максимум – десять. Ну, двенадцать, если уж совсем бы попались хорошие лошади.
– А ты?
– Ты со своим племенным коневодством умудрился потратить всё что у нас было. Весь наш выделенный на это годовой закупочный бюджет. Полтора миллиона золотых.
– Целых полтора миллиона!
– Золотом!
– Всё!
– Всё до последней монетки, до последней жемчужины. Всё ты впендюрил в этих элитных кобыл.
– Нахрена! – опять сорвавшись, заорал Сидор в полный голос.
– На что я теперь буду покупать многопильные пилорамы для наших строящихся новых лесопилок? Для целых трёх строящихся будущих лесопилок? На продаже досок с которых мы бы потом озолотились.
– На что я закуплю гидравлический пресс для Лёхи? На что я куплю станки и большой паровой молот для новой кузни братьев Трошиных, что затеяли строить Вася с Лёхой?
– А шлифовальные станки для оптики, что с меня который месяц требует Марк?
– Где наши будущие зрительные трубки, то бишь прицелы? То бишь бинокли?
– Под хвостом у твоих кобыл?
– Нахрена ты брал последний табун? Четыреста тысяч золотых! – в отчаянии Сидор схватился за голову. – Ну хотя бы не это. Я бы хоть как-то выкрутился. Хоть по минимуму.
– Хоть что-то!
– Ну теперь мне понятна та поспешность с которой несчастного Димона погнали на Правый берег к амазонкам, посмотреть на месте ли наши жемчужницы. Фактически на гарантированную смерть.
– У нас оказывается уже элементарный кризис с деньгами. У нас оказывается больше нет денег!
– Вообще!
Про то что денег полно и что поход Димона на Правобережье никак не связан с мифическим отсутствием у них капитала, Сидор благоразумно промолчал. Надо было добить Корнея чтобы тот почувствовал свою вину.
Чаз-з-з!
Судя по ухмыляющейся, довольной, безмерно наглой роже Корнея, врал Сидор совершенно напрасно. Или, скорее всего неумело. Но главное – безполезно. Тому всё было пофигу! Корней был на коне! Его несло!
– Нам что теперь, продавать твои табуны, чтобы хоть как-то поправить дела? – упорно гнул свою линию Сидор, хотя давно уже понял что всё напрасно. Он уже проиграл. Оставалось только хоть отвезти душу и поругаться всласть.
– Молчишь? Ну, молчи молчи. Растратчик!
– Я тебе больше скажу. Ты со своим дружбаном Генрихом своей гиперактивностью фактически ввергли нас в войну. И это уже несомненный факт.
– Вы с Генрихом все племенноводческие хозяйства Амазонии ограбили? Или ещё что-то осталось? Как ты там сказал, – горькая улыбка на миг перекосила его лицо. – 'По остальным хороший задел сделан?'
– Мать, мать, мать…
Совершенно расстроенный Сидор замолчал на долгие две минуты.
– Выговорился, – угрюмо проворчал Корней. – А теперь послушай меня.
– Поверь мне, Сидор. Я знаю что говорю.
– И ты мне прекрати тут за голову хвататься, – сердито цыкнул он на совершенно расстроенного Сидора. – Генрих когда узнал для кого лошади, чуть ли не в лепёшку расшибся. Он все связи свои поднял. Он всех на уши поставил. Он на корню скупил и погранцов амазонок, и дорожный патруль, всех! Чтоб ни одна сволочь к нам ближе десяти вёрст не приближалась. А ты тут ноешь.
– Ты думаешь просто так вокруг нас тишь да гладь? И ни одного судна Речной Стражи в округе нет. Думаешь просто так все вокруг вдруг ослепли и оглохли?
– И он, и Ведун твой, костьми легли, все связи свои напрягли, чтоб мы могли купить этих лошадей и чтоб спокойно потом осуществить этот перегон. Сколько денег вбухано в один только подкуп. А ты ещё спрашиваешь как мы их погоним.
