Текст книги "Семиречье. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Юлия Цыпленкова (Григорьева)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 57 страниц)

Глава 3

Знахарка жила в первом доме, но с противоположного конца села. Белава сразу пошла в обход, прячась за домами, чтобы не попасться на глаза матери, когда будет проходить мимо своего дома. Но недалеко от кузницы ее все-таки разобрало любопытство. Она воровато глянула из-за угла соседского дома. В дверях кузни стоял ее отец, большой, но с такими добрыми глазами, что доверие у чужих и прохожих к нему рождалось почти сразу же, как только он поворачивался лицом и расплывался в своей почти детской открытой улыбке. Рядом с отцом стоял недавний знакомец. Он оживленно разговаривал с Никодием, вертя в руках набор ножей, легких, тонких, но необычайно прочных и острых. Никодий ковал оружие не из простого железа. Необыкновенный материал ему доставляли из того же Загорья, государства, которое находилось за Змеиными горами, в которых терялась река Великая. Стоил этот металл очень дорого, но и отцовы мечи покупали люди совсем не бедные. Он был славный мастер, Белава не солгала.

Девушка еще больше высунулась, стараясь расслышать, о чем они разговаривают, но услышала только обрывки слов и смех. Коня подковывал помощник Никодия, молодой парень, который в свое время пытался свататься к Белаве, но тут ей даже не пришлось ничего выдумывать, батюшка сам его отговорил, потому как любил паренька как сына и, зная дочкин характер, не желал ему ни позорного сватовства, ни жизни со вздорной и насмешливой женой. Перемил по тихому страдал сначала, а потом махнул рукой, наблюдая, как из никодиева дома один за другим вылетают красные и злые женихи. А, кстати, чем не жених Зарянке… Надо батюшку надоумить, потерла руки Белава. Потом она повернула голову и увидела саму Зарянку, торчащую за другим углом того же дома, и пожирающую глазами Радмира. Белава тихо засмеялась и нырнула обратно, пока ее никто не увидел.

До дома знахарки она добралась не замеченной. Бабка Ведара возилась в своем огородике. Взору Белавы предстал бабкин зад, укутанный в цветастую юбку. Ведара зависла над грядкой с морковкой и что-то бурчала себе под нос. Девушка подошла ближе и вслушалась. Из любопытного ее лицо быстро стало разочарованным. Старуха не колдовала, как понадеялась Белава, а всего лишь ругала своего кота. Кот у знахарки был видный. Огромный, белый с черными пятнами, очень напоминающими коровий окрас. Морду кот имел наглую до крайности, задирал всех: от соседских котов до цепных псов. О боевом характере зверюги вещали оба рваных уха и шрамы по всему телу, но они его даже украшали, как любого геройского мужика. С мужской стороны у котяры тоже все было без замечаний. Две трети сельских кошек имели котят характерного коровьего окраса, оставшаяся треть либо не успела попасться животному на его блудливые глаза, либо были котами. Сейчас котяра сидел рядом со знахаркой и щурил светло-желтые глаза на бурчащую хозяйку.

– Скотина ты ленивая, опять крот пол огорода перекопал, моркву попортил, а ты только орешь по ночам, да жрешь за троих, – ворчала старуха.

– Мяу, – не согласился кот.

– Орешь и жрешь, – упрямо повторила бабка. – Превращу тебя в мышь и другому порядочному коту скормлю.

Кот демонстративно задрал заднюю лапу и начал мыться. Подобные угрозы ему были не в новинку. Бабка по несколько раз в день угрожала ему разными карами, в том числе и превращениями, но выполнить свои угрозы она не могла, и наглый котяра это знал. Знахарка имела слабые колдовские способности. Могла провести руками по телу человека и определить любую хворь, могла заговаривать зубы и головные боли, но не больше. Лучше всего Ведара разбиралась в травах и успешно лечила ими. Когда знахарка была бессильна, посылали за Дареем. Правда, такие случаи были редкостью. Последний раз, когда пришлось прибегать к помощи сильного колдуна, был о прошлом годе, когда Вегласа на охоте сильно порвал раненный вепрь. Ведара тогда смогла только стянуть небольшие раны, зашептать боль и с помощью травок погрузила страдальца в сон, аккурат до приезда Дарея. А тот уже залечил все то, что не смогла знахарка, и что неминуемо привело бы к смерти охотника. Сейчас Веглас вновь бродил по лесу, добывая зверя, а от того происшествия не осталось даже шрамов.

