Текст книги "Операция "Бешеные лошади" (СИ)"
Автор книги: Анатоль Нат
сообщить о нарушении
Текущая страница: 51 (всего у книги 52 страниц)
Глава 19 Кошмар под названием «Итоги»
Триумф.*
Приход в город огромного табуна лошадей воспринято было всеми как настоящий триумф. Всех участников знаменитого перегона, завершившегося двойным разгромом воинственных амазонок, горожане носили буквально на руках. И даже то, что никто из них не принял участия в жестоком сражении, разгоревшемся на стенах города и на равнине перед ним, не смогло удержать горожан от широкого и радостного празднования воистину сокрушительной победы над амазонками.
В Старом Ключе уже и не могли припомнить когда последний раз так больно щёлкнули по носу зарвавшихся воинственных соседей. Поэтому, даже не одна, а целых две победы подряд, вызвали в горожанах настоящее бурное ликование, а ящеров, принявших столь определяющее участие в сражении, буквально носили на руках.
Сидор же всё это время провалялся на госпитальной койке и все празднества прошли мимо него. Он лежал в госпитале и ему было не до праздников. Он только-только начал вставать и на городские празднования победы смотрел с горизонтального уровня. То есть никак. Ему было всё равно. Собственное здоровье его интересовало гораздо больше.
В городе же творилось чёрте знает что. Городской Совет, идя на поводу у горожан и блюдя собственный интерес, даже разрешил ящерам открыть своё представительство, выделив для размещения ящеровой миссии небольшой, полуразваленный домик в южной части города, и кусок земли под ним площадью около полудесятины. Правда, не в основной черте города, а в дальней части южного посада. К слову сказать, не в самом нищем, но всё же в довольно убогом конце города. И, то ли по случайному совпадению, то ли преднамерено, но место это оказалось совсем рядом с землянкой Сидора, на соседней улочке.
И теперь ящеры буквально не вылезали из палаты где лежал Сидор, старательно залечивая его мнимые и настоящие раны и ушибы.
Даже Маня, поначалу яростно выступавшая против, как она с самого начала считала "бредовой" идеи Сидора с лошадьми, после первой же привезённой партии резко поменяла своё мнение и развив бурную деятельность, во многом способствовала успешному завершению предприятия.
И в первый же день, как только Сидор вернулся в город, соблаговолила заявиться к больному в госпиталь и поздравить его с успешным окончанием великого предприятия. Правда, не забыв подпустить и яду в разговор, отметив, что окончательно операция будет закончена лишь тогда, когда будет запасён в достаточной мере фураж для всей этой огромной лошадиной прорвы и обеспечен выпас для неё же. И когда он наконец-то прекратит нежить себя в постели, протирая больничные простыни, и примется, наконец-то за работу. Хватит, мол, валять дурака.
Похоже было что именно это её в большей степени и безпокоило, поскольку о чём бы они ни заговаривали, разговор неизменно сводился к одному: "Когда ты кончишь валяться и приступишь к работе?"
Но слава Богу это было не единственное что её интересовало. Ещё больше места в её трескотне занимал предмет под названием Корней. Уж очень ей понравилось то, что Городской Совет отметил особую роль её Корнея в проведении и руководстве этой операции. Машку прямо так и распирало от гордости за своего мужика.
Впрочем, она надолго не задержалась и только отметившись убежала обратно к себе на работу. Как она сказала, праздновать у себя в банке окончание перегона и награду её мужа. Да Сидор её особо и не держал. Пулемётная трескотня Машки колоколом отзывалась в его больной голове. Поэтому без неё было… намного спокойнее.
Явление Димона.*
Возвращение в город Димона можно смело было назвать как-нибудь вычурно – типа «ARRIWEL», как какое-то театрализованное шоу. Казалось весь город высыпал им навстречу посмотреть на два его разбитых фургона с проломленными бортами и четырьмя понурыми, истощёнными до невозможности клячами, бывшими когда-то вполне приличными, ухоженными лошадьми. Нелепо выпирающими из-за разбитых бортов фургонов колёса двух невероятно грязных мотоциклов с колясками, да болтающиеся на какой-то толстой верёвочной скрутке прикреплённые к задкам фургонов две пушки, одна из которых с нелепо погнутым защитным щитом, на котором явственно были видны следы от попадания стреломёта, – зрелище для местных видать представлялось сюрреалистическим. И соответственно жутко интересным.
