Текст книги "Семиречье. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Юлия Цыпленкова (Григорьева)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 57 страниц)

Глава 19

Добрался до Пустошева Радмир быстро и без приключений. Дымка его мог сутки скакать без устали. Тревога томила душу воина-странника, потому он спешил вернуться скорее, не сильно веря, что обезумевший от горя товарищ дождется его.

Пустошев встретил Радмира обычной городской суетой. Стражник на воротах приветливо махнул ему. Воин спешился, чтобы немного поболтать с ним и узнать последние новости.

– Здрав будь, Вяхорь, – Радмир улыбнулся стражнику.

– И ты будь здрав, Радмир Елисеевич. Долго тебя не было, где пропадал? – с удовольствием поддержал почин стражник.

– К товарищу своему ездил старинному, посоветоваться хотел.

– О Пустоше что ли? – с пониманием уточнил Вяхорь.

– О ней. Товарищ мой чародей, мы с ним дружбу свели еще под Хрустальным Градом, великий человече.

– Чародей хорошо, – согласился стражник. – И что же он присоветовал?

– Так… разное, – уклончиво ответил Радмир. – Какие новости в Пустошеве?

– Гонца нашли. Того самого, – понизил заговорщецки голос стражник. – Под Белым Градом лежал, зверем большим обглоданный. А грамота для воеводы исчезла. Князь наш дружину собрал и на Пустошь. Два села черников спалил, ничего не узнал. Те трясутся, говорят, что будут сниматься с места, потому как люди их пропадают целыми селениями, теперь еще и князь разорение учинил. Вернулся наш грознее тучи, нового гонца послать собирается.

– Пусть не спешит с гонцом, как бы и этот не пропал. А чародей что ваш говорит? Он-то проверял Пустошь?

– Проверял. Сказал, что ничего не видит. Он к зверям невиданным больше интереса имеет. Одного отловить сумел, в подвале держал. Страсть такая, говорят. На вурдалака похож, только не вурдалак это. Зверь клетку погнул, а там прутья толстые, как два пальца мои. Чародей его каленым железом усмирял, колдовством своим бил. Сдох вскоре зверь. Но что-то этот бес прознал, говорят. Сейчас нового ищет.

– Не зверей ловить надо, а их хозяина. Сотворил их ведь кто-то. А что товарищ мой? – этот вопрос Радмир хранил напоследок, опасаясь услышать страшный ответ.

– Он поначалу город не покидал. Бродил по улицам, будто совсем ума лишился. На стену заберется и все на Пустошь смотрит. Долго так бродил. С недели две начал опять за ворота выходить. Возвращается весь взмыленный, глаза горят. А три дня назад исчез, – Радмиру показалось, что земля ушла у него из-под ног. Он вцепился в плечо Вяхоря.

– И что, говори же, – затаив дыхание навис над ним воин.

– Что? Вернулся вчера вечером. Ободранный весь, бледный. На рукаве кровь запеклась. Добродей его до дома проводил. Говорит, больной весь, горячий.

– Так он на постоялом дворе сейчас?

– А где ж ему быть? – удивился стражник. – Вечером его отвели туда, а с утра он еще не появлялся. Я с восхода тут стою, не проходил ишо.

– Уф, – выдохнул Радмир и рассмеялся, почувствовав, что гора упала с плеч. – Ну, спокойного тебе дня, Вяхорь. Бывай, пойду я к Бале.

– Бывай, – махнул ему стражник и привалился к стене рядом с бердышом.

Воин добрался до постоялого двора, поставил уставшего Дымка в стоило, расседлав и бросив ему ячменя. Потом взбежал наверх, где была их с Балой комната. Он толкнул дверь и вошел в комнату, сияя улыбкой.

– Друже мой… – воскликнул он и осекся. Улыбка в одно мгновение сползла с лица Радмира.

На кровати лежал кто-то незнакомый. Мужчина медленно подошел к незнакомцу и нагнулся над ним. Чужак был покрыт черным волосом, так густо, что казалось, будто он порос шерстью. Дыхание неизвестного было хриплым и тяжелым. Он накрыл голову подушкой, то ли прячась от шума, проникавшего в комнату, то ли от света, льющегося через небольшое оконце. Радмир протянул руку и нерешительно потянул подушку. Солнечный луч упал на лицо чужака, и воин ахнул.