– Здрасти, бабушка Ведара, – наконец нарушила знахаркины причитания Белава.

– Ох, ты ж… – воскликнула от неожиданности Ведара и бухнулась на ту часть, которой все это время была повернута к девушке.

– Мя-мя, – закашлялся кот и сверкнул глазами. Белава была готова поклясться, что он смеялся.

– Вот же скотина, – замахнулась на него бабка, – ишо издевается.

Котяра гордо развернулся и грациозно вспорхнул на забор. Бабка попробовала подняться, но снова повалилась на землю. Белава кинулась ей на выручку. Наконец знахарка стояла на ногах.

– Ты чего подкрадываешься, Белавка? – она нацелила на девушку крючковатый палец, – вот превращу тебя в пень трухлявый, ужо никого не испужаешь.

– Простите, бабушка, я нечаянно, – девушка не очень-то и раскаивалась, а тем более совсем не боялась, она тоже знала о том, что это пустые угрозы.

– Ладно, чего уж там. Чего пришла-то? Мамка за сбором своим послала?

– Да, – девушка согласно кивнула.

– Обожди, – деловито сказала знахарка и заковыляла в свою кособокую избушку.

Белава от нечего делать рассматривала морковную грядку, она действительно была в плачевном состоянии. Посередине издевательски расположилась кротовина, несколько морковин были безжалостно погрызаны, остальные потоптаны и поруганы явной борьбой кота с грызуном. Но для знахарки видно доказательством верной службы кота был хладный труп вредителя, коего нигде не наблюдалось.

– Котя, – позвала животного девушка, кот повел ушами на голос, но головы не повернул, – ты ведь храбро защищал моркву хозяйки?

– Мр-р, – отозвался котяра.

– Хороший котя, – ответила ему Белава и присела над морковкой.

Ей вдруг подумалось, что если сделать вот так, она протянула рук и к грядке, и потом вот так, она прикрыла глаза и сосредоточилась на кончиках пальцев, то получится…. Руки наполнились теплом. Оно собиралась в ладонях и начало пульсировать, постепенно уходя в кончики пальцев, а потом полилось наружу. Девушка медленно вела руками над грядкой.

– Ой, лишеньки, – раздалось за спиной, Белава вздрогнула и открыла глаза, – и что же это матушка твоя все упрямится, такую силищу в узде не удержишь, – Ведара качала головой.

Белава посмотрела на грядку и охнула, большая часть морковки весело реяло по ветру зелеными хвостами, ожившая и даже налившаяся спелостью.

– Я не знала, что так умею, – девушка потрясенно смотрела на свои руки.

– Это твой дар, – ответила знахарка, – не просто дар, родовой дар. У кого-то он развивается благодаря обучению, у кого-то его будит колдун, если считает, что будет толк. У кого-то дар совсем маленький, как у меня, а у кого-то великий, как у тебя. Твой дар проснулся сам и развивался все эти годы. Если бы твоя мать тебя не держала в узде, ты бы уже могла очень многое, а с учением у опытного колдуна еще больше. Тебе обязательно надо к чародею, чтобы научиться управлять своей силой.

– Но почему вы сказали, что у меня дар великий?

– Потому что ты сама поняла, что и как тебе надо сделать, никто тебя, девонька, не учил, не объяснял, это знание в тебе. Поговори с матушкой.

– Она не послушает меня, – вздохнула Белава.

– Я с ней поговорю, ты поговори, пусть батюшка поговорит. Вода камень точит. – знахарка протянула девушке холщовый мешочек. – Вот твоя травка, отнеси матери.

– Благодарствуйте, – поклонилась девушка и пошла домой за своей карой.

Из дома кузнеца доносился веселый смех. Девушка различила голос матери, что ее очень обрадовало, отца и еще кого-то. Белава нахмурилась, никак опять сваты? Да нет, теперь можно дышать спокойно, пока не забудется сегодняшняя история. Она скользнула в открытые ворота. Младших не было видать во дворе, должно быть их отпустили гулять. Белава потопталась у крыльца и решила еще немного подождать. Она двинулась к конюшне. У Никодия было достаточно богатое подворье. На конюшне отца стоял не только тяжеловоз, но и несколько верховых лошадок. Рыжая кобылка принадлежала Белаве, отец подарил ей Злату, не смотря на недовольство матери. Девушка холила свою лошадку, души в ней не чаяла. Вот и сейчас она решила проведать любимицу, но на входе в конюшню остановилась и уставилась на дымчато-серого жеребца, уплетающего из кормушки овес.

