Текст книги "Наемники Судьбы. Пенталогия (СИ)"

Автор книги: Юлия Федотова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 142 страниц) [доступный отрывок для чтения: 51 страниц]

– Это цирк гладиаторов, – рассказывала Энка. – Меня в свое время как раз туда и продали. О! А это – мой бордель!

Ильза таращилась во все глаза. Вот они, таинственные и запретные гнездилища разврата! Нет, не такими они ей представлялись. Бордель Энки, например, выглядел вполне мило, этакий благопристойный сельский отельчик с розовыми кружевными занавесочками на окнах и настурциями в балконных ящиках. Только дежурный фонарь над входом выдавал его истинное назначение. Любопытно, что там внутри?

– А можно, я загляну? Только на минуточку?

– Спятила?

– Интересно же! – захныкала Ильза.

– Что за нездоровый интерес? – возмутилась сильфида. – Идем отсюда, не хватало, чтобы меня ктонибудь узнал! – Она едва не силой втолкнула Ильзу в ворота Дома гильдии.

Девицы без помех пересекли просторный квадратный внутренний двор, обычно используемый как плац для строевой подготовки и арену для поединков, но на входе в казарму их остановил старый десятник с лицом настолько обезображенным шрамами, что уже нельзя было определить, к какому народу принадлежит его обладатель.

– Стоять! Предъявить медальоны… Ох, раздери меня дракон! Это никак ты!!!

– Дядька Прук!! – Энка с визгом повисла на шее у десятника. – А я слышала, тебя убили под Уммаром! Три дня ревела!

– Долго жить буду, – усмехнулся старый Прук, ему польстило столь продолжительное оплакивание. – Не убили, а покалечили. – Он протянул левую руку, вернее, ее остаток, лишенный кисти. – Вот, для настоящего дела больше не гожусь, теперь в сторожах подвизаюсь. Да и то сказать, годы уже…

– А чего вы себе крюк не закажете, как у пиратов? – осмелилась влезть в беседу старших по званию юная Ильза.

Старик опять усмехнулся, но не ответил, а спросил, кивнув:

– Ученица?

– Подруга, – ответила Энка. – Она в Дольнской школе.

– Это правильно, – одобрил Прук. – Все лучше, чем в учениках маяться. А ты, я смотрю, сотник? Умница! Я всегда говорил: далеко пойдет девчонка! Сколько ты народу положила, пока от цирка к нам добежала?

– Много, – неопределенно махнула рукой Энка. – Дядька Прук, а есть два места в казармах?

– Скажешь тоже, в казармах! Ты, поди, сотник, а не крысенок. Найдем что получше… Вы к нам надолго? Наниматься хотите? Тысячнику Тагилу как раз хороший стрелоксотник нужен. Он вчера только жаловался, что никого серьёзного на примете нет, одна шушера необстрелянная, из дворцовой охраны.

– Не, – помотала головой сотник Энкалетте. – Мы здесь по другому делу. Друзей надо дождаться, мы с ними разминулись. И потом я последнее время больше в разведку нанимаюсь. Свободнее себя чувствуешь вне строя.

Прук хрюкнул, что должно было выражать веселье.

– Да, строй ты никогда не любила, это верно. Как вспомню, что на построениях выкидывала… Ну, идем, провожу в апартаменты. Девчонку к себе возьмешь или в казарму ее?

– К себе, – живо откликнулась сильфида. – Рановато ей в казарму. Там народ всякий бывает.

– Боги великие! – Энка с удивлением оглядывала отведенное им помещение. – Ничего себе, обстановочка! Вот богатеет Гильдия!

А обстановочка и в самом деле была роскошной: стены и полы скрыты под красными сехальскими коврами, по периметру в художественном беспорядке разбросаны шелковые подушки, над низким широким ложем – шелковый же балдахин и кисея от мух, в углу мраморный фонтанчик в виде жабы. И еще обнаружилась специальная комнатка с тем, что Макс обычно почемуто именовал «удобствами». И были удобства эти вовсе не такими удобными, зато красивыми – в форме цветка лотоса.

– Истинный сераль! – восхищалась Энка, прыгая на мягких подушках. – Хорошо, Меридит не видит. Она сказала бы, что воину так жить не пристало, и выдворила бы нас всех в казармы… Да, истинный сераль!

