Текст книги "Наемники Судьбы. Пенталогия (СИ)"

Автор книги: Юлия Федотова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 142 страниц) [доступный отрывок для чтения: 51 страниц]

– Подойдем к делу понаучному, – решил Хельги. – Займемся экстраполяцией и прогнозированием…

– Колдовать хочет! – громко прошептал моряк за столом напротив. Ничего не поделаешь, их беседа давно уже сделалась достоянием общественности.

– Уважаемая, гденибудь поблизости есть приличная книжная лавка?

– Тамочки, за углом. У старого Кунта хорошая лавочка, – ответила хозяйка, как показалось Ильзе, слегка разочарованно. Наверное, не понимала, какой может быть прок от книжек в охоте на Крысолова. Ильза, впрочем, тоже.

В лавке Хельги купил карту Староземья.

Потом они долго рыскали по городу, собирали слухи, расспрашивали население, где именно побывал Крысолов. Местные мамаши оказались весьма осведомленными в данном вопросе. Хельги сопоставил их ответы и остался доволен:

– Разброс небольшой. Производит впечатление достоверности. – Он расстелил карту на трактирном столе, начал отмечать места точками и соединять их линиями. Ильза нетерпеливо заглядывала ему через плечо, приставала:

– А что это?

Хельги ответил:

– Возможные траектории. – И девушка махнула рукой, отчаявшись чтолибо понять. Наконец демон торжественно объявил: – Ну вот! Если исходить из того, что конечная цель Крысолова – дельта, то вот этого места, Буккена, ему не миновать! Ктонибудь из вас был в Буккене? Нет? Я тоже.

– Теперь побываем! – раздраженно перебил Орвуд. – Хватит болтать, пора в дорогу! Сколько можно рассиживаться! – И добавил в духе сильфиды: – Тетери сонные!

– Силы Стихий! Что это с ними? – потрясение спросил недавно вернувшийся от тетки Рагнар.

Сильфида усмехнулась. От ее наметанного глаза ничто не могло ускользнуть.

– Амоор! – ответила девица ехидно и указала глазами на трактирщицу.

Язык латен Рагнар не знал, но все понял и неделикатно расхохотался.

Давненько они не путешествовали с подобной помпой. Графиня Рю’Твен предоставила любимому племяннику роскошнейший конный экипаж. Карета была раззолочена столь богато, что Меридит мрачно заметила: «Все разбойники от Гвена до Буккена будут наши!»

К счастью (а может, и к сожалению отдельных участников экспедиции), опасения дисы не оправдались. Нападение случилось всего одно. На подъезде к местечку с романтическим названием Бычий Хвост из придорожного лесочка выскочило человек пятнадцать с кольями, дубинками и прочими атрибутами рыцарей с большой дороги. Но, несмотря на воинственный антураж, выглядели они както неубедительно. Нападали неуверенно, медлили, будто стеснялись. Скорее всего, это были не настоящие разбойники, а обнищавшие за время войны местные землепашцы, удумавшие поправить материальное положение неправедным путем. Рагнар справился с ними в одиночку. Распахнул на ходу дверцу кареты, высунулся по пояс, погрозил огромным мечом дольнской ковки и рявкнул свирепо: «А ну, пшли отсюда, не то я вам задам!» Разбойники послушно ретировались.

– Зачем он орет? – болезненно прошептала Ильза, приоткрыв один глаз. Всю дорогу бедняжка пластом лежала на коленях девиц и жестоко страдала. Подумать только, ни драконы, ни грифоны, ни коврысамолеты, ни морские суда – ничто ее не брало, а в шикарной графской карете укачало вусмерть! «Не идет корове аттаханское седло!» – прокомментировала любительница народной мудрости. Ильза на «корову» не обиделась, ей было уже все равно.

– Не обращай внимания, ерунда. Разбойники напали, – ответила Меридит. – Может, водички хочешь? – Она ласково почесала несчастную за ухом.

Но Ильзе не только водички, ей уже и житьто не хотелось, недавняя идея Хельги о топоре и плахе начинала казаться ей не такой уж абсурдной.

– Давайте пешком пойдем! – предложил демонубийца сердобольно. Он как никто понимал бедственное положение девушки. – Сколько она может мучиться?