– Дымка? – позвала Белава.

Конь поднял голову и фыркнул. Девушка подошла к нему и протянула руку. Конь дернулся в сторону.

– Дымка, – тихо позвала девушка, – красивый, умный Дымка.

Дымка прислушался, повел ушами, а потом наклонил к ней голову. Белава погладила его, ощущая шелковистость его тела, поиграла пальчиками со светлой гривой. Конь доверчиво положил ей голову на плечо, но тут из дальнего стоила донесся недовольный храп.

– Злата, девочка моя, – проворковала Белава, потрепав напоследок Дымка, и пошла к своей кобылке.

Та недовольно переставила стройные ноги и отпрянула, когда изменница попробовала приласкать ее. Белава тихо засмеялась, изловчилась и поймала голову ревнивицы.

– Ругаешься, Златушка, сердишься, милая, пустое, – Белава почти шепотом приговаривала в подавшееся ухо кобылке, та внимательно слушала.

Еще немного побыв со своей лошадью и успокоив ее, девушка наконец решилась войти в дом. Она уже направлялась к крыльцу, когда увидала знахарку, которая ковыляла через ворота, опираясь на клюку. Та подошла к дому и позвала:

– Всемила, выглянь-ка.

– Кто там? – Всемила выглянула в окошко, – Здравствуй, бабушка Ведара, заходи в дом.

Знахарка поднялась на крыльцо, а Белава нырнула под окошко и прислушалась. Ведара поздоровалась со всеми, ее усадили за стол и стали потчевать. Старуха не противилась. Разговор шел между двумя мужчинами, женщины молчали. Когда знахарка разделалась с угощением, ее спросили о цели визита. Вот тут девушка обратилась в слух.

– По делу я к вам, – начала она. – Хочу о Белаве вашей поговорить.

– Что она опять натворила? – голос матери стал напряженным. – Уже не знаю, что с ней делать. Никакого толку от нее.

– Есть в девке толк, большой толк, только ты ее по рукам и ногам вяжешь.

– Не отпущу к чародею, – почти выкрикнула мать. – Нет в ней дара особого, а что есть без обучения, глядишь, засохнет.

– Дочь твоя засохнет, – отрезала знахарка. – Она мне сейчас порченную морковку оживила, сама! Пока я за травой ходила, она над грядкой села и все оживила и спелостью налила. Слышишь, Всемила? Ты ее в обучение не отпускаешь, а дар-то силой наливается. Не научится им управлять, даже страшно подумать, что будет. Возьмет разозлится и пол села снесет, сама не поймет как.

– Белава обладает даром? – подал голос Радмир.

– Родовым, мил человек, – горячо заговорила Ведара. – У них прабабка колдовкой была, прапрадед чародействовал, вот теперь Белавке дар перешел. В десять лет силушка просыпаться начала, она вон, – старуха обличительно ткнула пальцем во Всемилу, – пути ей не дает, а силушка-то множится. Неученая дурная голова ей и распорядится толком не сумеет, когда созреет дар полностью.

– Почему ты против, хозяйка? – голос Радмира был серьезен.

– Не желаю я дочке судьбы такой. Бабка сгинула, прадеда на войне убило, в дружине царских чародеев он был. Хорошо, что у других детей такого нет, все обычные.

– Бабушка Ведара права, – снова заговорил гость. – Нет никого опасней могучего, но не ученого чародея. Он зла желать не будет, а сотворить непоправимое может. Хуже выйдет. Дар никуда не исчезнет. Если он есть и растет, то этого ничто не остановит. Лучше обучить Белаву пока не поздно.

– Во-во, – закивала знахарка, – а я об чем!

– Вот и возьмись за обучение, – заговорил Никодий, обращаясь к старухе.

– Тю-у, чему я ее научу? Какие травы, что лечат? Она уже сильней меня. Не дам я ей ничего, ей к настоящему чародею надо.

– Чтоб девка молодая с мужиком жила? – вскинулась Всемила, – не бывать тому!