Ильзе слово «сераль» както не понравилось, пришлось растолковывать, что оно обозначает комнату для обитания гарема, а вовсе не то, что может показаться по созвучию.

Эдуард со стоном растянулся в пыльной траве у обочины. Солнце немилосердно палило, в воздухе дрожало и плыло марево, фейкиполуденницы резвились в его струях, как в водах реки. Плоская равнина простиралась до горизонта, и, насколько хватало взгляда, не было на ней ни деревца, ни кустика. Лишь на западе высились, попирая небеса, величественные Арвеи, но тень от них, по раннему времени, падала совсем не туда, куда хотелось бы принцу. Рядом, подняв столб пыли, плюхнулся наставник.

– Жара суть главное несчастие спригганского рода! – объявил он.

– Если бы только спригганского, – вздохнула Меридит. – Сколько воюем на юге, а все никак не привыкну.

Рагнар довольно усмехался в усы. Он всегда хорошо переносил, даже любил жару и теперь не без тайного удовольствия мог продемонстрировать свое превосходство в выносливости обычно таким непоколебимым наемникам. Гном, как ни странно, тоже не выказывал особого недовольства: постоишь у подземных горнов – и не к таким температурам приспособишься. А вот Аолен помалкивал совсем по другой причине – не находил в себе сил: несчастный пребывал на грани теплового удара. Для него, выросшего под ласковой тенью могучих коэлнов, степная жара оказалась слишком суровым испытанием. Эльфу чудилось, что беспощадное светило иссушает его, как бедную бесплодную почву, покрытую безобразной растрескавшейся коркой, как жалкую траву, уже в июне желтую и мертвую. Он ощущал себя частью природы и страдал вместе с ней.

– Все! – бессердечно объявил Рагнар. – Отдохнули, и хватит. Подъем!

Северяне вставали на ноги, охая и вздыхая. Эльф тоже приподнялся было, но тут же снова рухнул, глотая воздух, как выброшенная на берег рыба.

– Не могу, – просипел он с трудом, пересохший язык не желал подчиняться своему хозяину. – Не могу больше. Не встану. Жарко.

Меридит хотела возмутиться, но взглянула на Аолена и поняла, что, как говаривала ее тетка Гудрун, попадая в засаду, «дело в самом деле плохо». Лицо эльфа, обычно нежнорозовое, словно у юной девушки, покрыл нездоровый багрянец, взгляд голубых глаз странно помутнел, губы потрескались, золотистые волосы клочками пакли прилипли ко лбу. Никогда ещё дисе не доводилось видеть эльфа в столь плачевном состоянии. В уэллендорфском городском рву и то краше плавали!

– Да что с тобой? – удивилась она. – Подумаешь, жара. Тошно, конечно, но ведь и хуже бывало! Хотя бы тогда, в Чернолесье, вспомни!

Эльф вспомнил: определенно, в Чернолесье было лучше!

– Эй! У кого вода осталась? – обернулась Меридит к спутникам. Загремели пустые фляги, отдавая последние капли своего содержимого, горячего и вонючего. Воды в общей сложности набралась кружка, но это количество уже не могло помочь страждущему.

– А я говорил вам, надо было больше брать! – брюзжал Орвуд с какимто даже азартом. – А вам было лень тащить! Вот теперь вот эльф через вас пропадает!

– Подумаешь! – фыркнул Хельги. Как главный любитель путешествовать налегке, он чувствовал себя виноватым, но не желал, чтобы окружающие это заметили. – Мормельн совсем рядом. Уж не помрем какнибудь до вечера?!

– Да мыто не помрем, – удрученно вздохнула сестра по оружию. – А вот коекто… – Она не стала договаривать.

– Ты думаешь? – Хельги испугался уже всерьез. – Ой, и что теперь делать?

– Он еще спрашивает! – Негодованию гнома не было предела. – Кто из нас грозный и могучий?! Уж расстарайся, прими какиенибудь меры!

– Сейчас, – покорно кивнул Хельги. – Я быстренько! Только камней подходящих соберу…

Диса плюнула от досады:

– Опять камни! Энки на тебя нет! Был один труп, станет два.