– Бала, ты ли это? – ошарашенно произнес он и сел на кровать.

– А ты кого ждал? – безразлично ответил Бала, забирая у приятеля подушку. – Отдай, жжет свет, глазам больно.

Радмир прошелся по комнатке, потом вернулся к кровати.

– Что ты наделал, Бала? Что с тобой произошло?

– Отстань, – отозвался тот. – Плохо мне, все тело болит, ломает. Простыл видно.

– И потому весь шерстью порос? Что ж за болезнь такая? Ты ведь в Пустоши был? Да? – Бала не ответил. – Ты ведь слово мне дал, что никуда не пойдешь один!

– Дал и что? – Бала вскочил с кровати, и Радмир разглядел, что глаза его налились кровью, став жутковато-красными.

– Рассказывай, – потребовал он.

– Нечего рассказывать, – Бала вдруг оскалился и рыкнул, как-то странно припав к полу.

Вдруг он испустил стон и испуганно посмотрел на приятеля.

– Друже, что со мной? – прошептал он, отступая назад к кровати.

– Расскажи мне, – Радмир сел с ним рядом. – Я должен знать.

– Убери свет, тяжко мне от него, – попросил Бала, и Радмир прикрыл ставни, погрузив небольшую комнатку в сумрак. – Да, так хорошо.

– Так что случилось?

– Я не знаю, – признался Бала. – Ты спросил, и я вдруг бабу вспомнил.

– Какую бабу?

– Молодую. Волосы черные, коса как змея по плечу сползала. Красивая… Глазищи черные как ночь. Помню, заговорила она со мной. Голос такой… медовый. Потом в глаза ей взглянул и все, дальше плохо помню. Вроде мужик какой-то был. Да, волосы у него белые-белые, но не седые. Потом свистнул кто-то и…

– И?

– Не помню. – Бала потер лоб. – Боль! Была боль, а потом… Потом я очнулся недалеко от Пустошева. Кажется, меня кто-то привел сюда. Да, руку перевязали. Говорили что-то про укус. – он взглянул на свои руки. Правое запястье было замотано тряпицей. Бала развязал тряпку и рассмотрел руку. – Нет никого укуса, но вроде я точно слышал про него.

– Слышал. Мне Вяхорь сказал, что тебя Добродей до сюда проводил. И говорил, что рука у тебя в крови была. Заросла рана, стала быть.

– Стало быть… Но отчего так быстро? – он помолчал. – Плохо мне, друже.

– Ты горишь весь, – Радмир чувствовал жар Балы, даже просто сидя рядом. – Я за чародеем схожу, пусть посмотрит. Чую, по его это части дело.

– Не ходи, никого видеть не хочу. – и вдруг снова зарычал и схватил Радмира за грудки. – И ты убирайся! Ох, да что это со мной? – Бала спрятал руки за спину и со страхом посмотрел на друга. – Иди, пусть посмотрит. Страшно мне. И плохо дюже.

– Полежи, я быстро, – Радмир выбежал из комнаты.

Он сам себе боялся признаться в том, бежит ли он так быстро, потому что хочет спешно позвать чародея или, потому что ему хотелось оказаться подальше от своего друга, превращавшегося на глазах в зверя. Ему было стыдно за такие мысли, и Радмир заставил себя собраться. Чародей жил недалеко от княжеского терема. Дом его был строг и прост. Был он человеком любознательным, имел пытливый ум, чем часто вызывал на себя недовольство народа. Впрочем, люди сами же его оправдывали младостью лет. Годемил не успел еще прожить обычную человеческую жизнь, было ему не больше сорока лет, что для чародея являлось действительно молодостью.

Годемил внимательно выслушал Радмира, задумался, а после просиял:

– Это же здорово! Сами Духи прислали вас в наш Пустошев. Похоже твоего товарища укусил Зверь – воскликнул он.

– Чему ты радуешься? – нахмурился воин. – Ты поможешь Бале? Сможешь его вылечить? Говорят, ты что-то понял об этих… Зверях.

– Немного. Я пытался приручить его.

– Но зачем? – поразился Радмир.

– Слушаются же они кого-то, почему не меня? Тогда с Пустоши не будет идти угрозы.

