сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 30 страниц)
Лис отбежал подальше и подпрыгивал неподалеку, не переставая верещать. Данила заворожено следил за змеей. В голове звенело, и не было ничего кроме мечущегося ужаса. Он продолжал остервенело рваться, из разбитого лба на глаза текла кровь.
«Это конец!» - думал Данька, но это было не так. На камнях зашевелилась туша мертвого медведя.
Она поднялась из борозды, которую оставило тело змея, и поднялась, шатаясь и глядя на Даньку немигающим черным глазом.
Из зияющей на месте второго глаза, обожженной дыры, толчками потекла черная кровь. Мертвый медведь поднялся и раскинул в стороны лапы.
В правой блеснул металл. Повернув морду так, чтобы оставшийся глаз смотрел прямо на Данилу, медведь пошел вперед.
Клинок, зажатый в правой лапе, напоминал зазубренный полулунный серп. Змей снова зашипел и попытался загородить свою добычу, но тут сзади донесся удар грома и пронзительный свист.
Что-то с треском лопнуло, и змей стремительно распустил свои кольца.
Данька рухнул на четвереньки и попятился, натыкаясь задом на лежащего Давыдова. Медведь продолжал идти на него.
Оживший зверь рыкнул, опускаясь на три конечности, и прыжком догоняя запнувшегося Данилу, сзади на холку ему наскочил подоспевший Лискин, но было уже поздно: правая лапа, описав полукруг, замахнулась над Данилиной головой.
Сталь со свистом рассекла воздух. Время остановилось. Данила, широко раскрыв глаза, вперился в мертвый зрачок медвежьего глаза.
Вдруг что-то знакомое шевельнулось в его голове: какой-то образ, летний вечер, студенчество, курилка… Безопасность, покой, счастье.
Зверь открыл пасть и прянул ушами. Клинок шикнул в миллиметре от горла Даньки и со скрежетом вонзился в гальку.
Данила охнул и метнулся в отворенную им дверку. В последний момент, Данила вспомнил о товарищах и словно окликнул их, протянув руки Лискину и бездыханному Илье – мир округ него схлопнулся.
========== Часть 13 ==========
- Оксанка, открывай! – сказал Сашка, наклонившись к переговорнику.
- Фигушки! – ответил веселый женский голос. – У нас все дома!
- Да открывай, Ксюш, я вам молодого-красивого привел!
Из динамика донесся заинтересованный стон, и дверь зашипела, отворяясь.
В проеме сейчас же появилось сине-зеленое привидение в защитном костюме с откинутой набок маской. Мы вошли.
- Вот, прошу любить и жаловать: Пламень Артем Сергеевич, ведущий сосудистый хирург, ударник труда и заработной платы! – отрекомендовал меня Санек.
- Очень приятно! Оксана, – протянула руку Оксана – миловидная брюнеточка с блестящими черными глазами и чуть вздернутым носиком. – Проходите!
Мы вошли в ярко освещенное помещение, по-офисному разделенное невысокими перегородками. Я огляделся.
За прозрачными поверхностями боксов виднелись бесконечные ряды стеллажей, какие-то аквариумы, многочисленные приборы и аппараты, повсюду светились мониторы, тут и там виднелись фигуры людей в такой же защитной одежде, что и у Оксаны. Помещение наполнял гул и стрекот работающей аппаратуры, попискивание и тихий монотонный вой. Разветвленный лабиринт проходов вел в таинственные отнорки, в которых то и дело слышалось шипение открывающихся дверей.
- Анастасия Петровна, - сказала Оксана в переговорное устройство, гарнитура которого скрывалась под зеленой защитной шапочкой. – Анастасия Петровна, Смольников новенького привел! Ну да, того самого! – добавила она, кокетливо склонив голову. – Проводить? Хорошо, сейчас. Пошли в ЦЗ! – обратилась она к нам.
Мы пошли за Оксаной, следуя по коридорчикам, пол которых был окрашен в разные цвета, миновали несколько дверей, обозначавшихся цифрами и таинственными буквосочетаниями, переоделись в защитную одежду в большом, укутанном пленкой боксе, постояли под каким-то нереальным дезактиватором, фукающим на нас странно пахнущим аэрозолем.
Все это время Сашка трещал, что твоя сорока, рассказывая Оксане всю мою жизнь с самых пеленок. Так, как будто бы сам меня родил. Сначала я пытался вмешиваться, но он только отмахивался, говоря, что сватам положено как следует расхвалить своего жениха. Оксана заливалась смехом, и стреляла черными глазами из-под прозрачной маски. Так мы и добрались до таинственного ЦЗ.
