Текст книги "Наемники Судьбы. Пенталогия (СИ)"

Автор книги: Юлия Федотова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 142 страниц) [доступный отрывок для чтения: 51 страниц]

Хельги задумался:

– В пятницу утром… или в четверг…

– Вот. – Профессор достал из буфета пиццу – такую Хельги сто лет не едал, – жареную курицу, паштет, кексы… – Да ешьте же вы! Вам до рассвета надо выбраться из города, здесь оставаться нельзя, университет обыскивают. Полшестого первый обход. Эй! Не спите, а ешьте!

Хельги отчаянно клевал носом. Сил не осталось даже на еду.

Профессор похлопал его по щеке:

– Послушайте, сделайте над собой последнее усилие, дойдите до дивана.

Хельги заснул с мыслью: «Интересно, поверит ли ктонибудь из наших, что я спал на диване мэтра Перегрина». Впрочем, когда спустя полчаса его безжалостно растолкали, ему показалось, что он и не спал вовсе. В него влили кофе, на него напялили плащ с капюшоном (хорошо, что сегодня дождь), вручили узелок с едой и подпихнули к двери.

– А пересдача? – слабо пискнул Хельги.

– Да поставлю я вам этот распроклятый зачет! Поставлю! Поторопитесь, скоро рассвет!

Спригган наконец ушел.

А профессор Перегрин сидел и думал. Он часто думал о сприггане Ингреме, чаще, чем хотелось бы. Постепенно вместо живого существа в этих размышлениях занял некий вымышленный образ, отчасти списанный профессором с себя самого. Он помнил себя – молодого, самоуверенного, снисходительного – на уроках одряхлевшего Мерлина с его допотопными заклинаниями и нелепыми пассами (тогда еще не отжила мануальная магия). Теперь таким представлялся профессору студент Ингрем. Он насмехался над стариком за глаза. Он презирал его слабость. И теориюто он не учил специально, демонстрировал: мол, зачем ему теория, при егото способностях.

И вдруг это существо – голодное, уставшее, несчастное, только что чудом избежавшее гибели – вновь рискует жизнью, и ради чего? Ради его, профессора, подписи в зачетном листе. Взлелеянный образ соперника рухнул. Теперь мэтр Перегрин думал о том, считать ли безумный поступок студента знаком особого уважения к его профессорской персоне или лишним доказательством абсурдности бытия.

Тем временем Хельги без приключений миновал четыре патруля и городскую стражу – они его просто не заметили в предрассветной мгле – и в условленном месте застал девиц, живых и здоровых, и с ними, как ни странно, эльфа.

Дорога из города оказалась для них менее спокойной. На них имели несчастье напороться пятеро квартальных сторожей из числа воинственно настроенных горожан. Энка рассвирепела и перебила их самолично, их же оружием. Дело было сделано аккуратно и тихо. Больше беглецов никто не тревожил.

– Ну как? Разрешил еще одну пересдачу? – тормошила Хельги Энка. – Что ты молчишь как полено? Разрешил?!

– Нет… То есть да… То есть я сдал.

– Что значит – сдал? – удивилась Меридит. – Ты не мог сдать. Ничего не понимаю!

– Я и сам не понимаю. Он заставил меня вымыться, переодеться, потом я спал на его диване, потом он сказал, что поставит зачет, и выгнал меня. И еще вот… – Хельги вывалил еду из узла.

– Ого! – завопила Энка радостно. – С этого и надо было начинать!

– Да, – отметила диса, глотая кекс, – мэтр Перегрин оказался лучше, чем я думала. Хельги, ты зря так плохо учил магию.

– Ты что, не знаешь, как я старался? – возмутился Хельги. – Я же не виноват, что у меня избирательная магическая тупость. Просто чудо, что он согласился поставить мне зачет!

– Халява! – подытожила сильфида. – Великий дух Халява.

Ей все всегда было ясно.

– Давайте лучше решать, что делать дальше.

– Лично я буду спать. А вы думайте, – заявил спригган.

Стали думать. Решили дождаться вечера, а дальше – мнения разделились. Энка хотела на юг, в наемники к сехальцам. Там платили золотом, не обращали внимания, человек ты или нет. И даже не знали про Инферн.

