Текст книги "Красноглазый вампир"

Автор книги: Жан Рэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц)

Ни жеста, Том!

Необходимо было предупреждение учителя, чтобы Том в панике не отступил.

Из глубины ночи выплыли две пылающие точки. Сначала медленно, потом всё быстрее они двинулись на них.

Сыщики увидели сначала мерцающих светлячков, но вскоре они превратились в горящие огнем глаза, которые, не мигая, уставились на них.

Красноглазый Вампир, – простонал Том Уиллс, едва не теряя сознание.

Гарри Диксон чуть-чуть сдвинулся в сторону от Тома, который ощущал запах карбидной лампы.

Время текло. Глаза смотрели на них неподвижно и ужасающе. Они были рядом с двумя сыщиками. Тому показалось, что учитель презрительно проворчал.

Затем Гарри Диксон громко заговорил.

Вампир, я всё же тебя возьму! Почему? Потому что я использую иные методы, чем полиция! Потому что я, Гарри Диксон, верю в тебя, призрак! И потому что я воспользуюсь цветком дикого чеснока'.

Глаза вдруг расширились. Тому показалось, что он слышит далекий стон.

Я извлеку тебя из твоей могилы и отрублю тебе голову! – изо всех сил выкрикнул сыщик.

Том не верил своим ушам. Учитель бредил!

Но нет… Что случилось? Послышался злобный вопль ярости, потом вой и рыдания. Потом мрачный стон.

Гарри Диксон удовлетворенно вздохнул.

Можете зажечь свечи, Том, – спокойно сказал он. – Выкурим по трубке. Это необходимо, чтобы справиться с отвратительным запахом чеснока.

Почему вы принесли эти дурно пахнущие цветы? – спросил Том, чиркая спичкой.

В один из дней я расскажу вам об этом, когда мы будем в более спокойной обстановке. Всё по-детски просто. Сегодня запах, который едва не задушил вас, открыл мне две важные вещи.

Могу ли я узнать какие?

– Конечно. Прежде всего, вампир-преступник есть человек из плоти и крови. Кроме того, он не был в доме с призраками. Он общался с нами с помощью той или иной хитрости, но я вскоре обнаружу, как он это делал.

Огненные глаза? Детские штучки! Не стоит их использовать против нас. Это унизительно! Мой дорогой Том, вся поэзия ужаса исчезла из этого дома. Всё это трюки. Заря близится, а Грумп желает умереть.

– А засовы внутри? – спросил Том.

Диксон расхохотался:

– Я уже знаю, откуда ими управляют… Используют обычный электрический провод.

Том продолжал верить в призрака и попросил у учителя в последний раз обойти дом.

– Как хотите, Том, – согласился сыщик. – А я пока докурю трубку. Я нашел здесь всё, что рассчитывал найти…

– Но вы почти не искали!

– Этого хватило! Идите, даю вам десять минут!

Через десять минут Том вернулся в полной растерянности.

Сыщик вместе с Томом быстрым шагом направился в гостиницу.

– Вот так, малыш, я вам всё предсказал! Вы, думаю, попусту потратили десять минут!

Том заворчал:

– Верно. Почти ничего, если не считать старого цилиндра, брошенного на стул.

– Ба! – хмыкнул Диксон.

Позже сыщик признал, что с презрением и беззаботностью отнесся к находке Тома Уиллса. Он допустил непростительный просчет.

Весьма странная казнь

Тусклая заря, небо еще серое…

Городок с трудом стряхивает с себя тяжелый ночной сон. В назначенный час умрет человек в окружении других людей, которые ни в чем ему не помогут, а, наоборот, опустят на его шею нож гильотины. В Хильдесхайме прольется кровь, хотя на памяти его жителей здесь лилось только пиво в марте и вино в октябре.

Герр Зигенмейер, директор тюрьмы, не сомкнул глаз всю ночь.

