Текст книги "Красноглазый вампир"

Автор книги: Жан Рэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 28 страниц)

Белая булавка

Ранения и ожоги Кашеля Линмуса оказались серьезнее, чем это казалось с первого взгляда.

Едва задержанного поместили в больничку Ньюгейтской тюрьмы, как у него начался приступ сильнейшей лихорадки. Посему врачи не решились дать полицейским разрешения на проведение допроса.

Полицейским не повезло, что допрос отложили.

И они полностью сосредоточились на цирке с Друри-Лейн. Но расследование привело ко всеобщему недоумению. Даже Гарри Диксон не знал, что подумать.

Не было ни малейшего сомнения, что пожар был вызван преступной рукой, потому что в восьми местах обнаружились следы искусственных очагов пожара. Также было признано, что наглые бандиты во время паники ограбили и мертвецов, и раненых.

Но куда они делись? Где Харамбур, его танцоры и остальной персонал? Их больше никто не видел. Могли ли они оказаться среди погибших, ведь еще не все трупы опознали?

Гарри Диксон и Том Уиллс тщательно обыскивали ужасные развалины. Иногда они натыкались на обгоревший труп.

И среди этих ужасающих остатков сыщик сделал одну находку. Когда он склонился над одним изувеченным и обгоревшим трупом, он заметил, как в толще жирного пепла что-то блеснуло.

Это была шпилька-пластинка из белой эмали с крошечной жемчужинкой из вульгарного стекла.

Сыщик вздрогнул: он узнал в ней одно из странных украшений, какие клиенты дам Чикенсталкер вынимали из пресловутой коробочки с булавками.

Он сунул находку в карман и продолжил поиски, но больше ничего не нашел.

Утром следующего дня он отправился в больничный покой Ньюгейтской тюрьмы и велел проводить его к Кашелю Линмусу, занесенному в журнал под номером К-181-С.

Больничные камеры не совсем похожи на обычные тюремные камеры. Они более просторны, снабжены большим окном с решеткой, пропускающим свет и воздух.

Кровать ничем не походила на ужасные нары, на которых спали прочие заключенные. Заболевая, они пользовались здесь неким уютом. Дежурный врач считал, что лихорадка уменьшилась, а потому пациента можно допросить, как только он проснется.

Час был уже довольно поздний, и сыщик потребовал от дирекции разрешения побыть вместе с заключенным номер К-181-С, каковое и было ему немедленно дацр.

Наступил вечер. На потолке зажглась лампа. В мрачном здании прозвенели звонки отбоя, редкие и зловещие. Камеры и коридоры затянул сумрак. Только у больных было право на свет ночью.

Послышался лязг запираемых замков, эхо которого прокатилось по зданию.

Печатные шаги ночных дежурных регулярно доносились из длинных темных галерей.

Гарри Диксон невольно ощутил тоскливую атмосферу места, усиленную поздним временем.

В этот момент раненый застонал и заворочался на кровати.

Его глаза были широко открыты, и он в упор смотрел на сыщика.

– Вы пришли спросить меня кое о чем? – слабым голосом произнес он.

Гарри Диксон кивнул.

– Нет смысла, Кашел Линмус, сообщать вам, – сказал он, – что правосудие вашей страны обязательно учтет ваши признания и откровения, если вы пожелаете говорить.

Заключенный печально улыбнулся.

– У меня нет особой надежды выпутаться, – сказал он.

– Здесь, Кашел, вы ошибаетесь. Врачи настроены оптимистично. Но если вы правы, разве вы хотите появиться перед Высшим Судией с тяжелым и жестоким грузом на вашей совести?

В глазах раненого блеснул огонек откровенности.

– Конечно, нет, господин Диксон, – пробормотал он. – А что вы держите в руке?

Вместо ответа сыщик протянул ему булавку, найденную на пожарище цирка Харамбур.

Кашел смертельно побледнел.

– Значит, вы нашли это? – спросил он с тоской в голосе.

Задвижка двери открылась. Кашел Линмус подал знак сыщику замолчать. Это был охранник-санитар, который принес больному стакан лимонада.

