Текст книги "Наемники Судьбы. Пенталогия (СИ)"

Автор книги: Юлия Федотова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 142 страниц) [доступный отрывок для чтения: 51 страниц]

– Улаф сейчас в море. На своем драккаре «Гром».

– Ну и что? – Хельги зло отвернулся. Когдато «Гром» считался его драккаром. Казалось бы, зачем ему теперь драккар? Все равно обидно.

– Отец говорит, не было еще такого воина в РунФьорде, да и на всем Побережье, – продолжила рассказ Тильда, будто желая помучить подменного сына. – Он мог бы победить самого Сигурда Медведя или Роггсу Кровавого. Отец очень доволен им.

– А ты? – Хельги смотрел в упор. – Ну если честно… Ты его очень любишь?

Последний вопрос прозвучал подетски нелепо.

Жена ярла надменно взглянула на сприггана… и вдруг поняла, что ее ответ для него действительно важен. И она не смогла солгать.

– Он чужой, – голос ее звучал глухо, – он сын мой, я стараюсь его любить. Но он – чужой. Как я ждала его! Дни и ночи, целых тринадцать лет. И он вернулся, но все пусто, пусто. Нет, я не люблю его.

Хельги уселся на скамью верхом. Уходить он раздумал. Ему очень нравились слова Тильды. Он закусил губу, чтобы не выдать свою радость. Хотя жену ярла, конечно, было жаль.

А женщина продолжала. Впервые за долгие годы она могла говорить откровенно.

– Улаф страшный человек. Из тех, что убивает ради забавы. Его все боятся. Он стал берсеркером. Силы Стихий! Ты бы видел его в ярости! Не человек – дикий тролль!

– Берсеркером! – поразился Хельги. – Настоящим?! Бегает голый, рычит и грызет щит? Убиться можно! Вот не думал, что в нашем семействе может приключиться такое! Хотя помнишь, отец говорил, будто брат его прадеда был знаменитым берсеркером? Наверное, у Улафа это наследственное…

Они проговорили несколько часов.

За разговором даже внимания не обратили на шум и суматоху, поднявшиеся снаружи. Утратили бдительность, как говорит Меридит.

Дверь распахнулась с грохотом. Мощная фигура, облаченная в кожи, металл и мохнатые шкуры, возникла в проеме, слишком низком для такого великана.

– Встречай, мать! – проревел Улаф. – Мы воротились с победой! И с богатой добычей!

Тильда вскочила, словно желая заслонить Хельги собой. Но Улаф даже не заметил гостя.

– Отец занят разгрузкой, а я – скорее домой. И с подарком! Вот тебе сноха, мать! – Он силой втолкнул в дом девчонку лет шестнадцати, тоненькую, нежную, раздавленную ужасом. – Хороша, а?!

Фьординг намотал светлую косу девушки на руку и резко рванул вниз, заставляя ее тем самым открыть лицо.

– А ты говорила, никто за меня не пойдет! Не пойдет – сам возьму что мне надо!

Он снова потянул девушку за косу. Шея ее выгнулась и болезненно напряглась. Но несчастная даже не застонала, столь велик был ее страх. Тут уж не выдержал Хельги:

– И чего ты ее мучишь? Тоже Роггса Кровавый нашелся! Справился!

От неожиданности Улаф выпустил свою жертву, и она молча повалилась к его ногам.

– Это… это еще кто?! – яростно прохрипел он. – Убьюу!!!

– А я твой братец Хельги, – издевательски сообщил спригган. – Слышал о таком?

Тильда замерла в ужасе. Рядом с тушей Улафа Хельги выглядел почти таким же беззащитным, как несчастная пленница.

Сын ярла взвыл и ринулся вперед. Он давно поклялся себе убить подменного брата – и теперь был полон решимости исполнить клятву. Глаза берсеркера дико блуждали, изо рта фонтаном летели брызги слюны, в груди клокотало. Зрелище было редкое! От любопытства Хельги едва не пропустил удар. Увернулся в самую последнюю секунду. Улаф не удержал равновесия и со всего размаха врезался в стену. Но боли не почувствовал. Вскочил и вновь ринулся в бой. Хельги опять увернулся, теперь вовремя, без спешки. Дом содрогнулся от удара тяжелого тела, посуда посыпалась с полок.

