Текст книги "Наемники Судьбы. Пенталогия (СИ)"

Автор книги: Юлия Федотова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 142 страниц) [доступный отрывок для чтения: 51 страниц]

Счастливым обладателем механического артефакта Хельги пробыл недолго. Главным увлечением или, как говорил Макс, «хобби» матери Рагнара была кулинария. Когда хитроумное приспособление попалось ей на глаза, королева какимто особым поварским чутьем мгновенно догадалась о его назначении и пришла в такой восторг, что было бы просто жестоко не сделать ей подарка. Об утрате подменный сын ярла не жалел. Он ведь был воином, а не кашеваром, стало быть, ему нет особой надобности измельчать пищу.

А впереди его уже ждало настоящее потрясение. Ильза Оллесдоттер вовсе не забыла, какое обещание дал ей Рагнар Оттонский на площади древнего города Трегерата, и не преминула напомнить о нем упомянутому лицу. Слово рыцаря нерушимо. Рагнар жестоко страдал, пытаясь предугадать реакцию Хельги, но вынужден был отдать соответствующие распоряжения.

Стараниями лучших оттонских ваятелей и магов памятник был готов спустя три дня!

– Я должен тебе чтото показать! – Рагнар взял демона за руку. – Идем!.. Ты не обижайся, ладно? Это только ради Ильзы! – Непривычно было видеть могучего рыцаря таким испуганным и виноватым. Хельги тоже стало страшно.

Скромный, но величественный монумент высился на площади перед дворцом. Ничего безвкусного, вульгарного, излишне помпезного не было в творении оттонских мастеров.

Прекрасный как эльф воин стоял в вольной позе, закинув на плечо богатый меч, и гордый взор его был устремлен на восход. Лицо его дышало благородством и отвагой, мощная, но стройная фигура – молодой силой. Облачен он был в красивые доспехи и плащ, совершенно не похожие на обноски с чужого плеча, в коих, собственно, и вершил свои подвиги прототип данного творения. Надпись на пьедестале гласила: «Магистр естественных наук, сотник Кансалонской гильдии Хельги Ингрем, подменный сын ярла Гальфдана Злого, владельца РунФьорда, могущественный и опасный демон, победитель Ирракшаны и спаситель мира, да славится его имя в веках!»

На столь полном и обстоятельном титуловании Ильза настояла лично. Чтобы ни у кого из потомков не оставалось сомнений. Слово «убийца» она велела пропустить. Зачем лишний раз огорчать Хельги?

– Вот, видишь? – Рагнар ткнул в фигуру пальцем.

– Ой!

Магистр Ингрем попятился, отбросил со лба кривоватую челку, будто она мешала ему узреть истину. Спросил глупо:

– Это что, я?!

– Ты! – подтвердил Рагнар скорбно.

– Кошмар!!! В смысле очень красиво… ох, мамочки мои!.. А ничего, что он выглядит так… благородно? – Хельги в смятении оглянулся на спутников. – Мне както неловко…

– Зато не «гипертрофированно»! – сказала Ильза радостно.

– Портретного сходства маловато, – сдержанно отметила Меридит. Памятник не понравился ей категорически, потому что изображал кого угодно, но только не ее брата по оружию. Но ей не хотелось сыпать соль на раны Рагнара, и без того терзаемого чувством вины.

– Неважно! – Ильза давно уяснила: портретное сходство в памятнике не главное. – Прическа дурацкая, – бестактно заявила она (именно такую, длинные волосы на прямой пробор, носил Аолен), – а остальное сойдет!

– Сойдет, – подтвердила Энка. В художественном плане эта скульптура была безупречна, с трегератским золотым безобразием она ни в какое сравнение не шла. А что касается сходства с оригиналом… – Пусть это будет его недостижимый идеал!

– Это почему недостижимый? – сурово осведомился принц Эдуард.

А Орвуд принялся противно хихикать. На языке его явно вертелась какаято гадость. Хельги же пребывал в полном смятении. С одной стороны, не хотелось обижать друзей, с другой, когда тебя позорят на все Староземье чужие существа – это одно, а когда твои близкие – совсем другое! Это жестоко, в конце концов!