– Так ты поможешь ему?

– Помогу, – живо ответил чародей и отвел глаза.

Радмиру все это не нравилось, но иного выхода он не видел. Если была хоть малая толика надежды вернуть товарища, он готов рискнуть и довериться Годемилу.

– Приведи его ко мне, – сказал чародей. – Я пока все подготовлю.

– Пойдет ли он, – с сомнением произнес воин.

– Пойдет, ты постарайся. – и чародей юркнул в небольшую каморку.

Радмир вернулся назад. Он с замиранием сердца открыл дверь, боясь, что непоправимое уже случилось. Но Бала все так же лежал на постели, спрятав голову под подушку. Воин тронул его за плечо, в ответ раздалось глухое рычание. Потом Бала повернул искаженное болью лицо к другу.

– Чародей ждет нас, – сказал Радмир. – Пойдем.

– Я не могу идти, там светло. И мне стало еще хуже. – ответил Бала, и воин с трудом узнал его голос.

– Он сказал, что поможет. Похоже тебя укусил один из тех зверей, что появились в Пустоши.

– Которые загрызли Прелюба?

– Да. Я накрою тебя от солнца, а кони довезут быстро.

Бала задумался и встал.

– Хорошо, пойдем, – согласился он, но вдруг согнулся и завыл. – Как больно! Радмир, я не дойду…

– Если будет надо, я тебя понесу, – Радмир взял плащ и накинул на стонущего товарища.

Воину удалось стащить друга вниз, до конюшни. Лошади заволновались, заржали и шарахнулись от них.

– Дымка, – позвал Радмир, – что с тобой? Это же я.

Но жеребец вся пятился, кося голубым глазом на привалившегося к стене Бала. Воин поймал коня и некоторое время гладил, успокаивая.

– Это Бала, – шептал он в бархатное лошадиное ухо. – Он болен, ему очень плохо, и мы должны отвезти его к чародею. Тебе надо только довезти нас. Я тоже поеду, не бойся. Кроме тебя никто не сможет, посмотри на них, – он кивнул на лошадей, мечущихся в стойлах.

Дымка склонил голову, потом жалобно заржал и подставил спину под седло.

– Спасибо, мой верный друг, – Радмир обнял жеребца.

Бала пришлось практически перекинуть через седло, он еле стоял на ногах. Один раз он зарычал, придя в ярость от своей беспомощности, и жеребец шарахнулся от него, но взял себя в… копыта и снова покорно встал. Они наконец выехали с постоялого двора. Люди оборачивались на странную пару на альвийском коне. Радмир поддерживал стонущего друга, стараясь устроить его удобней. Он видел, что для Бала дорога была пыткой, но он держался как мог.

Чародей встретил их на пороге. Когда товарищи вошли в дом, он стянул с Балы плащ и радостно улыбнулся:

– Как все хорошо, – потирал он руки. – Как же все хорошо получается.

– Годемил, – воин заслонил собой друга, – я не понимаю твоей радости, он ведь страдает.

– Страдает, да-да, превращение идет, очень славно идет, – лыбился чародей.

– Мне не нравится твоя радость, – Радмир готов был увести друга.

– Ой, ну что ты, Радмир Елисеевич, не печалься, – чародей поспешно встал перед дверью. – Ты не переживай. Оставляй Балу, я займусь им немедленно.

– Хорошо, я обожду пока ты занимаешься моим товарищем, – Радмир попытался пройти, но Годемил заступил ему дорогу.

– Не стоит, не стоит, Радмир. Приходи завтра утром. Все будет как надо, ты не переживай.

Воин оглянулся на своего приятеля. Тот стоял, прислонясь к стене. Бала открыл глаза, которые все больше наливались кровью, и жалко улыбнулся.

– Ступай, друже, – прохрипел он. – Завтра выпьем с тобой по чарке славной медовухи за здравие чародея.

– Обязательно выпьем, – так же жалко улыбнулся ему в ответ Радмир и обнял Бала.

Это были последние слова, которые воин услышал от Балы, последний раз, когда он видел его почти человеком.