– Ох, мамочка! Мы тебе все разнесли! – посетовал Хельги. – Но я не виноват, это все он… Слушай, братец, может, выйдем на улицу? А то вам есть не из чего будет.

Берсеркер не слышал и не понимал. Слепая ярость гнала его в атаку, снова и снова. Наконец сприггану наскучило однообразие, и он нанес встречный удар. Прицельно и аккуратно, по методу Энки.

Каждый, кто знал Улафа, считал его невероятно смелым человеком. Но он не был смелым, он был обыкновенным. Просто он не ведал, вернее, не помнил страха. Спригганский выкормыш забыл почти все, что было с ним до возвращения домой, даже имя, которое носил все эти годы. В тринадцать лет жизнь для него началась сначала. И в этой новой жизни он был самым сильным, самым могучим, не знающим себе равных, – и никого не боялся. Все боялись его.

И вот страх вернулся. В образе давно забытом, но хорошо знакомом: злобное, опасное существо с желтыми, горящими глазами на нечеловечески красивом лице. Кошмарная тварь склонилась над ним и зашипела.

Улаф почти не понимал слов Хельги. Он лежал поверженный, униженный, впервые побежденный. Не берсеркер на поле боя – ребенок в когтях чудовища. Он и повел себя соответственно:

– Мама! Мама, спаси меня! – Голос фьординга сорвался на визг. – Убери от меня это!

Хельги выпрямился, очень довольный эффектом.

– Нужен ты мне! Не визжи как резаный, ты всетаки берсеркер, а не дева корриган. Мам, скажи ему, пусть не визжит, я уже ухожу! Я ее заберу, ладно? – Он кивнул на пленницу, комочком сжавшуюся в углу. – Ее нельзя оставлять с твоим монстром.

Тильда согласно кивнула.

– Тогда до встречи, мамочка! Через годдругой загляну вас проведать… А ты собирайся, пока не объявился папаша. Ярл, он захочет нам помешать, я его знаю. Идем!

Девушка покорно поднялась с пола и поплелась за спригганом.

Никто их не задерживал, и скоро ворота РунФьорда остались позади.

– Кто ты? Как тебя зовут? – Хельги старался говорить так мягко, насколько вообще способен спригган.

Девушка лишь дрожала и всхлипывала.

– Ну чего ты, горе мое? Кого ты теперь боишься?

– Тебя… – с трудом пролепетала она. – Ты… не человек, раз победил, его… Берсеркера.

– Конечно, не человек. Я спригган.

Услышав это, девушка вдруг повалилась на колени.

– Пощади меня! Пожалуйста, не убивай! Не хочу, не хочу! – рыдала она.

– Да что с тобой?! – Растерявшийся Хельги приземлился рядом. – Почему ты вообразила, что я тебя убью?

– Спригганы всегда убивают женщин. Перегрызают им горло, – ответила девушка сквозь слезы, но уже чуть спокойнее. – Так все говорят.

– Кто говорит?! – возмутился Хельги. – Покажи мне его! И я объясню, кого спригганы убивают на самом деле! Ну надо же, дурость какая!

Негодование Хельги было таким искренним, что девчонка успокоилась. Она перестала хлюпать и впервые взглянула на своего спасителя повнимательнее.

За свою недолгую жизнь ей встречались мужчины только одного типа: мешковатые, коренастые, дремучебородатые и грубые. Такую потрясающую красоту, какую являл собой Хельги, она видела впервые.

Бояться она перестала.

К устью Оулен они вышли затемно.

– Явился! И года не прошло! – радостно воскликнула Энка. – А мы уже решили, что тебя там прикончили! Хотели по темноте искать тело.

– Нет. Не прикончили. Это я с семьей общался, – пояснил Хельги. – Вот.

Он подтолкнул девушку к костру.

– Это еще кто? – удивились девицы в один голос.

– Несостоявшаяся деверь… нет, кажется, сноха моей мамочки, – тяжело вздохнул Хельги, – родственница, одним словом.

Он кратко изложил события, включая историю с медальоном, встречу с женой ярла и появление Улафа с пленницей.

Спор о том, что делать с Ильзой, так звали девушку, вышел долгим. Сперва хотели отсрочить спасение мира и доставить ее домой. Но дела обстояли хуже, чем они думали: дома у несчастной больше не было. Из всего их городка она единственная уцелела после набега фьордингов. В этот раз грабители даже пленных не брали, очень богатую добычу надо было загрузить на драккары. Лотт населяли благополучные и состоятельные граждане, торговцы шерстью. В их домах водилось много всякого добра.