– Опомнись, хозяюшка, – в голосе Радмира было возмущение, – Дарей почтенный человек! Не посягнет он на честь вашей дочери. Чародеек в вашей округе нет, насколько я знаю, а в далекие далека ты ее вряд ли захочешь отпустить.

– Всемилушка, – опять заговорил отец, – Надо отпустить Белавку, не будет ей счастья в той жизни, которую ты ей прочишь.

– Ничего она страшного не сделает, не так сильна. Поортачится и выйдет замуж.

– Не выйду я замуж, матушка, – не выдержала Белава, – никогда. Так и буду женихов распугивать. А сила есть, еще какая!

Девушка взбежала в дом. Все обернулись к ней.

– Я сегодня не только морковку оживила. На реке камень со злости так кинула, что вода так плеснула, что мы с Зарянкой с ног до головы вымокли, а потом Водяной вышел и ругался, что я речных жителей перепугала. Утащить хотел, да смилостивился.

– Ой, лишеньки, – вздрогнула знахарка. – Водяного разозлить еще суметь надо.

– Белавка всякого изведет и замучит, – буркнула мать, присаживаясь на край скамьи.

Радмир усмехнулся, явно соглашаясь со Всемилой. Белава посмотрела на него и тут же смущенно потупилась.

– Это все от того, что воли мне не даете, а как к Дарею отправите, я враз добрей стану, поумнею опять же, – сказала девушка, водя носком лаптя по полу.

– Колдуны учеников берут детьми, а наша-то вона какая здоровая ужо, да переспелка по всем законам. Не возьмет ее Дарей, – упорствовала Всемила, но уже не так настойчиво.

– Так ты же не дала ее отвезти, когда дитем была, – возмутился Никодий.

– Если дочь ваша и правда родовым даром обладает, Дарей возьмется за нее. – вставил Радмир.

– Ой, и не знаю я, – Всемила пыталась устоять изо всех сил.

– Отправляй к чародею и все знание, – стукнула сухоньким кулачком по столу знахарка.

– Да что же вы на меня горемычную разом навалились? – всхлипнула Всемила и выскочила за порог.

– Вот и дело, – встала Ведара. – Собирай дочь, Никодий. Еще гордиться потом ею будете.

– А если Всемилушка… – неуверенно начал отец.

– А ты мужик аль не мужик? – рассердилась бабка. – Лом здоровый, а по бабьей указке живешь. Собирай Белаву, говорю, коли дочь любишь. Хватит над девкой измываться.

– Да! – воскликнула девушка и тут же прикрыла рот, устыдясь.

– Да знаю я, все знаю, но Всемилу огорчать не хочется, – потупился батюшка, но тут же добавил, – Собирайся, дочка, сегодня же отвезу к Дарею.

– Вот и ладненько, – сказал Радмир, – и я с вами к нему доеду.

Знахарка одобрительно кивнула.

– А за жену не переживай, – обратилась она к Никодию. – Я ее успокою.

Ведара попрощалась со всеми и пошла искать плачущую Всемилу. Белава же осталась стоять с открытым ртом, все еще не веря в реальность происходящего. Радмир весело ей подмигнул:

– Ну, что стоишь, как пень посредь опушки, собирайся скорей, пока батюшка не передумал.

– Ага, это я мигом, – наконец отмерла девушка и бросилась в свою комнатку.

Глава 4

Лесная дорога петляла, то исчезая за очередной елью, то вновь выныривая, когда три всадника добирались до поворота. Белава наотрез отказалась трястись в возке, настояв на том, чтобы ехать верхом на Злате. Но из-за этого ей пришлось оставить лишних пять тюков дома. Гость и младшие громко смеялись, пока она пыталась навьючить своим добром несчастную лошадь. Отец ухмылялся в бороду, но так, чтобы дочка не обиделась. После десятой попытки Радмир подошел к ним и начал бесцеремонно разматывать белавино добро. Прочь полетели наряды, две шубы, несколько пар обуви, шкатулки с украшениями и, неизвестно зачем прихваченное ведерко с солеными огурцами. Возмущенная Белава орлом налетала на незваного помощника, пытаясь отвоевать попранное безжалостной дланью добро. Она начинала все связывать заново, но Радмир вновь отнимал. Любопытных становилось все больше, гогот все громче. Борьба между раскрасневшимися и взмокшими поединщиками грозила перерасти в настоящую битву, когда вмешался Никодий. К немалому возмущению дочери, он встал на сторону наглого гостя, отобрал у нее отвоеванные огурцы, закинул подальше прочее добро и потащил, упирающуюся дочь к лошади. В результате с ней ехало две сменные пары верхней одежды, одобренный Радмиром мужской комплект одежды, имеющийся в гардеробе Белавы, несколько рубашек, две пары сапожек, лапти, одетые на Белаву, платок на голову, пара лент и красные бусы. Дары для чародея отец взял к себе: меч из загорской стали, несколько свежеубиенных гусей и кур, жбан меда и еще по мелочи. Наконец, вещи были приторочены, Белава водружена на лошадь, и троица была готова тронуться в путь. Тут к ним кинулась Огневка, за ней Милован. Оба заливались слезами и просили почаще их навещать. Девушка вновь спешилась, расцеловала брата и сестру и вернулась в седло. Всемила проводить дочь так и не вышла.

