Текст книги "Джессика"

Автор книги: Юрий Нестеренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)

– Знаешь, я ужасно рад, что ты… – он чуть было не сказал «живая», но поправился: – реальная. Что ты не моя фантазия. Хотя я все равно не верю в эти поповские глупости про небеса и все такое. Ты ведь не ходишь сейчас в хитоне по райскому саду, бренча на арфе? – он хохотнул. – Слишком уж это было бы нелепо. Все это устроено… как-то по другому, да? Хотя, может быть, ты даже сама не знаешь, как это работает. Но это неважно. Главное, что мы можем общаться. Это ведь какое-то редкое исключение – иначе другие тоже могли бы… Это ведь не прервется? Я очень надеюсь, что не прервется… Может быть, есть какие-то правила? Нельзя чего-то делать, чтобы это не прервалось? Дай мне знать, если так, – он помолчал несколько секунд, словно ожидая ответа, и вдруг произнес с испугом, пораженный внезапной мыслью (и не знающий, его ли эта мысль): – А может, нельзя как раз говорить и спрашивать об этом? О том, что там? – во всяком случае, это объясняло, почему о потустороннем мире нет никаких достоверных сведений, если контакт, пусть и в виде исключений, возможен. – Я больше не буду! Будем лучше говорить, как… – он снова хотел сказать «живые» и снова предпочел поправиться: —…как всегда. Знаешь, я тут читаю «Трещину» Шепэрда – опять с твоей подачи, ага…

На сей раз, впрочем, Малколм не досидел на скамейке до самого заката. Погода была слишком уж мерзкой, и с приближением ночи порывистый ветер не утихал, а лишь становился злее и холоднее. Сейчас бы завалиться вдвоем куда-нибудь в тепло, хотя бы даже и в университетский кафетерий, пусть там и не будет настоящего уединения, пить горячий чай с лимоном из тонких фарфоровых чашек и есть торт…

Но увы. Малколм попрощался извиняющимся тоном и, прежде чем подняться, снова посмотрел долгим взглядом на ее лицо. Порыв ветра сорвал очередной мокрый лист и швырнул его на спинку скамейки. Тот прилип прямо к табличке – но не к фотографии, а к надписи справа от нее. Малколм, тем не менее, счел, что это непорядок, и снял листок с металлических букв.

И заметил кое-что, на что не обращал внимания раньше.

Имена мелким шрифтом. Он ни разу не прочитал их все – какая разница, как звали ее однокурсников? – и не интересовался их точным числом. У него в памяти отложилось, что там было шесть столбиков по шесть имен… но теперь он обратил внимание, что последний столбик короче других. Не было, разумеется, ничего необычного в том, что помянуть Джессику захотели, помимо ее родных 35, а не 36 человек – но столбик был короче на одно имя сверху, а не снизу. И сейчас, коснувшись пальцем пустого места, Малколм понял, что это не был элемент дизайна.

Черная фоновая поверхность таблички, над которой выступали выпуклые буквы, везде была намеренно сделана неровной, покрытой мелкими пологими бугорками – и только вверху крайнего справа столбика она была совершенно гладкой.

Словно здесь было имя, которое тщательно и аккуратно сточили. А затем еще зачернили поверхность, которая должна была сверкать после этой процедуры, водостойкой краской или каким-то реактивом. Довольно хлопотная, наверное, была работа – особенно если ее проделали не в мастерской по заказу установивших табличку, а прямо здесь, на скамейке, тайком…

– Кто это сделал, Джессика? – спросил Малколм. – Ты знаешь? И, главное, почему?

Его первым чувством был гнев на неведомого вандала, но он тут же сообразил, что человек, сделавший это, не хотел причинить вред Джессике – или памяти о ней. Ведь он не тронул ее имя или фотографию. Да и постарался так замаскировать свое вмешательство, чтобы табличка не выглядела поврежденной – хотя, впрочем, он мог опасаться, что в противном случае ее заменят, восстановив в первоначальном виде… Значит, он хотел уничтожить имя кого-то из друзей Джессики? Или, может быть, даже… свое собственное?