– Вот! – Брат по оружию предъявил ей на раскрытой ладони несколько серых осколков, не больше ногтя каждый. – Со мной все будет в порядке. Я только хочу, чтобы пошел дождик и немного посвежело.

Степь дрожала от громовых раскатов. Ледяной шквал гнал по небу свинцовые клубы низких туч, будто волк – перепуганную отару, дождь лил даже не струями, а сплошной стеной, казалось, воздуха больше нет, одна вода. Прошло несколько минут, а по дороге уже несся бурный поток, едва не сбивая путников с ног. Влекомые водой камни больно били по щиколоткам. Молнии сверкали почти непрерывно, заставляя принца вопить от, до сих пор, не изжитого страха, но голос его тонул в грохоте бури.

– Хельги! Ты спятил?! Сбавь обороты!!! – проорала Меридит. – Ты нас угробить задумал?!!

– При чем тут ято? – услышала она в ответ. – Я даже камни не успел разложить!

– А Астрал? Может, ты там напакостил?

– Да не был я в Астрале! Ни при чем я! Оно само!

– Ну так останови это!!! Пока мы еще живы!

Хельги плюхнулся на четвереньки, стараясь выудить из потока валунчики покрупнее.

Не сразу, ох, не сразу удалось обуздать разбушевавшуюся стихию.

– Зато воды вам теперь до самого Кансалона хватит, – пробормотал демон, отплевываясь кровью и грязью.

– И не говори! – только и ответил гном. Он стоял посреди лужи и с видом полководца, проигравшего битву, озирал картину разгрома, учиненного бурей.

Степь казалась морем, обмелевшим, но бескрайним, в грязных водах его барахтались, жалобно пища и сетуя на судьбу, фейкиполуденницы. Дорога превратилась в длинное глинистое болото, из которого ног не вытянешь. Снаряжение и провизия размокли, перемешались с липкой грязью. Продрогшие до мозга костей путники уже начинали чихать; лицо эльфа из багрового стало совсем зеленым, тело сотрясала крупная дрожь. Хельги борьба со стихией тоже не пошла на пользу.

– Бывала я в степях, видала я бури, – изрекла Меридит веско, – но чтобы так внезапно и само по себе…

– Ничто в мире не вершится само по себе, глупая дева! – раздался вдруг трубный глас ниоткуда, гордый, неприятный и очень знакомый. – Причина есть всему и вся! Воля Великих мира сего – вот причина. Повелитель возжелал – Царь Народов внял и исполнил волю его!

– А, значит, это ты, – вяло удивился Хельги. На то, чтобы как следует разозлиться, у него не осталось сил.

– Я! – гордо признал тот. – Счастлив служить тебе, повелитель. Но, увы, истекло время мое… – С этими словами черная тень растаяла в воздухе.

Жара сама по себе – тяжелое испытание для северных организмов, но жара плюс простуда – сочетание совершенно невыносимое.

Южное солнце за считанные минуты превратило размокшую от дождя степь в гигантскую парную, насыщенный влагой воздух загустел, как кисель, и совершенно не желал просачиваться в заложенные носы. Дышать через рот тоже приходилось с опаской – полуденницы ожили, возликовали, расшалились и принялись мелькать перед носом путников с риском быть проглоченными. Несчастным становилось все хуже, ползли они все медленнее.

Лишь поздно вечером чихающая и кашляющая компания прибрела наконец к воротам Мормельна. Полутруп эльфа было решено сразу же доставить к первому попавшемуся лекарю. Тот взглянул на пациента, на провожатых и водворил всех скопом в холерный барак. Принц, узнав, где им предстоит провести ночь, впал в панику и упирался до тех пор, пока врачеватель не сообразил, в чем дело, и не растолковал, что это всего лишь название помещения для заразных больных, а холеры в Мормельне не случалось уже лет десять, со времен последнего большого нашествия орков.

Надо заметить, что лекарь, выбранный наугад, оказался весьма сведущим в своем деле. Он практиковал фитотерапию и кудианскую лечебную магию, которая пусть и не шла в сравнение с эльфийской, если дело касалось благородных хворей и ран, зато простые болячки вроде простуды, чирьев, поносов и язв излечивала куда эффективнее. Уже через день его пациенты, здоровые и отдохнувшие, смогли вновь тронуться в путь.

