Текст книги "Красноглазый вампир"

Автор книги: Жан Рэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

Я влезаю в дело Чикенсталкер-Пиви!

И каким странным оно оказалось!

Господин Банкерсмит, бухгалтер

После долгих размышлений дамы Чикенсталкер решили взять на службу нового бухгалтера. Не из-за того, что их бухгалтерские книги были сложными, а потому что дела шли относительно хорошо и служащий-мужчина производил хорошее впечатление на клиентов, сидя в маленьком кабинете в виде стеклянной клетки в глубине магазина.

Они, быть может, никогда не решились на такой шаг, если бы в практической сфере не возникали двусмысленные вопросы.

Вы решили отныне обходиться без услуг бухгалтера? Это настоящая экономия!

Дамы-хозяйки живо протестовали, заявляли, что даже и не думали о столь незначительной экономии. Клиенты понимающе улыбались, а выйдя за порог, судачили о том, что дела трех сестер наверняка ухудшились. Что беглый бухгалтер лишил их значительной части их состояния… И тут к ним явился господин Ричард Банкерсмит.

Старый сутулый человек, глуховатый, слепой, как крот. Но у него были великолепные рекомендации, о которых только можно мечтать.

У меня скромная пенсия, – сообщил он в тот день, когда предстал перед судилищем трех сестер во главе с непогрешимой Катариной Чикенсталкер, – и не нуждаюсь в большой зарплате. И больше всего на свете люблю заниматься бухгалтерской работой! Я буду хорошо служить и не буду стоить вам очень дорого!

Мне он не очень нравится, – заявила мисс Маргарет, когда сестры остались одни.

Она думала о Пиви, и мысль о ком-то другом, который займет его место, мучила ее.

Знаешь, моя дорогая, – воскликнул^ Катарина, – сожалею, но должна высказать противоположное мнение! Мне (она сделала ударение на этом слове), мне этот человек чрезвычайно понравился.

У него идиотский вид! – встряла Лилиан.

Именно так, дорогая Лилиан, вы покончили с моими последними сомнениями. У него идиотский вид! То, что надо фирме «Сестры Чикенсталкер»: идиот, которым легко управлять, идиот, которым мы будем командовать, как солдатом на маневрах! Мистер Ричард Банкерсмит завтра же приступит к исполнению своих обязанностей!

И мистер Банкерсмит заменил мистера Пиви в стеклянной клетке, куда попадал скупой дневной свет и где по вечерам зажигали крохотную газовую лампу. -

Прошло всего три или четыре дня, а он уже стал неотъемлемой принадлежностью сумрачной и античной лавки, словно служил здесь долгие годы, как прежде беглый Пиви.

Скучная жизнь, вечное прозябание в неплохой галантерейной лавке, какая могла существовать как в любом маленьком провинциальном городке, так и в громадном Лондоне.

Клиенты, в основном служанки и старые девы, заходили, болтали с одной из сестер, делали покупки, уходили, уступая место другим покупателям.

Если бы глаза мистера Банкерсмита не были прикованы к бухгалтерским книгам, он мог бы заинтересоваться бесконечным шествием сумрачных лиц и банальных фигур.

Он мог бы удивиться на восьмой день своей новой службы появлению молодого, элегантно одетого человека, который зашел совершить покупку, которую джентльмены его толка обычно предназначают для самой скромной служащей конторы.

Но Банкерсмит не отрывал взгляда от бухгалтерской книги, в которую заносил сведения сначала в раздел Общие товары, а потом данные о кредите в Кассе. Клиент долго не задержался, поскольку мисс Катарина обслужила его с невероятной услужливостью и быстротой.

Когда клиент ушел, мистер Банкерсмит достал из кармана огромный носовой платок из красного полотна и долго сморкался.

Молодой разносчик, находившийся на улице, беззаботным шагом двинулся вслед за клиентом…

Так прошло две недели.

Приходили другие клиенты.

Иногда мистер Банкерсмит извлекал свой пресловутый платок. В другое время отгонял назойливую муху, мелькавшую у него перед глазами. Бывало, что он лениво потягивался, распрямляя сутулую спину.