Малколм просидел на скамейке еще некоторое время, надеясь на ответ. Он даже откинулся на спинку и закрыл глаза, в надежде, что это облегчит контакт. Теперь он знал, как отличить ответ Джессики от игры собственного воображения – если исчезнувшее и неизвестное ему имя прозвучит в его сознании столь же уверенно, как уверенно приходили ответы на тест…

Но нет, беспорядочно мелькавшие в его уме имена были, несомненно, лишь игрой в поддавки его собственного разума. Быть может, ему следовало заснуть – в конце концов, именно во сне состоялся их единственный настоящий разговор. Но на холодном сыром ветру сон не шел к нему самым категорическим образом. Его организм желал лишь добраться в тепло, и поскорее.

Так что, еще раз попрощавшись, Малколм поднялся и, сунув руки в карманы и подняв повыше воротник куртки, торопливо зашагал к выходу из парка.

Вернувшись в общагу, он уселся на кровать с ноутбуком – экраном в угол, так, чтобы тот уж точно не попал в поле зрения Рика (который на сей раз, похоже, никуда не собирался, а решил-таки заняться учебой). Первым делом он вывел на экран фото, сделанное мобильником в минувшую субботу. Он не стал смотреть его на телефоне в парке, пока надеялся получить ответ от Джессики. Но теперь он убедился, что его интуитивное представление о трех дюжинах имен было верным. На снимке их действительно было тридцать шесть.

Правда, верхнее в правом крайнем столбике было едва заметным. Позолота (или что там это было на самом деле), покрывавшая все остальные буквы, с него почти полностью слезла (и почему-то только с него – кое-где в других местах покрытие тоже чуть-чуть облупилось за десять лет, но лишь самую малость). Но выпуклые буквы, пусть и оставшиеся такими же черными, как фон, вполне можно было прочитать: «Тревор».

«И кто же ты такой, Тревор?» – пробормотал Малколм, даже не заметив, что говорит вслух.

– А? – Рик поднял голову от учебника.

– Это я не тебе, – недовольно произнес Малколм.

– Жаль тебя разочаровывать, Малколм, но кроме нас двоих здесь никого нет, – осклабился Рик, но, не дождавшись никакой реакции, кроме выжидательного взгляда, добавил: – Это была шутка.

– Ха-ха, – ненатурально ответил Малколм, вновь утыкаясь в экран.

Тревор, значит. По какой-то причине посмертно исключенный из числа друзей Джессики – то есть, конечно, посмертно по отношению к ней, а не к нему. И кстати, тот тип, засидевшийся на скамейке во вторник… возможно, если бы Малколм подошел тогда ближе, то услышал бы скрежет напильника?

Тревор. J+T…

«Не было на ее странице никаких Треворов!» – еще раз сердито напомнил себе Малколм.

Но если можно сточить имя напильником, удалить его из блога еще проще, не так ли?

Хм… не совсем так.

«Прости, Джессика, – произнес Малколм, на сей раз про себя, – но я должен знать наверняка. Не то чтобы я тебе не доверяю, ты бы, наверное, мне рассказала, как я рассказал тебе про Кэтрин… но так я узнаю быстрее».

Его пальцы уже набирали адрес web.archive.org. Хранилище старых копий сайтов со всего интернета. Если, конечно, нужная страница успела попасть в этот архив…

За два года своего существования страница Джессики была скопирована лишь дважды – в первый раз вскоре после создания (там было всего четыре записи), во второй – в мае 2006.

Малколм загрузил вторую копию, ввел в строке поиска «Тревор». Нет, ни одного упоминания. Но все же он открыл последнюю, мемориальную версию блога в другом окне и принялся сравнивать записи. Не обязательно ведь называть человека по его официальному имени…

Так. А вот и удаленный постинг. С фотографией.