Тогда Аолен предложил пристроить ее к комунибудь из местных жителей в прислуги. Хельги фыркнул и заявил:

– Проще сразу вернуть ее Улафу, он все равно найдет и заберет. Пусть уж лучше с нами идет.

– Это совершенно исключено! Мы не можем вести ее в Инферн!

Дотоле покорно молчавшая девушка вдруг повалилась на колени, молитвенно сложила руки:

– Не гоните меня, пожалуйста, не отдавайте! Я пойду с вами в Инферн, пойду куда угодно. Я могу стирать и готовить, я буду вам верно служить, только не гоните!

Первой сдалась Меридит:

– Действительно, что за беда, если она пойдет с нами? Таскаем же мы принца без всякой пользы. А она может принести пользу. Лично меня от супов Энки уже тошнит.

– Варила бы сама! – огрызнулась сильфида.

– Нет! – категорически заявил Хельги. – Только не это! Лучше я сам буду готовить, только не Меридит!

– Я хорошо готовлю, – робко вмешалась Ильза.

– Вот и прекрасно! Значит, пойдешь с нами, – решила Энка.

Аолен еще долго пытался вразумить своих спутников, толковал, что безрассудно и жестоко подвергать юное создание такому риску, что, даже если бедняжка сможет пережить тяготы пути, в Инферне ее ждет верная гибель: «Проклятые Земли не место для молодых девушек!»

– А мы с Энкой, потвоему, кто? – напомнила Меридит. Она хорошо усвоила, как можно заставить эльфа замолчать.

Наутро увеличившаяся компания двинулась в обратный путь. Замыкала шествие Ильза, выглядела она сущим пугалом. Улаф забрал ее из дому ночью, в одной рубашке. Пришлось напялить на нее то немногое, что прихватили на всякий случай из разоренной деревни: холщовые штаны, вязаную кофту и огромную, до колен, меховую телогрейку.

На следующий день телогрейка Ильзе стала не нужна. Резко потеплело, в Северные Земли пришла настоящая весна. Все повеселели, кроме сприггана.

– Вот наказание! – сетовал он. – Иногда холода стоят до середины июня! Надо же, как нам не везет! Не иначе происки Инферна!

– Почему – не везет? – удивилась Энка. – Наоборот, хорошо, тепло. – Она жмурилась на солнце как кошка. – Не понимаю я тебя!

– Скоро поймешь, – обещал Хельги.

И действительно, скоро она убедилась в правдивости его слов.

Разбуженные теплом, в воздух поднялись несметные полчища кровососов и с голодным остервенением накинулись на все живое.

Кусачих тварей было три вида: комары, огромные – с фалангу пальца – слепни и мелкая, всюду проникающая мошка. Каждый отравлял жизнь посвоему. Слепни особенно досаждали на привалах. Стоило сесть или просто остановиться, как ноги сплошь облепляла копошащаяся масса жирных насекомых. Они прокусывали даже плотные штаны и вырезали на коже жертвы болезненные, кровоточащие дырочки размером с пшеничное зерно.

Эдуард в отчаянии счищал их с себя плоским камнем. Они гибли сотнями, но нападали тысячами.

Во время быстрой ходьбы слепни одолевали своим низким жужжанием, а кусали меньше – не успевали как следует пристроиться. Зато успевала мошка. Она делала это безболезненно, исподтишка, но укусы потом зверски чесались и страшно распухали, перекашивая и уродуя лица. Тучи мошки лезли в глаза, нос и рот, и не было от них спасения.

Комаров особенно возненавидела Энка, как главная любительница супов. Именно в супе эти насекомые почитали за счастье окончить свои дни. Тепло их, что ли, привлекало? Легионы комаров тонули в котелке, их хитиновые тела придавали стряпне сладковатый привкус. Сильфида брезгливо отгребала утопленников к краю посудины, и они налипали на стенки рыхлым черным ободом. В конце концов девушка сдалась и перешла на твердую пищу. От комариных укусов это ее, разумеется, не избавило.

