Текст книги "Красноглазый вампир"

Автор книги: Жан Рэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 28 страниц)

Эпилог

В день, когда мистер Спрадл, обвиненный в ужасных преступлениях в Кингстоне, услышал смертный приговор из уст лондонских присяжных, Гарри Диксон, Том Уиллс, мистер Роксниф и Тед Селби сидели на Бейкер-стрит вокруг стола, на котором дымился большой сосуд с пуншем.

– Вы должны дать нам разъяснения, господин Диксон, – сказал главный констебль.

Сыщик не отказался.

– Я вам вкратце расскажу, как разворачивались события, – начал он. – Прежде всего, как случилось, что такой замечательный механик и художник стал отвратительным убийцей?

Безумие? Несомненно, оно присутствует в его деле, хотя это безумие носит особый характер, но оно не спасет его от виселицы.

Этот человек жил только своими механическими работами, создавая автоматы. В конце концов он почти уверовал в то, что его железные куклы являются живыми существами, как и все люди.

Его любимыми автоматами были куклы в старом колледже Кингстона. Он ежедневно навещал их, как собственных детей. Потом он бродил по музею и забредал в библиотеку. Злосчастная случайность состояла в том, что он натолкнулся на древние книги по колдовству.

В одной из них он нашел среди других магических рецептов такой:

Как неподвижное сделать подвижным'? Как наградить жизнью неживые предметы? Ответ: В момент, когда из человека уходит жизнь, иными словами, в момент смерти, опал, или ЛУННЫЙ КАМЕНЬ, может впитать в себя жизнь умирающего. В свою очередь, он может передать ее любому неживому предмету, если произнести то или иное магическое заклинание в тех или иных обстоятельствах.

С этого момента Спрадл стал мечтать об этом эксперименте.

Он добыл два превосходных опала. Как? Я пытался узнать у него, но он молчал. Только Богу известно, не добыл ли их он преступным деянием. Этого, к сожалению, нам не узнать никогда.

Теперь ему надо было оказаться перед умирающим человеком. Что делать?

Он обратился к мисс Маркхольм и под каким-то предлогом добился возможности присутствовать при агонии пациента.

Опалы остались безжизненными.

Но у магического заклинания были оговорки.

Требовалось впитать жизнь человека, погибающего от насильственной смерти. Так было задумано и осуществлено преступление в Буши-парк.

– А эта почти хирургическая точность? – спросил Том Уиллс.

– Не забывайте, что Спрадл нередко посещал больницу и, наверное, бывал в амфитеатре, где видел вскрытия, которые проводила мисс Маркхольм. Он набил руку, наблюдая за операциями, если так можно выразиться! – ответил Диксон.

Первый опыт результатов не дал, опыт требовалось повторить.

Подходящий случай представился, когда был вечер у миссис Болланд. Он медленно шел к коттеджу, несомненно, обдумывая новые зловещие проекты.

И увидел впереди стройную фигуру мисс Флоры Картер.

Через несколько минут на пустынной дороге произошло второе преступление. Но одновременно с преступными намерениями ему пришли хитроумие и изворотливость. Он издали увидел сестер Джакобс, которые тайно рвали розы в розарии Нью-Мейден.

Он боковой тропинкой подошел к ним. Он создал себе алиби, которое мы не удосужились проверить.

– Стоп! – вдруг воскликнул Рокснифф. – Вы всегда говорили о лорнете преступника…

Гарри Диксон улыбнулся:

– Простите меня! Это была чистая выдумка с моей стороны. Не забывайте, я был уверен, что преступник среди гостей. Я хотел его успокоить. Грубая хитрость, которая не дала того, что должна была дать.

Но я дарю вам рецепт, Рокснифф, можете им воспользоваться в своей дальнейшей работе. Продолжаю.

Только после второго убийства он осознал, что ему придется бороться с законом. Не буду хвастаться, но мое выступление его обеспокоило.

Бегство Доры Маркхольм вывело его из себя. Он предположил, что она начала свое собственное расследование, которое могло вывести девушку на его след. Настойчивое желание посещать палаты умирающих и морги могло вызвать подозрения у молодой студентки.

Ему помог случай. Однажды вечером он встретил растерянную Дору Маркхольм, которая пыталась спрятать то, что она забрала у Флоры Картер.

– Действительно, – заметил Том Уиллс, – она взломала квартиру несчастной подруги.

