Текст книги "Искупление (СИ)"
Автор книги: Юлия Цыпленкова (Григорьева)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 29 страниц)
Глава 2
– Моя госпожа, – назойливый голос Габи вполз в сонный мозг. – Моя госпожа, просыпайтесь. Его сиятельство уже присылал за вами.
– Скажи, я умерла, – пробурчала я. – Он был слишком жесток утром, и мое сердце не выдержало.
Замотавшись в покрывало с головой, я попробовала снова уплыть в теплый и уютный сон, но зануда не желала отставать.
– Тарганна Сафиллина, герцог обещал явиться лично и вытащить вас из постели, – бубнила служанка.
– Дай перо и бумагу, – попросила я.
Габи послушно принесла мне требуемое, и я быстро написала: "С прискорбием сообщаю, что Сафи скончалась в жутких мучениях от жестокого обращения и нехватки сладостного упоения сразу после вашего ухода. За сим, катитесь в Преисподнюю, дорогой герцог". После вручила девушке и велела отнести его сиятельству. Она ушла, а я расплылась в предвкушающей ухмылке и побрела в умывальню.
Когда грохнула дверь, я сидела в широкой серебряной лохани и жмурилась от удовольствия.
– Где она? – услышала я взбешенный голос нашего правителя.
– Не знаю, ваше сиятельство, – лепетала Габи, – я относила вам записку.
Шаги приблизились к умывальне, и я снова улыбнулась. Обожаю его бесить. Самое страшное, что он может сделать со мной, это вынудить сидеть на его советах и скучных приемах, где я беззастенчиво сплю. Я уже давно привыкла к тому, что мне прощается все. Кажется, от моих выходок он даже умиляется, словно я его обожаемое дитя.
– И как чувствует себя новоиспеченная покойница? – поинтересовался герцог, вставая рядом с лоханью.
– Ужасно, мой герцог, просто ужасно, – я покачала головой и сдула с руки облачко белоснежной пены. Проследила, как оно повисло на замшевом камзоле, и счастливо улыбнулась.
– Ваша смерть была мучительной, благородная тарганна? – поинтересовался он, опираясь о край лохани.
– Невозможно мучительной, – вздохнула я.
Ладонь Найяра легла на мое плечо, торчавшее из пены, задумчиво погладила и поползла вниз, остановилась на моей груди и начала поглаживать. Я закинула голову, прикрыла глаза и посмотрела на любовника из-под ресниц. Взгляд синих глаз не сходил с моего лица.
– Габи, – крикнул Най, не отрывая от меня взгляда, – приготовь рубашку и другой камзол.
– Слушаюсь, – донеслось из покоев, и мужская рука продолжила свое путешествие.
– И что делает герцог Таргарский, когда его ожидают послы? – насмешливо спросила я, не мешая пальцам Найя накрыть мое естество.
– У герцога Таргарского нашлось более важное дело, чем послы, – отозвался его сиятельство, склоняясь к моим губам. – Мне нужно вернуть к жизни мое сокровище.
Рука вернулась к хозяину, расплескав воду, герцог ухватил меня подмышки и поставил на ноги. Затем взял ковш, лично смыл пену и усадил на деревянное кресло, которое стояло здесь. После опустился на колени, усмехнулся, глядя, с каким интересом я наблюдаю за ним, и развел мои колени в стороны. Я закинула руки на спинку кресла, закрыла глаза и отдалась ласкам герцогского языка.
– Тарганна выжила? – полюбопытствовал он, насмешливо глядя на меня, как только затих мой последний вскрик, и я немного отдышалась.
– Да, ей уже гораздо лучше, – кивнула я и встала с кресла. – Благодарю вас, ваше сиятельство, вы были великолепны.
Я прошла мимо него, подхватила простыню, приготовленную для вытирания, и направилась к дверям.
– Не так быстро, – остановил меня герцог, лаская бедра.
Я вывернулась и выскочила из умывальни.
– Вечером, Най, – крикнула я и поспешила к гардеробной.
– Габи, вон! – отчеканил герцог.