– Вот так и погоним. Молча!
– Зато мы теперь можем завести у себя настоящие конезаводы по всем основным лошадиным породам. По шести основным это твёрдо можно сказать, и ещё по ряду прочих пород нами сделан хороший задел на будущее.
– Нам лишь бы дойти спокойно до дома, а там я уж знаю что делать.
– О, Боже, – тяжело вздохнул Сидор. – Он знает… А сказать раньше о том что вы тут с Генрихом задумали, можно было? Что ж ты партизанишь-то, ирод?
– Я бы тогда из города ещё денег захватил. И не пришлось бы сейчас возвращаться.
– Когда? – грустно улыбнулся Корней. – Или точнее, кому?
– Тебе?
– Так тебя же не было. Ты схватил первую попавшуюся сотню голов и выпучив глаза от счастья понёсся домой хвастаться ими перед Советом. Вот, мол, какие мы молодцы.
– А что здесь творится ты и не поинтересовался.
– Только засветился перед всеми в городе, – недовольно проворчал он. – Я вообще удивляюсь как тебе после этого ещё и курсантов дали.
– Ну мне делать больше нечего как вмешиваться в хорошо налаженное дело, – сердито огрызнулся Сидор. – А то у меня своих дел не полно, что я должен совать свой нос ещё и в чужие дела.
– Тебе всего то и надо было только взять тихо лошадей, и тихо довести их до места.
– Тихо!
– Как мы и договаривались с самого начала. Со всеми!
– И с амазонками в первую очередь!
– Всё! Ничего более!
– Лошади же мне нужны не завтра, не послезавтра, а сейчас, немедленно, срочно, сию секунду! Потому что дел много не терпящих отлагательств.
– Срочных! Подчёркиваю!
– У нас куча строек, – сердито принялся он перечислять. – Куча готового к продаже и не вывезенного товара. Руду на домну надо на чём-то возить. Рыбу на корм медведям. Много всего другого.
– Везде нужны лошади. Нужны срочно! Нужны сейчас!
– Сейчас, а не через месяц и не через два, когда твой табун доберётся до города.
– Нужны деньги. Нам срочно нужны живые деньги, полученные за давно произведённый и до сих пор не проданный товар.
– Сейчас, а не потом, не через месяц и не через два.
– Так что светиться, как ты здесь очень точно и образно выразился, я и не собирался. И не засветился бы! – вдруг резко и сердито хлопнул он ладонью по столу. – Если б ты не впендюрил в трюм Пашиной лодьи призового жеребца мировой известности с суперэлитными кобылами. Производителя, который оказывается вообще запрещён для вывоза, чуть ли не под страхом смерти! И которого запрягать в телегу будет только полный идиот. И который стоит столько, что я боюсь даже к нему прикасаться.
– А курсантов нам дали только когда я напомнил Совету что они должны нам деньги на покупку лошадей. И стал их в ультимативной форме с них требовать. А потом, когда меня с моими ультиматумами послали нах. й, банально подкупил Совет, пообещав чуть ли не половине членов Совета в будущем продать по дешёвке лошадей. Лишь бы добиться согласия большинства.
– И нас тут же выпихнули из города, буквально пинком под зад вышибли, только бы я больше не подымал этот вопрос с деньгами и побыстрей привёз обещанных кобыл.
– Ну всё? – звонко хлопнул ладонью по колену рассерженный Паша. – Лично мне уже надоела эта ваша безсмысленная перебранка. Ходите по кругу который час, аж в ушах звенит. Всё друг о друге выяснили?
– Теперь давайте думать как выбираться их того дерьма куда все мы попали.
– Всё уже давно решено, – поморщился Корней. Уточнение 'мною' он благоразумно опустил, чтоб не дразнить гусей. Злой 'гусь' Сидор злобно зыркал на него из своего угла палатки. – Тут и выбора то нет.
– Главное сделано. Вы привезли курсантов. Все две тысячи, как и намечали, – Корней гордо подбоченясь, окинул молчащую публику взглядом победителя.