Меридит не любила жару и сехальскую еду. К тому же ей казалось зазорным участвовать в бесконечной междоусобной грызне мелких царьков, в то время когда грянула великая битва миров.

Эльф участия в разговоре не принимал. Он до сих пор не мог разобраться, что заставило его, вопреки эльфийским принципам, присоединиться к странной компании «онельнов» – так называли эльфы всех представителей малых народов без разбору: спригганов, дис, сильфов, дев корриган, фей, троллей, лепреконов и многихмногих других. Себя эльфы именовали «альвен» – первородные. Были еще «альорке» – горные гномы, гоблины, кобольды, «альмэнс» – чужие, то есть люди. И «эмортэ» – те, кого в Староземье именовали емким словом «нежить».

Спор дисы с сильфидой разрешил Хельги. Он проснулся от их ругани, сел и тоном, не терпящим возражения, заявил:

– Пойдем на север. Я хочу рыбы, – и заснул снова.

К удивлению Аолена, девицы сразу согласились.

– За ночь уйдем как можно дальше от города, а там, глядишь, можно будет двигаться и днем. Пойдем по старой дороге на Эскерольд, она почти заброшена. Потом свернем на запад и вдоль Безрудных гор выйдем к побережью, – озвучила более развернутый план диса.

– А потом? – рискнул спросить эльф.

– Поедим рыбы и решим, чего нам еще захочется, – ответила Энка, – может, винограду?

Они шли навстречу войне. Все отчетливее становились ее приметы: ночные дозоры по околицам деревень – от них приходилось скрываться, маркитантские обозы, колонны солдат, месившие грязь весенней распутицы. И первые жертвы. Нет, Инферн был еще очень далеко. Это народы Срединных Земель резали друг друга почем зря, охваченные массовой ксенофобией.

– Если так пойдет дальше, – заметила Меридит на третьи сутки пути, стоя посреди разоренной эльфами деревни, – инферналам не с кем будет воевать. Интересно, они сильно огорчатся?

Хельги ткнул сапогом тело землепашца. Оно лежало в луже, из груди торчала изящная, серебристая эльфийская стрела.

– Не понимаю я этого идиотизма. Вместо того чтобы объединиться перед угрозой Инферна, люди с эльфами взялись друг друга истреблять. Что ты обо всем этом думаешь? – обратился он к эльфу.

Аолен молчал. Горло его сдавил ужас. Он ждал гибели в сыром застенке, он видел разлагающиеся трупы горных эльфов во рву, убитых ни за что, просто на всякий случай. Это было тяжело и больно. Но чего еще ждать от людей – наглого, грубого, жестокого народа?

Сейчас же он наблюдал страшную картину разорения, учиненного не кем иным, как эльфами – мудрыми, благородными, снисходительными. Как могли его соплеменники, славящиеся любовью к красоте и гармонии, совершить подобное?

Вот юноша, пригвожденный к косяку двери, лицо изуродовано болью и страхом. Стрела поразила его в область ниже живота, он долго страдал, умирая. Вот старуха, наполовину вывалившаяся из окна, юбка бесстыдно задралась, обнажив грязное белье. Мать с ребенком, пронзенные одной стрелой в куче конского навоза.

Эльф покачнулся, липким комком подступила тошнота.

– Силы Великие, – прошептал он, – зачем они ТАК? Почему?

– А потому! – невесело усмехнулась Меридит, кивнув вправо: – Смотри!

Он посмотрел. И увидел. Головы эльфов, насаженные на частокол.

Ветер шевелил серебристые волосы, возникало жуткое впечатление, будто несчастные еще живы.

Ноги эльфа подкосились…

– Да ладно тебе! – утешала Энка. – Не бери в голову. Война есть война. Тем более не вы первые ее начали.

– Все равно! – Голос Аолена дрожал. – Нельзя опускаться до грязной, безобразной мести. Война – это искусство, жестокое, но посвоему красивое. Нельзя превращать войну в бойню.

Хельги повернулся к лежащему эльфу, спросил с иронией:

– Тебе часто приходилось воевать? Не приходилось? Оно и видно. А мы, знаешь, всю жизнь только этим и занимаемся, так что поверь на слово. Война – это и есть бойня. Всегда. Даже если начинается красиво – ну там полководцы на белых конях, поединки перед строем, – заканчивается все равно бойней. И то, что ты видишь здесь, далеко не самое страшное. Ваши действуют более или менее… гм… аккуратно.