Утром Радмир вернулся в дом чародея, постучал, но ему никто не ответил. Он толкнул дверь и прошел внутрь. Воин позвал хозяина дома, но ответа не последовало. Тогда мужчина прошелся по дому. За одной из дверей ему послышались какие-то звуки. Радмир снова позвал чародея и открыл дверь… Первое, что он увидел, это оторванную руку с большим перстнем, который мужчина видел у чародея. Стены и пол были забрызганы кровью, Радмир судорожно вздохнул и вытащил меч. Из угла послышалась возня и рычание.

– Бала? – позвал Радмир.

Возня прекратилась, и из угла вышел Зверь, сжимающий в лапах изгрызанное тело чародея. Чудище оскалило окровавленную морду, сверкнув красными глазами, и отбросило остатки своего пиршества. Радмир поднял меч, Зверь зарычал и присел, приготовясь атаковать. Они закружили по каморке.

– Бала, – позвал Радмир. – Если ты меня понимаешь, остановись. – но Бала не понимал.

Зверь вновь глухо зарычал и кинулся на мужчину. Схватка была недолгой. Взмах мечом, и Зверь завыл, падая на пол с перерезанными сухожилиями, второй взмах, и голова чудища покатилась к ногам Радмира.

– Прости, Бала, – прошептал он, глядя в стекленеющие красные глаза. – Я не смог тебя спасти, прости.

Мужчина вышел из чародеева дома, вытирая набежавшие слезы. Потом его охватила ярость, и Радмир, вскочив на Дымка, бросился прочь из города.

Глава 20

Черная пустошь простиралась на многие версты, упираясь в Затонуху, которая замысловатой петлей поворачивала у границы с Полянией и исчезала в самой Пустоши. Когда-то здесь стоял древний город, окруженный деревнями. Шуршал листвой вековой лес, наполненный дарами, которые с благодарностью принимали жители этих земель. На капище, которое даже тогда было древним, проводили обряды седобородые волхвы, извечные соперники чародеев. Процветал этот край и благоденствовал, пока однажды не пришла сюда беда. Не сохранилось предание о том, с чего начался пожар. Старые летописи расплывчато и витиевато говорили о волхве, пытавшемся вызвать в священный круг какого-то демона и осквернившего капище. То ли тот демон, то ли Великие Духи наслали огонь на эти земли, который уничтожил за тридцать лун и лес, и город, и деревни. Ушли звери, бежали люди, что остались в живых. Позднее пожар был назван Великим Огнем, и выгоревшая до тла земля Черной Пустошью. На Пустоши боялись селиться, считая земли проклятой. Единственные, кого устроила обособленность этого края, оказались черники, пришедшие откуда-то издалека, и осев в Семиречье. Они наладили торговлю с городом, вырасшим здесь за сто лет до появления черников, исправно платили оброк, отправляли свою дружину, когда приходил указ из стольного Белого Града. К низкорослым смуглокожим чужакам быстро привыкли и перестали относиться к ним с подозрением.

С тех пор, как в Пустоши начали твориться странные дела, черники как-то закрылись от остального Семиречья, все чаще вспыхивали их обрядовые костры и раздавалось заунывное пение шамана. После того, как несколько поселений опустели таинственным образом, некоторые черники перестали искать защиты у своих шаманов и ушли вглубь Семиречья, чтобы обжиться на новых местах. Кто-то остался, но страх витал над Черной Пустошью. До пропажи Прелюба никто особо внимания не обращал на то, что творится по соседству с Пустошевым, потому как черники особо ничего не рассказывали. Первые сведения, которые удалось от них получить, были вырваны пустошевским князем Добрыней силой, но ясности не внесли. Первый гонец, отправленный по настоянию Бала пропал, чуть-чуть не доехав до Белого Града. Нашедшие его селяне, прислали весточку в Пустошев, опознав цвета и знаки гиблых земель. Тогда-то и выяснилось, что грамоты при гонце не было. Белоградцы так же не доехали с повторной вестью до дома, исчезнув где-то в дороге. Добрыня был мужиком горячим. Он все порывался вновь предать Пустошь огню, разом уничтожив неведомое зло, но Годемил удержал его, уговорив дать ему разобраться самому с пустошевскими тайнами. Теперь же Годемил пал жертвой собственной жажды знаний, и князь мог рвануть в Пустошь в любую минуту. Но будет ли толк от учиненных Добрыней разорений? И не сгинет ли его дружина в этом гиблом месте, наполненной неизвестной силой, которая все ясней ощущалась в самой земле.