Уже у околицы их догнала запыхавшаяся Заряна:

– Вы куда? – крикнула она.

– А не видно что ли? – спросила Белава, останавливая Злату.

– Так не поймешь. Люди говорят всяко разно. Кто говорит, что тебя повезли к отшельникам на воспитание, а кто, – тут она запнулась и бросила взгляд на Радмира, – что наконец замуж выпихнули.

– Чего? – Белава задохнулась от возмущения. – Какой такой замуж? Чего я там не видала?! – и уже тише и горделиво, – К чародею меня везут… Зарянка, – заорала она радостно, напугав кобылку, – я еду к чародею!

– Ой, ты ж лишеньки, – почему-то вовсе не обрадовалась за подругу Заряна. – А я как же? Я же одна останусь… Ай, бедная я несчастная-а-а, – заголосила девушка. – Да, на кого ж ты меня покидаи-и-ишь, сиротинушку-у-у, а и зачем тебе тот колду-у-ун.

– Ты чего, Зарянка? – опешила Белава, спрыгивая на землю. – Тебе бы за меня порадоваться, а ты ровно хоронишь.

– Прости меня, Белавушка, – всхлипнула подруга, – страшно мне одной остаться. Не поговорить, не поплакаться. Только батюшка, да собака Жучка. Может останешься?

– Нет уж, поеду я. – потом обняла подругу. – А ты не переживай, Зарянка, все хорошо будет, очень скоро все хорошо будет. – поцеловала подругу в щеку, вскочила на лошадь и, уже догоняя Радмира и отца, крикнула. – Все будет так, как ты хочешь!

– Плачет? – спросил батюшка, когда Белава догнала их.

– Плачет, – ответила девушка.

– Коль прощаясь люди плачут, значит от них уезжает хороший человек, даже если она хорошая… язва, – улыбнулся Радмир, и Белава метнула в него грозный взгляд, воин-странник тихо засмеялся.

Некоторое время они ехали молча. Никодий думал о чем-то невеселом. Белава смотрела на нахмуренное чело батюшки и не решалась спросить о причинах. Радмир же бросал взгляды на девушку, от которых она тоже начала хмуриться. Вот так всегда, думала она, все мужики одинаковы. Но тут воин-странник нарушил молчание:

– Скажи, краса-девица, а в чем проявляется твоя сила?

– Двигаю утварь домашнюю и не только. Чтобы убраться в доме, мне не нужны руки. Ну или вот камешек сегодня отправила по воде прыгать, а потом ко мне в руку вернулся.

– После этого пришел Водяной?

– Нет, – Белава досадливо поморщилась. – Это сначала. А потом мы говорили с Зарянкой, и я разозлилась. Вот тогда и бросила тот камень в сердцах и … бахнуло.

– Угу, – Радмир кивнул каким-то своим мыслям, – а еще?

– Да вот морковку оживила сегодня знахарке.

– Это я слышал, а до этого ничего не возрождала?

– Не пойму я, – посмотрела на него девушка.

– Например, сломала что-нибудь, а потом взяла и собрала снова, – пояснил мужчина.

– Нет… не пробовала.

– Интересно. А как поняла, что с морковкой получится?

– Не знаю, – пожала плечами Белава. – Просто почувствовала, что и как сделать надо. Оно само как-то вышло.

– И никто никогда не рассказывал, не объяснял? Может когда маленькой была?

