Текст книги "Хозяйка города Роз (СИ)"
Автор книги: Юлия Гойгель
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 30 страниц)
Глава 25. Камень
Она обхватывает себя за плечи руками и поворачивается к нам спиной. Друг бросает на меня тяжёлый взгляд и пытается её обнять:
– Эля, ты же не уснёшь. Переживать будешь.
Но она отмахивается от его рук:
– В первый раз, что ли. Я сказала – уходите. Оба.
Чувствую себя подонком. Ещё неделю назад обещал не лезть в её отношения с мужем. А теперь лезу. Внаглую ломлюсь, куда меня не просят. Очевидно же, что у них с Мареком не просто «потрахушки» за спиной Кости. Неважно, по какой причине она побежала за него замуж, но то, что причина была веской, я не сомневаюсь. Я оказался трусом и сбежал от всего, что причиняло мне боль. А она осталась и пошла до конца. И сегодня не город её ломает, а я.
– Эль, – Марек снова обнимает её, на этот раз применяя силу, прижимает к себе. – Мы же все здесь взрослые люди. Давай поговорим. Не завтра. Сегодня. Ты не уснёшь, и я спать не буду. Идём, Артур.
Кухня в этом доме тоже осталась прежних размеров. Маленькой. Стол, как и раньше, приставлен к окну. С другой стороны, упирается в кухонный гарнитур. Сесть можно лишь с оставшихся двух сторон. Наверное, рассчитан на неё и сына. На холодильнике замечаю несколько сложных макетов кораблей. Очень дорогие, так как присутствуют мельчайшие детали. Мне в подростковом возрасте тоже нравились такие. Только купить их мне никто не мог.
Марек садится и притягивает Элю к себе на колени. Мне ничего не остаётся, как занять второе свободное кресло.
– Это я виноват, Эль, – начинает он, прижимаясь губами к её распущенным волосам. – Мы немного поиграли, расслабились, затем парни стали домой собираться. Я упустил его из виду буквально на пять минут. Но за это время он успел договориться об игре.
– С кем? – спрашивает девушка.
– Представляется Димоном. Видно, что зону топтал. Не простой. Он уже несколько раз мне на глаза попадался, но никаких претензий к нему не было. Сильный игрок, но всё по-честному. Не скандалил, не привлекал к себе лишнего внимания. Играл в обычных залах.
– Ты сказал, что они играли не на деньги, – хмурится девушка. – На что ещё мог играть Костя?
Марек медлит с ответом. И я его понимаю. Наверное, она очень ему доверяет. А я сегодня всё равно плохой.
– На ночь с тобой, – произношу, опережая друга.
Она не сразу понимает смысл моих слов. Собирается переспросить, даже рот приоткрывает, но так ничего и не произносит. Отказывается верить, но не хочет слышать мои слова ещё раз.
– Он проиграл, Эль, – добиваю я.
Она не смотрит не на меня, не на Марека. Вновь обхватывает руками плечи, уходя глубоко в себя. Мне кажется, я даже слышу, как внутри её что-то с треском рушится, разбивается, разламывается. Что-то, что уже никогда не отремонтировать и не восстановить. Как дорогие макеты кораблей, стоящие на холодильнике. Повредишь одну маленькую деталь и сразу потеряешь всю стоимость.
– Пожалуйста, уходите оба, – снова слетает с её плотно сжатых губ.
– Мы играли вчетвером, – уточняет Добровольский. – Димон тоже проиграл. Выиграл Артур.
Она всё же смотрит на меня. И по её взгляду я понимаю, что лучше было выиграть Димону.
– Захотелось развлечься? Не натрахался за десять лет? Заскучал? Зачем это всё, Артур?
Я понимаю, о чём она говорит. Считает, что я решил с ней поиграть. Чтобы скоротать вечерок и посмеяться над ней. Над их отношениями с Мареком. Добавить к собственной коллекции. Отметить галочкой. Возможно, думает о том дурацком поцелуе напротив парка. Воспринимает его, отождествляя с моим отношением к ней. Я обидел её намного глубже, чем мог предположить.