Он будет присутствовать на первой в его жизни казни! Ему наверняка станет плохо. Если только в последнюю минуту не придет весть о помиловании. Такое уже бывало. В любом случае, палач еще не прибыл, а без него начинать нельзя.

Герр Зигенмейер и его помощник, герр Зипфель, облизывают губы, приняв любимое сердечное средство, потом выпивают еще, чтобы справиться с сердцем и желудком.

Четыре часа двадцать минут. На высокой башне тюрьмы древко флага окрашивается в светлый цвет.

А если палач не прибудет? Оба чиновника обрадовались бы такой перспективе.

Вдруг они прислушиваются. Оба глубоко вздыхают: в утреннем безмолвии раздается далекий шум мотора. Он приближается, затихает у ворот… Звучит привратный колокол. Охранник поспешно открывает ворота, и во двор въезжает грузовичок.

Худосочный человек с желчным цветом лица и большой бородой вылезает из кабины и спрыгивает на землю. Он явно не в духе. Он приветствует чиновников, которые подходят к нему, протягивает им связку документов, которые директор Зигенмейер принимает дрожащей рукой.

Всё в порядке. Официальные документы указывают директору, что перед ним герр Отто Либе, палач города Ганновера. Приговоренного к смерти Эбенезера Грумпа передадут ему для проведения казни. Такова формулировка, по которой действуют в данном случае. Герр Зигенмейер согласен.

Отто Либе не выглядит довольным. Он с нетерпением ждет, когда директор ознакомится с официальным предписанием, потом начинает говорить. Его голос напоминает визг пилы по металлу.

– Я прибыл один. Мои помощники оставили меня в одиночестве. Оба напились, чтобы придать себе храбрости. Они отозваны и не получат ни пфеннига вознаграждения. Господин директор, мне нужны два опытных механика, чтобы собрать машину.

– Но это не входит в мои обязанности! – восклицает герр Зигенмейер.

Отто Либе не обращает никакого внимания на его слова.

– Перечитайте распоряжение криминального управления: там написано, что директор обязан оказать мне всю необходимую помощь. Я даже имею право использовать лично вас для сборки машины.

Господин директор вспоминает, что двое его охранников плотники. Они противятся, но обещание премии и отметки в послужном списке заставляют их согласиться.

Из грузовичка достают части гильотины.

Две стойки устанавливаются вертикально. На их верхушках с помощью деревянного молотка крепится капитель из черного дерева. Отто Либе устанавливает железные детали. Герр Зигенмейер отворачивается, когда на самый верх с большим трудом поднимают стальной треугольник.

Из грузовичка извлекают корзины и устанавливают их на место.

Отто Либе удовлетворенно кивает.

– Всё произойдет наилучшим способом, – заявляет он. – Хотя эта древняя штуковина давно не использовалась.

И снова замолкает.

Вновь звонит привратный колокол.

Прибыли официальные лица. Два асессора уголовного суда, герр Поппельрайтер, судебный писец и еще несколько мелких чиновников. Никаких журналистов, кроме репортера местной газетенки. Надо сказать, что криминальное управление не сообщило прессе о предстоящей казни.

Герр Поппельрайтер разочарован – он надеялся на кое– какую рекламу. Он с недовольством поворачивается к двум спешащим людям.

– Здравствуйте, господин Диксон, здравствуйте, мой дорогой Том. Думаю, вам не придется долго ждать. Машина собрана, а палач уже готов вместе с писцом открыть камеру.

Болтливый начальник полиции готов приступить к более подробным объяснениям, когда директор тюрьмы Зигенмейер, коротко поздоровавшись с представителями судебных властей, подошел к великому сыщику.

Он, должно быть, уже проснулся, но я ждал вас, господин Диксон, чтобы по всем правилам объявить ему, что на его обращение пришел отказ.

Шаги многочисленных мрачных визитеров гулко звучали в длинных коридорах. Из-за железных дверей камер доносились храп или сонные стоны заключенных.

