Текст книги "Семиречье. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Юлия Цыпленкова (Григорьева)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 57 страниц)

Глава 29

Белава сидела в просторных покоях, уныло глядя на красивое зеленое платье, лежавшее на широкой постели. После ее попытки затеять скандал, Благомил растворился в воздухе, а она оказалась в этих самых покоях. Не так давно к ней явился бесплотный дух пожилой женщины и сообщил, что великий будет ожидать ее на ужин, а потом появилось это дурацкое платье, причем, не одеть его она не могла. Злобно пыхтящую девушку вымыли в каком-то необычайно большом корыте на ножках, предварительно лишив одежды, тем же простым способом, она просто исчезла с тела. Неприятным открытием стало и то, что альвийское заклинание более не откликалось. И вот теперь она сидела, замотанная в широкое белоснежное полотно, и все тот же бесплотный дух расчесывала ей волосы, сразу подсушивая. Такой беспомощной чародейка себя не чувствовала никогда!

Сначала Белава злилась и пыталась воевать с призраками, окружавшими ее, но тем ее возмущения были безразличны, и девушка решила сберечь запал для Благомила. Наконец ее втиснули в платье, в странную узкую обувь на каблучках, в уши вдели изящные серьги и поставили перед зеркалом. Нельзя было сказать, что ей не понравилось свое отражение. Из зеркальной глади на нее смотрела невероятно красивая девушка в водопаде ничем не скрепленных каштановых волос. Платье мягко облегало фигуру, спадая на пол широкими складками. Она попробовала пройтись в необычной обувке, приноровилась и сказала вслух:

– Вот бы насмешник мой ненаглядный сейчас увидал меня…

– Кто этот насмешник? – раздался голос Благомила, и Белава обнаружила, что ее перенесли в другое место.

Она огляделась. Это был еще один большой зал, но не тронный, скорей огромная трапезная, уставленная по периметру канделябрами со свечами, но горели они не обычным огнем. Это был холодный белый магический свет. Наверху висел светящийся шар, очень похожий на тот, что девушка видела в жилище Айвора. Посреди зала стоял длиннущий стол, накрытый на двоих. Белава даже облегченно вздохнула, увидев, как далеко будет сидеть от Благомила. По углам замерли призраки, почти незаметные и безучастные ко всему.

– Ты не ответила на мой вопрос, – хозяин здешних хором оказался рядом с ней, с интересом рассматривая свою пленницу.

– А тебе-то что за дело? – хмыкнула девушка и отошла от него.

– Не терплю соперников, – Благомил обнажил в улыбке свои жутковатые зубы.

– Тю-ю, – насмешливо протянула наглая девка. – Даже не беспокойся, ты ему не соперник.

– Хм… – новоявленный был явно недоволен, но пока решил оставить эту тему. – Ты восхитительна, дорогая моя. Отныне будешь носить только платья, мне так больше нравится. – потом глянул на тот конец стола, где было накрыто для девушки и кивнул головой молчаливому духу. – Перенеси все ко мне ближе.

Несмотря на недовольство, Белаву усадили по правую руку от Благомила, и она отчаянно искала, чем бы ему отравить трапезу. Вообще состояние бессильной злости просто душили девушку. Она хмуро сидела над своей тарелкой, на которой лежал аппетитный кусок мяса с овощами. Благомил поднял золотой кубок и посмотрел на пленницу.

– Выпей со мной, – сказал он. – Так давно не было приятных сотрапезников.

– Пей сам, пьяница, – огрызнулась девушка.

– Я не пьяница, – нахмурился Благомил. – Возьми кубок, красавица, а то ведь и заставить могу.

– Не собираюсь я пить с тобой и есть тоже не буду. И не нравишься ты мне вовсе. Лучше сразу отпусти, а то ведь кровушку тебе попорчу, – она с вызовом уставилась на мужчину.

– Возьми кубок, – спокойно повторил он.

