Текст книги "Наемники Судьбы. Пенталогия (СИ)"

Автор книги: Юлия Федотова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 142 страниц) [доступный отрывок для чтения: 51 страниц]

Они бросили якорь на безопасном расстоянии от пропитанных злой силой островов и погрузились в сонное ожидание. Долго, долго тянулись часы. Время будто умерло, отравленное неведомым ядом. Ветер стих. Мелкие волны лениво и назойливо постукивали о борт. Море были серое, и небо тоже серое, и солнце, круглое и противное, как желтый аттаханский блин, просвечивало сквозь серую дымку, – тихо, мертво вокруг. Не вьются над кормой чайки, не плещутся за бортом дельфины. Лишь смутные крупные тени изредка мелькают в толще воды: рыба, зверь ли – не разберешь.

Эльф со скуки запел грустную песню, но голос его не лился, как обычно, а глох, будто укутанный в вату. Это было странно и неприятно, певец умолк.

Потом прилетел альбатрос, сел на мачту, глянул вниз четырьмя глазами, злыми, желтыми. Крикнул резко, как выругался, и улетел. Ильза спряталась в каюте, чтоб никто не увидел, и тихо заплакала. Ей стало страшно, потому что голов у альбатроса было целых две. Если обычный альбатрос несет на крыльях беду, чего ждать от двуглавого?

Около полудня мимо, тихо покачиваясь на волнах, проплыла хвостом вперед, раздутым брюхом кверху русалка. Длинные волосы тянулись за ней широким веером, колыхались, как живые. Выпученные глаза с обидой смотрели в небо, одну щеку уже обгрызли рыбы.

– Идемте вниз, сядем в кубрике и станем играть в кости, – предложила Меридит, – здесь мы спятим.

Так они и поступили. Хорошо хоть караул догадались выставить.

– Наверх!!! – орала Энка. – Шевелитесь, тетери сонные! Драккар по правому борту! Фьординги! Скорее! Торопитесь!

Рагнар взором обреченного обвел восточный горизонт. Драккар приближался стремительно и неумолимо.

– Чего уж теперь торопиться? Даже с якоря сняться не успеем, не то что паруса поставить. Да и ветра нет. Ждет нас, друзья мои, большая битва.

– Думаешь, сможем справиться с целым драккаром фьордингов? – усомнилась диса. – Был бы хоть Хельги на месте… – Она вздохнула с сожалением.

– А ты не можешь его позвать?

– Только его бесчувственной тушки нам в бою и не хватало! – вмешалась Энка. – Забыл, в каком состоянии он возвращается? Нет уж, придется обойтись без него. Пусть это будет честное сражение, без всяких магических демонических штучек. – И она тоже вздохнула с сожалением. Слишком хорошо понимала, каковы их шансы на победу в честном сражении.

– Не стоит ли попытаться с ними договориться? – спросил Аолен. – Сдадим судно без боя, сами сядем в шлюпку. И ковер у нас есть, продержимся какнибудь до возвращения Хельги.

Не являясь профессиональным воином, Аолен вовсе не был трусом, и стремление к боевым подвигам и славе было ему не чуждо. Но у эльфов очень развито чувство долга. Если главная задача – спасение мира от власти мангорритов, то имеют ли они моральное право легкомысленно рисковать своей жизнью, тем самым подвергая опасности весь мир? Не лучше ли стерпеть позор ради высокой цели?

Но Рагнар был несогласен с его разумными доводами.

– С фьордингами не договоришься, это тебе не пираты. Для них главное – хорошая битва, а не нажива. Выкажем слабость – перебьют особенно жестоко, а то и в рабы повяжут. Нет, хочешь не хочешь, сражаться придется… И с якоря надо сняться, что мы как бык на заклании?

Только это они и успели сделать. Впрочем, нет. Еще Энка успела выразить неудовольствие: «Да нападут они когданибудь или нет? Чего копаются?» Любое ожидание претило ее деятельной натуре. Но возмущалась она зря. В эту самую минуту абордажный крюк уже впился в древесину обшивки, и дремучая рогатая башка первого фьординга показалась над бортом.

– Иии!!! – взвизгнула Ильза радостно, и со всей своей силы, изрядно преумноженной за последние годы, шарахнула подвернувшейся гномьей секирой прямо промеж железных рогов. Голова исчезла, раздался плеск. Битва началась.

