сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 30 страниц)
========== Часть 1 ==========
Шестнадцатое января. Переполненный троллейбус.
И зачем я только в него залезла!? Надо было, как обычно, на шестидесятой! Тетка в собачьей длиннополой шубе.
Шуба воняет мертвой собакой, тетка смердит духами.
И почему они так любят этот приторный, душный аромат? Бабка с рюкзаком прямо передо мной.
Вот сейчас она поставит свой баул, отклячит зад и начнет копаться в необъятном рюкзачном чреве. Так и есть! Бабкин широкий афедрон притискивает меня к тетке в шубе, умопомрачительная смесь тропических фруктов, пряностей с «волнующей» нотой падали, порождает в моей голове яркое видение тропического болота.
В зеленовато-бурой жиже плавают алые лепестки увядшей орхидеи, порхают крупные переливчатые бабочки. Среди лепестков из трясины торчит рука дохлой обезьяны, по скрюченным пальцам лениво передвигается толстая золотая муха… Из глубины болота поднимаются крупные пузыри. Когда они лопаются, влажный воздух наполняется тяжелым ароматом тления – вот этими миазмами и душатся тетки в волосатых шубах… Меня начинает мутить…
- Центральный рынок! – рычит динамик над моей головой.
Толпа качнулась мимо меня, люди начали протискиваться на выход. Дядька, в шапке «пирожком», безбожно дерет мои колготки своим чемоданом, мне засаживают локтем в селезенку. Я закрываю глаза, моя душа безмолвно кричит.
Чуть посвежело. Большая часть народа вышла, втягиваясь в ворота вещевого рынка. Суббота – время тратить деньги.
Мне удалось отодвинуться от «тропической» шубы, и я забилась в уголок на задней площадке. Последнее сидение оккупировала влюбленная парочка. В промежутках между лобзаниями они мило воркуют. Матом. Мне противно. Я отворачиваюсь и слепо гляжу на запотевшие двери.
- Академическая! – хрипит водитель.
Двери растворяются, впуская волну свежего воздуха, за которой следует ощущение высоты и кружения, а потом появляется Он.
Боже правый! Где же твой «Ягуар»?!! В таком пальто не ездят в троллейбусах – это противоестественно!
Твои очки в золотой оправе, твои седые перья, словно из японского «аниме», твой стильный галстук с крупным узлом, твоя повадка короля, вышедшего в народ!
Все в тебе кричит: "Я не отсюда!" Я смотрю на него сквозь залапанное стекло террариума.
Я там, куда вам никогда не вырваться!».
Он приносит запах моря, запах неба, притаившийся в складках дорогого кашемира. Так, наверное, пахнет Свобода. Даже парочка на заднем сиденье затыкается, цепенея с полуоткрытыми ртами.
Его очки запотели.
Он плавным жестом снимает их и достает из кармана белоснежный платок. Прядь седых волос падает на его глаза, пока он протирает тонкие стекла. Он аккуратно складывает ткань и поднимает взгляд на меня. Это был выстрел «в упор». Я пошатнулась, и руки мои внезапно ослабели, сумка рухнула на пол.
Парочка завозилась и захихикала. Мне все равно, потому что я – в шоке! На меня смотрит зеркальное отражение! Это МОИ глаза!!! Долгую секунду он смотрит внутрь меня. Затем его зрачки соскользнули вниз и белые пряди занавесили их - словно кисея упала на окна. Он наклонился и поднял мою сумку. Темно-серый кашемир скользнул по грязному месиву на полу, но он этого даже не заметил.
- Прошу вас, - сказал он мне и вложил сумку в мои руки.
Его голос отозвался в глубине моего «Я», заставив меня вздрогнуть и судорожно вцепиться в ручки сумки.
- Центр парка! – захрипело над головой.
Моя остановка. Все еще глядя на меня, он посторонился.
Я, словно во сне, прошла к двери и взялась за поручни. Он стоял в нерешительности. Двери раскрылись, и я, уже спускаясь, еще раз взглянула в его глаза. Он вдруг двинулся за мной, поддержав меня под локоть. Мы оказались на остановке друг против друга. Я смутилась, не понимая, что это происходит?
- Извините, может, я слишком навязчив, но… - он достал визитницу из внутреннего кармана. – Вот, пожалуйста, мне показалось, что Вам это может пригодиться…
Он улыбнулся, вложив карточку в мои руки.
- Почему-то мне кажется, что мы еще встретимся! До свидания!
Он развернулся и зашагал по улице в ту сторону, откуда мы только что приехали.
- До свиданья… - прошептала я, глядя ему вслед.
Арисов Ренат Константинович.
Член-корреспондент РАМН РФ. Генеральный директор ОАО
«Море Спокойствия».