– Это я попросил Артура участвовать в игре, – признаётся Марек. – Всем, кроме Кости было понятно, что он проиграет.
– То есть, отдавать долг не нужно? – приободряется девушка. – Вернее, можно сказать, что всё было? Артур, ты же не станешь этого требовать?
Стану! Я весь вечер в подробностях думаю, как именно стану! Только как это сказать, глядя в её глаза. Вот чёрт! И Марк на этот раз меня точно не поймёт.
– Не всё так просто, Эля, – вздыхает Добровольский. – Этот Димон не дурак. Может пустить слух, что игра была подставная. Конечно, он ничего не сможет доказать, но репутации казино будет нанесён вред. И Костиной тоже. Он мэр только в городе. В казино – такой же игрок, как и все. Там свои правила и законы. Прощать проигрыш считается дурным тоном. Если всё это спустить на тормозах, то в следующий раз Комаров проиграет тебя кому-нибудь на неделю. Костя должен увидеть, к чему привело его легкомысленное решение. Никто не сможет его остановить и удержать. Лишь он сам.
– Ты сейчас говоришь, что и Костя и этот Димон будут нам свечку держать? Марек, ты сам себя слышишь?! Вы все выпили… Ты прав. Это нужно обсудить. Но точно не сегодня, – она несколько раз дёргает головой, словно желая проснуться. Но спать мы ещё не ложились. – Пойду, посмотрю, как там Костя.
Она уходит, а Марек смотрит на меня:
– Я останусь. Не зачем Эле накручивать себя всю ночь. А ты возвращайся домой.
– Почему я должен возвращаться? – тоже смотрю в лицо друга. – Мне, может, совсем не хочется, чтобы ты её здесь трахал. В этом доме!
– Тур, у тебя тоже сегодня крышу сносит? – хмыкает Добровольский. – И трахать её, когда за стеной спит Костя, я точно не буду. Тебя какая муха укусила?
– За Костю переживаю. За институт брака и семьи.
– Когда женишься, тогда и переживать будешь, – отрезает друг.
– Когда выигрыш заберу, тогда и такси себе вызову, – не уступаю я.
Из гостиной слышится звук разбитого стекла и громкий испуганный крик Элины. Мы оба бежим туда. Но свет не включаем. Костя продолжает спать. А девушка сидит на полу, закрыв голову руками. При беглом осмотре ничего не нарушено. Но мы оба чётко слышали звук разбитого стекла.
– Эля, что случилось? – так как я вбегаю первым, то сажусь рядом с ней на пол и пытаюсь аккуратно отнять руки от её лица. – Что разбилось? Ты поранилась?
– Окно. В окно что-то бросили. Марек, не нужно, не подходи к окну. Вдруг там кто-то есть, – девушка хватается руками за его брюки, так как он проходит мимо, собираясь посмотреть. – Может, только этого и ждут.
– Действительно, не высовывайся, – советую я. – Почему сигнализация не сработала?
– Потому что я её не включила, – признаётся Элина. – Думала, что вы сразу уйдёте.
– Попробуем включить, – решаю я. – Камеры снаружи есть? С чего их можно просмотреть?
– С моего телефона. Он в спальне, – отвечает девушка.
Но сначала мы выходим в коридор. Там горит свет, но окон в коридоре нет и с улицы нас не видно. Марек включает сигнализацию, которая охватывает весь периметр дома. Она включается.
– Здесь тройной стеклопакет повышенной прочности, – произносит друг. – Значит, разбился первый, а второй, который изнутри дома, выдержал или просто треснул. Иначе бы сигнализация не включилась. Эля, неси телефон. Только свет не включай.
– Мне страшно, – признаётся она.
Так как Марек всё ещё смотрит на кнопки сигнализации, я беру Элю за руку, и мы идём в спальню. Это бывшая комната её родителей. Значит, детская в той комнате, которую раньше занимала она. Девушка не вырывает мою руку из своей ладони. По пути я выключаю свет в коридоре, чтобы не отсвечивал в спальне. Жду, пока она возьмёт телефон. Шторы на окнах плотно задёрнуты. Если за домом наблюдают, то отдёргивать их не имеет смысла.