– Выпейте это, номер К-181-С, – сказал он убедительным голосом. – Это вас освежит.

Кашел улыбнулся и жадно выпил ледяной напиток.

– До скорого, господин Диксон, – сказал охранник, уходя. – Будьте любезны закрыть за мной дверь.

Сыщик не стал возражать… По ту сторону двери раздался сухой щелчок.

– Это еще что такое? – спросил себя сыщик, дергая дверь. – Она заперта на тройной оборот ключа, а двери тюрьмы не из фанеры…

Раздраженный и обеспокоенный Гарри Диксон обернулся. И тут же увидел, как внезапно изменился пациент.

На его губах появилась розовая пена. Глаза вылезли из орбит. Лицо его внезапно посинело.

Лимонад… отравленный… – прошептал он.

Одним прыжком Гарри Диксон подскочил к больному и сунул ему два пальца в рот, пытаясь вызвать рвоту.

Кашел с отчаянием покачал головой.

Слишком поздно… – икнул он, – охранник… похож… на Буша из цирка… Всё горит… Помогите!

Кашел! Ради бога, скажите хоть что-нибудь, – умоляюще попросил Гарри Диксон, держа ледяные руки умирающего.

Раненый напрягся изо всех сил.

Он украл у меня… булавку… жемчужинку… найдите ее… жемчужинку…

Линмус упал на подушку.

Вокруг него витал запах горького миндаля.

Цианистый калий, – прорычал Гарри Диксон. – Удивительно, что бедняга так долго протянул, а мог еще столько сказать!

Он мрачно поглядел на труп Линмуса.

«Они действительно сильны. Но кто они? Банда Белой Розы? Допустим… Но что за силы скрывает она?»

Размышления ни к чему не привели.

Попытаемся выбраться отсюда.

У изголовья пациента был электрический звонок. Гарри Диксон нажал на него, не надеясь на успех.

Ответа не было. Скорее всего, провода были перерезаны.

Меня заперли до утра, чтобы я потерял драгоценное время. Посмотрим, насколько прочны решетки. Надеюсь не так, как двери.

Мы уже говорили, что окна были высокими и широкими, а решетки не выглядели очень солидными.

Надо думать, в эту палату помещают умирающих, – сказал себе сыщик, – а решетку установили для проформы. А… один прут уже гнется.

Гарри Диксон чуть-чуть согнул своими крепкими кулаками один из прутьев. Потом второй прут и третий.

Для худого и гибкого человека, каким был сыщик, протиснуться сквозь образовавшееся отверстие было делом легким.

Через несколько мгновений он выбрался из окна и приземлился на рыхлую землю сада, где умирали тощие кустарники и сорняки.

– Раз, – пробормотал он. – Теперь внутренняя стена! А дальше пост охраны.

У тюрьмы Ньюгейт две стены, а в некоторых местах есть даже третья стена.

Гарри Диксон без затруднений преодолел первую, не очень высокую стену и оказался на узкой и заросшей травой дорожке, по которой совершала обход охрана.

Вдруг он застыл на месте. Он услышал шорох у себя над головой. Шум исходил от большой круговой стены.

На фоне лунного неба вырисовывалась сторожевая вышка, и Гарри Диксон различил рядом с ней фигуру человека, присевшего на корточки.

Сыщик осторожно приблизился. В свете луны поблескивали галуны охранника.

– Эй! – окликнул он.

Охранник шевельнулся, и в лунном свете сверкнул пистолет, его злая мордочка смотрела на сыщика сквозь бойницу.

– Не стреляйте, – крикнул Гарри Диксон. – Я из полиции!

Последовал ответ, но он был не тем, которого ожидал сыщик.

Огненная вспышка пронзила тьму, и Гарри Диксон ощутил резкую боль в левом бедре. Он застонал от боли и рухнул на землю. Человек неосторожно выпрямился, и его силуэт появился на фоне луны…

Сыщику другого не требовалось. Хотя он был ранен, но узнал охранника-отравителя и без колебаний ответил.

