Текст книги "Джессика"

Автор книги: Юрий Нестеренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)

Если только прошлое не напоминает о себе само.

«Привет, Ник, – писал Каттеридж в августе 2009 года, после более чем годичного молчания. – Не спрашиваю, как ты, ибо заходил на твою страницу. Видел фотки с твоей свадьбы. Когда я только прочитал, на чьей дочке ты женился, то подумал, что по справедливости она должна быть лишь чуть-чуть симпатичнее крокодила. Даже хотел предложить ей свои услуги – в профессиональном, разумеется, смысле;) Но ты и тут всех обставил, отхватив такую красотку. Счастливый сукин сын, как всегда.

Мне вот пока что не до этого. Надо делать деньги и карьеру, а не любовь. Хотя ты-то прекрасно сочетаешь все сразу, но не всем же так охренительно везет. Но по крайней мере с профессиональным смыслом у меня все в ажуре. Не знаю, заглядывал ли ты ко мне на страницу в последнее время, но на всякий случай сообщаю, что я теперь работаю в одной из лучших клиник пластической хирургии в этой стране. До сих пор с трудом верится, что вчерашнего выпускника взяли на такое место. Наверное, то, что один из директоров – наш выпускник и бывший член ΦΔΩ, сыграло свою роль, но хирургов, которые могли бы сказать о себе то же самое, сотни, а взяли именно меня. И теперь, конечно, надо не прощелкать клювом мой шанс.

Да, представь себе – мне тут написал Тревор, ты ведь помнишь Тревора? Так вот этот придурок умудрился обварить свои причиндалы! Говорит, варил себе кофе, чтобы не заснуть, но все-таки отрубился прямо за столом и опрокинул кофейник прямо на себя. Ну ничего, жить будет, хотя с половой жизнью придется малость повременить. Мои услуги, по крайней мере, ему не понадобятся – ты знаешь, мы ведь занимаемся и пересадкой кожи после ожогов, хотя обычно не на таком месте;) Да и, между нами говоря, вряд ли он сумел бы оплатить наши счета. Но знаешь, что он мне еще написал? Спросил, не снятся ли мне кошмары. И тебе тоже, да. Он хотел, чтобы я спросил это у тебя. Ну не придурок?

Привет Марджори».

Ниже стояла не вязавшаяся со стилем послания официальная подпись из шаблона письма – Эдвин Р. Каттеридж, доктор медицины, и реквизиты клиники.

Хм, подумал Малколм. Разухабисто-веселый стиль письма выглядел слишком нарочитым – особенно после коротких сухих записок, сменившихся многомесячным полным молчанием. И эта история с Тревором… если бы подобная неприятность случилась с Малколмом, он бы уж точно не стал никому об этом рассказывать без крайней необходимости. Само собой, не стоит судить о других по себе, и все же трудно представить парня, хвастающегося старшему товарищу тем, что обварил себе яйца. И кстати – август 2009, Тревор еще учится, но у него каникулы – что мешало ему нормально выспаться? Отчего ему было так важно ни в коем случае не заснуть?

Уж не было ли все письмо Каттериджа написано ради последних строчек?

Перейдя к следующему письму, Малколм сперва прочитал процитированный под ним ответ Бранта. Он состоял из двух строчек, без приветствия и подписи:

«Рад слышать, что у тебя все в порядке.

Передай Тревору, чтоб завязывал с кислотой^[8]».

Каттеридж вовсе не писал, что у него все в порядке, отметил про себя Малколм. Он лишь писал, что получил хорошую работу, что далеко не то же самое. Но таким, как Брант, разумеется, плевать. Как тем кассирам, которые отвечали Малколму «это хорошо» в ответ на его «отвратительно». Но кассиры, по крайней мере, никогда не числились его друзьями…

«Представь, именно это я ему и сказал, – отвечал на это Каттеридж. – Он говорит, что давно завязал. Что в последние месяцы даже пива не пьет. Бросил после того, как от него ушла его последняя девчонка. Она уже давно говорила, что не может выносить его криков по ночам, а последней каплей стало, когда он во сне попытался ее задушить. Последней каплей, да, буквально – с тех пор он не пьет и не употребляет ничего крепче кофе. И старается не спать, сколько сможет.