Фьординги – воины грозные и бывалые. Ни одного труса или неопытного юнца не нашлось бы на драккаре. И было их много, на каждого обороняющегося приходилось по семьвосемь нападавших. К счастью, не всегда численный перевес, опыт и сила решают исход сражения. Случаются иногда и чудеса. Может, переменчивая богиня Фортуна за чтото осерчала на фьордингов. Или те недооценили противника и расслабились, а когда собрались, было уже поздно. А не исключено, что часы ожидания оказались столь тягостными и нежданная перемена прибавила сил затосковавшей было компании. Будто внутри наконец лопнула натянутая струна. С радостными воплями, грохотом и лязгом, рассеявшими мертвую ядовитую тишину, друзья ринулись в бой. Лихо, попиратски, спина к спине у мачты, не помня страха, не чувствуя ран. Чтото похожее на слепую отвагу берсеркеров овладело ими.

Рагнар тяжелым двуручным мечом – такой обычному человеку и не поднять – крушил все вокруг. Меридит рубила и ликовала от ощущения своей полноценной дисьей природы. Ильза мстила, мстила, мстила: за Лотт, за сожженный дом!!! За тетку с дядей!!! За подруг, поруганных и убитых!!! За страшную ночь на проклятом драккаре!!! Иии!!!

Оставшийся без привычной секиры – с ней ускакала Ильза – Орвуд колотил направо и налево орочьим артефактом. По башке, по башке!!! Орудовал все ловчее и ловчее. Эльф метал стрелы прямо в бородатые морды, опровергая общее мнение, что лук – оружие, совершенно не подходящее для ближнего боя в ограниченном пространстве. Правда, стрелы скоро кончились, пришлось ему браться за меч, но и с мечом он управлялся достойно. От Аолена не отставал Эдуард. Энка решила, что на сегодня ее любимое оружие – тяжелая булава, найденная накануне в одной из пустующих кают, почемуто под кроватью. Она хорошо пробивала рогатые шлемы.

Звенит сталь, орут фьординги, лезут, валятся, снова лезут…

– Эх, Хельги далеко! Эх, ему бы понравилось! Давно так славно не сражались! Эх, весело быть дисой! Хорошо жить на свете!!!

И вот уже страх проникает в поредевшие ряды врагов. Пятятся, отступают. Бегут! Скользят на кровавой палубе… Через борт! На драккар! В море! Подальше от страшных, злобных тварей, одержимых демонами битвы! Прочь!

У уцелевших фьордингов был шанс на спасение. Одержимость одержимостью, но преследовать их никто не собирался.

Подвели два фактора: предусмотрительность Орвуда Канторлонга и жадность Элриха Лысого. Первый заблаговременно, на случай срочной эвакуации раскатал на капитанском мостике коверсамолет и уложил на него свое добро: мешок с золотой чашей и камнем Ло. Второй, убегая, этот мешок сцапал, взвалил на плечи, спрыгнул на драккар – и был замечен Орвудом.

С воплем отчаяния ограбленный гном поднял ковер в воздух, ринулся вдогонку. Прицелился, размахнулся, швырнул секиру вслед грабителю… Секиру?! Нет! Секира осталась в руках Ильзы! Вслед грабителю полетело не что иное, как орочий жезл! Вот когда все желающие получили редкую возможность узнать, какие именно звуки издают гномы, находясь на пределе отчаяния.

А дальше произошло невозможное. Впрочем, когда действуют законы магии, законы физики отступают.

Пробив насквозь настил палубы, днище драккара, и оставив после себя обугленную дыру, раз в десять превосходящую диаметр неприличного наконечника, жезл канул в пучину вод…

Как быстро, однако, тонут драккары!..

Как коршун, как дракон на добычу, едва не свалившись, спикировал Орвуд вниз, в последний миг подхватил свои утопающие сокровища!

Но не успел он вернуться назад, спрыгнуть с ковра на палубу и начать убиваться по навек утраченному жезлу, как почувствовал весьма ощутимый толчок в спину. Он смешно присел, отскочил, обернулся… Орочий артефакт, бесстыжий и яркий, освобожденный от скрывавших его красу тряпок, с тяжелым стуком упал к его ногам!