Он выстрелил два раза.

Человек пронзительно вскрикнул и рухнул на землю… Послышался ужасающий удар. Человек упал с верхушки стены шагах в пятнадцати от Диксона. Со всех сторон уже бежали люди с фонарями. Взвыла сирена, закружились лучи прожекторов, пронзая туманный воздух ярко-белыми лучами.

– Сюда! – крикнул сыщик.

К нему подбежали ночные охранники.

Эй! Что случилось?

Первым рядом с Диксоном оказался начальник ночной охраны. Позади него суетилось дюжина человек с фонарями.

Господин Диксон! – вскричал он, узнав раненого. – Вы еще здесь?

Сейчас я всё объясню, – ответил сыщик, кривясь от боли, поскольку рана беспокоила его. – Займитесь бандитом, который лежит чуть дальше.

Это охранник! – вскричал один из присутствующих.

По крайней мере, на нем форма, – сказал Диксон. – Вы его знаете?

Никак нет! Господи, что всё это значит? На нем форма охранника-санитара № 7… Это же форма санитара Стенли.

Стенли! – воскликнул один из охранников. – Шеф, разве вы не знаете, что с ним произошло?

Откуда мне знать? Я заступил на службу всего десять минут назад!

Он попал под автомобиль, который тут же скрылся. Беднягу здорово покалечило.

Покушение было здорово подготовлено, – заявил Гарри Диксон. – А! Вот и директор!

Гарри Диксона перенесли в директорский кабинет и осмотрели. Рана хотя и была болезненной, оказалась неопасной, но могла потребовать нескольких дней лечения и отдыха.

Пока они обсуждали происшедшее, задыхаясь от волнения, прибежал начальник охраны. Он был крайне взволнован.

Невероятно! Это уж слишком! Можно с ума сойти! – выкрикивал он.

Придите в себя! – нетерпеливо воскликнул директор. – Что такого странного в этом деле?

Пойдемте быстрее в медицинский отдел, господа. Мужчина, в которого стрелял господин Диксон, умер… Я сказал «мужчина»… Это неверно, это – женщина!

Директор и сыщик поспешили вслед за охранником по мрачным коридорам тюрьмы.

Разбуженные выстрелами и сиреной тревоги, остальные заключенные забеспокоились.

– Вопли заключенных, – пробормотал директор. – Я уже привык к подобным выходкам, но каждый раз меня охватывает какой-то ужас. Что скажете, господин Диксон?

– Ужасно, – согласился Диксон, побледнев от боли. – Действительно, их слышать весьма неприятно…

В маленькой пустой и печальной комнатушке на плитах лежало тело лжеохранника.

– Женщина, – сообщил дежурный врач, который только что появился в комнате, – и не очень молодая. Подождите, я сейчас сниму накладные волосы и парик.

Он умелой рукой сорвал густые черные усы и бородку, а также парик.

– Мне это ничего не говорит, – сказал директор. – А вам, господин Диксон?

– Напротив, очень многое, – с волнением ответил Гарри Диксон.

– Вы знаете эту женщину?

– Очень хорошо, – тихо ответил сыщик. – Но пока, господин директор, я вам больше ничего не скажу. От моего молчания зависит очень многое.

Он узнал в убитой женщине мисс Лилиан Чикенсталкер…

* * *

«Булавка? Булавку на ней не нашли…»

Эта мысль терзала Гарри Диксона, пока он беспокойно крутился в своей постели.

У него подскочила температура – без последствий и осложнений, – когда у него из бедра извлекали пулю.

– Не выбросила ли она булавку, ощутив, что смертельно ранена? – спросил Том Уиллс, не зная, что сказать.

Гарри Диксон приподнялся на локте. Его глаза заблестели.

– Том, малыш, что ты сказал? Да… Именно это… Подожди! Я стреляю… Я попал, она пошатнулась, подняла револьвер… Я снова стреляю. Она взмахивает свободной рукой. Заметь, ни одна из ран после моих выстрелов не была смертельной. Она сломала шею при падении. Я прямо вижу ее движение… Она что-то бросала… Да! Я вижу это…

Том, поспешите! Она была ранена у северной сторожевой вышки! Булавку она выкинула за пределы тюрьмы… Булавка упала на улицу. Это мало посещаемый проулок. У него, если я помню, нет даже названия. Идите, бегите! Не теряйте времени!..