– Крысолова упустим… – простонала Ильза умирающим голосом. – Я потерплю какнибудь.

Терпеть пришлось не очень долго. К вечеру ей заметно полегчало, на следующий день тошнота прошла совершенно. В Буккен девушка прибыла бодрой и веселой.

– Никакая я не корова!

Буккен оказался небольшим, типичным центральностароземским городком, почти не пострадавшим в войну. Чистенькие, мощенные брусчаткой улицы, не знающие весенней распутицы, пряничного вида домики в два этажа, лавочки и магазинчики с забавными вывесками… Хельги не покидало ощущение, что он здесь когдато бывал. Он определенно здесь бывал!.. Может, ктото из жертв Ирракшаны был родом из этих мест? Он тряхнул головой, обычно это помогало загнать чужие сущности поглубже. Но наваждение не пропало. Складывалось полное впечатление, что он побывал здесь сам. Занесло случайно, во время блужданий в Астрале?

Из раздумий его вывел возглас Ильзы:

– Ой, смотрите какая смешная!

Грустно понурив голову, из подворотни выбрело странное существо: огненнорыжее, мохнатое, кривоногое, мордочка приплюснута, будто по ней прошлись утюгом…

– Агнесса?!

Услышав свое имя, собачонка отчаянно взвизгнула и бросилась к Хельги с таким видом, с каким утопающий цепляется за соломинку. Демон подхватил зверушку на руки:

– Агнесса! Это ты! Радость моя! Иди ко мне, я тебя поцелую!

– Если ты намерен целовать всех уличных собак в этом городе, скажи сразу! – заявила Энка сурово. – Я стану держаться от тебя подальше!

Подменный сын ярла запальчиво фыркнул:

– Она не уличная! У нее есть колдун, в смысле, хозяин. Ее Агнессой зовут. Интересно, почему она здесь бродит одна? Потерялась, что ли?!

Нужно ли упоминать, что процесс спасения мира был временно приостановлен ради благополучия Агнессы? К счастью, колдунов в Буккене проживало всего трое, так что найти нужного труда не составило.

– Агнессочка!!! Сокровище мое! Где же ты была?! Я чуть с ума не сошел!

От счастья Балдур Эрринорский едва сдержал слезу. Последние два дня стали для колдуна сущим кошмаром. От рассвета до заката он в панике рыскал по городу с воплями «Агнесса!», клеймил себя страшными словами за то, что не догадался поставить на любимицу хотя бы самую простую магическую метку, тогда легче было бы ее искать, и возносил молитвы богам.

– Вернулась, моя красавица ненаглядная! – Ослепленный радостью, он не сразу заметил, кто именно вернул ему ненаглядную красавицу. А когда разглядел…

Несмотря на свое темное, даже черное прошлое, Балдур Эрринорский был гордым и мужественным человеком. Он никогда бы не позволил себе ничего подобного в присутствии смертного. Но что стоит пустая человеческая гордость пред вечным ликом божества? Пав на колени, колдун зарыдал в голос:

– О божественный! Ты внял моим мольбам!

Хельги попятился, подумал с раздражением: «Ну что за дурацкая манера у людей Староземья – без конца плюхаться на колени? Сговорились, что ли?» и заорал, силясь заглушить рыдания:

– Да не внимал я ничему! Сама она нашлась! На улице! Я только привел!

Но Балдур, впавший в религиозный экстаз, его почти не слушал. Раздосадованный демон собрался уходить, но тут на сцене объявилась Энка. Заглянула в лабораторию. И, не стесняясь хозяина, велела:

– Не забудь спросить у своего некроманта, может, он знает про Крысолова!

– Да я ни разу в жизни не запятнал себя запретным колдовством! Действовал всегда исключительно в рамках закона! – оскорбился колдун.

Возмущение пошло ему на пользу, вывело из экстатического состояния. И, хотя он попрежнему отказывался верить в непричастность великого демона к чудесному спасению Агнессы, во всём остальном был вполне адекватен и благоразумен.

В итоге все устроилось как нельзя лучше. Чародей не только гостеприимно предоставил охотникам свои апартаменты для проживания (к большому удовольствию Орвуда: и не на улице, и платить не надо!), но и обещал помощь в поимке Крысолова, что, с учетом их скудных магических способностей, было совсем нелишним.