На пороге огромного зала, по своему содержимому напоминающего музей естествознания, нас встретила строгая тетка лет сорока пяти. Она единственная не носила зеленого костюма и была облачена в ту же строгую форму, что и Санек.
Окинув нас ледяным взглядом, она скупо повела рукой, приглашая следовать за ней. И вот мы уже сидим у серого офисного стола, зажатого между пластиковой имитацией какого-то невиданного большеротого зверя и гигантской прозрачной панелью с небрежно начерченной диаграммой. Едва мы уселись, как на меня посыпался град вопросов.
Она выспросила все: начиная от детских страхов и заканчивая сексуальными предпочтениями. Я нервничал и злился, потому что помимо воли отвечал на все, ерзая на краешке стула, словно провинившийся первоклассник. Закончив свой допрос, «рыжая мымра» - как про себя окрестил я эту тетку, откинулась на своем вертящемся стуле и некоторое время молча рассматривала меня холодными голубыми глазами.
- Ну что, же, Артем Сергеевич, - наконец произнесла она. – Очень рада видеть Вас в своем подразделении! Ах, да, я не представилась, простите. Майор Колесова Мария Антоновна, действительный член-корреспондент Российской Академии Наук, сталкер и Верховный друид «ПОННТ».
Она протянула руку через стол, и я пожал сухую ладонь, зачарованно глядя в бледно-голубые глаза Верховного друида.
Следующий месяц я провел словно в угаре.
Я подписывал горы бумаг, проходил всевозможные медицинские обследования и тесты, тесты, горы тестов!
Затем начались занятия. В мою бедную голову, самыми разнообразными способами – от телепатического обучения до обычной зубрежки впихивалось все, что нужно знать начинающему супермену.
От зоологии до криптологии от алхимии до астрофизики и от теологии до квантовой механики… И, конечно, меня учили драться со Злом…
В первый понедельник апреля, меня привели к присяге. Это было довольно буднично, но не без некоторой торжественности. Все произошло так быстро, что опомнился я лишь ночью, лежа на своей постели и вперив глаза в чуть светящийся потолок.
Произошедшее со мной, вдруг развернулось в удивительно яркую и четкую панораму, полную удивительных, пугающих и вместе с тем безумно захватывающих происшествий. Я верил и не верил в то, что все это творится со мной и вокруг меня. Словно маленькую былинку меня подхватило потоком событий и несло незнамо куда и незнамо зачем. Я лежал, широко открыв глаза, и до мельчайших подробностей вспоминал ту безумную ночь, когда я впервые шагнул в иную реальность. Все словно повторялось: вот мы пьем первую рюмку, вот я уговариваю пьяненького Даньку пойти домой, вот я берусь за ручку двери и толкаю ее наружу...
Горячий ветер дохнул мне в лицо, дыхание перехватило и я закашлялся, вскакивая. Вместо тускло-желтого потолка передо мной расстилалось расплавленное золото песка.
Я очумело оглянулся. Пустыня расстилалась до самого края выжженных небес. Я стоял столбом и ужас холодным гадом полз вдоль позвоночника. «Снова, опять!» - пронеслось у меня в голове и я завертелся на месте, пытаясь найти хоть какие-то ориентиры в этом безумии. Присев, я зачерпнул горсть песка – песчинки струйкой потекли сквозь пальцы. Я затряс руками, и начал остервенело вытирать их об серую форменную футболку и «боксеры», передергиваясь, словно прикоснулся к чему-то омерзительному.
Солнце ощутимо палило затылок, и от песка струился нестерпимый жар, однако я затрясся так, что зубы мои звучно клацали, словно от самого лютого мороза.
Сорвавшись с места я вихрем промчался по обжигающему песку, потом остановился и в панике понесся обратно, на то самое место, где стоял. Опустившись на корточки, я затравленно оглядывался, полубезумно поскуливая: вокруг расстилалось нетронутое волнистое море песка. Мои следы были единственными на сколько хватало глаз в этом раскаленном аду.
