Текст книги "Красноглазый вампир"

Автор книги: Жан Рэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 28 страниц)

Последний акт

Гарри Диксон испытал некоторое волнение, узнав ту обстановку, которую так тщательно описал Джон Элсландер.

Выбравшись из самолета, сыщики дождались ночи, чтобы добраться до города.

Они увидели маленький спящий вокзал и скупые огни длинной зловещей улицы, потом безлюдную улицу и, наконец, маленький извилистый переулок.

– Я не стал дожидаться полной темноты, – заявил Диксон, – потому что мне надо кое-что увидеть в этом городке.

В нескольких десятках шагов от угла, за который они повернули, Гарри Диксон увидел высокий темный дом, стоявший чуть в глубине от красной линии.

– Думаю, это и есть странный театр, – сказал он. – Но, похоже, спектакль сегодня не состоится.

– Нет, – возразил Том, – театр почти напротив. И вывеска есть: Театр Павильон Эрина.

Сыщик отрицательно покачал головой:

– Элсландер сказал слева. Он отметил все детали с удивительной четкостью. Этот Павильон Эрина наверняка театр– конкурент. Тем лучше, там мы найдем того, кто сообщит нам нужные сведения.

Они вошли в крохотный запущенный зал, где сидящий в кабинке меланхоличный контролер возился со счетами.

– Вы пришли на спектакль, джентльмены? – осведомился он. – Увы!.. Мы сегодня вернули деньги. Уверяю, их было немного, потому что в кассу за билетами обратилось всего двенадцать человек. Господа, великое театральное искусство умирает… А ведь мы должны были играть прекрасное произведение нашего великого Уилла Сон в летнюю ночь.

– Ах, – воскликнул Гарри Диксон, – как жаль! Представьте себе, однажды я видел здесь одну пьесу. В высшей степени превосходное впечатление, а ваш Калибан был таким естественным! Это было четыре года назад.

Человек покачал головой:

– Не здесь, господа, а напротив. В те времена там был театр. Теперь он заброшен. Насколько я помню, последняя пьеса, которую там играли, была именно Сон в летнюю ночь. И припоминаю, действительно, роль Калибана играл очень талантливый актер.

– Вы правы, но я забыл его имя.

– Неудивительно, – со смехом ответил контролер. – Его имени никто не знал. В программе он числился под тремя звездочками. Говорят, это был любитель, но какой любитель! В этом и состояла вся драма.

– Действительно драма?

– Говорят, на выходе из театра его оглушил, а может быть, убил ревнивый конкурент. Конца этой истории никто не знает. С тех пор театр напротив закрыли и забыли о нем… Я закончил подсчеты. Они были несложными.

Гарри Диксон и Том Уиллс расстались с контролером, который поспешил, в свою очередь, раствориться во мраке, погасив огни и заперев двери пустого театра.

Том увидел, как в руке Диксона сверкнул металлический предмет.

– Войдем в этот дом? – спросил он, с трудом сдерживая дрожь, поскольку дом выглядел удивительно зловещим.

Диксон кивнул и вставил отмычку в замочную скважину. Фонарик сыщика осветил печальный заброшенный вестибюль, где стоял стойкий запах плесени.

Как и описывал Элсландер, они увидели лестницу, потом внешнюю галерею и двери лож.

– Вот ложа датчанина, – прошептал Диксон и вошел внутрь.

Зрительный зал перед ними выглядел настоящей черной бездной.

– Чего мы ждем? – тихим голосом спросил Том, когда они уселись в кресла, обитые жухлым бархатом.

– Да, ждем, – таким же тихим голосом ответил Гарри Диксон. – Чего мы ждем? Быть может, ничего, быть может, всё. Почти фатальный исход. Надеюсь, сегодня вечером всё произойдет, а потом навсегда растворится в небытии.

Они ждали, всматриваясь в непроницаемую темноту, ничего не видя и не слыша.

Вдруг Том Уиллс вздрогнул: появился шум.

Словно огромная толпа заполняла партер и занимала кресла. Слышался стук опускаемых откидных сидений, топот шагов, потом ропот разговоров.