– Вернулся! Сам вернулся!!! Нет, вы видели?!! – От потрясения борода гнома вздыбилась так, что стала походить на огромное помело.

– Хозяина в тебе признал! – вытирая разбитый нос, хихикнула Энка. – Вот повезлото! Теперь вы с ним неразлучны!

– Ты думаешь? – Орвуд не знал, радоваться надо или беспокоиться.

– Что раньше, палубу очистим или станем раны залечивать? – спросил Аолен.

– Палубу! – откликнулась Ильза. Раны были кровавыми на вид, но на самом деле пустяковыми. А от трупов, набросанных под ногами, хотелось избавиться как можно скорее. Если честно, она их боялась куда больше, чем живых фьордингов.

Сказано – сделано. За руки, за ноги, раскачали – и за борт. На пропитание загадочным тварям из морских глубин.

– Ой! Смотрите! Тут живой один! – закричал Эдуард. – Я схватил, а он дергается.

– Связать его надо, пока не очухался, – посоветовала прискакавшая на зов Энка. – Иначе возись с ним потом!

Фьординга, молодого рыжего парня, огромного, чуть ли не с Рагнара, связали по рукам и ногам, прикрутили к мачте. Меридит зачерпнула рогатым шлемом воды, плеснула пленнику в лицо. Тот булькнул и очнулся. Взревел медведем, забился в путах, мгновенно осознав всю сложность своего положения.

– Не бесись, – строго велела диса и для большей убедительности пнула ногой под ребра. – Веди себя прилично. Или утоплю.

Фьординг унялся, лишь покосился на злую девку налитым дурной кровью глазом. Та же решила установить с ним дипломатические отношения. А как иначе? На самом деле утопить безоружного пленного наверняка не позволят Аолен с Рагнаром. Поневоле придется общаться.

– Звать тебя как? – спросила она.

Ильза почемуто воображала, что очень хорошо запомнила в лицо своего главного врага. Казалось, из тысячи, из миллиона узнает. Ничего подобного! Имя Улафа, сына Гальфдана, прозвучало для нее как гром с ясного неба.

И не для нее одной. Меридит отшатнулась, побледнела.

– Ты Улаф, сын ярла Гальфдана Злого? – уточнила она изменившимся голосом.

– Он самый, – подтвердил тот гордо.

– Владельца РунФьорда?

– Ну.

– Подменный сын Анны Ингрем? – Она еще на чтото надеялась.

– Ну! – Фьординг оскалился. Он не любил напоминаний об этой стороне его жизни.

– И твой драккар… Значит, это был «Гром»?!

– «Гром», – кивнул тот. – А тебе что за дело?

Меридит выпрямилась, отступила на шаг. Обернулась к остальным. Лицо ее, обычно спокойное и холодное, сделалось растерянным и жалким.

– И что мы теперь скажем Хельги? – Она чуть не плакала. – Мы утопили его любимый драккар!

Он и сам не понимал, отчего ему так горько. И драккар давно уже стал чужим, и вообще ему совершенно не нужен. И слава всем богам и демонам, что утопли именно фьординги, а не наоборот… Но разум говорил умные вещи, а чувства не хотели внимать его голосу.

– Хельги, – осторожно окликнула Меридит, – ты очень расстроился?

– Ну что ты! Ерунда! – ответил он по возможности бодро, чтоб не огорчать.

– Знаешь, у нас здесь твой подменный брат Улаф. Что с ним делать?

Хотелось изобразить равнодушие, вроде бы мне все равно, решайте вы, вам на месте виднее. Но вырвалось само, будто крик души:

– Утопить!!!

– Уже проснулся? – Это вошел Макс. – Хельги, с тобой что? На тебе лица нет!

– А, ничего! – небрежно махнул рукой демон. Усилием воли спешно привел лицо в приличествующий воину невозмутимый вид. Но всетаки добавил: – Мой бывший драккар потонул.

Макс собрался выразить вежливоформальное сожаление, но вдруг вспомнил свою первую машину, кофейного цвета «девятку», подарок отца на совершеннолетие, такой еще ни у кого не было…

Она лежала, завалившись на бок, под откосом, у сосны. Смятый гармошкой бампер напоминал оскалившийся в агонии рот. Изпод него вился, как последнее дыхание, дымок. Мертвыми глазницами казались выбитые окна. Колеса еще вращались, но он отчетливо понимал – это последний раз…

Макс шагнул в комнату. Сел на диван рядом с Хельги. Ему хотелось обнять и пожалеть расстроенное существо, но это выглядело бы странным, поэтому он ограничился тем, что похлопал его по плечу.