Наверное, я бы сошел с ума раньше, чем солнце спалило бы мое тело, но и на этот раз провидение оставило мне рассудок. Однако только затем, чтобы подвергнуть еще большим испытаниям. Сначала я услышал какой-то звон: далекое треньканье и лязг тонкого железа. Некоторое время я прислушивался, соображая – правда ли это, или мне начало мерещиться. Звук приближался, я уже различал скрип песка под чьей-то тяжелой поступью. Я снова вскочил, вытянувшись в готовую лопнуть струну. Кругом не было ни души, однако звук приближался. Сердце колотилось на последнем пределе, в голове пронеслось:
«Ну все, Тёма! Смерть твоя идет!». Шагах в десяти передо мной воздух затрепетал вдруг, подернулся радужной пленкой и раздвинулся, словно кисея, отдернутая быстрой рукой. Золотой воин явился мне во всем блеске и величии. В первый момент он был настолько огромен, что, казалось, заполонил все пространство, блеск песка и раскаленного неба померк в его сиянии.
Он сделал шаг и остановился. Голос, подобный колоколу грянул:
- Здравствуй Артемий, сын Николаев! Приди ко мне, чадо!
Вселенная дрогнула, и за спиной его распахнулись два огромных сияющих крыла. Я пал на колени, пораженный.
- Встань и иди, чадо!
Я поднялся, и, встал, ослепленный всепоглощающим сиянием, исходившим из его глаз.
Он протянул руку и я шагнул к нему. Ощущение полета охватило меня, пронзив мое существо.
Я зажмурился, задохнувшись от восторга, наконец поверив в происходящее. Синева и прозрачность влились в меня вместе с ветром.
Глаза были не нужны – я ощущал Небо всем своим существом. Он был где-то рядом и, одновременно, во мне самом. Он улыбался моими губами и говорил моей душой.
Он походил на меня, на младенца и, вместе с тем, на моего отца. Он заключал в себе весь Мир и был чем-то больше мира.
Он был силен и стар как Вселенная и, одновременно, беззащитен и хрупок, словно проклюнувшийся из-под снега росток. В нем было все что я любил. Он был моей Жизнью и моим Светом.
- Смотри, чадо! – сказал он голосом Солнца. - Это Рай!
И я посмотрел: сапфир неба блистал вокруг.
Белые облака бесшумно плыли в необозримом просторе. Они сияли холодом и были легкими, как самый нежный пух. Они пружинили и пахли мятой, свежим бельем, из того далекого детства, когда бабушка приносила с мороза наволочки с вышитыми уголками. Мы летели по-над сверкающими паром и ныряли в его бестелесную сущность.
Когда это наскучивало, мы гуляли по упругим горам туч, становясь легче и прозрачнее ветра. Затем облака разошлись, и я увидел синие пики, увенчанные морозными шапками вечных снегов, зеленые леса, похожие на океан, и океан, подобный алмазному зеркалу. Мы неслись над водами и моя душа пела, глядясь в свое отражение, которым был Он.
Мы бродили по теплым кедровым лесам, пропитанным светом и запахом Вечности, дотрагивались до медной коры, разбирая все мысли древних деревьев. Мы останавливались у хрустальных ручьев, чтобы зачерпнуть их прозрачную жизнь. Птицы садились на наши плечи и медведи кланялись и кувыркались, забываясь в щенячьем восторге при виде нас.
Вокруг нас был мир и Мир был внутри нас. Все это время он говорил со мной. Он рассказал мне о днях Творения, о дружбе и сомнениях, о восторге первого успеха и первой горечи поражения. Я знал теперь о Его именах и я знал об именах Врага.
Я увидел Великий Потоп и был в Царстве Мертвых, где покоились кости Первых Людей. Я узнал о Тех-Кто-Ушел и о Драконах, которые были прежде людей. Древние ошибки ныли, подобно старым ранам.
Мучаясь и плача слезами покаяния я поведал ему о своих грехах и о Звере внутри меня, и Он простил меня. Когда же день склонился к закату, Он разрешил Солнцу уйти за горизонт и показал мне иные светила на черном бархате Пустоты, пронизанной мыслями Вечных.
Когда сладкий ужас вечного Ничто вошел в меня, Он рассказал мне о том, кто назывался Антихристом и о Последнем Дне, когда Солнце погаснет. Огромная печаль охватила меня и я поклялся помочь Ему, потому что не мог допустить и мысли, что великое Творение исчезнет в сгустившемся сумраке. Он был печален и светел и он сказал мне «Спасибо!».
И я снова стал счастливой маленькой искоркой на ладони Мироздания. Я знал теперь что мне делать.
Когда я увидел обледенелый берег своим единственным глазом, я поднялся.
