Текст книги "Парадигма крови (СИ)"

Автор книги: _CAZADOR_

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 30 страниц)

И не было ничего, и только Дух носился над водой.… А под водой, на глубине три тысячи метров лежала гранитная плита. На ней был высечен древний герб: щит, рассеченный на две половины. Справа был Единорог, Слева был Дракон, а сверху – Орел, что держал в когтях Звезду-Корону… ========== Часть 7 ========== Данила проснулся и приоткрыл глаза. В полумраке тусклыми огоньками светились бортовые системы космического корабля… - Тьфу ты! – Данила замотал головой по подушке. Какие системы, какой корабль! Данила полностью проснулся и сел, обтирая ладонями заспанное лицо. На прикроватной тумбочке тускло светились точки на китайском будильнике, глухо гудел уснувший комп. Страшно хотелось пить. Данила нашарил выключатель ночника и, предварительно зажмурившись, включил свет. Комната его представляла печальное зрелище. Кругом царил неописуемый кавардак. Шмотки валялись на полу вперемешку с пивными бутылками, на столе была навалена гора дисков и стояла отвратительного вида пепельница, переполненная скрюченными бычками. На стул невозможно было глядеть без жалости, потому что он печально перехилился на один бок. Данила тяжко, со стоном вздохнул. Да, сон алкоголика чуток и краток! Он закряхтел, почесываясь и вспоминая те жалкие обрывки, что предоставляла его пропитанная алкоголем память. Так, начинали с Тёмкой в «Мучачос». Текилла, мексиканец с трубкой… Как, бишь, его звали? Диего-Антонио Манчарес. Это Даня помнил четко, а вот что было потом? Вроде в «Диван» спускались, болтал с мексиканцем по-испански, опять текилла… Дальше все сливалось в какой-то бред… Даня вздохнул, и решил не напрягать попусту больной мозг. Вот утром он позвонит Тёмке и все разузнает! Он зашарил по полу в поисках тапок. В пределах досягаемости таковые не обнаружились, но сон слетел окончательно. Ну что же, раз спать нет никакой возможности, тогда присядем за работу! Данила бодро прошлепал босыми ногами на кухню, открыл кран и набрал воды в более-менее чистую кружку. Он пил воду мелкими глотками, с неудовольствием глядя на битком набитую раковину. В неверном свете заоконного фонаря она казалась развалинами замка Дракулы. Выхлебав воду, Данила переместился в туалет, где так же, не зажигая света, осуществил насущные потребности организма. Данила вообще не любил верхний свет. Умывшись, он отправился обратно в спальню, и раскочегарил своего верного друга. Открыв документ под названием: «Книга два», Данила уставился на последние строчки текста. Подтянув под себя стул, он опустился на него, все еще глядя на экран. Хряп-п-п! Стул повалился на пол, рушась под тяжестью хозяина. Данила длинно и с чувством выразился, и, поднявшись, пнул бренные останки. Он собрал барахло, свалившееся вместе с ним скрутил наподобие куля, и заткнул все это в шкаф, подперев дверцы одной из составных частей бывшего стула. Потирая копчик, Водорезов сходил на кухню за табуреткой. Угнездившись, наконец, перед монитором, он накинул на плечи свитер и положил руки на клавиатуру. Посидел. Покрутил ползунок, читая написанное раньше, поправил кое-что и вдруг понял, что сейчас он ничего не напишет. Мысль не шла. Ну, вот не шла и все! Писать в таком состоянии – дело бесполезное, это Данила давно себе уяснил. Если он писал насильно, то выходило так плохо и пресно, что потом все равно приходилось переделывать. Спать, однако, совсем не хотелось. Данила протянул руку и включил модем. Кликнул на установке соединения. Что такое! Модем не слышал гудка. Данила попробовал снова, потом встал, и поплелся разыскивать трубку. Она отыскалась между диванными подушками. Данила нажал на кнопку и долго слушал шипение и потрескивание эфира. Где-то далеко играла музыка. Данила вскочил и со злостью швырнул трубку на диван. Конечно, он опять забыл заплатить за телефон! С тех пор, как ушла Юлька, все покатилось в тартарары! Данила плюхнулся на диван и свесил руки между голых колен. Ну почему ему так не везет! Вроде бы симпатичный парень, неплохой любовник, даже талантливый! А вот - поди же! Ну да, да, конечно, денег мало, и тапочки ставить в угол он так