– "Хорошо что хоть не комментируют наш затрапезный вид", – угрюмо думал Димон, ловя спиной жгуче любопытные взгляды соседей.
И только когда свернули к Сидору во двор, только он и избавился от горящих любопытством взглядов, готовых казалось просверлить в его спине дырки.
– Уф, – вытер он выступившую испарину со лба.
Был уже полдень и жаркое солнце конца лета жарило неимоверно. Да ещё эти любопытные взгляды соседей, да и сами они, густо облепившие все заборы по дороге. Никогда Димон не думал что будет так тяжело просто проехать на телеге по улице.
– Знал бы что так будут пялиться, вернулись бы поздно ночью, чтоб только не глазели, – угрюмо буркнул он на любопытный взгляд Витька.
– Это ещё что, – не менее мрачно буркнул тот в ответ. – Вот что они сегодня вечером будут друг дружке говорить, хотелось бы послушать! Вот что было бы интересно. Наверняка ни слова правды, а охов и ахов, что узрели этакое чудо, – Витёк с некоторой долей барской вальяжности и явно рисуясь, небрежно махнул в сторону фургонов с пушками, – вагон и маленькая тележка.
Куда сгружаем? – без перехода устало поинтересовался он.
– Вези на задки, – Димон махнул рукой куда-то в сторону заднего двора. – Там амбар как раз свободный должен быть. Там и сгрузим. Пусть будет у нас там арсенал.
Вы пока разгружайтесь…
Димон по хозяйски распахнул двустворчатые ворота амбара и подпер шатающуюся хлипкую воротину каким-то подвернувшимся под руку дрыном.
А я сбегаю представлюсь Сидору, – буркнул он, глядя на заводимых в сарай лошадей. – Если верить воротной страже, то после возвращения с табунами он никуда ещё не успел смотаться. Так что есть вероятность застать его сейчас дома. Раз сказали что пораненный наш Сидор, то небось нынче дома отлёживается. Надо бы навестить.
Одни справитесь? – устало посмотрел он на вяло передвигающих ногами ребят.
Дождавшись столь же вялой равнодушной ответной отмашки, устало развернулся и двинулся в сторону главного входа в землянку. Заходить с заднего двора, куда от этого сарая был ближний выход, ему не хотелось. Всё же надо было как-то официально представиться, как-то по парадному. Всё же вернулся! Да не просто так, а живой и с добычей.
Хотелось праздника. Хоть чуть-чуть!
Полностью довольный своей жизнью Димон, насвистывающий весёлый мотивчик, с широкой улыбкой на пол лица, без стука ввалился в гостиную. То что входная дверь оказалась не заперта лишь подтвердило его предположения о том, что хозяева сейчас дома, а значит можно им и устроить сюрприз с собой в качестве главного лица. Да и не было до того у Сидора привычки средь бела дня запираться.
– О! – удивлённый неимоверно, Димон, застыл в распахнутых настеж дверях гостиной, потрясённо глядя на незнакомую симпатичную девчонку, что-то вытиравшую мокрой тряпкой со стола в гостиной.
Ну-у-у, – расплылся он в довольной улыбке. – Наконец-то! Наш Сидор, монах, решил-таки завести себе симпатичную помощницу по хозяйству. Давно пора.
Девушка, а вы часом не горничная той мифической Сидоровой мегеры-жены, о которой даже на подъезде к городу уже все только и говорят? – Димон необычайно воодушевился от вдруг пришедшей ему в голову весёлой мысли. Захотелось пошутить…
Где этот хищный двуногий крокодил? Где это чудовище?
Дворянка, а уж тем более настоящая баронесса в его представлении каким-то непостижимым образом слились в образ чего-то пышного и расфуфыренного. Поэтому простенькое поношенное платьице на плечиках худенькой девчонки и общий непритязательный вид какой-то замухрышки с портовой окраины города, сыграли с Димоном дурную роль.