Мы пришли, – тихим голосом сказал директор тюрьмы, дав знак тюремщику открыть дверь камеры в глубине коридора вдали от остальных помещений.

Грумп уже проснулся и даже наполовину оделся. Он равнодушно выслушал роковую новость, но, увидев Гарри Диксона, стоявшего в стороне от других чиновников, явно обрадовался.

Господин Диксон, вы помните о своем обещании? – спросил он.

Безусловно.

Хорошо… Пока я буду делать последние шаги по эшафоту, идите рядом со мной. Этих нескольких секунд хватит, чтобы сообщить вам то, что надо.

Гарри Диксон молча кивнул.

Приговоренный к смерти быстро привел себя в порядок, потом без сопротивления позволил надеть кандалы на ноги и руки. Директора, который спросил, хочет ли он что-нибудь сказать, заключенный поблагодарил за хорошее обращение и прекрасное содержание тюрьмы.

Только, – добавил он, – солянку следует варить дольше.

Путь по длинным коридорам проходил настолько быстро, насколько позволяли кандалы на ногах смертника.

Гарри Диксон шел рядом с Грумпом, которого поддерживали два охранника.

Эбенезер Грумп казался самым спокойным из всех. Он насвистывал какую-то мелодию и даже не вздрогнул, увидев в глубине двора мрачную машину.

– Я видел ее только на рисунке. Ничего страшного в ней нет, – усмехнулся он.

Вдруг Гарри Диксон увидел, что Грумп побледнел. Он бросился к нему, но Грумп отказался от его помощи.

– Дело в другом, – прошептал он. – Умоляю, сделайте всё быстро… Он здесь! Я чувствую, что он здесь! Господин Диксон…

Что?

– Ваше обещание в силе?

Да!

Грумп дрожал, как осина под бурным ветром. Сыщик понимал, что его состояние не было вызвано скорой смертью.

– Послушайте, послушайте… Диксон…

Грумп стоял перед гильотиной, касаясь ногой ступеньки.

– Гарри Диксон, я не Красноглазый Вампир… настоящее чудовище, это Фет…

Он замолчал, потом, словно обуянный безумием, завопил:

– Быстрее, убейте меня, господин Диксон! Быстрее! Вы поклялись сделать это! Во имя Господа Бога, вы не имеете права… Господин Диксон! Быстрее!

И тут произошла невероятная сцена, столь быстрая, что даже самые короткие фразы тянулись бы слишком долго.

Внезапно Гарри Диксон прыгнул вперед. Ударом кулака он отбросил в сторону палача и крикнул:

– Арестуйте его! Приказываю вам арестовать этого человека!

Том, внимательно слушавший учителя, бросился на Отто Либе.

– Быстрее, Диксон! – завопил Грумп.

Сыщик побледнел, но уверенной рукой подтолкнул Грум– па на доску, опустил хомут, охватывающий шею осужденного, дернул рычаг…

Острый свист, глухой удар.

Все в ужасе вскрикнули.

Гарри Диксон даже не взглянул на поток крови, хлынувший из перерезанных артерий. Он бросился в коридор, где суетилась группа людей.

– Где он?! – крикнул он.

– Но, господин Диксон, – пролепетал директор, – я не понимаю…

Вы не обязаны понимать! – воскликнул сыщик. – Где палач?

Том в ярости подбежал к нему.

Вина двух охранников, которые меня задержали… Тип убежал. Вот что осталось от него!

Он протянул Гарри Диксону цилиндр, который по обычаю надевают палачи, проводящие казнь.

Сыщик гневно воскликнул:

Цилиндр, который был в доме с призраками! Боже, какую оплошность я допустил!

В этот момент резко задребезжал привратный колокол.

Два жандарма соскочили с покрытых пеной лошадей и застыли, глядя на окровавленную гильотину.

Что произошло?! – воскликнули они.

То, что должно было произойти, – холодно ответил директор тюрьмы.

