Текст книги "Красноглазый вампир"

Автор книги: Жан Рэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)

Замок черных лиц

Самым удивленным человеком оказался шериф Доркдина, когда его посетили два джентльмена из Лондона, один из которых вручил ему подлинные доверительные письма от Скотленд-Ярда.

Бравый капитан Мерфи разбирал свой урожай табака в рабочем кабинете, который, несомненно, не служил ему для других целей.

Он с доброй улыбкой извинился.

Прошло два года с тех пор, как здесь заполнили последний протокол, – сказал он, – и он касался обычной ссоры между соседями, которая в конце концов завершилась полюбовным соглашением.

Расскажите нам о замке в Доркдине, капитан, – попросил Проспер Ревинюс.

Замок?! – воскликнул шериф. – А! Понимаю, что вы хотите сказать. Эти древние руины обходят даже фотографы. Последние его обитатели уехали более сотни лет назад. С тех пор никто не захотел принести даже совка раствора или забить гвоздь в прогнившее дерево. Можете сами оценить состояние, в котором он находится!

Он на минуту отлучился и вернулся с бутылкой старого виски, заросшей пылью и густой паутиной. Пока славный светло-желтый напиток наполнял стаканы, он продолжил:

Будь вы репортеры, а не полицейские, я бы не сказал, что вы не найдете там ничего стоящего.

Не будем оговаривать журналистов, – наставительно сказал Ревинюс. – Иногда они оказывают нам неоценимые услуги.

Ну конечно! Журналист, который обнаруживает еще одного призрака в древнем замке, может стать великим человеком на другой день после открытия. С этим я согласен, – усмехнулся шериф. – Но сыщик Ярда, который предъявляет ордер на арест призрака, близок к преждевременной отставке, джентльмены!

– Из этого я заключаю, что в Доркдине есть свой призрак, – сказал Ревинюс.

– Точно так, иначе шотландский замок не достоин именоваться таким. Но поскольку призрак никого не тревожит, мы тоже ему не мешаем. Быть в добрососедских отношениях между живыми и призраками, вот, на мой взгляд, нормальный жизненный принцип!

Но у Проспера Ревинюса не было желания продолжать разговор на юмористической ноте.

– Капитан, я здесь с миссией. В случае, если мне понадобится ваша помощь, я обязательно к ней прибегну. А пока я хочу, чтобы вы сохранили в тайне наш визит. Как только наступит ночь, вы нам покажете дорогу к замку и можете возвращаться к себе домой. Это всё, что мне нужно в настоящий момент.

Капитан Мерфи, пораженный серьезным тоном гостя, отдал честь.

– К вашим услугами, сэр. Что касается призраков, о которых я только что говорил, а вернее, говорят в крае, они никому не причиняют зла и появляются изредка и не очень часто. Несколько окрестных крестьян, а также рыбаки, занимающиеся ловлей форели, утверждают, что в последнее время они довольно часто появлялись. Но я ими не занимался.

Чиновник заправил маслом два больших потайных фонаря, потом передал их посетителям.

– Если вы собираетесь обследовать замок ночью, вам они очень понадобятся, – сказал он, – поскольку подземные помещения там очень глубоки. По правде говоря, только они сохранились в сносном состоянии. Они вырублены прямо в скале.

Они вышли темной ночью, пронзаемой дождями, и шли вслед друг за другом по петляющим тропинкам, по которым их вел шериф.

Мы на месте, – сказал Мерфи, указав на высокие развалины, освещенные бледной луной, прорвавшейся сквозь завесу облаков. – Тропинка поднимается змейкой до самых парадных ворот, которые и воротами назвать нельзя, поскольку местные жители давно унесли их и использовали как дрова. Донжон превратился в груду обрушившихся камней, но вход в подземелье хорошо различим рядом с портиком двора.

Как во всяком уважающем себя замке, у подземелья несколько выходов, не так ли?