Говорит, сначала он надеялся, что это флэшбэки, потом – что проявления абстинентного синдрома. Хотя он, по его словам, никогда не употреблял так много, чтобы иметь такие эффекты. Но они не заканчиваются. Он даже чистил организм по какой-то там системе йогов, когда через неделю срешь одной чистой водой. Ничего не помогло. Я ему сказал, чтоб не валял дурака и обратился к специалисту, а моя пластическая хирургия к проблемам со сном имеет такое же отношение, как и его гинекология.

Но, знаешь, любопытные бывают совпадения. Вот ты чуть не сломал спину, а Тревор чуть не сварил свою сосиску. Но у тебя-то с тех пор все нормально? Никаких дурных снов?»

На это письмо Брант, надо полагать, не ответил – либо на его ответ, в свою очередь, не ответил Каттеридж. Следующее письмо от бывшего друга Брант получил лишь спустя год с лишним, уже после того, как Каттеридж стал героем скандала и судебного процесса.

«Ник,

Если ты следишь за новостями, то уже знаешь, во что я вляпался. Если вдруг все еще нет – вбей мое имя в поисковик, и первая же ссылка тебе все любезно расскажет. В детстве я мечтал прославиться – ну вот, мечты сбылись.

Но я только сейчас понял, насколько все хреново. Я рассчитывал, что клиника прикроет меня – ведь это и их репутация. В конце концов, пациентка подписала бумагу, что предупреждена о возможных побочных эффектах. И, когда все только начиналось, этот жирный ублюдок директор вроде бы даже прямо намекнул мне – мол, Фи Дельта не бросает своих. Я понимал, что мне все равно у них больше не работать, что, как только их адвокаты вытянут дело, меня отправят в отпуск, а потом, когда уляжется шум, я по-тихому подпишу увольнение по собственному желанию – но хотя бы сохраню лицо и свой диплом. А теперь оказывается, что клиника намерена повесить все на меня! Мне придется отбиваться в одиночку. Нужны деньги на хорошего адвоката, а у меня их нет.

Я бы не стал напрягать этим тебя. Я знаю, что твой принцип – «никогда не иметь дела с лузерами». Ну ОК, я лузер. Я облажался. Но я все-таки еще и твой университетский друг. И мне действительно больше не к кому обратиться. Моя мать тяжело больна, практически все, что я успел заработать, ушло на оплату ее счетов. Моя сестра сидит без работы. Ни один банк не даст мне ссуды в моих нынешних обстоятельствах. А твои финансовые дела, как я понимаю, превосходны. Если мне удастся сохранить профессию, со временем я верну тебе эти деньги.

Пожалуйста, Ник, ради всего, что нас связывает…»

В последней фразе Малколму почудился намек, не столь жалобный, как тон остального письма. И дальнейшее чтение убедило его, что интуиция его не обманула.

«Молчишь, Ник? Брезгуешь на писать даже короткую отписку? Ну ОК. Мне очень не хочется говорить то, что я собираюсь сказать, но мое положение безвыходно, и ты сам меня вынуждаешь. Ты думаешь, я теперь в дерьме, а ты весь в белом? Но ведь я тоже кое-что знаю о тебе, не так ли? Ты хорошо понимаешь, о чем я. Мне нужно 50000, Ник. На первое время, а там – как пойдет процесс. И если я не получу этих денег в течение недели, то, что знаю я, узнают и другие. Увы, но ждать дольше я не могу.

В конце концов, от моей врачебной ошибки никто не умер. А от того, в чем ты участвовал тогда, как раз наоборот, не так ли?»

Вот оно, подумал Малколм, чувствуя, как быстро забилось его сердце. Признание. Открытым текстом. Это они.

На сей раз Брант соизволил ответить. Снова двумя строчками:

«Во-первых, ты ничего не сможешь доказать.