– Ну хочешь, я сошлю мастеров на галеры? – предложил Рагнар в надежде хоть както загладить свою вину. – Я им велел, чтоб было похоже, а они говорят «художественный образ»! Паразиты!

– Да ладно, пусть себе живут, – отмахнулся Хельги расстроено. – Лучше знаешь что? Прикажи свинтить табличку! Пусть это будет просто абстрактный воин.

– Какой? – испугался, незнакомого слова Рагнар.

– Абстрактный. Не я, не ты, не любое другое реально живущее существо. Чистый художественный образ. Вроде вашей дамы в купальне, у которой вода из пасти идет.

– Еще не хватало, вроде дамы! – На синие глаза Ильзы навернулись слезы. – Это памятник для потомков, на нем должна быть табличка!

– Ильза, ну подумай, зачем мне памятник, ведь я еще не помер, – втолковывал ей Хельги, сам чуть не плача. – Вот помру, тогда табличку вернут на место.

– Ты бессмертный демон, как же ты помрешь? – напомнила девушка сердито.

– Тем более! Зачем памятник, если потомки увидят меня живого?! И за что мне наказание такое?! Мало мне менестрелей, мало трегератцев – и ты туда же! Натуральный Брут! Целых два Брута на мою несчастную голову! И нечего смеяться!

Девицы, гном и эльф повеселились от души. Вышедший на шум отец Рагнара тоже долго смеялся, но подпись приказал убрать. Спорить с королем Ильза не решилась. А Хельги сказал себе, что, если когданибудь надумает сменить Белый Щит на гербовый, это будет герб Оттона. Король Робер – хороший человек, такому и присягнуть не жалко!

Четыре дня пролетели как миг. И мозоли не успели зажить, и запах дыма не отмылся с волос, а Энка уже торопила в путьдорогу:

– Хватит рассиживаться, как куры на насесте! – Она всегда любила образные сравнения.

– Куда спешить? До дельты при попутном ветре сутки пути, до рокового дня – почти месяц, – уговаривал Орвуд.

Очень уж по душе пришлась гному жизнь в королевском дворце. Настолько, что он готов был признать: здесь даже лучше, чем в родном ДаанАзаре. Тем более что дома ему принадлежала лишь небольшая однокамерная пещерка, а во дворце – целые покои с роскошным ложем и золотой ванной, предоставленные в пожизненное пользование! Купаться в золоте – это ли не мечта любого гнома!

– Нечего тянуть. Неизвестно, что ждет нас в дельте. Лучше иметь запас времени, – настаивала сильфида.

– Давайте еще два дня… – начал Рагнар и вдруг с ужасом вспомнил: – Бандарох Августус! Кошмар! Мы тут прохлаждаемся, а он! Вдруг он еще жив?! Скорее в путь!

– Да забудь ты наконец о своем Бандарохе! – вспылил Орвуд. – Он давнымдавно покойник! А если даже нет, его могут поволочь в любой из шести храмов или же вообще гденибудь спрятать! Нам его не спасти!

Но фаталиста Рагнара было не остановить. Судьба не напрасно свела их с Августусом! Они обязаны его спасти! Нельзя терять надежды!

Через час друзья были в пути. Хотя, если честно, всем, кроме благородного рыцаря, была глубоко безразлична судьба незадачливого потомка загадочных сидов.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Великий день близился – об этом шумели февральские метели, выли промозглые западные ветра, звенела первая капель, шуршали оседающие снега.

Три тысячи лет – долгий срок для смертного, бесконечно долгий. Ни один, пусть даже трижды великий маг из племени людей не может поддерживать свою жизнь тысячелетиями.

Но Онсмог. Ведь это Он, ближайший из ближних, стоял за спиной Великого Мангоррата в тот жуткий миг, когда в далеких Песках Шаала (Альтеция, да и всего Аполидия в ту пору не было и в помине) подлый изменник, презренный сид Роха выплеснул жертву на землю, мимо тамошнего Престола. Это Онуспелтаки зачерпнуть малую толику Силы, когда она, голодная, яростно пожирала своего несостоявшегося властелина. Корчилось в муках его дородное тело, таяло, растворялось, утекало в небытие. Опустел сияющий круг. Рухнули надежды…

Три тысячи лет миновало с тех пор. Он забыл свое прежнее имя. Он давно перестал быть человеком. Кем стал – и сам не знал: как ночной упырь пил кровь своих подданных, как демонубийца тянул потихонечку сущности, – тем и жил все эти годы. А еще – неутоленной жаждой власти, той, от которой стоял в одном шаге и которая прежде должна была достаться не ему. Пожалуй, сейчас Онбыл даже благодарен презренному адепту Рохе, хотя поначалу гибель владыки воспринял как конец света, самые страшные казни измышлял для предателя.