– Вотвот! – подхватила Меридит. – Помнишь, когда мы выбили из атаханского аула моджахедов, что там было? А КоррТанг после орков?

Энка скривилась:

– Не вспоминай, приснится!

Эльф поднял голову.

– Скажите, – спросил он, сам не зная зачем, – а вам приходилось убивать… мирных жителей?

Энка фыркнула и кивнула на Хельги с искренней досадой.

– С ним убьешь, пожалуй! Я раз хотела вырезать одно семейство в Кангаре – они нас чуть не отравили. Так нет! «Кто будет доить их корову? Кто будет пасти овец? Ах у них еще и собака есть, она будет горевать! Ах и кошка будет горевать!» В общем, дали хозяину в морду и ушли. Мой тебе совет, – она назидательно помахала пальцем перед носом эльфа, – надумаешь воевать с Хельги – заведи хотя бы крысу, и жизнь тебе гарантирована.

– Ну и нечего издеваться, – обиделся Хельги. – А тебе бы только резать направо и налево…

– Знаете что, – поспешно вмешалась Меридит, – хватит препираться, пошли отсюда. Расселись среди трупов, как упыри!

Они покинули злосчастное селение и, не рискуя идти открыто, свернули в чащу, побрели параллельно дороге, шагах в пятидесяти от нее.

Чаща оказалась непролазной изза густо разросшегося подлеска. Аолен морщился, продираясь через колючие заросли. На языке эльфов такой лес назывался «смоольд» – грязный. Энка шипела и не вполне цензурно ругалась. Она не привыкла ходить пешком.

Обычно сильфы летают на грифонах. Зачарованные грифоны – очень удобный транспорт. Заботиться о них не надо совершенно, достаточно просто отпускать на ночь. По первому зову хозяина зверь вернется. Есть только одна сложность. Если владелец не касается головы своего грифона в течение трех суток, тот обретает свободу и улетает уже навсегда. Нового грифона заполучить можно, но за бешеные деньги и, разумеется, только в Сильфхейме. Возвращение же на родину Энке не улыбалось по ряду причин. Оставалось лишь страдать, двигаясь пешком, и роптать на судьбу.

Спригган и диса шли молча.

Меридит привыкла не обращать внимания на бытовые неудобства, а задумавшись о чемто, становилась почти бесчувственной.

К примеру, однажды вечером она вернулась с занятий и на вопрос собиравшейся на свидание Энки: «Какая там погода?» – пожала плечами и ответила: «Чтото я не посмотрела». В тот вечер над Уэллендорфом бушевал шквал, валил старые деревья и срывал черепицу с крыш.

Хельги по этой части недалеко ушел от Меридит, хотя временами на него находило – и он, по выражению Энки, «изображал из себя нежную фею». Но случалось это крайне редко.

Они шли, шли и шли. Лес не становился чище. Повесеннему яркое предзакатное солнце било в левый глаз, особенно досаждая Хельги. Он жмурился и спотыкался.

– Дурацкое время года, – злилась сильфида, – какой смысл лезть через эти колючки? Все равно весь лес насквозь просматривается, толком не спрячешься.

– Ну правильно, – подхватил Хельги, – давай маршировать по дороге! Из наших голов выйдут отличные украшения для деревенского забора.

Эльф застонал.

– Не будем о грустном! – рявкнула Меридит.

Спригган вдруг резко остановился, будто налетел на невидимую преграду.

– Ты чего? – удивилась диса.

– Чувствую, – значительно ответил он.

– Чего чувствуешь?

– Чувствую какуюто дрянь. Чтото опасное.

– Ты имеешь в виду магическую опасность? – уточнила Меридит. Именно такого рода опасность удавалось иногда предчувствовать сприггану.

– Вот именно. Её.

– Ерунда! – Энка ничего не чувствовала, кроме впившихся в ноги колючек. – Откуда в центре Старых Земель возьмется магическая опасность? Да еще днем!

Но эльф тоже насторожился. Рука его потянулась к луку, отобранному у квартального стража, – дрянное, по эльфийским меркам, оружие, но выбирать не приходилось.

Осторожно, стараясь не трещать ветками и не выстраиваться по одной линии, продвигались они вперед.