– Не спеши! Этот проступок был продиктован самыми благородными намерениями. Она знала за Флорой кое-какие слабости, а именно любовь к недостойному ее человеку, чьи письма она сохранила. Эти компрометирующие послания могли попасть в нечистые руки. А если Тед Селби узнает, что женщина, которую он оплакивал, была недостойна его? Поступок Доры преследовал две цели: сохранить безупречную репутацию свой подруги и уберечь Тома Селби, которого любила, от ужасного разочарования. Спрадл легко убедил ее, что она попала под подозрение и вскоре будет арестована. Он предложил ей спрятаться у него… и стал держать ее в качестве пленницы.

– А почему он не убил ее сразу? – не унимался Том Уиллс.

– Логическое заключение. Вы знаете, что Спрадл не богат? На свои опыты с механикой он ухлопал кругленькую сумму. Он решил, что Дора ограбила квартиру Флоры Картер и выкрала деньги.

Он постарался всеми средствами вырвать у пленницы признание.

Но однажды вечером Доре удалось сбежать. Тогда-то Стенли Бэнкс и увидел ее.

Минута храбрости могла бы положить конец кингстонской бойне, но у Бэнкса не хватило мужества, и Дора Маркхольм снова попала в руки Спрадла.

И здесь я возвращаюсь к находкам в библиотеке музея. Одна из книг по черной магии содержала рецепт мощного анестезического средства, которым Спрадл воспользовался в двойном убийстве в «Тритонах», а также для переноса тела спящей Доры на колокольню.

– Зачем он это сделал? – спросил Рокснифф. – Он мог найти более удобное место.

– Нет, он хотел испытать лунный камень совсем другим способом. Как только его пленница умерла, он с опалом в руке бросился к двум своим механическим куклам. Лунный камень не должен был потерять своих магических свойств. Так считал он.

Но когда он рылся в механических внутренностях кукол, его напугал шум шагов.

Он принялся кричать о святотатстве. Его изобретательный ум тут же состряпал фантастическую историю о манекенах, уничтоженных идолоборцами.

– Почему он избирал жертвами гостей вечера миссис Болланд? – спросил Тед Селби.

– Полагаю, это можно назвать завитками преступления, – ответил Гарри Диксон. – Проделывая всё это, Спрадл приобрел спортивные навыки. Он проникся гордыней – его невозможно схватить, он неуязвим!

– Полагаю, – сказал Том, – он хотел, чтобы подозрение пало на одного из вас: на миссис Болланд или на вас, Тед.

– Вполне возможно, но ничто этого не доказывает. Поэтому я воздержусь от окончательного ответа. Тем более это второстепенно.

Вдруг Рокснифф с силой ударил кулаком по столу.

– Но Спрадл покинул Англию в момент убийства Стенли Бэнкса! – крикнул он.

– А! Вот мы и подошли к главному, – возразил Гарри Диксон. – Спрадл только сделал вид, что покинул страну. Он хотел сделать это так, чтобы подозрение не пало на него. Поэтому он вернулся, чтобы расправиться с сестрами Джакобс, но случай столкнул его со Стенли Бэнксом. Эта встреча нарушала его тактику и могла стать для него роковой, поскольку я считаю, что бандит покинул город вместе с волной бегущих кингстонцев, а он считал себя гением преступного мира.

– А кража в библиотеке, которая стала финальной точкой во всей этой истории? – спросил Рокснифф.

– Справедливое замечание! Спрадл восстановил своих искалеченных кукол. Он хотел провести новые опыты. Но, сомневаясь в своей памяти, он вернулся в Кингстон, чтобы похитить книгу по черной магии. Ему не повезло. Щепетильный хранитель, которого недавно назначили, спутал его планы.

Тогда я превратился в Саррьена, торговца камнями. Я знал, что Спрадл уехал в Германию, где в свое время учился. Топпферы, которых он, по-видимому, знал давно, присоединились к его проекту, надеясь на баснословные барыши. Я устроил ловушку с лунными камнями. И на этот раз чудовище клюнуло на наживку.

БАНДА СВИРЕПЫХ LES EFFROYABLES

Амнезия Джона Элсландера

Джон Элсландер сошел с поезда и с удовольствием вдохнул свежий ночной воздух. Виски терзала сильнейшая мигрень. Всё его существо мечтало только об одном: поскорее расстаться с мучающей его головной болью.