Обо всем этом думал Радмир, когда волна ярости пошла на спад, и он обнаружил себя в трех верстах от Пустошева. Он остановился и задумался, что делать дальше. Ясно ведь, если встретит Зверей, то еще неизвестно отмахается ли. Тут он вспомнил о черной женщине и белом мужчине. Теперь стало более ясно, кого ему стоит искать, но где? Радмир решил вернуться к городским воротам и начать поиск оттуда, где были следы Бала. Стражники с любопытством смотрели, на воина, который не так давно вылетел из городских ворот с видом обезумевшего человека, а теперь он возвращался с каменным спокойствием на лице. Радмир подъехал к воротам, достал из седельной сумы клубочек, данный ему Дареем, пошептал что-то и бросил на землю. Клубочек закружился, завертелся будто собака, а потом устремился обратно в Пустошь. Радмир вновь вскочил в седло и направил Дымка следом.

Клубок резво катился вперед, перепрыгивая канавки, огибая кустарник и валуны. Путь воина пролег мимо трех пустых селений. Одно хранило следы пожарища, и Радмир понял, что здесь был князь со своей дружиной. Два других выглядели покинутыми. Но ушли отсюда черники по своей воли или пропали, сказать было сложно. Постепенно странник все больше удалялся от города, продвигаясь в глубь Черной Пустоши. Все чаще он видел в пыли следы Зверей. Местами земля была так утоптана, что казалось, будто чудищ было не менее сотни. От такого предположения Радмиру стало не по себе. Он зябко поежился, не смотря на палящее солнце и огляделся. Окрест не было ни души, ни живой, ни мертвой. Клубочек нетерпеливо завертелся на месте, ожидая мужчину, и тот тронулся дальше.

День уже клонился к закату, когда клубок вывел Радмира к небольшой рощице. В трех верстах от нее было капище, это он хорошо помнил. Мужчина въехал в рощу и спешился. Он с удовольствием потянулся. Тело задеревенело от долгого сидения в седле. Радмир прошелся между молодыми деревцами, осматриваясь. Скоро станет совсем темно, и нужно было найти место для ночлега, ехать по Пустоши в темноте казалось полным безумием. Радмиру приглянулась небольшая полянка, где он мог поставить защитный круг вокруг себя и Дымка. Он достал оберег, данный ему Дареем, и приготовился прочесть заклинание, когда конь его вдруг захрапел и повел глазами за спину мужчине. Радмир обернулся. Там стояла, прислонясь к стволу дерева, молодая и безумно красивая женщина в полупрозрачном облегающем одеянии. Распущенные черные волосы свободно спадали по плечам, закрывая тело до бедер. Заходящее солнце освещало ее сзади, и мужчина сглотнул, разглядывая просвечивающие контуры тела. Красавица обладала округлыми бедрами и высокой налитой грудью. Она повела плечами, и груди шевельнулись, натянув тонкую ткань.

– Здравствуй, витязь, – произнесла она, и Радмир вспомнил: «голос медовый».

– Здравствуй, красавица, – ответил охрипшем голосом воин.

– Что забыл ты в моей роще? – она пробежала тонкими пальчиками по коре дерева, на которое опиралась.

– Переночевать хотел, – не стал врать Радмир.

– Один?

– Что один? – не понял мужчин.

– Один ночевать будешь? – красавица улыбнулась, обнажив ровные белоснежные зубы.

– Так вроде нет здесь более никого.

– А я? – она перекинула волосы вперед, и они заструились по покатому плечу жидким шелком.

– Больно сладок твой намек, – Радмир постарался взять себя в руки.

– Так попробуй его на зубок, – засмеялась искусительница, и ее смех зазвенел мягкими переливами.

Она двинулась к мужчине, и ткань чудесным образом обрисовала длинные стройные ноги. Радмиру показалось, что он прирос к земле, в горле совсем пересохло, и сердце бешено стучало в груди. Красавица подошла к нему в плотную, почти прижавшись своим телом.

– Так что скажешь, витязь? – она приоткрыла чувственные алые губы, и воин почувствовал ее жаркое дыхание.

– Как звать тебя, красавица? – все еще пытаясь взять себя в руки, спросил мужчина.