и не научился, ну да, и от компьютера его не всегда оторвешь, но ведь была же любовь, были же чувства! Да какое были, они и сейчас есть! Данила снова нащупал трубку, включил и приставил к уху, мрачно слушая шелест линии. Вот дела, он даже не может позвонить ей! А ведь еще ничего не поздно исправить! Данила был в этом уверен. Он поедет к ней завтра! Обязательно поедет! Вот купит большой букет герберы и поедет! Она очень любит герберы. Оранжевые! Приободрившись, Данила встал и сделал шаг по направлению к спальне. И тут погас свет. Везде, даже фонарь за окном перестал гореть. Данила, чертыхнувшись, сделал несколько неуверенных шагов… И полетел носом вниз, споткнувшись обо что-то мягкое и теплое! - Ети ее мать! Рамзес!!! Пошел на место, дрянь такая!!! – заорал Данила в ответ на глухой всхлип отскочившего Рамзеса. После ухода Юльки даже собака совсем распоясалась и спала прямо на светло-бежевом ковре. Отпустив еще несколько угроз Рамзесу, Данила вдруг замолчал, заткнувшись на полуслове. Из угла послышался тихий смешок. Данила замер, не дыша, сердце его отчаянно забухало. Смешок повторился, это было совершенно точно! Холодный пот окатил его с ног до головы, в голове образовалась звенящая пустота. - Да полно тебе, Лис, видишь, человек сомлел совсем! – Раздался вдруг густой бас со стороны кухни. – Все бы тебе потешаться! Давай, включи-ка аварийное освещение, пока наш друг в обморок не грохнулся! Яркий луч ударил ему в лицо и Данила зажмурился. - Водорезов Даниил Алексеевич. Двадцать семь лет, образование высшее, доктор медицинских наук, холост. Работает психиатром в МУЗ номер три. Автор ряда научных статей и докладов по проблемам детской психиатрии. Подающий надежды писатель-фантаст. Однако, замечен в упаднеческих настроениях, нигилизме и фатализме. Критиковал министерство здравоохранения на сайте «ввв психодок собака точка нет», злоупотребляет алкоголем по праздникам, - голос показался Даниле противным, а тон язвительно-ядовитым. Прикрываясь рукой от бившего в лицо света, он изо всех сил пытался разглядеть говорящего. Мысли лихорадочно скакали. «Воры, фэсбешники, прикалывается кто-то…». Нет не то, не то. Противный голос продолжал: - И сейчас мы наблюдаем конечный итог преступной карьеры гражданина Водорезова! Находясь в клубе «Мучачос», расположенном по улице Космонавтов двадцать четыре, он вместе со своим соучастником Артемием Пламенем, известным, так же, как Темень вступил в контакт с гражданином Мексики Диего-Антонио Манчаресом. Не гнушаясь присутствием первых лиц города, преступная троица, находясь в наркотическом опьянении, учинили дебош, следствием которого явилось порча имущества, принадлежащего ООО «Элит-клуб», нанесение тяжких телесных повреждений кактусу вида Агава Американика… - Лис, агава – не кактус! – прогудело прямо над Данилиным ухом, и он испуганно шарахнулся в сторону. – Кончай ломать комедию! Свет отвернулся, и Данила снова обрел зрение. В его любимом кресле сидел тощий субъект, его ноги, обутые в не слишком чистые «казаки» покоились прямо на хрупком журнальном столике. Мощный армейский фонарь, что стоял рядом с креслом, теперь смотрел в потолок. На диване рассаживалось огромное тело, килограмм этак на сто двадцать. Причем, форма его походила на работы ранних кубистов. Все части этого тела показались Даниле грубо отесанными гранитными блоками. - Кто вы такие? – выдавил из себя Данька. Он хотел, чтобы его голос звучал возмущенно и повелительно, но, стоя в одних трусах перед проникшими к тебе посреди ночи незнакомцами, довольно трудно изображать хозяина положения. В горле у Даньки пересохло, и голос сорвался на истерический всхлип. - Мы – соратники великого Че! – гордо заявил ему тощий. – Но пасаран! – он вскинул сжатый кулак. - Лискин, фу! – болезненно поморщился квадратный. – Не переживай, хозяин, не обидим. Особый отдел ФСБ, - он выудил из кармана «корочку». – На, изучай! Данька опасливо взял протянутый ему документ, раскрыл его и сделал глубокомысленный вид. Книжица прыгала у него в руках, строчки сливались, а мысли смятенно роились. Голова гудела, подобно растревоженному улью. Так ничего и не вычитав, он закрыл «корку» и протянул ее обратно. - Как