Текст книги "Галактический патруль"

Автор книги: Юрий Тупицын

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 27 страниц)

СЛАВКА

Славка – маленькая певчая птичка отряда воробьиных.

Глава 1

Ранним июльским вечером, когда солнце уже зашло, но было еще так светло, что не зажглись уличные фонари, в ресторан «Славянский базар», расположенный в самом центре Москвы, зашел плотный мужчина лет сорока от роду. Он был в меру высок, повыше ста восьмидесяти сантиметров, но плотность телосложения размывала его рост, а уверенные кошачьи движения смазывали плотность телосложения, так что со стороны он представлялся соразмерным. Благодаря ей он как бы растворялся среди других зрелых представителей мужского пола, и только внимательный взгляд и осознанные сравнительные оценки выявляли его незаурядность. Одет он был просто, утилитарно, но довольно дорого по обычным сегодняшним меркам: кремовая водолазка с высоким воротом до половины атлетической шеи, просторный серый замшевый пиджак, под которым был бы незаметен и толстый бумажник, и крупнокалиберное оружие типа американского «Кольта-45» или русской «гюрзы», бежевые, хорошо отутюженные шерстяные брюки и мягкие замшевые туфли того же цвета. У мужчины было простое, прежде говорили – крестьянское, лицо с довольно широки-ми скулами и грубоватыми рублеными чертами, светло-русые мягкие волосы, такого же цвета брови и широко расставленные серые глаза – очень характерные: их внешние уголки были не приподняты, как, например, у китайцев, а чуть опущены. Мужчина посмотрел на наручные часы, хронометр в простом вороненом корпусе, и подошел к по-летнему скучающему гардеробщику.

– Я должен встретиться с Игорем. – У мужчины был глубокий баритон, но говорил он подчеркнуто негромко, четко произнося каждое слово. – Вы можете мне помочь?

– С кем имею честь? – с неумелой вежливостью осведомился гардеробщик, бывший борец или штангист, судя по его фигуре.

– Называйте меня Ником.

Улыбка гардеробщика приобрела почтительный оттенок.

– Предупрежден. – Гардеробщик обернулся через плечо: – Вова!

Из глубины гардероба показался спортивного вида парень в одежде спортивного же покроя, смотрел он не на гардеробщика, а на вошедшего мужчину, смотрел цепко, оценивающе – будто фотографировал.

– Проводи товарища, виноват, – гардеробщик развел кистями-лопатами, – проводи господина к Игорьку.

Парень молча вышел из-за перегородки, подвел мужчину к широкому входу и, не указывая ни взглядом, ни пальцем, коротко и толково, профессионально, как отметил про себя назвавшийся Ником, объяснил, за каким столиком сидит искомый Игорь. Он так и сказал про него – искомый, что вызвало тень мимолетной улыбки на лице Ника.

Игорек оказался симпатичным молодым мужчиной со смуглым, испанского типа лицом и цыганскими глазами. Он был одет в темную вечернюю пару, которую дополняла светло-голубая рубашка с галстуком бежевой расцветки. Игорь сидел в непринужденной позе, но его свободного покроя пиджак был застегнут на все пуговицы, хотя в зале было душновато. Игорек сидел один, но столик был накрыт на двух человек: помимо посуды и приборов, на нем стоял графинчик со светлой жидкостью, две бутылки пльзеньского пива, бутылка боржоми, а на разносной посуде – маслины, черная икра и нежная, сочащаяся жиром розоватая лососина. Одна бутылка пива была почата, судя по тому, что на тарелке Игоря лежало несколько маслин и ломтик лососины, был почат и графинчик с прозрачной жидкостью, но на внешнем виде хозяина столика это никак не сказалось – он был трезв и свеж, как только что сорванный молоденький огурчик, и вообще сиял здоровьем, благополучием и хорошим настроением. Несмотря на беззаботный вид и вальяжную позу, Игорек издали опознал своего клиента, легко поднялся на ноги и, обойдя столик, шагнул навстречу, широко улыбаясь и протягивая руку.