– Послушай, ты ведь демон? Грозный, могучий и все такое?

Демон машинально кивнул.

– Тогда что мешает тебе, не сейчас, позже, когда будет время, достать свой драккар со дна и починить?

Хельги вскинул на него глаза необычного, бирюзового оттенка.

– Ой, а ведь правда! Если уцепить за Фернира на носу… В нем наверняка много магии. Ярл заказывал его резчику Йорану, тот был хорошим колдуном…

– Вот видишь! Хватит страдать, пошли поедим теткиного пирога. Скоро привезут костюмы, я договорился. Но только три. И с возвратом!

– Скоро мы станем его топить? – Ильза слонялась вокруг связанного Улафа и от нетерпения даже подпрыгивала. – Чего тянем?

– И правда, – поддержала Энка. – Только место занимает. Я об его ноги уже два раза споткнулась.

– Не станем мы его топить, – ответила Меридит.

– Как?! – Глаза Ильзы сделались большими и обиженными, как у ребенка, у которого прямо изо рта отобрали конфету. – Хельги велел его утопить!

– Это он от расстройства плохо соображает, – пояснила диса. – Как он сможет смотреть в глаза своей подменной матери, если утопит ее единственного сына? Он это позже осознает и расстроится, поверь мне, я его хорошо знаю.

Ильза насуплено молчала. Сердце ее разрывалось надвое от любви к Хельги и ненависти к Улафу. Способ примирить девушку с действительностью нашел циничный Орвуд.

– Чего ты так взъелась на фьордингов? Сама подумай, что вышло бы, не напади они на вас тогда? Сидела бы до сих пор в своем забытом богами Лотте, гусей пасла. Ничего не повидала бы, мир не спасала, с Хельги своим любимым не была бы даже знакома – это раз. А вовторых, участвовать в спасении мира тебе было предопределено и напророчено. Значит, Улаф оказался лишь слепым орудием в руках Сил Судьбы. За что же его, бедного, топить?

– За то, что сволочь, – буркнула Ильза, но уже не так уверенно.

В самом деле, не увези ее фьординги из дома, участь ее ждала бы не такая уж завидная. Ну, отдали бы замуж за простого лоттского парня, батрака или матроса – богатый сироту не возьмет. Нарожала бы выводок детей, сидела дома как клушка, шила, стирала, варила, и так до самой старости. Как тетка с дядей, как все вокруг. Разве это жизнь?.. А самое ужасное – она никогда не встретила бы Хельги…

Девушка почесала затылок простым лоттским жестом, за который ее обычно ругала прошедшая школу хороших манер сильфида. По логике – вот какие хитрые слова она теперь знала! – получалось, что она должна быть благодарна Улафу. Он её, можно сказать, облагодетельствовал. Но благодарности в ее душе почемуто решительно не ощущалось. Ох, как сложно всё устроено на свете!

Из философских раздумий ее вывело появление Хельги.

– Ну что? Как? – кинулись к нему.

– Все нормально, – отвечал демон весело. – Я его потом за Фернира на носу ухвачу и вытащу, а дыру в Дрейде заделают, там доки хорошие…

– Чего?! – вытаращилась Энка. – Какой Фернир? Какая дыра? Ты вообще о чем?!

– О «Громе», разумеется, – не понял ее удивления Хельги. – Макс считает, его можно спасти.

Энка даже рассердилась:

– Вот остолоп! Тебя о защитных костюмах спрашивают, а ты несешь демон знает что! Кто о чем, а орк о лопате.

Хельги фыркнул с видом оскорбленного достоинства.

– Костюмы обеспечены. – Он указал на три крупных пакета из непонятного материала с надписью «IKEA» буквами языка латен. – Но только три, и с возвратом… А почему вы Улафа до сих пор не утопили?

– А ты подумал, что скажешь своей «мамочке», если мы его утопим? – спросила Меридит с осуждением.