Цент психологической реабилитации.
Часы приема. Контактные телефоны.
Как странно, он совсем не похож на татарина… Зато я, видимо, похожа на депрессивную дуру! Я, со злостью, впихнула карточку в карман и бодро зашагала по направлению к офису.
========== Часть 2 ==========
«Чирик-чирик-чирик!» - забавный звучок для сотика! Это звонит моя Вика. Здорово, но так некстати.
- Маша! – шумлю я. – Сотовый в кармане! Да, в правом! Да, брюк же!
Руки наготове, перчатки уже обработаны. Машка, улыбаясь под своей маской так, что глаза совсем тонут в загнутых ресничках, извлекает мобилу, приставляя ее к моему уху.
- Да, Вика! Да что случилось, зай? Вот сволочь! Да, да, да, - Вика чуть не плачет в трубку. - Нет, котенок, я сейчас - ну никак, я на операции. Я помылся уже, малыш! Вика, постой! Вика, ну хочешь, я набью ему морду сегодня вечером? Да, Вика! Ну хорошо, ну сходи, конечно, если тебе это поможет. Да, считаю надо, да, верю. Да хорошо, часов в восемь. Да, я подъеду, пока!
Машка кладет трубку обратно, мимолетно, словно невзначай, касаясь меня своим третьим размером.
- Что-то случилось? – спрашивает она, мигом улавливая перемену в моем настроении.
- Да к Вике на замерах заказчик приставал. Довел ее до слез, сволота, да еще начальнику позвонил, сказал, что она грубила и он снимает заказ…
- Козел, – утвердительно кивает Маша, открывая кран. – По рогам таких надо…
- Артем, все готово!
Это было тяжело.
Остановка сердца на столе. Руки дрожат. Внутри все словно стянуло. Сашка - анестезиолог звенит ложкой в стакане, разводя свой «Карте Нуар». Сизый дымок стелется под потолком, втягиваясь в вентиляционный люк.
- Да ладно, Тёмка, расслабься. Мы же его завели, все путем. Я схожу попозже, проверю. Слушай, ты куда поедешь, на «Семерку»? А то мне в «Техникс» заскочить надо, у тещи «аменины».
Я слушаю Сашкину трепотню и смотрю, как извивается дым в луче света. Да, Вика! Мне же надо к ней вечером. Так, поехали, душ, час на сон – и все пройдет! Вика, моя чудесная таинственная девочка! Я тебя люблю! И я женюсь на тебе, только ты этого пока не знаешь!
Машина завелась с третьей попытки. Это еще неплохо, учитывая почтенный возраст моей лошадки.
Сашка не умолкал ни на секунду, излагая все подробности строительства бани на семейной фазенде.
Я удивился, что это на него накатило? Вообще-то, Сашок не из болтливых. Я покосился на него. Здоровенный же он детина, наш Саня - анестезиолог!
Иногда я составлял ему компанию, и мы вместе тягали железки в фитнес-центре. Когда Саня толкал сто двадцать, меня не то, чтобы жаба душила, а так, древесная квакша: я чувствовал себя этаким пудельком - стрекулистом, рядом с этим мастино. Но Сашка этого не замечал. Он вообще плохого не замечал, потому что был на редкость спокойным и покладистым парнягой. Добрый он, Сашка.
Мы подъезжали. Я набрал номер Вики. Странно: чередой шли длинные гудки. Остановились возле «Техникса», Сашка медлил, ему явно не хотелось выбирать подарок одному. Я набрал снова. Опять никого. Это меня не то, чтобы огорчало, но уже удивляло: Вика не могла забыть о нашей встрече. Может, заснула от расстройства? Она в последнее время выглядела какой-то уставшей.
Ладно, мы отправились в магазин и купили этот пресловутый чайник с фильтром, что так алкала Санина теща. Я набирал еще три раза – все без толку.
Компаньон мой присмирел и начал виновато на меня коситься. Наверняка, в простецкой Саниной душе зародились меркантильные мысли, что раз уж у меня облом, то есть надежда подкинуться до дому. Конечно же, мой дружище признал эти мысли нечистоплотными, и теперь глядел несколько пристыжено. В другое время я бы умилился на Сашку, меня всегда умиляла его непорочность, но сейчас он меня раздражал. Мы подъехали к дому Вики. Саша потянул ручку.
- Ну спасибо, Темка, пойду я. До завтра.
- Ладно, посиди, - сказал я. – Поднимусь, позвоню. Если ее дома нет, подкину тебя.
- Да ладно, я на трамвае…
- Хорош нудить, тебе час трястись, сиди уж.
Минут пять я простоял под дверью, попеременно нажимая на звонок и на кнопки телефона. Глухо. Как в танке.