И всегда находился молодой разносчик, дорожный служащий или маленький продавец газет, заглядывавший в этот момент в лавочку… Так прошла вторая неделя службы мистера Банкерсмита. Если бы дамы Чикенсталкер озаботились в любой вечер проследить за своим служащим, он поводил бы их по грязным улочкам и переулкам, где они потеряли бы его из виду. Но если бы им помог счастливый случай, они бы увидели его курящим отличную вересковую трубку в великолепном клубном кресле в доме на Бейкер-стрит. Только они едва ли бы узнали своего служащего.

Но читатель, полагаю, давно узнал в этом человеке старого знакомого, знаменитого сыщика Гарри Диксона.

В этом вечер с ним находились Гудфельд и Том Уиллс, помогая ему наполнять ароматным дымом гостиную.

Подведем итоги, Том, – сказал Гарри Диксон.

Всё та же глупая история Пиви и трех старых сорок? – иронично осведомился суперинтендант.

Та же, друг мой! – со снисходительной улыбкой ответил сыщик.

Итак, – сказал Том Уиллс, – излагаю следующее:

В первый раз, когда я увидел ваш сигнал, я последовал за Логганом Кастлмейном. Этот джентльмен известен в светских кругах Лондона. Я его сразу узнал. Он отправился в свой клуб в Стрэнде.

Во второй раз человека я не узнал. Пришлось потратить время на поиски. Это оказался некто Люк Олдерен, похоже, приличный молодой человек.

Затем, – вмешался Гарри Диксон, – приходили один за другим Джеймс Тьюрсхэм, Орланд Торнтон, Лайонел Брей– суотер, барон Синклер Марфильд и Кашел Линмус. Что скажете, Гудфельд?

Вы хотите сказать, что все эти джентльмены заходили за покупками в эту лавочку старых ведьм? – пробормотал полицейский.

Совершенно верно, старина.

Это их право, хотя довольно странное.

Очень странное… И уверяю вас, Гудфельд, что все эти джентльмены, как вы говорите, ведут жизнь на широкую ногу, являются членами дорогих клубов, играют в покер, далеко не всегда выигрывая, не пропускают ни одних скачек, ни одной премьеры, ни одного бала в знатных семьях… Однако очень трудно определить источник их доходов!

Гудфельд озабоченно нахмурился:

– Значит, они явно что-то скрывают…

– Я не заставлял вас говорить это, мой дорогой Гудфельд! – усмехнулся сыщик.

– Вы не обнаружили ничего определенного?..

– Подождите, мы подошли к этому. Следите за моими словами: будьте зрителями, вы, Гудфельд, и вы, Том, как если бы вы сидели в кинозале. Клиенты входят, немного болтают, делают кое-какие покупки и уходят. Тени среди теней. Обычно клиентов обслуживают Лилиан или Маргарет, а Катарина восседает в глубине магазина за прилавком, до которого нелегко добраться обычному покупателю. Этот прилавок находится недалеко от стеклянной клетки, где трудится незаметный мистер Банкерсмит, бухгалтер.

На пороге появляется клиент. Это не обычный покупатель, а джентльмен.

– Товар для мужчин, прилавок в глубине магазина! – выкрикивает Лилиан.

Коротким кивком головы мисс Катарина приветствует клиента, обменивается с ним несколькими односложными замечаниями. Потом протягивает ему коробочку с булавками для галстука. Всегда коробочку с булавками для галстука.

Человек выбирает, оплачивает покупку и уходит.

Выбор долго не длится, но время выбора всегда разное для каждого клиента.

Есть покупатели, которые немного шутят, а потом удаляются с сияющим лицом. Напротив, случается, что выбор происходит мгновенно, они забирают безделушку, но их лица сводит болезненная гримаса.

– И… что всё это означает? – спросил Том Уиллс, когда учитель замолчал.

– Это означает, Том, – наставительно произнес сыщик, – что, когда некая булавка для галстука оказывается в коробочке Катарины, человека, берущего булавку, а вернее, обязанного ее взять, ждет неприятное или опасное дело.

Так случилось, что мисс Катарина положила некий предмет в коробочку в момент, когда Кашел Линмус переступил порог магазинчика. Когда он увидел этот предмет, его лицо невероятно побледнело.

Что это за предмет? – нетерпеливо спросил Том Уиллс.