– Нет. Не подумал, – признался демон, посерьезнев. – Хорошо, что вы его не утопили.

– Что и требовалось доказать. – Меридит бросила на Ильзу победный взгляд.

– Давайте решать, кто пойдет на берег, – предложила нетерпеливая Энка.

Жребий тянули всемером. Рагнара пришлось исключить сразу. Костюмы из мира иного оказались не рассчитаны на его богатырские габариты. Рыцарь удрученно вздыхал. Впервые в жизни ему пришлось пожалеть о том, что не уродился помельче. А идти выпало Аолену, Меридит и Эдуарду.

Долго, неумело и неуклюже избранные облачались в защитную одежду. Костюмы были неудобными, сковывали движения. Шлемы закрывали обзор, их решили отложить до прибытия. В шлюпку пришлось спускаться с особой осторожностью – остаться на плаву в случае падения в воду не было никаких шансов, тяжелые одеяния мигом утянут на дно. Первым пошел Аолен, за ним Эдуард и Меридит. Последним слез Хельги.

– А ты куда? – накинулась на него сестра по оружию.

– С вами, – сообщил тот лаконично.

– Еще не хватало! Без костюма! Жить надоело?

– Мне можно. Я бессмертный демон.

– Это пока не доказано, бессмертный ты или нет. Не дури, возвращайся на корабль.

– Не вернусь. Как ты без меня пойдешь?

– Ногами! – ответила девица с нескрываемым раздражением.

– Нет.

Хельги уселся в шлюпке с видом совершенно непоколебимым. Меридит застонала. Она знала тот случай, когда Хельги не свернешь: он дал клятву.

Им было тогда по семнадцать лет. Они воевали в Сехале.

Десятник послал Меридит в разведку, а Хельги за какуюто провинность – подрался, что ли? – оставили рыть траншею для убитых.

Обозленный, он вырыл ее со скоростью хорошего крота, увеличенного до спригганских размеров. Вылез наверх и собрался идти докладываться.

Нестройная колонна солдат из сотни Сумака проходила мимо, гремя кровавыми мечами и пустыми флягами – передислоцировались с передовой.

– Это ты Хельги Ингрем? – крикнул один. – Твою подружку убили.

Солдаты прошли.

Хельги, опершись на лопату, тупо смотрел в хвост колонне.

До Меридит у него на свете никогда не было ни одного понастоящему близкого существа. Он не знал, что значат родные, что значит для него Меридит, каково будет вынести такую утрату. Он вообще не подозревал, что способен испытывать подобные чувства…

Постоял так минуточку, а потом свет вдруг погас, и он с размаху, лицом в придорожную пыль, рухнул на обочину. Лежал достаточно долго для того, чтобы его успели посчитать трупом и собрались зарыть в собственноручно выкопанной траншее.

Но тут вернулась Меридит. Услышав сквозь черную пелену ее взволнованный голос, он сразу вскочил, отряхнулся, как ни в чем не бывало поприветствовал с возвращением. Оба старательно делали вид, будто ничего не произошло. Слишком крепко сидели в их юных головах с детства вдолбленные представления о том, что приличествует настоящему воину, а что нет.

Но поздно ночью, в палатке, Хельги дал клятву. Он никогда больше не допустит, чтобы Меридит подверглась опасности одна, без него. Та сперва рассердилась:

– Я что, маленькая, чтобы ты за мной присматривал? Или дура совсем? Меня мать родная сто лет так не опекает.

– Дело не в тебе, а во мне, – честно признался напарник. – Оказывается, есть вещи, которые я вынести не в состоянии. Пожалуйста… – Он не договорил.

Пришлось ей смириться. Она ведь тоже его любила… Как мать, как сестер… или больше?

Вот и теперь ей ничего не оставалось, кроме как смириться.

– Идем на корабль, – сказала она. – Я отдам костюм Энке.

Хельги потянулся к лестнице.

– Подождите, – остановил принц. – Лучше я отдам костюм Хельги.

– Правда?! – просиял тот. – Эдуард, ты самый лучший из учеников! Когда вернемся, объявлю тебя воином.

– Кстати, давно пора, – заметила диса. – Не знаю, чего вы с этим тянули. – Наставник с учеником переглянулись. Честно говоря, они оба просто забыли об этой особенности своих взаимоотношений, она давно уже перестала их тяготить. Ну ничего. Вот вернутся – и все формальности будут соблюдены. Эдуард станет полноценной личностью.