К всеобщей радости, за то время, что они провели в гостеприимном холерном бараке, погода заметно улучшилась. Восточный суховей сменился западным ветром с Арвеев, принесшим долгожданную прохладу. Путники повеселели, приободрились, – все, за исключением Хельги. Чем больше магистр Ингрем размышлял о случившемся, тем тревожнее и неуютнее ему становилось. С тех пор, как проявилась его грозная и могучая демоническая сущность, жить приходилось с постоянной оглядкой, как бы чего не натворить, как бы не брякнуть лишнего. А теперь еще Царь Народов на него свалился! Неужели выживший из ума дух намерен и дальше исполнять все его пожелания, высказанные вслух? Причем с таким рвением? Если так, он их рано или поздно просто угробит! Ох, что же делать? Впору немым становиться! Вот ужасто!

Несколько дней Хельги экспериментировал. Он громко высказал в пространство разные невинные пожелания типа «хочу есть», «хочу пить» или «пусть изза холма выйдет ишак».

– Со стороны ты здорово смахиваешь на психа, – иронизировал Орвуд.

Впрочем, ни одно из желаний не исполнилось, и Хельги, не привыкший зацикливаться на неприятностях, скоро успокоился. Сами понимаете, напрасно.

От Мормельна дорога поворачивала на запад.

– Ну вот, вышли на трегератское направление, – объявила диса. – Еще неделя – и мы в городе. А там через Арвеи и…

– И года не пройдет, а мы уже в Альтеций, – не разделил оптимизма спутницы Орвуд. – Сомневаюсь, что у Энки хватит терпения и благоразумия нас дождаться.

Меридит подисьи фыркнула:

– Ни о каком годе речи не идет. В Трегерате возьмем напрокат туфлискороходы и доскачем до места за несколько дней.

– Так быстро? – удивился Рагнар. – Я думал, они ускоряют ход раза в тричетыре, не более.

– Это смотря какая модель. Ты говоришь о самой примитивной. Но есть и такие, в которых использован принцип полёта грифона – магия, пожирающая пространство. Стоят бешеных денег, но нам выбирать не приходится.

– С ума сойти! Даже не слыхал, что такое бывает!

– Об этом мало кто знает. Такие туфли считаются секретным снаряжением. Увидишь, с вас возьмут подписку о неразглашении, в ней такие страшные клятвы – ужас!

– Но ты же сейчас разглашаешь, – забеспокоился рыцарь.

– Я могу вам разгласить, как гарантированным клиентам, у нас с Хельги есть такие полномочия.

– А у Энки?

– У нее нет. Она обычно пользуется грифоном, туфлевладельцы ее плохо знают. К тому же слишком болтливая, джинны таким не доверяют.

– Скажи спасибо, она тебя не слышит, – заметил Хельги.

Клятву о неразглашении с них взяли. А туфли не дали. Не доверили. Сказали, что для новичков слишком сложны в использовании. Сотникам Ингрему и Меридит – пожалуйста, остальным нет.

– Что делать будем? – мрачно спросила сотник Меридит, с пренебрежением помахивая стоптанной остроносой туфлей с нелепыми кисточками и облезлыми позументами. – Две пары на шестерых.

Орвуду ситуация безнадежной не представлялась.

– Подумаешь, проблема. Рагнар с Эдуардом могут поехать на Хельги, мы с Аоленом на тебе, или наоборот, как пожелаете.

– Боливар не вынесет двоих, – возразил Хельги сердито.

– Чего? – опешил гном. – Какой бо…?

– Боливар. Это Макс так говорит. В их мире есть конь Боливар, он не желает носить двух седоков сразу, поэтому лишнего пристреливают.

– Какой жестокий мир! – поразился рыцарь. – У нас, конечно, тоже часто убивают, но уж по крайней мере не по прихоти коней.

– Это он вроде грифона, такая же зловредная скотина, – решил гном. – Значит, придется одному из вас бежать к девчонкам, а мы позже подтянемся.