Дверь в покои закрылась, и Найяр нагнал меня, когда я спешно натягивала чулки. Он развернул меня к себе лицом, приподнял, вдавливая спиной в стену, и возбужденная герцогская плоть ткнулась в меня.
– Месть? – спросил он, насаживая меня на собственное достоинство.
– К сожалению, неудачная, – выдохнула я, обхватывая его бедра ногами.
– Меня все устраивает, – ответил он, впиваясь губами в мою грудь.
Несколько толчков, и я вновь взлетаю в небесные выси. Где-то далеко на земле падала одежда, за которую цеплялись мои пальцы, что-то гремело, падая на пол, и громко стонал мой любовник догоняя меня в моем упоительном полете.
– Люблю тебя, – задыхаясь, произнес он, целую мою шею.
Я обняла его лицо ладонями, коротко прижалась к губам, и мужчина опустил меня пол. Мы спешно привели себя в порядок. Найяр быстро переодевался, меня одевала и причесывала Габи, которой позволили вернуться.
– Шевелись, – строго велел герцог, следя за тем, как служанка застегивает на мне ожерелье.
Девушка отошла, а я встала, пристально глядя на него.
– Это не лучшая твоя выдумка, – сказала я.
– Меня все устраивает, – пожал плечами герцог. – Они за семейные ценности, я и принимаю их со своей женой.
– Любовницей, – с нажимом ответила я.
– Мы три года спим в одной постели, едим за одним столом, у нас общие дела и интересы, – улыбнулась Най. – Кто ты мне, сокровище мое?
– Перед богами у тебя уже есть жена, – сказала я устремляясь к двери.
– Осталось два года, и ее не будет, – усмехнулся герцог и пояснил на мой вопросительный взгляд. – Монархи могут расторгать браки по истечении пяти бездетных лет. Так что, любимая, всего два года, и она отправится в монастырь. Ну, или к себе домой, если пожелает. Оформим твой развод и...
– И? – я напряженно посмотрела на него.
– И ты займешь изначально положенное тебе место, твое будущее сиятельство, – он негромко засмеялся, развернул к себе и обнял. – Я хочу детей, Сафи, наших с тобой детей. Время идет, и мне нужны наследники. В конце концов, мне уже тридцать пять лет.
Губы герцога мазнули по моему виску, и мы продолжили путь. У меня из головы не шли его слова.
– Най, такой брак не будет признан другими правителями, – наконец, сказала я. – И народ не оценит. Для всех герцогиня – символ чистоты, а я грязная шлюха.
Он недовольно поморщился и поджал губы.
– Мне не нравится, когда ты так говоришь о себе, это, во-первых, – немного прохладно произнес он. – Во-вторых, услышу от кого-то другого, вырву язык. А в-третьих, мы поженимся и точка.
– Най...
Герцог снова остановился. Он посмотрел на меня цепким взглядом.
– Сафи, я не дурак и прекрасно понимаю, что с тобой будет, если я погибну. Тебя сожрут живьем. И первая, кто понесется выклевывать тебе глаза, это моя, так называемая, женушка. Потому я не мешаю пить настой, который готовит мой лекарь в тайне от меня. Наших детей тоже в этом случае не ждет ничего хорошего. Как герцогиня, ты будешь защищена, а наш сын станет официальным наследником.
– Если еще один выход, – тихо ответила я.
– Даже слышать не желаю, – рявкнул Найяр. – Никуда я тебя не отпущу, даже не мечтай. И хватит меня бесить разговорами об этом!
– Най...
– Я все сказал, – отчеканил он, ухватил меня за руку и потащил навстречу с послами из Аквинтина.
Прием проходил в малом тронном зале. Мы с герцогом вошли через небольшую, скрытую за двумя тронами дверь. В общем-то, и не троны, а два полукруглых деревянных креслах. Его сиятельство сел в один, я встала рядом с ним. Второй трон остался пустым.
– Най, не стоит их злить, – снова воззвала я к его рассудку.
– В своем доме я устанавливаю порядки, – отрезал мой любовник и дал знак страже.
Двери распахнулись, и зал вошли придворные, после появился распорядитель и провозгласил:
– Посол Аквинтинский, Эдагар Горас с супругой и посольством.