Мерфи махнул рукой:

Говорят. Утверждают, что один из входов расположен в муниципальном лесу. Второй – в четырех лье отсюда в каменной пустыне, где никто не бывает. Полагаю, что всё это выдумки…

Они расстались с Мерфи, который удалился, покачивая головой и считая, что лондонские сыщики понапрасну усложняют себе жизнь.

Окружение было по-настоящему зловещим, и без уверенности Проспера Ревинюса в своей правоте Питер Сламкин, полностью разделявший мысли шерифа, остался бы в Дорк– дине, попивая превосходный шотландский виски, дающий такое приятное опьянение.

Подземелье начиналось узкой лестницей из серого камня, было относительно сухим и удобным для ходьбы. Лестница спиралью уходила в глубины земли. Кроме нескольких крупных крыс, которые бежали от света потайных фонарей, ночные посетители не увидели ничего необычного. Преодолев последние ступени, они проникли в склеп, где застоявшийся воздух отдавал болотной вонью. Громадные бледные криптограммы усеивали пол, вылезая из всех щелей между плитами.

Вдруг Ревинюс застыл на месте и остановил своего спутника.

– А вот и первый из призраков, – сказал он голосом, который пытался сделать твердым.

– Ему, похоже, всё равно, – проворчал бывший консьерж.

Действительно, из темноты иногда доносился голос и довольные смешки.

– Вращаю два раза и ставлю на красное…. Вертись, вертись, вертись, и я выигрываю! Уверяю вас, черное когда-нибудь выпадет!

– Голоса доносятся слева, – прошептал Проспер. – Обогнем этот толстый столб… А вот и коридор…

– И дверь, из-за которой виднеется свет… Постучим?..

Они не стали стучать, а внезапно распахнули дверь, положив руки на револьверы.

И застыли, ослепленные и пораженные…

Перед ними открылся маленький сводчатый подвал, превращенный в курилку. Он был освещен свечами, стоящими в семисвечнике.

Крохотная чугунная печка, набитая коксом, распространяла по комнате теплые волны.

Большую часть подвала занимал стол. Старый джентльмен в халате с остро пахнущей сигарой в зубах с любезным видом смотрел на пришедших.

– Входите… Входите же. Мы вас ждем с незапамятных времен. Я спрашиваю себя, можно ли обрекать людей на столь долгое ожидание… Да, точность вежливость королей… Но короли далеко! Садитесь, господа, и делайте свою игру!

– Боже Иисусе! – простонал Сламкин, выпучив глаза.

Посреди стола стояла двухгрошовая голова, и старик активно дергал рычаг управления.

– Черное в конце концов выпадет, – продолжал джентльмен в домашнем халате, – и всё, что упадет в приемник, будет моим!

– Кто… кто вы? – едва сумел выговорить Ревинюс.

Старик остановил вопросительный взгляд на преподавателе французского языка.

– А, – пробормотал он, – вы задали очень трудный вопрос, поскольку я часто задаю его сам себе. Действительно, трудно вспомнить, кто он, если ему отрубили голову!

– Как? Вам отрубили голову? – вскричал Сламкин.

Старик бросил на него снисходительный взгляд.

Разве вы не видите, друг мой? – спросил он.

Потом взгляд его стал подозрительным.

Или это новая хитрость ужасного Робеспьера, чтобы отрубить мне голову во второй раз? – тоскливо прошептал он.

Он недовольно отвернулся и вновь стал яростно дергать рычаг рулетки.

Как я могу что-либо вспоминать, если у меня больше нет головы? – рассуждал он. – Я всё забыл… Я не знаю, куда спрятал сокровище, но мне надо найти его!

Проспер внимательно посмотрел на старика.

Ваше величество, вы позволите мне задать вам вопрос? – спросил он.

Величество! – воскликнул старик. – Именно так!.. Я – ваше величество! Спрашивайте меня обо всем, что пожелаете!

Ревинюс извлек из кармана свой блокнот с записями и нарисовал в нем грубое изображение перечеркнутого ромба.

Ваше величество, не подписали ли вы однажды этим значком весьма любопытные… мемуары?