– Накось, выкуси, – и Белава показала ему фигу.

– Дело твое, – усмехнулся Благомил.

Белава откинулась на спинку резного стула, воинственно глядя на него и нагло усмехаясь. Благомил не сводил с нее насмешливого взгляда. Девушка расслабилась, но вдруг побледнела, наблюдая, как ее собственная рука потянулась к кубку, взялась за него и понесла к губам, которые так же самостоятельно приоткрылись, и приятное вино потекло в горло. Потом еще глоток, затем кубок вернулся на стол, а руки взялись за странный прибор с зубчиками и за нож. Аккуратно отрезали кусок мяса, нанизали его на эту самую зубастую штуку и понесли ко рту, который опять послушно открылся. Прожевала, проглотила, запила глотком вина и… улыбнулась. Против собственной воли. Белава попробовала закричать на улыбающегося Благомила, но вышло лишь невразумительное мычание.

– Так-то лучше, дорогая моя, – сказал он. – Разве тебе не понравилось мое угощение? Попробуй еще кусочек.

Она отчаянно замотала головой, но через мгновение голова застыла, не слушаясь своей хозяйки, а руки вновь самостоятельно отрезали кусочек и положили в рот. Она ела, а из глаз текли слезы, единственное, что еще слушалось девушку.

– Ну-ну, красавица, – усмехнулся Благомил. – Теперь ты понимаешь, что я могу заставить делать все, что пожелаю, все.

Она сглотнула, представив, что он может пожелать, побледнела еще больше и даже не сразу заметила, что тело вновь подчиняется ей. Осознала это Белава только тогда, когда дрожащая рука потянулась за кубком уже по ее желанию. Девушка допила все вино до конца и опять отвалилась на спинку стула, начиная наконец понимать, к кому на самом деле она попала. Стало страшно, по настоящему страшно. Она с тоской подумала, что где-то там, за этими стенами ее наверное ищут, что Радмир и учитель сделают все, чтобы вытащить ее, но как они смогут бороться с… ЭТИМ? Никогда мастер не рассказывал, чтобы кто-то вот так мог заставить чужое тело подчиняться. Не внушить, не заморочить, а просто полностью подчинить. Ей пришла в голову мысль.

– Благомил, а сколько человек ты можешь заставить выполнять твою волю за раз?

– Много, – усмехнулся он.

– А чародеев?

– Может и посопротивляются, но все равно сломаю, – в голосе Благомила послышалось самодовольство.

Девушка задумалась. Все оказалось гораздо хуже, чем они думали. Надо что-то делать, но что?.. Для начала она решила умерить пыл и попробовать быть более покладистой. Белава посмотрела на стол, где уже почти остыл ужин, потом мило улыбнулась.

– Ты уж прости меня, Благомил, я буду послушной.

– Так-то лучше, – усмехнулся он. – А где Айвор?

– Отправился в ваш мир. А как ты выжил, да силищу такую набрал? Он считал, что ты умер, – действительно любопытно.

– Я и умер… почти. Меня подобрала знахарка из деревеньки Медянки. Сначала прятала меня, не похож все же на вас. Выходила, откормила. Прожил я с ней до ее смерти, лет двадцать. Все равно сил не было. Она меня своему ремеслу обучила, с того и начал. Правда, из Медянок я ушел, как только бабку похоронил. Да и чувствовал я, что где-то жрец рядом. И я направился подальше от Медянок, осесть решил в городе Вьялица. Неплохой городок, но тоскливый. Десять лет знахарствовал там, свел дружбу с местным колдуном, он-то и рассказал мне про Богатейку. После этого я направился в Белый Град. Поначалу я думал, что смогу вернуться домой через озеро, но никакой портал не открылся. Легендарное озеро оказалось просто озером, а золото всего лишь наваждение от царских чародеев. И такое у меня было разочарование, ты не представляешь, моя дорогая. Я даже попытался утопиться. Но когда я уже шел ко дну, случилось чудо, настоящее чудо! Я ведь не водный, я земной. Таких мало осталось в моем мире, потому я и хотел все перевернуть и вернуть нам сушу. Это я к тому, что я не владею боевой трансформацией жреца, и не могу дышать под водой. И вот опускаюсь я на дно, чувствую, что захлебываюсь и вдруг вспышка, ослепительная, обжигающая. Меня вынесло на берег. Некоторое время я лежал, пытаясь отдышаться и в этот момент я понял, что мне не надо домой, я уже дома! Здесь есть все, о чем я так долго мечтал– земля! И когда я понял все это и встал, первое, что я ощутил, это свою силу. Сила моего мира вернулась ко мне. То ли вспышка на дне озера, то ли осознание, что я нашел свой мир, но это стало толчком к пробуждению силы.