Во-вторых, если бы и смог, ты бы потопил сам себя».

Выше шел ответ Каттериджа:

«У меня есть еще два свидетеля, Ник. Которые дадут показания, повесив все на тебя. В конце концов, это ведь действительно была твоя идея. Три наших голоса против одного твоего.

А без этих денег я все равно утопленник, так что терять мне нечего. И если ты думаешь, что я блефую, просто поставь себя на мое место. Если бы я был на плаву, а ты тонул, ты бы вцепился в меня мертвой хваткой по принципу «или вместе выплывем, или вместе утонем», не так ли?»

Этот аргумент, видимо, показался Бранту убедительным.

«Напрямую тебе я никаких денег слать не буду. Дай мне реквизиты твоего адвоката, и я вышлю ему чек на 10 тыс. Это все, что я могу прямо сейчас. Я, знаешь ли, не храню деньги под матрасом. Все, что я зарабатываю, за вычетом текущих расходов, я инвестирую. В конце концов, это моя профессия».

«Значит, продай свои инвестиции, – непреклонно отвечал Каттеридж. – Или попроси о небольшом одолжении своего тестя. Для него ведь суммы меньше миллиона – вообще такой пустяк, какой он вряд ли замечает?»

Судя по датам в следующем письме, Брант размышлял почти до конца отпущенного ему срока. И затем все же написал:

«Ладно, я оплачу твоего адвоката. Но это всё. Выиграешь ты или проиграешь, все дальнейшее – твои проблемы. Не надейся, что отныне ты сможешь доить меня всю жизнь. Если ты еще хоть раз появишься на моем горизонте, я тебя пристрелю, и мне плевать, что мне потом за это будет. Если ты думаешь, что это пустая угроза – можешь проверить».

Угу, подумал Малколм. Похоже, от двух свидетелей – и соучастников – он в конце концов таки избавился, только, разумеется, никого не пристрелил лично, а каким-то образом заставил Макмердон убить Хастингтона. Возможно, следующим должен был стать Каттеридж, но глупая наркоманка сорвала план, позволив арестовать себя слишком быстро… Хотя стоп, ведь Брант весь 2013 просидел в тюрьме! Неужели он смог организовать эту операцию прямо оттуда? В принципе, не исключено. Такие, как Брант, обычно умеют манипулировать людьми, причем Тришу он однажды уже использовал для убийства Джессики… На сей раз он мог передать Макмердон некое послание, скажем, через своего адвоката…

Но это все было уже потом. Малколм вернулся к ответу Каттериджа.

«ОК, – писал тот. – Мне жаль, что наша дружба заканчивается так. Но ты предал ее первым».

К этому письму была приложена копия договора с адвокатом с суммой и реквизитами.

Каттеридж присылал адвокатские счета еще дважды, теперь уже не сопровождая их никакими комментариями. Брант, судя по всему, исправно платил; Малколм подсчитал, что процесс Каттериджа обошелся ему больше чем в сотню тысяч. Но, как уже было известно Малколму, все эти деньги были потрачены впустую. Каттеридж проиграл дело.

Он выполнил соглашение «больше не появляться на горизонте» – ничего не стал писать Бранту после своего проигрыша и вообще, насколько знал Малколм, исчез из интернета, уничтожив все свои аккаунты, до которых в результате так и не добрался Карсон. Малколм пролистал письма, полученные Брантом за время его собственного процесса, но там не было ничего примечательного: в основном сообщения от адвоката, иногда – короткие записки от старых знакомых в стиле «держись, мы в тебя верим», быстро, однако, сошедшие на нет, несколько посланий от Люсиль, также внезапно прекратившиеся после, очевидно, того, как она поняла, что дела ее любовника совсем плохи и ее победа над соперницей была пирровой. Теперь Малколму осталось лишь изучить последние письма, самые свежие по времени. Все они были помечены флажком «непрочитанные», и это было неудивительно – они пришли, когда Брант уже сидел в тюрьме. Что, впрочем, не означало, что он не прочитал их позднее, уже после своего освобождения и смерти Карсона. Если, конечно, прежде Карсон не удалил эти письма сам.