Старик взял листок, глянул на него и захихикал:

Да, да, это я… Вы верный служитель… Да, да, вспоминаю… Я написал эти мемуары. Там было всё… А потом мне отрубили голову! А потому больше не могу вспомнить.

Сламкин схватил Ревинюса за руку:

Я его знаю, шеф. Это тот старик, который убежал из Клиссольд-парка в день убийства доктора Говарда.

Ревинюс дал ему знак помолчать.

Мы близки к разгадке… Позвольте мне продолжить… Я сейчас…

Оставьте его в покое, профессор Ревинюс!

Новоявленный сыщик громко вскрикнул и повернулся в ту сторону, откуда донесся голос. Он увидел, как колыхнулся тяжелый фетровый занавес, который отделял комнату от другого помещения.

Кто говорит? – простонал он. – Бога ради, скажите, кто говорит?

Серый занавес отошел в сторону, и послышался смех.

– Вы рисковали тем, что могли лишить меня дохода от нескольких месяцев добровольного изгнания, хотя не всегда оно было приятным.

Ревинюсу пришлось опереться о стену, чтобы не повалиться на пол: перед ним стояли Гарри Диксон и Том Уиллс и слегка издевательски улыбались.

* * *

Ревинюсу пришлось выпить немало виски, пока он не пришел в себя.

– Вы… Вы… Гарри Диксон… – без устали повторял он.

– Да, да, – отвечал сыщик со смехом. – Если вам сказали, что замок населен призраками, то вам не солгали. Вы нашли двух призраков в отличной форме. Конечно, я должен дать вам объяснения, поскольку вы добрались до моего тайного убежища, если только вы не пожелаете поделиться со мной тем, как вам удалось явиться сюда.

Проспер Ревинюс, немного совладавший со своими переживаниями, рассказал всё.

– Вы действительно ценный парень, Ревинюс, – голос Диксона был серьезным и задумчивым. – Многие сыщики потерпели бы фиаско там, где вы преуспели.

Он указал пальцем на старого джентльмена, который продолжал играть в рулетку, совершенно не замечая, что происходит вокруг.

– Без этого славного старикана Том Уиллс и я изжарились бы в Харвант-Хаузе. Даже косточек бы не осталось. Но в момент, когда пламя подбиралось к нам, он вылез… догадайтесь откуда? Из древнего колодца… Да, истина проще простого!

Он увлек нас за собой. В относительно влажной атмосфере этого тайного хода у нас состоялся не совсем обычный разговор, после которого я решил прослыть мертвым и переждать в этом месте в ожидании других событий.

К несчастью, очень скоро, в момент, когда мы буквально бежали из Лондона, этот бедняга окончательно утратил разум, сильно поколебленный пожаром в Харвант-Хаузе.

И вы решили странную загадку двухгрошовой головы? – глухим голосом спросил Проспер Ревинюс.

Э-э-э… Конечно, – уклончиво ответил сыщик. – Я не осмеливаюсь утверждать, что полностью ее решил, поскольку у этой истории пока нет финала, финала, который не заставит себя ждать.

Должен вам признаться, с момента, как я начну свой рассказ, загадка потеряет таинственность. Вся таинственность кроется в финале. По моему мнению, стоит его дождаться.

Гарри Диксон уселся в кресло, достал трубку и подал знак Тому Уиллсу.

Тот положил на стол небольшую кубическую коробочку, достал два миниатюрных наушника и вставил один из них в ухо.

Ничто не движется, – сообщил он.

Выпадает и выигрывает зеленое! – объявил старик.

Вы знаете, Ревинюс, – начал сыщик, – что ознакомились с началом авантюры намного лучше других? Углубимся в историю, к той главе, которую вы превосходно знаете.

Французская революция!

Именно так. В 1792 году Людовик XVI, незадачливый монарх, размышляет о новом побеге за границу. Но прежде всего он думает, как сохранить главную тайну – куда спрятать сокровище… Ему удается это придумать, и тайна отправляется в Шотландию… в замок в Доркдине! Естественно, он мог поручить это дело только совершенно преданным ему людям. Он выбирает эмигрантов из знати, а во главе ставит графа Доркдина.

