Текст книги "Галактический патруль"

Автор книги: Юрий Тупицын

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)

Глава 6

Неделю спустя после этого разговора, когда Анри и Кашен после обеда отдыхали на веранде, у входной калитки, которая вела к дому и саду, послышались визгливые выкрики и отборная брань Диаса. Диас был довольно противным мулатом. Он страшно гордился тем, что кожа у него светлее, чем у чистокровных африканцев, к которым относился с презрением и всячески подчеркивал свое превосходство. Кашен терпел его у себя только потому, что Диас был отлично знаком с французской кухней, что в этих местах было редкостью. Судя по всему, Диас теперь беседовал с кем-то из туземцев.

– По-моему, это к вам, Анри, – сказал Кашен, прислушиваясь к выкрикам своего повара.

Анри с сожалением покинул кресло, выглянул с веранды и увидел М-Болу. Могучий африканец стоял, вобрав голову в плечи, а тощий Диас, которого М-Бола одним щелчком мог перебросить через ограду, размахивал кулаком у самого его носа. Картина была такой забавной, что Анри от души расхохотался. Кашен, которому было отлично видно происходящее у калитки, усмехнулся, а потом с неожиданной грустью сказал:

– Вот оно – печальное настоящее Южной Африки.

Анри быстро взглянул на него, перестал смеяться и нахмурился. Кашен разглядел то, что прошло мимо его внимания. Картина и правда была символичной.

Анри сделал шаг вперед и прислонился плечом к столбу веранды.

– Здравствуй, М-Бола! – приветливо сказал он.

Африканец обернулся и широко улыбнулся.

– Бвана! – махая ручищей, радостно заорал он.

Диас растерянно топтался на месте, поглядывая то на белых господ, то на африканца, – он не знал, как поступить, и очень боялся ошибиться.

– Диас, – строго сказал Анри, – М-Бола наш гость. Пусть войдет.

Мулат поторопился посторониться, а М-Бола торжественно прошествовал в калитку. С колониальной точки зрения М-Бола был хорошо воспитанным человеком. Поэтому он не полез на веранду, где сидели белые господа, а остановился перед самой первой ступенькой лестницы. М-Бола был в шерстяной рубахе, которую в свое время ему подарил Анри, и белых полотняных брюках. Черный, здоровый, он стоял под жгучими лучами тропического солнца, блестя зубами и атласной полированной кожей.

– Как ты нашел меня, М-Бола? – весело спросил Анри.

– Мне сказали, что ты прямо из саванны пошел к господину с белой головой, худому, как палка. Его хорошо знают, потому что он покупает разных животных, – с некоторым недоумением закончил М-Бола, потому что Анри так рассмеялся, что вынужден был схватиться за столб веранды.

– Характеристика, которая сделает честь профессиональным детективам, – резюмировал Кашен, посмеиваясь и покачивая головой.

– Я же говорил, Жерар, что его место в Сорбонне. – Анри повернулся к проводнику: – Как же ты ухитрился так быстро добраться до города? Я не думал увидеть тебя раньше чем недели через три.

– Я приехал, бвана, – улыбнулся М-Бола.

– Вот как! – удивился Анри. – На чем же ты приехал?

– На машине, бвана.

Анри засмеялся:

– Ты купил себе автомобиль?

– Нет, бвана. Меня привез один белый господин.

Теперь Анри удивился по-настоящему:

– Белый господин? На машине? Ты что-то путаешь, М-Бола!

– Я не путаю, бвана. Он довез меня до окраины города и сказал: «Чтобы духу твоего не было!»

– Вот это похоже на правду, – засмеялся Кашен.

Анри недоуменно пожал плечами:

– Как ты ухитрился попасть к нему в машину?

– Она стояла прямо в саванне. Смешная машина, как сарай. А в кузове лежали бивни слонов.

– Браконьеры на «лендровере», – пояснил Анри Кашену и снова обернулся к африканцу: – Ну, что же дальше?

– У машины было снято колесо, а около колеса стояли два белых господина. Они увидели меня и сказали: «Иди сюда, черномазый». Я подошел. Они заставили меня сначала качать колесо, а потом, когда поставили его на место, закручивать гайки. Я все сделал быстро, и худой господин сильно похвалил меня. Тогда я и попросил взять меня в город.