– Не помню я такого.

– А бабушка? – Радмир был явно заинтересован силой девушки.

– Она бабку только раз видела, – заговорил Никодий. – Она тогда осмотрела моих дочерей, сына еще не было. Белаве тогда пять годков исполнилось. Хвалена их даже обнюхала и сказала, что девки пустые. Подарила им по бусам и по прянику, а потом ушла и больше никогда не вернулась. А когда Белаве десять исполнилось, тогда-то оно первый раз и проявилось. Всемила послала ее в курятник за яйцами, Белавка долго не шла. Жена за ней отправилась, а дочка стоит и смотрит на яйцо. Все бы ничего, да яйцо под потолком висит. Всемила ахнула, Белавка к ней обернулась, а яйцо на пол и упало. Всемила тогда всю ночь в подушку ревела. Как бабка не углядела тогда дочку, не пойму.

– Любопытно, – Радмир задумался. – Обычно родовой дар с рождения увидеть можно, а тут не было, не было, а потом вдруг есть. А когда Хвалена пропала?

– Да вскоре после того как приходила. Ждали от нее вестей, ждали, а так не дождались. Сгинула.

Радмир о чем-то задумался. Потом снова посмотрел на Белаву и подмигнул ей:

– Посмотрим, что скажет Дарей, но мне отчего-то кажется, что Белава может обладать очень редкой силой.

– Какой? – оживилась девушка.

– Все скажет Дарей.

– Хм, – Белава нахмурилась, но тут же спросила, – а ты, воин-странник, тоже чародейским даром обладаешь?

– Нет, я не чародей, я воин.

– А с кем воюешь?

– Да с кем придется. Сегодня вот с тобой воевал, – засмеялся Радмир.

– Да если бы не батюшка, – начала воинственно девушка.

– То что? – мужчина явно забавлялся возмущением будущей ученицы чародея.

– То еще неизвестно, кто бы победил. – она насупилась.

– Бусики, бусики отдай, а то в харю вцеплюсь, – вспомнил Радмир сражение за красные бусы и расхохотался.

– Ой, да не держи ты меня, батюшка, – взвыла Белава, – щас я ему глаза-то бесстыжие выцарапаю.

– А я и не держу, – хмыкнул Никодий, и Белава орлицей ринулась в новый бой.

Злата явно не разделяла боевой настрой хозяйки. Она недовольно заржала, когда Белава сдавила ее бока пятками, понукая скакать за бросившимся в галоп Дымкой. Еще больше недовольства проявила лошадь, когда Дымка стремительно развернулся и… пролетел над кобылкой и ее всадницей, она встала на дыбы, и девушка свалился бы на землю, если бы не подоспел Никодий и не подхватил дочь. Радмир вернулся к ним, и кузнец укоризненно покачал головой, воину стало стыдно.

– Простите меня, люди добрые, – покаянно произнес он.

– Прощаем, – ответил за обоих Никодий, и Белава возмущенно засопела:

– Да как же можно, батюшка…

– Цыц, – коротко бросил отец, и дочь повиновалась, но бросать огненные взгляды на Радмира не перестала. – А знатный у тебя коняка.

– Загорный, – коротко объяснил воин-странник прыть Дымка.

– Да я уж вижу, – одобрительно кивнул кузнец. – Я в Загорье видел их лошадей. Хотел себе взять, да ни один ко мне не пошел, не глянулся.

– А кто лошадь-то спрашивает? – не поняла Белава.

– У загорных кони особенные. Их не купить, не украсть, не продать нельзя. Конь сам себе друга выбирает. А уж деньги платятся не за коня, а за содержание его до встречи. А уж если выбрал коняжка, то до самой смерти не бросит. А вот для меня в табуне товарища не нашлось, – хмыкнул Никодий. – Но у меня и мой Сивушка есть, он не хуже, – и кузнец потрепал коня по холке.

– Да, – внес свою лепту Радмир, – Они верные и никогда не предадут и не бросят, но могут уйти сами, если друг его предаст. Загорные кони не прощают обид и не забывают их.

– А если хозяин… друг коня умрет? – спросила Белава.

– Конь уйдет вместе с другом. – ответил воин-странник.

– Умрет? – у девушки округлились глаза.

– Да. Они могут управлять своим сердцем. Конь просто остановит его.