Путники спасались, кутаясь в тряпки, обмахиваясь ветками карликовой березы, жгли дымные костерки. Эффект был минимальным. К тому моменту, когда они вернулись в район Перевала, им уже самих себя было не узнать.

– Окажись мы сейчас в степи, сошли бы за местных, – пробормотала Энка, рассматривая свое отражение в луже. Распухшая вдвое физиономия, вся в малиновых точках, заплывшие веки, вывернутые губы, полосы расчесов на щеках. Остальные были разукрашены не менее живописно, вдобавок принца от укусов стала мучить лихорадка, он едва передвигал ноги. Один Хельги выглядел почти нормально, у него лишь немного набухли веки.

– Вот интересно, – негодовала сильфида, – почему нас всех разнесло, а этому гнусному сприггану хоть бы что?!

– А я местный и, значит, менее восприимчив к воздействию яда. Вы потом тоже привыкнете.

– Если выживем, – буркнула Меридит. Исконные земли дис лежали совсем недалеко, по ту сторону гор, но там такого безобразия никогда не бывало.

– К ТАКОМУ привыкнуть нельзя, – убежденно сказал эльф.

– Между прочим, в этих краях существует особенная казнь, – рассказал спригган. – Преступника связывают и голого бросают на улице. А утром находят обескровленный труп.

Энка покачала головой:

– Ну ты умеешь утешить в трудную минуту!

– А зачем его раздевать? – рассудила практичная диса. – Возиться только. В одежде будет тот же результат.

Пожалуй, она была права.

Несколько дней обстановка была такой жуткой, что даже невосприимчивый Хельги приходил в отчаяние. К счастью, внезапно налетевший ветер разогнал кусачие тучи. Но вместо них нагнал тучи дождевые.

Пошел дождь, повесеннему проливной и поосеннему затяжной. Казалось, небо прохудилось как старая крыша. Скоро на будущих спасителях Мира не осталось ни одной сухой нитки. Запасы провизии размокли, несмотря на упаковку, предназначенную, кстати, для морских походов. Две ночи провели под дождем, после чего из носов принца и Ильзы полило так, будто они решили состязаться с небом, чуть позже к ним подключился эльф. Кансалонцев простуда не брала, но настроение было отвратительным.

– Как хотите, – заявила Энка, – я сегодня в луже спать не буду. Я не жаба. Давайте искать пещеру.

– В пещерах ночевать нельзя, – грустно ответила Меридит. – Кобольды напасть могут. Они считают все пещеры своей собственностью.

– Каковы шансы, что они НЕ нападут? – осведомилась Энка грозно.

– Пятьдесят на пятьдесят, – ответил Хельги.

– Я готова рискнуть, – решила сильфида. – А вы как хотите! Можете оставаться снаружи.

Пещера отыскалась скоро, сухая и уютная. И Меридит с Хельги сдались. Они ведь тоже не были жабами.

Переночевали просто чудесно. Кобольды напали утром.

Прямо в каменных стенах пещеры открылись вдруг черные провалы подземных коридоров, из них они и повываливались. Они хотели застать противника врасплох и перекрыть выход, но им это не удалось. Стоявший на страже эльф поднял тревогу. Сражение развернулось снаружи, возле пещеры.

Кобольды оказались плохими бойцами: низкорослые, медлительные, неповоротливые, со слабым ударом. Но было их много, слишком много.

Хельги и Меридит, стараясь заслонить собой людей, отбивались мечами. Кучи уродливых тел громоздились у их ног. На головы кобольдов обрушился настоящий стальной вихрь, мечи мелькали так быстро, что становились невидимыми. Энка на этот раз ухватила боевой топор. Она не питала пристрастия к одному определенному виду оружия, а выбирала его по настроению. Сейчас ей хотелось бить и крушить. Кобольдам с их укороченными, грубыми мечами не удавалось даже приблизиться к сильфиде. Аолену досталась непривычная для эльфа секира, но он быстро с ней освоился. Эдуард и Ильза коекак отмахивались копьями.

Кобольды наседали. Кансалонцы и эльф крушили их ряды, как Эдуард слепней – и с тем же результатом. О победе речи не шло, лишь бы вырваться из кольца, унести ноги подальше от проклятых гор. И им бы это удалось, не будь в отряде неопытных отроков…

Но вот визжащая толпа смяла и повалила принца, ухватила за волосы и поволокла в гору Ильзу.