Молодой человек уже не слушал и летел вниз по лестнице. Сумерки уже сгущались, когда он добрался до места. Рядом высились темные стены тюрьмы. На Патерностер-роу уже зажигались первые фонари. Сыпал мелкий дождик.

Том Уиллс легко нашел северную сторожевую вышку и готовился включить электрический фонарик и направить луч на землю, как услышал голоса. Он тут же спрятался в углубление в высокой стене.

– Она моя, – умолял женский голос. – Я потеряла ее вчера вечером и искала весь день. Вы шли здесь и нашли ее. Верните ее мне! Я вам хорошо заплачу!

– Ну уж нет, красоточка, – прохрипел грубый голос. – Я человек суеверный и не привык продавать найденные вещи, иначе это принесет несчастье. Но могу вам ее отдать.

– Отдайте ее мне!

– Ага, не так быстро. Я знаю немного больше, чем вы хотите мне сказать, красотка. Вчера я спал в этой пустой будке, когда увидел, как подстрелили одного типа и как тот бросил что-то через стену. Я тогда не обратил на это особого внимания. Но сегодня утром, когда проснулся, увидел, как вы что-то ищете. Я посмеялся и пошел по своим делам, выкинув всё из головы. Но после полудня вы были еще здесь, красотка, и это меня ужасно заинтересовало. Вдруг издали я увидел, как в грязи что-то блеснуло… Я поднял эту штуковину. Черт подери, отличная булавка для галстука! У меня такой никогда в жизни не было.

– Но я вам заплачу втрое, вдесятеро дороже, чем она стоит!

– Ну, ну, ну. Я сказал себе, что если за секунду нашел то, что вы искали весь день, значит, мне повезло. И эта безделушка станет для меня отличным талисманом…

Том рискнул выглянуть из укрытия и увидел лохматого типа с мрачной физиономией, который беседовал с дамой в просторном черном манто.

Младшая из сестер Чикенсталкер! – прошептал Том Уиллс, узнав женщину. – Не будем спешить.

Мрачный тип продолжал:

Вы не красивы, леди, но у вас изысканный вид. Думаю, эта безделушка – воспоминание от приятеля, который скучает за этими стенами?

Да, это так. Верните ее мне! – умоляюще сказала Маргарет.

Обождите… Я всегда говорил себе, что охотно провел бы несколько часов в компании с женщиной из приличного общества, какой вы мне кажетесь. Клянусь честью, если я покажусь вместе с такой изысканной дамой, меня, Джима Брикстона, будут уважать! Что, если выпить по стаканчику у Лью Кривого?

Если хотите… если по-иному невозможно, – огорченно пробормотала несчастная.

Том Уиллс хорошо знал отвратительный притон Лью Кривого. Он вздрогнул. И сразу понял план паршивого бродяги. Он хотел завлечь беднягу Маргарет в этот притон преступников и полностью обобрать ее, быть может, и убить, ибо у Лью Кривого происходили ужасные вещи!

Что делать? Отправляться за помощью?

Том колебался… Маргарет Чикенсталкер также принадлежала к опасному преступному миру. Он полагал, что она более изворотлива, чем Джим Брикстон, и что удерет от него, забрав булавку…

Странная парочка направилась в сторону Верхней Темзы.

Там была подозрительная улочка с соответствующей репутацией… Красный фонарь притона Лью Кривого сверкал в ночи, как кровавый глаз.

Преодолев последние колебания, Маргарет последовала за отвратительным типом внутрь притона, оставив Тома Уиллса в недоумении и нерешительности.

Хоть бы полицейский появился… Но судьбе было не с руки, чтобы появилась каска бобби, а драгоценное время шло и шло.

В единственном окне на втором этаже притона вспыхнул красный свет.