– Ладно! – сдался Хельги. От напряжения у него дрожали кончики ушей. – Пойдемте на дорогу. Там врага можно издали заметить, а здесь, чует мое сердце, во чтото вляпаемся.

– Поздно, – вздохнула Меридит. – Уже вляпались!

Тонкая, едва заметная глазу сеть серебрилась между деревьями в лучах заходящего солнца. Впереди. Справа, слева, сзади. Она была бы неотличима от обычной паутины, если бы не рубиновые капельки, нанизанные на нее подобно росе.

– Силы Стихий! – воскликнула Энка. – Кровавая паутина! Откуда здесь эта мерзость? Говорила, пошли по дороге!

Аолен рассматривал паутину не столь испуганно, сколь заинтересованно. Он читал о существовании этой напасти, но в чем проявляются ее вредные свойства, толком не знал. Леса Староземья были заселены эльфийскими кланами. Их светлая магия давно уничтожила всякую нечисть, и та отошла в разряд преданий.

– Как она действует? – Ему не хотелось демонстрировать неосведомленность, но любопытство взяло верх.

– Просто и эффективно, – ответила диса. – Облепляет, парализует и высасывает. Сначала прицепится одна ниточка, потом – другая. За ночь нарастает кокон. Наутро паутина уползает, а от жертвы остается сухая оболочка.

– Брр! – вздрогнула Энка. От первой встречи с кровавой паутиной у нее остались неизгладимые впечатления и шрам на левой руке. Тогда, в Южных Землях, их спас грифон. Сейчас шансов было меньше. – Что будем делать?

– Окапываться, – вздохнул Хельги. – Под землю она не проникает. Успеем до темноты зарыться достаточно глубоко – тогда все в порядке.

– А палкой ее отодвинуть нельзя? – поинтересовался Аолен.

– Нет, – отвечала наученная горьким опытом сильфида, – по ней она и нападет. Она не дура.

Рыть было нечем, пришлось ковырять землю ножами, палками, руками, обдирая кожу и ногти. Торопились, но дело шло медленно. Повезло в одном: под дерном, почвой и полуметровой прослойкой щебнистого суглинка залегал песок, так что вскоре копать стало легче. К тому моменту, когда они смогли заползти, тесно утрамбовавшись, в свежевырытую нору, сумерки совсем сгустились, а паутина сжала кольцо до размера трех шагов. Спустя еще полчаса вход был полностью затянут серебристокровавым пологом.

Энка лежала между Аоленом и Меридит и противно хихикала.

– Ты чего? – строго спросила диса.

– Спи! Ничего. Только думаю, как мы обойдемся, если кому приспичит?

– Спи, дура! Накаркаешь!

Проснулись на рассвете, продрогшие, окоченевшие, с песком на зубах. Паутина исчезла, как и следовало ожидать. До заката ее можно было не опасаться, но оставаться в лесу никому не хотелось. Зато отчаянно хотелось есть. И немудрено. Они голодали уже пятые сутки.

– Зря мы вчера так быстро ушли из села, – сетовала Энка, – надо было поискать еду в домах.

Эльфа передернуло.

Но сожалеть им долго не пришлось, как это ни печально. К полудню они наткнулись на следующее село. Картина была очень похожей, с той только разницей, что среди населения нашлись уцелевшие – несколько перепуганных баб и подростков. Во время ночной резни они укрылись в выгребных ямах, эльфам не пришло в голову искать их там.

Неожиданное появление четверых вооруженных нелюдей привело их в ужас, граничащий с безумием. Несчастные сгрудились у колодца, готовясь встретить погибель.

Некоторое время стороны взирали друг на друга молча.

– За что?! – не выдержала, заголосила одна из женщин. – Великие Силы, за что такое горе? За что такая кара?!

У эльфа ком подступил к горлу, но спригган зло усмехнулся:

– Вот только не говорите, что эльфы напали первыми. Все равно не поверю! Где тут у вас заборчик с головами?

Хельги спрашивал наугад, но слова его попали в цель.

– Тамочки, за амбаром, – махнула рукой одна из девочек. У нее было плоское лицо и наивные коровьи глаза деревенской дурочки.

Энка присвистнула:

– Это что, мода теперь такая? На головы?

– Ну и зачем вы это сделали? – только и спросила диса.

