сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 30 страниц)
Девица хихикала, Светка уселась на колени к Сашку и потихоньку поглаживала его бычий загривок. Сашка делал вид, что внимательно слушает пророчества, но взгляд его медленно стекленел. Жорик слушал, подавшись вперед, пожирая глазами свою «чаровницу». Водорезов говорил монотонно, без выражения, даже деловито, но я видел, как его зрачки блуждали по разложенным картам, как тени ложились на лицо, придавая ему почти бесовское выражение. Выложив что было, он перешел на настоящее. Я снова посмотрел на «педагогиню», и изумился. Ее глаза расширились, а лицо побледнело так, что это было приметно даже в неверном свете огарка. Закончив с настоящим, Данила, смешал карты и сказал:
- А вот про будущее я расскажу только Вам одной.
Он бросил взгляд на меня, и я буквально задницей ощутил, что, мне нужно выметаться. Я встал, словно под гипнозом, и направился в курилку, совершенно озадаченный. Остальные дружно потянулись следом, оставив Данилу вдвоем со своей «клиенткой». В курилке разговоры были преувеличенно веселы. Вскоре гадающие показались в дверях. У дамы был обалделый и несколько испуганный вид.
- Жора, можно тебя на минуточку? – спросила она, и счастливый Жорик уже через несколько минут подавал ей пиджачок.
Они распрощались. Остальные тоже вдруг засобирались, откланиваясь с Сашком. На прощанье Данила пожал мне руку и сказал:
- Я в сорок пятой живу, если что, заходи, не стесняйся. В пятницу я дома.
«Он какой-то не такой, - пронеслось у меня в голове, - он, наверно, голубой!». Я отнял руку слишком поспешно.
В ту же пятницу мне пришлось прийти к нему в сорок пятую…
Но это, как говорится, совсем другая история. Позже, встречаясь с ним снова, я все никак не мог уяснить для себя: кто же он?
Он заинтриговал меня настолько, что я даже наводил о нем справки у общих знакомых. Одни говорили, что он завзятый бабник и секс-террорист, другие - что он наверняка голубой, третьи – просто выразительно крутили пальцем у виска. В одном все сходились: Данила Водорезов очень неординарная личность. Во-первых: Данила гадал. Гадал с точностью не менее девяноста процентов. Во-вторых: Данила самостоятельно выучил французский, немецкий и испанский. В-третьих: Данила уже на втором курсе работал в детской психиатрической больнице. Потом-то я понял, что к чему, и сошелся во мнении с Сашком Смольниковым – единственным человеком, который мог считаться Данилиным другом. Данька Водорезов - грандиозный паяц и мистификатор. Главным его развлечением был эпатаж. Он разводил всех и всегда. Ему нравилось морочить голову и притворяться, а делал он это, надо признать, с большим искусством. Духи Станиславского и Нимеровича-Данченко не давали покоя студенту педиатрического факультета Даниилу Водорезову. И еще он познакомил меня с Викой. Они дружат с первого класса.
Я закончил бритье, улыбаясь. Еще раз глянув на себя в зеркало, я будто очнулся и с удивлением отметил, что все еще могу улыбаться. События прошедшей недели, как мне казалось, начисто отбили у меня эту способность. Внутри снова появилась тупая боль. Тянущая, ноющая на одной ноте, сосущая где-то под ложечкой. Снова завертелось по протоптанной в мозгу тропинке беспрерывное: «Как же так, как же так, как же так?» Я привычным жестом провел по подбородку и, отстраненно наблюдал, как меняются мои глаза.
Такие глаза я видел не один раз: повернутый в себя, иссушенный взгляд тяжелобольного. Я сделал усилие и загнал навязчивый вой поглубже в себя.
Я должен жить, я должен снова дышать, есть, пить и работать. Вот сейчас поговорю с Данькой, поделюсь своим нежданным горем, напьюсь до поросячьего визгу, авось пройдет, исчезнет, развеется… Собираясь, я продолжал думать над этим, но мысли уже не оформлялись в слова, прикрытые привычными, полуавтоматическими действиями.
Стоя перед зеркалом в прихожей, и засовывая права в карман куртки, я снова глянул на себя, и снова встретил взгляд бездомной собаки. Чего я жду от этой встречи? На этот раз я ответил себе прямо: я жду помощи. Моя жизнь круто изменилась, мои надежды рухнули, моя любимая девушка ушла!