– Проклятье! – зарычала Энка поатахански. – Их взяли! Что делать?

– Сдаваться! – крикнул в ответ Хельги. – Нельзя разделяться, иначе мы больше их не увидим!

Пленников гнали по темным, пропахшим плесенью подземным коридорам, больно стегая плетками, чтоб не задерживались. Но это было трудно: люди спотыкались на неровном полу, они ведь почти ничего не видели. Время от времени на пути встречались пещеры. Там было светлее – по стенам развешаны коптящие лампы. Их скудные лучи высвечивали удивительные красоты подземного мира: каменные сосульки, столбы и колонны, причудливых форм наплывы, полости в породе, заполненные щетками искрящихся кристаллов, прозрачные, как стекло, ручьи, населенные странными, слепыми и бесцветными существами. Но разглядывать все эти диковины у пленников не было времени.

Их втолкнули в огромную, величественную, ярко (по кобольдовым меркам) освещенную пещеру. Там, в окружении многочисленной свиты, на золотом, инкрустированном самоцветами троне, восседал сам верховный кобольд.

Хельги и Энка не удержались и тихо прыснули. Развеселил их наряд правителя. Длинный, отороченный мехом шлейф был сшит из дешевой, простой ткани в мелкий цветочек. Такую ткань в Староземье тюками доставляли сехальские купцы, обычно она шла на пошив пеленок и бабьего исподнего. Но в подземном мире это была огромная редкость, роскошь, доступная лишь самым знатным кобольдам.

Пленников подвели к трону.

– На колени! – рявкнул вельможа из свиты правителя.

Принц и Ильза послушно плюхнулись, ощутив укол копья в спину. Эльфа повалили. Кансалонцы остались на ногах.

– Извини, – сказал Хельги миролюбиво, – не можем.

– Почему? – заинтересовался верховный кобольд.

– Кодекс Белых Щитов не позволяет, – пояснила Энка. – Если хочешь, можем сесть – на задницу. А на колени – никак! Хоть режь!

Резать их не стали, просто здорово побили древками копий, повалили и попинали ногами.

– Ну, – осведомилась Меридит, после того как побои превратились, – теперь объясните, чего вы к нам привязались?

Из рассеченной щеки дисы густо сочилась кровь, но вид она хранила невозмутимый.

– Вы повинны в гибели сотни моих подданных, – грозно ответил верховный кобольд.

На самом деле рычание его скрывало некоторое замешательство. Пленники вели себя неправильно. Они должны были либо гордо молчать, либо молить о пощаде. В крайнем случае сыпать проклятиями и вырываться, но никак не задавать правителю вопросы с таким видом, будто просто заглянули поболтать.

– Твои подданные сами на нас набросились, – возмутилась сильфида, – иначе их никто пальцем бы не тронул!

– Вы осмелились вторгнуться в мои владения!

– Там, знаешь ли, таблички «Частная собственность» не висело! – подхватил Хельги. – Откуда нам было знать, что это твои владения? Если мы вам помешали, вышли бы и сказали похорошему – мы бы тут же ушли. А вы как психопаты…

Град ударов прервал его речь. Правитель махнул рукой. Он не знал, что ответить, и решил просто отделаться от нахальных пленников.

Их поволокли дальше, в соседнюю пещеру. Следом втащили и сложили кучей в углу все их имущество: оружие, мешки с едой, плащи. Пленных обыскали, отобрали всякую мелочь вроде ножей и носовых платков (у эльфа). Медальоны и личные амулеты оставили – кобольды боятся трогать такие вещи. Затем последовал допрос.

Вопросы кобольды задавали странные. Складывалось впечатление, будто подземные жители очень хотят выведать чтото, но не говорят напрямую, что именно, а пытаются подловить на слове. Хельги в один момент почемуто показалось, что речь идет о рыбе. Или он просто проголодался?

Промучив часа три всех вместе и каждого в отдельности, их вновь согнали в кучу и повели в глубь горы. Люди, эльф и сильфида были подавлены, но Меридит и Хельги обменялись радостными взглядами. Оба немного понимали тайный язык кобольдов, на котором те разговаривали между собой, и смогли уловить, что пленников разместят всех вместе, а не разведут по камерам.

Рагнар нехотя открыл глаза.

