сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 30 страниц)
Я осторожно поднялся на ноги , распрямился - вроде ничего не сломал. Дуло автомата, как кобра заклинателя, качнулось за мной.
- Вперед! - коротко рявкнул солдат и повел меня через снежную муть к едва виднеющемуся вдалеке бункеру.
Входя в тамбуры лифтов, под взглядами охраны и камер, я почувствовал себя почти как дома, замерзшее тело оттаивало и кожа начинала гореть. Всю дорогу я улыбался как блаженный, физически радуясь теплу.
Мы опустились глубоко, гораздо глубже, чем я заходил, когда обучался здесь, в Центре.
Я почувствовал это по тому, как заложило мне уши, когда отворились двери лифта. Я завертел головой — вроде бы те же серо-зеленые коридоры, но что-то странное и страшное ощущалось среди этих стен.
Длинный ряд дверей по обоим сторонам, переборки и тяжеленные двери. «Казематы» - подумалось мне. Эта мысль неприятно кольнула, я покосился на своего молчаливого конвоира.
- Мне нужно видеть Чулиева! - беспокойно повторил я, взглянув на него.
- Вперед! - снова отчеканил боец, глядя мне куда-то в висок.
Беспокойство усиливалось, когда мы прошли в ярко освещенное помещение, где за стеклянной переборкой нас встретил мрачного вида майор в окружении охраны.
- Что происходит? - попытался я вякнуть, глядя, как мой боец возвращается ко мне, доклад его был слишком кратким, а козырнули они друг другу так, как будто уже получали медаль из рук президента.
- Отставить разговоры! - резко ответил мне лейтенант в сером мундире, а взгляд моего бойца блеснул восторгом, когда он прошел мимо меня, торопясь на выход.
Холодок вновь пробежал по спине, как будто крыло той метели, что бушевала наверху, коснулось меня вновь. Майор по-военному ровно держа спину подошел ко мне, держа в руках тонкий планшет с бумагами.
- Лейтенант Пламень, вы арестованы по подозрению в дезертирстве, предательстве Родины и шпионаже в пользу противника. Сдайте табельное оружие!
И он протянул руку ладонью вверх. Я проглотил тугой комок. Кровь бросилась мне в лицо. Негнущимися пальцами я расстегнул портупею и перевязь меча и положил тяжело звякнувшую пряжками кожу в раскрытую ладонь.
- Мне нужно видеть Чулиева. У меня доклад... - прохрипел я вмиг севшим голосом.
- Увидите, несомненно, когда придет время. - Майор холодно улыбнулся. - А сейчас проследуйте в камеру. - Он кивнул конвоирам с автоматами наперевес.
- Постойте, а...какое сегодня число? - Я вдруг обмер, вспомнив, что я уходил с Земли первого сентября.
- Двенадцатое декабря — ответил майор слегка поколебавшись.
- Мне срочно, срочно нужно видеть Чулиева, это очень важно, жизненно важно!!! - я шагнул к майору и автоматы разом звякнули, вскидывая дула.
- Ему уже доложили, не сомневайтесь, - майор сощурился.
- Пожалуйста, обязательно скажите ему, что речь идет о гибели Земли, об Армагеддоне, черт вас забери! - я сжал кулаки и закусил губу. - Дуло уперлось мне в бок, но я отмахнулся от него, словно от надоедливого комара.
- Поспокойнее! Обо всем будет доложено. А пока, чтобы успокоиться - вы напишете свое донесение на бумаге. Смирнов — дайте ему там бумагу и ручку. - Он посмотрел куда-то мне за спину и кивнул. Ведите его в камеру.
- Вы не понимаете, дорога каждая секунда!
Он только плотнее сжал губы и холодная сталь уперлась мне в спину.
- Вперед!
Я почувствовал как время сжимает мне горло, словно петля палача.
Успею ли я убедить Чулиева прекратить интервенцию, ведь пусковые установки наверняка уже смонтировали...
Я пошел вперед, мимо длинного ряда камер, шаги глухо отражались от стен.
Дверь одной из них с лязгом открылась, впуская меня в маленькое помещение без окон, со стенами, выкрашенными тусклой серой краской.
Молочный потолок, как и везде здесь, лил мертвенный и какой-то равнодушный свет на покрытый резиной пол.
Я прошел внутрь и сел на топчан, за маленький столик, и замер, стараясь успокоить взбесившиеся вдруг мысли. Лейтенант, вошедший следом, положил на стол несколько листков бумаги и ручку.
Глянув на меня сверху вниз, он удалился, лязгнули затворы дверей.
