сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 30 страниц)
- Ну вот как кремлевские ворота, не меньше! Оттуда десантура пошла из Небесного Ока, Порядок прямо дуром прет, ну как лавина – колдовать не можем ну нисколько, вообще! У нас – охотничьи ружья, а у них – «калаши». Наши разбегаться начали, уходили, кто как может! Избы загорелись… куры летают, бабы орут, детей в портал пихают. Волки носятся, кого-то рвет у колодца… Эти эмиссары практически не участвовали – у амбара на взгорке лежали, там, где портал открылся… Элька… Она же отважная… Если бы не этот Пламень – Смольникову точно хана пришла бы… Она на спину ему с амбара сиганула… Пламень его оттолкнул… Ну а потом – все быстро… Смольников – он же маньяк и меч у него посеребренный… Прямо надвое… шансов – ноль… Я видел, я в это время на площади лежал с пулей в груди… вы же знаете, некроманты не умирают… Я лежал, пулю выдавливал. Чувствую никак – не выходит и все! И в глазах медленно так темнеет… Чувствую – кончаюсь! Обычный такой, человеческий карачун… И такой меня ужас накрыл, что словно земля мне силы дала – тональ явился и вот… Я здесь… Тональ привел! У меня же усиление за счет удачного тоналя… Гриф – птица смерти и некромантии… - добавил он, будто оправдываясь.
Помолчали, склонив голову.
- Царствие Небесное! – сказал Илья.
- Тонатиу’ичан! – повторил Лискин.
Данила молчал, катая желваки по скулам.
- Это…- сказал он хрипло, - Эти люди: Пламень и Смольников… Это были мои друзья…
Лысый воззрился на него как на прокаженного.
- Значит… и разбираться с ними - мне!
- Ишь ты, ишь ты! – осадил его Давыдов. – А мы не при чем! Послабони пока! Больно прыткий – сам разбираться. Тут еще надо дожить до разборок – мы пока еще в Миктлане.
- Да, и, похоже, что уже не одни! – заявил Лис, глядя в туманную даль меж далекими стволами, где появились две едва заметные черточки.
- Гости у нас! – кивнул Илья, поднимаясь. – Толстый, мож посмотришь? – спросил он френофага, что лежал поодаль, флегматично перебирая, свои мягкие ротовые щупальца. Тот покладисто снялся и тут же исчез.
- Давно хотел спросить, - сказал Данька не отрывая взгляда от далеких фигурок и заметно нервничая. – Как эти пожиратели перемещаются? Мы топаем больше месяца, наверное, а те столбы как стояли хрен знает где, так ни на шаг не приблизились по-моему?
- А они же часть того тумана, что виден невооруженным глазом! – сказал Лысый, отхлебнув самодельную воду из самодельной же фляжки. – Он тут растворился, а там соберется. Корпускулярно-волновая теория во плоти! – он напряженно хихикнул.
- Дань, не надо так переживать! – сказал Лискин, с сочувствием поглядывая на Водорезова. – Ты же видишь, они просто разговаривают!
- Спасибо! Спасибо, родной! – Данька театрально заломил руки. – Чего уж тут беспокоиться! Там всего лишь мой лучший друг, который собирался меня убить и моя школьная подруга, оказавшаяся не человеком, а демоном! Такое у меня каждый день, каждый день!
- Ты «видишь» что она демон? – изумился Лискин.
Данька заткнулся, анализируя сам себя, и тоже удивился: он отчетливо знал кто стоит там, вдалеке.
Линии судьбы ткались перед ним, подобно узорам ковра, выбегающим из-под проворного челнока. Все вокруг было открыто. Он знал то, что хотел знать.
Данила замолчал и «прислушался» к отдаленной беседе. Чем больше он слушал, тем больше краснело его лицо. Его друзья ругались. Ругались зло, безобразно. Он оскорблял ее, она ядовито жалила его. Он хамил, она отвечала вульгарщиной. Это походило на свару двух помойных бомжей, не поделивших последнюю чекушку. Этой чекушкой был он – Данила Алексеевич Водорезов. Данька затрясся, и, не в силах выносить эту омерзительную сцену, вскричал:
- Да провались все к чертовой бабушке!!!
В сердцах он топнул ногой и, вместе с Лискиным, Лысым и Давыдовым, провалился в Девятый Круг.
Они грянулись оземь, подняв тучу пыли и мусора.
Когда пыль рассеялась, пред ними предстала изумленная старуха с метлой в одной руке и золотым совком в другой.
Старая леди была крайне грузна, лицо ее было ярко желтым, а седые волосы были собраны в пучок и утыкан пестрыми перьями.
На пышных телесах бабуси была лохматая кацавейка из какой-то бурой шкуры, пестрые юбки были подоткнуты под ярко-алый передник. Портрет бабки дополнял костяной серп, торчащий в носу, и придававший ей исключительное сходство с разъяренным кабаном.