– Желана, – ответила молодая женщина, и взяла Радмира за руку.

– Что ты делаешь? – еле выговорил он, когда она провела его рукой по своей груди.

– Разве ты так юн и неопытен, что не видишь моего желания? – красавица повела плечами, и платье скользнула к ее ногам, открыв взору мужчины великолепное тело.

– Ты прекрасна, – выдохнул он и стиснул искусительницу в крепких объятьях.

Она ахнула и засмеялась, скользнув ловкими пальчиками по его плечам. Радмир совсем потерял голову и уже жадно целовал Желану, но вдруг раздалось жалобное ржание Дымка. Воин судорожно выдохнул и оттолкнул от себя женщину.

– Это все наваждение какое-то, – сказал он, делая несколько шагов назад.

– Я не нравлюсь тебе? – Желана сверкнула глазами.

Радмир не ответил, он снова рассматривал ее. Красивая, да, но бывают и красивей. Он пристально посмотрел ей в глаза, черные, как ночь. Прав был Бала. И чем дольше воин рассматривал обнаженную женщину, тем меньше понимал, что же ему показалось таким соблазнительным, что он почти потерял голову? За спиной снова заржал жеребец.

– Все хорошо, друже, – сказал мужчина отступая к нему.

– Я не нравлюсь тебе? – вновь повторила вопрос Желана, но теперь с интонацией крайнего изумления.

– Нравишься, – ответил Радмир, но не настолько, чтобы забыть обо всем.

– Но ты же разгорячился! – воскликнула она.

– Ты неожиданно появилась, я растерялся. Я не привык к тому, чтобы женщины так вели себя, если они не… – и он корректно промолчал.

– Я не продажная, – она гордо вскинула голову, взметнув черное облако волос. – Я беру, что желаю. И сейчас я желаю тебя.

Она подошла к нему, плавно покачивая бедрами. Потом провела рукой по его лицу, приговаривая что-то на непонятном языке.

– Ну? – томно выдохнула она.

– Что ну? – озадаченно переспросил воин.

На ее лице отразилось недоумение. Она снова повторила манипуляцию, и опять призывно посмотрела на Радмира. Тот начал забавляться ситуацией, похоже она старалась наслать на него чары. Он пока не стал говорить, что он не восприимчив к колдовству. Соблазнительница, решила подойти к делу с другой стороны. Она по хозяйски опустила руку и сжала ту часть Радмира, которая должна была ответить красавице на ее старания. Но и здесь ее постигло разочарование.

– Странно, – тихо сказала она и отошла в сторону. – Такого не может быть.

– Чего не может быть? – поинтересовался воин.

– Ты не можешь оставаться холодным к моим чарам. Не можешь! – она капризно надула губки.

– Может это потому, что мое сердце уже занято? – предположил Радмир.

– Ерунда, – отмахнулась Желана. – Никто не может устоять передо мной. – она снова задумалась. – Я заберу тебя себе.

– Как заберешь? – мужчина выглядел озадаченным.

– А вот так и заберу. – она свистнула, и невдалеке послышалось рычание.

Радмир перестал забавляться происходящим и вытянул меч из ножен, притороченных к седлу Дымка. Жеребец заволновался, его необычные для простого коня глаза испуганно забегали по роще. Рычание приближалось, затрещали ветки, и к ним вышло шесть Зверей. Они припали к земле, готовые кинуться на человека в любой момент. Желана велела им ждать, и они сели, ожидая следующего приказа.

– Не пытайся защищаться, витязь, – холодно сказала красавица. – Даже если сможешь их одолеть, придут другие.

– Так это ты ими повелеваешь? – Радмир бросил на нее яростный взгляд.

– И я тоже. Пошли. А коня оставь песикам, не нравится он мне. – и она направилась прочь из рощи.

– Дымка, беги, – крикнул мужчина, отскакивая от надвигающихся Зверей. Жеребец заржал. – Беги, глупый, за меня не беспокойся. Жди меня в Пустошеве. Быстрей! – и он ударил друга по крупу.