Можно ли описать словами чувства, охватившие его, когда последний жалкий, выродившийся потомок грозных сидов, отпрыск Рохова колена, после стольких лет бесплодных поисков наконецто попал в его сети! Схватить, растерзать, раздавить собственными руками, зубами выгрызть сердце! Глотать, захлебываясь, приторную кровь, пусть и разбавленную поколениями, но все еще Рохову!

Но нет! Не теперь!.. Последний из сидов должен стать свидетелем Еготриумфа! Потомок должен сполна расплатиться за преступление предка! Он ждал этого три тысячелетия – что по сравнению с ними эти несколько месяцев. Время учит терпению.

Чего только не свершилось в мире за этот срок!

Погибли гордые сиды под огненными мечами фоморов, погибли и сами фоморы под беспощадным натиском племен Дану, которые уходили в море, теснимые воинственными эльфийскими кланами, надолго утвердившими свою власть над той частью суши, что именуется теперь Староземьем. Но расплодились люди – и эльфы скрылись в лесах… Всего не упомнишь! Царства рождались и умирали, народы приходили и уходили, честолюбивые твари рвались к власти, но гибли, так и не дотянувшись до нее. Мир встал на путь самоуничтожения и был расколот надвое во спасение. – Он видел все это. И ждал.

Ждал своего, верного часа И вот он наступал. И скоро, совсем скоро мир вновь объединится под Его властью. Сами Силы Судьбы благоволят Ему, не случайно шестой священный сосуд вернулся едва ли не в последний миг (именно мгновениями кажутся месяцы пред ликом тысячелетий), когда Он был на грани полного отчаяния, понимая: второй срок уже не переждать, не пережить.

Теперь Его мало что тревожило. И странные происшествия с растревоженными Престолами, и загадочная гибель лучших подданных казались ему, упоенному близостью Силы, не более чем случайными совпадениями.

Немного смущало шевеление проклятых гоблинов на юге, они ведь тоже могли помнить… Но нет! Диким горным ордам не остановить его сейчас, на самом пороге Власти. Как не встать на его пути поганому дефтскому колдуну, прибравшему к рукам Престол и тянущему из него понемногу. Неотвратимо грядет новая эпоха, что будет принадлежать Емубезраздельно! Такова Судьба, с ней не поспоришь. Трепещи, о Мир!

Никто из северян так и не заметил, что мерзкие сектанты снялись с насиженных мест. Никто не забрел в мертвые селения, все привыкли обходить их стороной. Поначалу ветер доносил до дальней округи смрад непогребенных тел, настолько ослабленный расстоянием, что никто не подозревал о его страшной природе. Затем пришла зима, замела дороги, скрыла следы.

Небольшими группами, по ночам, минуя пограничные посты и большие города, расползались мангорриты по миру. Одни следовали быстро, настоящим походным маршем, почти не задерживаясь на отдых – торопились успеть в срок к дальним Престолам. Другие, напротив, больше выжидали и медлили, таились по глухим углам, чтобы ни у кого раньше времени не возникло вопроса: что это за странный народ объявился в окрестностях Конвелла или, скажем, Дефта?

Шли пешком. Даже адепты наравне со всеми месили летнюю пыль, осеннюю слякоть, зимний снег и горячий южный песок босыми ногами. Лишь самого Владыку несли прямо на троне, приспособленном к носилкам, посменно шестнадцать приближенных, да одинокая кобылка волокла к побережью тесный грязный возок со связанным по рукам и ногам пленником.

Близился роковой час…

Орвуд чувствовал себя свободным, словно птаха. Золото – очень тяжелый металл. Нужно быть гномом, чтобы согласиться долгие месяцы таскать на себе по городам и весям большую (к счастью, тонкостенную) чашу и массивный орочий амулет.