Анри усмехнулся:

– Они тебя не поколотили?

– Нет, бвана. Они долго смеялись и говорили друг другу: «Нет, каков ниггер?» И опять смеялись. А потом толстый бвана сказал: «Бесплатно мы не возим. Плати десять фунтов, и я довезу тебя до города, словно джентльмена».

– Ну-ну, – поторопил Анри.

– Тогда я достал десять фунтов и сказал: «Возьми деньги, бвана». А сам быстрее полез в кузов.

Заранее зная благополучную развязку, Анри и Кашен посмеивались.

– Белые господа долго спорили. Толстый говорил: «Давай вышвырнем его». А худой сказал: «Отнять деньги у негра? Стыдись!» Мы очень быстро ехали, бвана. А когда показался город, машина остановилась и худой сказал: «Вылезай, чтобы духу твоего не было!»

– А деньги не отдал? – спросил Кашен.

– Нет, бвана.

– Милые люди!

– Очень милые, – согласился Анри, – особенно толстячок. Но черт с ними! Обыкновенные браконьеры, не хуже и не лучше других. Ты скажи, М-Бола, как ты не пожалел десять фунтов? Что за спешка?

– Я боялся, что дьявол будет плохой.

Кашен встал из кресла так живо, что едва не опрокинул его.

– Дьявол? – переспросил Анри.

– Дьявол, бвана, – деловито пояснил М-Бола и небрежно толкнул босой ногой рюкзак, лежавший возле его ног.

– Живой? – с трудом сдерживая волнение, спросил Кашен.

М-Бола с улыбкой обернулся:

– Нет, бвана, мертвый. Я нашел его на берегу реки после большой грозы. Я долго ходил, пока не нашел его.

– И ты не боялся? – серьезно спросил Анри.

М-Бола, хмуря брови, повернулся к нему:

– Я сильно боялся, бвана. Но дьяволы не переходят реку, а мне очень хотелось получить двадцать фунтов…

– Ты их получишь, – сказал Анри. – И еще ты получишь те десять фунтов, которые отдал белым господам с машиной.

– Я все сделал как надо, бвана, – заторопился М-Бола, наклоняясь к рюкзаку, – я пропитал его соком ньяка и завернул в просмоленную тряпку. Дьявол совсем свежий, бвана.

Он достал из рюкзака небольшой мешок и выпрямился, держа его в обеих руках…

…Сидя в кабинете Кашена, Анри лениво потягивал белое вино.

– Как вы нашли второй экземпляр дьявола? – по-любопытстовал он.

– Он в превосходном состоянии. Не чета вашему, – засмеялся Кашен.

– Это уж вы ругайте свою биологию. Надо меньше чваниться и больше прислушиваться к народным рецептам. Я полагаю, что теперь, когда все затруднения устранены, вы закончите описание в ближайшие же дни, не так ли?

– Не смешите меня, Анри. Мне потребуется не меньше двух месяцев упорной работы.

Анри даже присвистнул от удивления:

– Два месяца для описания зверюшки ростом с крысу! А если бы я приволок к вам из саванны махайрода?

Кашен засмеялся:

– Уверяю вас, Анри, два месяца – это очень недолго. Настоящий специалист затратил бы на эту работу по меньшей мере год.

– Не пугайте меня, Жерар.

– К тому же надо учесть, что речь идет об описании зверька, у которого, по существу, нет аналогов. Например, в брюшной полости еще у первого дьявола я обнаружил какое-то странное образование, весьма напоминающее плавательный пузырь обычных костистых рыб. Мягко говоря, я был ошарашен – млекопитающее и плавательный пузырь! Добро бы дьявол вел водный образ жизни, но нет, это типичное наземное животное. В конце концов я решил, что это некий болезненный вырост и решил на время забыть о нем. Вы можете представить, с каким интересом я принялся анатомировать второго дьявола.

– И что же?

– Я обнаружил точно такой же, отлично сохранившийся пузырь, заполненный к тому же каким-то газом. Осторожно вскрыв пузырь, я имел неосторожность понюхать его содержимое. И едва не потерял сознание!