Конь обиженно взвизгнул, но развернулся и в длинном прыжке перескочил скалившихся Зверей, помчавшись изо всех сил. Радмир услышал, как за пределами рощи взвыло несколько чудищ. Но воин был спокоен, он знал, что Дымка уйдет от погони. И сам бы он мог уйти вместе с ним, однако, решил остаться, чтобы узнать больше. Слишком Желана была уязвлена его неожиданной холодностью, потому он не опасался, что она решит погубить его сейчас. А там он вырвется, Радмир был уверен.

– Я жду, – послышался бархатный голос из-за деревьев, и Звери угрожающе зарычали. Мужчина не стал далее сопротивляться и пошел за Желаной.

Ночь покрыла Пустошь черным покрывалом, и Радмир достал очередной подарок из сумы, которую он успел отстегнуть от седла чародея, несгораемую свечу. Он шепнул заклинание. И огонек осветил небольшое пространство вокруг. Звери выказали недовольство.

– Они не любят свет, – пояснила Желана. – Могут выйти в хмурый день, но ненадолго.

Радмир поставил для себя галочку. Что произошло с Балой, он уже примерно понял. Товарищ воина не устоял перед Желаной, а потом? Появился беловолосый и Зверь укусил Балу. Или сама Желана, наигравшись, отдала Зверю приказ? Впрочем, это уже было не так важно, Бала все равно был мертв. Но надо было узнать, кто она, эта женщина, так свободно соблазняющая мужчин. И, главное, кто этот беловолосый? Неожиданно их путь закончился. Перед воином вырос каменный дом. Небольшой, но нездешней постройки.

– Вот мы и пришли, – она гостеприимно распахнула дверь.

Радмир вошел, и женщина заперла дверь за ними. Она была все еще обнажена, но нагота совершенно ее не смущала.

– Не мерзнешь? – поинтересовался мужчина.

– Нет, мне нравится быть без одежд, они мне мешают. А может, – она повернулась к нему, – тебя волнует моя нагота?

– Уже не волнует, – честно признался воин.

– Тебе придется возжелать меня, – сказала она, – я получаю, что хочу, и ты будешь моим.

– Я не хочу быть твоим, – возразил Радмир и сел на резной стул, обитый бархатом.

Она вдруг неуловимо поменялась, красивое лицо исказила злобная гримаса.

– Никто не смеет мне такое говорить.

Ответить мужчина не успел. В дверь раздался требовательный стук. Желана успокоилась, поправилась и пошла открывать. Радмир затаил дыхание, подозревая, что это тот самый беловолосый. Но никто не вошел.

– Опять голая шляешься, – донесся недовольный мужской голос.

– Разве тебе уже не нравится на меня смотреть? – игриво ответила Желана.

– Знаешь, что нравится, чертовка, – наступило некоторое молчание. Потом мужской голос снова заговорил. – Чужим пахнет, притащила к себе кого?

– Да. – в ее голосе появились капризные нотки. – Я хочу его оставить себе. Не трогай его.

– Сладко целовал? – с насмешкой спросил неизвестный.

– Наоборот. – досадливо ответила Желана. – Он отказался от меня. Я заставлю его думать только обо мне. Он будет псом у моих ног.

Мужской смех прозвучал несколько издевательски.

– Играй, раз так хочется. Только не вздумай все мне испортить. – теперь Радмир расслышал угрозу.

– Ну что ты, душа моя. Мне ведь надлежит стать королевой нового мира. Как же я могу все испортить?

– Я тебя предупредил. Испортишь, и будешь игрушкой для моих псов.

Радмир попробовал незаметно поглядеть на говорившего мужчину, но у него ничего не вышло. В наступившем молчании он расслышал чмокающие звуки, и понял, что за дверью целуются. Потом в проеме появилась Желана, закрывая за собой дверь.

– А гость разве не войдет? – поинтересовался воин.

– А тебе, что за дело до него, – женщина пристально посмотрела на него. – Зачем ты приехал в Пустошь?

– Хотел узнать, что случилось с моим товарищем. – честно ответил Радмир.

– Это с каким? – во взгляде Желаны появилась заинтересованность.

– Бала его звали. Ты с ним дня четыре назад встречалась, он тебя вспомнил.

– Хм… – она накрутила локон на пальчик и подняла глаза к потолку. – А, вспомнила. С усами мужик, кудрявый. Ничего интересного. Смял, как медведь, никакой тонкости и искусности. А ты другой, я такое сразу вижу.