Новый день… или ночь? – он давно утратил счет времени – не сулил ничего нового. Все будет как обычно. Из коридора, уходящего в подземную черноту, появится тюремщиккобольд. Лязгнет маленькая створка окошка, проделанного в зарешеченной двери. Через него в камерупещеру швырнут два куска малосъедобной, невесть из чего состоящей кобольдовой пищи. Вновь звякнет железо. Тюремщик, гулко шлепая по камню лапами, канет во тьме до следующего дня… или ночи?

Они будут есть – с отвращением, не подавляемым даже чувством застарелого голода, – потом будут вспоминать: землю, свет, жизнь.

Могут повести на допрос. Те же самые вопросы, бессмысленные и для человека, и для гнома. Побои – уже не сильные – так, для порядка. И снова зарешеченная пещера. И все сначала. И никакой надежды на спасение из подземного плена.

Вот заворочался, застонал гном. Даже его, полуподземного жителя, гнетет их тюрьмапещера. Чего уж говорить о нем, Рагнаре?

К чему она, такая жизнь?

Вдруг в тишину подземелья, нарушаемую лишь тихим звоном капель воды, ворвался звук. Совершенно новый звук! Шум, топот, ругань, крики. Звук нарастал. Рагнар вскочил на ноги, гном тоже. Не сговариваясь, оба отступили в глубь пещеры, укрылись за выступом скалы.

Толпа кобольдов катилась по коридору, пинками гнала когото перед собой. Лязгнула тяжелая дверь, впуская новых пленников. Старые вытянули шеи, рассматривая пришельцев.

Их было шестеро.

Девица высокого роста, крепкая, но стройная, со светлыми стрижеными волосами. Наверное, она была бы красивой, если бы не полнейшее отсутствие женского обаяния. Другая девица – пониже, рыжая, тощая и всклокоченная. Обе в мужской одежде явно с чужого плеча: одной – длинна, другой – коротковата. Двое перепуганных подростков – долговязый, нескладный мальчишка в обносках, хранящих следы прежней роскоши, и девчонка, одетая огородным пугалом, замызганная, но хорошенькая. Двое парнейнелюдей, скорее всего эльфов – слишком уж красивы по человеческим меркам. Одного из них, обладателя жутких светящихся глаз, тут же заковали в цепи и подвесили под потолком на крюк. Рагнар однажды долго думал, зачем там этот крюк? Теперь вопрос прояснился.

– Ну это уж вообще! – завопила рыжая девица. – Это ни в какие ворота не лезет! Какого демона вы так с ним обращаетесь?!

– Мы умеем обращаться со спригганами, – перекосил в усмешке рожу один из кобольдов, – от нас не уйдет!

Значит, подвешенный парень – никакой не эльф, а спригган. Вот почему от него разит такой жутью. Девицы тоже не очень похожи на людей. Ничего себе компания!

Побранившись немного с рыжей девицей, кобольды удалились, унося факелы. Пещера вновь погрузилась во мрак, который едва рассеивала лучина у входа.

– Вот! – изрекла высокая девица, вглядываясь. – Это я называю «вляпались». Эй, Хельги, как ты там?

– Как птичка! – ответил спригган довольно бодро для своего положения, но непонятно что имея в виду.

– Тебе больно? Ты долго сможешь продержаться? – спросил эльф.

Спригган подергал конечностями и от этого стал похож на насекомое, попавшее в паутину.

– Ну что тебе сказать? Деньдругой провишу, потом точно скончаюсь. Вы, главное, попробуйте выяснить, как мне быть с туалетом. Станут меня спускать, или я прямо здесь… сверху вниз?

Рыжая захихикала:

– Ничего, мы не упыри, отвернемся!

– В данном случае уместно не отворачиваться, а, наоборот, следить, чтобы не попасть под раздачу, – возразила высокая.

– Я на вас сейчас плюну! – оповестил подвешенный. – Если не прекратите. Могли бы при посторонних вести себя культурнее.

– А где здесь посторонние? – удивились все.

– Вон там, за камнем. Двое.

Скрываться дальше не было смысла. Рагнар и Орвуд вышли из укрытия.

– О! Привет аборигенам! – помахала рукой рыжая. – Не побеспокоили? – спросила она у двух существ, вылезших изза камня. По всему было видно – эти тут давно. Обросшие, свалявшиеся, худые и вонючие.