– Гадость! – брезгливо поморщился Анри.

– Вовсе нет. Нечто не имеющее определенного запаха. У меня все поплыло перед глазами, точно по голове меня стукнули большим, но невесомым молотом. Я свалился на диван и несколько минут пребывал в каком-то радужном нереальном мире, точно после солидной дозы сильнодействующего наркотика. Когда я пришел в себя, меня осенило!

– Колдовство! – азартно воскликнул Анри.

– Совершенно верно. Я обнаружил, что один отдел этого пузыря сообщается с печенью, а другой – с носоглоткой зверька. У первого дьявола обнаружить эти детали было невозможно. По-видимому, в каком-то специализированном отделе печени вырабатывается некий дурманящий газ и скапливается в пузыре. При благоприятных условиях, когда ветер дует в нужную сторону, скопища дьяволов выдувают содержимое своих пузырей и устраивают настоящую газовую атаку!

– Верно, черт побери! Жерар, в вашем лице человечество потеряло Дарвина двадцатого века!

– Вы собираетесь отправить меня к праотцам? – засмеялся Кашен.

– Зачем так далеко? В Европу, Жерар! Верхом на дьяволах, чтобы увековечить наши имена в золотой книге науки!

Глаза Кашена смеялись.

– В Европу и к праотцам – для меня примерно одно и то же, Анри.

– Не преувеличивайте, Жерар. Вы прекрасный ученый, но весьма скромная фигура в политике. В Европе о вас давно забыли.

– Благодарю за комплимент.

– Каждому свое. Кстати, я все время ломал себе голову – почему дьяволы даже не попытались применить свое колдовство, когда мы с М-Болой были у них в гостях? А оказывается, все очень просто: зверюшки израсходовали запасы дурманящего газа ночью, поэтому им просто нечем было колдовать днем!

– Совершенно верно, Анри. Очевидно, для пополнения запасов газа требуется довольно длительный срок.

Анри торжественно поднял руку:

– А отсюда важнейший практический вывод – экскурсии в заречную саванну следует совершать сразу же после газовой атаки!

Кашен смотрел на своего друга с грустной улыбкой. Вздохнув, он сказал:

– Газовый пузырь – только одна из многих загадок этого необычного грызуна. Вспомните рога. Зачем дьяволу рога? Гибкие рога, которые никак не могут служить средством защиты?

– Хоть убейте, не знаю, Жерар. Я чуть не сломал голову на этой загадке и дал обет больше к ней не возвращаться.

– А это и не рога вовсе, – посмеиваясь, сказал Кашен.

– Полноте! Я сам держал их в руках.

– И все же это не рога. Это своеобразные антенны, к которым подходят мощные нервные стволы.

Теперь засмеялся Анри:

– Антенны? Уж не хотите ли вы сказать, что дьяволы изобрели радио?

– Я просто образно выразился. Убежден, что рога – это некие органы чувств, при помощи которых дьяволы общаются с окружающим миром, а может быть, и между собой.

– Что-то вроде усиков у насекомых?

Кашен развел руками:

– Вы все хватаете на лету, Анри.

Анри качнул головой:

– Вот уж поистине дьявольский зверек! Туловище медвежонка, голова крысы, мозг курицы, рука человека, глаза лемура и усы насекомого! Даже барон Мюнхгаузен не смог бы выдумать ничего подобного. – Он торжественно поклонился Кашену. – Жерар, я беру свои слова обратно. Занимайтесь дьяволом сколько вам угодно – месяц, два, три, полгода, наконец! Но посоветуйте, как мне убить время? Ведь я могу сойти с ума от нетерпения или попросту спиться!

– Прогуляйтесь пока в Европу, – предложил Кашен.

– О-ла-ла! – Анри допил вино и отодвинул пустой бокал. – А сколько ухлопаю на это денег? К тому же, оказавшись в Европе, я не выдержу и непременно разболтаю о нашем открытии.

– Вот это уж совершенно ни к чему! Я дам вам кучу денег. Вы любите деньги немного больше, чем это следует, Анри.

– Кому, искателю алмазов?

– Да нет, просто человеку.