Меридит решительно отложила туфлю:

– Ну уж нет! Всякий раз, когда мы с Хельги расставались надолго, дело оканчивалось бедой. Пойду еще раз поговорю с джиннами – вдруг согласятся?

Вернулась девица с победно сияющей физиономией и еще одной парой секретного снаряжения.

– Для Аолена. Двойную цену содрали, на случай утраты. Я им тебя так расписала, будто ты чуть ли не Великий маг. Надевай… Не так, осел!!! Держите его! Щас ускачет – не поймаем!

Счастье, что примерка состоялась в помещении. Штукатурка потрескалась, но камень выдержал. Стукнулся эльф весьма чувствительно, впрочем, после испытания жарой синяки и ссадины показались ему сущим пустяком.

За несколько часов тренировки под суровым руководством Меридит Аолен коекак совладал со строптивой магической обувью. Передвигаться в пространстве самостоятельно он еще не умел: чтобы не снесло в сторону, его приходилось вести за руки, как младенца.

– Интересно, как мы смотримся со стороны? – веселился Эдуард.

Зрелище в самом деле впечатляло. Представьте себе: огромными прыжками несутся по арвейским межгорьям диса с гномом и спригган с человеком на спинах, а между ними, дергаясь из стороны в сторону и полузадушено пища, болтается нежный эльф, для балласта оседланный могучим рыцарем. В те периоды, когда туфли еще не пожирали пространство, а только набирали скорость, наблюдать сию чудную картину мог любой желающий.

Хотя не так много их было, желающих. Пограничье АльОркана – местность не самая густо населенная. И далеко не самая подходящая для ночлега. Но что делать? Даже дисы и демоныубийцы не могут обходиться без сна, чего уж говорить об остальных. Если принцы и стеснялись подать голос, то гном прямо заявил, что сейчас заснет и свалится, – тогда пеняйте на себя.

– Нет, вы подумайте! Его везут, а он еще угрожает! – вознегодовал эльф. – Просто уму непостижимо…

Начавшийся процесс торможения лишил его возможности закончить мысль.

На ночлег компания устроилась в длинной узкой расселине с низко нависающими сводами. Ветром тянуло, как в трубе дымохода. Самое обидное, рядом была чудесная пещерка, маленькая и уютная, будто норка домовитой зверушки. Хельги и Меридит отказались от нее категорически. Любое замкнутое пространство в здешних горах – это ловушка. А так, если орки нападут с одного конца, есть шанс уйти через другой. И, разумеется, никаких костров. И если кто умеет накладывать охранные заклинания, постарайтесь, чтобы они сработали.

Заклинания сработали. Орки смотрели – и не видели. Нюхали – и не чуяли. Пока. Они мирно занимались своими орочьими делами: разводили огонь, прилаживали на вертеле туши, – хорошо, если бараньи, а то, может быть, и кудианские, в темноте не разобрать.

– Хельги, а кого они жарят? Ты не видишь? – спросил Эдуард со страхом.

– Неважно! – огрызнулся тот.

Кудианин, понял принц. Он старался дышать ртом, чтобы не ощущать сладковатого смрада горелого мяса.

Потом орки мирно расселись кружком и принялись распевать гнусаво, вразнобой. Меридит пыталась разобрать текст песни, но из нестройного хора звуков на слух удалось вычленить только непереводимый набор слов припева:

«Зыйданарайда, зыйданарайда, зыйданарайда, ядаран!» – пели орки, звеня в такт боевыми топорами. Навязчивый мотивчик вклеился дисе в мозги, она поймала себя на том, что чуть ли не подпевает.

А потом они пустились в пляс. Притопывали, прихлопывали, подвывали от восторга. Добрая сотня их кружилась в неуклюжем танце под лязг стали и грохот боевого барабана.

– Везет нам на праздники, – прошептал Хельги. – То к эльфам угодим, то к призракам. Теперь еще к оркам занесло.

– Да, это у них, не иначе, свадьба. Или, может, похороны, – ностальгически вздохнула Меридит.

И все вдруг почувствовали, как соскучились по Энке и Ильзе… хотя большая удача, что сейчас их нет рядом.