Из оркестровой ямы донеслись звуки настройки инструментов, скрипичные аккорды и всхлипывания гобоев.

Но всё происходило в непроницаемом мраке!

В этот момент над сценой красным огнем тихо разгорелись четыре маленькие лампы, осветив далекую рампу.

Том Уиллс не смог удержаться от любопытства, бросился на балкон ложи и глянул в зал, но тут же вернулся к учителю.

– Господин Диксон, зал совершенно пуст!

– А чего вы ждали? – с ноткой иронии пробормотал сыщик.

– Но толпа… и оркестр?

– Прекрасный проигрыватель и прекрасные громкоговорители, граммофонная пластинка, на которой записаны звуки оркестра, и дело сделано, Том, – сказал Диксон. – Ни секунды не сомневался в этом!

Том молчал. Он был ошеломлен.

– Что мы увидим? Итальянскую комедию?

Сыщик нетерпеливо пожал плечами.

– Мы зрители и не больше того, – ответил он. – Только мы не знаем программы представления… вернее, некоторой его части.

Том хотел задать новый вопрос, когда его внимание было привлечено новой деталью.

– Учитель! В последней ложе кто-то сидит.

– Возможно… Дополнительная причина, чтобы вы успокоились!

Тон был резкий и категоричный, хотя молодой человек его расслышал и принял к сведению.

Кстати, было уже не до вопросов.

Невидимый оркестр заиграл вступление, а занавес внезапно взлетел вверх под крышу сцены.

Появилась небольшая сельская декорация, которую в ту ночь видел Эл слайдер.

Но одна из дверей находилась в центре сцены, пряча часть декорации.

Дверь хижины в глубине декорации распахнулась, и на сцену выпрыгнуло нечто. Нечто волосатое и чудовищное.

– Калибан!

Да, это был Калибан, которого они почти мельком видели на подмостках на улице Арлингтон-стрит в доме Шепферда.

Из темного зала донеслись громкие аплодисменты – граммофон был прекрасно настроен.

И впервые шекспировский монстр заговорил.

У него был хриплый, угрожающий голос, полный едва сдерживаемых эмоций.

– О! Мертвый зал! О! Зал, бывший свидетелем моего постыдного позора и моей боли, стань сегодня орудием мести!

Здесь меня освистали и унизили, меня, величайшего актера всех времен и народов! Меня, который превзошел бы славу самого Дэвида Гаррика, если бы Небо и Ад не сотворили меня столь уродливым. Я никогда не мог сыграть иной роли, чем ту, которую воплощаю сейчас, роль Калибана, Калибана-отверженного, урода среди уродов! Но как я его играл! Как я его ощущал!

И великая актриса ощутила это, как и я, ведь она забыла о моем уродстве настолько, что решила выйти за меня замуж!

Я поверил в ее любовь… Но я был простак, идиот, глупец. Я не знал, что скрывается за этой любовью!

Я женился на ней, как актер, и она внушила мне мысль, что считала меня только простым, но гениальным фигляром.

Нет, нет, извращенка! Она знала, что я был состоятельным человеком благородных кровей, занимавшим почетное место в обществе, и вышла за меня лишь ради моего положения и богатства. У нее был любовник, пустое существо, и она всегда любила только его, а он, полное ничтожество, согласился на союз своей любовницы со мной, ибо жаждал завладеть моим состоянием! Но я сумел их подчинить себе, превратить в своих рабов! Я держал их страхом! Я узнал, что они убили двух поклонников актрисы до того, как она стала моей женой! Я сказал, что мне известна их тайна и что я могу одним словом послать их на виселицу. Он, трус, сбежал! Да, он сбежал, но перед бегством решил меня убить, как он убил двух других. Однако я не умер! Я вернулся и превратил свою жену в совершенно бесправную рабыню! Я стал преступником… Я совершил множество преступлений, и она была моей сообщницей. И этим я держал ее с еще большей силой!

Но соблазнитель продолжал кружить вокруг нее. Я узнал об этом и натравил на него ужасающую сообщницу, которая помогала мне во всех моих преступлениях и слепо мне доверяла. Увы, ее больше нет! Тем хуже… Я больше в ней не нуждаюсь! Моя месть в моей руке! Публика, аплодисменты!