Я поставил локти на стол и обхватил руками голову, мне показалось, что череп готов взорваться.
«Так, надо рассуждать здраво» - сказал себе я и попытался взять себя в руки. Уставившись на белый лист я принялся рассуждать, ловя за хвосты мечущиеся мысли. Ну, то, что я еще жив и земля не выжженный, залитый черной лавой шар, это значит, что пуск ракет еще не состоялся, а может быть даркониды разрушили планы военных, может быть Вика нашла какой-то другой путь? Тогда мне совершенно нечего сидеть тут, дожидаясь...Чего дожидаясь? Встречи с Чулиевым, со Смольниковым, трибунала, конца света?
Я вспомнил мой первый день тут, тогда такая же паника владела мной и такая же тошнотворно-липкая неизвестность. Одно во всей этой истории было хорошо — я сталкер и пока еще никто не сможет удержать меня взаперти. Уверен? - ехидно спросил кто-то в моей голове.
Я закрыл глаза и принялся искать в темном пространстве алую точку. Ее не было. Волосы встали дыбом на хребте. «Так, тихо!» - прикрикнул я сам на себя.
Я снова попытался и понял, что проваливаюсь в панику еще глубже. Только черная беспросветная мгла да кружение мутных вихрей, так же, как наверху в степи.
Я старался снова и снова, но добился только того, что кровь застучала у меня в голове и затылок точно сковало горячим обручем. Я ничего не мог сделать, как будто и не умел никогда.
«Наверное, тут работают какие то чары, глушилки, что-то такое, что запрещает...» - подумал я. «Но от этого же не легче!» Отчаянье сжало мое сердце. Я никуда не смогу уйти. И это ощущается как паника, как смертная тоска. Я и не знал, что так быстро привыкну к этой свободе!
Вскочил.
Опять сел.
Снова встал, метнулся туда-сюда, от стены к стене и снова сел.
Обхватил голову руками, закрыл глаза и закачался мерно и ровно, точно медведь в клетке. Все это время мозг лихорадочно работал, перебирая и вновь откидывая десятки самых безумных вариантов. Мне показалось, что голова моя взорвется сейчас.
Как остановить готовое вот-вот свершиться безумие? Как сделать это до того, как человечество сделает последний шаг к гибели.
Время растянулось в резину, минуты казались бесконечными, а сердце билось об ребра, словно пленная птица о прутья тесной клетки. Наконец, мне удалось совладать с первым приступом отчаянья. Я как заклинание твердил себе вновь и вновь: главное, что у меня есть моя Вика. Мы снова вместе, Данька жив и здоров, а значит не все еще потеряно. Подумав о своей девочке, вспомнив ее улыбку и чуть припухшие от слез, но такие сияющие счастьем глаза, я все-таки немного успокоился.
Время еще есть. Нужно подумать, что сделать. Я снова открыл глаза и посмотрел на белые листы на столике. Сколько я здесь? Полчаса? Час? Нужно придумать, что написать такое, чтобы непременно заинтересовать Чулиева. Что-то такое, о чем ему сообщат непременно и быстро. Впрочем...
Я наконец начал здраво мыслить — то, что я вернулся ему доложат обязательно. Остается сделать так, чтобы он непременно встретился со мной лично.
И нужно сделать что-то, чтобы нейтрализовать Смольникова. От одного воспоминания о нем шерсть на загривке поднялась у меня дыбом. Этот человек внушал мне почти животный ужас. Чего стоили его безумные глаза!
Я должен остановить этого человека.
Почему-то я ощущал его словно абсолютное зло. Незнакомое чувство прокралось в мою душу. Разочарование в друге. И не просто разочарование, а то, неожиданное, неприятное, пугающее и бессильное чувство, которое поселяется в душе у всех... Жертв вероломства?
Я не мог понять как, когда и почему произошел такой страшный поворот. Вся моя долголетняя дружба рассыпалась осколками.
И эти осколки как толченое стекло рвали мои потроха изнутри. Образ моего друга будто вывернулся наизнанку. То, что было белым сделалось вдруг черным, то, что я считал преданностью и благородством стало вдруг фанатизмом и завистью.
«Он мне больше не друг» - пришла мысль.