- А вот и она, чертова бабушка! – истерически хихикнул Лысый.
- Да чтоб вас приподняло и шлепнуло!!! – опомнилась старуха.
Четверка мигом взлетела в воздух.
- Ой, нет, только приподняло! – поправилась бабка.
Путники, в самых причудливых позах зависли в метре от пола, ошалело обозревая бабку и «хижину», в которой они оказались.
Это было довольно просторное жилище. Посреди громадного, как самолетный ангар, зала, стоял добротный стол, уставленный золотом и серебром.
Странные многокрылые твари с тихим писком вились вокруг свисающих с потолка разноцветных шариков. Вместо стен зал окружала плотная завеса звездной ночи, колеблющаяся, точно вышитые блестками шторы.
Бабка быстренько смела ту кучу пыли и сора, что разметали своим падением горе - путешественники, сгребла ее в совок и аккуратно пересыпала в глубокую золотую чашу, стоящую на столе.
Затем она водрузилась за стол, придвинула чашу к себе и, обозревая висящих в воздухе колдунов.
Она загребала мусор серебряной ложкой, совала себе в рот и жевала, хрустя и причмокивая. Закончив свою неаппетитную трапезу, она утерла рот белоснежной салфеткой и выбралась из-за стола. Уперев руки в дюжие бока она грозно спросила:
- Ну? Кто такие, зачем пожаловали?
- Я - Дитя Хаоса! – сдавленно пискнул Данька, висящий вниз головой.
- Адепты Тлалока, Мескалито и Миктлантекутли!- отрапортовался Лискин, приставив руку к воображаемому козырьку.
Лицо «бабули» немного смягчилось.
- Ну ладно… вижу, что не брешите!
Четверка плавно опустилась на мозаичный пол.
- Так что вам тут взыскалось? Нечасто у меня гости с потолка падают! – спросила бабка, усаживаясь на жалобно скрипнувший стул.
- Да нам бы Тецкатлипоку найти! – проблеял Лискин, растирая поясницу. – Да и на Землю не мешало бы!
- Ага… - сказала бабка, оправляя серп в носу. – Хочется, тебе, Единственный, уразуметь, кого из демиургов поспособнее прихлопнуть в Последний Час? – она с прищуром посмотрела на Даньку. Интересуешьси кто правый, а кто во всех грехах виноватый?
- Да, не… - пытался что-то возразить Данька, хотя старуха и угадала его желание.
- А то - не так!? – махнула на него бабка. – Дак и нечего тебе с ними балакать! Они тебе все одно правды не скажут, они мастера языками чесать да пыль в глаза пускать! Вот что! Садитесь-ка вы подле меня! Потчевать-то у меня нечем, сами видите! – Она махнула рукой на стол, где стояли драгоценные сосуды полные разнообразных нечистот. – Так хоть историей угостит вас старая Чикунави-акатль. Всю правду скажу, как она есть!
Они подтащили массивные стулья и послушно уселись в кружок – ни дать, ни взять смирные внуки вокруг бабушки, рассказывающей сказку на сон грядущий.
- Вот послушайте: Когда Омеотль – Всевышний наш победил первое Чудовище и разделил его тело на землю и воды, мы, божества были созданы им, Творцом нашим. Затем, Отец наш дорогу нам уступил, пример Творения показав. Мы тоже творить принялись. Первые люди – вовсе неудачные вышли. Разумом скудны и вида жалкого, потому, их сразу и прихлопнули. Вторые люди были лучше, но они были грешны и бездушны. На них наслали потоп. Дальше ваши священнику всякое городят, а вы послушайте как на самом деле вышло!
Бабка поерзала, пожевала губами, собираясь с мыслями и продолжила:
- Сначала, еще до людей, существовал мир Драконов – это вам хорошо ведомо – ящеры на Земле царствовали.
В ваших книгах пишут разное, спорят, откуда они взялись, да куда исчезли? Небылицы всякие плетут – смех берет! А все и ясно, как белый день и темно, как черная ночка. Драконий мир существовал долгонько - миллионы лет, и как водится, среди ящеров водились всяко-всяческие существа.
Были среди них и те, кто разумом наделен. Драконы они прозываются. Долгий путь прошли эти ящеры! Старатель копили чулель, умнели, век от века понятливее становилися! Обо всем-то понятие у них было, наука семимильными шагами шла! Суть-то в чем заключалась: а в том, что тогда Боги не скупились на тэотль и Драконы чулелью не бедствовали.
