Текст книги "Искупление (СИ)"

Автор книги: Юлия Цыпленкова (Григорьева)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)

   Уже через несколько шагов ладони его сиятельства легли мне на плечи, и я оказалась прижата спиной к его груди.

   – Ты хочешь родить его, – утвердительно произнес Най и развернул меня лицом к себе. Затем убрала руки, которыми я все еще закрывалась, и осторожно стер с лица дорожки слез. – Дай мне время, Сафи, дай мне все обдумать, хорошо?

   Я, молча, кивнула. Герцог коротко поцеловал меня, после обнял за плечи, и мы спустились вниз. На моем лице уже была привычная маска покоя. Найяр был несколько мрачен, но и он натянул на лицо отстраненное выражение, когда мы подошли к застывшему изваянием испуганному градоправителю.

   – Доброе утро, благородный тарг, – сказал Найяр. – Мы бы хотели для начала отдохнуть.

   – Позвольте предоставить вам свой дом, – склонился тарг.

   Герцог величественно кивнул, и нас повели к дому главы этого города. После мраморного чуда его дворец показался серым и скучным, не смотря на кричащую роскошь. Найяр с любопытством огляделся и шепнул мне, что таргу Военору будет, чем заняться в Дархане. Я согласно кивнула, разглядывая люстру из дорогого Туранского хрусталя, подвешенную на тяжелых золотых цепях. Сам же тарг Аногас, горделиво косился на свои богатства, даже не подозревая, что главный казначей вскоре получит указания об обязательной проверке дарханской казны.

   Нам предоставили покои одни на двоих, после разгневанного взгляда герцога, когда изначально нам подготовили разные. Габи уже готовила мне купальню, Хэрб ждал распоряжений. Их у меня не было, кроме одного – отдыхай и отсыпайся. Габи тоже отпустила, решив, что со своим омовением и одеванием в ночную сорочку справлюсь самостоятельно.

   Когда я уже намылилась и потянулась за ковшом, мою руку накрыла ладонь герцога. Он мягко пожал ее, сам взял ковш и зачерпнул чистой воды. Я застыла, позволяя ему смыть с меня мыло. Когда спина была чистой, я повернулась лицом и вновь застыла, ожидая новой порции воды. Найяр опустил ковш в чан, зачерпнул и поднял на меня взгляд. Рука его дрогнула, и часть воды выплеснулась герцогу под ноги.

   – Най, – позвала я, и он продолжил смывать мыло.

   Скользнул ладонью левой руки по влажному плечу, огладил грудь и замер, когда рука легла мне на живот. Я боялась пошевелиться. Смотрела на него и пыталась понять, о чем сейчас думает его сиятельство. Ладонь погладила мой живот, герцог тяжело сглотнул и убрал руку. После потянулся за простыней и закутал меня в нее.

   – Сейчас принесут завтрак, – сипло сказал Найяр, кашлянул и покинул умывальню.

   Когда я вышла в спальню, где меня ждал тонкий халат, герцога уже не было. Не появился он и тогда, когда я, закончив завтрак, легла в постель. Гневный голос нашего правителя я услышала, когда проваливалась в сон, Найяр за что-то распекал градоправителя. Вникать сейчас я не стала и провалилась в сон.

   * * *

   Солнце уже давно перевалило за полдень, когда я открыла глаза. Найяр спал рядом, привычно обнимая меня. Я повернулась в его сторону и какое-то время рассматривала спокойные черты. Протянула руку и осторожно коснулась лица, убирая прядь волос, свесившуюся на лоб. Он сонно вздохнул и перевернулся на спину, убрав с меня руку. Нежность, заполнившая меня рано утром, вдруг вернулась, и я, приподнявшись, поцеловала Ная в уголок рта, стараясь не разбудить. Синие глаза распахнулись, и сильные руки поймали меня в ловушку.

   – Спи, – шепнула я, укладывая голову ему на плечо.

   – Давно проснулась? – спросил он хриплым со сна голосом.

   – Только что, спи, мой нежный, – я погладила герцога по щеке, и тут же оказалась прижата его тяжестью к ложу.

   – Уже не хочу, – улыбнулся он, заглядывая мне в глаза. – Тебя хочу.

   – Какое-то не оригинальное желание, – усмехнулась я, оплетая его бедра ногами.

   – Я постоянен в своих желаниях, – подмигнул Найяр и накрыл мои губы своими.

   Он был нежен, как никогда. Куда-то исчезла звериная напористость, не было резких толчков и доводящих до исступления настойчивых ласк, лишь только всепоглощающая нежность, в которой я купалась, словно в ласковых теплых волнах.

   – Я так сильно люблю тебя, Сафи, – шептал Най, овладевая мной. – У нас все будет хорошо.

   – Да-а, – простонала я, выгибаясь ему навстречу. – Мой Най. – И упоительный вихрь понес меня навстречу наслаждению...

   Когда отзвучал последний стон, и мужчина, заставивший меня ненадолго забыть обо всем, устроился рядом, я прижалась щекой к его груди и прислушалась к себе. Сегодня ничего не болело, и это вызвало благодарную улыбку. Очень хотелось спросить, принял ли моего малыша герцог, но все равно было страшно, не смотря на заботу, которую он проявил сейчас.

   – Вечером выезжаем обратно, – сказал герцог, перебирая пряди моих волос. – В Дархане работы больше для Военора, чем для нас. Пока ты спала, я проехался по городу.

   – А почему не завтра утром? Опять всю ночь трястись в карете, – недовольно отозвалась я.

   – Хочу быстрей вернуться во дворец, – пояснил Най. – Если ты помнишь, нас еще ждут послы из Ситлэйда. Мои мальчики хорошо поработали, и теперь я могу диктовать ответные требования. Сейчас соберемся, поедим и будем отправляться в дорогу.