– Ого, – поразилась девушка и пристально вгляделась в Дымка.

Жеребец гордо задрал голову. Злата издевательски заржала, Сивка фыркнул и тряхнул головой. Дымка обиделся. Белава тихо засмеялась, пока Радмир успокаивал своего коня.

Вскоре дорога вывела их из леса на пригорок. Три всадника остановились и посмотрели вниз. Дорога круто спускалась вниз, заканчивая свой путь у крепких дубовых ворот. За воротами виднелась крыша терема. Путники спустились вниз. Теперь до них доносился мужской голос. Потом появился другой голос. Один громкий, строгий и уверенный. Второй тихий, спокойный и упрямый. Чем ближе они подъезжали, тем понятней становились слова.

– Я еще раз повторяю: я тебе велел набрать мышиных хвостов, что ты мне принес? – вопрошал строгий голос.

– Их и принес, – твердил упрямый.

– Еще раз говорю, смотри внимательно, что это такое?

– Мышиные хвосты.

– Это мышиные хвосты?

– Это.

– Ты продолжаешь меня обманывать, – укоризненно проговорил первый голос.

– Нет, я не обманываю, – настаивал второй.

– Ты будешь упорствовать?

– Буду.

– Я тебя сейчас в мышь оборочу, – возмутился первый голос.

– Дело ваше, мастер, а только я не брешу.

– Ну держись, – угрожающе произнес первый.

– Хозяева, – весело крикнул Радмир, – открывайте ворота, чай не воры едут.

– Кого там леший принес? – отозвался второй голос с явным облегчением.

Ворота распахнулись, и взорам трех всадников предстал взлохмаченный паренек в просторной серой рубахе и красных портах. За его спиной виднелся невысокий крепкий мужчина со светлыми волосами, возраст которого было сложно определить. Вроде и моложавый, а глаза, когда он подошел ближе, оказались наполнены мудростью, которая бывает только у стариков. Белава с благоговением взирала на мужчину. Она узнала чародея. Никодий помог ей спешиться. Радмир же подскочил к чародею и, схватив того в медвежьи объятья, поднял над землей.

– Дарей, старый друг! – воскликнул он, – Как же я рад тебя видеть!

– Радмир? Ты ли это? – так же радостно воскликнул чародей, вертя воина и рассматривая, будто надеясь найти у того что-то новое, чего раньше не видел. – Какими судьбами? А впрочем молчи пока. Сначала помоешься с дороги и поешь, а уж потом расскажешь.

– Э-э, Дарей, – привлек внимание чародея Никодий.

– А? Кто там еще? – Дарей глянул из-за плеча Радмира. – Никодий? Какими судьбами? Случилось чего?

– Да вот, Дареюшка, – замялся кузнец, – привез тебе дочь мою в обучение. Уж не откажи, мил человек.

Чародей взглянул на Белаву.

– А не старовата она для обучения? – задумчиво протянул Дарей. – Да и с чего вдруг? Вроде не слышал я, что в ней сила есть. А травки собирать ее и Ведара научить может. Аль это очередная выдумка?

– Да какой там, Дарей. Настоящая в ней сила. Ведара говорит– родовой дар.

– Был бы родовой, я бы почувствовал. Что Ведара понимает, – хмыкнул чародей. – Да и есть у меня ученик… паршивец упрямый и ленивый.

– Так мы же ее от тебя прятали, – воскликнул купец, – Всемила не хотела, чтобы она училась. Но ведь крепчает она, никуда не девается силушка-то. Не откажи, она не ленивая… хоть и упрямая.

Дарей задумчиво посмотрел на ставшую разом меньше Белаву. Потом обошел вокруг, хмыкнул и повторил:

– Не чувствую я в ней ничего, пустая. Замуж ее быстрей выдайте, вся блажь и закончится, – и направился обратно.

И тут Белава отмерла. Замуж? Пустая? Да что он себе вообразил?! Злость наполнила ее, и слабо понимая, что делает, она подняла руку и крикнула:

– Стой!

Радмир наблюдавший все это время за ними, но хранивший молчание, вдруг перестал улыбаться и отскочил, толкнув чародея. Ворота захлопнулись перед Дареем с такой силой, что щепки брызнули в разные стороны, и одна створка с жалобным скрипом повисла на свернутой петле. Дарей ахнул и присел от неожиданности. Лохматый ученик так и остался стоять на карачках, получив пинок под зад от захлопнувшихся ворот. Никодий покраснел, Радмир хохотал, согнувшись пополам.