Я расстроился, и начал испытывать мрачное раздражение. Это уж слишком! Что, нельзя было предупредить, если куда-то собиралась? Вместо того, чтобы нажраться от пуза и уже спокойно спать, слоняюсь тут по магазинам, под дверями стою, как дебильный тинэйджер. Что я ей – с курорта что ли приехал? Или на диване целый день валялся?
Все это носилось у меня в голове вперемешку с картинками расправы над козлом-заказчиком, который представлялся мне хлыщом не первой свежести с холеной наглой мордой и бесцветными рыбьими глазками. Почему-то, в нем воплотились все мои сегодняшние неприятности. Сбегая по ступенькам и хлопая дверью машины, я представлял, как мой кулак с хрустом врезается в его гладкую челюсть, как вылетают из слюнявого рта красные брызги, и водянистые глазки приобретают глупое, изумленное выражение. Машина чихнула, и я очнулся. Фух, вот это картина! Чего это я? Я провел рукой по глазам. Нет, зверь никогда больше не оживет! Я опустил глаза, снова припомнился тот случай, стало стыдно. Я не должен больше так думать, я не животное, я должен контролировать себя. Саша внимательно смотрел на меня.
- Никого нет. Поедем, Саня.
- Знаешь Тёмка, ты что-то слишком нервничаешь, - произнес Санек, после некоторого молчания. – Ну что за горе, ну, может, встретила подружек, сидят где-нибудь, трещат. Они же девчонки, забыли про все на свете. Не надо так серьезно ко всему относиться!
Его отеческий тон снова вызвал во мне волну раздражения:
- Шурик, ну не все же - как ты! Тридцатник на носу, жена, дитё, теща, блин, дача, баня, мать ее! А Саша по лесу с картонным мечом прыгает!
Сказал и понял: лишку хватил. От этого разозлился еще сильнее.
- Что наша ж-и-и-изнь – игра-а-а! – шутливо пропел Санька, но глаза его сделались холодными.
Не любит он, когда об его увлечении в пренебрежительном тоне отзываются.
- Если бы ты, Артём, хоть раз со мной по лесу побегал, то и говорил бы. А так – лучше пропустим эту строчку.
- Ладно, Саш, не обижайся, устал я сегодня. Чувствую, пора мне в отпуск.
- Правильно, давай, договаривайся на февраль, поедем с тобой на рыбалку! Я такое место на Вонюке знаю…
Следующие двадцать минут я слушал описание всей прелести зимней рыбалки на озере Вонюк. Подъехали к Сашиному дому.
- Пойдем, Маринка нас накормит, я тебе книжку новую дам! – загорелся Саня, дергая ручку.
- Да нет, Саш, в другой раз.
Санек посмотрел на меня долгим странным взглядом, открыл дверь и вылез.
- Да, - сказал он, уже снаружи. – Знаешь, а мечи у нас настоящие!
Сказал, захлопнул дверь и быстро зашагал к подъезду.
Все это показалось мне чудным и отчего-то тревожным.
========== Часть 3 ==========
Я лежу в своей комнате и бездумно гляжу на мотающиеся за окном голые ветки.
Ничего не происходит, жизнь словно встала, застыв грязными ледяными разводами. Нет, на самом деле, что-то все же происходит, но это «что-то» совсем мне не нравится.
Этот урод Симский, эти его потные ладошки и мутные похотливые глазки, этот шеф со своим идиотским:
«Клиент всегда прав, а постоянный клиент - прав постоянно!»
Эта работа: «Обратите внимание на новые поступления! Белый «Каир» прекрасно оттенит Ваши персиковые стены…
Нет, не устраивает. Желтый «батик», ну хорошо, это смелое сочетание!» Какое «смелое сочетание» - страх это, а не сочетание!
Клиент всегда прав!
Я встаю и смотрю в то же окно, но уже стоя. Все та же грязь и все тот же холод с жиденьким снежком. Все так же мотаются бурые ветки. Когда же солнце, когда же тепло?!
Я набираю Тёмке, и его голос прорывает вдруг тонкую диафрагму, за которой копились мои слезы. Я рассказываю ему про козла Симского и реву.
Тёмка сочувствует, но он не может приехать, у него операция. Я чувствую что больше не могу говорить, даю «отбой» и реву еще сильнее. Я никому не к месту, все чем-то заняты, чем-то нужным, полезным, любимым! Мне становится остро жаль себя, такую зареванную и такую дуру.
Проревелась, но легче не стало, теперь еще и голова заболела.
Что-то не так во мне, а может во всем мире? Что-то нужно сделать, но я никак не могу понять что? Может позвонить Даньке Водорезу?