Хм! Простая пластинка, покрытая белой эмалью, а потому хорошо видимая издалека, особенно из клетки бухгалтера.

Остается визитер, появившийся сегодня утром, – сказал Том Уиллс. – Я довольно долго следил за ним. Он добрался до Кингстона, но там я его потерял. Как я жалею об этом упущении!

Вы его знаете? – спросил Гудфельд.

Так случилось, что я узнал его под весьма хорошим гримом. Не ужасайтесь, Гудфельд, это не был джентльмен и даже не член светского общества Лондона. Его зовут… Дэвид Холмер…

Гудфельд издал такой вопль, что миссис Кроун расслышала его в глубине своей кухни.

Почему вы не сказали об этом раньше, Диксон! Вы знаете, что сняли ужасную завесу перед моими глазами? Дэвид Холмер… потом эти расстроенные джентльмены с непонятными источниками дохода… Я даже не осмеливаюсь сформулировать гипотезу…

Смелее, Гудфельд, – весело произнес Диксон. – Думаю, что вы ухватились за нужный кончик…

Но это же банда Белой Розы, членов которой вы перечислили! – снова завопил Гудфельд. – Банда, которая уже долгое время обчищает богатейшие дома Лондона! Это может быть только это… Мы до сих пор знали только имя этого злого гения, который руководил этими загадочными преступниками. Дэвид Холмер…

Прекрасно, Гудфельд. Не сомневаюсь, что вы правы. Вот уже год, как они безнаказанно грабят высшее общество Лондона. Несмотря на все усилия Скотленд-Ярда, ничто не просочилось наружу… кроме того, что стало ясно, воры принадлежат этому самому высшему обществу. Однако известно имя главы банды. Дэвид Холмер. И этот мерзавец не скрывает своего имени. Но сам он не работает. Он подготавливает и руководит исполнителями… а сам остается ни при чем…

Но вам стоит лишь протянуть руку и схватить его, господин Диксон! – с упреком вскричал Гудфельд.

– Чтобы через час его отпустили, принеся извинения, – возразил Гарри Диксон, – ведь доказательств не будет. К тому же все мои усилия пойдут прахом, как только я его арестую, а дела сестер Чикенсталкер меня слишком интересуют, чтобы раскрыться из-за глупой ошибки. И это после двух недель тяжкого труда.

Гудфельд вскочил со своего места. Он был разъярен и собирался уйти.

Гарри Диксон остановил его:

– Не совершайте ошибок, Гудфельд. В этом деле время чуть-чуть работает на нас…

– Успокойтесь, господин Диксон! – весело воскликнул суперинтендант, сбежав вниз по лестнице, словно ему вновь исполнилось двадцать лет.

Гарри Диксон и Том Уиллс еще некоторое время беседовали. Том откровенно веселился, слушая описание лавочки в Ковент-Гардене и рассказ о замкнутой жизни дам Чикенсталкер.

– Итак, нечто новое в двойной жизни, учитель, – заявил Том. – Мне приходит на память фантастическое приключение в номере 113, которое тоже разворачивалось в декорациях Ковент-Гардена.

– Это не совсем одно и то же, Том, – возразил Гарри Диксон. – Я пока еще не могу поверить, что эти три старые девы являются прожженными преступницами. Более правильным будет сказать, что они вращаются в преступной атмосфере, но не могу определить их точную ответственность. Какова их судьба? Здесь я попадаю в область странных явлений. Я вижу их в темном магазинчике, сдержанных и безмолвных, просыпающихся только для обслуживания клиентуры, с которой они иногда беседуют. Маргарет печальна, Лилиан равнодушна. Бдит только Катарина. Пока я только ознакомился с их дневной жизнью…

– Вы хотите узнать, чем они занимаются по ночам? – прыснул Том Уиллс.

– Конечно, малыш, потому что думаю, эти дамы, как некие хищные звери, ведут богатую ночную жизнь, что объясняет их дневную летаргию. Я часто видел в их глазах в момент своего ухода некоторое нетерпение, какое-то ожидание счастья… Маргарет мне всегда казалась ребенком, собирающимся на какой-то веселый праздник.

Это будет работой мистера Банкерсмита на вторые две недели, – заявил Том Уиллс.

На этом они расстались, пожелав друг другу доброй ночи.