С того момента все изменилось. Я начал изучать летописи вашего мира, сказания, былины. Изучал ваших чародеев, колдунов и их волшбу. У меня появились хорошие знакомые, даже друзья, а на сотом году пребывания в вашем мире я даже влюбился в одну премилую чародеечку, ты мне ее очень напоминаешь. Хвалена не ответила мне взаимностью, исчезнув из моей жизни. – глаза Белавы округлились, и она начала впитывать каждое слово Благомира, а он продолжал. – И я сделал еще одно открытие, никто не хотел меня принимать по настоящему. Мой облик делал меня чужим для вас. Тогда я перестал стремиться стать вашим, я решил сделать этот мир своим. Но что может противопоставить один чужак большому миру?

– И ты начал поглощать силу жизни, – догадалась девушка.

– Не сразу. Я учился поглощать чужую силу. Раз Святомир смог, то почему у меня не должно было получиться? Вышло несколько иначе, чем у чародея древности. Поначалу я выслеживал чародеев жизни, забирал их силу. На первых парах получалось забрать дар только у умирающих. Я убивал, а потом прятал тела. Потом научился чувствовать выплески силы и стал переноситься туда. Я научился забирать силу, не убивая, но оставлять в живых тех, кто мог показать на меня, было нельзя. А уж затем стал забирать чародеев к себе, перенимая дар и распыляя их тела, но оставляя их тени. Это такое странное и необычное чувство, когда тебя распирает чужеродной силой. По началу было больно, потом все оказалось легче. Я сам перестраивался, приноравливаясь к новой магии.

– Но где же духи чародеев жизни? – прошептала чародейка, уже догадываясь об ответе.

– Здесь. Вокруг тебя, моя дорогая, – усмехнулся Благомил.

– А Хвалена? – она впилась в него взглядом.

– Хвалена… Она долго и умело пряталась, сообразив, что началась охота на чародеев жизненной силы. Ее найти было особенно приятно, – мужчина усмехнулся. – Она была изумлена, когда оказалась передо мной. Столько ненависти во взгляде, я даже был приятно удивлен. Все-таки не полное равнодушие, как когда-то. Моя любовь была в ярости, пыталась убить меня, но я уже стал слишком силен для нее. И все же я пытался уговорить ее принять мои чувства, мне была дорога эта женщина.

– Что с ней стало? – спросила Белава охрипшим голосом.

– Она умерла. Я посадил ее в темницу, чтобы подумала. Она тогда крикнула, что свой дар отдаст той, которая достойна его. И однажды дар исчез. Как она это сделала, я не знаю, но дара не было! Хвалена сидела на каменном полу своего узилища совершенно пустая. Она угасала. Я забрал ее из темницы, поднял в свои палаты, ухаживал, лечил. Даже пытался поделиться даром, но она не приняла. Так и умерла, равнодушно глядя на меня. С того момента я перестал быть осторожным. Подавил волю полянского государя, поменял волхвов на верных мне людей… да в общем-то и не людей уже. Они начали готовить народ к моему явлению. Создал свое войско, самое опасное во всем этом мире. Но это отдельный разговор. Что с тобой? – он смотрел на задыхающуюся девушку.