Аквинтинцы не очень приятные люди. Суровые, вечно мрачные, неулыбчивые, одеваются в темные цвета. Религия у них идет впереди светской жизни, что наложило отпечаток на устои и ценности. Но вспыльчивые и злопамятные. Я не зря призывала герцога одуматься. Меня терзали большие сомнения, что им придется по нраву мое присутствие. И даже не просто среди придворных, а рядом с его сиятельством, как равная ему.
Аквинтинцы подошли к трону, Най изобразил на лице приветливую полуулыбку, но тут произошло то, чего я и опасалась. Посольство не поклонилось, оставшись стоять просто со снятыми круглыми шляпами в руках. Вперед вышел посол, он развернулся к герцогу так, что я оказалась как бы за его плечом, и только тогда поклонился.
– Ваше сиятельство, – Эдагар Горас выпрямился. – Не могли бы с вами поговорить без присутствия посторонних?
– Вам мешают придворные? – участливо спросил наш правитель и сделал жест, после которого придворные потянулись на выход.
– Нас покинули не все, – с намеком произнес посол.
– Все, кто вам мог мешать, ушли, – прохладно ответил Найяр.
– Ваше сиятельство, я бы не возражал, если бы рядом с вами находилась ваша жена, а не ваша... спутница, – в голосе Гораса появилась надменность.
– А чем вас не устраивает моя спутница? – поинтересовался герцог с насмешливой ухмылкой.
Посол несколько растерялся, но вдруг лицо его посуровело, и он отчеканил:
– Данная особа хороша для вашей опочивальни, но не для приема посольства из такого благородного государства, как Аквинтин. Если ваше сиятельство желает, чтобы рядом была женщина, то ею должна стать ваша законная супруга, а не эта ш... – он осекся и посмотрел на Найяра.
На лице герцога не дрогнул ни один мускул, словно посол и не нахамил ему.
– Вы желаете видеть герцогиню? – полюбопытствовал Най.
– Это было бы приятно, – кивнул посол. – Она благочестивая женщина и достойная своего супруга жена.
– Значит, желаете вести разговор с моей супругой? – на губах герцога вновь появилась приятная улыбка.
– Да, ваше сиятельство, – поклонился посол.
– Да будет так, – не стал спорить герцог. – Позовите ее сиятельство, – распорядился он.
Я вопросительно посмотрел на своего сюзерена, и он мне нежно улыбнулся. Укоризненно покачав головой, я вновь встала бесстрастным столбом, ожидая явления супруги своего любовника. Герцогиня Аниретта вошла, гордо неся свою черноволосую голову, затянутая в такой же черный шелк, с неизменным молитвенником в руках. Ее сиятельство приблизилась к трону и остановилась. Посольство с готовностью ей поклонилось, все, без исключения. Она высокомерно кивнула и замерла, ожидая, что скажет супруг.
– Незабвенная моя, – чуть насмешливо произнес герцог, – уважаемый посол из Аквинтина, Эдагар Горас, уведомил меня, что они явились для разговора с вами. Прошу вас быть гостеприимной хозяйкой, Аниретта. Господа послы прибыли ради вас издалека, так что не ударьте в грязь лицом, разлюбезная супруга. – Она встал, подал мне руку и направился к дверям из зала. – А мы не будем вам мешать.
И под потрясенное молчание послов и недоуменное герцогини, мы удалились.
– Зря ты так, – сказала я, когда мы отошли от зала.
– Любимая, не я им отказал в беседе, а они мне, причем, в моем собственном доме, – усмехнулся Найяр. – Если бы он просил аудиенции, он бы ее получил, но посол решил оскорбить меня, оскорбить тебя, вновь оскорбляя этим самым и меня. Мой прадед в таких случаях травил хамов. Дед устраивал охоты, с которых некоторые не возвращались. Отец иногда не брезговал подослать убийц. Я просто ответил тем же, хамством. Я ведь у тебя добрый и милый, правда? – Най посмотрел на меня, весело подмигнув.