– А о Силах Судьбы вы подумали? – крикнула Энка с палубы. – Нельзя им перечить, они ведь не зря выбрали Эдуарда.

– Конечно! – гордо согласился вышеназванный. – Любой другой не согласился бы поменяться с Хельги, только я.

Он счастливо улыбался. Благодарность наставника оказалась для него гораздо важнее желания посетить окутанные странной тайной острова. В конце концов, рассудил он, если там найдется чтонибудь совершенно выдающееся, можно будет сходить посмотреть по очереди. А если нет, нечего и жалеть.

«Лучше бы Эдуард исполнил свой жребий, а с Хельги поменялся Аолен», – думала Меридит. Аолен, если бы он смог прочитать ее мысли, вряд ли не согласился. Не стоило ему видеть такое. Это слишком невыносимо для существа, привыкшего воспринимать природу как часть себя самого. По сравнению с творящимся на Аддо, выжженная Аттаханская степь была оазисом, цветущим садом, воплощенным праздником жизни.

Чем ближе подходили они на веслах к южной оконечности восточного острова, – именно там, недалеко от побережья, по памяти Хельги, должен был располагаться очередной храм, – тем страшнее становилось вокруг. Назвать эти места абсолютно мертвыми было нельзя, жизнь еще теплилась здесь. Но какая жизнь! Жуткая, исковерканная и искалеченная до неузнаваемости.

Крупной живности, привычной для здешних вод, не осталось совершенно. Попадались мелкие уродцы, такие странные, что не всегда удавалось распознать их природу. У одних, с виду вроде бы рыб, росли настоящие лапы с пальцами, за другими гирляндами волочилось нечто, после долгих раздумий квалифицированное магистром Ингремом как жабры. Медузы плавали молочнобелые, круглые. Почти лишенные раковин двустворки сидели на прибрежных скалах колониями живого мяса. Их склевывали птицы – крылатые и бескрылые, с самым разнообразным количеством глаз, клювов, голов, лап и хвостов.

На высоком камне, выступающем из моря как спина кита, нашлась еще одна русалка, живая. Она сидела, свесив в воду хвост, облезлый, с проплешинами в чешуе. Седые, нечесаные космы падали на испещренное язвочками лицо. Запавшие глаза бессмысленно блуждали, потрескавшиеся губы непрерывно шевелились, будто несчастная шептала молитвы своим русалочьим богам. Худые, костлявые руки судорожно прижимали к груди чтото странное.

В тот момент, когда шлюпка поравнялась с ее камнем, русалка вдруг встрепенулась, отбросила с лица волосы, дико и безумно сверкнула глазами.

– Вот видите?! – Она оторвала от груди свою ношу. Раздался неприятный писк.

То, что они приняли за очередное диковинное животное, оказалось русалочьим младенцем. Несчастный не избежал общей участи. Рук у него не было совсем, а хвостов – целых два. Глаза пожабьи выпучены, рот круглый, как присоска пиявки.

– Ее зовут Аннабелла! – прокричала им вслед безумная. И залилась отчаянным истерическим смехом, от которого пробирала дрожь и вообще не хотелось жить.

Так было на море.

На суше оказалось не лучше. Совсем мертво. Совсем голо. Из фауны – только отвратительные насекомые. Из флоры – водоросли не водоросли, мхи не мхи… Вонючие бурозеленоржавые кучи полугнилой растительной субстанции громоздились между оплавленными камнями побережья.

Но безжизненное безобразие окружающего было лишь вершиной страшного айсберга. Самое плохое мог увидеть только Хельги. И он видел.

Здесь, на острове, зеленое марево было уже не тем, что сочилось из спящих рыб и отмечало путь в чужой мир. Оно изменилось и продолжало меняться: сплеталось с магическими нитями Астрала, темнело, тускнело, расслаивалось. Местами редело, почти сходя на нет, местами концентрировалось в сгустки то изумрудного, то грязноболотного цвета. И новая сила крепла в них. Новое зло рождалось тут и являлось миру. Настанет день – и пожелает ктото, и найдет способ, как использовать это зло. И содрогнется мир, потрясенный новой бедой…

Хельги вздрогнул и вынырнул из Астрала. Не хватало только начать пророчествовать на нервной почве!