– Ты… – прошипел она. – Ты ведь читал сказ о Святомире, ты не мог не понять, что чародеи жизненной силы идут из одного корня. Один род! Мой род! Хвалена была моей прабабушкой, которая отослала свою силу мне, мне! Душегуб проклятый…

– Эй, эй, драгоценная моя, успокойся. Конечно, я знал, что чародеи жизни – ветви одного дерева. – и вдруг захохотал. – Ну, Хвалена… И все-таки твой дар я получил! Через столько лет, но он сам пришел ко мне, – и мужчина продолжил оглушительно хохотать.

Белава взглянула на нож, лежавший на столе, но не взяла, понимая, что вряд ли успеет дотянуться до Благомила. Она опустила голову и замерла, плотно сжав губы. Бабушка отправила ей свой дар, когда ей было десять лет. Значит, когда девушка подняла яйцо к потолку курятника, Хвалена была еще жива, сидела в темнице у этого… этого чудовища. «Прости, бабушка, не сберегла я твой дар великий», – горько подумала Белава.

– Почему Полянск? – продолжила задавать вопросы чародейка, справившись с охватившими ее чувствами.

– Разве не ясно? Эти дураки изгнали чародеев, лишив себя защиты. А их тайное баловство с волшбой, сделали их еще более уязвимыми. Царь и подпустил меня к себе, когда я начал тайно выполнять его желания.

– Царь еще жив?

– Жив. Он мне пока нужен, – ответил Благомил, пригубив вино. – Послушная кукла, выполняющая мои приказы. Царская печать привязана к нему древней волшбой, мне не разобраться с этим.

– Значит не так ты всесилен? – она подняла на него взгляд.

– Не обольщайся, моя драгоценная, – усмехнулся он. – Я могу противостоять всей чародейской дружине, да и не только ей.

– Только человеческой волшбе? – какая-то мысль вдруг назойливо закружилась в голове.

– Хм… Слишком много вопросов. На некоторые я не могу ответить той, кто еще не признала меня своим мужчиной.

– Думаешь, признаю? – первый раз за это время она распрямилась и вернула себе насмешливый тон.

– Признаешь, обязательно признаешь. У нас с тобой вечность, – Благомил ей подмигнул и тихо рассмеялся, наблюдая, как она вновь побледнела. – Ты красивей своей прабабушки. Есть в тебе что-то, чего не было в ней. Тебя я не упущу, можешь не сомневаться.

– Но ты же не любишь меня, – воскликнула девушка.

– Меня тянет к тебе. Что это как не начало влюбленности?

Белава бросила взгляд в сторону и увидела застывший дух молодого мужчины, который смотрел на нее все с тем же безучастным видом. Ну, конечно! Она ведь окружена своими сродниками, кто же еще поможет ей, если не они? Вот только надо пробудить их… Девушка даже вздохнула облегченно, надежда зажглась.

– Ты когда-нибудь видела царя? – вдруг спросил мужчина.

– Нет, – она удивленно посмотрела на него.

– Хочешь посмотреть?

– Хочу, – выдохнула Белава, подумав о возможности сбежать.

– Тогда пошли, – подмигнул Благомил и поднялся, протянув своей пленнице руку.

Глава 30

Гремила опустила факел в ведро, наполненное водой, и он тихо зашипел. Дарей щелкнул пальцами, и над сообщниками взлетел тускло мерцающий шарик, слабо осветив пространство. Они стояли в кладовой. По стенам висели колбасы, вяленое мясо, сушенная рыба. Чуть дальше стояли плетеные корзины, наполненные луком, морковкой и другими овощами. На полках стояли сотни банок, больших и маленьких. Путники зажали носы от удушливой смеси запахов.

– Пошли, – тихо позвала их женщина. – В этой части дворца сейчас никого не должно быть.