Но судьба оборачивается против короля. На следующий год он восходит на эшафот. И тайна остается в Доркдине. Ее хранят граф и частично эмигранты.

Идут годы.

В 1812 году знаменитая романистка Энн Радклиф проводит несколько недель в замке графа. Для своего романа Замок Черных Лиц она выбирает в качестве декораций мрачный замок и пишет роман, сильно сгущая краски.

Гарри Диксон остановился и повернулся к Ревинюсу.

– Хоть какой-нибудь свет вам виден? – с легкой иронией спросил он.

– Может быть… История не совсем умалчивает о графе Доркдине. У него была общая страсть с другом-королем: механика и слесарное дело.

– Отлично, Ревинюс, – похвалил его Гарри Диксон. – Пресловутый роман был издан и оказал на графа сильное влияние. Он увидел в нем нечто пророческое. Он решил упрятать, если можно так сказать, королевскую тайну, которую хранил, в действие романа!

И основал клуб «Черных Лиц».

Кем были эти таинственные лица? Всё просто! Все те, кто вместе с ним хранили часть тайны.

Время идет. Доркдин умирает, как и эмигранты. Но лига продолжает существовать.

В нее входят прямые потомки усопших. И в чем состоит их деятельность? Пока не знаю. Мы добираемся до нашего времени. И тут обнаруживаем, что последние потомки «Черных Лиц» собираются время от времени по приказу таинственного главы, чтобы сыграть в рулетку, используя двухгрошовую голову.

Сламкин, который почтительно слушал рассказ, робко высказал свое мнение:

– Значит, все эти люди, которые играли в эту проклятую машину, те, кто умерли, и те, кто еще живы, являются последними потомками тех «Черных Лиц»?

– Здравый смысл вещает вашими устами, друг мой, – живо подтвердил Гарри Диксон. – И поскольку вы говорите об умерших, мы можем сказать, что в последнее время в дело вмешался криминальный элемент.

– С какой целью? – спросил Питер Сламкин.

– Чтобы завладеть тайной или сокровищем короля. Это, похоже, им неизвестно. А теперь слушайте меня внимательно.

Остался единственный хранитель, и это существо…

Голос сыщика дрогнул.

– …обладало могущественным, но странным интеллектом. Оно сочло, что является хранителем священной вещи, удивительной… и окружило ее ужасающей охраной!

Последние потомки «Черных Лиц» невольно стали исполнителями странного и угрожающего ритуала. Таинственная рулетка одаривала их золотом, но могла также сеять ужас и смерть!

Увы, этот ритуал разбудил опасные силы.

Последних «Черных Лиц» уже не связывала дружба отцов. Напротив, их обуяла взаимная глухая ненависть. Каждый думал лишь об одном: завладеть королевским сокровищем.

Таинственный персонаж, оставшийся неизвестным главой… – начал Ревинюс.

Мы подходим к этому. 6 мая случай отдал мне в руки значок, которым мог обладать единственный человек.

Том Уиллс внезапно махнул рукой.

Шум шагов в лесном ходе, – сказал он.

Гарри Диксон продолжил ясным голосом:

Последние «Черные Лица» идут играть в рулетку Двухгрошовой Головы!

Потом дал знак хранить молчание.

Несколько минут спустя послышались шаги, легкие и быстрые, и занавес откинули: появилась женщина в вуали.

На мгновение она застыла в неподвижности. Ревинюс заметил, что она хотела отступить назад.

Потом взяла себя в руки, двинулась вперед и заняла место за столом, не произнеся ни слова.

Играем! – воскликнул старик.

Потом, оглядев сидящих вокруг стола, пробормотал:

Но здесь не все.

Все, граф Доркдин! – спокойно произнес Гарри Диксон. – Мы здесь все, и только одна персона имеет право играть: единственный потомок «Черных Лиц» 1812 года. Это вы, граф Доркдин.