Хотя – зачем бы ему это понадобилось? Ничего интересного там не было. Разного рода автоматические рассылки, от которых Брант не удосужился отписаться; несколько ничем, по сути, от них не отличавшихся поздравлений с праздниками, отправленных знакомыми столь дальними, что они, очевидно, были совершенно не в курсе постигших Бранта злоключений (вот какая же глупость, в который раз подумал с раздражением Малколм, эти формальные поздравления по поводу бессмысленных дат, посылаемые людьми, которым нет никакого дела до адресата, которому, в свою очередь, нет никакого дела до них!), письмо от дурака-журналиста с просьбой об интервью, письмо от какой-то Полли без фамилии – вряд ли деловое, судя по адресу prettygirl1986 на одном из бесплатных серверов, но и едва ли по-настоящему любовное или дружеское, судя по тому, что оно было единственным за все время. Малколму представилась некая потасканная девка, подцепленная Брантом на одну ночь – возможно, когда он, еще будучи на свободе, уже знал, что ему светит тюрьма, и заливал горе в первом попавшемся баре; спьяну он сунул ей (или просто обронил) свою визитку, отпечатанную еще во время его блестящей карьеры, а она много месяцев спустя обнаружила эту карточку со всеми реквизитами при уборке своей берлоги и по дурости решила, что это ее шанс. Малколм брезгливо поморщился, но все же открыл письмо.

«Ник,

допускаю что ты занес мой прежний адрес в спам-список но это неважно. его все равно больше не существует. у мсеня теперь нет ни интернета ни телефона ни банковскорго счета. я залез в такую дыру где можно жить без всего этого. я пишу тебе с телефона девки клторую сняд сегодня в баре. (Малколм похвалил свою интуицию.) она бы наверно обиделась если бы знала что все что мне от нее нужно – это ее смартфон. впрочем когда она протрезвеет завтра к полудню наверно решит что провела щикарную ноч. я сейчас тоже пьян но это не имеет занчения.

сегодня утром мне попаласьт газета месячной давности в которой я заметил занкомые имена. тревор и триша да. ты ведь уже знаещь что с ними случилось? я вот узнал только сейчас. тревор свалил во флориду триша в орегон. он жрал антидепресссанты ложками она как я понимаю пила и колола все подряд. но их это не спасло не надолго по крайней мере. она все равно добралась до них.

ты слежил за моим делом ник? знаешь какую линию защиты выбрал мой адвокат? что я оперировал в состоячнии сильного стресса такого глубокого что сам не мог адекватно его оценить. а все потому, что в клинике на меня навалили слишком больштие нагрузки. это была правда отчасти. я действительно много работал но я сам просил о дополднительных сменах. и я действительно совсем не выспался перед теми операиями и был в стрессе. но не потому что мне не хватало времени для сна. кошмары ник. кошмары.

если бы ты был психиатр ты бы скаал что это самовнушение. комплексы в старину именовавшиеся нечистой совестью. но я не верю что такие комплексы могут развиться несколько лет спястя причем ождинаково у непохожих по психотипу людей. ты уже тоже видишщь их ник? думаю что да. а если нет то скоро.

поверь моему опыту – бежать бесполезно. то есть это дает облечение на короткое время а потом орпять. у меня была теория что она находит нас через интернет, но нет отключение от него и всех средств связи не помогает надолго.

как ты сам понимаешь на этот ажрес писать бессмысленно. у меня теперь есть только буажная почта. (Далее следовал адрес где-то в Миссисипи, и Малколм понадеялся, что хотя бы он написан без опечаток.) захочешь обсужить то что с тобой происходит – а я уверен что оно уже происходит или будет происходить – пиши. я помню ты когда-то обещал что пристрелиш меня если я снова появлюсь на твоем горизонте. что ж если хочешь приезжай и сделай это.

у мненя не хватает духа сделать это самому».

Подписи не было, да она и не требовалась.