Праздник продолжался, а действие заклинаний малопомалу истощалось: оно и понятно, не великие мастера накладывали. Орки, будь они трезвыми, давно могли бы учуять врагов. Но большинство из них уже лыка не вязало. Песни стали еще более бессвязными, движения еще более неуклюжими, нестройный круг плясунов медленно, но неуклонно перемещался как раз по направлению к расселине. В любой момент на головы скрывавшимся могла свалиться пьяная орочья туша.

Существовала и другого рода опасность. Орки уже достигли той стадии, когда выпитое начинало стремиться наружу. То один, то другой плясун отделялся от общего круга и удалялся в сторонку. Впрочем, ходить за этим делом далеко у горных жителей было явно не принято. К запахам мяса и гадкой сивухи теперь примешивался еще один, не менее отвратительный.

– Бежать, бежать надо! – зудел Рагнар. – Того гляди ктонибудь прямо на нас нужду справит!

– Ой правда! – испугался Эдуард, с этой позиции он ситуацию еще не рассматривал.

– Думаете, прорвемся? – усомнилась Меридит.

– Если наденем туфли, оседлаемся разом, по команде выскочим и сразу наберем скорость, то шанс есть, – рассудил Хельги. – Эдуард, вас в школе учили сражаться верхом?

– Верхом на лошади, – уточнил принц, справедливо полагавший, что сражение верхом на наставнике потребует несколько иных навыков.

Хельги легкомысленно махнул рукой:

– Все мы немного лошади, каждый из нас посвоему. Так Макс говорит.

– Чтото твой Макс слишком много говорит о лошадях, – заметил гном.

Да, туфли давали огромное преимущество. Спьяну орки даже не поняли, что это такое, странное, многорукое, многоногое и многоголосое, вломилось в их строй и, проделав коридор, скрылось в чуть розовеющей дали.

– Впервые мне довелось побывать в бою верхом на эльфе! – радовался Рагнар. – Ах, какое незабываемое впечатление!

– Смейся, смейся! Друг называется! – Аолен делал вид, что сердится, но у него неубедительно получалось. За год общения даже гордый эльф научился воспринимать происходящее с юмором.

– А у меня вот что есть! – вдруг объявил Хельги.

– Где взял?! – так и подскочил Орвуд. Он всегда подскакивал, когда видел много золота. Такой у гномов рефлекс.

– У орков. Подхватил на бегу, случайно. Тяжелый, удобно по мозгам бить.

Меридит посмотрела и скривилась:

– Фуу, Хельги, вечно ты подбираешь всякую дрянь. Выброси от греха.

Эдуард присмотрелся и понял: вот что поблескивало в пламени костров, вот вокруг чего водили орки свой дикий хоровод. Это был здоровущий, из чистого золота отлитый, на мощное древко наподобие копья насаженный, символ, скажем так, мужского начала.

– Зря ты его забрал, – поддержал дису благоразумный эльф. – Наверняка это какойнибудь важный орочий амулет. Они не успокоятся, пока его не вернут. Все Староземье прочешут, целая война может выйти. Лучше всего его бросить.

– Еще чего! – опять подскочил гном. – Разбросался! В этих краях и без нас постоянные войны. А мы здорово поистратились на туфли. Продать его – и дело с концом. Как раз дорога окупится.

– Лично я этопродавать не понесу! Никогда в жизни! Стыд какой! – сердилась Меридит. – Про нас подумают, что мы извращенцы.

– Чего тут стыдного, продать боевой трофей? – упорствовал гном.

– Смотря какой трофей.

– Неважно какой. Золото оно и есть золото, что из него ни сделай. А если ты такая скромница, ладно! Кладите его вот сюда, на камень. Я его обухом расплющу.

Но сколько ни старался, сколько ни колотил гном боевым топором по злополучному предмету, тот хранил свою непристойную форму, как заговоренный.

Хотя почему «как»?

– Убедился? – торжествовал Аолен. – Это орочий магический артефакт. Он таит зло.

– Золото – вещество простое, магически инертное. Оно не может ничего таить, – возразил премудрый магистр Ингрем. Его ничуть не заботила дальнейшая судьба трофея, он вмешался истины ради.

– Тогда почему он, демон побери, не плющится?!

– А! Так это изза древка. В древке прорва орочей магии. Видите, даже символы какието вырезаны…

– Так что же ты молчал, осел сехальский, пока я мучился?! Снять его с древка – и нет проблемы!