Теперь оба артефакта мирно покоились в сокровищнице Оттона, оставленные на хранение вместе с двумя другими: кристаллом и Черным камнем Ло.

Моментами освобожденному от бремени золотого груза гному чудилось, будто он стал легкой пушинкой, и порыв ветра может сдуть его с палубы прямо в воду. Непривычное и упоительное ощущение… Каким мимолетным оно оказалось!

Матрос перекатывал по палубе тяжелые бочки.

– Господин гном, подвиньтесь малость, будьте так добры!

Орвуд не слышал, увлеченный своими чувствами. Стоял у борта, устремив взор на медленно тающий вдали берег, и воображал себя чайкой, готовой сорваться и полететь…

– Господин гном, как бы вас не зашибить!

– Эй, господин гном! Вы не оглохли, часом?

Ответа не было. Моряк потерял терпение.

– Эй, Борода! Дай наконец дорогу!

Услышав постылую кличку, Орвуд подпрыгнул как ужаленный:

– Ах ты, оттонское отродье! Кто дал тебе право?.. Я тебе!..

Перерасти в драку перебранка не успела. В тот момент, когда запахло жареным, прямо перед носом противника из ничего брякнулся, едва не пробив палубу, некий предмет вроде копья… во всей своей непристойной красе.

От удивления и досады гном едва не прослезился. А моряку сразу расхотелось выяснять отношения. Он был человеком смелым, но разумным, имел одно полезное правило: никогда не связываться с колдунами. Особенно теми, что умеют сотворить оружие прямо из воздуха, – а что еще он мог подумать про гнома? Любезно извинившись, оттонец убрался восвояси. А Орвуд судорожно бросился на поиск ветоши, чтобы прикрыть наготу своего сокровища. Нет, видно, не ходить ему больше налегке!

В дельте они были спустя сутки. На хорошей оттонской шхуне да с попутным ветерком – это не пешком по горным перевалам!

Встали на рейде против Гвенской гавани. Рагнар с грустью подумал о любимой тетке Габриэле: неплохо было бы ее навестить. Но долг не велел отвлекаться на личное. Долг звал в бой! Вот только где, когда и с кем?

– Начнем с малого – поищем храм! – решила деятельная сильфида.

– Нырять будем? – усмехнулась Меридит.

– Зачем нырять? У нас есть демон, посмотрит в Астрале.

– Вот так и говори: Хельги посмотрит в Астрале. А то: «Поищем»! Искательница наша! Любишь ты обобщать в свою пользу!

В ответ девица пустила в ход дежурную фразу: «Сама дура», и довольная Меридит сочла спор выигранным.

Храм Хельги обнаружил быстро, ядовитомалиновый цвет сразу бросался в глаза.

– Нашел! Воон там, правее, на дне. – Он неопределенно махнул рукой.

– Ну доставай, поглядим! – распорядилась Энка. – Ну чего ты вытаращился, как упырь на осину? Ты ведь в Альтеции вытаскивал храм из песка! Какая разница, на сколько метров! Главное не расстояние, а принцип! Поднимай, не тяни!

– Хорошо, подниму, – в голосе демона звучала угроза, – а поставлю куда?

– На берег неси!

– Жертвы и разрушения тебя не пугают? И вообще, если храм сдвинуть, люксограмма нарушится – это ослу сехальскому понятно!

– Тогда поднимай вместе с дном!

– Надо! – печально подтвердила Меридит.

Хельги посмотрел уничтожающе.

– Хорошо. Рагнар, прикажи спустить шлюпку, мне надо на берег. А шхуна пусть отойдет подальше в море и ждет сигнала…

– Зачем тебе на берег? – забеспокоилась Меридит, почуяв недоброе.

– Камней покрупнее соберу, отлив буду делать, – ответил брат по оружию ядовито.

Сколько ни бранились девицы, сколько ни увещевал эльф, демонубийца был непреклонен. Или привычная, безопасная для окружающих спригганская магия, или не видать им храма как своих ушей. Хватит с него экспериментов с замковыми крышами!