– Рад вашей пунктуальности. Вы – Ник, я не ошибся?

– Называйте меня так, – без улыбки ответил мужчина, коротко пожимая протянутую руку и как бы пресекая возможную фамильярность обращения.

Это нимало не смутило Игорька, ни на йоту не нарушив его жизнерадостной приветливости.

– Садитесь, Ник, и чувствуйте себя не гостем, а хозяином. Я позволил себе кое-что заказать на свой вкус. Но если что-нибудь не так, мы мигом пополним нехватку.

– Спасибо, я не голоден.

– А за встречу? – Игорек приподнял и снова поставил на скатерть графинчик. – Настоящая «Смирнофф» заокеанского производства. Для конспирации.

– Спасибо. Но я не пью до завершения сделок.

– Разумно, – одобрил Игорек и тем не менее наполнил рюмочки, пояснив: – Ну а я всегда вкушаю на счастье самую малость. За удачу!

Он отсалютовал приподнятой рюмкой, аккуратно, по-салонному, выпил и положил в рот черную, похожую на жука маслину, заблаговременно освобожденную от косточки.

– Как сейчас в Якутии? Зима уже кончилась? – пошутил он.

– В Сахе сейчас жарче, чем в Москве.

– Саха! Название-то какое, дышит загадкой, тайной и очарованием. – Игорек развел кистями рук, пальцы были длинные и ухоженные. – Увы, пока так и не довелось побывать там.

– Еще побываете. Но вряд ли вам там понравится.

Молодой человек вкусно рассмеялся, запрокидывая назад свою красивую кудрявую голову:

– Может быть, и побываю. На Руси говорили: не зарекайся от тюрьмы да от сумы.

– Кстати, я пришел к вам с сумой. Как было условлено. А вы?

– Предлагаете перейти к делам?

– Не так уж сразу. Но предлагаю.

Молодой человек покивал, улыбка быстро сползла, будто упала с его лица, цыганские глаза похолодели, из Игорька он превратился в знающего себе цену, уверенного Игоря.

– Моя сума тоже полна. Но сначала я хотел бы взглянуть на товар. Прямо здесь. Опасных соседей нет, предусмотрено.

– Похвально. – Мужчина достал из кармана резной портсигар черного дерева с монограммой «Н» и протянул Игорю. – Закуривайте.

Тот взял портсигар, открыл его нажатием на кнопку. Под крышкой рядом с сигаретами лежали четыре бриллианта чистой воды по пять-шесть каратов каждый. Достав из кармана не то золотую, не то позолоченную зажигалку нефирменного, штучного изготовления и как бы в раздумье перебирая сигареты, Игорь нажал на зажигалке потайную кнопку. Из корпуса выскочила трехгранная боразоновая игла вместе с капелькой абразивной смазки. Игорь умелыми нажимными движениями попробовал поцарапать каждый алмаз, сунул в рот сигарету, прикурил, избегая затягиваться дымом, захлопнул крышку портсигара и подтолкнул его по скатерти клиенту. Он легко скользнул на отполированной и отлакированной, как зеркало, нижней крышке и оказался в большой ладони Ника, переправившей его в боковой карман.

– Порядок, – не скрывая удовлетворения, сказал Игорь.

– А содержание моей сумы проверять будете?

– Обязательно.

– Не здесь же!

– В туалете. Я зайду с вашей сумой, как вы ее именуете, в кабину, проверю и, выходя, передам портсигар. Никуда я из кабины не денусь. Да и подстраховаться, полагаю, догадались.

Игорь усмехнулся:

– Не без того. Чего темнить? Вы же профессионал! На кого работаете?

– На себя.

– Значит, никакого доверия временному правительству? – Молодой человек не скрывал скепсиса.

– А почему, собственно, я должен вам доверять?

– Но вы же предлагаете продолжить сотрудничество.