Но никакого парня, по имени Тревор или нет, там не было. Джессика была снята с другой девушкой. Обычное фото с подругой, на ее странице подобных хватало. Но почему потом оно было удалено? И этого лица Малколм, кажется, прежде не видел – оно было довольно запоминающимся. Бледная кожа и при этом угольно-черные волосы, подведенные черным глаза и даже губы, накрашенные черным (нижняя – проколотая кольцом). Одета, само собой, тоже во все черное, на шее какой-то знак на цепочке – не то руна, не то иероглиф… Ну понятно – одна из этих, как их там? Готы, эмо? В молодежных субкультурах Малколм никогда не разбирался, считая идиотами их всех оптом. Даже странно, что Джессика захотела общаться с такой дурой… хотя – не потому ли она потом и удалила фото?

В архиве нашлось еще несколько записей, относившихся к этой девице. Не везде она, кстати, выглядела так, словно собралась на кастинг «Семейки Адамс», но Малколм все равно смотрел на нее с неприязнью, особенно когда увидел еще и татуировку у нее от плеча до локтя (татуировки, равно как и пирсинг, вызывали у него просто физическое отвращение). Звали ее Триша, и она, насколько Малколм понял по контексту, была соседкой Джессики по комнате.

Теперь ясно, как Джессика с такой связалась – так же, как и он с Риком… хотя ему, конечно, не пришло бы в голову фотографироваться с Риком и выкладывать это в свой блог. Нет, похоже, что две девушки, при всем очевидном несходстве, и в самом деле были подругами…

А между маем и сентябрем перестали быть таковыми. Самый простой вариант, конечно – перешли на второй курс и больше не обязаны были жить в общаге. Каждая перебралась в свое жилье, и общение сошло на нет; возможно, и по учебе их развела разная специализация. Но это не объясняет, почему Джессика удалила все упоминания об этой Трише.

Может, эта особа вообще вылетела из универа, попавшись, скажем, на списывании курсовой работы? А жертвой плагиата стала как раз Джессика? Очень даже может быть – у кого и воровать, как не у соседки по комнате…

Кстати, была ли Триша в списке имен? Малколм вновь загрузил фото поминальной таблички и ничуть не удивился, не обнаружив ее там. То ли обида была обоюдной, то ли родные и друзья Джессики попросту не позволили Трише присоединиться к ним с ее лицемерным соболезнованием. И правильно, разумеется, сделали.

Но кто же такой все-таки Тревор?

Одно из объяснений напрашивалось. Самая частая причина, способная насмерть поссорить даже лучших подруг – это вовсе не плагиат научной работы… Но нет, только не Джессика! Она была выше этого! В конце концов, на ее странице нет никаких упоминаний о парнях, даже в стертых записях! Хотя, конечно, мало ли что могло произойти с мая по сентябрь…

Нет, сердито сказал себе Малколм. Нет, нет и нет! Он не имеет права даже думать такое о Джессике, тем паче – без всяких на то оснований!

Впрочем, Джессика тут может быть и совершенно ни при чем. Возможно, Триша ревновала Тревора к ней без всяких оснований, исключительно по собственной дури. И наговорила каких-нибудь гадостей, обидев Джессику совершенно на пустом месте… Но все-таки, если Тревор был просто приятелем, одним из многих, кому и зачем понадобилось удалять его имя с таблички, да еще десять лет спустя? Неужели Триша, будучи уже тридцатилетней теткой, все никак не угомонится? И кстати – так ли Малколм уверен, что видел тогда на скамейке именно мужчину? Он ведь смотрел со спины, издали и сквозь ветки, а бейсболку и мужскую рубаху может носить и женщина. Волосы, по крайней мере, были длинные…

Ладно, подумал Малколм. Про Тревора он не знает ничего, кроме имени. Хотя можно, конечно, опять посмотреть списки студентов 2005–2006 годов. Но там может оказаться и несколько Треворов. А вот Тришу он уже может поискать по фотографии.

Малколм выбрал фото, где Триша была снята одна, без Джессики, и запустил поиск.

Такое же фото нашлось лишь в одном месте – блоге Триши Макмердон. Ну да, вполне логично, что та тоже запостила к себе сделанное Джессикой фото. Однако, кликнув на ссылку, Малколм попал на сообщение о несуществующем аккаунте. Память о ссылке еще хранилась в недрах поисковой системы, но самой страницы уже не было. Причем веб-архив на сей раз не помог – возможно, при жизни аккаунт Триши содержал запрет на архивирование.