Люксограммы Хельги не увидел, он лежал трупиком на дне погрязшей в ил шлюпки под присмотром удрученного его состоянием Аолена, и было ему так погано, что сил не оставалось воспользоваться моментом и заняться копошащейся вокруг фауной, обитавшей на морском дне и ошалевшей от внезапного исчезновения родной стихии. Даром пропадал ценнейший научный материал!

В это время девицы, два принца и гном, едва выволакивая ноги из тины, пробирались к высящемуся чуть поодаль строению.

Если не принимать в расчет колонии кораллов, наслоения водорослей и друзы мидий, исказившие лик Мангоррата до неузнаваемости, храм сохранился неплохо и снаружи, и изнутри. Хельги исхитрился расчистить его пол от вековых залежей донных осадков обратным током воды.

Видно, Силы Судьбы не ожидали от своих наемников подобной прыти. На холодном сыром полу пришлось просидеть не один час, прежде чем люксограмма соизволила проявиться. За это время жители побережья успели впасть в панику, а фауна дна едва не передохла. Равно как и Хельги, которому приходилось из последних сил сдерживать морские воды, рвущиеся на законное место.

Но страдания его того стоили!

Ты шесть их встретишь на пути,

Но этот – Первый из шести!

Замкни, о смертный, Силы круг –

Мир примет Власть из твоих рук, –

провозгласил Эдуард торжественно, помешав Рагнару продемонстрировать свои достижения. Тот даже немного обиделся.

– Я сам хотел прочитать!

– Ох, извини! Я не подумал!

– Да ладно, чего уж там! В следующий раз чтонибудь другое попадется. – Рыцарь не умел долго сердиться.

– Следует ли трактовать сей вирш так, что именно в означенный храм должен явиться главный мангоррит, дабы свершить магический обряд? – спросила Меридит высокопарно. Иногда на нее находило желание загнуть нечто эдакое, оригинальное.

– Следует! – радостно подтвердила Энка. – Сюда он явится, здесь мы его и повяжем!

Орвуд скептически хрюкнул, припомнив головорезов из храма в Конвелле:

– Нуну. Очень хочется верить, что мы его, а не он нас.

– Интересно, кто слагал такие дурацкие стишки для люксограмм? – перешла на нормальный слог Меридит. – Все разного размера, никакого стилистического единообразия! Не можешь сочинить хорошую рифму – выражайся прозой, чего уж проще! Нет, всех кому ни лень на поэзию тянет!

Пусть юбилей несет лишь счастье,

Ни капли грусти, ни одной слезы!

Душевного богатства и здоровья

Желаем мы от всей души,

И пусть хранят все боги

Торговца Алоиза Рогге! –

с отвращением процитировала она куплет, вычитанный некогда в «Уэллендорфском Вестнике» под рубрикой «Поздравления» и ввергнувший ее филологическую натуру в состояние тихой ярости.

Ильзе стих понравился. Меридит принялась объяснять, в чем именно состоит его безобразие, а Орвуд – в который раз уже! – удивляться, какими глупостями заняты головы его спутников в те критические минуты, когда на карту поставлена судьба целого мира. Но тут в храм проник Аолен и осведомился, уж не собрались ли они проводить эксперимент, ставящий целью выяснить: смертный Хельги или нет. Если так, то до печального результата осталось совсем недолго.

Спотыкаясь о скрытые под рыхлым слоем ила «формы донного рельефа», приятели поспешили к шлюпке. Ильза зацепилась носком сапога, не удержалась, плюхнулась во весь рост прямо в грязь. А когда поднялась, то с удивлением обнаружила, что сжимает в руке некий предмет. Рассмотрела и, взвизгнув, отбросила. Это была изваянная в натуральную величину из позеленевшего мрамора человеческая ступня.

– Где вас так долго носило? – прошипел Хельги, не поднимая головы. – Пускаю воду?

– Пускай, – милостиво разрешила Энка.

Освобожденная вода хлынула на свое привычное ложе с такой скоростью, что шлюпка едва не перевернулась. Девица попробовала призвать демонаубийцу к аккуратности, но тот выплюнул сгусток крови и заявил, что ему наплевать на судьбы мира в целом и на то, потонут они или нет, в частности, потому что лично он уже труп!