Мужчина, назвавшийся Ником, усмехнулся:

– Положим, я предлагаю его не вам, а тем, кого вы представляете, неплохо представляете, должен сказать. А потом можно сотрудничать и без доверия.

– Вряд ли мои шефы пойдут на это.

Мужчина пожал плечами:

– Это не мои проблемы.

– Обычно поставщик оказывает авансом услуги, а не покупатель, – настаивал Игорь.

– Обычно – да. Но я этого не делаю.

– Слишком вы категоричны. Вряд ли это понравится моим шефам. – В голосе молодого человека впервые прозвучали нотки предупреждения и угрозы. Но на его собеседника это не произвело ни малейшего впечатления.

– Я и не собираюсь им нравиться. Может быть, они мне не нравятся куда больше, чем я им. Но тем не менее я предлагаю партии сырых камней – ювелирных или борта, на выбор. Можно тех и других, это еще лучше.

– Велики ли партии? – уточнил Игорь.

Мужчина вздохнул:

– Мы уже говорили об этом, Игорь. Не надейтесь узнать ничего нового. Партии, достаточные для самых солидных покупателей, вот и все, что я могу сказать предварительно. Остальное – предмет конкретного разговора.

– И снова – дополнительные условия?

– Всенепременно. Но это же взаимовыгодные дополнительные условия. – Мужчина сделал небольшую паузу, давая собеседнику возможность осмыслить сказанное, и заключил: – Вы намерены заканчивать сделку или пришли ради одних разговоров?

– Намерен! – словно только что решившись на такой шаг, сказал Игорь.

– Тогда начнем с дополнительных условий.

Молодой человек согласно кивнул и наморщил лоб, собираясь с мыслями. Помогая ему, мужчина, назвавшийся Ником, сказал:

– Начнем с Сергея Потехина.

Игорь, может быть впервые за время этого разговора, улыбнулся с оттенком превосходства:

– Нет в бюрократии никаких Потехиных – ни Сергея, ни Славы. Сергей Потехин был – до женитьбы, да сплыл – после того как принял фамилию своей возлюбленной супруги и стал Сергеем Лазорским.

– Это девичья фамилия, Лазорская?

Игорь с ухмылкой отрицательно покачал головой:

– Нет, не девичья, девичья фамилия у нее Митрофанова. Это такая карусель, скажу я вам, прямо одиссея капитана Блада! Вовсе не случайно адресный стол не мог сказать ничего путного. Влетело нам это расследование в копеечку, должен вам сказать!

– Эти расходы были оговорены и входят в сделку»– суховато сказал мужчина.

Молодой человек согласно кивнул и уточнил:

– Подробно рассказывать или выложить конечный результат?

– Подробно. Я никуда не тороплюсь.

– Я тоже. – Молодой человек помолчал и усмехнулся. – Эта Нинель Лазорская – та еще штучка! Не то чтобы совсем потаскуха, но стерва порядочная. Ее девичья фамилия – Митрофанова, представляете? Писаная красавица, замашки дамы высшего света и вдруг – Митрофанова! Первый раз она вышла замуж за певца из Московской филармонии по фамилии Лазорский и ухватилась за эту фамилию обеими ручками. От Лазорского она сбежала к скрипачу Когану, но не к знаменитому Леониду Когану, а к Осипу, правда скрипачу тоже известному. От Когана она прижила дочку, Людмилу, и вместе с ней сбежала к Сергею Потехину. Но потребовала, чтобы тот принял фамилию Лазорский. Наверное, ей показалось, что Потехина – ничуть не лучше Митрофановой, а влюбленному Потехину было тогда не до фамильных проблем. Так он и стал по паспорту Лазорским, хотя об этом не распространялся. От Потехина Лазорская прижила вторую дочку, Ярославу, а потом сбежала от него вместе с Людмилой к Лебедянскому, какому-то шишке в союзном Министерстве культуры. А младшая ее дочь, Славка, осталась с отцом. Категорически отказалась от него уехать! Когда Потехин погиб, Лазорская разыграла какую-то мелодраму о великой любви и вселенской несправедливости и сбежала от деятеля культуры к своему второму мужу – Когану, прихватив с собой теперь уже обеих дочек, сводных сестер. Ничего не скажешь, ловкая дамочка. Лебедянский к тому времени успел проштрафиться, из Министерства культуры его выперли, он подвизался театральным администратором, и ничего ему в будущем не светило. А Осип Коган после смерти своего знаменитого однофамильца начал всплывать в скрипичном мире на самый верх. Наверное, помимо всего прочего, магия имени играла свою роль – Коган! – Игорь помотал головой, отнюдь не с осуждением, а с уважением к чужой ловкости, и, щеголяя своей начитанностью, заключил: – Манон Леско с матримониальными наклонностями – вот кто такая эта Митрофанова, Лазорская, Коган, Потехина, Лебедянская и снова Коган. Лихая дама! Хотя у голливудских звезд бывало и побольше, у той же милой беби Дины Дурбин.