Увы. Ни снять предмет, ни перепилить древко у основания тоже не удалось.

– Заверну в мешок и понесу как есть, – решил гном. – До ближайшего мага. Авось за процент от выручки расколдует. Не расколдует, тогда так сойдет.

– А я тебя с этим не повезу, не надейся! – заявила диса категорически. – Мне такого позора не надо, по всему Аполидию с причинным местом на палке бегать!

– Ну, пусть Хельги везет. Хельги, ты повезешь, если в мешок заверну?

Хельги было безразлично, кого, с чем и во что завернутым везти. И вот, после обмена седоками, компания вновь двинулась в путь, унося магический трофей все дальше от пограничных земель.

Ах, если бы они могли видеть, что в это время творилось в орочьем лагере, наверняка предпочли бы вернуть оркам утрату. Хотя бы из сострадания.

С каждым днем Ильза все больше ненавидела Альтеций.

Ей был знаком каждый булыжник мостовой по дороге от Дома гильдии до памятника, каждая проститутка в окнах борделей, каждая трещинка на каменной морде Мангоррата. Ожидание становилось невыносимым, девушка извелась от тревоги и безделья. Первую неделю они дежурили у монумента ежедневно. Потом Энка поразмыслила и сообразили, что в этом нет смысла. По ее расчетам получалось, что пешие путники могут достигнуть Альтеция не ранее чем за месяц, и то при условии, что им удастся добыть скороходы в Трегерате.

Она купила в лавке белую краску, большую малярную кисть, взгромоздилась на статую и коряво намалевала на ее спине: «Мы здесь. Э.И.» Ильза опасалась, что горожан возмутит столь бесцеремонное обращение с их культурным наследием. Но жителям беззаконного города было на все наплевать.

Проделав сию варварскую процедуру, девицы стали наведываться к памятнику лишь время от времени, на всякий случай.

Энка коротала свободное время весело. В Доме гильдии у нее нашлось множество старых приятелей. Одни уходили, на смену им приходили другие. В ожидании найма они гуляли, играли в кости, обменивались боевыми приемами, устраивали поединки, муштровали несчастных учеников, делали ставки в цирке гладиаторов – развлекались как могли. Сильфида окунулась в свою стихию. Ильза же не находила места от тоски. Ей всегда претили казарменный юмор и казарменные манеры, она скучала по Хельги, и вообще, все плохо, и так жить нельзя… Наверное, от этого безысходного состояния души и потянуло бедняжку, обычно такую робкую, скромную и безынициативную, на подвиги.

Собственно, ничего из ряда вон выходящего она не замыслила. Просто сделала то, от чего ее строгонастрого предостерегала Энка: отправилась прогуляться по вечернему Альтецию в одиночестве. Да ещё и медальон позабыла надеть.

Сразу по прибытии в Альтеций Энка записала Ильзу рядовой в Гильдию и навесила на нее кансалонский медальон, причем не простой, а огромный, с блюдце величиной. Подобные были в моде у боевых гоблинов, островных киклопов, уриашей и прочих великанов. Менее рослые наемники носили неприметные медальончики величиной с монету, а «большим знаком» отмечали лошадей на страх конокрадам.

За что Энка так обошлась с подругой? Она понимала: миловидная Ильза непременно станет желанной добычей для аполидийского темного элемента – от простых уличных насильников до профессиональных сутенеров и работорговцев. Но далеко не каждый из них решится тронуть девушку со знаком Кансалонской гильдии. В Аполидий законом была сила, а силой была Гильдия, ее знали и боялись. Одна беда, если, скажем, насильник обнаружит только на теле жертвы кансалонский медальон. Он, несомненно, пожалеет о содеянном, но будет уже поздно. Значит, необходимо, чтобы принадлежность Ильзы к Гильдии была очевидной, сразу бросалась в глаза. Вот Энка и украсила ее «лошадиным медальоном». Она не учла самой малости – его тяжести… Весил он – массивный, отлитый из бронзы – ох немало! Цепочка безжалостно натирала девушке шею, она стремилась снимать ее как можно чаще. Вот и в тот злополучный вечер забыла надеть после мытья.