Еще не совсем рассвело, как раздался телефонный звонок. Это был Гудфельд, который требовал Гарри Диксона.

Ну, что еще, Гуд? – спросил сыщик сонным голосом.

Ему ответил жалобный голос:

Плохая новость, господин Диксон. Восемь человек, о которых мы вчера говорили…

И что нового по их поводу?! – воскликнул Диксон, окончательно проснувшись. – Что за новую ошибку вы совершили?

Увы! Не огорчайтесь… эти мерзавцы все разом переехали!

Иными словами, – холодно сказал сыщик, – вы отправились к одному из них с заполненным ордером на арест. Не нашли его дома и приступили к обыску в его квартире. Но операция не принесла никаких результатов. Так?

Совершенно верно, господин Диксон… Увы!

Действительно, увы! Трижды увы! – зло произнес Гарри Диксон. – Вы только подняли тревогу в лагере противника, который тут же опустел. Кстати, что вы нашли у дам Чикенсталкер?

Дом поспешно покинут, – тихо пробормотал Гудфельд.

Гарри Диксон вздохнул:

Друг мой старый, это научит меня держать язык за зубами. Вынужден признать первое поражение, ибо это настоящее поражение. Каюсь. Такого не случалось за всю мою жизнь. Но сейчас не время для упреков. Придется подойти к делу с иной стороны.

Однако, – пробормотал Гудфельд на другом конце провода, – я сохраняю кое-какую надежду. Восемь бандитов не могут спрятаться так, как один-единственный! Мы обязательно поймаем одного из них, а это быстро приведет нас к остальным.

– Ага, Гуд, – прошипел Гарри Диксон. – Вы слишком плохо знаете его высочество Дэвида Холмера!

Большая трагедия в цирке Харамбур

Гудфельд проиграл великолепную партию в покер на зеленом столе полиции! Такова жизнь…

Несомненно, банда «аристо», она же банда Белой Розы, которую так называли потому, что в народе считали, что преступники одеваются в черные костюмы, носят черное шелковое домино на лице и белую розу в петлице, была вынуждена временно прекратить свои подвиги. Но поскольку не было ни арестов, ни наказания преступников, триумф выглядел пирровой победой.

В глазах Скотленд-Ярда это больше напоминало поражение.

Жизнь продолжалась, и происходили новые драмы.

И была одна ужасная драма, которая надолго запечатлелась в памяти лондонцев.

В Лондон прибыл цирк Харамбур. Но если сказать точнее, он в нем дебютировал.

Была арендована одна из крупнейших арен Друри-Лейн для проведения представлений. Спектакли оказались превосходными, и с первых же дней публика ломилась на них. Среди сенсационных номеров выделялись балет негритянских колдунов и головокружительный акробатический номер сестер Харамбур.

Этот номер был действительно уникален в своем жанре. Директора парижского, венского и гамбургского цирков специально приехали, чтобы постараться выбить контракте потрясающими артистками.

Они по достоинству заслуживали звания артисток, поскольку исключительный акробатический номер сопровождался великолепным пением.

Три девушки выходят на сцену. Они ослепительно красивы. Самой юной едва ли исполнилось пятнадцать лет, но она была королевой трио.

Они медленно идут к сияющей светом рампе и поют.

Зал немедленно покорен. Голоса девушек чисты и прекрасны. Они похожи на ангелов, спустившихся с небес к великой радости лондонцев.

Когда песня завершается тройной серебристой трелью, три певицы прыгают на никелированные перекладины. Те приходят в движение и возносят девушек на головокружительную высоту, почти под потолок, в ста футах от арены.

Внезапно, одним прыжком вся троица бросается в пустоту… Предохранительной сетки нет. Но падения не происходит. Толпа даже не успела ахнуть от ужаса, как они уселись на висящие под потолком трапеции и грациозно приветствуют публику. Снова взлетает песня, нет, не взлетает, а спускается с опасных высот к восхищенной публике. Песня еще более нежная, более чарующая…

Песня не стихает. Сестры Харамбур прыгают с троса на трос, с трапеции на трапецию, их пению тихо вторит оркестр.

Номер шел без перерыва две недели при полном зале, когда директор цирка Харамбур объявил о праздничном благотворительном спектакле в пользу лондонских больниц.