Том Уиллс оглядел стену. Дубовая створка ставни показалась ему достаточно крепкой. Словно кошка, Том вскарабкался по стене, потом резким движением ухватился за бортик окна, подтянулся на уровень стекол, когда внутри раздался отчаянный вопль. Без колебаний молодой человек разбил одно из стекол, повернул шпингалет и запрыгнул в окно с револьвером в руке.

– Замри, Джим, – приказал он, – или пущу тебе пулю в лоб.

Маргарет Чикенсталкер лежала на грязном диване в разорванной одежде и с окровавленной щекой.

Бродяга держал в руке кастет, собираясь проломить голову несчастной женщине.

– Что? Нельзя и поразвлечься, – хрипло просипел он.

Вместо ответа Том нанес ему сильнейший удар ногой в живот. Бродяга со стоном рухнул на пол и взмолился о пощаде.

На лестнице послышались шаги.

– Ко мне… – крикнул Джим.

Но слова застряли у него в глотке, ибо Том наступил ему на губы, когда в дверь начали стучать.

– Чем вы там заняты? – послышался разъяренный голос. – Что-нибудь сломали?

– Развлекаемся, – Том подделал голос бродяги. – Если что сломаю, заплачу сполна! Оставьте нас в покое!

– Ладно, но не начинайте снова! – крикнул голос, и человек пошел вниз по лестнице.

Маргарет Чикенсталкер встала с кровати и поспешно приводила свою одежду в порядок. Том Уиллс едва узнал в этой ловкой и решительной женщине младшую из сестер из галантерейной лавки на Ковент-Гарден.

– Сэр, я обязана вам за спасение моей чести и, быть может, жизни, – взволнованно сказала она, протягивая руку Тому.

Том Уиллс сделал вид, что не заметил протянутой руки.

– Надо действовать быстро, мадам, иначе сюда могут вернуться, а я не в силах сражаться со всей этой сволочью, которая собралась внизу. Несомненно, вас не пугает прыжок из окна на улицу? Я вам помогу…

Маргарет улыбнулась, и Том Уиллс был поражен, с какой ловкостью истинной гимнастки она присоединилась к нему.

Пошли, – тихо сказал Том Уиллс, – в конце улицы есть стоянка такси.

Спасибо, сэр. Я доберусь сама. Позвольте мне только…

Том не ответил, но подозвал одну из машин.

Бейкер-стрит, – бросил он шоферу.

Но мне туда не надо! – всполошилась Маргарет.

Зато надо мне, мадам, – тихо произнес Том Уиллс, – к сожалению, должен вам сообщить, что вы арестованы.

Боже!

Маргарет откинулась на подушки сиденья и достала платок, чтобы вытереть слезы, но… быстро поднесла его ко рту молодого человека.

Том едва дернулся, но его руки упали, и он застыл в неподвижности.

Сожалею, – прошептала Маргарет, – но это надо было сделать…

Потом назвала шоферу новый адрес.

Белая булавка(продолжение)

Надо отыскать Тома Уиллса!

Несмотря на строгое предписание врача, Гарри Диксон встал с постели и, опираясь на руку Гудфельда, бродил по комнате.

Вся лондонская полиция была брошена на поиски, были прочесаны самые злачные места столицы, но, увы, следов Тома не было обнаружено. Все уже отчаялись найти ученика Гарри Диксона, даже надежды великого сыщика с каждым днем таяли.

И всё же он повторял:

Надо отыскать Тома Уиллса!

Ужасный и болезненный лейтмотив, скорее слова отчаяния звучали в комнате раненого сыщика.

В конце недели, когда Гарри Диксон объявил, что готов включиться в кампанию поисков, его решение изменилось, и он стал повторять:

– Надо найти белую булавку. Она может привести к Тому! Она мне нужна!

Такси вместе с шофером испарилось, но такие исчезновения в Лондоне происходили два-три раза в неделю

Полиция работала в этом направлении, но никто не мог назвать номера исчезнувшего такси.