Да не просто ушла, а исчезла, растворилась без объяснения причин. Ни слова, ни жеста, ни знака! Да, я понимаю, у нее была какая-то депрессия, да, она была не такая, как все, но не сумасшедшая же она?! А может, это все же шизофрения, МДП, паранойя? А может, я что-то сделал неправильно, что-то такое, о чем сам не знаю? Все те же вопросы без ответов, все та же наезженная колея в моей голове! Заблудился, потерял почву под ногами, не вижу выхода. Я хряснул кулаком по притолоке: Артемий Пламень получил неожиданный, непредсказуемый удар и пребывает в глубоком нокауте, аминь! Я захлопнул дверь и начал поспешно спускаться, безбожно грохоча ботинками по ступеням.
Он стоял у подъезда. Как всегда элегантен, как всегда грациозен. Я вышел из машины, чтобы пожать ему руку. Быстрый пронзительный взгляд, и вот уже Данька трясет мою руку более энергично, чем всегда, его улыбка открыта, его голос исполнен бодрости.
- Приветствую тебя, о, Хозяин Ножа!
- Привет и тебе добрый внучёк старины Фрейда!
Я пытаюсь хорохориться, но он уже оценил, понял, насколько все плохо. Впрочем, его никогда не удается провести.
- Куда?
- Туда, где можно пить, курить и говорить!
- Тогда в «Мучачос».
- Где это?
- Да возле рынка на месте старого «Летнего». Не был там еще? Хотя конечно, откуда тебе! Ты же был занят, - говорит Данька, и я ощущаю сочувствие, а не иронию.
- Хорошо, к рынку, так к рынку. Там музыка не слишком орёт?
- Тихое место, достойное. Тебе понравится, увидишь.
- Да, с моим настроением только в бар «Зеленая тоска», помнишь «Голый Пистолет»?
Мы доехали, делясь новостями и ничего не значащими фразами. А в конце дороги случайно всплыло, что Данька, оказывается, защитился и даже издал книгу. Он не хотел говорить о себе, он видел, что сейчас нужно говорить обо мне.
«Мучачос» встретил нас негромкой музыкой, приглушенным светом, лившимся из тонированных окон, скатертями в виде пончо и приветливыми официантками. Столики, расставленные вдоль стен, были отделены друг от друга лишь полуколоннами из натурального известняка. Тем не менее, казалось, что каждому посетителю принадлежало свое маленькое личное пространство. Мы уселись, и я еще раз огляделся. «Мучачос» определенно мне нравился. Посреди зала, под круглым потолочным окном, вздымал свои колючие ветви-стволы настоящий мексиканский кактус, в глубине зала размещалась небольшая сцена-подиум. Сейчас там было пусто, но расставленные на ней высокие стулья говорили, что сюда скоро придут музыканты. Данила привольно разместился за столом. Подошедшую девушку-официантку он приветствовал в своей обычной интеллигентно-вкрадчивой манере:
- Жанна, мон шерри, это мой друг, известный хирург Артемий Николаевич Пламень. Будь добра, нам для начала текиллы, только, я прошу тебя, без насекомых, мы и так верим.
- Даниил Алексеевич, сегодня у нас будет настоящая мексиканская музыка! Буквально через полчаса. Играет «Лос Пахос». Что подать первым?
Официантка Жанна улыбалась, чувствовалось, что Данька здесь не впервые, и уже успел понравиться. Большинство девушек были от Водорезова без ума. Но только до той поры, пока не начинали вести с ним совместное хозяйство. Доподлинно мне не известно, но, по рассказам обиженных дам, в быту Данила был невозможен. Подозреваю, что жена его, либо должна быть такой же выдающейся личностью, либо совершенной дурой. Первое было трудновато найти, второе не интересовало самого Даньку. Последняя пассия, правда, держалась уже довольно долго. Кстати надо бы спросить: как она? Я припомнил: по-моему, ее звали Юля.
- Как твоя Юлия?
Данька оторвался от изучения меню и грустно глянул мне в глаза.
- Она больше не моя Юлия…
- Прости, не знал.
- Ладно, ничего… Неделю как ушла. Со мной слишком тяжело, я же неадекватный.
Он продиктовал заказ Жанне, которая, несомненно, намотала на ус последние слова.
- Я заказал за тебя. Нормально?
- Ты же никогда не ошибаешься.
- Как видишь – ошибаюсь. – Данька легко прыгал по ветвям разговора.
- Так ты не один такой.
- Та же проблема? Виктория? Поссорились?
- Хуже, не поссорились.
Данька вопросительно поднял брови.
- Она исчезла. Просто исчезла и все.
- Родители?
- Да нет, ее и дома нет! – Я взъерошил волосы. – Просто дичь какая-то! Я сам ничего не понимаю.
Какая-то новая работа, какие-то люди…
Принесли текилу.
- Не спеши, – сказал Данька, разливая. – Давай!
Мы выпили. Текила была хороша, если я хоть что-то в ней понимаю. Помолчали. В клуб подтягивался народ. Соседние столики заполнялись, под потолок поплыл сигаретный дым.