Но я его веселья не разделяла. Таргар укрепился за последние три года. Последняя война закончилась тем, что герцогу удалось отстоять свои границы и хапнуть кусок чужой земли. Помощником ему стал Бриатарк, родина нашей герцогини. Ее Найяр получил в нагрузку к союзническому соглашению, которое помогло расширить границы Таргара. Теперь же он собирался избавиться от главного условия сделки – герцогини, фактически разругался с Аквинтином, а эти обид не прощают. Если Бриатарк подозревает о вероломстве Найяра, то обида Аквинтина может стать отличным поводом, чтобы выступить на их стороне.
– Най, это же война, да? – с замиранием сердца спросила я.
– Не факт, – он беспечно пожал плечами.– Бритов я пока вожу за нос, но... – он пропустил меня вперед, закрыл дверь своих покоев и прижал меня к стене, тут же запуская руку мне под подол.
– Но, – я попробовала перевести его мысли в прежнее русло и задержала герцогскую длань, не давая пробраться к намеченной им цели.
– Зануда, – фыркнул на меня его сиятельство и отпустил. – Но повода к расторжению союзнического договора у них не будет, если я расторгну брак по закону пяти бездетных лет.
– Если герцогиня вернется домой, они узнают, что ты даже не прикасался к ней. – Возразила я.
Найяр посмотрел на меня исподлобья, затем отвернулся и отошел к окну.
– Най, – позвала я.
– Какие планы на день? – с улыбкой поинтересовался герцог, уводя меня в сторону от начатого разговора.
Я с минуту внимательно смотрела на него и усмехнулась.
– Ты спишь со своей женой, Найяр.
Он поморщился и опять отвернулся.
– Тогда какие могут быть ко мне претензии, что я сплю со своим мужем? – неожиданно я разозлилась. – Видеть тебя не хочу, лицемер.
Развернувшись, я покинула его покои и направилась на выход из дворца. Стража, приставленная мне в сопровождение, тут же отделилась от стены и пристроилась сзади.
– Сафи!
Герцог догонял меня быстрым шагом. Я не отреагировала и быстро сбежала вниз по лестнице.
– Да, остановись же, – он пристроился рядом и теперь заглядывал мне в глаза. – Ты сама верно поняла, что ее девство станет поводом отказать мне в разводе...
– Вас слышат, ваше сиятельство, – холодно ответила я. – Вы решили весь дворец посвятить в свои коварные планы?
– Тогда идем назад, – герцог взял меня за руку, но я вырвала ее и вышла на улицу.
– Стой! – рявкнул Найяр, но я лишь помахала ему, не оборачиваясь. – Не вынуждай меня быть грубым, Сафи.
Я не стала останавливаться, и мой любовник не стал церемониться. Это в спальне он не брезговал и на колени встать, умолять и уговаривать, а тут, на глазах придворных, стражи и представителей других государств Найяр Таргарский оставался жестким и решительным хищником, которому было опасно перечить.
– Сама виновата, – рыкнул герцог, взвалил меня на плечо, не забыв наградить увесистым шлепком, и направился обратно во дворец.
В общем-то, к нашим периодическим ссорам придворные уже привыкли, и картина происходящего была им знакома. Вырываться я не вырывалась, ругаться тоже прилюдно не собиралась, потому герцог уверенно и без помех нес меня обратно. Мы прошествовали мимо аквинтинцев, спускавшихся по широкой парадной лестнице. Они проводили нас выражением негодования на лицах и продолжили спуск.
– И все же они это так не оставят, – произнесла я, глядя вслед удаляющемуся посольству.
– Плевать, – ответил Найяр, уверенно шествуя в сторону собственных покоев.
Он захлопнул за собой дверь и поставил меня на пол. Затем закрыл двери на ключ изнутри, отрезая мне возможность к новому побегу, и уселся в свое любимое кресло.
– Иди ко мне, – поманил его сиятельство, но я мотнула головой и осталась стоять. – Проклятье, Сафи, – скривился герцог. – Только не говори, что ревнуешь к ней.
– К той, что уже дважды пыталась убить меня? Нет, не ревную, мне просто мерзко, – ответила я, спокойно глядя на любовника.
– Второй раз остался недоказанным, – буркнул Най.