– А так велел Багора, – деловито объяснила дурочка. – Багора, да.

На нее зашикали, но она лишь глупо моргала и продолжала рассказывать:

– Багора пришел и сказал: «Один амулет против Инферна – забор с эльфовыми головами. Только в нем спасение. А иначе придут с востока страшные твари и погубят наши села и города – и падет мрак и ужас на землю»…

Дурочка умолкла. Односельчане взирали на нее с суеверным ужасом.

– Кто такой Багора? – подскочил к девчонке Хельги. – Откуда пришел? Куда пошел? Как выглядел? Отвечай, зараза!

Он тряхнул бедняжку за плечи, повернулся к остальным:

– Да говорите же, или всех перебью!

Но люди молчали. Дрожали, плакали, но молчали. Даже дурочка утратила вдруг прорезавшееся красноречие и теперь лишь мычала и бормотала невразумительно, явно не в состоянии выразить свои мысли. И только когда Хельги силой отобрал у одной из баб младенца и сделал вид, что хочет утопить его в колодце, та проговорилась, что Багора ушел на север.

– Ну и что вы об этом думаете? – осведомилась сильфида.

Они выходили из села, нагруженные провизией, – со злости взяли больше, чем собирались. Эльфа трясло – он впервые в жизни участвовал в грабеже.

– А то я и думаю, что не судьба нам в ближайшее время поесть рыбы, ибо намерен я найти этого самого Багору, и поскорее! Сдается мне, он и есть причина всех безобразий, – мрачно ответил спригган.

– Что тебе за дело до него? – возразила Энка.

– Да вот собираюсь его убить.

Девица понимающе кивнула, а Аолен непроизвольно ускорил шаг. Ему тоже не терпелось найти человека, который рекомендует делать пугала из эльфийских голов.

– И где мы будем искать вашего Багору? – Энка остановилась вытряхнуть камень из сапога.

– Дорога здесь одна, – ответила диса, – по ней и пойдем, как шли. Глядишь, и наткнемся.

– Спасибочки, просветила! А ято, глупая, собралась прочесывать лес! Даже если мы и наткнемся на Багору, как его опознаем? Вряд ли на нем висит табличка с именем.

– Спросим, зануда!

– А он не скажет!

– Не знаю, висит ли где табличка, но коечто тут висит, – меланхолично заметил Хельги.

– Ох, Силы Стихий! – завопила сильфида, отпрянув.

Рядом с дорогой рос вековой дуб. На том дубе как раз и висело. Мертвое тело в очень плохом состоянии. Ноги его почти касались дороги, а вокруг были аккуратно разложены странные и неприятные предметы: куриный череп, огарок сальной свечи, окровавленный нож, старая змеиная кожа, связанная узлом, отрубленный палец, указующий на висельника, и еще несколько ни на что не похожих объектов. Красивое лицо эльфа исказилось.

– Я чувствую, – прошептал он, – средоточие чьейто злой воли, ее флюиды взывают к запретным силам ночи!

Хельги согласился:

– Да, флюиды те еще! За сто шагов разит некромантией. А мыто гадали, откуда в этих краях кровавая паутина! Счастье, что сейчас день.

– Ты знаешь, что это такое? – заинтересовалась Энка.

– Знаю. Это приманка. Она притягивает всякую мерзость. Действует… – он прикинул на глаз расстояние от головы трупа до окружности, – тысячи на три шагов, не меньше.

– И зачем это надо?

– Как – зачем? Скажем, ты практикующий некромант. Ставишь такие штуки вдоль дороги так, чтобы зоны действия перекрывались, и все. В ночное время полностью контролируешь дорогу.

– Чтото не хочу я больше идти по этой дороге, – сообщила Энка. – А откуда у тебя такие познания в некромантии? Ты, часом, не того?..

Хельги фыркнул и не удостоил сильфиду ответом.

– За год до того, как ты к нам перевелась, – принялась разъяснять Меридит, поглядывая на насторожившегося эльфа, – мы попали в войско к сехальскому визирю Мануфу. У него при каждой тысяче состоял некромант, на юге нет законов против некромантии. Вот наш и рассказал нам коечто поприятельски.

– Настоящий живой некромант?! – поразилась сильфида. – И вы с ним просто так говорили? Поприятельски?! А какой он был? Ужасный?