Каттеридж даже не знал, что Брант в тюрьме, подумал Малколм. Но если он действительно забился в какую-то дыру, оборвав все связи с миром, то это неудивительно. Малколм загрузил карту «Гугла» и скопировал адрес из письма. Экран сфокусировался на какой-то дороге, петляющей среди сплошных зелено-желтых пятен зарослей. Поблизости не было ничего, похожего на город – даже на самый маленький; единственными обозначенными на карте постройками в округе оказались несколько одиноко стоящих придорожных церквей. Но адрес, во всяком случае, существовал (Малколм проверил это по сайту Почтовой службы США). Действительно ли Каттеридж жил там – это уже другой вопрос…

Как вообще воспринимать последнее письмо Каттериджа? Как пьяный бред или… Кто такая «она», которая, по его словам, рано или поздно доберется до всех убийц Джессики? Может быть, если это и в самом деле был оккультный ритуал, то Каттеридж имел в виду некую темную богиню? Которая, допустим, не приняла жертву, или потребовала дополнительную плату за свои услуги (ведь если вдуматься – поначалу по крайней мере трое из четверых действительно получили некие подарки судьбы: Каттеридж – работу своей мечты, Брант – плюс к тому еще и выгодную женитьбу, и даже Макмердон – оправдательный приговор по делу об убийстве, где ее вина выглядела бесспорной; разве что Хастингтон вроде бы ничего не выиграл после жертвоприношения). Что вовсе не значит, разумеется, что на самом деле так оно и было, но Каттеридж мог искренне в такое верить, особенно если под гнетом собственных несчастий и жизни в какой-то глухой дыре (где, возможно, единственную компанию ему составлял алкоголь) у него поехала крыша… Или же все прозаичнее – речь о некой подруге или родственнице Джессики, поставившей целью отомстить за ее смерть? Неужели… Памела? Перед мысленным взором Малколма на миг встало круглое лицо толстухи, и он даже затряс головой: нет, не может быть! Вот уж кто точно никак не годится на роль графа Монте-Кристо! Хотя, как говорится, в тихом омуте… если предположить, что сама она, разумеется, никого и пальцем не трогает, а лишь сплетает паутину и дергает за ниточки… и одной из таких ниточек, вопреки ее уверениям, мог стать Карсон, а другой – и сам Малколм… В конце концов, что он о ней знает, кроме ее собственных слов в личном разговоре и на ее странице? Ну и еще, конечно, не слишком лестный отзыв Джессики. Но люди меняются, и даже и Джессика может не знать, как изменилась ее сестра после ее смерти…

Так, ладно. Это пока что ничем не подтвержденные домыслы. С тем же успехом на роль таинственной мстительницы может претендовать любое из женских имен на мемориальной табличке… Какие еще гипотезы?

А что, если последнее письмо Каттериджа – провокация? Если за нейтрализацией двух других подельников стоял, как и подумалось Малколму изначально, не Брант и уж тем более не Памела, а именно он, все знавший и находившийся на свободе? Если это Каттеридж был тем, кто, по словам Триши, заставил ее убить Тревора, а потом решил избавиться и от последнего опасного для него свидетеля – от Бранта? В расчете, может быть, на то, что сам Брант будет рассуждать так же – двое уже не опасны, остался последний, живущий где-то в лесу без связи с миром пьяница со съехавшей от кошмаров крышей, чьей смерти никто и не заметит… тем паче что после шантажа у Бранта к Каттериджу были уже личные счеты. А на самом деле не было ни пьянства, ни кошмаров – достоверно известно лишь, что тем и другим страдала алкоголичка и наркоманка Макмердон, а все прочее – лишь со слов Каттериджа. Который встретил бы Бранта во всеоружии и реализовал бы свое законное право на самооборону – или, по крайней мере, именно так представил бы дело полиции…

Тем не менее, этого не случилось. Малколм ведь уже прошерстил интернет, но не нашел никаких упоминаний о Каттеридже и Бранте после постигшего каждого из них краха. Ни один из них не попал в сводки новостей – пусть и самых провинциальных – ни в качестве убийцы, ни в качестве жертвы. Само собой, Брант в тот момент сидел в тюрьме. Но, возможно, он так и не прочитал письма, даже выйдя на свободу. Возможно – прочитал, но не клюнул на приманку. Или никакой приманки и вовсе не было, а у Бранта, только что отсидевшего за решеткой, не возникло желания рисковать сесть за убийство Каттериджа на куда более долгий срок. Тем паче что двух других свидетелей-подельников он уже не боялся (даже несмотря на то, что Макмердон была еще жива), а шантажировать его самого было уже бессмысленно – у него ничего не осталось.