Следующие минут десять он с каменным лицом выслушивал многочисленные нравоучения из уст молодой дворянки, как простонародью в его лице, а проще говоря – быдлу, следует вести себя с дворянами. И не просто с дворянами, а с родовитой шляхтой, каковой эта принятая им за горничную девица и оказалась.
За эти несколько минут баронесса Изабелла де Вехтор, как она тут же представилась Димону, если чего и успела от него добиться своими нравоучениями, то отменно стойкой личной неприязни к себе с его стороны.
Обратно в амбар он вернулся в сопровождении сияющего от счастья Васятки, нагруженного всяческим чистым постельным тряпьём, а сам мрачный, словно грозовая туча.
– Сидора нет, до сих пор в госпитале. Дома одна только его жена. Тварь! Профессора тоже нет. Похоже эта мегера разогнала всех из дому, один Васятка только и остался.
Сейчас Васятка сгоняет к Брахуну в трактир, принесёт чего-нибудь пошамать. А мы пока протопим баньку. Сегодня ночуем на сеновале, подальше от этой стервы.
Планы на завтра: С утра все вместе завтракаем в трактире у Брахуна, а потом разбегаемся.
Ромка занимается своими делами с Ведуном, он как раз, говорят, сегодня в городе. Я к Сидору в госпиталь, а потом на поиски лошадей и новых фургонов. А Васятка с Витьком пулей сгоняют на Ягодный.
Забираешь оставшийся там десяток, – повернулся он к усталому, безразлично сидящему на борту фургона егерю. – Оставляете на месте одного дежурного, чтобы за ягодником приматривал, и быстро все сюда.
Максимум вечером второго дня мы должны выдвинуться обратно. Нельзя ставлять без присмотра брошенное на берегу имущество.
Так! – дал он лёгкий подзатыльник стоящему с разинутым ртом Васятке, с восторгом пялившемуся на стоящее перед ним орудие. – Рот закрой – муха залетит! И шевели ливером, жрать охота!
А мы, мужики, пошли топить баньку. Целый месяц считай что не мылся, – устало развернулся он на выход из амбара.
Arriwel второй.*
Если в первое своё возвращение с добычей Димон думал что соседи своими любопытными взглядами в его спине прожгут дырки, то второе его прибытие в город с остатками добычи, повергло его в настоящий ужас. Прибытие во главе хоть и небольшого, но целого обоза из шести фургонов, до верху гружённых мотоциклами и ещё каким-то имуществом, да ещё опять же с парой прикреплённых к задкам пушек… Это было уже не театрализованное шоу, это уже было чёрт знает что…
Казалось весь город высыпал на улицы, встречая его. Что такое им было любопытное в его нескольких фургонах, Димон искренне не понимал, но от жадных, наблюдательных глаз горожан – не уберёгся.
Слава Богу, что как и в первый раз с расспросами никто не приставал. А то ещё не хватало на каждом углу останавливаться и всем знакомым рассказывать как и что. И откуда, мол, у него такое чудо – орудия.
То что гораздо большее внимание привлекали как раз торчащие из-за высоких бортов фургонов колёса сваленных там кое-как мотоциклов, ему даже в голову не пришло.
И как и в первый раз, всё добытое имущество разместили в сарае на задках Сидорова двора.
В этот раз Димон входил в землянку гораздо более осторожно. Можно даже сказать – пробирался как партизан в стане врага. Наученный прошлой встречей с баронессой, ему не хотелось ещё раз выслушать занудную нравоучительную лекцию о нормах местного этикета и о собственном поведении.
Но ему повезло. По какой-то счастливой случайности, не иначе как ворожил кто, баронессы дома не оказалось, и Димон наконец-то смог спокойно пообщаться со своим другом Сидором, которого он со дня его с ним расставания на Лонгаре так и не видел. В прошлое, первое его прибытие в город с добычей, его к нему в госпитале так не пустил какой-то ящер – злой старикашка доктор, сославшийся на какой-то бред что не надо, мол, беспокоить больного.