Меридит пожала плечами:

– Человек как человек. Не хуже многих других.

– Вообщето он был пьяница, – добавил Хельги. – Напивался и любил болтать лишнего. Его потом исключили из некромантской гильдии и кудато сослали.

– Надо разрушить эту… это… – эльф не нашел нужного слова, – и предать тело земле.

– Это называется «скагалла», – назидательно сказал спригган, – а трогать ее нельзя. Даже если тебя почемуто не убьет внешним кольцом, эта зараза, – он кивнул на висельника, – здорово кусается. А трупный яд никому на пользу не идет.

– Кстати, хорошая скагалла получается только из трупа насильника девственниц.

После этого замечания дисы сочувствие Аолена к повешенному заметно поубавилось, и они пошли своей дорогой, подальше от проклятого места.

– Странные дела творятся нынче в Староземье, – воскликнула Энка, когда ближе к вечеру они наткнулись на вторую скагаллу, – интересно, кто их ставит?

– Может, лазутчики Инферна? – предположила Меридит. – Или Багора? Мне кажется, в заборах с головами есть нечто некромантское.

У Хельги тоже было ощущение, что без Багоры дело на обошлось.

– Лучше нам убраться подальше, пока совсем не стемнело.

– А смысл? Уходя от одной ска… как ее? мы приближаемся к другой.

– Всетаки безопаснее быть посредине между ними, чем сидеть рядом.

Компания прибавила шагу.

Солнце вскоре село, и весеннее тепло сразу сменилось промозглостью. Ветер насквозь пронизывал довольно легкие одежды путников, заставляя даже дису недовольно морщиться. У Хельги от холода и сырости разболелся бок, а Энка принялась демонстративно хлюпать носом, хотя на самом деле нос ее был в полном порядке.

Местность, по которой они шли, даже под лучами солнца нельзя было назвать живописной. Свет луны придавал ей и вовсе зловещий вид. Лес справа от дороги поредел, переходя местами в сухостой, и наконец сменился болотом. Слева тянулась вереница небольших, разбухших от весенней влаги полей. Выглядели они на редкость неухоженно. Весна ли была еще слишком ранняя, или местные жители не очень обременяли себя трудом, можно было только гадать.

За полями лежала цепь холмов, похожих на лысые затылки подземных великанов. На одном из них зоркий глаз эльфа различил валуны надгробий.

– Отвратительное место! – жаловалась сильфида. – Справа болото, слева не лучше. Я чувствую себя как в ловушке. Давайте куданибудь свернем, а?

– И куда же? – ухмыльнулась диса. – На тебя не угодишь. Шли лесом, ныла: «Пошли на дорогу», теперь тебе не нравится дорога.

Хельги с тоской оглядел окрестности:

– Я думаю, надо нам остановиться. Мы довольно далеко отошли от последней скагаллы и дальше будем только приближаться к следующей, если она есть.

Энка вытаращила глаза:

– Ты собираешься ночевать здесь?! Прямо на дороге?!!!

– Нет, я, пожалуй, залезу в болото. Вдруг мне там понравится?

Все же они сошли с пути и укрылись от ветра и посторонних глаз за густым кустом ракиты, одиноко красовавшимся на окраине поля. Энка ворчливо уверяла, что местные землепашцы нарочно не вырубили растение, чтобы было где справлять нужду. Тем не менее они с удовольствием поели и стали устраиваться на отдых.

Прежде чем улечься, обуреваемый дурными предчувствиями эльф украдкой заключил место ночлега в защитный круг. Так же поступили спригган и диса; последняя – скорее для очистки совести. Она была не в ладах с магией, и ее защитные круги действовали в одном случае из десяти.

Одна только беспечная Энка без лишних церемоний завалилась в ложбинке. Но спала она недолго, ей захотелось помалому. Мысленно ругая себя за то, что тайком хватанула на ночь вина из припасенной дисой бутыли («если кто простудится или рану промыть»), и теперь вот приходится вылезать с нагретого места на холод, Энка поднялась, сделала несколько шагов и со всего маху врезалась в невидимую преграду. Отлетев, девица рухнула на спину и издала такой вопль, что остальные подскочили.

– Ты чего? – Хельги сонно моргал и потирал подбородок, задетый чьимто локтем. – Чего ты орешь?