Немедленно объявились члены королевского семейства для патронажа празднества. Места продавались на торгах за бешеные деньги.

Баронетам придется сидеть на галерке! – посмеивалась публика.

Ходили слухи, что крупные промышленники металлургических районов платили по пятьдесят фунтов за откидное место.

За два дня до представления Гарри Диксона пригласили в дирекцию Скотленд-Ярда.

В кабинете Гудфельда, когда туда вошел Гарри Диксон, находился высокопоставленный чиновник Министерства внутренних дел.

Сэр Льюис Стенфорд, – представил его суперинтендант.

Мы нуждаемся в вас, господин Диксон, – с места в карьер начал лорд Стенфорд. – Послезавтра самые лучшие драгоценности Англии окажутся на представлении цирка Харам-

бур, если так можно выразиться. Наши лучшие детективы будут распределены по залу, чтобы охранять их. Но для вас мы приготовили особую миссию. Вам надо будет не спускать глаз с сестер Харамбур.

– Хорошая предохранительная сетка сослужит лучшую службу, – со смехом возразил Гарри Диксон.

– Речь не идет об их жизни, господин Диксон, – серьезным тоном ответил лорд Стенфорд. – Речь идет о состоянии, которое они будут носить на себе во время своего номера. Безусловно, вы знаете леди Милдред Гленмор?

– Ходячий сейф, кто же ее не знает? – сказал сыщик.

– Так вот, леди Гленмор, невероятная оригиналка, буквально влюбилась в этих трех девушек. И пока не пропустила ни одного представления. Она предложила им для проживания один из своих замков. Но юные артистки отклонили предложение с похвальным тактом.

А теперь эта чокнутая решила украсить акробаток в день празднества своими собственными украшениями.

Старшая из сестер наденет сегодня вечером рубиновое колье «Огненная волна», которое прекрасно оттеняет ее кожу смуглой красавицы. Средняя сестра будет носить на шее изумрудное ожерелье «Перуанские луны». А самая младшая, чудесная блондинка, взлетит к потолку в самом известном жемчужном ожерелье «Цейлонская цепь».

– Если не ошибаюсь, его оценивают в миллион фунтов, – кивнул Гарри Диксон.

– Два миллиона фунтов на шейках трех юных девушек, конечно, очаровательных, но абсолютно неизвестных.

– Лорд Стенфорд, поработайте с телеграфом по их поводу, – посоветовал Гарри Диксон.

– Я уже воспользовался телеграфом и должен сказать, что ничего неблаговидного против них не обнаружено. Сестры Харамбур выступали на нескольких американских аренах, имели ошеломительный успех, но никто не мог предвидеть того бешеного поклонения, с каким мы имеем дело сейчас. По происхождению они еврейки. Их подлинная фамилия – Вольфсон. По всем сведениям, они девушки честные. Но подумайте об искушении двумя миллионами фунтов стерлингов!

Я – родственник леди Гленмор. Упрямая женщина, которая придерживается только собственных идей, а кроме того, отчаянная фантазерка.

У леди Гленмор в наследниках два или три племянника, если меня не подводит память? – небрежно спросил сыщик.

Лорд Стенфорд покраснел.

Совершенно верно, господин Диксон. Я один из этих племянников, – признался он.

Ваши предосторожности, естественно, исходят из некоторой заинтересованности, что можно понять с человеческой точки зрения, – с едва заметной иронией произнес Гарри Диксон. – Полагаю, ни одна страховая компания не хочет брать ответственность за эту… фантазию вашей тетушки?

Ваша правда, господин Диксон.

Договорились, сэр, – внезапно закончил разговор сыщик, вставая, – я займу наблюдательный пост сегодня вечером!

Вы снимаете с моих плеч огромную тяжесть, господин Диксон! – радостно воскликнул лорд Стенфорд.

Сыщик поспешил вернуться на Бейкер-стрит.

Он целый час не слезал с телефона, потом поручил Тому Уиллсу несколько тайных дел.

Когда наступил вечер, Гарри Диксон выразил удовлетворение, а остальную часть вечера провел в ничегонеделании, если не считать тщательной проверки… своих инструментов взломщика.

* * *

За два часа до представления движение на Друри-Лейн полностью остановилось.