Словно кто-то старательно уничтожает информацию и о Трише, и о Треворе, подумал Малколм. В сети и даже в реальном мире. Собственно, этим кем-то вполне может быть кто-то из этих двоих. А может, и некий таинственный третий с совершенно непонятными мотивами… Но в интернете трудно что-то уничтожить бесследно. По крайней мере, теперь он знает не только внешность, но и фамилию Триши. Но по-прежнему ничего не знает о Треворе. Интересно все-таки, были ли как-то связаны эти двое? Ни на что особо не надеясь – мало ли на свете Треворов! – Малколм набрал в поисковой строке: «Триша Макмердон Тревор» – и не успел даже задуматься, как бы еще конкретизировать запрос, как услужливый «Гугл» выдал ему подсказку: «Триша Макмердон Тревор Хастингтон убийство».

Убийство?! Неужели…

Малколм поспешно кликнул «Искать».

«Патрисия Макмердон признана виновной в убийстве Тревора Хастингтона» – гласил заголовок первой же ссылки.

Малколм выдохнул с облегчением, словно позабыв, что Джессики так или иначе все равно уже нет в живых – пусть даже жертвой Триши стала и не она.

«(3 июля) Сегодня суд присяжных признал Патрисию Макмердон виновной в убийстве первой степени. Таким образом, линия защиты, направленная на квалификацию преступления как убийства в состоянии аффекта, потерпела неудачу. Доказательства, предъявленные обвинением, не оставили у жюри сомнений, что мисс Макмердон действовала по заранее обдуманному плану. Напомним, что жестокое убийство Тревора Хастингтона потрясло жителей спокойного Титусвилля…»

Здесь анонс заканчивался, и Малколм вновь кликнул мышкой, чтобы перейти к полному тексту заметки. Но, едва страница начала грузиться (Малколм успел заменить, что это был сайт какой-то провинциальной газеты), как вдруг погасла лампа над кроватью Рика, а затем на экран вылезла надпись «Страница недоступна». Малколм раздраженно ткнул иконку перезагрузки, но на сей раз та же надпись выскочила мгновенно.

– Черт! – Рик слез с кровати и подошел к окну. Стекло за тонкой тюлевой занавеской вздрагивало от порывов ветра.

– Похоже, во всем кампусе свет вырубился, – проинформировал Рик, глядя в окно. – Должно быть, ветер проводку оборвал. Ну не судьба учебой заняться – хотя бог и Малколм свидетели, я пытался!

Ноутбук продолжал работать от батареи, но вместе с электричеством вырубился интернет, а потому утолить свое дальнейшее любопытство Малколм не мог, вынужденный лишь гадать. Так Джессика потому удалила все упоминания о бывшей подруге, что та оказалась убийцей? Да уж, прожить с подобной особой бок о бок целый год и узнать такое – особенно учитывая «заранее продуманный план»… 3 июля, да, это как раз должно было произойти летом… хотя нет, стоп. Если Тревор умер раньше Джессики, как его имя оказалось на ее доске? И при чем тут какой-то Титусвилль? Малколм не знал нигде в окрестностях города с таким названием.

Может быть, речь вообще идет о каких-то совершенно других Патрисии и Треворе?

Некоторое время Малколм раздраженно ждал, надеясь, что электричество восстановят быстро, но, похоже, авария была достаточно серьезной. Рик тем временем определенно не унывал, вновь уткнувшись в свой смартфон. Ну да, сообразил Малколм, мобильный интернет от университетских роутеров не зависит… Но мысль о тормозной связи и маленьком экранчике его собственного ненового телефона по-прежнему не наполняла его энтузиазмом. Некоторое время он ползал по каталогам своего ноутбука, ища, чем бы заняться, но ничего дельного на ум не приходило. Не в Minesweeper же играть, в самом деле…

– Рик, – нехотя попросил он, – можешь глянуть, где это – Титусвилль?