Она не собиралась забредать далеко – лишь пройтись до Мангоррата и обратно, подышать вечерней прохладой, отдохнуть от казарменного общества, помечтать о встрече с друзьями… а дойти успела только до цирка гладиаторов.

Из подворотни вышли трое.

По меркам Гильдии, Ильза была не слишком хорошим воином: ей не хватало опыта и решительности. Но кое в чем, а именно в умении верно оценить противника, боец Оллесдоттер преуспела. Она сразу поняла: перед ней мастера своего дела, в одиночку с ними не справиться, нечего и пытаться. Гораздо умнее притвориться беспомощной, усыпить бдительность похитителей. Она позволила набросить себе на голову мешок, обвисла тряпичной куклой и отдала себя в руки Сил Судьбы.

Испытывала ли она страх? Пожалуй, нет. Скорее, тревогу, и то не за себя, а за Энку – она ведь испугается, обнаружив пропажу подруги. А с ней разве может случиться чтото плохое? Разве Хельги это допустит? Придет и спасет. И ничего не страшно, даже интересно. Может, в бордель продадут, а повезет, так и в гарем. Удивительные вещи рассказывают о богатстве и роскоши южных гаремов. Вот бы посмотреть!

Несли ее долго, даже спать захотелось. Но мешала духота, ныло затекшее тело. Ильза терпелатерпела, наконец не выдержала и решила попытаться улучшить свое положение.

– Эй, любезный! – Девушка вежливо постучала по невидимой спине похитителя. – А можно я сама пойду? Очень шея устала…

От неожиданности ее чуть не уронили. Злоумышленникито были уверены, что жертва лишилась чувств от испуга, они никак не ожидали услышать ее спокойный деловитый голос.

– Ты че, дура! Предупреждать надо! – выпалил похититель.

– О чем предупреждать? – не поняла Ильза.

– Что болтать станешь, – пробурчал злодей невнятно, он понял, что сморозил ерунду.

– А я постучала! – обиделась Ильза.

– Виси и не дрыгайся, не то по башке дам, – рявкнул похититель, он чувствовал себя глупо и оттого злился.

Ильза на всякий случай притихла, просьб и предложений больше не высказывала, лишь бубнила тихо: «Мыться нужно, прежде чем порядочных женщин уволакивать!» От похитителей до тошноты разило чесноком, винным перегаром и потом.

Девушка испытала немалое облегчение, когда ее наконец сгрузили на пол и вытряхнули из мешка.

Она стояла (на четвереньках) посреди шикарного помещения, оформленного в сехальском стиле: сводчатые потолки, затейливая вязь орнамента, ковры, подушки, шелковые занавеси, полуголые девы с пышными белыми опахалами и много, много золота. В центре всего этого великолепия восседал, скрестив ноги, дядька в сехальской же одежде – парчовом халате, сафьяновых остроконечных туфлях, – такой толстый, что Ильзе сперва показалось, будто это не человек, а ктото диковинный. Одних подбородков у дядьки было не меньше пяти, а щеки, вероятно, просматривались со спины. Брюхо, подпоясанное богатым красным кушаком, лежало на жирных коленях, пухлые пальцы черпали из золотой чаши чтото вкусное и отправляли в маленький, круглый, почти женский ротик.

– Привет, – вежливо поздоровалась Ильза, поднимаясь на ноги. – Приятно познакомиться.

На нее удивленно воззрились заплывшие масленые глазки.

– Не плачет? – спросил толстяк. – Почему?

Голос его был слишком высоким, но приятным, напевным и тягучим, как патока. Похитители топтались у входа и недоуменно пожимали плечами. Толстяк смотрел требовательно.

– Может, того… со страху? – предположил самый здоровый и тупой на вид. – Девки они того… пугливые дуры.

Ильза оскорбилась:

– Сам дурак пугливый. Я воин. Воину плакать не пристало. И повода, кстати, не вижу. Это тебе надо плакать!

– Молчи, женщина! – взревел злодей.

Но в сонных глазках толстяка мелькнул интерес и даже чтото похожее на веселье.

– Мило, мило. Очень… оригинально. Нука, подойди, дитя мое. – Он поманил пленницу пальчикомколбаской.