Найдя его в этот раз спокойно лежащим на кровати в своей комнате, и уже без всяких злых докторов-ящеров, Димон первым же делом без всяких экивоков высказал ему всё, что он думает по поводу нахождения столь безцеремонной, наглой и невоспитанной девицы в их доме.
На что уже от Сидора тут же получил весьма недвусмысленное предложение заткнуться и не лезть не в своё дело.
С безмерным удивлением на лице Димон смотрел на своего старого друга и не узнавал его. Это был буквально другой человек.
– Вот что любовь делает с людьми, – горько вздохнул он понимающе. – Но это лечится, – тут же с большой долей оптимизма констатировал Димон. – Только, к сожалению очень тяжело и очень не скоро. Ты влип, Сидор, – грустно добавил он. – Ты влип самым дурацким способом, каким нашему брату только можно влипнуть. Ты влюбился в стерву.
Искал, искал, чуть ли не пол жизни свой идеал, а нашёл натуральную мегеру. Да ещё и дворянку к тому ж. Хуже того, – обречённо вздохнул он, – какую-то там родовую шляхту, как она сама мне призналась. Стерва! – тихо, сквозь зубы выругался он.
Ой-ей-ёй, – медленно покачал он головой. – Как же такое плохо лечится.
Ладно, – махнул он рукой на замолчавшего, отвернувшегося к стене расстроенного не менее него больного. – Не будем о грустном, вернёмся к нашим делам.
Докладаю!
Мы с Витьком и Ромкой после возвращения в город, когда ты ещё валялся у ящеров в лазарете, взяли шесть больших фургонов, чтоб с запасом, не перегружать. Хотя, там и перегружать то уже было нечего, – грустно уточнил он. – Взял второй, оставшийся десяток егерей с Ягодного и быстренько смотались к месту нашей переправы.
Интересная я тебе скажу там картина открылась, – Димон задумчиво с силой потёр заросший щетиной подбородок. – Если б мы не спрятали всё наше имущество именно в воронке, то что не могли на тот момент сразу вывезти, всё бы оставленное нами на месте переправы имущество разграбили бы.
Ни одной пустой гильзы там на месте мы не нашли. Всё под чистую какая-то сволочь выгребла. Все места, где хоть теоретически могло бы хоть что-то заваляться – всё кто-то перерыл и перетряс. Даже могилу с павшими перекопали.
Правда, потом всё аккуратно восстановили и разровняли. И даже постарались скрыть следы своего там пребывания. И если бы мы на то место пришли не сразу, а спустя хотя бы месяц, другой, то не уверен что мы там что-либо заметили бы вообще, настолько тщательно были скрыты все следы.
Видать, проверяли, – задумчиво пробормотал он себе под нос. Сидор, не расслышав, напрягся, внимательно наблюдая за его лицом и пытаясь понять что тот говорит.
А вот в воронку не заглянули, – усмехнулся Димон. – Не догадались. Так что все наши захваченные с того берега мотоциклы живы и здоровы. Все до единого. Правда грязные, как не знаю что, но…, – Димон расплылся в довольной ухмылке. – Целёхонькие!
Ну, я думаю мотоциклы мы денька через два забросим к ребятам на литейный. Пусть чинят.
Собственно я из-за них к тебе домой и зашёл, – пояснил Димон. – Хотел заодно проверить дома ли ты. Да, раз уж в городе оказался, заодно и с тобой, и с профессором по всем нашим вопросам пообщаться.
А теперь из-за твоей мегеры не знаю даже как и быть, – виновато развёл он в стороны руками. – Нет ни малейшего желания здесь оставаться.
Вернусь ка я пока к себе в долину, – махнул он рукой на молчаливого Сидора. – Хоть отосплюсь спокойно.
Как вы тут только терпите её присутствие…, – Димон раздражённо передёрнул плечами. – А с мотоциклами я решил вот что. Пусть ребята с литейного с ними повозятся. Им это более с руки, как-никак механики по прошлому верхнему образованию. К тому же там и твои дружбаны братья-кузнецы Трошины, недавно на завод перебрались. И из наших кое-кто там в технике соображает. Обещались – сделают! – оптимистически заметил он. – Правда, за работу они сразу же потребовали парочку себе.