Граммофон подчинился – послышался гром оваций.

– Комедия закончена! – завопил Калибан, распахнув внезапно дверь в центре подмостков.

Оба сыщика вздрогнули от невероятного удивления.

Два крепко связанных существа сидели на странных сиденьях. Их лица были искажены ужасом. Это были Джек Салливан, двойник Элсландера, и Офелия Мейсон.

Калибан закричал:

– Да, я заставил прекрасную Дору Старбатт жить в этом мире в облике дурнушки, хотя она прекрасна, как ясный день. Смотри, публика!

Чудовище бросилось на молодую женщину, сорвало с нее одежды, темный парик, стерло грим. Появилась женщина необычайной красоты, помертвевшая от ужаса.

– А! – усмехнулось чудовище в человечьем обличье. – И даже уродиной она понравилась юному гусенку, который видел, как она играет в бездарной любительской комедии. Звали его Скельмерсборо!.. Моя славная помощница наказала его по моему приказу! Он умер! Как умрут все, кто посмеет поднять глаза на мою жену, на мою вещь!

Чудовище немного успокоилось и заговорило почти торжественным тоном:

– Здесь, Дора Старбатт, я познакомился с вами, здесь я поверил в вас, здесь был обманут, здесь едва не умер от руки вашего любовника!

Он завопил ужасным голосом:

– Платите!

Двойной крик взлетел со сцены, ужасный, нечеловеческий. Облако искр окутало два кресла.

– Проклятье! – закричал Том Уиллс. – Он казнил их на электрическом стуле… Они мертвы!

И тут же с удивлением повернулся к ложе, откуда донеслись аплодисменты.

Нет, это не было граммофонное воспроизведение. Бурно аплодировали две руки.

– Браво, Калибан! Браво! – взревел демонический голос. Чудовище на подмостках застыло от удивления и ужаса.

– Вот тебе, бандит!

Раздались три выстрела один за другим, и Калибан рухнул на пол с простреленной головой.

Гарри Диксон выбежал из ложи и схватился с человеком, который тщетно пытался вырваться из его железных объятий.

– Том, заберите у него револьвер! – крикнул сыщик.

Том увидел еще дымящееся оружие и ногой выбил его из руки человека.

– А теперь, – сказал Гарри Диксон, – держитесь спокойно. Я не хочу, чтобы вы положили конец своей жизни. И так смертей предостаточно, а вы, доктор Эллис, совершили только акт возмездия!

Пока оба сыщика тащили за собой доктора на сцену, Гарри Диксон заметил небольшую гримерную и ногой разбросал лежащие на полу лохмотья. Том вскрикнул:

– Какое еще преступление совершилось в этом проклятом театре? Это шелковое платье, парик и пенсне леди Хенсфильд!

– Вы забываете коробочку с гримом… И то, что это был гениальный комедиант, Том! – усмехнулся сыщик.

– Вы сказали «комедиант»…

– Конечно… Стоит одеть Калибана в эти лохмотья и загримироваться, как он умел это делать, как перед вами оказывалась леди Хенсфильд.

– А… Калибан был женщиной?

– Нет, леди Хенсфильд была мужчиной! Это был сэр Хенсфильд! Сложная и запутанная история гениального безумца, столь уродливого, что его назначали только на посты в далеких странах.

Он женился на женщине, много старше его по возрасту. Ее привлек его титул, но она принесла ему большое состояние. И произошла драма, словно вынырнувшая из прошлого: Хенсфильды живут в Австралии, где умирает леди Хенсфильд… оставив мужа без гроша, поскольку она свободно распоряжалась своими деньгами. Хенсфильд, человек неординарного ума, немедленно понял все последствия этой потери. Что делать?

Им всегда двигала лишь одна страсть. Он болел театром и мог играть комедию или трагедию в полном одиночестве… Несомненно, он так и поступал. В австралийском безлюдье перед отсутствующей аудиторией он воплощал всех героев классического репертуара. Но мы к этому еще вернемся.

И эта страсть к театру послужила ему. Он стал неоспоримым мастером в гримировании. Мы кое-что знаем об этом. Ему было не затруднительно сотворить шедевр, превратившись в собственную вдову… и располагать всем ее состоянием.