– Ты все прекрасно знаешь без доказательств, – прохладно произнесла я и отошла к дверям в его кабинет.
– Любимая, – я остановила его жестом. – Сокровище мое, – на моих губах появилась ироничная ухмылка. – Хватит! – рявкнул Найяр и рывком поднялся с кресла. – Тебе рассказать, как это происходит? К бесам, Сафи, как я докажу, что она не способна родить мне наследника, если не буду заходить к ней хотя бы раз в месяц...– он осекся под моим насмешливым взглядом. – Да, я помню, что я говорил три года назад! Это было сказано сгоряча. Потом, спокойно поразмыслив, я консуммировал наш брак. Без этого я от нее не избавлюсь.
– И как? – насмешливо спросила я.
– А как это может быть с бревном, которое пялится в потолок, пока ты в ней? А после становится на колени и молится. – Зло произнес герцог. Сочувственного отклика на моем лице он не нашел и ядовито спросил. – Тебе-то с муженьком, похоже, гораздо интересней.
– Несомненно, – насмешливо кивнула я. – Приятное разнообразие.
Жгучая пощечина опалила мою щеку, вторая за три года. Я, молча, развернулась, и ушла в умывальню, где намочила край простыни в холодной воде и приложила к щеке.
– Сафи, – Найяр стоял под дверями умывальни, – Сафи, ты плачешь.
– Не вижу повода, – ответила я, разглядывая свое совершенно спокойное лицо в мутноватом зеркале.
– Я вхожу.
Дверь открылась и на пороге появился герцог. Он посмотрел на меня и отвел глаза.
– Прости, ты меня вывела.
– Ваше сиятельство, вы ничего не сделали, что не было бы проявлением вашей настоящей натуры, – отложив простынь, я прошла мимо него.
– Сафи, – он снова был раздражен. – Прекрати быть бездушной стервой.
Обернувшись, я смерила своего сюзерена ледяным взглядом и подошла к двери, выжидающе глядя на герцога. Он снова оказался рядом, задрал подол, шаря рукой по моим бедрам, и впился в губы. Поморщившись, я отодвинулась и равнодушно спросила:
– Будете насиловать?
– Проклятье, Сафи! – рыкнул герцог, выпуская меня из объятий. – Где та прежняя нежная девочка?
– Сдохла на полу покоев вашей супруги, – резко ответила я и тут же снова оказалась притиснутой к дверям.
– Ну, хватит злиться, сокровище мое, – под подол герцог больше не лез, решив действовать иначе. – Ты моя единственная любовь. И настоящее удовольствие я получаю только с тобой. Потерпи, через два года все это закончится. Уже никто не будет стоять между нами, – почти шептал он, нежно целуя мое лицо. – Скажи, и я буду заходить к ней не чаще раза в три месяца, четыре, но реже нельзя. Иначе ее родственники оспорят.
Я вывернулась из объятий и села в его кресло.
– Най, а зачем тебе вообще разводиться? – спросила я, складывая руки на коленях. – Ты ведь можешь разбудить страсть в своей жене, как разбудил когда-то во мне, можешь расшевелить ее. У вас будут наследники, которые устроят наших соседей. Союзники останутся союзниками, а не врагами. Всего лишь нужно изгнать твою порочную любовницу. От этого решения выиграют все.
– Ты специально меня злишь? – хрипло спросил герцог, буравя меня тяжелым взглядом. – Я все решил и точка!
Я понимала, что подхожу к опасному краю, но останавливаться не хотела. Не знаю, может Черный бог щекотал меня под ребрами, заставляя куражиться, может просто надоело играть роль покладистой и милой подруги его сиятельства, но очень хотелось выпустить когти.
– А меня ты спросил, хочу ли я становиться герцогиней Таргарской? Хотя, о чем я. Ты не спросил, нужна ли мне твоя болезненная страсть, нужны ли мне эти проклятые стены, в которые ты привез меня, опять забыв спросить. Хочу ли я спать с тобой, ты тоже не удосужился поинтересоваться. Впрочем, тебя мало волнует, хочу ли я рожать тебе детей. Ты ведь все сам решаешь, Най, не так ли?