Сторговались на один, – усмехнулся Димон. – Надеюсь, ты не будешь против? Или у тебя на них уже есть какие-то свои планы? А то ещё и Ромка с Витьком, стервецы, требуют свою долю. Придётся дать, – ханженски вздохнул он. – Как ни как, а заслужили.
– Сколько их всего? – прошелестел с кровали тихий голос Сидора. Ему наконец-то удалось вставить хоть одно слово в длинный, безконечный монолог Димона.
– Один Ромке, то есть группе Ведуна, один ребятам на литейный, за будущую реставрацию, и один на Ягодный егерям. Эти пусть осваивают материальную часть, глядишь, понадобится, как со взрывчаткой. – скупо усмехнулся Димон. – Ну и нам с тобой на двоих остаётся три штуки.
Всего же мы с того берега привезли шесть штук.
– Негусто, – задумчиво буркнул Сидор. – Отдай одни Ведуну, – поднял он на Димона внимательный, предостерегающий взгляд. – Нам с тобой хватит и по одному, а ему надо сделать презент. Хоть он и сволочь изрядная, но нам здорово помогает. Так что надо сделать ему персональный подарок.
Возьмёт, не возмёт, – усмехнулся Сидор, – это другой вопрос. Но дать надо. А то как-то нехорошо получается, словно он к твоей экспедиции никоим боком не причастен.
А это не так.
– Без проблем, – с лёгкой улыбкой на губах Димон понимающе глядел на Сидора.
Мотоцикла ему было не жаль. Он и с тем что взял себе не знал что и делать. А Ведуну действительно надо было дать хоть какую-никакую пилюлю. Ведун оказался в итоге за этот поход самый пострадавший. Столько сделавший, и фактически не получивший ничего.
Одним словом, Д имону для хорошего человека говна было не жаль.
– Но это уж после того как ребята с завода починят и всё что там надо – восстановят, – уточнил всё же он. – А то как-то нехорошо дарить ломаный хлам, – усмехнулся Димон.
– Кто из наших ещё вернулся? – сухо перебил его Сидор.
Задумчиво с силой схватившись за подбородок, Димон принялся более обстоятельно рассказывать:
– Из наших, только что, прямо передо мной, вернулся Сёмка Некрас, а из ведуновцев Шурка Долгопятый, поисковик. Они то и рассказали что там произошло. В общем, всё как мы сразу и предположили. На них случайно наткнулся конный разъезд амазонок. А следов там было столько, что найти ребят было делом пяти минут. Вот они чтобы скрыться и чтобы амазонкам не достались наш склад снарядов, его и подорвали.
Собственно на такой случай ребята его заранее и заминировали, – Димон замолчал, вспоминая что-то тяжёлое, грустно ещё раз вздохнул и продолжил:
Сердце, говорят кровью обливается, а как только увидели что всё, застукали, сами в кусты, а склад рванули.
И пока те кто там выжил разбирались что и как, ребята берегом и ушли. А потом, выше по реке спокойно на камышовых связках на левый берег переправились.
Тут такое дело с переправой оказывается всем хорошо знакомое, – безмятежно махнул он рукой на удивлённый взгляд Сидора.
Хочешь хохму? – усмехнулся он.
Ты теперь для Маши самый авторитетный авторитет.
– То есть? – безмерное удивление Сидора выразилось лишь в высоко поднятых бровях. На большее его явно не хватило.
– И раньше то она тебя уважала, хоть и шпыняла постоянно при первом удобном случае, но к мнению твоему всё одно прислушивалась. А теперь! – Димон с самым разухабистым видом весело махнул рукой. – Ты для неё стал самый автритетный авторитет.
Раз её Корнея отметили, цацкой золотой наградили, то значит и твои постоянные бредни оказываются не такие уж и бредовые.
– Ну, спасибо, – ядовито глянул на него Сидор. – Утешил! И что? Я теперь для неё хорош только потому, что её Корнея наградили какой-то там золотой цацкой на шею?