– Оно меня не пускает! – Сильфида яростно ткнула пальцем в пустоту.

– А куда ты собралась? – Спригган еще плохо соображал.

– А куда, потвоему, ходят ночью? Предупреждать же надо! Или вы хотите, чтобы я делала это прямо здесь?

– Я не хочу, – быстренько сориентировался Хельги. Он стер ногой отрезок зачарованной линии. – Иди себе!

И она пошла, подгоняемая злостью. Звук, который она издала, не шел ни в какое сравнение с ее первым воплем. Аолен в смущении закрыл лицо руками. Меридит повалилась на землю, визжа от хохота.

– Вы что, сговорились. – Энка буквально клокотала от ярости. – Сколько вы наставили этих проклятых кругов?!

– Три… ой, не могу!.. Три, я полагаю! – сквозь смех выговорила диса. Она встала и двинулась к границе круга, но вдруг резво отскочила назад: – И правильно сделали, между прочим! Вон там, видите?!

То, что они увидели, заставило даже Энку на время позабыть о своих горестях. Десятки белых человеческих фигур в длиннополых одеяниях стекались к ним изза холмов. Скоро некоторые из них подошли так близко, что стало ясно: это вовсе не люди.

– Вот пакость! – плюнула сильфида. – Не терплю упырей!

– Скажи нам спасибо. Иначе ты могла бы уже составить им компанию.

– И ничего подобного! Если бы не ваши дурацкие круги, я не заорала бы и они бы нас вовсе не нашли. А теперь что мне прикажете делать?

– Вырой мечом ямку и садись прямо тут. Мы отвернемся, – присоветовала диса.

– А они? – Девица возмущенно кивнула на вампиров, некоторые уже шарили руками по невидимой стене. – Думаешь, они тоже отвернутся?

– Какой смысл стесняться упырей? – влез в дамскую беседу Хельги. – Мы утром уйдем, и вы никогда больше не увидитесь.

– Ты идиот, – отрезала сильфида, – мало ли с кем я не увижусь, это не повод, чтобы… короче, если вы сейчас же ничего не придумаете, я вас просто покалечу.

Придумал Аолен, снедаемый чувством вины. Эльф пририсовывал к главному кругу меньшие полуокружности, одну за другой, стирая границы между ними и проложил таким образом дорогу в глубь куста.

– Только скорее, – предупредил он. – Надежны лишь правильные окружности.

– Это уж как получится! – Сильфида с достоинством удалилась.

Несколько часов компания провела без сна. Слишком неуютно находиться в плотном кольце вампиров, тщетно, но упорно пытающихся пробить тройной заслон. Это было отвратительное зрелище! Колыхающаяся масса пропахших гнилью тел в полуистлевших саванах, оскаленные зубы, синюшные рожи, прижимающиеся к незримой стене. Они были совсем рядом, в трех шагах…

Внутри круга никто точно не знал, как действует укус вампира на представителей его народа, упыри – напасть человеческая. Хорошо бы и не узнать никогда!

– Сколько их тут! – нарушил молчание Хельги. – Штук двести, не меньше.

– Не иначе целый поселок, а то и два, – со знанием дела откликнулась Меридит. – Теперь понятно, отчего в округе такое запустение. Странно, что местные власти не принимают никаких мер. Это как моровое поветрие: стоит завестись в селе вурдалаку, за год полсела переселяется на кладбище. А хозяйству ущерб.

– Если это вурдалаки, чего они к нам лезут? – угрюмо возразила Энка. – Они должны свою родню грызть, а мы даже не люди.

– Кончилась у них родня, перегрызли всю. Оголодали, вот и кидаются на что попало. Если бы не ты, спали бы и ни о чем не беспокоились. А теперь сиди любуйся!.. Пшли прочь, окаянные!

Меридит запустила в толпу камень. Упыри на миг отпрянули, но тут же навалились снова.

– Всякому может приспичить, – огрызнулась сильфида.

– Нет, не всякому. Это ты накаркала прошлой ночью в яме.

– Дура суеверная! Карканье тут ни при чем. Это твое дурацкое винище так действует, – проболталась Энка.

– А какого демона ты хватала мое вино?! – завопила диса. – Я же ясно сказала, зачем оно! Пьяница несчастная!