Мое сердце не билось, но Он был рядом. На развороченном берегу бесновалось Истинное Зло.
Сверкая золотом чешуи, над землей возвышался Враг, принявший украденный образ. Антихрист был здесь же, я узнал его по жгучему ужасу, кричащему в нем.
Рядом корчились демоны. Один – впитавший все пламя Ада, приник к золотой шкуре Змея, другой – уродливое порождение Хаоса, кривлялся поодаль.
Я поднял голову – Змей был слишком спокоен, для того, чтобы убивать сейчас. Что-то здесь было не так, я чувствовал это, но мертвый мозг медведя не был достаточно подвижен, чтобы анализировать причины моего беспокойства.
- Это страсти Антихристовы! – сказал Он. – Он мучается теперь. Враг принял мой облик, чтобы привить ему ненависть ко Мне. Избавь его сейчас! Иди!
И я шатаясь пошел вперед. Я поднял когтистую лапу с зажатым в ней Искуплением.
Серебряное лезвие отражалось в золоте змеиной чешуи. Ничто не могло остановить меня в моем движении, и я добрался до Змея с притиснутыми к нему демонами. Единственный уцелевший глаз застилала мутная пелена смерти, я занес свое оружие и повернул голову, чтобы лучше видеть свою цель. В тот момент, когда лезвие запело свою последнюю песню, я узнал своего врага…
Это был Данька Водорезов…
Он был спокоен и сидел на замшелом валуне прямо напротив меня. В уголках глаз Его затаилась Печаль. Он обыденно ворошил угли длинным прутиком и оранжевые искры возносились ввысь, уносясь в пространство так же, как и солнца в дни Творения.
- Теперь он стал Единственным – говорил Он. – Ятол добился своего: отныне тот, кто звался раньше Даниилом Водорезовым по ту сторону Добра и Зла. Им владеет Великий Хаос. Если Омеотль, наш Единый Творец не вмешается – Дитя Хаоса с равным успехом может убить и меня и Врага. Убить, уничтожить, стереть из книги Бытия, навсегда, без возврата.
Он чуть слышно вздохнул, и отбросил прутик. Я сидел по другую сторону огня и плакал от своей никчемности и своего ничтожества.
- Убив одного из нас, Демиургов, Единственный сам станет Творцом и Законом. Для этого мира. Другие – драконы, боги и смертные будут вынуждены смириться с его ролью. Впрочем, богам давно все равно. Лишь бы поступала свежая кровь. Чулель питает богов. Без нее они всего лишь тени.
Он встал и отвернулся, глядя на опускающуюся на горы ночь. Его белые крылья окрасили блики догорающего костра. Мне вдруг почудилось, что сверкающие серебром перья обагрились кровью, и я застонал, закрывая лицо руками. Я не мог допустить, чтобы Он исчез! Моя жизнь теряла тогда всякий смысл, ведь я лишь пылинка, живущая в луче Его взгляда. Удушливая темнота сжималась вокруг меня. Он тихо подошел и положил ладонь мне на голову.
- Не плачь, чадо! – сказал Он, и в мою душу полилось Утешение. – Не все потеряно. До двенадцатого декабря еще более полугода. Это много для человека и достаточно для Единственного. Партия еще не разыграна. Пока Антихрист во власти Хаоса – он все еще не определился. Ты еще можешь убить его, и ты еще можешь влиять на его решения. За эту душу теперь разразится настоящая война. В этой войне у тебя есть и враги и друзья. Я расскажу тебе о них. Те люди, что носят Знак Ока – твои первейшие помощники, я знаю, среди них есть близкие тебе люди. В них больше Силы чем в любом другом человеке и они верны мне. Тебе помогут.
Он сел рядом, и я смог посмотреть на него. Его лицо было светлым и чуть усталым.
- Я расскажу тебе и о твоих врагах. Первый из них это Лилит – первая Жрица драконид и первый демон. Ее тональ, или магический двойник – сам Дракон Хаоса. Ему и Князю Ночи приносит она кровавые жертвы от самых Дней Творения. Опасайся ее, ибо она может перевоплощаться и ходить среди людей. Единственное, что выдает Чарамико Оро – Спокойствие Хаоса на языке драконид – так это тяга к крови и презрение к людям. Хотя дракониды и ушли на Базаар вслед за своими тоналями – драконами, они никогда не оставляли Землю без присмотра. Тысячи лет следят они за людьми, ходят среди людей и вмешиваются в судьбы человеческие.