вы сюда вошли? И что вам от меня нужно? И могу я, наконец, одеться?!! – залпом выпалил он, чувствуя себя крайне неловко. - Конечно, конечно! – прогудел «гранитный» с радушием в голосе. - Одевайся, мы никуда не торопимся. - Дорогой дли-и-иною, да ночкой те-е-емною! - пропел тощий. - А в конце - казенный дом! – добавил он доверительно. Данька шарахнулся в спальню. На глаза ему попалась пустая телефонная база, и он тоскливо стрельнул глазами в трубку, лежащую рядом со «статуей Командора». Однако он тут же вспомнил, что телефон все равно не работает. Почему-то эта мысль доставила ему мазохистское удовольствие. Он демонстративно закрыл дверь и начал копаться в шкафу. На ум ему приходили весьма разнообразные идеи по поводу ночных гостей. Пожалуй, самая разумная из них была: открыть окно и постучать в окно соседу - дяде Володе Спасскому, известному скандалисту. Но, она практически сразу была Данькой отринута – не-то из трусости, не-то, напротив, из-за неумеренной отваги. Разбираться было некогда. Довольствуясь скудным отблеском, пробивавшимся из-под двери, Данила натянул джинсы и рубашку. Долго ползал под кроватью, нащупывая носки. Нашел, натянул и застыл на краю разобранной кровати, так ничего и не придумав. В голову неотвязно лезла одна мысль: почему Рамзес никак не отреагировал на пришельцев? Данька даже подумал было о сложной истинной галлюцинации, как последствии применения мескалина. Он быстро проверил несколько симптомов и убедился, что предположение его в корне неверно. Правда, особой радости это ему не доставило: галлюцинации казались ему чем-то более милым и привычным, чем парочка реальных незнакомцев, захвативших его зал. Подумал тоскливо: «Вот был бы пистолет…», вздохнул и поднялся. Отворив дверь, он увидел, что тощий освободил-таки, его кресло, и нагло копается теперь на полке с дисками. Данька начал злиться, страх немного отпустил. Одевшись, он почувствовал себя бодрее, защищеннее. Оскорбленно задрав подбородок, Данила прошелся по залу и уселся в свое кресло. Сделав над собой усилие, он разложил руки по подлокотникам и широко расставил ноги. Таким образом, он принял «открытую» позу, символизирующую уверенность и силу духа. Тощий остро глянул на него и противно хихикнул, продолжая рыться в дисках. - Я жду объяснений! – потребовал Данила, окрепшим голосом. Лискин хихикнул еще противнее. «Квадратный», которого по документу звали Давыдов Илья Иванович, 1968 года рождения, поглядел ему в спину тяжким свинцовым взглядом. Даниле показалось, что тощему не миновать приватной беседы. От этого он почувствовал себя еще увереннее и смог, наконец, рассмотреть внешность пришельцев. Скользя взглядом по грубым чертам Давыдова, Данька отметил хорошо очерченный твердый рот с выраженными носогубными складками и выступающие вперед надбровные дуги. Глаза «Гранита», как окрестил про себя Данила квадратного, прятались в глубоких глазницах. Правую бровь рассекал шрам, идущий косо вверх, перечеркивая две горизонтальные складки. Нос Ильи был сломан в переносице и не далеко ушел от классической боксерской «смятки». Квадратная челюсть тоже носила следы битв: контуры подбородка и скул были неровными, местами оплывшими от неоднократных повреждений. Сразу за ушами начинались мощные шейные мышцы, покрытые скорее красно-бурой бычьей шкурой, нежели человеческой кожей. Седоватые, «перец с солью» волосы были аккуратно подстрижены и незатейливо зачесаны набок: видимо, прическа не доставляла Илье особых хлопот. Серый свитер грубой «ручной» вязки выглядел достаточно дорогим, равно как и ладные полуспортивные ботинки, виднеющиеся из-под мягких вельветовых штанов. Одежда казалась довольно новой, но уже осевшей по фигуре, из чего Данила заключил, что специально для него никто не наряжался. Водорезов снова переключился на лицо Ильи и отметил, что вся эта неповоротливость и статичность весьма обманчива: «Гранит» был подобен медведю – зверю непредсказуемому и опасному. Глаза Ильи были похожи на двух куниц, что мгновенно высовываются из темного дупла, хватают зазевавшуюся белку и так же молниеносно исчезают. Такой же, «схватывающий», быстрый взгляд был у Ильи Давыдова. Осмотр этот занял у Данилы всего