Вопреки дурным прогнозам сильфиды, шлюпка осталась на плаву, на корм рыбам никто не пошел. Океан водворился на место, бурление воды за кормой прекратилось, суденышко легко покачивалось на волнах. Спрятавшись от порывов мартовского ветра под куском парусины, спасители мира сонно ожидали прибытия шхуны. Все почемуто чувствовали себя усталыми и разбитыми, не то заразились состоянием Хельги, не то сказалось вредное влияние главного храма. Они лежали вповалку, кто как устроился, вяло обсуждали планы на будущее, борясь с наплывающей дремотой, как вдруг в голову Орвуда пришла Мысль! Она поразила его так, что гном даже взвыл, бедный!

– Идиоты!!! Скитаемся по свету, и все зря! Надо было разрушатьсами храмы! Тогда миру уже ничто не угрожало бы, и можно было спокойно заняться личными делами, не торопясь искать скорпиона для призраков!.. Хельги! Эй, слышишь! – Он тряхнул «труп» за плечо. – Вставай сейчас же! Надо срочно разрушить храм! К демоновой матери!

– Оставь его в покое! – напустился на него эльф. – Не видишь, ему плохо! Хельги, не вздумай вставать, лежи смирно! К сведению отдельных плохо образованных персон, в разрушении храмов нет никакого смысла! Они всего лишь отмечают места выхода Силы. Хоть с землёй их сравняй, хоть гору сверху водрузи – Сила всё равно выйдет в назначенный срок на этом самом месте.

– Зато мангорриты это место не найдут! – парировал гном, не желавший расстаться со своей замечательной идеей.

– Да уж онито наверняка умеют свою Силу чуять! К тому же в момент выхода Ворота Сил обычно сияют, дымятся или еще какнибудь себя проявляют, трудно бывает не заметить. Вряд ли эта Сила поведет себя иначе!

– Тогда какого демона было городить все эти сооружения?! Для чегото они служат? Не для нас же их строили?

– Обычно посредством храмов адепты влияют на простых подданных, – разъяснил ученый эльф. – Подавляют волю, держат в повиновении, используя незначительные эманации Силы.

– Даа, – покачал головой гном, – хитрая наука – магия! Непостижимая!

Эльф взглянул осуждающе:

– Любое существо, хоть немного заботящееся о своем образовании, способно постичь целый ряд ее общедоступных положений, по крайней мере, в теории!

– Послушай, Аолен! Кто дал тебе право упрекать меня в малообразованности!? Я, к твоему сведению, ведущий специалист Муниципалитета по горным изысканиям!

Но эльф пренебрежительно поморщился: слишком узкая специализация.

– Да как ты можешь судить о горном деле, лекарьнедоучка! – заорал Орвуд невпопад.

Возможно, они и подрались бы – Энка давно и с интересом ждала, когда это наконец произойдет. Но Хельги жалобно попросил сестру по оружию выкинуть спорщиков из шлюпки в воду, чтобы не толкались. Пришлось им взять себя в руки: Аолену – из чувства врачебного долга, Орвуду – из четкого осознания, что именно так Меридит и поступит. А вскоре подошла шхуна, взяла своих пассажиров на борт.

– Курс на берег! – приказал Рагнар.

– О Владыка! Престол океана! Его покой нарушен!!! – Если бы родная мать увидела адепта Торху в этот миг, она не узнала бы его. Изможденное лицо было искажено смертельным ужасом, глаза вылезли из орбит, посиневшие губы мелко дрожали.

Старец резко выпрямился, взор его сверкнул гневом.

– В своем ли ты уме, чадо мое? Никто и ничто не может нарушить покои водного Престола прежде срока! Разве рыба проплывет… – Он криво усмехнулся собственной шутке.

Из глаз адепта брызнули слезы:

– Жизнью клянусь, Владыка! Престол пробудился.

Лицо старого мангоррита затуманилось, какаято мысль мелькнула в выцветших глазах… Вот, значит, как оно начинается… Старик обмяк в кресле, спокойный, умиротворенный.

– Ступай, чадо мое! Ты принес добрую весть.

Он понял, что значили все эти необъяснимые сигналы с Престолов. Предвестники. Так просыпается Сила, так она приходит!