Солнце, так же, молодое было прилежное, боги все-то старались, первенцев своих щедро даря их вниманием и заботой. Драконы быстро развивались и вскоре стали сходственны нам - своим создателям. Мы хотели, чтобы наши чудные дети были бы к нам поближе. Без вас-то мы тоже место пустое, Творец скрылся давно – не докричишься, потому у нас с вами одна судьбинушка: мы даем вам Солнце и Землю, а вы должны нас, стариков, кормить чулелью. У драконов всего достатке было – славное времечко было!
Старуха вздохнула.
- Вскоре, промеж нас и драконов лишь одна ступенечка лежала. Драконы подобны нам стали: создали своих существ, чтобы и те кормили их кроведаяниями, так же, как они кормили нас. Боги ликованию предались, на успехи детей глядючи. И тогда мы открыли Драконам Базаар… И они туда поселились. Переселились с земли на мир Древей, прихватив все, к чему привыкли – животных, растения, и драконид своих новорожденных.
Дни богов долги. Не успели мы оглянуться, как вослед за новыми знаниями, что мир Древей открывает, драконы в мудрости с нами сравнялися.
Но, не долгой радость наша случилася. Драконы на другой путь ступили, совсем не по-нашему думать почли. Вместо соратников или, на худой-то конец, врагов, мы непонятное получили! Драконы пошли по своей стежке, а мы на своей осталися...
Вскоре, драконы и вовсе уходить стали. Куда – им одним, да Омеотлю ведомо.
На нас они больше и не глядели вовсе. Одно нас еще связывало – тэотль един для всех был. От кроведаяния они не отказывались и на Великую Ночь приходили и нам тоже воздавали и детям своим - драконидам способствовали.
Они приходили только за этим. Оно и понятно – для таких существ кроведаяние – высшая приятность и удовольствие!
А может статься, это всего лишь ритуал, традиция – мне не ведомо. Итак, на Базааре сиротами дракониды остались, да существа нижестоящие, коим в тэотле еще долгий путь предстоит. Мы, боги, были страшно разобижены – потеряли мы своих детишек и, однако, против воли, «дедушками и бабушками» сделалися.
На наших глазах росло драконячье отражение. Дракониды вслед за родителями продвигались к знаниям. Мы за ними смотрели втриглаза. Все боги помешать этому пыталися, не хотелося нам и этих потерять. Каждый из богов свое советовал. Однако, вскоре все поняли, что дракониды за драконами так и глядят и дело наше бесполезное.
Думы богов разделилися – одни говорили, что их надо уничтожить, другие за продолжение эксперимента ратовали. Даже повоевали между собой, правда, не шибко. На земле был потоп устроен, и память о драконах сгинул и как пыль развеялася.
Драконидам строго-настрого запретили в жизнь Земли вмешиваться, потому как им весь Базаар и все древи, досталися. Будет им и того. Многие боги мыслили: «Скорей бы поушли все!»
Бабка помолчала, вспоминая далекое прошлое.
- Золотой Змей с Князем Ночи тогда были очень дружны, хотя и имели противные думки о каждой точечке. Новую расу они создать задумали.
Принципы-то основные они прежние взяли, только ум, да разум поменяли чуток, ну и тела поспособнее - после Потопа прохладнее стало. Еще одно различие было: поуменьшили чулели на одно существо даденое, чтобы, значит, к духовным поискам и размножению подвигнуть. Вот поэтому вам, людям все время чего-то не хватает, и оттого же вы так много времени уделяете утехам любовным. Тэотль просит новых тел.
Оттого самого, не до спокойствия вам и по холодному пути Драконов не пойдете вы! Тяжко детей терять-то!
Старуха снова вздохнула.
– Вот, ладно мне-то, мои-то, вона – летают! По всему Миктлану расселилися, оболтусы! -
Она кивнула куда-то в сторону.
Старая богиня улыбнулась под своей носовой вставкой, ее рот, окруженный сетью мелких морщин, растянулся. Данила отметил про себя, что Толстый, несмотря на странное тело, здорово похож на свою мамашу.
- Поначалу все хорошо ладилось! Кецалькоатль – так прямо влюбился в людей. Все беспокоился, все радел! Даже на Землю спускался, в образе правителя проживал среди своих творений. Ну да это, знамо дело, плохо кончилось, ну так я не о том. Другие боги, вначале тож интересовались. Тецкатлипока тож помогал, души шлифовал старательно, чтобы не было в них червоточины греха, растления. Грешников наказывал, чтоб впредь неповадно было. Ну, а уж неисправимых, мы с моими детишками пожирали, всю грязь, всю скверну ихнюю сквозь себя пропустим, а чистую чулель выпустим – тем и пробавлялись.
Но беда пришла – откуда не ждали. Кецалькоатль с Ночным-то Ветром еще молоденькие были, не все знали-ведали. Не додумались они, что люди не смогут даяния давать, как драконы с драконидами!