С хищной, злой улыбкой он в упор смотрел на Сидора. Пашу он демонстративно игнорировал. Всё, о чём здесь только что разорялся Сидор, похоже не задерживаясь проскочило у него мимо ушей.
– То, что вы, оба два старых товарища сделали – это война, – холодным, злым голосом медленно проговорил Сидор.
– А нахрена!
– Нахрена нам война из-за нескольких лошадиных хвостов?
– Я раньше думал что Голова мне истерику на пристани закатил потому что его жаба задушила глядя на то чудо, что мы привезли. И только сейчас, разобравшись кого вы с герцогом на самом деле купили, понял что это действительно так.
Сидор замолчал, мрачно уставившись на сердито сопящего Корнея. Несколько минут в палатке стояла тишина, никем не нарушаемая.
– Всё сказал? – первым нарушил молчание Корней. Не дождавшись ответа, продолжил:
– Да! В результате этой сделки у тебя сорвались все твои планы по оснащению твоих лесопильных мельниц самым новейшим, самым эффективным, самым, самым, самым оборудованием и всё такое прочее. Но Генрих в результате этого заработал семьсот тысяч!
– И теперь он на эти деньги может снарядить собственную армию и серьёзно повоевать…. Знаешь с кем? – прищурив глаза, он внимательно посмотрел прямо в глаза Сидора. – С нашей незабвенной подругой княжной Лидией Подгорной, его бывшей невестой, а точнее с Подгорным княжеством и правящими там Подгорными князьями. И этим он отвлечёт её внимание от нашего города и от нас лично.
– И от твоего баронства, расположенного в тех краях, между прочим.
– Моего? – ахнул Сидор. Захотелось швырнуть в Корнея чем-нибудь тяжёлым. Такой подлянки он от него не ждал.
– Ты вообще знаешь что здесь творится? – продолжал разоряться Корей, не заметив опасно сузившиеся глаза Сидора. – Здесь, на границе герцогства с землями амазонок и там на Стрые?
– Ты знаешь о планах Подгорных князей захапать под свою пяту всё течение реки Северный Стрый и все прилегающие к её берегам земли.
– И земли твоего баронства в том числе, – снова, чуть ли не прямо в лицо сердито ткнул он в Сидора пальцем.
– Моих? – слабо, одними губами прошептал Сидор, неверяще глядя на Корнея.
– Ты думаешь нам амазонки помогают за деньги? – продолжал тот.
– Как бы не так! Деньги конечно играют свою роль, но они не главное. Главное – срыв экспансии Подгорных князей на завладение землями вдоль всей реки. Главное – не дать им осуществить свои планы. И амазонки не хотят чтоб на пустынных землях в верховьях правобережья Северного Стрыя появились пограничные стобы Подгорного княжества. Не хотят чтоб эти земля заселяли холопы Подгорных князей.
– А они появятся, если сейчас не дать князьям по рукам. И сделает это Генрих.
– Он герой! Под его знамя встанет любой из всех здешних рыцарей.
– И ему не нравится политика Подгорных князей.
– И он не допустит поглощения своего баронства Подгорным княжеством.
– И теперь у него есть для этого деньги.
– Наши деньги, – хрипло каркнул Сидор злым, осипшим голосом. – Наши деньги!
– Наши семьсот тысяч, которые МНЕ нужны. Мне, а не ему, – вскипел возмущённый Сидор. – И мне, лично мне на весь этот Стрый глубоко наплевать. Пусть воюют. С кем хотят и как хотят.
– Но за свои деньги! – заорал он.
– За наши, – невозмутимо кивнул головой Корней. Вспышку Сидора он снова равнодушно пропустил мимо ушей. – Но ты не думай, Генрих не бывает неблагодарным. Ещё будет время и нам уже он поможет, подожди только.
– Ждать?! Чего ждать? Сколько ждать? – сердитый Сидор враждебно смотрел на Корнея.