- Далее, - сказал Данька, морщась от лимона. – Только по-порядку.
Я вздохнул, собираясь с мыслями.
Вся эта неделя пронеслась перед моим мысленным взором, точно мутные полые воды. Началось все с того злополучного вечера, когда Вики не оказалось дома. Я набирал ее номер каждый час, волнуясь все больше и больше. Ее все не было. К двенадцати Светлана Сергеевна, мать Вероники, уже рыдала в трубку. В половину первого, когда я в панике искал бумажку с номером Бюро Несчастных Случаев, мне позвонили.
Светлана Сергеевна, защебетала в трубку так радостно, что я подумал, что тетка «тяпнула» для успокоения. Она говорила о каких-то «больших людях», о счастливом случае, о том, что удача наконец-то повернулась к ним лицом. Я совершенно ничего не понимал. С грехом пополам я выяснил только, что Виктория жива - здорова. Большего добиться от невменяемой Викиной матери не удалось. Заснул я часа в четыре, да и то, лишь потому, что это было просто необходимо: на завтра стояло плановое аортокоронарное шунтирование. В восемь я уже снова висел на телефоне.
Теперь Светлана Сергеевна была совершенно спокойна. Непробиваемо, танкообразно спокойна. Вика звонила, она нашла новую перспективную работу с очень высоким заработком. Сегодня же она улетает в Швецию на стажировку. Я убедился, что все сошли с ума, включая и меня самого. Чтобы Светлана Сергеевна, та самая, что начинала звонить каждые полчаса, если мы с Викой задерживались, та самая мнительная женщина, что постоянно талдычила о маньяках и бандитах за каждым углом, так реагировала на подобные вещи?! Я отказывался верить своим ушам. После работы я сразу же примчался к ним домой. На маманю я уже не надеялся - она переборщила с транквилизаторами. Я хотел дождаться Вики. Должна же она приехать за вещами!
Я одновременно был зол, как тысяча чертей и испуган, как потерявшийся щенок. Стоя под дверями, я дождался Викиного отца. Его ответы окончательно выбили почву у меня из-под ног: Вика не вернется домой. Оказывается, они со Светланой Андреевной уже ходили на эту новую работу и передали вещи, которые Вика попросила собрать. Так же, они общались с руководством «Моря Спокойствия» - так называлась эта чертова фирма.
Наибольшее впечатление на родителей произвел директор: Ренат Константинович. Академик, автор множества работ по психологии, туристическому бизнесу, экономике, лауреат каких-то там премий и наград. Вику взяли дизайнером интерьера и посулили какие-то совершенно безумные деньги. Теперь она уже в самолете, летящем в Москву.
Выслушав все это, я медленно спустился вниз, вышел из подъезда и побрел по улице, сам не знаю куда. Голову словно набили грязной ватой. Единственная оформленная мысль: «Вот ты и женился, Темень!».
========== Часть 5 ==========
- Ну вот ты и женился, Темень! – сочувственно произнес Данила после того, как в последних словах выругал меня за эгоизм и недомыслие: надо было сразу позвонить ему.
– Странно все это… Впрочем, кто их поймет этих женщин! Вот я, например, я ведь и наперсник и советчик, и сопливая жилетка. Сколько девиц мне изливали душу – не счесть! Однако, Юлка ушла… Я, конечно, знаю почему, из-за чего, но я ведь каким был, таким и остался! Она же жила со мной таким – и все вроде нормально! И вдруг – хлоп - и все!
- Терпение лопнуло. Приступ твоего раздолбайства совпал с ПМС, накопилась критическая масса – и бабах!!! – я изобразил взрыв.
- Какой ты у-у-умный! – восторженно сказал Данила, если бы я не научился распознавать оттенки его голоса, я и впрямь подумал бы, что Водорезов восхищается.
– Вот если бы ты еще научил меня, как истребить мое «раздолбайство» – тогда бы я век тебе кланялся! Раздолбайство, к сожалению, часть моего реликтового «Я», равно как и мое паясничанье, мое занудство, моя требовательность, самолюбие и склонность к паранойе. Если все это убрать – боюсь, от мосье Водорезова ничего не останется! Вот Вика со мной сто лет дружит, но только потому, что мы ни разу не целовались, не говоря уж о большем! Она бы тоже меня не выдержала!
- Да, ты прав. Но что же получается, мы никак не найдем «своих» людей? Ведь наверняка есть где-то комплиментарные нам женщины?
- Ну я-то может и не нашел еще, а может, просто еще не вырос? А вот ты… Ты же любишь ее. Ведь так? – Данька отвернулся и помахал рукой кому-то из вновь вошедших. – Я вижу это в воде, я вижу это в земле…
Я нахмурился, пьяный туман уже заволакивал мои усталые мозги.