– Да я и не глядя знаю, – откликнулся сосед. – Во Флориде, возле Космического побережья. Небольшой сонный городок. Я там был однажды в детстве. Останавливались там, когда ездили с отцом посмотреть на запуск «шаттла».

Малколм, никогда не видевший стартов «шаттлов» вживую, почувствовал укол зависти. Теперь уже и не увидеть, программу закрыли в 2011…

«Когда-нибудь я буду там работать, а не ездить тупым туристом, – напомнил себе Малколм. – Строить собственные космические корабли».

Интересно, а что понесло через полстраны во Флориду Тришу и Тревора? Неужели тоже интерес к космонавтике? Вот уж сомнительно. Скорее это было, гм, «романтическое путешествие». Окончившееся весьма неожиданно для Тревора – но, похоже, не для Триши.

«Действовала по заранее обдуманному плану…» Она что – надеялась, что в другом штате ей будет легче ускользнуть от полиции? Когда на нее указывала куча улик – билеты, регистрация в отеле?

– А зачем тебе Титусвилль? – подал голос Рик.

– Да так, – Малколм хотел этим и ограничиться, но не ответить после того, как сам же задал вопрос, было бы слишком невежливо, а придумывать ложь не хотелось. – Читал тут про одно убийство, когда вырубился интернет.

– Убийство? В Титусвилле? Нераскрытое? – заинтересовался Рик.

– Да нет, раскрытое, – нехотя ответил Малколм. – Ее, очевидно, посадили. А может, даже и казнили – во Флориде ведь есть смертная казнь?

– Ее? – Рику, похоже, становилось все интереснее. – Сейчас вообще казнят редко, а женщин особенно. Или это давно было? Как ее звали?

– Да ладно, забудь, – решил закрыть тему Малколм. – Ничего интересного.

Но Рика было не так-то просто сбить с пути. Через пару минут, когда Малколм, наконец, нашел себе занятие – посмотреть когда-то скачанные скринсэйверы, его сосед вновь подал голос:

– Ты говоришь об убийстве доктора Хастингтона?

– Доктора? – переспросил Малколм. Ну да, если Тревор учился на медицинском, то со временем… Но значит – это произошло уже через много лет после смерти Джессики? Это не была поездка к морю сексуально озабоченной парочки студентов? Ну и хорошо, впрочем, что к Джессике это не имеет совсем никакого отношения…

– «Резня на 16-й улице. Гинеколог убит пациенткой, обвинившей его в сексуальных домогательствах», – с удовольствием процитировал Рик заголовок какого-то таблоида. – Ты, оказывается, любишь подобные истории, Малколм?

«Ну нет, – подумал Малколм. – Это уж точно какие-то однофамильцы».

– Я же сказал – забудь, – произнес он вслух. – Это не то, что я искал.

На экране перед ним медленно поворачивался окруженный своими кольцами Сатурн.

Но Рик лишь водил пальцем по своему смартфону, скроллируя страницы.

– А, не, – сообщил он еще через пару минут, – бульварная пресса, как водится, все напутала. Версия о том, что эта баба, Макмердон, была его пациенткой, не подтвердилась. И насчет домогательств тоже. Когда ее арестовали, она бормотала что-то вроде «я не хотела, это он меня заставил…» Но экспертиза не нашла никаких следов сексуального насилия.

– Домогательства – это еще не насилие, – заметил Малколм исключительно из любви к истине. Эта грязная история уже не была ему интересна.

– Ну да, – согласился Рик, – но даже ее адвокат эту версию выдвинуть не пытался. Она явилась к нему уже с ножом. Домой, а не в кабинет. И покромсала его так, что на самооборону это явно не тянет. Располосовала его от ключиц до паха, прикинь. И отрезала член, да. Потом принялась вытаскивать внутренности. Умер он уже в процессе.

– М-да, – только и смог сказать Малколм, загружая вместо Сатурна Юпитер.

– «Ужасная смерть доктора Хастингтона потрясла жителей города, – зачитывал Рик вслух очередную статью. – Тревор Хастингтон, 26, выпускник…» О, да он учился в нашем университете! Так ты поэтому заинтересовался этим делом?