– Это древнее, совершенно забытое колдовство. В литературе о нем лишь упоминается, никаких конкретных сведений. Даже не знаю, смогу ли противостоять ему, – рассуждал Балдур вслух. Хоть и с большим трудом, но он всетаки уяснил для себя, что уповать на демоническую сущность спасителя Агнессы не стоит, нужно рассчитывать только на магию смертных.

Критические часы заката миновали, Крысолов пока не объявлялся. Вернувшиеся с патрулирования улиц охотники собрались в хозяйской гостиной у камина, грели насквозь промокшие ноги, вели беседу о насущном.

Появление Крысолова в Срединных Землях давно привлекло внимание Балдура Эрринорского. Тому было несколько причин. И чисто профессиональный интерес, и гражданская позиция: как всякого добропорядочного горожанина, его возмущало разнузданное и беззаконное поведение пришлого чародея, ужасала его жестокость. А недавно прибавилось и личное. Во время бесплодных поисков собаки ему пришла в голову жуткая мысль: не забрел ли Крысолов в Буккен, не стала ли Агнессочка его жертвой? Она ведь умненькая, лучше любого ребенка. Вдруг тоже пошла на зов?

Так что к облаве колдун подключился с похвальным рвением. Проштудировал магическую литературу, сходил в ратушу, убедил ленивого бургомистра в необходимости принятия срочных мер, мобилизовал горожан и организовал вечернее патрулирование. Именно благодаря ему Буккен встречал врага во всеоружии.

И встреча состоялась.

Худой, босой и длинный, в балахоне цвета запекшейся крови, хромал Крысолов по буккенским улицам, озаренным тревожным весенним закатом. Узловатые пальцы сжимали неприметную дудочку. Шел, наигрывал, и серый шлейф грызунов тянулся за ним на полквартала. Он никого не боялся. Его видели все – не остановил никто. Замерли в оцепенении жалкие людишки с их мечами и дубинками, с их неповоротливой магией, которую они так и не успели пустить в ход. Так уже было в Ольдоне, в Эйке, в городишках Срединных герцогств. Так будет везде, где звучит его песенка, простенькая, незатейливая мелодия из трех нот. В этом Крысолов не сомневался – не научили его сомневаться.

Магия звука – «акустическая», как стало модно говорить, – надежно забытая народами Староземья за три тысячи лет. Владыка – а ему ведомо все – рассказывал, что были времена, когда звуки наполняли мир: ревели трубы – гоняли ветра и волны, гремели барабаны и бубны – могли достучаться до самой Обители Предков, звенели струны – зачаровывали народы, – песня правила миром.

«Что осталось? Маленькая дудочка да незатейливый мотивчик из трех нот. Но в них – Сила, и нет в Староземье твари, что сумела бы ей противостоять», – так учил Владыка, вкладывая заветную дудочку в его, адепта Саалы, пальцы, дрожащие от священного трепета и слезной благодарности за величайшее доверие… Мог ли он помыслить тогда, что и Владыка способен ошибаться?!

Гадкое северное существо преградило дорогу адепту Саале. Улыбнулось хищно:

– О! Кого я вижу! Привет живодерам!

Подменному ли сыну ярла, не дрогнувшему пред смертоносной песней сирен, бояться простенькой мелодии из трех нот, льющейся из дудочки? Да плевал он на них!

Не только дудочка числилась в арсенале Крысолова. Под бурыми складками плаща нашелся и меч. Поединок вышел тяжелым. На стороне Хельги – юность, скорость и сила. На стороне Крысолова – вековой опыт и слепой, яростный фанатизм. Саале тяжело: мешает еще не ставшая привычной хромота, да и дудочка в левой руке – чтобы не рассеялись чары, приходится урывками, но наигрывать.

Но Хельги не легче: ему не только убить, нельзя даже опасно ранить врага! Врага, настроенного именно убивать.