несколько секунд, и делать серьезные выводы он не стал. Достаточно было, что «Гранит» не вызывал у него особой антипатии, чего нельзя было сказать о его компаньоне. Лискин этот действительно был похож на старого облезлого лиса, даже не на лиса, а на драного дворового кобеля, из тех, что любят побрехать, но «жидки на расправу». Данила неприязненно оглядел мятую спину в горчичном пиджаке, мешковатые брюки, тощую шею и неопределенного цвета волосы, давно не видавшие забот парикмахера. Лискин постоянно двигался: голова кивала, ноги переминались, плечи дергались. А руки его, вообще, непрерывно что-то вертели, ощупывали, дергали, перекладывали с места на место, открывали и закрывали. При этом Лискин противно дребезжал: - И все-то мы про тебя, мил человек, знаем. И про жизнь твою непутевую и про увлечения твои сомнительные. – Лис ломался, подражая кондовому цыганскому надрыву. И про то, яхонтовый, что придут за тобой утречком, придут, сердешный! Ой вижу, вижу, подписывают ордерок-то, подписывают, недрогнувшей рукой! Бежать тебе надо, золотенький! Данила уже ненавидел этого паяца. - Действительно, Данила Алексеевич, поедем - времени в обрез! – прогудел Илья. Лицо его застыло, как будто он к чему-то прислушивался. - Я никуда не пойду и не поеду! Данька начал психовать не на шутку. А когда он психовал, он становился похожим на загнанную в угол крысу: панически-отважным. - Скажите-ка, мистер Водорезов, - снова проблеяла мятая спина, - а где Вы были с шести часов пятого до…, - Лискин задрал рукав, глядя на часы. – До четырех семнадцати седьмого сего месяца? - Не гоните вихрей, уважаемый! – задиристо ответил Данька. - Какое седьмое?! И вообще, могу я, наконец, узнать, что вы делаете в моем доме в четыре часа утра, как Вы любезно заметили? Лискин многозначительно переглянулся с Давыдовым. - Видишь ли, в чем дело, Данила Алексеевич, сегодня действительно седьмое февраля…, - прогудел Илья. Данька замотал головой, выражая абсолютное несогласие. - Вы что-то попутали, уважаемые, если бы сегодня было утро седьмого, то это значило бы, что я проспал целые сутки! Гости снова переглянулись. Лискин развернулся лицом и, прищурив один глаз, сказал: - Спали вы, мистер Водорезов, или нет, а только на работе Вас вчера не было. Хотите проверить – позвоните своему заведующему, доктору Шамникову Валерию Сергеевичу. Уж он-то Вас обыскался! Данька неуверенно ухмыльнулся: - Да этого просто не может быть! Как я мог так долго спать? – он снова потерял почву под ногами и по хребту его бежал неприятный холодок. - Вот мы и хотели бы у Вас узнать, где это вы шатались с вашим другом Пламенем и гражданином Мексики господином Манчаресом? Куда он вас водил, что говорил и что делал? - Я совершенно ничего такого не помню, я спал! – Данька, снова начинал дрожать. – Если что действительно и было, - он вдруг припомнил горько-кислый вкус пейотля и совсем обмер, - то почему вы у самого Манчареса не спросите? Лискин оскалился во весь рот, обнажая множество мелких и острых, как у щуки, зубов. Данька непроизвольно отметил, что глаза у него разной формы. Когда Лискин улыбнулся, правый глаз его сощурился, скрывшись в мелких складочках, левый же едва прикрылся светлыми ресницами. «Парез лицевого нерва» - машинально отметил Данила, продолжая бороться с подступающей паникой. По спине его сбежала капля холодного пота. - Ага, мы бы спросили, не сомневайтесь, да только господин Манчарес в ближайшее время едва научится говорить «ма-ма» и «пи-пи»! – Лискин неожиданно громко захохотал, подавился и закашлял в кулак. Данила испуганно воззрился на Давыдова. Илья поморщился и сказал: - После вашей встречи, гражданин Мексики Диего-Антонио Манчарес находится в глубокой амнезии. Из его сознания полностью исчезли последние сорок восемь лет. Данька расширил глаза, веря, и не веря в услышанное. Илья продолжал, серьезно глядя Даниле в глаза: - Шестого числа в три часа дня он был найден у себя в номере в совершенно беспомощном состоянии. Он теперь не то, что не говорит, но даже и ходит под себя. Его психическое развитие находится на уровне шестимесячного ребенка. Грубо говоря, ему полностью стерли память. Данила молчал совершенно пораженный.