Я набираю домашний телефон своего друга детства, своего наперсника и своего личного психиатра – Данилы Водорезова.
Данькин телефон не отвечает, и тут я вспоминаю, что Данила в Москве на каком-то очередном симпозиуме.
Надо позвонить на сотик – черт с ним с роумингом! Я иду в коридор, попутно с неодобрением глянув на себя в зеркало и вытерев тушь из-под кроличьих опухших гляделок.
Вытягиваю свою сумку из-под варежек, шапок и шарфов, забираюсь на диван, и вытряхиваю все содержимое в поисках новой карточки, а то денег не хватит.
Я переворашиваю всю гору, но карточки нет как нет. А это что? Белый прямоугольник ложится в мою ладонь: «Море Спокойствия» Центр психологической реабилитации.
Я некоторое время гляжу на мелованный картон, вспоминая все подробности той странной встречи. Снова приходит то ощущение неба и ветра. Я снова думаю, что так пахнет свобода. Мой взгляд падает на телефон. Возле телефона лежит кошелек, а в кошельке - мое выходное пособие. Это много, достаточно много. Я беру трубку и набираю номер. Женский голос, отвечающий после второго гудка не дает мне передумать…
Деревянная дверь впускает меня в уютный холл.
Салатное и белое. Девушка с короткой стрижкой и яркими глазами выходит из-за конторки, и делает шаг мне навстречу. Улыбаемся, здороваемся.
В стене аквариум с важными астронотусами. У астронотусов лица приветливых бульдогов, они никуда не торопятся.
Салатное и белое, тихо жужжит кулер под конторкой, от девушки пахнет дорогостоящей свежестью.
Она вкрадчиво говорит про то, что меня приветствуют, что мне рады, и что диагностический визит – бесплатно. У нее красивый голос и какая-то удивительная ритмика речи. Она приветлива, и я не нахожу той искусственности, что неуловимой аурой окутывает всех, кому поручено встречать клиентов. Кажется, что она действительно рада меня видеть. Это странно, но приятно. Я что-то мямлю про депрессию, про тяжелый период и про помощь специалистов. Она понимающе кивает и сообщает мне, что теперь все-все будет хорошо.
Почему-то я ей верю.
Комната походила на рубку космического корабля. В центре, перед огромным изогнутым экраном, размещалось кресло, как две капли воды похожее на противоперегрузочное ложе космонавта. Стены были покрыты каким-то мягким ворсистым материалом, напоминающим сероватую замшу.
- Присаживайтесь. Вы правша или левша? Хорошо. Кнопка «Да» под правой рукой. Сейчас Вы пройдете диагностические тесты. Они позволят нам работать более прицельно. Отвечайте только «да» или «нет», постарайтесь не задумываться. Вы готовы? Ну что ж, поехали!
Она разместилась чуть сбоку за небольшим контрольным экраном, зашелестели кулера оживших системников.
Свет в комнате померк, засветился вогнутый экран. Я несколько удивилась: такой операционки я никогда не видела.
«Крутая фирма!» - в который раз подумала я. Тесты продолжались довольно долго, но было интересно. Вопросы следовали один за другим и сопровождались картинками, звуками и прочей аудиовизуальной «вкуснятинкой».
То, что прошло часа три, я поняла только когда ощутила свою затекшую шею, да и кисть правой руки стала немного холоднее левой. На большинство вопросов я отвечала: «да». Раздался мелодичный звук и экран погас успокаиваясь. Девушка зашевелилась в своем уголке, скрипнул стул. Я повернулась к ней, и заметила, что у нее хоть и уставшее, но удивительно воодушевленное лицо. Глаза оживленно блестели в полумраке, голос казался нетерпеливым, а движения говорили об охватившем ее возбуждении.
- Великолепно! Мы с Вами хорошо поработали! Результаты очень обнадеживающие. С Вами не только можно, но и нужно продуктивно работать. Я еще не проверила до конца, результаты должны пройти машинную обработку, но я уже с уверенностью могу сказать, что результат превосходит наши ожидания!
Я слушала, несколько недоумевая, о чем это она говорит? Выражения ее казались странными, но ее возбуждение уже передавалось мне. Я беспокойно задвигалась на кресле.
- Пройдемте в соседнюю комнату, выпьем по чашке чая! С минуты на минуту должен прибыть директор, видимо, он захочет взглянуть на Ваши результаты.
- Ренат Константинович? – спросила я, ощутив, как внутри неожиданно «ёкнуло».
За дверью оказалась маленькая офисная кухонька.
Девушка завозилась за стойкой.
Хлопали дверки, звенела посуда. Я стояла у единственного окна, глядя на ставшую уже привычной хмарь и серость.