Два служителя порядка бросали вокруг отчаянные, обезумевшие взгляды.

В три часа утра, в момент, когда палач Отто Либе с двумя помощниками покидал Ганновер, из Берлина пришел приказ отсрочить казнь Грумпа. Мы пытались до вас дозвониться, господин директор, но не смогли. Телефонная связь с Хильдесхаймом не действовала.

Мы вскочили на лошадей, зная, что можем догнать Либе. Но на полпути мы нашли Либе и двух его помощников мертвыми. Их убили выстрелами из винтовки. А недалеко от города увидели на столбе висящие провода. Их перерезала преступная рука!

Гарри Диксон уже не слушал. Он поспешно выбежал из тюрьмы вместе с Томом и, очутившись на улице, бросился бежать.

Скорее, в дом призраков! – приказал он ученику.

Когда они выбежали на угол Брюннен-плац, то увидели ранних прохожих, которые с ужасом взирали на дом с призраками.

Один из зевак, рабочий-каменщик в синей спецовке, указывал пальцем на верхнюю ступеньку крыльца.

Очень подозрительно, – сказал он.

Из-под двери текла струйка крови, образуя лужу на голубом камне крыльца.

– Мы отправили человека к нотариусу, герру Амьезе, который отвечает за этот проклятый дом, – продолжил каменщик. – Кстати, вот его помощник, герр Нюссепенс. Наконец мы узнаем…

Худосочный человечек с жалким лицом, облаченный в смешной редингот, полы которого хлестали по тощим ногам, мелкими шажками, как старик, приближался к ним. Он зевал и тер покрасневшие от сна глаза.

– О боже, – простонал он, увидев кровь, – какой новый ужас представит нам этот проклятый дом?

Перед дверью его рука задрожала. Казалось, он вот-вот упадет в обморок.

– Я не осмеливаюсь, – простонал он. – По правилам надо дождаться полицию. Я не имею права входить без нее.

Гарри Диксон проявлял нетерпение.

– Я, друг мой, из полиции. Быстро открывайте эту дверь. Быть может, мы спасем кого-нибудь.

– Но там никого нет! – воскликнул клерк нотариуса. – Если это не…

– Несомненно, призрак, – усмехнулся сыщик. – Ну, поспешите. Не время строить из себя шута!

– Вот комиссар Попелльрайтер. Он направляется сюда! – воскликнул каменщик. – Теперь здесь есть настоящий полицейский, господин Нюссепенс. Как он бежит. Словно индюк…

Герр Поппельрайтер, задыхаясь, остановился рядом с ними.

– Господин Диксон, я видел, как вы побежали. Я решил, что случилось что-то важное, связанное со странными событиями, при которых мы присутствовали.

Гарри Диксон указал на кровавую лужу, застывшую на ступеньках крыльца.

– Что вы думаете об этом, господин собрат?

– Небеса! Наш маленький городок не избежит ничего, – плаксиво заговорил начальник местной полиции. – А, вы здесь, господин Нюссепенс. Открывайте двери перед представителями закона. Кстати, почему нотариус не явился лично?

Вместо клерка ответил каменщик:

– Я первым увидел кровь и отправился позвонить в дверь нотариуса Амьезе. Служанка выглянула в окно, потом пошла искать кого-то в доме. Когда она вернулась, то у нее был удивленный вид.

«Странно, но господина нотариуса в спальне нет. Но постель его еще теплая, словно он только что покинул ее. Я поискала во всем доме. Быть может, он отправился в тюрьму, поскольку, говорят, утром там воздвигли эшафот, чтобы казнить вампира. Отправляйтесь к помощнику Амьезе, господину Нюссепенсу. Он живет рядом с Геспенстер-Хауз…»

Здесь любили поболтать, и каменщик еще долго разглагольствовал бы, не выкажи Гарри Диксон признаки нетерпения.