Это был великолепный мужчина почти сорока лет, высокий, светловолосый, хорошо сложенный. Поверенный в делах крупной датской фирмы, занимающейся экспортом, он изъездил всю Европу, умело рекламируя изделия фирмы «Бьорн и Мадсен». Фирма производила морскую снедь и торговала рыбными консервами, сельдью, копчеными семгой и сардинами, короче говоря, всеми деликатесами северных морей.

Последний поезд прибыл на вокзал, который уже закрывал свои двери. Элсландер вышел на пустынную эспланаду, когда служащий, чьи глаза уже смыкались в предчувствии сна, закрывал решетки, которые с лязгом ударились о землю.

Датчанин обернулся, чтобы спросить, где находится хорошая гостиница, но служащий уже скрылся в глубине помещения.

Он был раздражен, поскольку не видел ни огонька в стоящих напротив зданиях. Более того, ни одно ему не понравилось. Это были захудалые постоялые дворы с выцветшими вывесками.

Череп его разрывался от мигрени, словно внутри кто-то колотил в барабан. Он решил пройтись в надежде, что боль утихнет.

Он видел перед собой улицу, которая вонзалась в темноту, едва разгоняемую двумя рядами редких фонарей. Он двинулся по ней, надеясь, что она куда-то его приведет. Зачастую лучшие гостиницы в провинциальных городишках располагались в центре.

Он шел и ощущал, что ему никак не удавалось привести мысли в порядок.

Одна из них упрямо терзала его.

В какой-то момент в купе первого класса, которое он занимал, вошла дама.

Она была одета в черное, а ее лицо закрывала плотная черная вуаль. За всё время поездки она ни разу не подняла ее.

В конце концов Элсландер ощутил любопытство.

Пассажирка казалась молодой, даже очень молодой. Фигура выглядела ладной и гибкой. Датчанин заметил, что у нее превосходные ножки, затянутые в черные чулки, и длинные белые кисти рук могли принадлежать аристократке. Никаких драгоценных украшений, кроме тонкого платинового кольца с черным бриллиантом на пальце. В какой-то момент дама сняла перчатки.

В купе царил странный и пленительный аромат, смесь мирры, розы и мускуса. Он был так навязчив, что Элсландер принялся курить сигареты, одну за другой. Конечно, он спросил разрешения, и дама дала согласие простым и изящным кивком головы. После этого они не обменялись ни единым словом.

Мигрень не уходила… Может, из-за множества выкуренных сигарет? Элсландер не помнил, где в спешке купил их. Он вообще не вспоминал где… И вообще… о чем он вспоминал?

Он задал себе этот вопрос с каким-то опасливым недоумением. Он вспоминал только бежевые подушки в вагоне, лампу с синим абажуром, чернильно-черные стекла на дверце купе.

– А! – внезапно вскричал датчанин. – Где я? Откуда приехал? Что я делаю в этом незнакомом городе? И что это за город?

Но рядом не было никого, чтобы ответить на его вопросы. Улица бесконечно тянулась вдаль, постепенно сужаясь, а затем начала петлять.

Элсландер вышел на небольшую площадь, нечто вроде места публичных сборов. Она была плохо освещена, а по ее краям росли вязы.

Ему хотелось позвонить в первую попавшуюся дверь, но его охватило ощущение неловкости, смешного сомнения, и он продолжил путь, чувствуя какую-то лихорадочную тоску.

«Боже… хоть кто-то… мужчина… пьяница, вор… всё равно, лишь бы поговорить с ним».

Позже он признался, что, несмотря на неизвестность, в которую он погрузился, колебаний он не испытал ни разу. Он двигался вперед решительным и твердым шагом, как человек, знающий, куда идти, куда он направляется и куда он должен обязательно прийти.

Действительно, на перекрестке, от которого отходило несколько улиц, он не испытал ни малейшего колебания. Он углубился в змеящуюся улочку с высокими темными домами. Эта улица показалась ему приветливее остальных.

Вдруг он резко остановился. В темноте красноватым светом выделялась открытая дверь. За ней тянулся длинный коридор, где горели разноцветные лампы. Он немедленно двинулся по коридору, который продувался ледяным сквозняком. Быть может, поэтому молодой человек поспешил свернуть в боковой проход, в конце которого виднелась широкая лестница, освещенная люстрой.