Он воздвиг Престолы в те бесконечно далекие годы, когда в самых смелых своих мечтах помыслить не мог, что доживет до нового прихода Силы сам. На потомков, далекихпредалеких потомков рассчитывал, им знаки оставлял… Однако их всех пришлось убить: десяток сыновей, полсотни внуков, правнуков сколькото, уж не считал. Под корень извел родню. Знали слишком много, жили слишком долго, поглядывать косо стали на него, Владыку: чего, мол, никак не помирает старик? Не дождались! Самих пожрал: родная кровь слаще, родная суть сытнее…

Хотел убрать Престолы, зачем они ему? Да передумал. Неверные про Мангоррата и думать забыли, а подданным нравится. Эффектно, как теперь говорят. Производит впечатление Адепты тоже довольны – легче людишек в узде держать. Да и, признаться, жалко – молодость напоминают. Он ведь их новехонькими помнит… Сейчас, говорят, обвалились, растрескались все. Камень такой срок не выдерживает, а Он все жив! Это ли не Судьба?

В Гвене Рагнар сразу побежал в гости к тетке. Звал с собой друзей, но Меридит с Аоленом отказались за всех. Неудобно, видите ли! Орвуд был очень недоволен… После королевских покоев он еще согласился бы на ужин в графском замке, но портовый трактир его категорически не устраивал.

Однако пришлось довольствоваться именно этим заведением. Кстати, очень неплохое оказалось, не хуже аналогичного в Эттелии: уютное, домашнее, даже выбор блюд почти тот же. Одно выгодное отличие: хозяйкой вместо бабушкистарушки была молодая женщина в клетчатом фланелевом платье с глубоким вырезом, в белоснежном крахмальном передничке, темные волосы уложены над ушами двумя смешными шишечками. Своими полными сильными руками она легко поднимала и разносила по столам на специальной доске сразу по десять огромных пивных кружек, без видимых усилий ворочала огромные чугуны на плите. Невысокая, крепенькая, кругленькая, с плавной грацией в движениях, она напоминала большую мягкую кошку. Она посестрински ласково улыбалась посетителям, так что у самих буйных из них не возникало никаких дурных идей, приятным грудным голосом напевала народные песенки, – всем умела угодить. В общем, так была мила, так хороша она была, что Орвуд вдруг перестал сожалеть о графских замках.

Но только он успел размечтаться, как в трактир с писком, визгом и истошными воплями: «Мама, скажи ему!» ворвались трое ребятишек, две маленькие девчонки и паренек лет семи.

Хельги со стоном обхватил голову руками и грустно поведал, что череп его неминуемо треснет напополам.

– Зачем нужно так мучиться? Почему ты не хочешь, чтобы я тебе помог? – укорял эльф. Он страдал от сочувствия едва не сильнее, чем его упрямый пациент от боли.

– Ты мне не сможешь помочь. Для меня есть только одно средство, – проворчал демон, поморщившись.

– Что? Ты только скажи! – Аолен был само участие.

И Хельги сказал:

– Плаха и топор!

Пока они обсуждали радикальные методы исцеления головной боли, дети затеяли драку. В пылу сражения налетели на стол, свалили стопку чистых тарелок – и в наказание были разведены по трем разным углам. Девчонки тихо хлюпали, ковыряя штукатурку, мальчишка сердито сопел и бранился: «Уу, дуры! Изза вас все! Уу, надоели! Уу, чтоб вас Крысолов увел!»

Бах! Дзинь! – все десять кружек вывалились из хозяйкиных рук, вдребезги разлетелись на каменных плитах, засверкали крошечными айсбергами в темном пивном море. Синие глаза женщины наполнились слезами, тяжелая материнская оплеуха легла на стриженый затылок парня: «Замолчи, негодник!!! Да как у тебя язык повернулся!»

И не стыдясь посетителей, не обращая внимания на битое стекло и пивные лужи, тут же, где стояла, женщина повалилась на колени, молитвенно сцепила ладони и зашептала горячо и истово, призывая на помощь всех известных ей богов.

Стало тихо и жутко. Даже дети прекратили хныкать в своих углах, даже пьяный в стельку дрейдский моряк прекратил мычать и икать. Спасители мира недоуменно переглядывались.

– А в чем, собственно, дело, почтенный? Что за Крысолов такой? – заговорщицким шепотом обратился Орвуд к сидевшему за соседним столом портовому работнику.