– Рожать мне детей не хочешь? – очень тихо спросил герцог. – Может, я все еще неприятен тебе?
– Что ты хочешь услышать? – насмешливо спросила я, следя за его медленным приближением.
– Правду, – отчеканил его сиятельство.
– Ты ее и так знаешь. Да, мне противно быть здесь, меня трясет от того, что я должна каждый день засыпать и просыпаться рядом с тобой. Ты ждешь от меня влюбленности? Не дождешься, Най. И детей твоих я не хочу!
Последнее я выкрикнула ему в лицо, оказавшееся так близко, что я ощутила на коже его дыхание. Герцог некоторое время смотрел мне в глаза, после вцепился в волосы, не давая вырваться, и впился в губы грубым поцелуем, прикусив губу.
– Сука, – выдохнул он. – Неблагодарная тварь. Ты имеешь все. Ты имеешь меня! Ты бегаешь к своему нытику мужу, а он все еще жив, потому что ты хочешь, чтобы я его не трогал. Я живу для того, чтобы у тебя все было, а тебя трясет от меня?
Найяр рывком вытащил меня с кресла, развернул, и подол платья взлетел мне на голову. Он рывком вошел в меня, быстро излился и развернул лицом к себе.
– Ненавижу тебя, стерва, за свою любовь ненавижу. Хотела свободу? Забирай!
Он подтащил меня к дверям, открыл их и выкинул в коридор. Я, неспешно поднялась, поправила платье, как смогла, поправила волосы и направилась снова на выход из дворца. За мной никто не бежал, не останавливал и не просил вернуться. Я подошла к воротам, обернулась и увидела его, провожающего меня все еще злым взглядом. Осторожно, словно что-то могло измениться, я перешагнула границу ворот и встретилась взглядом с вечно хмурым начальником стражи. Тарг Грэир смерил меня суровым взглядом и отвернулся.
А я все быстрее шла от дворца, спеша исчезнуть раньше, чем Найяр передумает. Пусть варится в своем гадюжнике, разводится или любится. Только без меня, с меня хватит! Лишь добежав до дома моих родителей, я остановилась и задумалась, что делать дальше. К Ру идти не хотелось, не сейчас. Мне нужно остаться наедине с собой и все обдумать. И лучше за пределами столицы. Решившись, я распахнула двери, и вошла в отчий дом.
Родителей дома не было. Прислуга встретила меня удивленными взглядами. После опомнились и начали кланяться.
– Горячей воды, свежую одежду и поесть, – велела я и направилась в свои старые покои.
Не смотря на то, что выход из дворца у меня был, и в дом родителей я заходила, но это было так редко, что видеть свои покои было так... так непривычно. Пока я стояла у окна, раздумывая, смогу ли я сбежать из столицы, служанки заполняли водой лохань, тихо шептались за моей спиной, но я не обращала на них внимания.
Кольнула мысль, что я зря придумывала это омовение и переодевание. Если бежать, то сейчас, пока он не успокоился и не передумал.
– Девушки, я передумала, – остановила я служанок. – Велите заложить карету.
После метнулась к гардеробной, собрала скопом свои платья, велев все упаковать, покидала в свою сумочку украшения, которые все еще хранились здесь, и выбежала во двор. Карета уже ждала меня. Я нетерпеливо ждала, пока привяжут мой багаж, после нырнула в открытую дверь и крикнула:
– Трогай. И побыстрей!
Кучер подстегнул лошадей, и мы помчались в сторону городских ворот. Выглянув из окна я отдала новое распоряжение:
– К воротам подъезжай неспешно, чтобы не было никаких подозрений.
Карета сбавила ход, и за ворота мы выехали степенно. Не остановили. В общем, жесткий контроль исчез с тех пор, как я изменила свое поведение. И лишь отъехав подальше, я снова крикнула:
– Гони в наш старый замок.