Анри присвистнул:

– Вам легко об этом говорить, у вас большое состояние, которое обеспечивает независимое существование. А моих сбережений даже на год не хватит!

Кашен улыбнулся.

– Конечно, – поспешно сказал Анри, – я много трачу. Но, черт побери, имеет же право человек немного развеяться после всех этих болот, саванн и носорогов! К тому же я вовсе не люблю деньги. Какая чепуха! Я больше болтаю об этом. А вообще-то говоря, я хоть сейчас готов отправиться в коммунизм. Разумеется, если там можно прилично питаться и время от времени ходить на охоту.

Некоторое время Кашен с улыбкой разглядывал дышавшее искренностью лицо своего друга, потом серьезно сказал:

– Анри, поклянитесь мне, что никто не узнает о нашем разговоре.

Анри склонил голову набок и с любопытством спросил:

– Вы верите клятвам?

– Хорошо, дайте мне слово.

– О-ла-ла! Дело-то, оказывается, серьезное!

– Серьезнее, чем вы думаете.

Последние искорки юмора исчезли с лица Анри.

– Можете на меня положиться, Жерар. Слово.

Кашен кивнул, встал из-за стола, подошел к небольшому сейфу, открыл массивную дверцу и достал небольшую шкатулку из полированного черного дерева. Поставив ее перед Анри, он коротко сказал:

– Смотрите.

Недоумевая, Анри открыл шкатулку. В ней лежал продолговатый миндалевидный камень. Анри вгляделся, и шкатулка дрогнула в его руках.

– Да ведь это алмаз! – воскликнул он.

– Алмаз, – подтвердил Кашен.

– Чистой воды… не меньше сотни каратов… жаль, форма немного подгуляла… И все же он стоит тысячи и тысячи фунтов! – Анри поднял голову. – Откуда он у вас?

– Он был зажат в руке дьявола, которого принес М-Бола.

Некоторое время Анри молчал, хмуря брови.

– Значит, – спросил он наконец, – в заречной саванне есть месторождение алмазов?

– По-видимому.

– Да-а, – Анри осторожно взял алмаз, – теперь я вас понимаю. Если об этом узнают, не помогут ни научные организации, ни общественное мнение. Дьяволов разнесет в пыль! Уж я-то знаю, что такое алмазная лихорадка.

Анри бережно положил алмаз в шкатулку и, не спуская с него глаз, спросил с вдруг пробудившимся удивлением:

– Но как этот алмаз оказался в лапе дьявола? Ведь это черт знает что такое!

– Согласен, – кивнул Кашен, – но вы еще не обратили внимания на форму алмаза.

– Да, форма подгуляла, – охотно согласился Анри. – Но ничего, можно будет пустить его по частям.

Кашен усмехнулся.

– Посмотрите на него не как на драгоценность, а как на обычный поделочный материал, – посоветовал он.

Анри нахмурил брови, вглядываясь в драгоценный камень, лежащий перед ним на черном бархате.

– Позвольте, Жерар, – изумленно сказал он, – да ведь это типичное рубило!

– Да, универсальное орудие, которым пользовались наши далекие предки, только уменьшенное и более деликатное.

– Типичное рубило! Палеолит, поздняя шельская эпоха. Голова идет кругом! – Анри поднял глаза на друга. – Теперь не может быть никаких сомнений, Жерар. В заречной саванне действительно обитает ка-кая-то примитивная человеческая раса, а дьяволы – всего лишь верные слуги их!

Кашен встал, взял шкатулку и аккуратно закрыл ее.

– Не будем торопиться с выводами, – спокойно сказал он, – спрячем сначала этот камушек.

Анри возмущенно фыркнул:

– Камушек! Разве говорят так фамильярно о десятках, если не сотнях тысяч фунтов? Скажем, сто тысяч фунтов. Это как-то облагораживает и настраивает на торжественный лад. Хочется встать, снять шляпу и спеть «Марсельезу».

Кашен положил шкатулку в сейф и закрыл тяжелую дверцу.

– Облагораживает или не облагораживает, – вздохнул он, – а считаться с этим приходится.

Анри засмеялся:

– Вот-вот, к миллионам относятся насмешливо до тех пор, пока они лежат в чужом доме. Скажите спасибо, что об этом камушке, кроме нас с вами, не знает ни одна живая душа. А то бы мы давно стали трупами, милый Жерар.