Однако Гарри Диксон упорствовал, исподволь ощущая, что исчезнувший автомобиль сыграл какую-то роль в похищении его ученика.

Наконец один коммивояжер, который отсутствовал в Сити целую неделю из-за неладов с семьей, явился к сыщику.

Он смутно припоминал номер такси, когда ожидал ответа на послание в Барбикане. Каждый раз, когда ему приходилась так ожидать, он убивал время за маленькой арифметической игрой, которая состояла в том, чтобы складывать цифры номера остановившегося автомобиля, после чего он суммировал все полученные результаты и формулировал суеверные выводы о ближайшем будущем.

Сумма номера такси равнялась «одиннадцати», а это число свидетелю показалось благоприятным.

Такси стояло у здания Барбикана. Это было всё, что он мог сообщить.

Но это позволило сыщику сделать одно открытие.

В этом здании имелась пустая квартира. Она пустовала уже некоторое время. И принадлежала полковнику Олдеру, предполагаемому члену банды Белой Розы.

На следующий день служащий газовой компании посетил это здание для проверки счетчиков и труб.

– Нет смысла стучать в квартиру три, – сообщил ему консьерж. – Хозяин отсутствует уже долгое время. Вот последние данные о потреблении газа.

– Этого мало, – возразил служащий. – Если, к примеру, в результате утечки газа счетчик продолжает работать, то платить придется вам. Я не буду ждать возвращения хозяина, чтобы предъявить вам счет. У меня категорические предписания газовой компании. Нас и так много обманывают…

Ну уж нет! – воскликнул консьерж. – Мы так не договаривались. Вот вам ключи от квартиры. Выполняйте свой план…

Гарри Диксон с официальной синей каскеткой на голове даже не ожидал подобного подарка и через некоторое время уже приступил к осмотру пустых комнат.

Квартира была в образцовом порядке, хотя остался запах горелой бумаги.

Хм, – промычал сыщик, – этот запах быстро рассеивается, особенно если открыты заслонки воздушной вентиляции.

Он глянул на счетчик: показания были выше тех, которые ему передал консьерж.

Поэтому он сосредоточил свое внимание на газовом очаге. Среди поленьев лежали полуобгоревшие листки бумаги.

Один из обрывков был клочком газеты Таймс с позавчерашней датой.

В пустующей квартире читают весьма свежие газеты, – усмехнулся сыщик. – Посмотрим, не принесут чего-то нового эти обрывки.

Крестик, сделанный синим карандашом, на одной из статей привлек его внимание. Хотя виднелись лишь отдельные слова, можно было прочесть:

Цирк… сейф… чудесные… общество… Милдред.

А! Похоже, я знаю, где сидит заноза! – обрадовался Гарри Диксон, покидая квартиру и направляясь на Бейкер– стрит.

Номер Таймс быстро раскрыл свою тайну.

Статья рассказывала о сказочных драгоценностях леди Милдред Гленмор. Драма в цирке послужила ей уроком, и знатная дама решила запереть драгоценности в специальном сейфе, установленном в подвале ее особняка. Вскоре она собиралась устроить прием, куда было приглашено множество гостей. Не было сомнений, что драгоценности будут извлечены из сейфа, чтобы украсить шею леди Гленмор.

Гарри Диксон потер руки.

– Я не пропущу этот прием ни за что в мире, – сказал он сам себе.

* * *

– Нет, не настаивайте, леди Милдред, я не приму участия в вашем празднестве, но, однако, буду вашим гостем. Я желаю, даже требую позволить мне лично дежурить в подвале, где находится ваш сейф.

– Мои драгоценности снова в опасности? – встревожилась леди Гленмор.

– Даю вам слово, что они в опасности, – с необычайной серьезностью ответил сыщик. – Полное молчание… Ни слова кому-либо. Теперь можете идти. Я приступаю к ночному дежурству.

Подвал был невелик, но достаточно темен. Мощный сейф освещала только одна слабенькая лампочка.

Гарри Диксон уселся на стул в самом темном и далеком углу, держа на коленях револьвер.