– Как?! Вы не знаете? – округлил глаза человек. И, понизив голос, оглядываясь почемуто на дверь, принялся рассказывать.

С осени ползут по Староземью страшные слухи. Ходит по земле Крысолов. Худой как палка, босой, одет в бурый плащ, лица не видно. В руках дудочка.

На закате – малиновом, багровом – заходит Крысолов в города. Идет по улице, наигрывает. И черные крысы бегут к нему. Лезут из всех подвалов и чердаков, из всех щелей и дыр. Уходит – и крысы за ним. Но напрасно радуются горожане. Наступает новый закат. Идет по улице Крысолов, наигрывает на дудочке. И дети от мала до велика сбегаются к нему. Уходит – и дети за ним… Навсегда, пропадают бесследно.

– Видели Крысолова в Ольдоне, видели в Эйке, в городишках Срединных герцогств. Все ближе и ближе к побережью Крысолов. Не ровен час… – Работник снова боязливо оглянулся. – У всех дети есть, все в страхе живем…

– Отчего же его не ловят?! – вскричал Эдуард. Он был возмущен до предела. В его родном Ольдоне хозяйничает всякая мразь!

Человек вздохнул:

– Как не ловят? Ловят. И магов, говорят, нанимают, и убийц. Да только без толку все это. Нет на Крысолова у смертных управы. Темная он тварь.

– Ну, это мы еще посмотрим, – раздувая ноздри, угрожающе прошипел принц.

Рассказчик взглянул удивленно, съежился и уткнул нос в кружку с видом «я вам ничего не говорил».

– Почему вы вообразили, будто Крысолов связан с мангорритами? – Орвуд уже несколько часов тешил себя надеждой, что им не надо больше никуда скакать, что можно сидеть себе спокойненько в Гвене и ожидать прибытия главного сектанта… А что у хозяйки целый выводок ребят – это еще ничего не значит. Может, она, милостью богов, вовсе вдова? Но после рассказа работника надежда эта таяла, как мартовский снег за окном. – Может, он сам по себе бродит? Совпадение просто.

Меридит подисьи фыркнула:

– Ты самто в это веришь? Кому, кроме мангорритов, могут понадобиться толпы чужих детей? От троих уже тошно! – Это малышня, выпущенная на волю, вновь подняла визг.

Но у гнома был наготове следующий аргумент:

– Станем рыскать, ловить Крысолова – упустим нужный момент, провороним главного мангоррита.

– Нам нужен не главный мангоррит. Нам нужен Талисман сидов! А он именно там, где Крысолов. Сомнительно, чтобы сектанты стали таскать за собой через все Староземье всех похищенных младенцев. Наверняка разделывают прямо на месте.

– Фу, как ты ужасно выражаешься! – осудила подругу Энка. – Нельзя быть такой циничной особой!

– Сама дура… Короче, Крысолова нам ловить придется! – подытожила она, хотя возражал ей один Орвуд.

– Надо его тут ждать. Сам со временем придет! – продолжал упорствовать гном.

– А о младенцах ты подумал?! – потерял терпение Эдуард. – Его надо как можно скорее остановить!

– Что мне за дело до человечьих младенцев? Пусть о них люди думают! – На самом деле Орвуд не был таким уж бездушным, просто, как говорится, закусил удила.

– Вот мы и думаем! Скажи, Ильза!

Хельги болезненно зажмурился. Ему вдруг подумалось, уж не попал ли он под действие некоего экзотического проклятия, окружившего его существами, которые только и делают, что непрерывно спорят, ссорятся и бранятся…

Причем делают это гораздо громче, чем следовало бы.

Хозяйка заведения вновь пала на колени, теперь перед их столом:

– Добрые, добрые господа! Заклинаю вас! Поймайте проклятого Крысолова! У моей сестры в Эрриноре… – Голос ее сорвался. – Убейте его, добрые господа! Я за вас богов молить буду! – Она попыталась поцеловать руки Аолена, сидевшего, на свою беду, с краю.

Стало неловко до ужаса. А Орвуд вдруг ощутил горячее желание, прямотаки потребность тут же, не доедая окорок, вскочить и помчаться на поиски Крысолова. Если бы только знать, куда именно.