– У нас еще все впереди, – флегматично заметил Кашен.

Анри рассмеялся:

– Мне нравится ваш оптимизм. К слову, я сказал о трупах совершенно серьезно. Каждый крупный камень имеет авантюрную и почти всегда кровавую историю. Все дело в том, что при колоссальной стоимости алмаз невелик. Его можно положить в карман. Но ближе к делу. Итак, мы убедились, что в заречной саванне живет разумная раса, которая изготавливает алмазные рубила, строит ловчие ямы и которой преданно служит армия дьяволов. – Анри посмотрел на своего друга и чуть пожал плечами. – Вы что же, не согласны со мной?

Серьезно глядя на Анри, Кашен негромко и несколько торжественно сказал:

– Анри, я непоколебимо убежден, что никаких разумных нет в заречной саванне. Дьяволы сами являются ее единоличными господами.

Анри долго разглядывал Кашена, стараясь разобраться – шутит его друг или говорит серьезно. Потом спросил с неуверенной улыбкой:

– Надеюсь, вы шутите?

– Нимало.

– Чтобы эти крысы с куриными мозгами строили ловчие ямы, охотились на слонов и изготовляли рубила? Не поверю даже под дулом пистолета! – возмутился Анри.

– Вспомните о руке дьяволов, которая удивительно напоминает человеческую.

– В этом я не вижу ничего удивительного, – упрямо сказал Анри, – дьяволы с такими руками выведены путем искусственного отбора теми разумными, которые живут в заречной саванне.

– Хорошо, допустим, – терпеливо сказал Кашен. – Допустим, что дьяволы выступают в роли своеобразных собак и верно служат неизвестному человеческому племени. Как вы объясните отсутствие у них органов размножения? Ведь у второго дьявола их тоже не оказалось! Как вы совместите отсутствие этих органов с наличием отлично развитых молочных желез?

Анри заковыристо выругался по-французски и меланхолично сказал:

– Очень просто, дорогой Жерар. Я пошлю всех дьяволов к дьяволу, а сам пойду пить виски.

Кашен засмеялся:

– Зачем же виски? Перед вами отличное французское вино!

Анри налил себе вина, залпом выпил и сморщился:

– Нет, Жерар, я пойду пить виски. Вино слишком слабо для этой дьявольской ситуации.

– Да, – согласился Кашен, – дьяволы – крепкий орешек. Я мучился несколько дней, перерыл гору литературы. Я сомневался в собственной компетенции. Но потом меня осенило!

– Когда занимаешься дьяволами – это обычное явление, – хмуро сказал Анри, – меня тоже несколько раз осеняло, и каждый раз по-новому.

Кашен засмеялся.

– Мне помогло то обстоятельство, что я энтомолог, – сказал он доверительно. – Узкий специалист по млекопитающим ничего бы не понял, уверяю вас. Дьявол – это дьявол, к нему нельзя подходить с обычными мерками.

Анри упрямо покачал головой:

– Не трудитесь, Жерар. Убедить меня в том, что эти крысы способны к разумной деятельности, – невозможно.

– Да, Анри, один дьявол не способен. Но речь идет о целой колонии дьяволов.

– Стадо баранов остается стадом баранов, независимо от того, сколько в нем голов, – десяток или несколько тысяч, – убежденно сказал Анри.

– Это не совсем так, – спокойно ответил Кашен, – одна пчела примитивна в еще большей степени, нежели дьявол. Но пчелиный рой с легкостью необыкновенной делает сложнейшие и тончайшие сооружения – соты. Что по сравнению с ними рубило или ловчая яма? Детские игрушки!

Кашен замолчал, погрузившись в раздумье. Анри смотрел на него с постепенно возрастающим интересом. Догадки, возникавшие у него одна за другой, не рассыпались бессильно, как это было прежде, а складывались в цельную стройную картину.

– Жерар, – сказал он дрогнувшим голосом, – вы не случайно сказали про пчел?