– Ближе к делу, Игорь.

– Слушаю и повинуюсь! Итак, нет в природе никакой Славы Сергеевны Потехиной, есть Ярослава Сергеевна Лазорская, отсюда и уменьшительное имя – Славка. Могли бы и сами догадаться. – Игорь ввернул это замечание только потому, что глухое раздражение, вызванное броней несокрушимого хладнокровия его собеседника, требовало какого-то выхода.

Но мужчина, назвавший себя Ником, остался невозмутим и теперь.

– Как видите, не догадался. И дал вашей фирме возможность заработать.

– Премного благодарны! Адреса будете записывать или запомните?

– Запомню.

Игорь продиктовал адрес городской квартиры в престижном районе возле Никитских ворот, адрес ближней дачи – в Подлипках и дальней дачи – в деревне Болотки Мещерского края. Назвав этот край, молодой человек сделал паузу, ожидая вопроса. Но поскольку его не последовало, спросил сам:

– Вы знаете, что такое Мещерский край?

– Я знаю, что такое Мещера.

– Адреса повторить?

– Не нужно. Коротко – о бытовой обстановке.

– А длинно и говорить не о чем, слежки ведь за Славкой Лазорской не было. Кстати, в Москве ее сейчас нет, она гостит в Питере у тетки, сестры отца. Завтра утром должна приехать первым поездом, вагон седьмой. Супруги Коганы на гастролях за рубежом – в Аргентине. Сестры живут одни, но их часто навещает, а иногда гостит по нескольку дней бабушка по отцу и отчиму – Софья Израилевна, чистокровная еврейка.

– А Осип Коган?

Игорь усмехнулся:

– Отец Когана, почивший в бозе Авиэзер Федотович, – одессит. В его жилах текло кровей не меньше, чем у академика Сахарова.

– Людмила Лазорская в Москве?

– Здесь. Ждет сестру, они в общем-то живут дружно.

Мужчина, назвавший себя Ником, кивнул.

– Хорошо, этих сведений мне достаточно. – Он чуть улыбнулся твердыми, четко очерченными губами, глаза его сохранили при этом отчужденность. – Пошли, Игорь. Обменяемся сумами.

Молодой человек приподнял двумя пальцами графинчик с водкой:

– А посошок на дорожку?

– Я же сказал, что не пью до завершения сделок.

– Но вы же сюда не вернетесь!

– Разумеется. Не огорчайтесь, Игорь. У нас еще будет случай – выпьем еще. Я обещаю.

Молодой человек искал на лице мужчины следы иронии или издевки, но не нашел. Спокойное лицо, внимательные серые глаза в глубоких глазницах, ни малейших следов недоброжелательства или, напротив, доброжелательства. Не лицо, а маска, черт бы побрал этого Ника.

Игорь вздохнул и поднялся на ноги, подхватив рукой черный атташе-кейс:

– Ладно, пошли.