Вдвоём с Мареком смотрим вид из камер снаружи. Но там всё чисто. Немного помотав, находим тот момент, когда в окно гостиной летит какой-то предмет сильно похожий на камень. Судя по траектории и скорости, бросили с улицы. Сигнализация также проходит по всему периметру забора, поэтому за него заходить побоялись.
– Раньше подобное было? – интересуюсь я.
– Нет, – сразу отвечает Эля. – Незнакомая женщина один раз Костю в магазине кетчупом облила. Оказалось, что она состоит на учёте в психоневрологическом диспансере.
– Что за пациентами не следишь? – уточняю я у друга.
– Она не была моей пациенткой, – ворчит тот. – И признана не опасной для общества. Просто ей на этот самый кетчуп пенсии по инвалидности не хватило, а здесь мэр собственной персоной на глаза попался. Всё же нужно посмотреть, что с окном.
– Не нужно, – вновь пугается Элина.
– Я посмотрю. Меня же тебе не жалко? Костин долг, если что, не придётся отдавать, – захожу в гостиную, но девушка тут же вцепляется в мою руку.
– Артур, не ходи. Давайте полицию вызовем!
– Лучше пока не афишировать, – не соглашается Марек. – На этих камерах ничего нет. По улице город камеры не ставил. Возможно, если только чья-то частная кого-нибудь зафиксировала. Но это полиция будет долго выяснять. Сегодняшняя игра и этот камень. Мне не нравится это совпадение.
Здесь я с Мареком полностью согласен.
– Завтра поговорим с Молчановым, – решает Добровольский и поворачивается к Эле. – А ты пока в этом доме ночевать не будешь. И днём здесь будешь находиться с охраной. Надеюсь, возражений нет?
– Нет, – тихо соглашается она. – Буду ночевать у мамы в Фариново или с Костем в Сити.
Я всё же осторожно подхожу к окну. Не по центру, а становлюсь под прикрытие стены. Она в этом доме надёжная, в два ряда кирпича. В первом стекле зияет небольшое отверстие, а по второму – мелкие трещины.
– Артур, отойди, – испуганно просит Элина.
Костя что-то бормочет во сне, несколько раз беспокойно переворачивается, сбрасывает одеяло. Марек поднимает его, попутно осматривает Костю и заставляет того попить. Через несколько минут Комаров вновь сопит на всю комнату.
– Как он? – спрашивает девушка.
– Нормально. Он много выпил, но не до отравления, – успокаивает её Марек. – Сидеть возле него не обязательно. Нам всем нужно отдохнуть. Пойдём в спальню.
– А мне на коврике возле Кости? – уточняю я у сладкой парочки. – Или возле окна? Одеяло дадите?
– Кровать большая. Вы с Мареком не будете на ней мешать друг другу, а я лягу в комнате Артёма, – произносит Эля глядя в двери комнаты сына.
– Уверена, что уснёшь? – уточняет Марек.
– Не уверена. И там окно рядом с кроватью. Может, вы её передвинете?
– Ляжем втроём, – ни на кого не глядя произносит Добровольский. – Я с краю, чтобы вставать к Косте. Наведу будильник, чтобы проснуться через час. Если уснём.
Глава 26. Нянька
Свет в коридоре обратно включаем. Он никому не мешает. Марек первым садится на очень широкую кровать и начинает вынимать запонки из манжет. Но у него, как и у меня, крупные пальцы, да ещё темно и с первого раза расстегнуть запонку не получается. Эля садится рядом и помогает ему. Затем расстёгивает вторую. Я тоже присаживаюсь с другой стороны и протягиваю руку:
– Поможешь?
У меня защёлка более сложная. Приходится дольше повозиться даже её тонким пальчикам. Но девушка справляется, и берёт мою вторую руку. Уже сам расстёгиваю браслет часов и кладу на прикроватную тумбочку, как и Марек.