Лошади снова понеслись, и я откинулась на спинку сиденья. Только сейчас поняла, что у меня дрожат руки. Вытерев пот, выступивший на лбу, я закрыла глаза и попыталась успокоиться. На ум пришел наш последний разговор с герцогом. Вынуждена признать, я ему лгала и лгала намерено. Вот уже год, не меньше, как у меня не возникало никакого напряжения от его соседства. Привыкла, да и мне, на самом деле, было хорошо с ним в том самом смысле. Ну и в течения дня тоже. Но сознание, что я, не смотря на все блага, остаюсь узницей, и в важных вопросах мое мнение по-прежнему ничего не значит, сильно напрягало. И навсегда занозой застряло в душе все, через что я прошла по его милости. Нет-нет, прочь и подальше. Без мужчин, без страстей и косых взглядов, вот, как я хочу пожить хоть немного. И без обжигающего ненавистью взгляда в спину из покоев герцогини.
Второй раз она пыталась меня отравить на второй год моего проживания в герцогских покоях, когда я совсем расслабилась. В это раз мне подали отравленные фрукты прямо в покоях герцога. Он как раз зашел проведать меня, когда меня скрутило. В этот раз я не впадала в беспамятство и промывание желудка отлично запомнила, как и то, что с тазиками бегал сам герцог. Он не отходил от меня первые дни, заменяя мне сиделку. А когда я встала с постели, герцог казнил служанку, принесшую фрукты. Выяснил, что их велела принести фрейлина герцогини, ее казнили тоже. Но женщина не выдала свою госпожу, клялась, что ей было обидно за ее сиятельство, и она все сделала по собственному желанию. Аниретта все это время сжимала в пальцах молитвенник и делала вид, что ее все это не касается. Герцог порычал на нее, но в этот раз не трогал. Ее сиятельство после этого разговора отправилась в храм и вознесла молитву богам за душу и разум своего супруга. Больше покушений не было, пока.
Неожиданно я поймала себя на мысли, что продолжаю думать и злиться на Найяра, но про Руэри вспомнила лишь однажды, решив пока не давать ему о себе вестей. Впрочем, не удивительно. Ру я видела всего несколько раз за долгое время, а с любовником прожила бок о бок три года. Волей не волей, но чувства давно уже не те. Проклятье, герцог, он отнял у меня жизнь! Он забрал мою любовь и возможное счастье. Ничего, я соберусь с мыслями и решу, как жить дальше. А Ру я отправлю весточку уже из замка. Пусть он сам решает, что будет делать дальше.
* * *
Поместье «Зеленая лощина» встретила меня сонным затишьем. Не знаю, когда сюда последний раз наведывался мой отец, но мое явлением стало для прислуги потрясением. А для меня потрясением стало запустение, пыль и грязь. Сад запущен, дорожки заросли, на скамейках облупилась белая краска, местами совсем облетела.
– Тарганна Сафиллина? – изумленно воскликнул привратник, открывая передо мной ржавые ворота.
– Как видите, – ответила я, окидывая его пристальным взглядом. – Что произошло с поместьем, Брок?
– Тарг Линнар совсем забыл о нас...
– Это повод не исполнять свою работу, как должно? – прохладно поинтересовалась я.
Карета проехала вперед, а я решила прогуляться до особняка. На сердце было тяжело от всего этого упадка. Усмехнувшись, я нашла отклик представшей мне картине в своей душе. Там тоже был упадок, запустение и тяжелый осадок. Не дойдя до особняка, я свернула в сад, присела на скамейку и закрыла лицо руками.
– Проклятье, – прошептала я, сама толком не понимая, что сейчас чувствую.
Желанная свобода вроде есть, а что делать дальше, пока неясно. Неожиданно я услышала женский визг, следом заливистый смех и мужской голос. Встав со скамейки, я прошла туда, откуда слышались голоса, осторожно раздвинула кусты сирени и усмехнулась, глядя на парочку, устроившую из беседки любовное гнездышко. Мне живо вспомнилось утреннее свидание с Руэри. Он ведь и завтра туда пойдет, но ждать его может Найяр. Как он еще захочет отомстить мне за мои слова?
Оставив парочку, я быстро направилась в особняк.
– Тарганна Сафиллина, – мне навстречу бросился дворецкий.
За ним спешила экономка, горничные, лакеи.