– Н-ну… – неопределенно протянул Малколм. Выходит, все-таки не однофамилец… И да, умер он много позже Джессики – но кому все-таки понадобилось уничтожать его имя? Сидящая в тюрьме Триша, очевидно, сделать этого не могла чисто физически… Кто-то по ее просьбе?

– В общем, получив диплом, он перебрался в этот городок во Флориде, – продолжал просвещать соседа Рик. – Ближе места, видно, не нашел – хотя, может быть, он просто любил тепло. Открыл свою частную практику. Но не успел проработать и года, как…

– А про убийцу там что сказано? – осведомился Малколм. – Почему она это сделала?

– Она была алкоголичка и наркоманка, – пренебрежительно ответил Рик. – Видимо, явилась к врачу, надеясь получить от него рецепт на наркосодержащие препараты. Когда он отказал, стала угрожать ему ножом, он попытался нож отобрать, а может, позвонить в полицию, ну, она и психанула – крыша-то у нее и так была уже набекрень, может, как раз флэшбэк накатил… Ты знаешь, что такое флэшбэк?

– Внезапное воспоминание о прошлом?

– Ну… не только. Это когда у наркомана начинаются глюки спустя много дней или даже недель после дозы – до сих пор, кстати, хрен кто знает, почему такое происходит… А, нет, погоди. Это все была версия адвоката. Поначалу он вообще старался разыграть их стандартную карту невменяемости, но не прокатило. Эта Макмердон действительно вела себя как чокнутая, на допросах несла какую-то ахинею – но экспертиза сочла ее вполне вменяемой, несмотря на весь этот бред. Видимо, симулировала, надеясь откосить – хотя это еще не значит, что у нее крыша была в порядке. Наркошей она была на полном серьезе и, кажется, чего только не перепробовала… Но потом следствие раскопало интересные детали. Макмердон специально приехала из Орегона через всю страну в Титусвилль, где никогда раньше не была. И, не останавливаясь в отеле, нигде не задерживаясь, направилась прямо к Хастингтону. Это был вечер, тот уже закончил прием. Его адрес, очевидно, она узнала заранее. Но знаешь, что самое интересное?

– Она тоже училась в нашем университете.

– Именно! Одновременно с ним. На том же факультете. И, похоже, они были тогда любовниками. Ни хрена себе месть бывшему, а? Шесть лет спустя… Такого начитаешься и, пожалуй, станешь как ты, Малколм – держаться от девчонок подальше!

– Так к чему ее в итоге приговорили? – осведомился Малколм, желая удостовериться, что человек в парке уж точно не мог быть Тришей. – Она сидит?

– Сейчас… – пробормотал Рик, вбивая в поисковую строку «патрисия макмердон приговорена». – Хм… нет, не сидит.

– Неужели сбежала? – Малколм внезапно почувствовал холодок в животе, хотя ему эта полоумная потрошительница вроде бы никак не могла угрожать.

– В некотором смысле, – осклабился Рик и зачитал с экрана. – «Патрисия Макмердон, приговоренная к пожизненному заключению за убийство Тревора Хастингтона в 2013 году, покончила с собой в тюрьме». Два года назад.

– Вот, значит, как, – пробормотал Малколм. Выходит, вандализм в парке – это не только не она, но и не по ее просьбе. Даже если предположить, что ее последней волей было «уничтожить все упоминания о Треворе» и нашелся кто-то столь же безумный, чтобы это желание выполнять, слишком уж долго он добирался до этой скамейки…

– Ты погоди, – воскликнул вдруг Рик с новым приливом энтузиазма, – это только то, что сообщает, так сказать, респектабельная местная газета. А вот таблоид, со ссылкой на анонимного сотрудника тюрьмы, приводит подробности, как именно она это сделала.

– Повесилась на простынях? – предположил Малколм без интереса.