Как ни заманчиво для воина помериться силой с таким серьезным противником, каким оказался Крысолов, а все же сотник Ингрем успел раз десять пожалеть, что не имел возможности уступить свою удачу сильфиде с ее замечательным умением точно рассчитывать силу удара и выводить противника из строя без серьезных увечий. Этот навык давала школа гладиаторов – бои на арене часто велись не «до смерти», а «до победы», многие хозяева предпочитали, чтобы их имущество не было испорчено окончательно. Наемников учили иначе: «Один удар – один труп». И Хельги, лишенному возможности воспользоваться этой простой формулой, пришлосьтаки помучиться. К моменту, когда поле боя украсилось бесчувственным телом мангоррита, подменный сын ярла и сам имел вид весьма потрепанный, если не сказать жалкий.

– Уу, жертвы Эвтерпы! – шипел он, бессовестно срывая злость на девицах, те вышли из колдовского оцепенения раньше остальных, сразу сориентировались в ситуации и принялись связывать тело Крысолова, чтобы, не дайте боги, не сбежал, если вдруг очнется. – Что за манеры – впадать в ступор от каждого писка?! Бросили меня одного с этим уродом сражаться!

– У вас был честный поединок! – не усмотрела поводов для раскаяния Энка.

– Честный! Вот угробил бы я его, что бы вы делали?.. И вообще, хватит с ним возиться, достаточно уже упакован! Лучше растолкайте нашего грызунапереростка, – он кивнул на Аолена, – пока из меня вся кровь не вытекла!

– Подумаешь, какие нежности! – фыркнула сильфида, но эльфа всетаки растормошила.

Крысолова допрашивали в подвале Балдура, не лабораторном, а обычном, где хранились зимние запасы. Для пущего впечатления Энка на скорую руку с помощью подручных материалов художественно оформила помещение в стиле пыточной камеры.

Установила жаровню с горящими углями, на застеленном белой простыней столе аккуратно разложила устрашающего вида «орудия труда» (колдун взял их у соседастоляра), с крюка для колбас и окороков, ввинченного в потолок, свесила какието веревки и цепи, пол и стены забрызгала красным. Вышло очень правдоподобно. Аолен вошел и содрогнулся. Спросил робко:

– Но на самом деле мы ведь не станем…

– А это уж как процесс пойдет! – ответила Меридит зловеще.

Процесс пошел динамично. Коечто из заготовленного арсенала всетаки пришлось пустить в ход, но до орка мангорриту было очень далеко. Выложил все, что знал, полностью подтвердив догадки и умозаключения Хельги и его товарищей. Поведал он вкратце следующее: глава секты – один из приспешников Мангоррата, чудом доживший до наших дней, некто Владыка (другого имени Крысолов не знал или не пожелал назвать) собрался осуществить то, что не удалось его предшественнику – взять власть над миром. Три тысячи лет ждал он великого часа, скрываясь в северных лесах. У Владыки все было рассчитано до мелочей, верные люди готовы были пожертвовать ради него самым дорогим. Но приключилась «о прошлом годе» незадача! Часть детского населения сектантских поселков выкосило моровое поветрие, а оставшихся в живых малолеток для свершения обряда катастрофически не хватало. Вот и пришлось на дальние Престолы – в Аддо, Аполидий и Сехал – отправить заранее приготовленные жертвы, а кровь для ближних Престолов добывать по ходу дела. Этим он, Крысолов, и занимался.

– Что и следовало доказать, – усмехнулась Меридит.

Остался последний вопрос.

– Где ты держишь Талисман сидов? – Крысолова обыскали, но ничего, кроме меча и дудочки, при нем не имелось. Мангоррит смотрел на них непонимающе.

– Ну скорпион! Жертвенный нож. Чем ты младенцев режешь?

И тут Крысолов расхохотался:

– Глупые, глупые твари! Владыка учил: неверные испорчены и безмозглы. Но чтобы настолько! Священное Орудие Силы! Три раза в году, по Дням Преклонения, даже не все Посвященные, а ближайшие адепты, коих числом осьмнадцать, удостаиваются величайшей чести и счастья лицезреть сию реликвию. И лишь шестеро из них, ближайшие из ближних, наделены Правом Прикосновения и в знак особой милости могут коснуться его острия губами! Так неужели, жалкие глупцы, вы всерьез вообразили, что я, будучи в ранге всегото первого адепта, бегаю по Староземью с бесценным артефактом, способным влиять на судьбу мира, и собственноручно кромсаю оным малолетних неверных выродков?!