Даже привычному Хельги приходилось несладко, когда девицы сцеплялись понастоящему. Чего уж говорить о вампирах, чья стихия – это кладбищенская тишина. К ТАКОМУ бедные твари оказались совершенно не готовы морально. Неизвестно, что их прогнало – переходящий в ультразвук визг или сноп белых искр, летящих в разные стороны от взбешенной сильфиды.

– О! Смотритека! Убрались! – радостно воскликнула Меридит, отирая кровь с расцарапанной щеки.

– Ага! Не нравится! – рассмеялась Энка, снимая с головы пучки выдранных волос.

В рукопашном бою каждая из девиц одним ударом кулака сбивала с ног дюжего орка, ломала челюсти, сворачивала шеи. Но между собой они дрались, как бабы на базаре: царапались, кусались, вырывали космы и орали дурным голосом. Заканчивались драки внезапно, без победителя и побежденного, обе тут же забывали о ссоре, и все шло как всегда.

Вот и теперь недавние противницы мирно завалились спать. Хельги и перепуганный эльф последовали их примеру, и вся четверка без помех проспала до самого утра.

Что делали в это время вампиры, возвращались или ушли совсем, осталось тайной. Но с той ночи Хельги чертил защитный круг всегда. Аолен не делал этого больше никогда.

Последнее время эльфа не покидало странное ощущение нереальности происходящего, он жил как во сне. Весь его мир, прекрасный, духовный гармоничный, оказался вдруг перевернутым. Жизнь предстала перед ним другой, совершенно незнакомой и довольно неприглядной стороной. Страшное стало привычным, неприличное – обыденным, невыносимое – повседневным.

Чувство превосходства, которое он сперва испытывал к троим своим спутникам, теперь иссякло. Он сознавал: к этой уродливой новой жизни они приспособлены куда лучше его несмотря на свое происхождение, безнравственность и дурные манеры (или благодаря им?). Возможно, поэтому он до сих пор не расстался с ними? Чтобы доказать чтото самому себе?

Следующие несколько дней пути отличались редким однообразием. Погода стояла серая, ландшафт был унылым, несколько встреченных сел – бедными, но целыми, зато каждое с «амулетом» Багоры на околице. Видимо, здешние кланы еще не прознали, как обошлись люди с их родичами.

Аолен с огорчением заметил, что уже привык к виду мертвых голов своих соплеменников и не ощущает прежней боли – лишь досаду и злость.

– По крайней мере ясно, что мы на верном пути, – вздыхал Хельги, следуя пословице «нет худа без добра».

Скагаллы больше не попадались, упыри не беспокоили, еда заканчивалась, и Энка все настойчивее призывала заняться грабежом. Меридит отговаривалась тем, что ей лень. Эльф понимал – такое занятие его спутникам не в новинку. Но это его уже не шокировало.

На десятый день пути они вышли к большому перекрестку. Старую Уэллендорфскую дорогу пересекал широкий современный тракт, ровный, мощенный булыжником.

– Ну и куда теперь?

– Туда! В кусты!

Меридит первая услышала топот марширующей колонны. Так шумно могли ходить только люди, а людям лучше было не попадаться на глаза.

Они залегли в кустах, разглядывая марширующих солдат.

– Представь себе, что ты Багора, – спросила Энка Хельги, – куда бы ты пошел?

Хельги представил:

– Я бы свернул на восток.

– Это почему?

– Насколько я знаю географию, на западе от нас леса Ольдона, эльфов там нет. Земли кланов лежат к востоку. Если цель этого выродка – стравливать людей и эльфов, на западе ему делать нечего.

– А прямо?

– А прямо выйдем к Эскерольду.

– Вот именно. Большой город. Там тоже наверняка есть эльфы. – Энка очень любила спорить.

– В Эскерольде эльфов нет. Там правит секта маговкальдорианцев, они не допускают в город никакой другой магии. Нас с Меридит и то не пустили, а уж некроманту и соваться нечего. К тому же Эскерольд – тупик. За ним почти нет обжитых земель, только горы с троллями и кобольдовыми ямами. В восточном же направлении – плодородные земли до самой реки Венкелен, дальше – поселки лесорубов и рыбаков, потом – дорога на Понит, а рядом уже – Безрудные горы, где живут горные эльфы. Через горы идет Северный Перевал, за ним – русло Иткелен, а течет та река…