– Ха! Это было бы слишком просто. Она перегрызла себе вены на обеих руках. Перегрызла зубами, представляешь? Как лисы и волки, которые откусывают лапу, попавшую в капкан. Но у тех клыки все же посерьезней человеческих… Знаешь, когда я в детстве прочитал про этих лис и волков, я решил проверить, смогу ли я прокусить свой палец. Нет, конечно, я не собирался откусывать его совсем, – усмехнулся Рик. – Только прокусить до крови. Так вот – я не смог. Покрасневшая вмятина на коже – это все, чего я добился. Очень трудно причинить боль самому себе, особенно когда требуется не одно движение, а долгие усилия. Все рефлексы противятся. А тут такое… она чуть ли не куски из собственных запястий выгрызла.

– Да уж, – неприязненно поморщился Малколм.

– Но это не все! Это успели заметить. Вообще-то она давно сидела в одиночке, ибо ее общества не могла выдержать ни одна сокамерница. Хотя можешь себе представить, что за сокамерницы в блоке, где сидят пожизненные. Нет, она ни на кого не нападала, просто вела себя, как чокнутая. Днем тупо смотрит в одну точку и ни на кого не реагирует, а каждую ночь кошмары и жуткие вопли. Ее, конечно, пичкали транквилизаторами и антидепрессантами, но это не особо помогало – вероятно, потому, что у нее и так уже выработалась привычка ко всем видам наркоты. Так что в камере она была одна, но, видимо, какие-то средства наблюдения там имелись. В общем, ее сумели откачать. Перелили чуть не два литра крови, раны зашили и забинтовали, обкололи ее лекарствами и оставили отлеживаться в лазарете. Пристегнув на всякий случай руки и ноги ремнями к кровати. Хотя по всем прикидкам при такой дозе лекарств она должна была лежать бревном еще пару суток. Но она все равно нашла способ доделать начатое. Знаешь, как?

– Даже гадать не хочу, – усмехнулся Малколм.

– Она откусила себе язык! И проглотила его так, что он перекрыл дыхательное горло. А может, захлебнулась собственной кровью – этот анонимный источник точно не знает, он сам, очевидно, не врач. Но это определенно не был несчастный случай типа судорог или припадка. Она сделала это, потому что хотела сделать.

– Похоже, Тревор Хастингтон был отомщен сполна, – пробормотал Малколм.

– Да уж. Маньячное убийство, маньячное самоубийство. А ведь сама училась на медицинском, а? Так вот сидишь с кем-то рядом на лекции и не знаешь… Хорошо хоть сама врачом не стала! Представляю, что ждало бы ее пациентов…

И только Джессика, похоже, раскусила ее вовремя, подумал Малколм. Потому и предпочла прервать с ней всякие контакты, даже виртуальные. Впрочем… разве Джессика – «заботливая, любящая и отзывчивая» – не должна была попытаться помочь подруге, заметив, что с ней что-то не так, а не просто вычеркнуть ее из своей жизни? Настоять, чтобы та, скажем, консультировалась с психологом, как-то предостеречь от наркотиков… Хотя – что Джессика могла сделать, если на все ее разумные слова Триша просто грубо послала ее в ответ? Да, наверняка именно так и было. Это и стало причиной их ссоры. А Тревор тут вообще ни с какого боку. То есть по отношению к Джессике, конечно. А с Тришей его, очевидно, и в самом деле кое-что связывало – и, возможно, не только секс. Что, если он и подсадил ее на наркоту? Нет, конечно, едва ли он мог быть серьезным наркоторговцем, судя по его дальнейшей карьере. Это был не героин и даже не мет^[3], а какая-нибудь обычная студенческая дрянь типа «экстази» или ЛСД, в которой такие, как Рик, не видят ничего особенного. Но Триша втянулась и покатилась, а вот Тревор со временем взялся за ум, стал примерным студентом, получил диплом и начал респектабельную жизнь хорошо оплачиваемого врача. А опустившуюся подругу-наркоманку презрительно послал еще в период учебы и не ожидал когда-либо увидеть снова. Но она все же отыскала его годы спустя на другом конце страны – не столько, вероятно, в надежде разжиться наркосодержащими препаратами (хотя и это не исключено, если ей было уже нечем платить привычным дилерам), сколько желая отомстить человеку, пустившему всю ее жизнь под откос. Во всяком случае, такая версия выглядит куда убедительней, чем просто месть когда-то брошенной девушки – столь поздняя и столь жуткая.