Взойдя по первым ступеням, он впервые услышал шум, первый шум с момента его прибытия в этот неведомый город.

Шум разрастался – Элсландер словно попал в пчелиный улей.

В голове молодого человека возник образ зрительного зала. Он не ошибся. Едва он поднялся по лестнице, как узнал привычный вид театральной галереи с обитыми бархатом дверьми лож.

Зал, похоже, был небольшим, поскольку лож было всего шесть, и они были крохотными, потому что двери в них располагались совсем рядом.

Шесть дверей… И снова датчанин удивился, что не колебался, как поступить. Он подошел ко второй двери слева и открыл ее.

Увидел неширокую, но глубокую ложу, погруженную в темноту. Она заканчивалась балкончиком. А дальше зиял пустотой зрительный зал.

Элсландер наклонился над обшитым бархатом барьером и оглядел зал. Узкий театральный зал, как и предполагал датчанин, когда вошел в незнакомое здание, но очень высокий. Он насчитал пять галерей с местами для зрителей. Зал был тоже глубоким, поскольку черный бархатный занавес словно перекрывал далекий горизонт. На стенах горело несколько светильников, но они скорее походили на далекие звезды и совсем не освещали зал. Из-под занавеса пробивалась тонкая полоска света, падающая на рампу.

Элсландер затруднялся сказать, был ли в зале народ, хотя до него доносился ропот голосов.

Он начал ощущать усталость и буквально рухнул в мягкое кресло в глубине ложи, не в силах осмыслить, что с ним происходит.

Ему казалось, что он закрыл глаза и на несколько минут забылся во сне, но смутный страх, что может потерять сознание в таинственном и неведомом мире, всколыхнул всё его существо. Он открыл глаза.

Занавес был по-прежнему опущен. Значит, его забытье продлилось всего несколько мгновений. Однако теперь в ложе он был не один.

На фоне полутемного зала вырисовывался силуэт. Кто-то сидел на балкончике. Этот кто-то был так близок, что стоило протянуть руку, чтобы коснуться его. Но первым шевельнулся силуэт.

Элсландер увидел жест, который он счел просьбой: рука опустилась, требуя от него спокойствия и тишины.

Но вот силуэт поднялся со своего места, глядя в темный зал, где не утихал рокот голосов.

Глаза молодого человека уже привыкли к полумраку, и он без труда смог разглядеть человеческую фигуру.

Женщина в строгом вечернем туалете, на фоне которого буквально сверкала обнаженная рука. Короткие черные волосы словно приклеились к голове, а затылок, который видел Элсландер, был просто великолепен. Наконец она повернула голову, и молодой человек был поражен совершенной красотой лица, хотя оно на три четверти было скрыто мраком.

Женщина проскользнула мимо него к двери. Элсландер увидел, как она приложила палец к губам, как бы предупреждая, что не стоит задавать вопросов и ожидать ответов.

Затем раздался приглушенный, хриплый голос, который с эмоциональным надломом, в котором сквозил ужас, произнес:

– Берегись третьего мертвеца!

Элсландер открыл рот… Но дверь захлопнулась, и он снова остался в одиночестве.

Позади занавеса раздались три четких удара, и словно по мановению волшебной палочки ропот стих.

Тяжелый бархатный занавес заколыхался и внезапно взлетел вверх. И Элсландер стал свидетелем столь странного спектакля, который он даже представить себе не мог.

Если до этого его окружали ночные, удивительно угрожающие образы, он вдруг увидел вселяющие спокойствие декорации. Буколический пейзаж, полный зеленых и ярких красок.

Сцена, как и зал, была узкой, но глубокой. На переднем плане виднелись клумбы с множеством цветов, за ними били фонтаны и негромко шумел водопадик. Задний план представлял собой холст с нарисованными деревьями, а перед ним располагалось небольшое деревенское жилище с крышей из красной черепицы, низкой дверью и крохотным оконцем, закрытым занавеской.

Из-за кулис вышел актер. Элсландер понял, что увидит пьесу из старинного итальянского репертуара, ибо человек был в маске Арлекина и энергично потрясал своей палкой.

– Это будет пантомима, – сказал себе Элсландер.

Действительно, актер, размахивая руками и вращая свою палку, не произносил ни слова. Через несколько минут он исчез за кулисами.