– Ой! Подождите! Сейчас чистое постельное перестелю, – спохватывается хозяйка.
– Здесь же только ты спишь. Мне не нужно, – первым отвечает Марек. – Тур пусть себе простыню сверху набросит.
– Не нужно, – отказываюсь я. Меня вполне устроят простыни, которые хранят её запах. Невольно обращаю внимание на постельное бельё. Очень качественное. Дорогое. Видимо, Костя действительно не может запустить руку в доходы от цветочной фирмы. Я привык к более тёмным и однотонным, «мужским» расцветкам. Максимум «в полоску» или «ромб». Сейчас на кровати светлый комплект золотистого оттенка с милыми разноцветными бабочками. Скорее всего, Комаров здесь тоже никогда не спал.
Эля всё же подходит к шкафу, открывает дверцу и поворачивается ко мне:
– Артур, достанешь себе плед? Мне нужно за стулом идти.
Пока я выполняю поставленную задачу, Марек уже сбросил рубашку и брюки. Лёг в кровать и накрылся одеялом. Сама кровать занимает большую часть комнаты, но приставлена к стене только изголовьем. Мне не надо перелезать через Добровольского, чтобы занять указанное место. Я тоже снимаю рубашку и брюки, оставшись в боксерах. Эля сейчас за моей спиной, и я её не вижу, но уверен, что на моё раздевание она не смотрит. Ложусь на спину и накрываюсь лёгким пледом. Он не узкий. Рассчитанный на двоих взрослых человек.
Элина, как я и предполагал, на меня не смотрела. Её вообще в комнате нет. Неужели пошла в комнату сына? Но девушка возвращается через несколько минут с мобильным телефоном в руках. Кажется, он остался на кухне. Кладёт гаджет к нашим, на прикроватную тумбочку. И забирается на кровать. Не через Марека, а через невысокое изножье. Оно на одном уровне с матрасом. В шортах и майке. Переодеваться не стала. Ложится ближе к Мареку, но поверх его одеяла.
– Эль, ты чего? Иди, переоденься и залезай под одеяло, – возмущённо шепчет тот. Видимо, всё же рассчитывает её потискать. – Тебе в одежде будет спать неудобно.
– Нормально. Это домашние шорты, жать не будут.
– Эль, переоденься. Ну, когда ты в последний раз спала в одежде?
Она всё же встаёт. Наверное, чтобы Марек её полночи не доставал. Что-то берёт из шуфляды комода, стоящего возле шкафа и уходит. Скорее всего, в ванную. Когда возвращается, я, наверное, и Марек тоже, разочарованы. На ней совсем не сексуальная ночная рубашка, а спальный комплект из других шорт и майки. Конечно, эти тоньше и трусиков под ними быть не должно, да и маечка на бретелях и с низким вырезом. Судя по блеску, шелковая.
В этот раз друг не тормозит. Едва Эля оказывается на кровати, он приподнимает край одеяла и притягивает её к себе. Я понимаю, что ничего они делать не будут. Но она прижимается к его телу, дышит его запахом, её волосы скользят по его коже… Мне это совсем не нравится. Хочется протянуть руку и дёрнуть её к себе. Нельзя. Она больше не та, Моя Эля, а любовница одного друга и жена второго. Впрочем, Костя скорее приятель, чем друг. Но сути это не меняет. Изменилось и ещё одно важное обстоятельство. Марека и Элю связывает не только Ева, а их общие отношения. Неважно, что об этих отношениях никто не догадывается. Что они не правильные, не одобренные обществом, известные лишь мне и городу. Но они есть. А нас с Элей больше нет. И даже Марек, который для нас обоих, оказывается, теперь больше чем друг (для меня он всегда был настолько близок, словно старший брат) не знает о том, что между нами было десять лет назад. Представляю его реакцию, если сейчас попробую прижать Элину к себе. Конечно, я могу обо всём ему рассказать. Но на сегодня новостей более чем достаточно. И для чего ему мой рассказ? Эля не сделала ни одного намёка на то, что хочет чего-то большего между нами. Не наше прошлое нас связывает, а Ева. Можно сказать, что мы с Элиной закончили тем, с чего начали. И я буду последним идиотом, если сейчас выверну на Марека не известную ему историю десятилетней давности. Никогда не совершал подлостей по отношению к женщинам. Никого не принуждал, не шантажировал, не обманывал. Никому и никогда ничего не обещал. И рассказать Мареку о нас с Элиной – это подлость по отношению к ней. Если бы Эля считала нужным, рассказала бы сама.