Он возвращается в Англию в облике своей жены, живет отшельником в старом доме в Кингс-Ковент, принадлежавшем его супруге. Но страсть к театру берет верх. Он тайно субсидирует небольшие провинциальные театры, где играет единственную роль, которую исполняет с блеском. Он играет Калибана. Даже в Лондоне он играет свою маленькую роль в любительских спектаклях, вроде тех, что мы видели у Шеп– ферда.

Из его рассказа перед смертью мы узнали, как он познакомился с Дорой Старбатт, как женился на ней, как она стала его жертвой, как началось ее превращение в его жертву.

И здесь мы приступаем к самой темной части его истории.

Он держит Дору Старбатт при себе под жалким видом мисс Мейсон, но не забудем, что он любит ее, несмотря на предательство. И тратит свое состояние, чтобы покупать ей самые роскошные наряды и украшения, надеясь сохранить ее. Он также верит, что она забудет о том, что она пленница.

Ему нужно воссоздать состояние: демон помогает ему добыть его.

В Австралии он познакомился с Евой Массагорска, которая эмигрировала из Англии. Он встряхнул ее, заставил учиться, а эта жестокая женщина познакомила его с набором ядов с ближайших к Австралии островов.

Он прибегает к ее помощи. По его зову она возвращается в Англию и соглашается сотрудничать с ним в гигантском криминальном предприятии.

Хенсфильд – гений, но свой гений он ставит на службу преступного мира. Ева Массагорска только могучий инструмент в его руках. Так родились «Банда свирепых»… Узнает ли об этом Дора Старбатт? Несомненно, поскольку видит, что богатства плывут со всех сторон, но она испытывает ужас. Как сказал Калибан, у нее и ее бывшего жениха Салливана на совести два убийства.

Пьеска, которую видел здесь Элсландер, была аллегорическим представлением преступления Салливана. И это требует немедленного объяснения.

Для этого надо вернуться к Элсландеру и, конечно, к Еве Массагорска. Глубочайшая тайна души. Прекрасная полячка любила Хенсфильда, чудовище. Сама женщина чрезвычайно умная, она была соблазнена его умом. Но, будучи гордой, никак не показывала свою страсть. Она оставалась верной служанкой человека, вытащившего ее из нужды, чей ум боготворила. Она была бунтаркой, и семя преступности всегда сидело в ней. Когда Хенсфильд тоже занялся преступной деятельностью, он стал для нее истинным богом.

Она возненавидела Дору Старбатт.

Ей поступил приказ от шефа. Она должна была встретить Салливана в Ливерпуле и заманить его в Ирландию, где он должен был прийти в театр. Случаю было угодно, чтобы Элсландер случайно оказался в Ливерпуле. Ева ошиблась в выборе.

Она воспользовалась ужасным си-сеном, чтобы вызвать амнезию жертвы и привезти в нужное место, подчинив его своей преступной воле. Конечно, мы не видим ее рядом с жертвой на последних этапах путешествия датчанина. Я полагаю, что здесь сыграл свою роль гипнотический фактор.

Но Дора Старбатт пронюхала о заговоре. Именно она была той дамой в вуали, которая села в ночной поезд. Она пробралась в купе Элсландера и заметила, что это был не Салливан, ее любовник.

Она невероятно обрадовалась, ибо считала, что теперь Салливан навсегда оказался в безопасности. Она в тот же день согласилась сыграть роль Арлекина-Коломбины, убийцы!

В Аллегории были показаны два первых убийства, потом третье! Но третий труп оживает и должен застрелить единственного зрителя, сидящего в ложе, а именно Салливана.

Теперь вы спросите меня, почему Ева Массагорска, приведя жертву на расправу, спасает его?