Гипотезы, гипотезы… Что все это дает? Убийц Джессики было четверо, теперь Малколм знал это точно – никаких дополнительных соучастников Каттеридж не упоминал. Неважно, кто из них конкретно перерезал ей горло – виновны они все. И двое из них уже получили по заслугам, а двое других, по-видимому, все еще живы. И Малколм знает адрес одного из них.

Три года назад этот адрес узнал Карсон… И что он сделал? Во всяком случае, не сдал убийц полиции. Да это и невозможно было сделать, даже если забыть о том, что доступ к почте Бранта он получил незаконно – ведь смерть Джессики нигде не упоминалась прямо. Разве что обвинить Каттериджа в шантаже, но и это обвинение рассыплется, если Брант заявит, что просто помогал оказавшемуся в беде старому другу, вполне официально отсылая чеки его адвокату. Что еще мог сделать Карсон – особенно если и в самом деле не выполнял заказ на взлом, а был неравнодушен к Джессике? Ну, скажем, поехать в Миссисипи, чтобы… вытрясти из Каттериджа признание, тем или иным способом. Признание и показания против Бранта. Но и этого Карсон, очевидно, не добился. А через несколько недель или дней умер. И не в лесах и болотах Миссисипи, а здесь в парке на скамейке. Может быть, Каттеридж подсунул ему очень медленно действующий яд? Слишком уж это в духе авантюрных романов типа того же «Монте-Кристо», скептически возразил сам себе Малколм. Ты еще скажи – собрал его волосы, чтобы сделать куклу вуду, в тех краях это, кажется, вполне популярный культ… Прекрасное объяснение странной смерти Карсона, но, разумеется, полная чушь.

Что еще сохранил у себя Карсон, помимо взломанной почты Бранта? Его пароли к нескольким аккаунтам – блог, телефонный провайдер и даже три банковских счета. Блог, как уже знал Малколм, был удален; он проверил телефонный и банковские счета, но они тоже более не существовали. Что, впрочем, было ничуть не удивительно. Вероятно, Карсон не сумел добыть оригинальные пароли с банковских серверов – все-таки хакеры всемогущи только в кино – а сумел лишь, имея доступ к почте Бранта, воспользоваться опцией «Я забыл пароль» и получить новые. Ответить на «секретные вопросы» в стиле «девичья фамилия вашей матери» или «как называлась ваша начальная школа»^[9] ему, конечно, не составило труда – Малколма всегда поражала глупость этих вопросов, ответы на которые ищутся в интернете за считанные минуты.

Карсон знал, что Брант в тюрьме, и можно рыться в его счетах, не опасаясь поднять тревогу. Но, естественно, после того, как Брант освободился, он должен был обнаружить, что его пароли изменились, и обратиться в банковскую службу безопасности, закрывшую взломанные счета.

Карсон собрал также коллекцию ссылок о судебных процессах Макмердон (первом и втором), Каттериджа и Бранта, но все это были открытые публикации, из которых Малколм не узнал ничего нового. Тем более интереса для него не представляли записи, сделанные до сентября 2013 – там были статьи на компьютерную тематику, советы с хакерских форумов, ссылки для скачивания софта и тому подобные технические материалы. Но все записи за сентябрь и октябрь касались только дела Джессики, точнее – ее убийц.