Первые полчаса дежурства он потратил на то, чтобы закрепить тонкую и прочную веревку на единственной двери подвала, потом уложить ее на потолке, где ее было невозможно заметить. Второй конец веревки был в пределах его досягаемости.

Потянулось однообразное ожидание.

Издали до сыщика доносились звуки оркестра и восклицания веселящихся гостей.

Часы лениво тянулись. Должно быть, был уже поздний час и праздник близился к концу. Неужели сыщик оказался плохим пророком?

Гарри Диксон начал нервничать, когда внезапный тихий шум заставил его вздрогнуть и напрячь слух. Кто-то с тысячью предосторожностей спускался по лестнице.

В замочной скважине скрипнул ключ. Замок не открылся. Кто-то попробовал другой ключ. После нескольких неудачных попыток дверь приоткрылась.

В подвал бесшумно проникла высокая и поджарая фигура. Силуэт без колебаний направился к сейфу и осмотрел его.

Гарри Диксон резко дернул веревку, и дверь захлопнулась.

Грабитель отпрыгнул назад… Поздно. Перед грабителем вырос Гарри Диксон с револьвером в руке.

Руки вверх, полковник Олдер. Любое движение, и я стреляю.

Человек глубоко вздохнул и поднял руки, словно подчиняясь приказу, но одной ладонью скользнул по губам.

Гарри Диксон понял и бросился вперед. Мужчина усмехнулся:

Слишком поздно, господин Диксон. Меня живым не взять…

Он рухнул на плиты. В то же время на лестнице по которой бежали вниз леди Гленмор, лорд Стенфорд и полицейские, послышался шум.

Он сам себе устроил казнь, – сообщил Гарри Диксон. – Гудфельд, помогите мне обыскать его. Вы знаете, что мы ищем.

Но все усилия оказались тщетными. Белой булавки не было.

Гарри Диксон не удержался от разочарованного взмаха рукой.

Слуги унесли труп. Срочно вызвали карету «скорой помощи».

Сыщик медленно поднялся в гостиную, где еще оставались поздние гости, не знавшие о драме, которая разыгралась в доме в разгар праздника. Он рассеянно взял бокал с шампанским, стоявший на буфете, поднес его к губам, как вдруг в его глазах пронеслась увиденная им сцена.

Жест смертельно раненной Лилиан Чикенсталкер, которым она отбросила булавку за тюремную стену. И жест полковника Олдера, глотавшего капсулу с цианистым калием.

Оба жеста в голове соединились. Он наяву видел последний затрудненный глоток взломщика.

Булавка… Оба жеста имели отношение к этому предмету. В этом Гарри Диксон был полностью уверен.

Бокал разлетелся на мелкие осколки, а сыщик бегом пересек гостиную, перепрыгивая через ступени крыльца, и оказался во дворе в тот самый момент, когда карета «скорой помощи» собиралась уехать вместе со своим зловещим грузом. Одним прыжком Гарри Диксон оказался рядом с шофером.

– В медицинский институт, – приказал он, – и смотрите в оба. Нет ничего невозможного в том, что вам по пути постараются вставить палки в колеса.

Шофер знал сыщика. И с пониманием улыбнулся.

– Этот трупец у меня не украдут! – с вызовом сказал он.

– Надеюсь, – ответил Гарри Диксон, бросая подозрительные взгляды вокруг.

Ночь была темной и, как обычно, туманной. Кроме нескольких такси и грузовиков с газетами, снующих между Флит-стрит и отдаленными кварталами, на улицах никого не было.

Когда они подъехали к мосту Тауэр-бридж, их на полной скорости обогнал автомобиль. Гарри Диксон заметил силуэты пассажиров, повернувшихся в сторону кареты «скорой помощи» и обменявшихся жестами.

Он проследил за красными огнями автомобиля. Тот внезапно исчез за углом.

И тут же сыщик вспомнил, что дорога здесь была прямая и без единого перекрестка. Значит, автомобиль не мог свернуть на другую улицу. Он просто погасил огни.

– Приехали, – сказал сыщик самому себе.