Герр Поппельрайтер взял ключ из дрожащих рук клерка и сунул его в замочную скважину. Дверь, слегка скрипнув, открылась…

В вестибюле было темно. Только из высокого окна соседней лестничной площадки падал рассеянный свет. К нему добавлялся разноцветный свет от витражей.

Том Уиллс, следовавший по пятам Поппельрайтера, ощутил тошноту. Он почувствовал свежий сладковатый запах пролитой крови. Гарри Диксон с силой распахнул дверь. Дневной свет ворвался в вестибюль и разогнал полумрак.

Поперек коридора лежало тело. Голова была наклонена к левому плечу. Тело походило на сломанную куклу.

Гарри Диксон с ужасом глядел на труп. Голова была почти отрезана и держалась на нескольких лоскутах кожи. Кровь вытекла и залила плиты пола.

– Но… но… это нотариус Амьезе! – внезапно завопил комиссар Поппельрайтер. – Боже! Это преступление было совершено менее часа назад. Тело даже не остыло, хотя почти вся кровь вытекла.

– А вот кто-то теряет сознание! – крикнул каменщик, поддерживая герра Нюссепенса, который ойкнул и лишился чувств.

Хотя начальник полиции выглядел чуточку смешным, он был в нужное время человеком решительным. Он отдал короткие и четкие приказы прибежавшим полицейским агентам, велел позвать врача, фотографа и карету «скорой помощи».

Когда всё закончилось, герр Поппельрайтер с удивлением заметил, что Гарри Диксон не сошел со своего места, а глядел в глубину коридора, как обычный зевака.

– Господин Диксон, – произнес он, – никто, кроме вас, не может помочь в раскрытии этой тайны. Не присоединитесь ли вы к нам, чтобы начать расследование?

Гарри Диксон энергично покачал головой.

– Здесь делать нечего, – сказал он.

– Как? Такое преступление! Вы знаете убийцу?

– Безусловно.

Герр Поппельрайтер удивленно вскрикнул:

– Скажите, господин Диксон, чтобы он от нас не сбежал.

– Это совсем другая история, – возразил Гарри Диксон, давая знак начальнику полиции последовать за ним.

Они вошли в гостиную. Там только что открыли ставни, и через зеленоватые стекла в мрачную комнату проникло немного утреннего света.

– Думаю, вот наш человек, – сказал Диксон, указывая на большой портрет, висящий на стене.

Герр Поппельрайтер долго с удивлением смотрел на картину.

На картине был изображен мужчина с суровым лицом, закутанный в темный плащ. Черная борода клинышком спускалась ему на грудь.

Лицо было волевым и жестоким, особенно глаза с красноватыми зрачками, которые благодаря мастерству художника словно следили за каждым жестом зрителя.

– Кто это? – спросил герр Поппельрайтер.

Ему ответил дребезжащий голосок:

– Это Ян-Непомуцен Драгомин, последний из сеньоров этого семейства.

Гарри Диксон обернулся и увидел клерка нотариуса, герра Нюссепенса, который с трудом поднял дрожащий палец и указал на портрет.

Где находится этот господин? – спросил герр Поппельрайтер.

Где? Но… то есть…

Бедный писец был ошарашен этим вопросом.

Вот уже двести лет, как граф Драгомин мертв!

Начальник полиции почесал затылок и, совершенно не зная, что сказать, повернулся к Гарри Диксону:

Вы слышали, господин Диксон? Он умер двести лет назад!

Не сомневаюсь, – сухо ответил сыщик. – Но это никак не меняет сказанное мной.

Но это безумие, господин Диксон! Как вы можете это утверждать?

Гарри Диксон дал знак комиссару помолчать.

Поппельрайтер, – сказал он тихим голосом, – чтобы поймать этого убийцу во плоти, мне вначале придется сразиться с множеством призраков. И уверяю, они заставят меня попотеть.

Он повернулся к Нюссепенсу, который сидел на подлокотнике кресла и, похоже, находился в полной прострации.

Господин клерк нотариуса, можете ли вы рассказать мне историю этого дома?