«И что мне теперь делать со всем этим… наследством?» – подумал Малколм. Может быть, спросить у Джессики? Даже если она не может сообщить ему что-то о своих убийцах сама – потому ли, что существует запрет, или потому, что сама не знает никого из них, кроме Макмердон – возможно, она все же может изъявить свою волю? Сказать ему, что делать с информацией, которую добыл он сам вполне материальным способом? «Джессика, я знаю адрес твоего убийцы…»

Но за окном, где уже совсем стемнело, снова шел дождь, и метеосайт давал неутешительный прогноз до утра. Нет, спать в парке в такую погоду немыслимо. Но, может быть, Джессика сумеет подсказать ему не во сне и не скамейке, а прямо здесь в универе, как подсказала когда-то ответы по химии? Наверное, ей приятнее – а может, и легче устанавливать связь – когда он приходит к ней на скамейку, но если речь идет не об общении ради удовольствия, а о передаче критически важной информации…

Малколм закрыл глаза и сосредоточился, мысленно формулируя вопрос и надеясь уловить ответ.

– Библиотека закрывается через пятнадцать минут, – объявил женский голос из динамика.

Черт, как некстати, сердито подумал Малколм, вырванный из своей медитации. Он и не заметил, что просидел до самого закрытия… Ну же, надо снова сосредоточиться…

Внезапно перед его закрытыми глазами возникла словно сцена из старого боевика. Каттеридж, небритый, с испитым лицом и сальными нечесаными волосами, сидит в своей хибаре. На столе перед ним – полупустая бутылка виски. Распахивается дверь, и входит Малколм – плечи расправлены, подбородок гордо поднят, во взгляде – холодная беспощадность торжествующей справедливости. Каттеридж поднимает глаза от бутылки и смотрит на него со страхом и злобой. Малколм эффектным жестом достает сверкающий револьвер 45 калибра и наставляет ему в лоб. Каттеридж, парализованный ужасом, даже не пытается бежать или умолять, да это и бесполезно. «Привет от Джессики Сильвер!» – говорит Малколм и жмет на спуск. Голова Каттериджа резко откидывается назад, из круглой дыры между глазами стекает кровь…

Хотя, пожалуй, при выстреле в упор из 45-го дыркой дело не ограничится. Разнесет полчерепа…

«Нет! – подумал Малколм с ужасом, возвращаясь в реальность. – Не может быть, чтобы Джессика хотела именно этого!»

Хотя – почему не может? Разве Джессика не говорила – и совершенно справедливо! – что не все люди заслуживают доброго отношения? Разве Каттеридж, как и остальные убийцы, не заслужил смерть? «Да, но, – думал Малколм, – меня же поймают! Я же не профессиональный киллер, наверняка оставлю кучу следов… Джессика не может хотеть, чтобы я так рисковал собой! Это был вовсе не ее ответ. Это лишь мое воображение…» Ведь на самом деле подсознательно он сразу подумал об этом, едва прочитал адрес Каттериджа. А сейчас просто позволил этой мысли оформиться.

Но это действительно невозможно. У него нет оружия, а если бы он даже сумел достать таковое, экспертиза сразу покажет, из какого ствола стреляли… и, кстати, в самолет с оружием не пустят, то есть – Малколм быстро проверил в интернете – можно провезти его, сдав в багаж, но нужен специальный запирающийся футляр и, главное, декларация – лучший способ привлечь к себе внимание… хотя можно, конечно, проехать весь путь на машине… нет, не о том он думает! Это не вариант, и точка. Каттеридж (и Брант, кстати) заслуживают смерти, но он, Малколм, не заслуживает тюрьмы. Вот если бы удалось убедить Каттериджа сдаться полиции и сдать Бранта… мол, лучше тебе сделать это самому, тогда можешь рассчитывать на снисхождение… но как заставить его поверить, что у Малколма есть доказательства, которых на самом деле, разумеется, нет? Или, если, допустим, про кошмары – это не провокация, а правда, если они действительно терзают убийцу из-за того, что он сделал, можно убедить его, что явиться с повинной – единственный способ от них избавиться…