Кашен поднял голову, отрываясь от своих мыслей:

– Нет, Анри, не случайно. Представьте себе гигантский улей, а еще лучше – муравейник, в котором каждый муравей заменен дьяволом. Огромную матку всего рода дьяволов, которая всю свою жизнь занята одним-единственным делом – кладкой яиц. Множество воспитателей, которые денно и нощно заботятся о появляющемся из яиц беспомощном потомстве. Стражу при входах и огромную армию воинов, которая охотится за крупной дичью и снабжает колонию мясом. Племя тружеников, которое изготавливает примитивные орудия, занимается земледелием, а может быть, и скотоводством.

Анри слушал, затаив дыхание.

– Если допустить существование такой колонии, – продолжал Кашен, – то все становится на свои места. Дьяволу не нужны органы размножения, у них есть общая мать всего рода. Непрерывно рождающееся потомство нуждается в универсальном корме, поэтому каждый дьявол имеет развитые молочные железы. Чтобы действовать организованно и на свету, и в полной темноте, дьяволам нужно какое-то средство общения. И оно есть – странные гибкие образования, похожие на рога. Совместная жизнь тысяч и тысяч особей требует непрерывного тяжелого труда, недаром трудолюбие пчел и муравьев вошло в поговорку. И у дьяволов есть чудесное универсальное орудие труда – рука, которая удивительно похожа на руку другого вечного труженика – человека. Колония дьяволов представляет собой гигантскую, скорее всего, подземную постройку, вспомните огромные глаза дьяволов, которые должны отлично видеть в темноте. Отсюда нетранспортабельность рода дьяволов в целом, локальность их существования, жесткая привязанность к определенному месту обитания. И наконец, дьявол-одиночка должен быть примитивным, слабым и беспомощным перед лицом своих врагов, иначе у породы не будет стимула для их объединения в такую колоссальную семью. Как видите, Анри, все «за» и ни одного «против».

– Я преклоняюсь перед вами, Жерар, – серьезно сказал Анри, – вы распутали этот дьявольский клубок, а я считал, что это выше человеческих сил. Меня смущает одно – как могут дьяволы с их куриными мозгами создавать орудия труда? Ведь это прерогатива разума!

– Их делает не дьявол, – мягко ответил Кашен, – а колония дьяволов в целом. Понимаете, Анри, когда речь идет об общественных насекомых, скажем о пчелах, то в качестве самостоятельного организма выступает уже не отдельная пчела, а весь улей. Именно улей взаимодействует с окружающей средой, образует условные рефлексы, питается, размножается, выращивает потомство и так далее. И если он когда-нибудь возвысится до мышления, то и мыслить будет именно улей, а не отдельная пчела.

Анри схватился руками за голову:

– Как хотите, Жерар, а у меня от этого раскалывается череп! Мыслит колония. Это выше моего понимания!

Кашен засмеялся:

– В вас говорит консерватизм, которым вы заразились от своих хозяев-англичан. Мыслит же не только человек, но и человечество в целом. Вся наша цивилизация – продукт этого коллективного мышления. Почему же вас удивляет, что мыслит колония дьяволов?

Анри тяжело вздохнул.

– Согласен, – уныло сказал он, – англичане дурно на меня повлияли. Порой мне мало вина, мне хочется виски. Но, черт побери, Жерар! Я отлично понимаю, как из разумных людей составляется разумное же человечество. Но как из зверюшек-дьяволов может составиться нечто разумное? Вот чего я никак не пойму!

– Пчела – зверюшка в гораздо большей степени, чем дьявол, – мягко ответил Кашен, – она слепой механизм инстинктов, не более. Она может ужалить вас только потому, что вы случайно оказались на ее пути. Она будет бессильно биться об оконное стекло, хотя дециметром выше открыта форточка. Она будет ползать по трупам утонувших сестер, жадно поглощая сахарный сироп и не испытывая ни малейших признаков сострадания или испуга. Пчела дура, трижды дура! А посмотрите, какой умница улей! Как четко распределяет он обязанности: одни пчелы летают за нектаром, другие заботятся о потомстве, третьи вентилируют помещение, четвертые стоят на страже. Улей знает, где находятся лучшие медоносы и вода. Он своевременно определяет, когда нужно вести новую матку, начать роение или перебить ставших ненужными трутней. Это противоречие между примитивизмом отдельной пчелы и поразительной организованностью улья пробудило колоссальный интерес человека к крылатым собирательницам нектара. Кто только не занимался пчелами! И почти каждый из этих не похожих друг на друга людей говорил о загадочной тайне улья. Эта тайна – зачатки коллективного разума. Того самого разума, который сейчас делает первые, но уже уверенные шаги в заречной саванне.