– Какой сегодня день? – вместо ответа хрипло каркнуло существо, невысокое, коренастое, широкоплечее и с бородой до пояса.

– Пятница! – брякнула Энка. – Мне почемуто так кажется.

– Среда, – сказал эльф, – двадцать пятое мая.

– Год?

– Двадцать седьмой по староземскому летоисчислению.

Существа принялись считать, шевеля губами.

– Четыре месяца! – прошептал высокий. – Всего четыре месяца! А казалось – годы!

– Отметки на стенах делать надо, – крикнул Хельги сверху, – первый раз сидите, что ли?

На него посмотрели недоброжелательно.

– Давайте познакомимся, раз уж судьба свела нас вместе, – предложил Аолен примиряюще.

Предложение было принято.

– Я Орвуд Канторлонг, – пробурчал длиннобородый, – гном.

– Я Рагнар из Оттона, рыцарь ордена Золотого Меча…

– Ого! – перебила Энка. – Слыхала я про одного оттонского принца Рагнара, который одним ударом палицы прошиб крепостные ворота. Говорят, его мать изнасиловал орк, а отец признал ребенка, чтоб не вышло скандала.

Даже в полутьме было видно, как покраснело заросшее лицо Рагнара.

– Что за проклятие на мою голову?!! – вскричал он. – И в кобольдовом подземелье нет мне спасения от грязной клеветы, что преследует меня по пятам! Я человек! Чистокровный человек, сын отца своего! И не имею с поганым орочьим отродьем ничего общего! Да неужели ты думаешь, что мать моя смогла бы пережить позор сношения с орком?!

Энка, ошеломленная столь бурной реакцией сдержанного на вид Рагнара, замахала руками:

– Хорошо, хорошо, успокойся! Я не думала, что тебя это так заденет, извини и сам посуди, откуда мне было знать, то сношение с орком для оттонцев такой страшный позор? Я сама както имела с ним сношение, и ничего, вполне терпимо, если не считать вони…

– Умолкни, пожалуйста, сделай милость! – взмолилась Меридит.

Энка умолкла, эльф получил возможность представить сокамерникам всю их компанию, и церемония знакомства состоялась.

– Давайте теперь подумаем, как меня снять, – попросил Хельги, – мне так неуютно наверху!

– Нереально! – тут же откликнулась сильфида, – до тебя шагов десять в высоту!

– Есть такая единица измерения – метр, – ядовито сообщил спригган, – а некоторые из рода сильфов могли бы уже научиться летать.

Энка возмущенно фыркнула:

– Даже если бы некоторые из рода сильфов и умели летать, пользы это не принесло бы. Цепи твои зубами грызть прикажешь?

Хельги тоже умел фыркать.

– Ослица! Дай мне в руку пять камней, и я сам от них избавлюсь.

Сильфида хотела ответить невежливо, но вспомнила о счастливом спасении из уэллендорфской темницы и сочла за благо промолчать.

– Я знаю, что делать, – робко прошептала Ильза, ей было до слез жаль своего подвешенного спасителя, – надо встать друг другу на плечи и дотянуться да Хельги.

– Рухнем, – решила Меридит.

– Разокдругой рухнем, потом приспособимся, – одобрила идею Энка. – А я полезу на самый верх и буду смягчать падение. Главное – покрепче держать друг друга за ноги, чтоб не расцепиться и не падать по отдельности. – Она пошарила по полу и подобрала несколько кусочков щебня: – Подойдут?

Хельги посмотрел вниз и кивнул.

Гном Орвуд с большим неодобрением наблюдал за пришельцами. Они его раздражали своим легкомыслием.

– К чему заниматься ерундой? – высказался он наконец. – Даже если ваш дикий план сработает, кончится дело тем, что его снова закуют и отправят в другую пещеру.

– Не успеют! – весело откликнулась Энка. – Мы сбежим.

Орвуд усмехнулся. Из Кобольдовых Ям сбежать нельзя. Скоро глупые, шумные создания в этом убедятся. Гном демонстративно отвернулся.

Принц Рагнар, напротив, с энтузиазмом вызвался участвовать в предприятии. Любое действие лучше тоскливого ожидания.