– Да, – признала сильфида, – неувязочка вышла. Мы сильно переоценили твою скромную персону. Следует ли понимать, что из всей вашей компании пускать в ход реликвию может один лишь Владыка?

– Он сам и ближайший из ближних – Стоящий за плечом.

– А ты только залавливаешь человечьих детенышей и приводишь к ним?

Мангоррит кивнул.

– И скольких уже привел?

– Считать не обучен! – осклабился Крысолов. – Мое дело маленькое – в дудочку дудеть. Взял, привел, сдал кому надо, дальше пошел… – И добавил, помолчав: – Нынче в последний раз шел…

– Теперь дело за малым, – обрадовалась сильфида, – завтра он покажет место, куда отводил младенцев. Схватим «кого надо», выйдем через них на Владыку…

Но Хельги совершенно не разделял ее оптимизма. С самого начала допроса его не покидало чувство тревоги. Слишком легко сдался и заговорил Крысолов. Куда только девался его остервенелый фанатизм, проявленный в бою?

Или разглашенные им сведения не являются тайной мангорритов? Тогда зачем он сопротивлялся вначале?

– Мне кажется, он перестал упрямиться, когда выяснил, что нам и без него многое известно, – предположила Меридит.

– Силы Стихий! – Хельги вдруг изменился в лице.

– Что?!

– То! – Демон устало вздохнул. – Ничего он нам завтра не покажет. Я знаю, почему он вдруг заговорил. Подвел себя под проклятие Мельдаха! Понял, что ничего нового нам не скажет, и решил таким образом самоустраниться!

И в этот миг, будто в подтверждение его догадки, из подвала донесся дикий, нечеловеческий, полный безумного страдания вопль.

Утром искореженный труп Крысолова могильщики на телеге увезли за город. След оборвался.

– Если бы знать, что так выйдет! Не надо было мне его хватать. Выждать бы, когда наберет детей, и проследить, куда поведет, – угрызался Хельги.

– Ну и что бы ты сделал в одиночку? – возразил Рагнар. – На тебе после боя с Крысоловом живого места не было. С несколькими мангорритами сразу ты мог бы и не справиться.

– Да уж какнибудь! Может, удалось бы скорпиона спереть…

– Хватит изводиться! История сослагательного наклонения не имеет! – вмешалась Меридит. – Надо срочно возвращаться в дельту! Кучу времени потеряли.

– Зато мы детей спасли, – попыталась утешить спутников Ильза.

Но Энка только отмахнулась:

– Никого мы не спасли. Мангорритам не хватает человек тридцатьсорок. Нападут на любое село, перебьют сколько надо в открытую, без всякого Крысолова. Долго, что ли?

Невеселой вышла обратная дорога. У всех както разом опустились руки. Почти год потрачен впустую, побегали по следу трехтысячелетней давности. Реликвия не найдена, Бандарох Августус погиб, мир на краю катастрофы и, самое страшное, не удалось предотвратить чудовищную жертву.

Стыдно было слышать слова слезной благодарности от матерей Буккена. И мысль о том, что шанс спасти мир пока есть, никого не воодушевляла. Слишком велика оказалась цена.

Перед отъездом Хельги предпринял робкую попытку облегчить хотя бы собственную участь.

– Ты случайно не знаешь, как можно избавиться от духа? – спросил он у Балдура Эрринорского. – Ко мне прицепился один дух, очень досаждает.

– Вот как? – заинтересовался колдун. – И что он делает?

– Желания исполняет! – горестно вздохнул демон. Колдун удивился:

– Разве это плохо?

– Это ужасно! Он их очень своеобразно исполняет. С излишним рвением.

В арсенале бывшего черного колдуна нашлось около десяти рецептов избавления от докучливых духов. Но увы – все они были связаны с уничтожением последних. На это Хельги не мог решиться. Как ни пакостил ему Царь Народов – не со зла ведь. Из самых лучших побуждений. Неловко было его убивать. Пришлось оставить все как было.