– Особняк привести в порядок, – коротко велела я. – Вечером проверю. Сейчас поесть, чернила, перо и бумагу.
– Да, тарганна, – одна из горничных, на которую я как раз посмотрела, сорвалась с места.
– Приготовьте мои покои.
Отдавая короткие приказания, я поднималась наверх, по дороге стряхнула паутину с портрета моего деда, укоризненно покачала головой, и пошла дальше. Вскоре особняк был наполнен суетой. Гремели ведра, плескалась вода, слышались голоса прислуги, а я, закрывшись в кабинете отца, писала письма в городской особняк родителям и Ру. Родителям я сообщала о том, как обстоят дела в поместье, Руэри, что меня уже нет во дворце. Очень не хотелось писать, где я, не сейчас, но иначе упрямство понесло бы моего мужа к той проклятой беседке.
Закончив, вручила письма кучеру, которого уже успели накормить, и он отправился назад в столицу.
– Эй, кто там? – крикнула я.
В дверях появился один из лакеев, он поклонился и замер в ожидании приказа.
– Что там с моим обедом? – спросила я, откидываясь на спинку стула.
– Сейчас узнаю, тарганна, – он вновь поклонился. – Сказать, чтобы сюда подали?
– Если столовая еще не готова, то, да, пусть подадут в кабинет, – распорядилась я, и лакей ушел.
Я встала из-за стола, потянулась и подошла к окну. Из рабочего кабинета моего отца был виден сад, и сейчас я имела честь лицезреть возвращение двух любовников, которых видела в беседке. Мужчина был крупным, коренастым и совершенно не привлекательным. Женщина оказалась полноватой, рыжей и в озорных веснушках. Они были веселы и счастливы. В груди появился неприятный ком, и я поспешила отвернуться.
Я тоже хотела быть счастливой, беззаботной и счастливой. Найяр, с тех пор, как я перестала воспринимать его, как врага, иногда умудрялся дать мне некоего подобие легкости, но это происходило за пределами дворца, а за его пределами мы оказывались так редко. Так, чтобы нас не окружали придворные. А Руэри... Сможем ли мы быть с ним когда-нибудь счастливы, даже если герцог все-таки решит оставить меня в покое? Забудет ли он когда-нибудь то время, что я жила с герцогом? Забуду ли я, что он мстил через меня своему сюзерену, по быстрому овладевая его любовницей и своей женой? Впрочем, в эти моменты мы мстили одинаково.
За спиной послышались шаги, и в кабинет вошел давешний лакей.
– Тарганна Сафиллина, обед подан в обеденную залу, – доложил он, склонил голову и вышел.
Я направилась в обеденную залу, усмехаясь про себя скорости, с которой ее подготовили. По дороге я присматривалась к спорой работе горничных. Они замечали меня, останавливались, приседали и возвращались к работе. Дверь в обеденную залу передо мной распахнул другой лакей, закрыл за мной, и я снова усмехнулась глядя на третьего лакея, готового мне прислуживать за столом. Мужчина явно торопился, и ливрея оказалась застегнута не на ту пуговицу.
– Поправьтесь, – я кивнула на его одежду и самостоятельно села, пока он спешно приводил себя в порядок.
Обед был всего из двух блюд, но мне их хватило, чтобы насытиться, запив вином, я показала, что хочу встать, и мужчина отодвинул стул.
– Благодарю, – произнесла я.
Он склонился и не распрямлял спину, пока я не вышла. До вечера я делал небольшие инспекции по отмытым комнатам, хвалила прислугу, иногда журила, но так, что лица не кривилась, и люди убирали недостатки достаточно охотно. После добралась до малой библиотеки, взяла томик стихов и ушла в свои комнаты, чтобы почитать в тишине и одиночестве.
Чем больше проходило времени, тем больше я начинала наслаждаться своим положением. Никто не вбегал в покои сто раз на дню, требуя поцелуя, не лез под юбку, когда у меня не было желания, не отрывал от чтения требованием срочно выслушать его. Не отсылал ко мне надоевших просителей и придворных, с которыми я должна была разбираться вместо их дражайшего сиятельства.