– Погоди, Гремилушка, – остановил ее чародей и достал бермятин оберег. – Это должно сделать нас для всех незаметными.

Дарей повесил серый камешек на кожаном ремешке себе на шею, подержал в руке, нагревая, и все ощутили, как их обволакивает что-то вязкое. Чародей заметил, как Гремила передернула плечами и одобрительно кивнул, работает. Шарик поплыл над ними, как только нарушители царских чертогов двинулись к следующим дверям. Женщина вновь пошла первой, выглянула и махнула остальным. Они миновали узкий коридор со множеством дверей, прошли дворцовую кухню и оказались на лестнице, ведущей в еще один коридор, расходившийся на две стороны.

– Туда телеги со снедью подъезжают, – пояснила Гремила. – Нам налево. Там будет еще одна лестница и выйдем к трапезной.

– А где царские палаты? – спросил Дарей.

– Это выше надо. Но сокровищница в другой стороне дворца.

– Нам не нужна сокровищница, – мужчинам пришлось сознаться. – Нам в царские палаты надо.

Она внимательно посмотрела на них, потом пожала плечами. Надо, так надо.

– Только там стражи много, – сказала она.

– Разберемся со стражей, – ответил Радмир. – Идемте.

И женщина повела своих спутников дальше. Они спокойно миновали хозяйственную часть дворца и подошли к очередному коридору, которая вела в парадную часть. Они двигались практически бесшумно, даже женщина-богатырь затаила дыхание. Неожиданно раздались шаги. Сообщники прижались к стенке и замерли, шаги приближались. Из-за поворота показались два стражника, несущие в руках факел. Они молча шли прямо на четырех человек, осветив их замершие фигуры. Чародей начал молиться Великим Духам, чтобы оберег Бермяты оказался более действенным, чем его собственные чары. Радмир положил руку на нож, готовый выхватить его в любое мгновение. Стражники поравнялись с нарушителями.

– Мамочка, – прошептала Гремила, и Лихой сжал ее руку.

Но стража прошла мимо, ничего не заметив, даже шепота испуганной женщины. Люди облегченно выдохнули и уже смелей пошли дальше.

– А работает бермятов подарочек, – улыбнулся Дарей.

Он снова зажег шарик, и поманил за собой своих спутников. Гремила некоторое время стояла, держась за сердце, и атаман вдруг с необычайной нежностью погладил ее по лицу.

– Успокойся, душа моя, – сказал он. – Нас не видят. Такая большая девочка, а перепугалась как маленькая.

– Ох, Лишенько мой, – всхлипнула женщина-богатырь и вдруг стала такой беззащитной, что разбойник обнял ее и несколько мгновений что-то ласково шептал, целуя бледные щеки.

Наконец она успокоилась, улыбнулась своему соколику и пошла за ожидавшими их чародеем и воином. Мужчины переглянулись, поняв друг друга без слов, и предложили Гремиле вернуться обратно, но та упрямо замотала головой, отказавшись оставить их. Она вновь встала впереди их маленького отряда и открыла большую дверь, и они вышли в просторное помещение с мозаичным полом и широкой каменной лестницей. У лестницы стояли стражники, повернувшие головы на скрип открываемой двери. Один сошел со своего места и пошел к двери, все еще приоткрытой. Он заглянул за дверь, потом осмотрелся и вернулся обратно.

– Что там? – спросил второй стражник.

– Никого, – пожал плечами первый, и они переглянулись, принюхиваясь.

Четверо спутников как раз проходили мимо них, стараясь даже не дышать. Но их так и не обнаружили, как не заметили и остальные, стоящие на всем протяжении большой лестницы. Дальше снова шли коридорами.

– Здесь тронный зал, – поясняла Гремила. – Здесь царь адиенции дает, тьфу, набрали слов иноземных, язык сломаешь. Там для пиров зал, там его, как его, кабинет, во. Дальше двери на женскую половину. А к самому царю в опочивальню надо еще один переход сделать. Сюда.