Потом отдал точный приказ шоферу:

– Вскоре мы увидим обогнавший нас автомобиль. Он погасил огни и поджидает нас. Сидящие в нем люди собираются свести с нами счеты. Но мы не позволим им это сделать. Чуть-чуть замедлите ход. Как только мы подъедем ближе, я прострелю им шины. После этого вы немедленно дадите максимальный задний ход и пересечете мост. Мы поедем к институту другой дорогой.

– Договорились! – ответил шофер.

Как и предсказал сыщик, вскоре показался приземистый автомобиль, стоявший с потушенными огнями. Его двигатель работал на холостом ходу.

– Внимание! – прошептал сыщик.

Они приближались, карета «скорой помощи» катилась всё медленней. Шофер держал руку на рычаге коробки скоростей, готовясь к нужному маневру.

Задний ход! – приказал Гарри Диксон.

В тот же момент он прицелился и выстрелил по шинам стоящего автомобиля. Два громких взрыва последовали за выстрелами, потом послышались вопли. На карету «скорой помощи» обрушился град пуль. Но они не причинили особого вреда, поскольку умелый шофер уже задним ходом пересек мост и на полной скорости полетел по набережной.

Не думаю, что они нас догонят, – с удовлетворением сказал Диксон. – Сожалею, что нас не сопровождала бригада полицейских. Хотелось бы поближе поглядеть на рожи этих типов.

В институте их ждали два дежурных врача. Гарри Диксон велел тут же перенести тело полковника Олдера в операционный зал морга.

Уже окоченевшее тело выглядело отвратительно в свете мощных ртутных ламп. Лицо было искажено уродливой гримасой, которую не стерла смерть, словно умерший бросал вызов окружающим.

Скальпели сделали свое дело, и вскоре был извлечен желудок погибшего.

Внимательно исследуйте его при мне, – попросил сыщик врачей, – но не только с точки зрения токсикологии…

Ого! У этого джентльмена были привычки страуса, как мне кажется, – сказал один из врачей.

Он держал в пальцах крохотный предмет, который поблескивал в свете ламп.

Белая булавка, – тихо выговорил Гарри Диксон, забирая предмет. – Задаюсь вопросом, какой у нее странный секрет.

В то же мгновение погас свет.

Осторожно! – крикнул Диксон врачам. – Не двигайтесь!.. Ваша жизнь в опасности…

Нет, – раздался голос, – она не будет в опасности, господин Диксон, если вы точно исполните то, что я скажу. Иначе…

– Жду, чтобы вы сформулировали ваши требования, – ответил Диксон невидимому собеседнику.

– Я слышал, как вы взвели свой револьвер, сэр. Тем хуже для вашего ученика Тома Уиллса, если со мной что-либо случится. Но если вы приблизитесь ко мне с вытянутой рукой, в которой держите только что найденный предмет, клянусь, что ему не причинят ни малейшего зла.

– Где гарантии? – усмехнулся Гарри Диксон.

– Среди нас есть джентльмены, которые, несмотря ни на что, держат данное слово, а я…

– Отлично, – сказал Диксон. – Повинуюсь…

Его руки коснулись, и булавка была осторожно изъята из пальцев сыщика.

– Она не цела, – вдруг со страхом произнес тот же голос.

– Я хотел бы знать, чего не хватает? – тихо спросил сыщик.

– Пусть один из врачей поступит так же, как поступили вы, господин Диксон, и передаст мне желудок, который извлекли из трупа.

– Доктор, исполняйте, – приказал Гарри Диксон.

Прошло несколько секунд.

– Хорошо, – произнес голос. – Не двигайтесь еще несколько мгновений. Свет зажжется сам.

Всё закончилось. Вскоре лампы вновь вспыхнули. Оба врача с ошарашенным видом глядели на Диксона.

– Не волнуйтесь, господа, – сказал сыщик, расставаясь с ними. – Такие вещи в нашей профессии случаются. Не каждый раз я могу записать в свой актив победу!

Но про себя добавил:

«Жемчужинка! Она у меня… Кашел Линмус говорил только о ней!»