– Ты на него Зверя натравила?

– Он клялся, верным мне быть, – хохотнула женщина. – Мне захотелось, чтобы он слова не нарушил. Он ночью должен был вернуться. Где он?

– Я его убил, – мрачно ответил Радмир и почувствовал, что в нем закипает злость.

– Ну и ладно. – она равнодушно махнула ручкой.

Воин схватил ее за руку, развернул к себе и зло прошипел:

– Кто ты? Кто ты такая, чтобы распоряжаться чужой жизнью?

– Ох, какой горячий, – она обвила его шею второй рукой. – Вот такие мне нравятся, – потянулась к нему губами.

Отвращение охватило мужчину, и он с силой оттолкнул от себя Желану.

– Ты пожалеешь об этом, – прошипела она, потирая ушибленную в падении щеку.

Она подбежала к двери, распахнула ее и крикнула:

– Ко мне!

В дом ворвались трое Зверей. Они обступили вставшего в стойку воина. Но не спешили кинуться. Дальше Радмир перестал что-либо понимать. Желана вновь заговорила на неизвестном ему языке, и первый Зверь бросился на него. Но чудище не пыталось его убить. Оно вцепилось зубами ему в правое запястье, не прокусывая кожу, просто сильно сжало. Воин вскрикнул, но сумел не уронить меч, перехватывая его левой поверх разом ослабшей правой руки. Тогда второй Зверь ухватил его за левую руку. Меч полетел на пол. Звери оскалились и начали наступать на него. Таким беззащитным Радмир не чувствовал себя даже стоя безоружным перед драконом. Он отступал до тех пор пока не оказался в темной комнате. Звери продолжали теснить его, пока мужчина не уперся спиной в каменную стену. Желана схватила его безвольно висящую руку и защелкнула на ней металлическое кольцо, потом она тоже самое проделала со второй рукой. Радмир яростно дернулся, но оковы крепко держали его.

– Вот таким ты мне нравишься еще больше, – засмеялась женщина и крикнула Зверям. – Пошли прочь, твари.

Те послушно удалились. С тех пор начался кошмар. Желана могла не объявляться несколько дней, и тогда Радмир сидел даже без воды. То являлась каждый день, развлекаясь в зависимости по настроению, то покрывая упрямца поцелуями, то истязая его. Воин потерял счет дням. Только две мысли поддерживали его, что однажды он выберется, и что после этого обязательно вернется.

Сбежать ему удалось только чудом. Однажды Желане взбрело в голову освободить его, считая, что он полностью сломлен и обессилен. Она даже не закрыла свою пыточную комнату, спеша куда-то. Радмир подполз к своей сумке, валяющейся недалеко, женщина просто отшвырнула ее, когда срывала одежду со своего пленника. Мужчина помнил, что там должен быть пузырек, который он хранил на крайний случай. Это был живительный элексир, дающий силы на короткий срок. Радмир выпил его, схватил остатки своей одежды и выбежал из дома. Солнце ослепило его на некоторое время. Усугубляло дело и то, что вокруг еще лежал снег, отражая солнечные лучи. Мужчина воздал хвалу Великим Духам, Звери сейчас прятались от света. Пошатываясь он побрел наугад. Дальше снова случилось чудо, иначе не сказать. Он увидел санные следы, а вскоре и черника, неспешно правящего санями. Воин закричал, и пустошевский обитатель заметил его. Потом черник довез изможденного мужчину до города. У самых ворот серой тенью бродил Дымка, исхудавший, но живой. Жеребец почуял друга раньше, чем увидел его. Он радостно заржал и бросился навстречу саням.

– Живой, – слабо шептал Радмир. – Живой. Я знал, что сбежишь.

Конь выписывал вокруг саней немыслимые пируэты. Потом стражники приняли воина и отвели к князю. Радмир попросил Добрыню ничего не предпринимать, пока он не вернется с тем, кто сможет помочь. Его накормили, одели, дали с собой в дорогу провизию и отпустили. Дымка, голодавший эти долгие месяцы, пока Радмир был в плену, бежал как мог быстро. Но былой прыти сейчас не было. Ратники княжеские рассказали, что жеребец отказывался от еды и каждый день проводил перед воротами. Коня чуть ли не силой заставляли пить и хоть иногда есть.