Анри притронулся к руке Кашена:

– Не торопитесь зачислять меня в разряд тупоголовых, Жерар. Я отлично вас понял. В конце концов, мы с вами – тоже колониальные животные. Мы состоим из бесчисленного множества абсолютно неразумных клеток. Мы колонии на клеточном уровне, ульи и муравейники – на уровне организмов. Глупые клетки переплелись в нашей голове каким-то чудесным образом, что мы, даже не верится, – разумны!

– Браво, Анри!

– Но, черт побери, Жерар! У нас есть орган мысли – голова. А чем, позвольте вас спросить, мыслят ваши ульи, муравейники и колонии дьяволов?

– Своей совокупностью, Анри. Тут мы вступаем в область чистых догадок. Коллективный разум – неизмеримо дальше от нас, чем любое инопланетное существо с индивидуальным мозгом. И все-таки, представьте себе пчелиный рой. Этакий шевелящийся золотистый шар, кстати, шар очень мирный и добрый – его можно брать руками, пчелы не будут вас жалить. Потом этот шар распадется на отдельных пчел, и каждая из них чудесным образом уже знает, что ей нужно делать. А посмотрите, как пчелы строят соты! Живыми гирляндами висят они, отрешенные от всего остального, и опять-таки каждая пчела чудесным образом знает, что ей делать, даже когда человек намеренно старается сбить их с толку. Наш соотечественник Реми Шовен, всю свою жизнь посвятивший общественным насекомым, видит в цепочках строительниц сот какое-то подобие нервных цепочек мозга. Теперь представьте себе, Анри, что и дьяволы в теплом сумраке пещеры образовали громадные рои, гирлянды и цепи из самих себя. В такой конструкции и зародилась мысль! Эта конструкция, соорганизовавшись единожды особенно удачным образом, больше не распалась. Она живет и самосовершенствуется, и в отличие от нашего мозга – нет пределов этому совершенству!

Анри взъерошил себе волосы:

– А вы меня напугали, Жерар. Если ваши предположения верны, там, в заречной саванне, может вырасти интеллект чудовищной мощи. Не станет ли он опасным для человечества?

– Чем может быть опасен для человечества интеллект на уровне неандертальца? – улыбнулся Кашен. – А вот человек для дьяволов – величайшая и смертельная опасность. Человечество пока не готово принять в дар коллективный разум. Мы не можем навести порядок в собственном доме, как же можно пускать нас в чужой?

Анри задумался, прикрыв глаза рукой:

– А как же слава, Жерар? Вековечное бессмертие открытия?

– Вспомните об алмазе, мой друг. Вы теперь богаты! Может быть, слава немного подождет?

Анри засмеялся:

– Ах вы, демон-искуситель! Поедете со мной в Европу?

– У меня нет там своей Симоны, – грустно улыбнулся Кашен.

– Я вам найду!

Кашен засмеялся:

– Не забывайте про мои белые волосы. Лучше возьмите с собой М-Болу.

– Я подумаю об этом, – серьезно сказал Анри, – только вряд ли он захочет покинуть Африку и Нию. Едем, Жерар!

– Не тянет меня к фашистам, – поморщился Кашен.

– Слава Богу, во Франции пока не фашизм!

– Кто знает, что будет дальше? Не внушают мне доверия молодчики, стоящие у власти. К тому же надо ведь присматривать за дьяволами!

– У вас на все есть ответ, – сказал Анри, погружаясь в раздумье.

Кашен положил на его плечо свою сухую легкую руку:

– Анри, мир сейчас стоит на грани невидимой, жестокой войны с фашизмом. Ему не до дьяволов.

Анри поднял голову.

– Подождем конца этой войны, Анри, – просительно сказал Кашен. – Может быть, разделавшись с фашистами, человечество станет лучше?