В основании живой пирамиды встала Меридит. Рагнар и Аолен пытались возражать, но диса заявила:

– Знаете что, галантных кавалеров будете изображать потом, на воле, может, некоторые и прошибают ворота палицей, да только я могу их выломать голыми руками. Полезайте наверх, нечего время терять.

– Нет! – продолжал упорствовать Рагнар. – Вниз встану я. Это не порыцарски – залезать на женщину… гм… – он смутился, – таким образом. Я не могу!

Энка потеряла терпение.

– Послушай, – вмешалась она, – ты когданибудь ездил верхом на кобыле?

– Ну да, разумеется. А при чем здесь кобыла? – слегка опешил рыцарь.

– Так ведь она тоже женщина! Но тебя это не останавливало, правда?

Меридит надулась:

– Могла бы и не сравнивать меня с кобылой! Нашла бы какоенибудь другое животное, что ли.

– Какое же? – удивилась Энка. Она, вопреки обыкновению, не имела в виду ничего обидного. – На ком еще ездят верхом? Разве что на осле. Не с ослом же тебя сравнивать?

– Да уж лучше с ослом! Он всетаки поменьше!

– Ну извини! – развела руками сильфида. – Всяк судит по своему разумению!

В итоге Рагнар стал вторым. Потом полезли по очереди: эльф, трясущийся принц… и все рухнули. Заменили принца на Ильзу. Пирамида шаталась, но коекак стояла. Свалились уже вместе с Энкой, плавно, по дуге. Сильфида планировала и тормозила падение, как и обещала.

Лишь на десятой попытке они добились успеха. Энка дотянулась и сунула в ладонь Хельги камни. Пирамида тут же вновь развалилась, и на руины ее рухнул Хельги, слишком поторопившийся избавиться от оков. К счастью, обошлось без серьезных увечий: разбитые колени, локти и носы, пара вывихов, и все. Аолен легко устранил их. Только Хельги пожелал остаться при своей шишке на лбу. С некоторых пор целительная магия эльфов приводила его в ужас.

– Теперь ты нас наконец выведешь? – осведомилась Энка, после того как все недужные были исцелены. – Мне здесь не нравится, я не крот!

– Нет, – мрачно ответил спригган, – не выведу.

– Это еще почему?!

– Куда идтито?

– Как куда? В стену!

Хельги посмотрел на нее как на дурочку.

– К твоему сведению, мы внутри горы. Представляешь какая толщина у здешних «стен». Лично мне не хочется сгинуть навеки в толще породы.

Все подавленно молчали.

– Стоило тебя снимать, – сказала наконец Энка с тоской в голосе.

– Еще как стоило! – обиделся спригган. – Я сейчас пойду поищу, где кобольды хранят оружие. Принесу сюда, мы выйдем в коридор и будем пробиваться наверх. И вообще, ты корыстная и злая, думаешь только о своих интересах.

Но Энка уже повеселела и не стала огрызаться.

Спригган бесшумно крался вдоль стены, готовый в любую секунду скрыться внутри. Но путь был свободен. Кобольды не сомневались в надежности камня и железа, охрану считали излишней. И просчитались. Хельги нырял в камень, как человек в воду, испытывая при этом похожие ощущения, не слишком приятные, но терпимые.

Блуждать по подземным коридорам пришлось долго. За это время Хельги успел детально ознакомиться с особенностями кобольдового быта. Он проходил мимо жилых пещер для горных рабочих с выдолбленными в камне многоярусными нишамилежанками, мимо крошечных семейных пещерок, в которых копошились выводки мерзких, сморщенных детенышей. Попадались пещеры кобольдовой знати – высокие, украшенные диким набором предметов верхнего мира, не имеющих там никакой ценности, вперемешку с местными изделиями, потрясающими воображение грубой и безвкусной варварской роскошью. Тянулись вереницы забоев, мастерских, хранилищ и кладовок…

Хельги начинало казаться, что он безнадежно заблудился, как вдруг ему улыбнулась удача. Двигаясь наугад, он набрел на ту самую пещеру, в которой их допрашивали. Все их имущество, включая оружие, так и валялось в углу, под присмотром одногоединственного кобольда. Кобольд этот – Хельги приметил его по косому шраму на рыле – особенно старался работать палкой во время допроса. Спригган прикончил его, не дав опомниться, без всякой жалости, но с чувством брезгливости. Тело он спрятал более чем надежно: затащил в стену да там и оставил.