Пока в туалете происходил оговоренный обмен кейса с деньгами на портсигар с бриллиантами, из гостиницы скорым шагом вышел хорошо одетый мужчина средних лет и сел в «мерседес», в котором скучал его шофер и телохранитель. Взяв из ниши на приборной доске телефонную трубку, набрал нажатием кнопок на его расширенном микрофонном плато нужный номер и, когда ему ответили коротким «да», представился:

– «Россия».

– Докладывайте по сути.

– Я прослушал и записал весь разговор. Игорек работал хорошо, но объект – крепкий мужик. Не пошел на разговор, не клюнул ни на выпивку, ни на закуску. Спокоен, уверен в себе, грамотно организовал обмен, обмен контролируется пассивно, как условлено. Подстраховки с его стороны не обнаружили, хотя ребята опытные и смотрели хорошо.

– Один, совсем один? Ты уверен? – В неторопливом, хрипловатом голосе слышались насмешка и недоверие.

– Не уверен! – отрезал докладывающий.

– Почему?

– Уж очень объект спокоен. Как у себя дома.

– Может быть, плохо смотрели?

– Смотрели хорошо, вот в этом уверен!

После паузы хрипловатый голос решил:

– Действуйте по плану. И прямо ко мне! Смотри, чтобы был целехонек. Командуй. И поставь мне на прослушивание запись этой беседы.

– Прямо сейчас?

– Сколько длилась беседа? – последовал контрвопрос.

– Не больше двадцати минут.

– Объект без колес?

– Без. От самой «России» его вели. Шел пешком. Шел спокойно. Говорю, ведет себя как дома. – Докладывавший не скрывал своего раздражения.

– Тогда ставь прямо сейчас. Командуй и ставь. Окно на двадцать минут у нас есть. Не расслабляйся, после прослушивания возможны коррективы.

– Понял.

– Действуй.

На другом конце этой линии в домашнем кабинете хорошо запертой и хорошо охраняемой роскошной пятикомнатной квартиры, которая в организации именовалась базой и о местонахождении которой не знал даже командир группы захвата, докладывавший сюда по автомобильному телефону, сидело двое. Один – полный мужчина лет сорока пяти, с бульдожьим, гладко выбритым лицом и цепкими поросячьими глазками – был одет в роскошный шелковый халат с россыпью серебряных звезд разной величины по темно-синему фону. Через полураспахнувшиеся полы халата виднелась жирная, по-женски безволосая грудь. Сбоку от него примостился благообразный плешивый старичок с морщинистым лицом, с грустными ярко-голубыми не по возрасту глазами, отягощенными вялыми мешками, и с седенькой, аккуратно подстриженной бородкой клинышком. Одет он был в серенький парусиновый костюм и белую сатиновую рубашку, ворот которой вместо галстука охватывал шелковый шнурочек с кисточками. Перед ним стоял серебряный поднос, а на нем – кофейник, кувшинчик со сливками, вазочка с сахаром, бутылка коньяка «Двин», тарелка с тонко нарезанными ломтиками лимона, хрустальные рюмки и кофейные чашки. Под рукой старика стояла початая бутылка боржоми и стакан гладкого стекла, явно выбивавшийся из общего фона сервировки. Телефонная линия была переключена в громкоговорящий режим, в кабинете в полный голос звучала запись беседы между Игорем и мужчиной, назвавшимся Ником. И толстяк с поросячьими глазками, и благообразный старичок слушали ее очень внимательно, но профессионально – без напряжения и натуги. Толстяк курил сигарету «Данхилл», позволяя себе время от времени пускать аккуратные колечки синеватого дымка. Параллельно беседа писалась на магнитофон, стоявший рядом, чтобы при необходимости можно было повторно прослушать заслуживающие особого внимания места. Когда запись кончилась, толстяк щелкнул переключателем настольного коммутатора, связался с командиром группы захвата, сообщил, что линия свободна, выслушал доклад о том, что объект уже вышел из ресторана и его повели.