– Не цацкой, а гривной, – посерьёзнел Димон. – И не какой-то а наградной. Кило золота там точно есть, – Димон серьёзно смотрел на Сидора. – Цацка то такая в этих краях дорогого стоит. Да и Маня из тех женщин, у которых в жизни есть только один единственный мужчина. Только один, и он для неё застит весь белый свет.
Да тебе что, завидно? – вдруг удивлённо-понимающе глянул он на Сидора.
– Завидно, Димон, – грустно вздохнул Сидор. – Вот везёт же некоторым. Ведь на большую часть женщин без стакана и не взглянешь. Шмары! В лучшем случае на личико, да на фигуру приятные, а зачастую и этого нет. А здесь и посмотреть есть на что, и умница, и верная до самоотречения. А то что порой бывает дура дурой, так что прибить хочется, так и что ж с того. Бывает! – равнодушно пожал он плечами. – У каждого из нас есть свои маленькие недостатки.
Вот ведь как повезло Корнею, – тяжело вздохнул он с искренней завистью. – А тут, – безнадёжно махнул он рукой, – баронесса моя. Всем девица хороша, да такая дурь в голове, что видеть её больше не могу, до чего противно.
– Ну да, – скептически хмыкнул Димон, насмешливо глядя на лежащего в кровати философствующего Сидора. – А это не по твоей ли просьбе каждое утро у меня из долины Васятка ей букетик полевых цветочков таскает. Самые красивые и самые редкие выбирает, стервец. Всю долину небось уже ободрал, кустика цветущего уже не найти, всех моих эндемиков повывел начисто, а ты всё туда же: "Дурь, говоришь, у неё в голове".
– Ладно, – совершенно смутившись, Сидор с независимым видом постарался побыстрей сменить тему. – Ты мне лучше вот что скажи. Что это ещё за история с двумя легионами ящеров? Откуда у нас взялись целых два имперских легиона?
– В том то и дело, что не целых, – с коротеньким смешком, ответил Димон. – И не два, а то ли пять, то ли шесть, сам толком не знаю. А что целый легион, то это так – громко сказано. Это они когда-то были целыми легионами, а сейчас от них остались рожки, да ножки. Можно сказать одно название, да здоровущие имперские орлы на длинных палках, по типу римских, которыми они собственно и напугали амазонок, заставив их ретироваться.
Забыл, как этот дрын со щипаным орлом у них называется, – Димон задумчиво почесал правым указательным пальцем шею.
Фактически это сводные остатки нескольких старых имперских легионов из то ли пяти, то ли шести разных кланов. Большая часть их погибла в боях с другими кланами, но тысячи полторы ящеров нам с тобой на двоих досталось. Это, вместо десяти тысяч от каждого из наших кланов, – со вздохом уточнил он. – А если считать по другим кланам, чьи останки мы с тобой оказывается подобрали, так там вообще должно было быть чуть ли не под сотню тыщ ящеров.
Представляешь, как их потрепали, – с грустью заметил он. – Да и не все из них захотели к нам переселяться, честно говоря. Часть, и надо сказать большая часть, осталась на старом месте возле Подгорной княжны. Не захотели уходить с насиженного места. Часть, вдруг ни с того, ни с сего перебралась на восточные отроги Южного хребта. Это уже в старых имперских землях. Мол, опасаются так сразу менять привычный уклад жизни, и всё такое.
Ну а к нам прибилась самая маргинальная, по их собственному мнению, часть, – с откровенно непонимающим, растерянным видом Димон развёл в стороны руками. – Те самые полторы тысячи имперских легионеров. Правда, это, не считая их жён, стариков и детей. Всего же на данный момент в городе и окрестностях скопилось ящеров тысячи три, четыре, не меньше.
Вот эти-то полторы тысячи матёрых легионеров, ветеранов, и ударили в спину амазонкам, которые приняли их за своих союзников. За что жестоко и поплатились, – насмешливо заметил Димон.
Там, кстати, они тебе твою клановую долю, десятую часть трофеев прислали, – хлопнул себя по лбу Димон. – Часть золотом, часть оружием, что с убитых взяли. Так что у нас теперь оружия всякого – море, – усмехнулся он. – Я всё что они нам дали, сказал чтобы пока в сарае на заднем дворе у тебя тут сваливали. Решил что пусть у нас там будет временный арсенал. До лучших времён. Надеюсь, ты не против? – усмехнулся он.