А Джессика, быть может, как раз и предупреждала Тришу, чтобы та держалась от Тревора подальше. Откуда она это знала? Да просто смотрела на Тревора здраво, а не замутненными похотью глазами. А в ответ получила лишь злобу влюбленной дуры, оскорбившейся за своего идола – а возможно, даже возомнившей, что ее подруга пытается таким образом отбить Тревора для себя. Что, конечно, должно было особенно обидеть чистую и невинную Джессику.

Да, все это очень правдоподобно. Но все-таки, кому понадобилось уничтожать имя Тревора, если все действующие лица этой истории давно мертвы?

Хотя – если Тревор и в самом деле был мерзавцем, догадываться об этом могла не только Джессика, а иметь к нему счеты – не только Триша.

Свет в тот вечер так и не дали, так что Малколму поневоле пришлось лечь спать пораньше, даже не дожидаясь, пока разрядится батарея ноутбука. Утром, шагая от общаги к учебным корпусам, он увидел и причину аварии – большой старый вяз, рухнувший на провода.

Рядом стоял большой белый грузовик муниципальной службы – рабочие только прибыли пилить упавшее дерево, хотя кампус уже был запитан от каких-то, очевидно, резервных источников.

«Хорошо, что под ним никто не стоял и не парковался», – подумал Малколм и вдруг почувствовал испуг: а как там в парке? Скамейка Джессики тоже стоит под старым деревом, накрывающим ее шатром из веток. И если это дерево рухнет, оно вполне способно сломать скамейку.

Насколько важна эта скамейка для самой Джессики? Может ли ей как-то повредить, если будет повреждена ее скамейка? Малколм впервые задумался над этим вопросом, который еще несколько дней назад показался бы ему абсурдным. Нет, наверное, самой Джессике, где бы она сейчас ни находилась, ничто в нашем мире уже повредить не может. А вот возможность общения с ней, вероятно, как-то все же привязана к… скамейке? просто месту на берегу, откуда Джессика любила фотографировать озеро? мемориальной табличке? Малколму вдруг представилось, как он откручивает эту табличку и уносит из парка к себе домой (не в общагу, конечно, а туда, где не будет никаких Риков) – «моя, только моя…» Нет, конечно, это совершенная дикость, тут же опомнился он. Никогда он не сделает ничего подобного!

Сидя на лекции, он в очередной раз быстро потерял ход объяснений преподавателя. Рука еще механически перерисовывала формулы с доски, но мысли были заняты другим. Жалко, из-за отключения света он так и не дочитал «Трещину» – хорошо было бы обсудить книгу с Джессикой сегодня. Впрочем, ему всегда найдется о чем поговорить с Джессикой…

– …сумма по j от нуля до i фи от t плюс j… – доносился до него монотонный голос профессора.

«φ(t+j)» – машинально вывел в тетради Малколм и вдруг замер, глядя на написанное.

Скобки напоминали идиотское сердечко, а от перестановки слагаемых… Ему вдруг пришла в голову еще одна интерпретация пошлой формулы, не имевшей никакого отношения к математике.

Имя «Триша» тоже начинается на Т.

И в этом случае предполагаемый треугольник – точнее, граф – «Триша – Тревор – Джессика» обретает совсем другую конфигурацию. Что, если отсутствие каких-либо упоминаний парней (если не считать пары больших групповых фотографий) на странице Джессики объясняется не ее чистотой, не отсутствием интереса к сексу, а только лишь отсутствием интереса конкретно к мужчинам? Что, если Триша была «би» – или, по крайней мере, считала себе таковой, подобные особы любят «экспериментировать» и «пробовать в жизни все» – и Тревор отбил ее у подруги? В этом случае гнев Джессики, пожелавшей удалить любые упоминания о предавшей ее Трише (подобно тому, как и сам Малколм в свое время стер все фотографии Кэтрин), выглядит более естественным и объяснимым, чем если бы дело было в простой обиде на резкие слова…