- Наверное, да. Да, только теперь я такой злой, что даже не знаю, что мне чувствовать. Если бы она сказала: «Тёма – ты козел! Дитынах!» - тогда бы я знал, что думать. Вот честно, Водорез, мне было бы легче! А так – я просто теряюсь. Я весь извелся!
- Заметно, Темень, заметно: ты пьянеешь после первой бутылки! – Данька кивнул официантке. – Согласен, неизвестность – худший из врагов человеческих!
- У меня крышу просто срывает. Я ведь хотел морду бить этому татарину! На его счастье – у меня операции каждый день. А может и на мое…
- Постой, постой, какому такому татарину?
- Академику Арисову – директору «Море Спокойствия».
- Арисову?! Ренату Арисову?!
- Ну да, - он их хозяин.
Данька откинулся на стуле и выпучил на меня стеклянные глаза.
- Чё ты? – удивился я.
- Да ты ничего не путаешь ли, мон ами? – недоверчиво покачал головой Водорезов.
- Да что мне путать? – Я достал золоченую карточку и швырнул ее на стол перед Данькой. – Читай сам!
Данька схватил карточку и впился в нее взглядом. Больше минуты он изучал ее, а потом морда его расплылась в ехидной улыбке.
- Ну тебе действительно повезло, что не поперся с такими людьми воевать! Знаешь ли ты, друг мой, кто этот Арисов? Это ж корифей современной психиатрии! А работает этот монстр в области аудиовизуальной стимуляции коры головного мозга. Про альфа, бета, гамма волны слыхал?
Я мрачно кивнул, жуя мясо под острым соусом.
- Так вот этот Арисов – ведущий специалист в России и один из самых заметных в мире! Масса работ в психиатрии, а основная его кормушка – оборонка. По сути дела – он работает над кодированием и программированием человеческого сознания.
Я поперхнулся.
- А подрабатывает, значится, в туристическом бизнесе? Интересно… Как же твоя Победительница умудрилась с ним связаться? И зачем она ему понадобилась? И что он вообще делает в нашей дыре? Вопросы, вопросы…
Данька задумался.
Я почувствовал, как меня окутывает плотная, словно байковое одеяло, тоска.
Потеряно, все потеряно! Данька молчал, глядя куда-то в пространство. За спиной послышалась какая-то возня, в зале возникло оживление.
Я обернулся: на маленькой сцене появились музыканты.
Четверка, одетых в национальные костюмы мужиков, размещались на сцене. Впереди, на высоком стуле уселся гитарист. Послышались мелодичные переборы, гитарист откашлялся и кивнул барабанщику. Публика зааплодировала.
Своеобразный хриплый голос приветствовал собравшихся на испанском, зазвучала музыка, и мексиканец запел. Я не большой знаток этнической музыки, но это было здорово! На время, я даже отвлекся от своих мрачных размышлений.
В голове шумело, и гитара, казалось, звучала внутри меня. Он играл виртуозно, его руки порхали по струнам словно две проворные птицы. Все слушали, затаив дыхание, и после каждой песни зал разражался бурными овациями.
Данька кивал в такт музыки, но глаза его так и оставались стеклянными. Во время короткого перерыва, когда музыкантам в красно-коричневых пончо подали напитки, Водорезов наклонился ко мне и проникновенно сказал:
- Ты думаешь все потеряно? Нифига! Я так понимаю, что ты хочешь хотя бы увидеться с ней?
Я кивнул.
- Но как? Она же уже в Швеции!
- Ничего подобного! - Данька торжествующе взглянул на меня, наслаждаясь моим ошалелым видом. – Она еще здесь в городе!
- Откуда ты…
Данька сморщился, отмахиваясь.
- Ты же знаешь, у меня свои методы! Осталось только выяснить, когда ты с ней сможешь увидеться.
Он полез во внутренний карман сюртука и достал рунические карты. Я смущенно хохотнул:
- Что, прямо здесь?
- А что? – Данька вызывающе огляделся. – Я достаточно пьян, и мне плевать, пусть смотрят! И ты смотри, камрад! – он кивнул певцу.
Мексиканец отхлебнул из запотевшего стакана.
Его темный взгляд стрельнул по-над головами и уперся в лицо Водорезу. Тот, нисколько не смущаясь, разложил руны, бормоча что-то себе под нос.
Проходящая мимо официантка, с интересом посмотрела на нас, я смущенно улыбнулся. Гитара снова зазвенела, хрипловатый голос выводил чужую мелодию.
На этот раз она была тягучей, непривычной. Внутри меня сладкой болью откликалась пьяная, размякшая душа.