– «Дипломат» при нем? – уточнил толстяк.

– В левой руке. Объект спокоен, идет ровно, не дергается. У витрин не останавливается, в магазины не заходит, обувь не поправляет, слежки, похоже, не замечает. Как дома себя ведет, козел!

– Пока работает по плану, действуй дальше, – сказал толстяк, положил трубку и всем своим полным телом повернулся к старичку: – Слушаю тебя, Семен Григорьевич.

Старичок, в свою очередь, положил отводную трубку, через которую прослушал этот разговор, и погладил сухонькими пальцами свою бородку:

– Это агент, Витя, вот что я тебе скажу и не ошибусь. Профессиональный агент высокой квалификации. Он знает, что его повели, обязаны были повести, поэтому и не дергается. А потом – фью! Испарится как дым, если захочет этого.

– Выходит, с гостиницей он специально нам подставился?

– Выходит так, Витя.

– А зачем?

– Мы его проверяем, он нас. Понравимся ему – продолжит с нами работу, не понравимся – обрубит концы и испарится, других покупателей будет искать. Скорее всего, в другом городе. А мы ему вряд ли понравимся. Кому понравятся глаза за спиной чуть не круглые сутки?

Толстяк хрюкнул, налил себе граммов тридцать коньяку, выпил и сунул в рот ломтик лимона, предварительно макнув его в сахарную пудру.

– А если он слежки не заметил? – спросил он не совсем внятно, морщась от кислого. – Водят его ребята опытные. А он хоть и профессионал, а сибиряк, провинциал, сермяга. А тут – столица, шум, гам, толпа.

Старичок захихикал, покачивая лысой головой:

– Сермяга! Ты прислушайся, как он говорит. Прокрутить?

– Не надо, помню, – хмуро сказал толстяк.

– Игорек, конечно, парень – гвоздь. Но по сравнению с ним – салага. – Старичок пожевал губами и уверенно заключил: – Специально он нам подставился, Витя. И слежку видел, а теперь хоть и не смотрит, а задом чувствует, как и все профессионалы. Говорю тебе, непростой это человек. Не только грамотный толкач, а еще и специально подготовленный агент высокого класса.

– Какого?

– А хрен его знает! – сердито сказал старичок. – Слышал, как он говорил про количество своего товара?

– Да никак он не говорил! Партии достаточные, вот и все! Разве это разговор?

– Разговор, Витя, разговор. И может быть с намеком. Знаешь, как фирма «Роллс-Ройс» указывает мощность моторов своих колымаг? Они не говорят, сколько лошадок в нем и сколько цилиндров, – мелочевка! Они пишут: мощность мотора достаточная. И все! Достаточная, понял, Витя?

Толстяк некоторое время разглядывал старичка.

– Ты хочешь сказать, что этот тип из Интеллидженс сервис? – спросил он наконец, не скрывая недоверия.

– Все может быть, Витя, все нынче перепуталось. Конечно, сама эта шпионская служба в коммерцию не полезет. Но если в Мирном или Якутске действительно есть солидная фирма, которая ворочает крупными партиями ювелирных камешков, они могут нанять нужного специалиста, где им захочется. Хоть в Сервисе, хоть в ЦРУ, хоть в Интерполе.

– А может быть, он и есть интерполовский агент?

Старичок покачал головой:

– Наши полицаи с Интерполом пока еще только снюхиваются, а не сотрудничают по-настоящему. Вот если бы он нам партию героина предложил, тогда еще можно было бы заподозрить руку Интерпола. А алмазы? Нет, до этого еще не дошло и не скоро дойдет, Витя, поверь моему опыту. – Старичок нацедил себе боржоми, выпил и продолжал: – В том, что этот Ник – профессиональный агент, я не сомневаюсь. Думаю, что наняла его солидная фирма и направила в столицу разведать обстановку. Есть у меня мысль и о том, где его наняли.