Оно и понятно – откуль им чулели-то набраться, коль и на себя едва-едва хватает! Пришлось тогда людям человеческие жертвы приносить. Тецкатлипока драконидов своих подучил – стали они в человеческих телах рождаться и людей приношениям учить. Однако польза небольшая была – люди- то неразумные, да увлекающиеся, жертвы все многочисленнее, крови все больше, но людей-то все меньше!
Боги к этому творению охладели – скучно и постно богам стало.
На Базаар опять глядят, на Ночь Даяния сами являются. Обидно стало Золотому-то. Взяла его злая кручина, да и стыдно ему! Старался-старался, а толку - чуть!
Стал Тецкатлипоку задирать, да клевать: «Почто, мол, научил людей пакости, специально, ты, мол, насолить мне хочешь!»
Тому, понятно, тоже такие слова слушать досадно, ведь он тоже старался не меньше! Ну слово-заслово пошел раздор не на шутку!
Ночной Ветер известный пересмешник и на язык и выдумку быстрый: взял еще и на Шочикецаль – прекрасной матери Змея женился! Ну, этого Кецалькоатль вообще стерпеть не мог, чтобы его враг, да его же отчим!!! Так и пошел раздор да усобица…
А сейчас-то дело серьезное: Конец Пятой Эры! Царевич наш бирюзовый, Нанауацин славный, Солнышко теперешнее, скоро сойдет, канет в ночь непроглядную. Устал, замаялся он сердешный! Крови-чулели не получает достаточно, а ведь он еще и воинам покровительствует, оберегает их на ратном поприще…
Сойдет царевич и Суд начнется….
Тебе, дитенок судить тот суд! – Бабка кивнула на Даньку и посмотрела сочувственно. – Жалко мне тебя, дитятко! Тяжело бремя твое! Ну что ж поделать… Так уж Творец устроил.
Старуха хлопнула по фартуку.
- Ох, ты, а чего ж я сижу, старая?! У меня ж есть чем угостить-то вас!
Она поднялась и с удивительной для такого грузного тела легкостью, наклонилась под стол, достав огромную, оплетенную красным волокном калебасу.
- Вот, попотчую я вас, да и спать пора! Притомились вы, измаялись, а утро вечера всегда мудренее.
Старуха открыла тыкву и в золотые кубки, пенясь и шипя, полилось пиво. Данила прихлебнул – вкус был непривычный и восхитительный, а может, Данила просто забыл вкус пива…
Они расположились в другом зале, таком же грандиозном, и таком же пустом. Четыре широких ложа с синими одеялами и маленькими круглыми подушками приготовила для них старая богиня. Белье пахло ночными фиалками и свежим ветром.
========== Часть 18 ==========
Я был занят на протяжении трех месяцев.
Занят каждую минуту, за исключением кратких часов сна.
Несмотря на то, что перед сном я истово молился – мне ничего не снилось. Дни пролетали и лето пошло на исход, но я этого не заметил.
Целыми днями я открывал порталы и в пространственные врата вливались роты солдат, втягивалась тяжелая техника, шли вагоны с оружием и боеприпасами.
Я уставал так, что к концу дня у меня дрожали колени, но при этом я словно отсутствовал.
Все мое сознание занимали только два человека – Вика и Данька Водорезов.
Я перебирал каждый день, проведенный с ними, вспоминал каждое их слово, каждый жест.
Я анализировал все их поступки, пытался проникнуть в тайные причины их поведения.
И если Вика была и оставалась светлым солнечным бликом в моей жизни, то мысли о Даньке наполняли меня разрывающей болью.
Я был более чем убежден, что все, что случилось со мной – правда, но я не мог смириться с мыслью, что все произошло именно так. Сердце не принимало этого.
Я копался в прошлом, пытаясь найти зерна зла в жизни того смешного и доброго, шкодливого и умного парня, что носил теперь страшное имя - Антихрист.
Все, что я находил, было столь мелким и несерьезным, что я сам казался себе гораздо большим грешником, чем он. Теперь я должен был убить его. Того, кто не один раз помогал мне, вытирал мои сопли об свою жилетку, того, кто ободрял меня одним своим видом, того, с кем мне всегда было хорошо и спокойно!
Я чувствовал, что медленно схожу с ума. Только работа, изнуряющая, высасывающая все силы позволяла мне забыться. И я работал как зверь – до бесчувствия, до темноты в глазах. Порталы становились все больше, все большие грузы проходили в них, исчезая в иных пространствах.
В тот день я превзошел самого себя. Сорок пять огромных тягачей ушли в открытые мной врата.
Зачехленные сигаровидные тела на ревущих и плюющихся дымом платформах один за другим проходили сквозь радужную пленку пространственных врат.
Пот градом лился с меня, я скрипел зубами, но снова и снова посылал всю свою силу на прорыв Грани.
Когда последний транспорт перевалил критическую черту, я почему-то взглянул ему вслед.