Мне нужен Чулиев. И как можно скорее. Я открыл глаза и уставился на белые листы снова. Надо написать что-то такое, что задержит их. Что могло бы являться таким поводом? В голову приходили идеи одна глупее другой. Если бы я воспроизвел разговор с Викой, это походило бы скорее на сговор с врагом, чем на донесение, если бы я попытался объяснить свою уверенность, то не нашел бы ни одного факта, подтверждающего мои слова. Я начал писать об агентах драконид, про которых рассказала мне Вика. Написал несколько предложений. Перечел. Скомкал листок. Это походило скорее на бред в стиле фэнтези. Задумался снова, покусывая ручку. Все было не то!
«Я тут сижу, а время идет» Тишина, царившая в камере и вокруг, в коридорах Центра казалась осязаемой. Словно все эти тонны земли спрессованной тишиной ложились мне на плечи. Я почти физически чувствовал, как время утекает водой сквозь пальцы, выдавливается из меня этой массой тяжелой тишины.
Внезапно я почувствовал злость. «Черт! Я собираюсь спасать это самое гипотетическое человечество, которое разменял на своих друзей... И в то же время, я спасаю своих друзей от тех, кто стал нам врагом. Какой пассаж!» Я зло хохотнул и швырнул ручку на стол.
А-а-а... да катись оно, провались!!!
Я снова взял ручку и решительно написал: «Сообщаю Вам, что лейтенант Смольников С.Н. организовал диверсионную группу, имеющую целью сорвать операцию «Базаар». Им и его пособниками изготовлены устройства, изменяющие характеристики работы пусковых установок для баллистических ракет наземного базирования и собственных систем наведения баллистических ракет...»
Через полчаса я постучал в дверь камеры и просунул исписанные листки в открывшуюся прорезь. Я чувствовал себя не лгуном, нет, я чувствовал себя инквизитором, подписавшим приговор к исполнению. Вот только кому этот приговор?
========== Часть 20 ==========
Проводив взглядом тающую фигуру Темки, я почувствовала себя одновременно маленькой и сильной.
Я набрала полную грудь воздуха и расправила плечи.
Серое пространство Миктлана обнимало меня. Я закрыла глаза и растворилась в тумане Хаоса.
Нет места, более близкого к моей стихии, чем Миктлан. По сути дела, Миктлан и был одним из уровней существования Хаоса, ведь Смерть — это первый шаг к Рождению. Я почувствовала как меня наполняют новые силы. Тонкий запах, нежный и теплый запах, запах родственный аромату крови и тления. Запах чулели.
Здесь все было пропитано им. Запах, который всегда приносил с собой мой Дракон.
Я погрузилась в себя, одновременно растворяясь в окружающем сером пространстве. Вокруг зашептало, задвигалось, забормотало, замельтешило. Перед моим внутренним взором явилось тысяча, миллионы, миллиарды случайностей. Каждая из них могла стать новым зерном, из которого прорастает дерево событий.
Я сосредоточилась.
Мне нужно выбрать подходящие случайности, подходящие для того, чтобы повернуть события в нужное русло. Это потребовало от меня значительного усилия, отбросить ненужное, отделить информационный шум, продумать последующие возможности, сличить результаты с искомым положением дел.
Мне нужно остановить армию Воинов Ока, мне нужно сделать так, чтобы мой мир выжил. Оба моих мира. И чтобы те, кого я люблю, тоже остались в живых. Я не собиралась терять их, едва обретя вновь.
Словно Золушка я перебирала зерна и у меня не было доброй и заботливой тетушки-волшебницы, готовой помочь мне. Сейчас я все должна сделать сама, сделать все для того, чтобы спасти моего принца и стать настоящей королевой.
Не знаю сколько это заняло времени, я ощущала его только по наваливающейся усталости. Но все же...я нашла.
Медленно отступало состояние транса, дымилось и как будто испариной осаждалось на меня. Ноги стали ватными.
Не открывая глаз, я опустилась на сухую землю Царства Мертвых, осторожно баюкая внутри себя одно единственное зерно.
Одну единственную возможность помешать преждевременной катастрофе.
Я осторожно и бережно спрятала ее, запоминая каждую черточку предстоявшей цепи действий. Ошибка равна была смерти.
Отныне, я не должна совершить ни одного лишнего движения, не должна сказать ни одного лишнего слова. Малейшее отклонение заставило бы меня исправлять новую цепь событий, это значило бы начинать всю работу с нуля. Каждый раз, когда я ошибусь.
Первым делом, мне нужно было заручиться помощью. Первый пункт моего плана и был самым сложным. Ведь Боги — самые непредсказуемые существа во всех мирах.
Миктлантекутли. Мертвый Бог, хозяин Миктлана.. Вот к кому мне придется обратиться. Я вышла из оцепенения и поднялась.