И они свернули на очередную лестницу, притаившуюся за неширокой резной белой дверью. Теперь они разговаривали, не опасаясь. Их не только не видели, но и не слышали. Впрочем, разговаривали вполголоса, не нарушая окружающей их тишины. Перед царской опочивальней возникла заминка. Там тоже стояла стража, как и полагается. Отвести им глаза было невозможно, стражники смотрели в темноту мертвыми взорами. Не люди. Хотя во дворце не было уже ни одного человека. Открыть двери в наглую они не решились, и тогда Лихой, подмигнув им, шепнул:

– Открой меня, чародеюшка.

– Так ведь не уйдешь потом. Их слишком много, – возразил Дарей.

– Уйду, чай, разбойник я, убегать привыкши.

– Не пущу, – заголосила Гремила, и стражники начали принюхиваться.

– Успокойся, душа моя, – он погладил женщину. – Я запомнил, как шли, не заплутаю. А к вам чуть позже вернусь. По другому мы не пройдем. Дарей с Радмиром говорили, что их по обычному не убьешь, даже головы отрубленные обратно приращивают.

– Хорошо, – сдался чародей.

Гремила дернулась за ним, но Радмир удержал женщину.

– Лихой уйдет, не переживай, Гремилушка, – и она вдруг послушалась, но невольную слезу утерла.

Атаман отошел подальше от них, подмигнув уже только Гремиле, и чародей щелкнул пальцами, снимая с него защитный покров. Лихой подбоченился и нарочито громко затопал, отбегая в сторону лестницы, по которой они только что поднялись.

– Ну, что, немочь бледная, рты разявили? – крикнул он изумленным стражам. – Где тут сокровищница, показывайте.

И побежал, увлекая за собой стражников. Оставшаяся троица толкнула двери и вошли в опочивальню, освещенную огоньком одинокой свечки. Они огляделись. Царская опочивальня выглядела так, будто здесь давно никто не убирался. Даже такая необходимая вещь, как умывальник, был затянут паутиной, с наросшей на ней пылью.

На большой кровати кто-то лежал. Его еле слышное дыхание едва угадывалось в окружающей тишине. Троица подошла к пологу и заглянула внутрь.

– Батюшка царь, – выдохнула Гремила и вдруг прослезилась. – Что ж с тобой сделали, соколик наш ясный?

Краснослав выглядел тенью себя самого. Исхудавший, бледный до синевы, с запавшими глазами. Он безучастно смотрел перед собой, но глаза были не мертвые. Это все еще был человек. Дарей щелкнул пальцами, и они проявились перед государевыми очами. Тот покосился на них, но никак не отреагировал. Дарей сел на царское ложе, взяв самодержца за руку. Потом повел над ним руками, неодобрительно качая головой.

– Что же вы, ваше величество, совсем не едите ничего, отощали, – сказал он.

– Ничего не хочу, – ответил царь слабым голосом.

– Не ест, не удивился нашему явлению, желаний нет. Воля подавлена. Плохо, – сказал чародей своим спутникам, и Гремила совсем расчувствовалась.

– Можешь что-нибудь сделать? – спросил Радмир.

– Попробую. Но сомнения у меня, что моя волшба поможет. Белавка бы может и могла, она суть чар видит, – вздохнул Дарей. – Попробую.

Он зашептал, заводил руками, достал маленький пузырек, вливая в податливый царский рот. Сначала самодержец полянский лежал все так же безучастно глядя в потолок, потом вдруг округлил глаза, захрипел и схватился за горло, будто задыхаясь. Чародей вновь зашептал и заводил над царем руками. Царь закричал, выгибаясь всем телом, потом затрясся, на губах выступила пена, и глаза закатились.

– Что с ним? – Радмир с беспокойством смотрел на товарища.

– Чары борются, – сказал тот. – Сумел я вскрыть чужую волшбу. Значит, не так уж моя сила и бесполезна здесь. Но подождем, кто победит.