Бедный клерк с ужасом глянул на него и покачал головой:

Это – тайна, которую Амьезы передавали от отца к сыну уже несколько веков. Я знаю, что в книгах ничего нет. Господин Амьезе был славным человеком и не выносил, когда заговаривали о доме. Всё, что я знаю, это жилище является владением венгерских графов Драгоминов.

Последний из которых умер двести лет назад, – перебил его Диксон.

Служащий кивнул.

Совершенно верно… Теперь умер господин Амьезе, не оставив никаких распоряжений об управлении этим домом! – жалобно простонал он.

Это не столь важно, – заговорил герр Пеппельрайтер. – Мы опечатаем этот проклятый дом. Всё к лучшему. Вот уже долгое время он пугает горожан.

– Я боюсь! Я очень боюсь! – послышался плаксивый голос из полумрака.

Герр Нюссепенс, более жалкий, чем обычно, едва слышно рыдал.

– Можно мне уйти, господин комиссар? – умолял он. – Я больше не могу оставаться в этом проклятом доме… у меня слабое сердце!

Он закончил жалобу пронзительным криком:

– Я умер! Красные глаза! Красные глаза!

И медленно соскользнул на пол.

– Он ранен! – воскликнул Том Уиллс, бросившись к нему. – Глядите, на щеке свежая рана.

– Похоже, порез ему нанесли только что! – проворчал Поппельрайтер.

Гарри Диксон подошел ближе, шаря глазами по сторонам.

– А вот и нож! – сказал он. – Честное слово, старинное отличное оружие!

Из спинки кресла, которое только что покинул клерк, Гарри Диксон выдернул античный кинжал.

– Его с силой бросили, – сказал Поппельрайтер. – Глядите, лезвие в крови.

– Будьте осторожнее, – вмешался Том, – отпечатки пальцев…

Учитель расхохотался.

– Плевать ему на отпечатки пальцев. Тому, кто метнул кинжал, – громко заявил он.

– Боже Всемогущий! – внезапно воскликнул Поппельрайтер. – Господин Диксон, посмотрите на портрет графа Драгомина! Брошенный кинжал идентичен тому, который держит граф!

Гарри Диксон задумался.

– Очень ловко! – проворчал он. – Быть может, слишком ловко. Пословица гласит «Излишнее вредит». Ее вполне можно использовать здесь.

Комиссар полиции с озабоченным видом стоял перед сыщиками.

– Господин Диксон! В момент, когда метнули это оружие, мы были вчетвером в этой гостиной. Вы, мистер Уиллс, герр Нюссепенс и я!

Значит, ищите виновного среди нас! – усмехнулся Диксон. – Начинайте путем исключения и обязательно поймаете преступника.

Я хотел сказать не об этом! – смущенно воскликнул Поппельрайтер. – Хочу привлечь ваше внимание к сверхъестественности данного преступления, и ничего больше.

Мудрые слова, – подтвердил Гарри Диксон. – Вы забыли о пятом человеке, присутствовавшем на нашей беседе. Этот пятый и есть убийца!

Кто же это?! – одновременно воскликнули Том и Поппельрайтер.

Граф Ян-Непомуцен Драгомин! – с серьезным видом ответил Диксон.

* * *

Гарри Диксон и его ученик собирались покинуть Хильдесхайм.

Не считая Грумпа, четыре трупа в одно утро на его счету, – задумчиво протянул сыщик.

О ком вы говорите, учитель? – осведомился Том Уиллс.

О Красноглазом Вампире, Том.

Как? Его казнили на наших глазах.

Ни в коем случае! И моя вина в том, что я не схватил его за шиворот!

Как? – Том был поражен.

Цилиндр, мой малыш! Он должен был завершить туалет палача в Хильдесхайме. Это тот ужасный чиновник, которого вы упустили из-за глупости охранников, вырвавших его из ваших рук… Так вот, Том, это и был сам вампир!