Поэтому полицейские силы были вынуждены пробираться к цирку Харамбур по прилегающим улочкам.

Цирк был полностью погружен в мрак.

Мне нужен директор Харамбур! – заявил бригадир длинному, как день без крошки хлеба, гигантскому негру, который охранял конюшни.

Дилектор? – спросил чернокожий, улыбнувшись во весь рот. – Они не видимы! Они всегда нет! Быть может, в путешествии. Секлеталь Буша? Пошли, месье полиция.

Молодой бригадир подал знак молодому полицейскому агенту сопровождать его.

– Приведите мне секретаря Буша.

Молодой бобби повиновался и вслед за негром удалился в сумрачные глубины цирка.

А бригадир принялся расхаживать по пустынным коридорам, пока не остановился перед уборной, на дверях которой была прикреплена табличка Сестры Харамбур.

В это время на другом конце галереи послышался шум шагов.

Старый горбатый мужчина с серой бородкой и сидящими на крючковатом носу очками с желтыми стеклами, хромая, подошел к бригадиру. За ним следовали два человека, а также молодой полицейский.

– Что вы желаете, бригадир? – спросил горбун пронзительным голосом. – Я – мистер Буша, секретарь цирка.

Полицейский отдал честь и вручил ему бумагу с множеством печатей и подписями официальных лиц.

– Бригадир Стокуэлл. Приказ Скотленд-Ярда. Я должен охранять уборную сестер Харамбур.

– Очень хорошо, – прокаркал мистер Буша. – Это – личный секретарь леди Гленмор и один из ее слуг вместе с драгоценностями, которые девушки наденут сегодня вечером. В уборной есть сейф. Положите туда жемчужины и охраняйте их, бригадир.

Полицейский еще раз отдал честь. Открыли сейф и положили в него драгоценности. Мистер Буша запер сейф на ключ, и бригадир Стокуэлл вместе с молодым полицейским принялись расхаживать взад и вперед по коридору под любопытствующими взглядами негра-великана.

– Еще целый час, – пробормотал молодой агент, разговаривая сам с собой.

Негр расслышал его слова и фыркнул от смеха.

– Ты, бобби, очень скучно? – спросил он.

– Да, а тебе, белоснежка?

– Меня называют Бастон Милл, моя английская гражданин! – отпарировал оскорбленный негр.

– А у тебя есть виски? – проворчал агент.

Негр рассмеялся:

Моя держит хорошую виски в стойлах, да, месье полицейский.

Хм… хотелось бы посмотреть, но все негры врут.

Нет, не Бастон Милл, месье полицейский пройтись с Бастон Милл.

Когда бригадир не будет смотреть, не откажусь, месье Милл.

Я, мисье Милл, да, – сказал польщенный негр. – Пошли, мисье полиция, оттуда бальшой полиция не видеть нас!

Они осторожно удалились в стойла, чтобы выпить по стаканчику ирландского виски. Бригадир Стокуэлл их не видел. Он стоял на часах перед дверью уборной, где хранились драгоценности на два миллиона фунтов.

♦ ♦ ♦

Негритянский балет заслужил достойный успех.

Двойной квартет танцоров несколько раз вызывают. Их бешеный танец сопровождается криками «бис». Огромную арену наполняет оглушительный бой барабанов.

Вдруг всё стихает: на сцену выходят сестры Харамбур.

Их успех усилен любопытством: на их чудесных шейках сверкают драгоценные камни стоимостью два миллиона фунтов.

Шею старшей сестры пересекает огненная линия. Плечи средней словно залиты лунным светом. Что касается младшей, то она походит на принцессу из волшебной сказки.

Первая песня замолкает в громе аплодисментов. Три грации взлетают вверх под самый потолок.

И снова слышится песня. На этот раз старинная.

Она должна завершиться удивительной нотой…

Но что это?

Возникает глухой шум… кулисы заполняются бегущими людьми. Слышны крики.

Внезапно лампы начинают гаснуть, становятся темнокрасными. Несколько фонарей еще светят, но вскоре гаснут и они. Мигают только лампочки запасных выходов.

Вдруг огромный зал заливает нестерпимо белый свет. Слышны испуганные вопли. Бегают растерянные негры. Толпа вопит:

– Пожар!