Конец зимы – прекрасное время. Еще потрескивает морозец, но первые, пока очень нежные солнечные лучики уже пробиваются сквозь серую зимнюю завесу, и начинается медленноемедленное пробуждение земли.

Сначала оттаивают запахи – зимой их почти нет, разве что дымом потянет.

Чтото тонкое, неуловимое, чуть сладковатое разливается в воздухе, прозрачном как никогда. Становятся ярче краски: к зимнему многообразию оттенков серого и синего прибавляется голубой, розовый, желтоватый, рождаются новые звуки: перезвон обледенелых веточек на ветру, трели синиц, робкая полуденная капель. Снег покрывается блестящей кружевной корочкой наста, мелкий лесной народец бегает по ней, не оставляя следов. Чуть позже на солнечных пригорках появляются проталинки – первые островки новой жизни, маленькие окошки в будущее. В них среди пожухлых прошлогодних листочков и былинок прячутся зеленые ростки, а если повезет, можно встретить и нежный колокольчик подснежника, согнувшийся в поклоне над спящей во мху фейкойполуденницей…

Таков конец зимы, пора чудесная, но мимолетная. На смену ей приходит ранняя весна, отвратительная и безжалостная. То, что эльфы, поэты и прочие чувственные натуры именуют «праздником возрождения жизни», наступает гораздо позднее, ближе к маю. Март в Срединных Землях – это резкий сырой ветер с океана, раскисшие вдрызг дороги, болезни и бескормица.

Чернеют, оседают сугробы. Исчезает белое покрывало, месяцами милосердно скрывавшее неприглядность бытия, и все дурное, что скопилось под ним за зиму: мусор, кухонные отбросы, трупы замерзших бродяг, ограбленных разбойниками путников и прочих не переживших зиму существ, – вылезает наружу.

Тягостны моросящие весенние дожди пополам со… нет, даже не со снегом, с какимито гадкими ледяными колючками, больно клюющими лицо. Но весеннее солнце еще тягостнее. Белое, слепящее, бесстыже взирает оно со своих высот на жалкую, нищенски голую землю. Закаты, то зловещекровавые, то болезненножелтые, наводят неизъяснимую тоску, лишь сизые сумерки приносят некоторое облегчение.

В селах ревет некормленая скотина, скулят голодные дети. В городах по черепице крыш сползают ледяные глыбы, грозя гибелью неосторожному прохожему. Сосульки мерно, будто в пыточной камере, роняют вниз холодные капли. В лесах снег задерживается дольше, и деревья, истекающие соком из зимних ран, оставляют на нем неприятные сырые следы цвета мочи.

Оживает, лезет из всех дыр отощавшая за зиму могильная нежить.

Ранняя весна – время самоубийц и упырей…

– А я вам говорила! Говорила, надо по тракту ехать, не стоит на проселочные дороги сворачивать! А вы: «Короче, короче!» Поспешишь – народ рассмешишь! – азартно упрекала Энка спутников.

От упырей им удалось удрать, но лошадей при этом чуть не загнали. А что было делать? Весенний упырь злой, в круге не отсидишься, пробьет с голодухи. К счастью, графская скотина оказалась выносливой и осталась в живых после долгой ночной гонки по бездорожью. Хищные твари никак не хотели упускать богатую добычу, отстали ближе к рассвету.

– Боги Великие! – Демонубийца в изнеможении откинулся на бархатную спинку сиденья. – Это был сущий кошмар! Второй раз я подобного не вынесу!

– Ах, батюшки! – комически всплеснула руками сильфида. – Нашу нежную фею растрясло! Или это упыри тебя так напугали?

– При чем тут упыри?! – разозлился Хельги. – Слова при тебе не скажи, обязательно все извратишь! Я за лошадей переживал, неужели не ясно?! Тебя бы запрячь и гнать всю ночь – что бы ты сказала?

– Ну правильно! Тебе чужая лошадь дороже боевой подруги! Уже и запрячь готов, лишь бы скотина лишний раз не напрягалась!

Неблагодарное это дело – спорить с Энкалетте, младшей дочерью сенатора Валериания.