Царь продолжал извиваться, и чародей достал другой пузырек, отмерив несколько капель, и влил их в рот Краснославу. Потом закрыл глаза и будто потянул на себя что-то, хлопнул в ладоши, оглушив всех, кто был в опочивальне, а потом расплылся в довольной улыбке. Царь затих, лежа с закрытыми глазами, затем открыл их и уставился на своих непрошеных гостей.

– Кто вы и что здесь делаете? – изумленно спросил он.

– Доброе утро, ваше величество, – усмехнулся Радмир, а Гремила умиленно всхлипнула.

– Здравствуйте, ваше величество, – заговорил чародей. – Меня Дарей зовут. И лучше не кричите, коль спастись хотите. Во дворце вашем уже людей почти не осталось, одни перевертыши. Пока вы под властью черных чар были, многое в вашем государстве изменилось.

– Под чарами? – Краснослав попробовал встать, но обессиленный самодержец со стоном повалился обратно. – Что со мной? Вчера ведь только на охоту ездил.

– Сколько ж вас держали в забытьи, государь? – задумался чародей. – Надо забрать вас отсюда, пока до смерти не уморили.

– Куда забрать? – испугался царь. – Я стражу крикну.

– Нет у вас более стражи, да и государства особо тоже, одно название осталось. Пойдемте, ваше величество, будем исправлять все, что случилось. Да и про бога вашего узнать надобно. Вы-то поболее нас о нем знаете.

– Бога? Какого бога? – и вдруг осекся, напряженно думая о чем-то. Потом поднял глаза на Дарея. – Спасите меня, – прошептал он.

Далее Радмир уже слушать не стал, легко подняв некогда могучего царя на руки. Они уже тронулись к двери, и чародей взялся за камень, висящий на его шее, когда в спину им ударил яркий свет и раздался вкрадчивый голос.

– И куда же вы нашего самодержца понесли?

Заговорщики обернулись и зажмурились. Слепящий белый свет ударил по глазам, вскрикнула Гремила и кто-то подошел к ним. Сияние начало опадать, оставив лишь легкий ореол за спинами двух человек. Когда они смогли наконец проморгаться, на них смотрел мужчина с необычайно светлым мерцающим взором и невероятной красоты девушка с испуганными зелеными глазами.

– А я чувствую, что кто-то чары мои нарушает, дай, думаю, погляжу, – он с любопытством рассматривал незваных гостей.

– Белава, – вскрикнул Радмир, сделав шаг к ней, но она отчаянно замотала головой, отступая назад.

– Так вот он твой ненаглядный, – насмешливо произнес мужчина. – Забудь о ней, витязь, – сказал он воину. – Она моя.

– Идем, Белавушка, – не слушая мужчину, Радмир глядел на девушку, которая не спешила приблизиться к нему. – Не бойся, лебедушка, я никому тебя не отдам. Пойдем.

– Нет, – наконец ответила она. – Я не пойду. – потом подошла к своему спутнику и с мольбой посмотрела на него. – Отпусти их, Благомил, отпусти. Я сделаю все, что захочешь, только не трогай их.

– Все-все сделаешь? – Благомил тихо рассмеялся. – И полюбишь? И своим мужчиной признаешь?

– И своим признаю, и пить вино с тобой начну, и даже не буду пытаться тебя придушить или зарезать, – отозвалась она и бросила быстрый взгляд на воина.

Тот стоял, держа на руках испуганного Краснослава, и не сводил глаз с Белавы. Она еле заметно покачала головой, показывая, чтобы не вмешивался. Потом перевела взгляд на учителя, но тот смотрел на ее спутника, сузив глаза.

– Благомил, – прошипел Дарей. – Ты! Так вот, он новый бог.

– Да, Дарей, старый… враг, – усмехнулся Благомил. – А теперь положите царя на место, он мне еще нужен. Невеста моя просит вас отпустить, возможно я и сделаю ей такой подарок к свадьбе, если будете вести себя правильно.