- О Великий, я призываю тебя! - крикнула я вскидывая руки. - Помоги мне, Бог Мертвых, вечно живой и вечно мертвый бог!
Я подняла глаза к дымному небу и продолжала взывать на древнем языке, слова которого повергали в трепет каждую живую душу от начала времен. Язык Первых Демонов.
- Красиво, душевно! - раздалось вдруг над моим ухом и я вздрогнула, молниеносно обернувшись.
Прекрасный юноша с блестящими смоляными волосами, бронзовой кожей и дивной, совершенно обнаженной, фигурой смотрел на меня.
Три пестрых совиных пера, воткнутые в пряди на макушке были его единственной одеждой. Он элегантно опирался на длинный посох, покрытый причудливой резьбой. Все в этом юноше было прекрасно и дышало молодостью и здоровьем, все, кроме его глаз. Их просто не было. Вместо них зияли черные бездонные провалы.
- Ты продолжай, продолжай, давно я не слышал древнего языка, как поэтично звучит он, воистину услада слуха ну и всякое там... и так далее.
Юноша иронично улыбнулся. Я благоговейно склонилась пред ним, опускаясь на колени.
- Приветствую тебя, о великий Миктлантекутли!
- Привет, Чарма! Ничего что я так вот, по-домашнему? - он обвел рукой свои чресла, со стоящим фаллосом, притворно смущаясь. - Я уже даже не стал наряжаться в подобающую приему гостей одежду, потому что с некоторых пор, у меня тут проходной двор или там базар-вокзал. У меня тут уже не гости а так, как у себя дома народ шатается. Входит, выходит и даже дверей не закрывает. Не Царство Мертвых, а лифт какой-то.
- Прошу меня простить, Великий Бог — прошептала я утыкаясь в траву у его изящных щиколоток.
- Да полноте, вставай уже, ты-то ладно, Первый Демон все-таки имеет право приходить без предварительного звонка. С Первым Демоном мы знакомы не первый день. - он хихикнул.- Тавтология.
- И за них тоже прости меня, Мертвый Бог.
- Так чем обязан? - спросил он меня, чуть склонив голову набок и глядя, как я поднимаюсь перед ним.
- Я пришла смиренно просить тебя, о, Великий, о помощи.
- Вот почему я никогда не слышал, чтобы кто-то ко мне на чай зашел, поболтать там, потрепаться о пустяках. Все всегда с делами и просьбами...
Миктлантекутли описал кончиком посоха круг в пыли и почва взвихрилась, взвилась маленьким смерчем, облако сгустилось и приняло форму маленького кресла без ножек. Предмет повис в воздухе, чуть покачиваясь.
- Прошу, в ногах правды нет, как говорит какой-то там народ.
Я осторожно взялась за подлокотники странного предмета, ощущая под мальцами бархатистую, будто бы велюровую поверхность. Бог чуть улыбнулся и уселся прямо в воздухе, подогнув ноги как маленький мальчик. Он чуть качнул головой и мы поплыли над землей, кресло едва заметно покачивалось от моих невольных движений.
- Я знаю о какой проблеме ты пришла мне рассказать, - продолжил он, но решительно не представляю, чем я мог помочь вам.
Он говорил неторопливо и голос его звучал мелодично и одиноко в этом мире тишины и шорохов, будто голос иволги в тумане.
- Какую помощь живым может оказать Бог мертвых? Неужели ты хочешь, чтобы я натянул кожаную куртку, надел черные очки и как какой-нибудь архангел Михаил с пулеметом Гатлинга ворвался на Базаар и забрал бы всех этих воинов Ока, вместе со всеми их боеголовками. Они ведь еще никуда не полетели, кстати. Твой... кхм... молодой человек, между прочим, провел некоторую самостоятельную работу над ошибками...
Я кивнула, обратившись мысленным взором туда же, куда смотрели пустые глазницы Бога Мертвых.
Пространство изогнулось и вытянулось в трубу и точно большая линза сфокусировавшись, показала мне далекие события.
Пусковые ракетные установки под блистающим лазурью небом Базаара, суетящихся вокруг военных, мрачные, приземистые здания временных бункеров и людей в форме, конвой, ведущий какого-то человека.
Я присмотрелась — это был тот самый воин, которого мы с Кариной встретили на шабаше сатанистов.
Я вспомнила его имя — Александр Смольников, друг Артёма. Мое сердце сжалось, я посмотрела чуть дальше и увидела Тёмку.
Он лежал, свернувшись в калачик в какой-то маленькой комнатке, похожей на тюремную камеру.