На другой день у Меридит разболелось ухо. Продуло во время погони, была как раз ее очередь сидеть за возницу. Как и следовало ожидать, хворь оказалась недостаточно благородной для эльфийской магии, Аолен пользы не принес. Бедная девица забилась в уголок кареты, тихо хныкала и всерьез подумывала, уж не поплакать ли ей. Останавливало присутствие младших по званию.

Вдобавок склонная к оригинальным суждениям сильфида углядела в ее болезни дурной знак.

– Ты вспомни! Всякий раз, когда с тобой случалась болячка, почти сразу следовала еще какаянибудь неприятность! Зуб мудрости резался – в плен попали, солониной отравилась – я сессию завалила, чирей вылез – Хельги Ирракшану поглотил…

Эдуарда тема очень увлекла.

– А еще? – спросил он с неподдельным интересом.

– Все. Больше она пока не болела. Но система прослеживается!

– Хватит глупости болтать! – зашипел Хельги, он почемуто очень обиделся за сестру по оружию. – Три эпизода – это еще не система, а случайное совпадение! Нечего каркать! Поговорим о другом!

Эдуард говорить о другом не хотел. Он пристал к Меридит:

– Ты что, правда всего три раза в жизни болела? Дисы так редко хворают?

– Неправда. Как все, так и дисы. А когда я маленькой была, у меня в Сехале каждый год случался понос!

– Вот почему Хемма в упадок пришла! – обрадовалась сильфида.

– Боги Великие, ну зачем она у нас такая дура? – жалобно простонала Меридит, на большее она пока не была способна.

Злосчастное ухо стреляло все сильнее. Меридит совсем расклеилась. Пришлось остановиться в первом встречном селе, узнать, нет ли там «бабки». Знахарка нашлась, и вполне квалифицированная. Дунула, плюнула, сожгла волосок, хлопнула в ладоши – и боли как не бывало! «Учись, светило наше!» – напутствовала Энка эльфа.

В том же селе у бабкиных соседей остановились на ночь. И лошадям требовалось дать отдых, и дразнить упырей больше не хотелось – ночной погони хватило даже неугомонной сильфиде. Устроились очень удобно, в сарайчике, оборудованном под столярную мастерскую. Там даже печка была, на ней хозяин варил клей. Так что мерзнуть не пришлось.

А наутро Энка, проснувшись, как это заведено у народа сильфов, с первыми лучами солнца, захотела выйти на воздух, распахнула дверь… и уперлась носом в снежную стену, – сарайчик завалило чуть ли не под крышу! А снег все падал и падал.

– Приехали! – мрачно ухмыльнулся Орвуд.

– Уму непостижимо! – постариковски сетовал Рагнар. – Мыслимое ли дело – апрель на носу, а все замело! Раньше, я помню, в этих местах снег дольше двухтрех недель не залеживался. А сейчас даже у нас в Оттоне всю зиму не тает. Если так дальше пойдет, скоро, пожалуй, море замерзать будет! Отчего так?

– Климат меняется, – ответил Хельги авторитетно. – Глобальное похолодание. С севера идут льды, Граница Жизни отступает к югу. Думаю, лет через сто – сто пятьдесят фьорды совсем обледенеют, как наш Замерзший архипелаг. Тогда, конечно, и в Оттоне станет намного холоднее. Примерно как сейчас во фьордах.

– А что станет с Ипскими островами? – забеспокоилась Ильза.

– Тоже замерзнут.

– Ужас какой! – расстроилась девушка. – Почему такое невезение? – И размечталась: – Вот если бы, наоборот, теплело… Чтобы у нас стало как в Эттелии или Аполидий. Вот было бы здорово!

Хельги пожал плечами:

– В мире Макса климат как раз теплеет. Но там тоже никто не радуется.

Карету пришлось оставить на хранение до лучших времен. Вместо нее купили сбрую и седла, поехали верхом по двое. Ильза была довольна (она сидела с Хельги и ради такого счастья готова была терпеть любые неудобства), остальные – нет. Лошади, непривычные ходить под седлом, то плелись, с трудом продираясь сквозь заносы, то взбрыкивали и норовили понести. Мокрый липкий снег продолжал валить крупными, по выражению сильфиды, «опереточными» хлопьями – ему не было никакого дела до того, что «апрель на носу».