– Царя мы забираем, – спокойно ответил чародей. – И ученицу мою тоже хотели бы забрать.

– Так ты у него обучалась, драгоценная моя? – Благомил посмотрел на бледную девушку. – Не лучший выбор. Впрочем, у него дар просто оказываться рядом с женщинами вашего рода. – потом вернулся к чародею, плотно сжавшему губы. – Забудьте о ней. И лучше усвоить это прямо сейчас. Положите царя и уходите. Не только из дворца, но и из Полянии.

– Не выдавайте, – взмолился Краснослав. – Погибну я здесь. Озолочу, чародеев в силу верну, только не оставьте!

– Не выдадим, государь, – ответила Гремила, забирая у воина своего царя. – Тебе руки нужней, – сказала она и двинулась с самодержцем к дверям.

Радмир, все еще смотревший на девушку, благодарно кивнул и вытащил короткий меч. Дарей бросил на него быстрый взгляд и потянулся к своей сумке, пересекавшей широким ремнем грудь. Благомил недобро усмехнулся и задвинул девушку себе за спину. Он смотрел на воина, и тот вдруг развернул меч острием к себе, направляя в собственную грудь. Дарей выудил из сумы очередной пузырек, открыл крышку и поднес к губам.

– Не надо! – закричала Белава, выглядывавшая из-за спины Благомила, и схватила его за руку.

– Что тут у вас? – раздался голос за их спинами.

Лихой сориентировался мгновенно, одним прыжком пересекая пространство от двери. Выбил пузырек из рук чародея, вывернул руку воину, вынуждая выронить меч и только после этого уставился на неизвестных мужчину и девушку.

– Ух, ты какая-а, – восхищенно протянул он. – Кто ты, красавица?

Благомил не оценил ни восхищения Белавой, ни помехе в расправе над чародеем и его спутником. Он поднял руку, и кончики пальцев засветились. Как случилось последующее, никто так и не успел понять. Гремила, уже стоявшая практически в дверях с государем на руках, вдруг оказалась между атаманом и самопровозглашенным богом, закрыв Лихого собой. Причем, Краснослав был аккуратно посажен ею на пол там же у стены. С кончиков пальцев «бога» сорвался луч белого пламени, в один момент охвативший женщину. Она страшно закричала и рухнула, будто подкошенная под ноги окаменевшему атаману. А пламя продолжало выливаться из руки Благомила. И тогда Белава сделала самое неожиданное и нелогичное, что можно было только представить в этот момент. Она выскочила из-за спины «бога» и впилась ему в губы отчаянным поцелуем.

Пламя стало ослабевать и вскоре совсем затухло. Рука Благомила обвилась вокруг талии девушки, вторая нырнула ей в волосы, и опочивальню огласил тяжкий стон… Радмира. Это вывело из ступора чародея. Он схватила товарища за руку, быстро шепнув:

– Бери царя. – затем метнулся к Лихому, который все еще ошарашено смотрел на мертвую Гремилу. – Ей уже не поможешь, быстро за мной.

– Я не пойду, – одновременно ответили воин и разбойник.

Дарей толкнул атамана, потом зло зашипел товарищу:

– Чем она еще должна с ним заняться, чтобы спасти тебя? – и тоже толкнул.

Подхватил царя, открывая одновременно «дверь» в пространство и утягивая за собой своих спутников. Порыв ветра взметнул волосы чародейки, и она с облегчением поняла, что они уходят. Вслед им поднялась рука Благомила и вновь озарила потоком белого пламени опочивальню, но лишь опалил стену на месте исчезнувшего прохода. Благомил оторвался от девушки, посмотрев на нее. На губах Белавы блуждала улыбка.

– Спасла? – насмешливо спросил «бог». – Ну пойдем теперь поговорим об этом.

Он подхватил на руки бледнеющую девушку и шагнул в блеснувшее ослепительное сияние.