Сцена некоторое время оставалась пустой. Элсландер воспользовался передышкой, чтобы выйти на балкончик и оглядеть зал. И был разочарован. Настенные лампы погасли. Освещалась только сцена. В сгустившемся мраке молодой человек ничего не видел.

И вновь его внимание было привлечено сценой, на которой вновь появился Арлекин. Но теперь из-за кулис доносилась тихая, но пронзительная мелодия.

Арлекин набросил на плечи просторный плащ, скрывший его пестрое одеяние. Он изобразил несколько танцевальных па, потом внезапно откинул капюшон, прятавший лицо.

Элсландер с восхищением и ужасом вздрогнул. Арлекином оказалась женщина.

Высокая, статная, с божественными формами, она больше походила на древнюю жрицу, чем на Коломбину из итальянской комедии. Короткая туника, прошитая серебряными нитями, обтягивала великолепный торс, оставляя открытыми ноги и обнаженные руки. Шапочка паяца исчезла вместе с плащом, открыв потрясающие рыжие волосы, сверкавшие, словно пламя. Но загадочное лицо было скрыто черным шелковым домино.

Сцена ожила. Из-за кулис вышел персонаж, не относящийся к итальянской комедии. Это был скромно одетый джентльмен, похожий на обычного банковского служащего. Он вышел в центр подмостков какими-то неловкими, словно чужими шагами, отдавая актрисе насмешливые поклоны. Та снова сделала танцевальное па, подняла свою палку и резко опустила ее на голову поклонника.

Джентльмен как подкошенный рухнул на пол и застыл в полной неподвижности.

Красавица жестами показала, что он мертв и что она этим чрезвычайно довольна.

Через мгновение та же игра продолжилась с человеком, вышедшим из противоположной кулисы и одетым еще нелепее, чем первый персонаж. Он вел себя по отношению к актрисе, как и первый. Второй удар палки последовал почти незамедлительно, и второй тип вытянулся рядом с первым персонажем.

На сцене было два мертвеца… И Элсландер ощутил какую– то смутную опасность. Слова странной дамы, покинувшей его ложу, зазвучали у него в ушах: «Берегись третьего мертвеца!»

Он не успел обдумать это предупреждение, как дверь низенького домика в глубине сцены отворилась, выпустив третьего персонажа пьесы.

Элсландер вздрогнул от неприятного ощущения. Человек совершенно не напоминал двух первых персонажей. На нем было черное одеяние. Лица двух первых жертв красавицы были пустыми и никакими, а это лучилось неприкрытой жестокостью. Лицо было бледным, как мрамор, а глаза горели, как два негасимых огня. Громадный рот искажал оскал хищного зверя. Он издал гневный рык, когда палка танцовщицы ударила его в самое темя. Он упал на пол рядом с двумя другими. Но Элсландер видел, что горящие глаза внимательно оглядывают темный зал, медленно поднимаясь к галереям, и вскоре должны были остановиться на ложе, где он находился.

Элсландер хотел убежать. Его охватил невыразимый ужас, но конечности отказали ему.

Ужасающий взгляд «третьего мертвеца» медленно скользил по балкону. Внезапно молодой человек ощутил, что, несмотря на мрак, царивший в зале, эти ужасные черные глаза видят его.

Танцовщица отступила в глубину сцены, опустив палку.

Медленно, очень медленно человек приподнялся с ленивым движением спрута, и вдруг две его чудовищные руки вытянулись вперед. Зал содрогнулся от ужасного крика ярости и триумфа.

– Там!.. Там!.. Наконец он здесь!

С трудом собрав последние силы, Элсландер отступил в глубину к двери ложи. Когда он, теряя остатки сил и лишившись воли, достиг ее, дверь с силой распахнулась и молодого человека буквально выдернули в галерею. Он мельком увидел женскую фигуру, закутанную в меховую шубу.

– Скорей! Скорей! Или вам конец, несчастный!

Она буквально тащила его на себе.

Элсландер увидел, как открылась дверь, потом крутую лестницу, едва освещенную тусклой лампой. Он скорее скатился, чем сбежал по лестнице.

В лицо ударила ночная прохлада.

У здания с потушенными огнями стоял автомобиль, длинный и низкий. Дверца его была открыта. Молодого датчанина с силой толкнули в спину, и он упал лицом вниз на сиденье.

Он ощутил, как автомобиль резко сорвался с места и быстро набрал невероятную скорость. Последние проблески разума лишили его сознания.