Молча сидящий рядом Паша от звука его голоса вжал голову в плечи и совсем затихарился. Встревать в чужие разборки у него не было ни малейшего желания. Такого злого, белого до синевы Сидора он ещё не видел. И, честно гворя, видеть совершенно больше не хотел.
– Сколько надо, столько и будем, – раздражённо огрызнулся Корней.
– Вместо того чтобы ныть здесь над растратами, лучше смотался бы в город за деньгами. Очередную партию лошадей бы отвёз, раз так срочно надо, а заодно и посмотрел бы как там на реке. Так ли уж всерьёз зашевелились амазонки.
– Да и эти, – поморщился недовольно он, – нанятые вами лодьи, пусть возвращаются. Теперь уж чего там, – ухмыльнулся он. – Теперь о скрытности можно не безпокоиться. Все кто нам нужен уже на левом берегу. И у меня две тысячи душ моих курсантов. А с ними я тут в случае чего такого наворочу, – хищно ухмыльнулся он. – Мне теперь сам чёрт не страшен.
– Да и мальчикам моим нужна практика, – мрачно ухмыльнулся он. – И не только лошадиная. Хорошо бы ещё чтоб они и железками своими помахали. Зря что ли я всю зиму гонял их до седьмого пота.
– Я собью это разношерстное стадо в железный кулак!
Хищно оскалясь, Корней сжал свои пальцы в здоровенный кулачище и медленно покачал его перед своим закаменевшим, злым лицом.
От его былого веселья не осталось и следа. Теперь напротив Паши с Сидором сидел матёрый волк, собравшийся испытать своё войско в бою и от этого своего намерения отступать не собиравшийся.
– Мужики, – внимательно посмотрел он на них. – Серьёзно говорю. Вы мне здесь больше не нужны. Даже мешаетесь со своими лодками.
– Забирайте всех этих купцов и проваливайте отсюда. А я уж дальше пойду берегом.
– Попытаю счастья, – хищно оскалился он.
– Добро! – необычно довольный Паша согласно кивнул головой. – Ты прав. Берём лошадей и пытаемся прорваться.
– Если зашевелившиеся амазонки на реке действительно нас ищут, и прорваться не получится, то возвращаемся, сгружаем тебе обратно забранных лошадей и двигаем дальше вниз по реке. Пошумим там чутка. Раз уж так дело пошло, пусть думают что мы все где-то там, в низовьях, скрываемся в протоках.
– Если получится, всё какое-то время вам на перегоне будет поспокойнее.
– Давай! – Корней звонко хлопнул Пашку по подставленной ладони. – Но Гляди! – грозно наставил он на него указательный палец. – Лишнего не рисковать. Если что не так, бросай свои корыта и пробирайтесь домой берегом. Пусть долго, но одним вам на реке ловить нечего, сожгут в пять секунд.
– Не надо изображать из себя героев и бодаться с амазонками. Силы наши пока ещё не те.
– Добро, – кивнул довольный Пашка.
– Ахеренеть, – тихо прошептал Сидор, так чтоб его никто не услышал. – Вся полугодовая подготовительная работа псу под хвост… Куча усилий множества людей, куча розданных всем нужным людям взяток – всё на ветер. А они радуются как дети… лишь бы повоевать… Дорвались!
Трое собравшихся в палатке мужиков синхронно качнули согласно головой. План был намечен, оставалось только его выполнить.
Сидор встал с узкой койки и выглянул в распахнутый настеж маленький иллюминатор каюты. Высоко в небе светила яркая, заливающая всё вокруг мертвенно белым светом луна.
– 'Говорят, это и есть 'Волчье солнышко', – подумалось ему. Сна не было ни в одном глазу. Он ещё раз вспомнил свой сон.
– Будь ты проклято, – глядя в ночное небо на луну, выругался Сидор вполголоса. – Как ребята вернутся? Такое светило, иголки на палубе подбирать можно, а не шариться втайне по протокам, пытаясь подобраться к амазонкам.