Зато теперь можем чуть ли не целый полк амазонок вооружить. Их же оружием.
Теперь самое главное, – подобрался Димон. – Что будем делать с соплюшками, что тебе навязали на этом вашем Девичьем поле?
Полторы тыщи молоденьких девиц это тебе не шутка, – нахмурился он. – Это большая, большая проблема. Вот спрашивается, на кой ляд ты их с собой тащил? Или нафига вообще брал? Бросил бы там, всё одно проку с них, – раздражённо помотал он головой.
Продадим! – криво поморщился Сидор. – Амазонкам же обратно и продадим моих пленных. За хорошую цену. Пусть платят за своих столько, сколько мы сочтём нужным с них содрать. Пусть стоимость лекарств, на них потраченных нам возвернут, да услуги докторов и кормёжку оплатят. То, сё! Да тут, Димон, такая сумма набегает, что мама не горюй.
– А если поотчётливей? – вопросительно глянул на него Димон.
– Только за лечение раненых тысяч пять с амазонок можно содрать, – флегматично бросил Сидор, глядя ему прямо в глаза. – И как ты понимаешь, не меди, и даже не серебра.
– А с запретом на работорговлю как быть? – с лёгкой долей насмешки во взгляде Димон глядел на него чуть прищурив глаза.
– А никак! – криво усмехнулся Сидор. – Военнопленные – не рабы. И в рабское положение никто их перевести при всём желании не сможет. По крайней мере здесь, в нашем городе. А значит и запрет на работорговлю на них не распространяется. И насколько я уже слышал, то та часть пленных что была оставлена как бы в собственности у курсантов, если мне не изменяет память человек семьсот, очень даже чудненько была уже выкуплена у них ещё до возвращения в город.
Если ты не знаешь, то сообщаю, – Сидор невольно поморщился от неприятных воспоминаний. – всего было взято в плен две тыщи двести человек, или что-то около этого числа. Причём мне, под видом отступного естественно, как ты понимаешь за молчание, – Сидор насмешливо, понимающе глянул в глаза Димона, – была выделена как бы самая большая часть, чтоб лишнего не вякал.
Но, как почему-то оказалось, самая бедная, безродная и для выкупа самая мало пригодная. Если только не рассчитывать на выкуп пленных руководством речной Стражи из кошедлька той самой Тары из Сенка, нашей старой знакомой ещё по прошлому году.
И всё! – Сидор широко развёл руками, как бы показывая для них перспективы от выкупа. – Кстати, переговоры уже ведутся. И дело, считай что уже на мази.
– Фигня это всё! – поморщился Димон. – В лучшем случае сколько потратили, столько и вернём.
– У меня другое на уме, – Димн интригующе замолчал. Дождавшись когда Сидор от нетерпения заёрзал, вопросительно глядя на него, с усмешкой продолжил:
А что если вернуться обратно?
– К-куда? – запнулся от растерянности Сидор. Глядя на хитрую рожу Димона, у него от удивления широко раскрылись глаза. До него медленно сталодоходить к чему тот клонит.
Убью засранца, – тихим, злым голосом выругался он. – Сдурел совсем! Там, на твоих развалинах наверное сейчас кишмя кишит от ящеров с амазонками, а ты вздумал туда снова соваться. Сдурел, бестолочь!
– Э-э! Нет! – ухмыльнулся Димон. – Там так рвануло, что сейчас там вряд ли кто и есть. Разбежались во все стороны как тараканы, уж поверь мне.
– Не поверю, – резко оборвал его Сидор. – Не только не поверю, но ещё и никуда не пущу. А вздумаешь сам втихомолку смотаться, встану с постели, догоню и сам, лично дам тебе по шее.
Скотина! – сердито выругался он. – Развлекаться вздумал! Дома дел полно, работать некому, лошадей надо обиходить, чтоб не передохли без ухода, чтоб не пропали труды чуть ли не целого года, а он опять за своими цундапами намылиться вздумал.