Шагах в пятистах от берега встретилось поселение. Вернее, то, что от него осталось, – бесформенные груды битого камня на местах бывших построек. Большие… Наверное, селение было богатым…

– Торговать в этих краях определенно не с кем, – сделала вывод диса, ей вдруг вспомнилась злосчастная «Звезда морей».

– Может, на других островах получше? – без особой надежды предположил демон.

Меридит пожала плечами. Она все больше и больше сомневалась, что после приключившегося тут кошмара храм Мангоррата мог уцелеть.

Однако он никуда не делся. Сохранился ровно настолько, чтобы его можно было с горем пополам опознать. Голову статуи снесло начисто, тело рассекали глубокие трещины. Камень осыпался, нивелировав скульптурные очертания скорпиона и черепахи. Но вход, как ни странно, завален не был. А ведь именно на него должны были рухнуть осколки головы.

Заходить внутрь было страшно, того гляди обвалится. Решили оставить Аолена снаружи. Эльф совсем раскис, в случае обрушения не успеет вовремя среагировать. В меру своих скудных возможностей подперли своды охранными заклинаниями, вошли.

Вот в чем, оказывается, дело. От завала вход не тайные силы уберегли, его просто расчистили. Люди. Пятьдесят человек. Они лежали на мозаичном полу, все как один кривые, лысые, мертвые. Хотя нет. Мертвыми были не все. Троечетверо еще подавали признаки жизни: шевелились, постанывали, слабыми пальцами скребли гнойные язвы на лице.

– Пить! – прошелестел один. – Пить, ради всех богов.

Хельги и Меридит переглянулись. Воды у них не было – Макс строгонастрого предупреждал: в зоне заражения ничего не есть и не пить, ни под каким видом не снимать шлемы.

Диса склонилась над человеком. Тот дернулся и испустил дух. Не иначе от страха. В костюмах из иного мира, дотоле в Староземье не виданных, она с братом по оружию выглядели сущими чудовищами.

Хельги толкнул ногой тело.

– Мангорриты. Видишь, лысые? Это я их проклял! Надо их всех добить. Правильно, Аолена с собой не взяли, как почувствовали!

– Зачем они здесь? – морщась, спросила Меридит. Ее раздражал измененный костюмами тембр голосов.

– Нас поджидали.

Они совсем собрались уходить из ставшего склепом храма, когда сквозь трещину в стене… Нет, не трещину! Сквозь специальное узенькое, низко расположенное окошко на пол упал трепещущий, призрачный лучик.

– Быстрей! – не подисьи тонко взвизгнула Меридит. – Растаскиваем! Весь обзор тушами завалили, гады!

Надпись, проявившаяся на гелиограмме, была тусклой, темносерой, рунической.

«И будет это в час, когда

Сойдутся вместе ночь и день…

И да сокроет Силы тень

От мира солнце навсегда» –

прочла Меридит вслух. – Очень поэтично! Хельги, это ведь дата! Не помнишь, когда у нас ожидается ближайшее затмение?

– На следующий год, в конце марта. Число точно не помню.

– Странно. Не сходится. В трактате был указан год нынешний… А пораньше затмений не намечается? Хотя бы маленьких?

– Нет, – ответил Хельги уверенно. – Только в марте. Идем расскажем Аолену, может, он разберет, в чем дело.

Аолен разобрался с легкостью. Оказывается, в стародавние времена Новый год отмечали не осенью, как принято теперь, а весной. В первых числах апреля.

– Чудесно! – обрадовалась Энка. – У нас полгода в запасе! Успеем и скорпиона найти, и мир спасти…

Хельги ее радости совершенно не разделял.

– Между прочим, через три дня наступит осень, – вздохнул он скорбно.

– Ну и что? Пусть себе наступает. С каких это пор ты стал впадать в меланхолию по поводу смены времен года?

– Между прочим, начнется учебный год.

– Ох, демон побери! – изменилась в лице сильфида. – Что же теперь делать?

– А в чем проблема? – не понял Орвуд.

– В том, что мы обязаны явиться в университет. Студенты, занятия… У меня по архитектуре общественных зданий четыре семинара в неделю!