– Дарей, не зли ее, – выдавил он сквозь смех.

Дарей повернулся к опешившей девушке. Белава стояла красная от стыда за то, что натворила и ждала кары, но чародей снова внимательно взглянул на нее, опять обошел вокруг, принюхался:

– Ничего не понимаю, – сказал он. – Это явный дар, но я по прежнему в ней ничего не чувствую.

– Я его прячу, – произнесла девушка, потупясь.

– Прячешь? Но… как? Как можно спрятать дар? Как и куда можно спрятать силу? – Дарей был удивлен, поражен и явно не верил.

– Матушка говорила: прячь, никому не показывай. Вот я и спрятала давно, еще дитем. Потом поняла, что она говорила, чтобы я не показывала, что умею.

– А как ты его спрятала, краса-девица? И куда?

– Вот вы, где силу в человеке чувствуете?

– Так смотря, где она есть. – ответил чародей. – Я чувствую, где она собралась. Оттуда сила и будет течь. Иногда сила пахнет. Все от дара зависит.

– Я пустила свою силу по всему телу, она нигде не собирается, это моя вторая кожа. Вы потому ее и не чувствуете, потому что она нигде не скапливается. Она везде, даже в каждом волосе.

– Никодий, – крикнул чародей, не сводя глаз с Белавы. – Я беру твою дочь. Такого чуда у меня никогда не было.

– Но, мастер! – подал голос лохматый парень.

– Молчи, неуч ленивый. А чтобы я тебя дальше терпел, сделай из тех корешков, что ты за мышиные хвосты выдал, зелье.

– Мастер, – возмущенно засопел ученик.

– Я все сказал.

Дарей подошел к взволнованному кузнецу.

– Ты уж не серчай за ворота, – покаянно произнес Никодий, – я тебе все выправлю.

– Пустое, – отмахнулся чародей, и створки поползли на свои места. – Не знаю, сколько продлится обучение, это уже видно будет после. Можешь не волноваться за нее, никто здесь девку не обидит. Теперь я ей защитой буду.

– Спасибо, Дарей, – кузнец потоптался, потом спохватился и зашагал к Сивке. – Вот, чарадеюшка, привез тебе за Белавку мою, уж не откажись.

Дарей хмыкнул и кивнул своему горе-ученику принять дары. Никодий вручил ему все припасы, но с главным подарочком вернулся к чародею.

– Возьми вот, – он протянул чародею меч, завернутый в тряпицу.

Тот развернул тряпку, достал меч в ножнах, покрытых витиеватой ковкой, потом потянул за рукоять, и… все зажмурились от полыхнувшей на солнце стали. Меч тут же начал меркнуть, будто втягивая в себя солнечный свет. Блики прошлись по всему лезвию от острия до рукояти и исчезли в узоре, покрывающим лезвие.

– Ах, – чародей завороженно смотрел на чудо-меч, – это же…

– Да, – скромно кивнул Никодий, – Он берет в себя свет. Любой свет. Хоть от лучины. А еще, – кузнец засиял, чувствуя гордость, – он только твой. Меч признает хозяином того, кто первый его из ножен вытащил. Если им кто-то решит рубиться вместо тебя, меч его не послушает, если же против тебя, то меч обернется против врага.

– Знаешь, Никодий, – Дарей завороженно смотрел на меч, – за этот меч я был бы готов учить твою дочь, даже если бы в ней не было никакого дара, – и он засмеялся.

– Угодил, стало быть, – довольно произнес кузнец. – Дозволь с дочкой попрощаться.

Чародей кивнул и направился к своему терему. Никодий подошел к дочери, у которой подозрительно блестели глаза. Отец улыбнулся, и девушка зарыдала.

– Глупая моя, – он ласково притянул дочь к себе, – что ж ты убиваешься? Вот ты и у чародея, взял тебя. Станешь чародейкой, как хотела.

– С тобой прощаться жалко, – всхлипнула Белава.

– Так я недалеча. Дорожку знаешь. Отпустит Дарей, навестишь нас. Двери родного дома всегда открыты для тебя. Ты уж ни в чем не ленись, не ругайся. Ты девка горячая и даже вредная, но добрая и можешь быть послушной.