Вспышка разума оживила глаза графа.

Последний… последний… – прошептал он.

Он указал пальцем на женщину в вуали.

Среди нас всегда была женщина, – глухо произнес он.

Это не она, – громко сказал Гарри Диксон. – Это не герцогиня Перри, которая умерла, как и трое мужчин в Харвант-Хаузе, как умер Лостело в последнем пожаре в Лондоне, как умер и противный карлик вчера в лесу Доркдина!

Руки женщины вздрогнули, но она промолчала.

– Вы – самая ужасная женщина, которую я знал за время всей своей карьеры, мадам, – вдруг сказал сыщик, повернувшись к ней, – но я знаю сегодня благодаря случаю, который осмелюсь назвать замечательным, вы безоружны. Вы не захотите рискнуть и во второй раз убить мистера Проспера Ревинюса?

Гарри Диксон улыбнулся.

– Что… что вы говорите? – буквально завопил бывший преподаватель.

– Она хотела поджечь дом доктора Говарда и убить беднягу Питера Сламкина, но не знала, что в доме также находитесь вы, Ревинюс! – с горькой улыбкой воскликнул Гарри Диксон.

Незнакомка задрожала. По сотрясению плеч было видно, что она плачет.

– Но зачем убивать такого безобидного человека, как Питер Сламкин? – жалобно спросил Проспер Ревинюс.

Гарри Диксон усмехнулся:

– Сержант Питер Сламкин из Скотленд-Ярда, – со смехом ответил он, – с давних пор следил за доктором Говардом, замечательным и неуловимым фальшивомонетчиком.

– Чушь, – едва вымолвил Ревинюс.

Гарри Диксон вновь повернулся к незнакомке.

– Могу ли я продолжать, мадам? – вежливо спросил он.

Она кивнула головой, не откидывая вуали.

– Человек, удивительный гений, о котором я только что говорил, был на самом деле гениальным сумасшедшим. В своем опасном безумии он усложнил традиционную игру в рулетку, включив в нее опасные средства убийства: прежде всего греческий огонь, а потом аппарат со смертоносными лучами, который он изобрел. Увы, его тайна останется недоступной для нас.

Наверное, он говорил себе, что эти силы проявятся на манер Божеского суда.

Как объяснить механизм этого превосходного мозга, пораженного неизлечимым безумием?

Итак, возвращаюсь к ночи 6 мая. Лостело предупрежден, что игра состоится у него. Но за несколько минут до появления игроков приходит ужасающий глава.

Лостело готовится бежать, опасаясь неясного исхода игры. Что произошло между ним и неизвестным?

Короткая стычка, несомненно, которая закончилась смертью мрачного главы. Лостело убил его.

Гарри Диксон вздохнул и серьезным голосом продолжил.

Он спрятал труп в подвале, где его найдут.

Потом, ужаснувшись своему преступлению, Лостело сбежал.

С тех пор он вел бродячую жизнь, но его преследовала маниакальная мысль: найти сокровище. Для этого он изучал механику двухгрошовых голов, считая, что открытие зависит от этого изучения.

Он не был совершенно неправ.

Но не дремали и остальные, в частности, хитрый демон доктор Говард. Он открыл секрет благодаря вам, Ревинюс…

Мне?

Да, благодаря вашему прекрасному переводу мемуаров, а главное – с помощью гримуара первого графа Доркдина, которым продолжались воспоминания.

У меня в голове сплошная каша! – застонал Проспер Ревинюс.

Но за всем следил третий негодяй, вернее, негодяйка. Она убила Говарда ударом кинжала и завладела воспоминаниями.

Гарри Диксон бросил на стол два предмета: диск и странный плоский ключ.

Вот то, что включало механизм врат тайны, где хранилось сокровище, – сказал он. – Вечером 6 мая вместо того, чтобы одарить смертью после выпадения черного, механизм с задержкой просто-напросто выбросил в приемник ключ. Это знал неизвестный глава лиги. По-видимому, он хотел этого, считая, что рука Бога решит, да или нет, открывать тайну членам клуба.