– Хотел бы я знать, за что Силы Судьбы на нас ополчились? – причитал Орвуд, вытряхивая снежные комья из бороды. От влаги главное гномье украшение топорщилось и в самом деле здорово напоминало метлу. – Чем мы так провинились, что они взялись устраивать нам одну гадость за другой? Сами поручают – против нашей воли, заметьте! – спасать мир и сами же чинят препоны! Где, спрашивается, логика?!

Итог его роптаний был один: потерял равновесие и свалился с лошади в сугроб. И Хельги опять показалось, что все это уже было, было не раз: и снег, и сварливый гном в сугробе, и гнетущее чувство безысходной тоски…

– Ох, мамочки моии! – Хельги вдруг взвыл так, что лошадь под ним споткнулась. Ильза, не разобрав, в чем дело, тоже завопила благим матом. Седоки остановили лошадей, в панике попрыгали в снег.

– Хельги, горе мое, да что случилось?! – Перепуганная Меридит трясла брата по оружию за плечи в надежде вытрясти хоть чтото конструктивное. Но тот, бледный до синевы, с глазами по плошке, лишь невразумительно охал, вспоминал мамочек и великих богов. – Да скажи же наконец, в чем дело?! – умоляла диса, чувствуя, что еще минута, и она разревется у всех на глазах.

– Вакации! – В голосе магистра Ингрема было столько отчаяния, что Аолен невольно подумал: «Приключись в самом деле конец света, Хельги наверняка говорил бы о нем более спокойно». – Зимние вакации закончились чуть ли не месяц назад! Я забыл про университет!!! Ни разу не явился! Боги Великие, как я мог?!!

Колени Меридит подкосились, девица села в сугроб.

– Хельги! Счастье мое, разве можно так пугать? Я уж не знала, что и думать. У тебя вид, будто заживо режут. Будто снова Ирракшану съел.

– Да лучше бы съел! Разве ты не понимаешь?! Меня же теперь наверняка исключили из университета!!! Ужас, ужас!

Тут Орвуд разозлился не на шутку:

– Исключили из университета! Скажите, беда какая! Мир в опасности, жертв сотни, а он убивается изза ерунды. Перепугал всех! Никакой совести нет!

Но гнома никто не поддержал, даже Энка оставила свой привычный язвительный тон.

– Не расстраивайся, – уговаривала она, – разберемся с мангорритами и переедем в Инферн. Помнишь, тебе понравился университет в Велнсе?

Хельги был безутешен. Тогда сильфида решила подойти с другой стороны.

– Мы дадим взятку Ученому Совету. Тебя восстановят, как в прошлый раз.

– Нет! – возразил демон убито. – В прошлый раз все было иначе. Мы были студентами, шла война. А теперь я в мирное время сорвал учебный процесс! Нет мне оправдания и прощения!

– Ничего себе – мирное время! – возмутился Эдуард.

– Будет тебе прощение. Мы дадим очень большую взятку, у нас есть сокровища.

– Придумала! – обрадовалась Меридит. – У нас есть куча артефактов! Отдадим им и ковер, и кристалл Акнагаррона, и камень Ло, и дудочку Крысолова! – На золотую чашу и орочий амулет она посягнуть не решилась. – Да Перегрин обалдеет! Такого ни в одном университете нет! Даже у Верховной Коллегии нет! Тебя точно восстановят, не сомневайся!

– При чем тут Перегрин? Я состою при кафедре естественной истории, а не магии.

– Будто ты не знаешь, что в нашем университете без мэтра Перегрина ничего не решается!

Девица была совершенно права, но Хельги не мог успокоиться так сразу – слишком велико оказалось потрясение.

– Мэтр Уайзер, наверное, уже весь ядом изошел! Он меня терпеть не может, думаю, весь Совет против меня настроил!

– Если за тебя заступится профессор Перегрин, Уайзера никто и слушать не станет. Хватит изводиться.

Нервничать демон перестал, но захотел сразу же отправиться в Уэллендорф улаживать дела. Девицы его остановили. Прежде надо покончить с мангорритами, решили они. Чтобы не пришлось давать взятку в третий раз.

А Эдуард размышлял про себя: неужели Силы Судьбы ниспослали им столько редчайших артефактов лишь затем, чтобы было чем давать взятки?