Сомневаюсь, что между ними это признание что-то изменит. Сам себя выставлю дураком. И всё же лежать и видеть, как они прижимаются друг к другу – очень непросто. С языка прямо рвётся очередная резкость, даже грубость по отношению к ней. Хотя точно не мне работать сотрудником полиции нравов. Кто-кто, а я точно не прошёл бы туда даже на должность младшего уборщика.
Понимаю, что Марек совсем её не тискает. Пытается успокоить, подбодрить, поддержать. Как и подобает настоящему мужику.
«От чего же тогда не женится?» – скрипит внутри меня второй «гадкий я». «Хороший» находит оправдания: жалеют Костю, не готовы к столь решительному шагу, не хотят скандала на весь город. Личности то все известные.
Пока я борюсь сам с собой, проходит не менее получаса и дыхание Марека выравнивается. Я понимаю, что он уснул. Дыхания Элины вообще не слышно. Притаилась у него под боком, как мышь. Ни одного шевеления. Я тоже не ворочаюсь. Превращаюсь в кота-охотника. Такого Тома из известного мультфильма. Или Серого волка из «Красной шапочки». Нет. Последнее сравнение почему-то с порнофильмом ассоциируется. Лучше Том. И получаю за это награду. Девушка осторожно выползает из-под одеяла, убеждается, что Добровольский не проснулся и садится на попу, медленно двигаясь к изножью кровати. Попалась! Мне даже приподниматься не нужно, чтобы обхватить своими пальцами её тонкое запястье. Она резко дёргается, я сильнее обхватываю, не сразу понимая, что приложил достаточно собственной силы, чтобы наставить ей синяков и причинить боль. Но она молчит, даже не шипит от боли. А я, зная, что ей больно, продолжаю сжимать ещё сильнее. Не узнаю себя, но сжимаю, словно сломать собираюсь.
– Куда ты? – первым нарушаю затянувшееся молчание.
– Посмотрю, как Костя.
Отвечает ровно на вопрос. А где же извечное: «Давай поговорим? Я всё тебе объясню. Ты обязательно поймёшь. Десять лет ведь прошло. Мы другими стали.»
Но она молчит. И тогда молчала. Принимала всё, что я давал и сама отдавала всё, что я брал. Такой вот каламбур. Снова молчит. Наверное, если сейчас затащу её в комнату сыну и трахну на его кровати, она тоже будет молчать. Но до такого трэша я ещё не дошёл. Чувствую, осталось недолго, если уже об этом думаю, по-прежнему, словно тисками, сжимая её руку. Резко отпускаю, выругавшись про себя.
Уходит, даже не потерев руку. В темноте вижу, как покраснело запястье. Да что я творю! Продолжаю лежать, чутко вслушиваясь в тишину дома. Мне кажется, или из глубины доносится какая-то потасовка? Поднимаюсь и спешу посмотреть. Костя, повалив жену на себя, держит её за волосы и пытается… Даже не знаю, что он пытается сделать. То ли подмять под себя, то ли прижать её голову к своему паху, то ли выяснить, где он сам находится, и кто рядом с ним. Скорее моё последнее предположение самое верное.
– Костя! Мне больно, – пытается выбраться из совсем не нежных объятий мужа Элина. Но тот мычит что-то невразумительное и продолжает хвататься за её тело, грубо натягивая длинные волосы.
Я подхожу к ним и разжимаю комаровскую руку на волосах девушки, вторую отрываю от её попки, которую сам бы не отказался куда сильнее потискать.