– Найден! – внезапно завопил старик Доркдин, жадно хватая ключ.

– Да, – печально подтвердил сыщик, – но надо вам сказать, что «Черные Лица» еще в 1850 году открыли тайну до меня. И если они тайно собирались за игрой в рулетку, то ради обсуждения коммерческой эксплуатации, поскольку именно в этом году появилась первая «двухгрошовая голова». Тайна Людовика XVI состояла в том, что это не было сокровище, а просто двухгрошовая голова, автомат, изобретенный королем. Злосчастный монарх возлагал на эту рулетку все свои невероятные надежды!

– И ради этого умерло столько людей?! – воскликнул Сламкин.

– Не забывайте, что они все были невольно вовлечены в авантюру безумцем! – ответил сыщик.

– Но кто он? – Голос Проспера Ревинюса звучал тоскливо.

Гарри Диксон немного помолчал. Потом произнес:

– Если я назову имя Людовика XIX, я не солгу. Он был последним потомком Людовика XVII, таинственным теневым королем, которого все считали мертвым. Но он выжил и взял имя Нейгауза. Этого человека история продолжает считать самозванцем, но он им, вероятно, не был. Его труп в данный момент разлагается в подвале дома на Уайльд-стрит в Лондоне.

– Но есть и другие преступники, кроме Лостело! – внезапно заявил Проспер Ревинюс, бросив угрожающий взгляд на женщину в вуали.

– Да, Ревинюс. Но невольный преступник это…

– Это?

– Профессор Проспер Ревинюс.

Бедняга в отчаянии вздохнул:

– Вы сошли с ума, Диксон!

– Не думаю, Ревинюс. Смотрите. После перевода манускрипта для доктора Говарда вы никому о нем не говорили?

Ревинюс задумался.

Говорил, – объявил он. – С теми деньгами, что мне заплатил доктор, я смог совершить поездку во Францию, где всё рассказал кормилице.

И вам потом не показалось странным, что после этого появились Лостело и отвратительный карлик, чье имя не дает ничего для рассказа, и обосновались по соседству с этой славной женщиной?

Чтобы шпионить за ней и, быть может, поставить ее жизнь под угрозу! – простонал Проспер.

Но они не причинили ей ни малейшего зла, а постарались внезапно исчезнуть.

Что вы хотите сказать? – дрожащим голосом начал Ревинюс.

Зажмурьтесь… Зажмурьтесь! – внезапно завопил сыщик, бросаясь вперед.

Женщина в вуали наклонилась над двухгрошовой головой и манипулировала рычагами, передвигая их необычным способом.

Зажмурьтесь! – снова завопил сыщик.

Отчаянно и громко женщина выкрикнула:

Прости меня, мой малыш Проспер!

Сквозь крепко закрытые глаза присутствующие ощутили ослепительную вспышку, потом услышали, как упало чье-то тело.

Опасность миновала, – мрачно сообщил Гарри Диксон.

Проспер Ревинюс упал на колени рядом с недвижно распростертой на полу незнакомкой и сорвал с нее вуаль.

И открыл застывшее и умное лицо с выжженными глазами.

Кормилица! Кормилица! – всхлипнул профессор.

Если бы вы мне сразу сказали, что вашу кормилицу зовут Пребандье, многих бед удалось бы избежать, – тихо произнес сыщик и добавил: – Доктор Пребандье была потомком графов Рамбар, а вы их последний представитель этого рода, в свое время претендовавшего на трон Франции.

– Всё, что она сделала, она сделала ради меня, – сквозь слезы говорил Проспер Ревинюс. – Она считала, что королевское сокровище по праву принадлежит мне.

Последнее слово сказал Питер Сламкин, завершая повествование об этой странной и печальной авантюре. Но он произнес эти слова вполголоса, чтобы не услышали остальные:

– И всё это ради подобной машины… Двухгрошовой Головы!