Женский каприз, скажете вы? Да, но каприз хитрой женщины, умной, жестокой. Странное поведение Доры Старбатт удивило ее. Она сказала, что ей будет легче заставить страдать свою соперницу, если она сумеет соблазнить Салливана… Она спасает его и прячет у единственного человека, которому доверяет и который может вернуть к жизни жертву. Она привозит его к доктору Эллису… Как всё увязано…

В Лондоне она убивает сержанта Маркхэма по приказу Хенсфильда, пленяет двух полицейских и забывает о них. Надо сказать, она понимает, что дела идут все хуже и хуже. Быть может, она заметила, что ошиблась человеком, выбрав Элсландера? И опасается, что очнувшийся Элсландер начнет поиски города и таинственного театра. Она попыталась устранить его, но доктор Эллис предотвратил убийство.

Между тем Салливан и Дора Старбатт бегут… Хенсфильд обезумел от ярости, а когда видит Тома Уиллса, следящего за его окнами, совершенно выходит из себя. Наверное, в этот момент к нему пришла Ева Массагорска. Полагаю, что она призналась ему в любви.

Хенсфильд-Калибан, урод из уродов, отказывается от красавицы… Ева, испытывая стыд, в ярости достает пробирку с си-сеном, которым умеет пользоваться. Хенсфильд защищается и убивает ее.

Когда так называемая леди Хенсфильд явилась ко мне, а это ничтожество Шепферд следил за домом, я понял, что Евы больше нет в живых, иначе она, а не он выполняла бы эту задачу. А главное она не допустила бы, чтобы ее любимый человек подвергся какой-либо опасности.

Я понял также, что Салливан и Мейсон скорее всего вернутся в роковой город, где жили родные и друзья, чтобы спрятать их, но Хенсфильд сообразил это раньше меня.

Полагаю, настигнув их, он воспользовался ядом Евы Массагорска, что ему позволило с легкостью доставить их в помещение театра. Он хотел исполнить акт мести на сцене.

– А Шепферд? – робко спросил Том Уиллс.

– Он не заслуживает того, чтобы закон особо беспокоился о нем. Хенсфильд хорошо платил ему. Поскольку он полностью держал его в своих руках, то приобщил его к торговле наркотиками, а поэтому жалкий любитель молчал как рыба. Но Хенсфильду нужен был фигурант для изображения двух мертвецов в маленькой пьеске, он перевез Шепферда и его золушку в Ирландию. Не забудем, что драматург собирался жениться на своей служанке, а потому она была ему предана.

Когда Хенсфильд остался один после смерти Евы, он мог прибегнуть только к помощи Шепферда, прятавшегося в доме в Кингс-Ковент. Он должен был следить за мной и по телефону сообщить на оговоренный адрес, уехал я или нет. Что драматург-любитель и сделал, успокоив Хенсфильда. Поскольку Шепферд не подозревал о подлинной личности Сеющего Ужас и о его преступлениях, полагаю, что в этой части можно его не беспокоить.

Теперь Гарри Диксон повернулся к доктору Эллису и улыбнулся.

– Я заметил и другого человека, который шпионил за мной в момент отъезда из Лондона. Но он был более ловким, чем Шепферд. И этот человек видел «леди Хенсфильд», которая выходила из моего дома. Когда она проходила мимо него, он ощутил легкий запах си-сена. Но пойти за ней не смог. Он спросил у миссис Кроун, кто была эта дама. Поскольку наша экономка знала его, она ему сообщила ее имя.

Этот человек проник в дом Хенсфильда и нашел труп Евы Массагорска до прибытия Гудфельда.

И тогда он всё понял.

Он вернулся на Бейкер-стрит, проследил наш отъезд в Дувр и совершил путешествие в том же поезде. Когда он увидел, что я встретился со Степпльтоном, он сообразил, как будут разворачиваться дальнейшие события. Он обратился к другому пилоту с просьбой проследить за аэропланом, который должен взлететь на заре.

Я видел самолет, который следовал за нами и пролетел над посадочной площадкой, когда мы приземлились.

С этого момента я был уверен, что доктор Эллис окажется в том же зале таинственного театра, что и мы. Он собирался отомстить за ту, которую любил, хотя она и была преступницей.

Я считал Хенсфильда сумасшедшим и столь опасным, что даже в сумасшедшем доме он мог представлять опасность для общества, и решил сначала дождаться акта отмщения Хенсфильда, а потом мести доктора Эллиса, чтобы раз и навсегда закрыть дело «Банды свирепых».