– Тур, а ты чего здесь? И вообще, где мы? Эля, это ты? – вопрошает Костя, обводя комнату мутным взглядом.
– Решил остаться на завтрак, раз с семейным ужином не получилось, – отвечаю я.
Костя хватается за голову. Вспомнил. Если не всё, то многое.
– И ты… вы уже? Прямо здесь? – уточняет хозяин города. Мне кажется, или в его всё ещё пьяном голосе сквозит облегчение, что неловкая ситуация уже разрешилась. Ситуация, которую создал именно он. И ничего не предпринял, чтобы разрешить. И вся абсурдность подобной ситуации его не тревожит. Не задевает. И неважны последствия. Главное, что никто друг к другу претензий не имеет.
– Нет, Костя. Мы не «уже» и не «ещё», – спешу его обрадовать. Нет. Огорчить. По его лицу очень легко читать эмоции. – С нами ещё Марек остался. Элина переживала, что тебе в больницу нужно.
– А, Марек? Это хорошо, – кивает Костя. – Нет. Плохо…
Он приподнимается, но его шатает из стороны в сторону. Подхватываю долговязое комаровское тело и помогаю дойти до туалета. Приходится ещё и болтающуюся из стороны в сторону голову приятеля придержать над унитазом, чтобы Элине не пришлось изучать на полу санузла меню казино. Затем помогаю умыться. Костя ещё раз идёт в туалет, уже используя его по прямому назначению. К счастью, на этот раз помогать ему не нужно. Понимаю, что Комаров перебрал не в первый раз, но моей помощи не удивляется. Привык, что с ним будут нянчиться. Видимо, Марек в этой семье прижился не только в роли любовника Эли, но и личной комаровской няньки.
Когда возвращаемся в гостиную, Эля терпеливо ждёт нас на краю дивана. Костя жадно выпивает стоящую на столе воду и просит жену принести ещё. Желательно холодной. Когда девушка выходит, спрашивает у меня:
– Она знает про игру? Вы рассказали?
– Ты сам стал рассказывать, когда её увидел. Затем Марек договорил.
– Сильно ругалась? – морщится мэр.
– Нет. Не ругалась. Молчит. Может, до сих пор в шоке.
Разговор прерываем, так как возвращается Эля с бутылкой воды из холодильника. Но у Кости не хватает сил открутить пробку. Наклоняюсь, чтобы помочь. Приятель опустошает большую часть, но ставит не на стол, а суёт мне в руки. Так ближе, конечно, но я ему прислуживать всю ночь не нанимался. Как раз по его инициативе я сейчас должен удовлетворяться его женой, имея ту во все отверстия и в любой нравящейся мне позе. Всё же Марек был прав, когда говорил, что Комаров просто не задумывается о последствиях своего поступка. За него всё решат, помогут, исправят, переделают, ответят. Он может всё – при этом не отвечая ни за что! Так повелось ещё со школы. Я хорошо помню, так как мы учились в одном классе. Косте всегда завышали оценки, потому что никто из учителей не хотел связываться с его родителями, которые остро реагировали на плохие отметки сына. Приходили к учителям со специальными памятками по выставлению оценок и долго разбирали, буквально срывая уроки, каждую не нравящуюся им отметку сына. А если у Кости возникал конфликт с кем-то из ребят, назавтра приходил представитель полиции, курирующий школу. В отделе по надзору за несовершеннолетними на тот момент работала родная Костина тётя. Комаров часто сам провоцировал конфликты, хотя далеко не всегда мог за себя постоять.
Теперь мне всё больше становится интересно, как Элина решилась выйти за него замуж. Что в нём могло её заинтересовать? Внешне, конечно, он привлекателен и знакомы они такое же время, как с Мареком. Со времён моего увлечения футболом во дворце спорта. Но, если Марек часто появлялся у нас дома, то с Костей они виделись лишь на футбольных матчах, куда с Евой приходили в качестве болельщиц. Никогда не замечал между ними взаимного интереса. Или я не смотрел?