Ну да, с кривой усмешкой подумал Малколм. 18-летний студент, который постоянно ходит в наушниках, чтобы только избежать разговоров с посторонними, вдруг проявит чудеса психологии и убедит незнакомого мужика за тридцать сдаться полиции. Причем мужика, у которого как раз может быть револьвер, и который уже убил по крайней мере одного человека, а возможно, планировал убить и Бранта. А тут, конечно же, расплачется слезами раскаяния вместо того, чтобы грохнуть очередного нежеланного свидетеля…

Но ведь ему можно сразу дать понять, что Малколм предупредил кого надо, куда, к кому и зачем направляется. А что касается способности убеждать… есть ведь только один способ гарантированно не добиться успеха – это не пытаться вовсе, не так ли?

Так или иначе, через интернет он больше ничего не добьется – даже хакер Карсон не добился. Он должен явиться к Каттериджу сам, а там… там будет видно.

Можно как раз обернуться за выходные. Когда ближайший рейс в Миссисипи? Ехать на машине все-таки слишком далеко… Ага, очень хорошо – можно улететь завтра с утра. Хотя брать напрокат машину все равно придется – от Джексона, куда прилетает рейс, до этой дыры пилить через полштата. И слупят с него втрое дороже минимальной цены на сайте, с учетом страховки и возраста – прокатчики считают группой риска всех, кому нет 25 лет, хотя куда логичнее было бы считать таковой старых маразматиков…

– Закрываемся, милый^[10].

Малколм бросил быстрый взгляд на подошедшую к нему библиотекаршу – ту самую смешливую некрасивую девицу, что когда-то выдавала ему список студентов за 2005 год.

– Сейчас, – произнес он просительно, – мне только нужно закончить оформление билета на самолет.

Библиотекарша, похоже, собиралась сказать, что Wi-Fi работает по всему кампусу, а потому закончить процесс можно и за пределами читального зала, но, взглянув, с какой торопливой сосредоточенностью Малколм тыкает по кнопкам, лишь сочувственно поинтересовалась:

– Что-то срочное?

– Да, – пробормотал сквозь зубы Малколм, вбивая номер своей кредитки, – очень.

– Надеюсь, не дурные вести из дома? – тон девицы стал еще более сочувственным.

«Господи, твое-то какое дело!» – раздраженно подумал Малколм, а вслух ответил:

– Мой дедушка очень болен. Мама пишет, что если я не прилечу завтра, могу не застать его в живых.

– О, – грушевидное лицо библиотекарши скорбно вытянулось, – мне так жаль.

«Тебе абсолютно наплевать!» – подумал Малколм, одновременно удивляясь, как легко далась ему ложь, да еще экспромтом. Но импровизация оказался удачной – библиотекарша перестала его доставать и деликатно отошла в сторону, дожидаясь, пока он закончит. Так, вылет в семь тридцать, придется заказывать такси до аэропорта. А обратный рейс… успеет ли он сделать все за субботу, чтобы вернуться в воскресенье утром? Особенно учитывая, что машину надо сдать до шести вечера! Надежнее все-таки брать на понедельник… полных двух суток не пройдет, так что с точки зрения стоимости аренды машины это то же самое, и если он прилетит в семь утра, то как раз успеет к первой паре. Все очень удачно, не считая, конечно, денег, которые потребует все это путешествие… в свой лимит по кредитке он уложится, но впритык. А потом придется просить денег у отца и как-то объяснять эти внезапные траты… но это будет потом.

– Здесь можно распечатать билеты? – спросил он.

– Да, на сетевом принтере… вообще-то я его уже выключила, но ладно, сейчас включу.

Малколм подождал, пока она включит стоявший в углу громоздкий аппарат, совмещавший функции принтера и копира, и отправил файлы на печать. Затем закрыл ноутбук и сунул его в сумку. Пока он упаковывался, библиотекарша подошла к нему, неся два свежеотпечатанных листка.

– Спасибо, – буркнул Малколм, беря еще теплые страницы. На самом деле ее услужливость ему совсем не понравилась. Она имела возможность заглянуть в билеты и узнать, куда и каким рейсом он летит…