– А у меня фонетика у первого курса и латен у второго…

– А у меня еще и лекция по палеонтологии беспозвоночных. Про семинары я молчу. – Голос Хельги звучал скорбно.

– А еще говорят, будто от науки есть нельзя, – подвел итог гном. – Сплошные хлопоты и расстройство. Придется вам, други мои, с вашим университетом распрощаться. Спасение мира важнее.

– Лучше умереть, – ответил Хельги очень убежденно. – Университет – это святое. Надо возвращаться.

– Все равно к началу семестра не успеем, – совсем загрустила Энка. – Выгонят нас! Ой беда, беда…

– Но ведь спасение мира от власти мангорритов – это благородное, нужное для всех дело! Неужели Ученый Совет не войдет в ваше положение? – удивлялся Аолен.

– Плевал Ученый Совет на наше положение! После первого спасения восстанавливались – знаешь, какую взятку содрали? А теперь и вовсе беда! Срыв учебного процесса! Эх, если бы хоть заранее предупредили, договорились. Наврали бы про научную экспедицию за счет собственных средств… У нас любят, чтобы сами раскошеливались, а не претендовали на средства университета… И как раньше не подумали, идиоты? Ой беда, беда!

Все годы учебы Энка почемуто изображала, будто университет для нее ровным счетом ничего не значит. Вроде бы она исключительно за компанию с Хельги и Меридит в нем подвизается. Выгонят и выгонят, подумаешь! Но теперь, когда угроза изгнания стала реальной, девица впала в такое отчаяние, что готова была волосы на себе рвать.

Итак, магистры предавались страданиям, остальные – сочувствию, и только славный рыцарь Рагнар смог дать совет, простой, как все гениальное.

– Хельги, ты бы проверил, вдруг чемнибудь зацепился за Уэллендорф. Сгоняешь туда, договоришься…

– Эврика! – вскричал демон совсем невразумительно, не иначе на языке латен, и исчез.

Вернулся спустя три часа, мрачный, как ледяной великан турс.

– Не отпустили?! – кинулись к нему девицы.

– Отпустили. Вас. В экспедицию. А меня – нет. Я в учебном плане и заменить некем. Вот так.

Окружающие в смятении переглянулись.

– И как же мы без тебя? – выразила общее отчаяние Ильза. На глаза ее навернулись слезы.

– Было бы изза чего страдать, – заявил вдруг Орвуд. – Подумаешь, лекция и пара семинаров. Сгонял в Уэллендорф, провел, вернулся обратно. Через Астрал, как сейчас.

– А подготовка?! А внешний вид в конце концов? Не могу же я являться к студентам как кобольд из ямы! – слабо сопротивлялся незаменимый магистр Ингрем.

Но его уже не слушали. За него уже все решили. Без подготовки какнибудь обойдется, и так чересчур умный. А чтобы прилично выглядеть, будет надевать мантию, она длинная, скроет все грехи. Главное, обзавестись хорошими часами, календарем и взять расписание занятий. Остальное приложится. И хватит забивать голову несуществующей проблемой, надо решать, куда двигаться дальше.

Подумали и решили. Следующей целью должны стать Безрудные горы, логово мангорритов. Надо попытаться спасти Бандароха, вдруг еще жив. Надо забрать скорпиона, наверняка он у них. А неведомая земля в устье реки Венкелен никуда от Хельги не денется. Три тысячи лет ждала, и еще немного подождет. И ветер, кстати, попутный – не иначе, Силы Судьбы выражают свое одобрение. Рагнар, ставь паруса!

Шхуна шла к юговостоку курсом на Дрейд. Дрейд – не самая удобная гавань с точки зрения близости к Безрудных горам. Куда выгоднее было бы забрать к северу, мимо Ипских островов, войти в Граммарский залив, высадиться в одной из прекрасных бухт у самой западной оконечности хребта. Увы. Северные воды кишат драккарами фьордингов, и не факт, что во второй раз им повезет, как с «Громом». Лучше не рисковать.

Шхуна шла к юговостоку, оставляя позади изуродованный архипелаг. За ней в кильватерной струе тянулась рыболовная сеть, в ней полоскались костюмы. Макс велел хорошо промыть их перед возвращением. Соленая морская вода уничтожала последние следы чужой зеленой заразы.