Перебьёшься!
– Ты хоть знаешь сколько за него дают? – Димон уже без малейшей тени улыбки смотрел на Сидора.
– Не знаю и знать не хочу!
– Двадцать тысяч!
– Да хоть сорок, – взбеленился Сидор. – Мёртвому не надо ни двадцать, ни сорок. А сунешься снова туда – гарантированный труп. Или у тебя что, денег мало?
– Не в деньгах дело, – Димон ненадолго замолчал. – Орудия, которые я наплевав на всё с упорством тупого идиота тащил с Правобережья Лонгары, тут оказались нахрен никому не нужны, – грустно констатировал Димон. – Всё как Витёк меня с самого начала и предупреждал. Нет снарядов, а те что есть, неизвестно ещё выстрелят ли, да и стоят столько, что проще удавиться сразу, чем стрелять ими. А стволы и у пушек, и у пулемёта оказываются расстеляны. Что это значит я толком не знаю, но Боровец, собака, сразу морду начал кривить.
Одним словом – совершенно непонятно за каким таким хреном я с ними возился, с пушками этими. Упёрся как баран, – Димон замысловато выругался. – Лучше бы лишних несклько штук цундапов с собой захватили. Всё больше проку.
Ещё в первое моё появление с ними в городе у меня уже было пять предложений о продаже. А что будет завтра, боюсь даже представить. Так проколоться, – с сожалением мотнул он головой. – Пушек набрал, говна такого, а действительно дорогую, нужную всем вещь не прихватил.
Единственный плюс моего похода, что Боровец тут же попытался купить у нас оставшийся десяток снарядов, да Кондрат подвалил с предложением продать ему наши пушки как металлолом на переплавку, на какие-то его нужды. Металл, говорит больно хороший. Хорошие деньги, кстати, предлагал.
Вот и весь наш доход может быть с того похода. А треску!… – задумчиво покачал он головой. – Завтра попробую пихнуть пушки городу, если в цене договоримся и заплатят больше чем Кондратий предлагал. Нам то они совсем ни к чему, а им, Боровец, говорил что надо. Зачем – непонятно, но вроде как Боровец согласен был выкупить даже с такими стволами.
Завтра у меня презентация, – усмехнулся, немного повеселев он. – Представляю нашу добычу на суд комиссии от городских властей. Буду Голове наши пушки втюхивать. Так что, глядишь ещё и хорошо заработаем на этой ерунде.
Ещё одно…., – Димон наклонился пониже, вплотную к лежащему Сидору и негромко проговорил. – Не для передачи кому, особливо Мане.
Корней в бешенстве и наконец-то уже всерьёз рассматривает вопрос о ликвидации своей дурацкой школы. Говорит, что поведение курсантов ему серьёзно не понравилось, ну и всё такое.
Так что учти. Операция "Бешеные лошади" это было последнее, что мы предприняли вместе с городскими курсантами. Больше ничего подобного. И я тебе прямо говорю, чтобы ты в своих будущих расчётах обязательно это учитывал. Никаких совместных с городом проектов.
Немного помолчав, он неожиданно что-то вспомнил и расплылся в искренней, широкой улыбке.
Хошь хорошую новость?
Тут к Маше в Медвежью Крепость её любимица Катенька подвалила. Тебя, между прочим, спрашивала. Когда узнали, что ты расшибся и лежишь пластом в землянке, не подымаясь, просила тебе благодарность от всех зверей передать.
– Не понял!
Сидор от удивления снова нервно завозился на кровати, пытаясь поудобнее устроиться.
За что благодарность то? Да ещё и от всех зверей разом.
– За то, что жизни лошадиные сохранил и не дал перебить раненых и покалеченных, которых обычно всегда на месте добивали.
– Да моя то роль в этом деле самая мизерная, – удивлённо посмотрел на него Сидор. – Это всё Корней распорядился. Его благодарить надо. Мне же просто курсанты, как собаке кусок, бросили самую негодную часть трофеев. А я лишь оплатил лечение, – мрачно посмотрел на Димона Сидор. – За что благодарить то? За собственную глупость? За растранжиривание казённых средств?