Пламя вспыхивает одновременно в трех-четырех местах. Взмывают густые клубы дыма. В тени и на свету происходят ужасные сцены, и всё это на фоне декораций, превратившихся в гигантские факелы.

В стойлах ревут животные, ржут, пытаются вырваться наружу.

– Пожар!

Лондон накрыл рев сирен. Похоже, весь Лондон ревет, кричит и стонет:

– Пожар’

Цирк Харамбур в пламени.

Цвет английского высшего общества заперт в пылающем здании.

Газеты той эпохи дали точные описания ужасного и незабываемого бедствия, поэтому мы перейдем к заключительным данным:

Более двухсот погибших.

Огромное количество раненых.

Многие люди внезапно помешались.

Множество пропавших без вести, поскольку многие трупы не опознаны.

Гигантское количество драгоценностей погибло или исчезло.

Основная часть труппы погибла или их трупы еще не опознаны: среди них негры-танцоры, директор цирка и сестры Харамбур.

* * *

– Господин Диксон, вы не могли этого предвидеть… Всё потеряно!

Лорд Стенфорд едва не плачет. Основная часть его состояния исчезла вместе с сестрами-акробатками.

– Не совсем так, – признает Гарри Диксон, – но есть еще кое-что…

Он вместе с Томом Уиллсом находится в одном из кабинетов Скотленд-Ярда через несколько часов после трагедии. На них изорванная в клочья полицейская форма. Волосы их порыжели, на руках и щеках следы ожогов. Они вывели из пламени около пятидесяти человек.

Возьмите это, лорд Стенфорд, – сказал он, – и пусть в будущем леди Гленмор проявляет поменьше эксцентричности, когда речь идет о двух миллионах.

Что? Что? – пролепетал лорд.

Ибо он держит в руках «Огненную волну», «Перуанские луны» и «Цейлонскую цепь»… целыми и невредимыми.

Как вы смогли?.. – заикаясь, спрашивает лорд Стенфорд.

Всё необычайно просто, сэр, – отвечает сыщик. – Сестры Харамбур выступали с копиями этих ожерелий.

Я знал, что имитации этих драгоценностей существуют у нескольких крупных ювелиров. Мне без особого труда удалось уговорить их передать в мои руки. Вам всё это обойдется в тысячу фунтов, чтобы покрыть убытки держателей фальшивых драгоценностей. Это намного снижало риск похищения.

Он повернулся к пораженному Гудфельду.

Велите привести негра, который находится под надежной полицейской охраной в моем автомобиле, – приказал он.

Через несколько минут в кабинет привели громадного негра, который охранял конюшни. У него была открытая рана, но, похоже, это его не особенно беспокоило. В его глазах застыл странный страх.

Сейчас промоем вам раны, мисье Милл, – веселым голосом заявил Гарри Диксон.

Нет, нет, отпустите меня домой. Я полечусь сам, – умоляюще сказал негр, забыв о своем детском лепете.

Никогда в жизни, друг мой, – возразил Диксон. – Мы вовсе не громилы. Послушайте, я полечу вас сам.

Он взял флакон одеколона, стоявший на столе, намочил им носовой платок и принялся тереть лоб негра.

Прекрасный черный цвет сошел, обнажив кусочек белой кожи.

Фальшивый негр! – вскричал Гудфельд.

– Еще какой! – согласился сыщик. – И сами увидите, кто появится, когда исчезнет эта поганая краска. Кто это, по-вашему, господин Гудфельд? Если я вам скажу, что с этой личностью вам вскоре предстоят увлекательные беседы?

Краска стиралась. Бывший негр перестал протестовать и стоял с убитым видом, продолжая ворчать и тихо жаловаться.

– Кашел Линмус! – внезапно закричал суперинтендант.

– Один из восьмерки, которую вы бездарно упустили, мой друг, – тихо сказал Диксон.

– Тысяча чертей!.. А остальные?

– Вы им аплодировали, когда они выступали в виде негров-танцоров! Быть может, они обратились в прах. Это весьма возможно. Поместите мистера Линмуса в больничную палату тюрьмы Ньюгейт, и пусть его подлечат. В ближайшем будущем он будет нам чрезвычайно полезен!