– Где? В Англии? – Толстяк по имени Витя не скрывал скепсиса.

– Вряд ли, дотянуться до Сервиса трудно и народ там серьезный, патриотичный и хорошо обеспеченный. Больше всего на роль хозяина этого агента тянет Моссад.

Толстяк поморщился:

– Всюду тебе Моссад мерещится, Семен Григорьевич. Уйми ты свой антисемитизм! Сейчас это делу мешает.

– Не антисемит я, Витя, видит Бог! Россиянин я, понимаешь? За державу душой болею. Уж если выпала такая карта деловым людям Россию грабить, так уж пусть россияне православные и грабят. Не грузины, не армяне, не евреи, а россияне, понимаешь? – И, круто сменив тон, уже без эмоций продолжал: – Из всех разведок Моссад – самая всеядная и пронырливая, без мыла, извиняюсь, даже в задницу влезет. А уж в фирму, которая контрабандой алмазов занимается, – с превеликим удовольствием. Моссад ведь не ЦРУ, не столько на бюджете, сколько на пожертвованиях и собственных заработках существует.

От Семена Григорьевича не ускользнуло, что собеседник слушает его с нарастающим интересом.

– Ты заметил, Витя, как этот Ник слова выговаривает? Как топором вырубает. Обучен он русскому языку хорошо, а говорит не по-российски – напевности нет. И еще, обратил ты внимание на то, что этот Ник внимательно слушал Игорька, когда тот рассказывал ему, кто в семействе Коганов еврей чистый, а кто нечистый? Ведь явно не по делу информация, а он с аппетитом скушал и не остановил. С его-то характером! Интересно ему было, Витя.

Толстяк снова налил себе немного коньяку, но теперь закусил не лимоном, а запил глотком холодного кофе.

– Значит, Моссад? – подумал он вслух.

– Не обязательно, Витя, не обязательно, – отступил на полшага многоопытный старичок. – Но что он квалифицированный, работающий по найму агент, гарантирую. Этим мы его и прижмем, если начнет трепыхаться.

– В общем, надо его брать!

– Надо, Витя. Риск есть, но надо. Обижать его не нужно, а маленько прижать, чтоб силу нашу почувствовал, следует. Упустим сейчас – обрубит концы и уйдет. Мужик хваткий.

– Да будет так, – заключил толстяк.

Он пригласил Семена Григорьевича заночевать, но тот отказался, сославшись на то, что и в привычной-то постели засыпает с трудом, а уж в чужой – и вовсе не уснет. Старичка доставили домой на хозяйском «мерседесе». Семен Григорьевич занимал уютную, со вкусом, не без лишней роскоши двухкомнатную квартиру и жил один. Экономка у него была приходящей. Шофер-телохранитель проводил его, от греха, до самых дверей. Семен Григорьевич скинул туфли и прямо в носках прошагал по мягким коврам в свою спальню, бывшую одновременно и кабинетом. Повесив парусиновый пиджак на спинку стула, он подсел к телефону, набрал нужный номер. Ждать ему пришлось довольно долго, только на восьмом гудке трубка отозвалась сонным голосом:

– Слушаю!

– Прости, что беспокою тебя, Казимир, но дело спешное. Блицкриг!

– Семен?

– Он самый. Проявлен очень большой интерес к семейству Коганов, и очень серьезным человеком. Не в скрипочках ли тут дело?

– Хм!

– А в чем еще? Думаю, что интересующийся – агент какой-то солидной фирмы. А за эти скрипки любитель-миллионер денег не пожалеет.

– Откуда и кто мог узнать о них?

– Ося Коган кому-нибудь проболтался в Аргентине. Похвастаться он любит.

– Кто этот агент? Фото есть?

– Нет, Казимир, ни фото, ни даже описания внешности. Но человек серьезный, высокого уровня профессионал. Как бы он не обставил тебя.

– Спасибо, Семен, – ответила трубка после паузы. – За мной не пропадет.