   – Хорошо, – вздохнув, я поднялась с постели.

   Герцог вдруг поймал меня за руку, я с удивлением посмотрела на него.

   – Все будет хорошо, любимая, – сказал он, пристально глядя мне в глаза. – Просто помни, что я забочусь о нас и о нашем будущем.

   Я улыбнулась и кивнула. Взгляд Найяра я чувствовала, пока шла в сторону умывальни, а когда вышла, он был уже привычным Наем, стремительным, ироничным и немного резким. Он демонстративно посмотрел в окно, где солнце успело опуститься за крыши.

   – Сейчас, – проворчал я.

   – Жду, – коротко ответил герцог и махнул Габи, которая сорвалась с места и поспешила помочь мне одеться.

   После того, как нам подали поздний обед, и Найяр отдал последние распоряжение выжившему пока градоправителю, мы покинули Дархан. Хэрб сидел рядом со мной в карете, Габи щебетала, рассказывая что-то о местных порядках, с которыми она успела познакомиться, пока я отсыпалась. Я не слушала, сидела погруженная в свои мысли. Меньше всего мне хотелось возвращаться. Наша поездка очень сильно отвлекла от дворцового гадюшника, дала возможность расслабиться и свободно вздохнуть. Наверное, вскоре вернется и герцогиня и снова закрутятся шестеренки проклятого колеса, начиная вечный бег по кругу. Я положила руку на живот, погладила его и улыбнулась, думая, что теперь у месть тот, кто станет моим солнечным лучиком в борьбе за наше выживание.

   Когда герцогиня узнает о моей беременности, а через некоторое время не узнать будет невозможно, она не остановится, пока не убьет меня. Нужно найти, как можно больше, союзников, окружить себя щитом. Проклятье!!! Мне бы держаться подальше от дворца, жить в сельской тиши, ни о чем не думая, кроме дитя, а я вынуждена хвататься за меч.

   – Моя госпожа, – я подняла взгляд на Хэрба, – вы чем-то озабочены.

   – Мы возвращаемся во дворец, – вздохнула я.

   – Это ведь не вся ваша забота? – взгляд юноши был направлен на мой живот, который я все продолжала поглаживать. – Моя матушка всегда так делает, когда... – он многозначительно замолчал и внимательно посмотрел мне в глаза.

   – Вам нездоровится? – Габи тревожно посмотрела на меня. – Я так и знала, что эти морские гады до добра не доведут. Едят страсть такую, тьфу, прости боги.

   – Со мной все в порядке, Габи, – улыбнулась я, перевела взгляд на своего помощника и смущенно потупилась.

   – Вы счастливы? – вдруг спросил Хэрб.

   – Да, мой мальчик, – на моем лице появилась счастливая улыбка и нашла отражение в небесно-голубых глазах юноши.

   – А он? – Хэрб кивнул в сторону герцога, скачущего рядом с каретой.

   Я пожала плечами, реакция Ная до сих пор оставалась мне непонятной. По крайней мере, с момента разговора на террасе мраморного дворца он так ни разу и не заговорил о моей беременности и ребенке.

   – Вам бы держаться подальше от дворца, – мрачновато произнес Хэрбет Огал.

   – Кто же мне позволит, – усмехнулась я.

   В карете воцарилось молчание. Я посмотрела на Найяра. Он, почувствовав мой взгляд, обернулся и послал теплую улыбку, я ответила тем же и вновь откинулась на спинку сиденья.

   – Хэрб, ты выполнил упражнения, которые я тебе сказала сделать? – спросила я, отвлекаясь от невеселых размышлений.

   Парень деловито кивнул и полез в свою сумку, где хранил листы бумаги и карандаши. Он протянул мне исписанный неровным почерком лист. Хэрб делал успехи в постижении письма, ему учеба давалась легко, да и учился он с охотой, старательно выписывая буквы. Грамотность, конечно, сильно хромала, но мы и занимались всего лишь около двух месяцев, но его успехи меня радовали безмерно. Вообще, мой несостоявшийся убийца, Хэрбет Огал, стал еще одним моим лучиком, с которым можно было оставаться самой собой. Он умел развеселить меня, мог разговаривать и серьезно. А его пытливый ум приводил меня в восхищение. Не знаю, как там дальше сложится моя жизнь, но этого мальчика мне терять не хотелось. В нем я нашла, если не младшего брата, то друга, это точно.

   – Что скажите? – Хэрб замер, ожидая моего приговора.

   – Ты у меня умница, – похвалила я, возвращая ему исписанный лист после проверки, и парень просиял.

   Зато Габи вдруг надулась и обиженно засопела.

   – И ты у меня умница, – засмеялась я, глядя на девушку. – Вы оба молодцы. На кого мне надеяться, если на вас двоих.

   Они смущенно улыбнулись и преданно посмотрели на меня. Габи когда-то спасла меня, ослушавшись приказа герцогини, и не дав мне умереть на полу покоев ее сиятельства. С того дня никого другого я рядом видеть и не хотела. Девушку пытались извести издевательством и придирками, но вмешался Най, и ее оставили в покое. А потом и я набрала силу, и Габи зажила совсем спокойно. Она сидела рядом, когда я болела, умудрялась исполнять мои желания раньше, чем эти желания появлялись. А как-то мне донесли, что Габи изрядно проредила шевелюру служанки герцогини, когда та сказала про меня гадость. Мою девушку требовали наказать, но тут опять вмешался Найяр, и от нашей воительницы отстали. Эта служанка заменила и герцогу его камердинера и кучу слуг, войдя в наш маленький круг доверия. Она обслуживала, как меня, так и его сиятельство. А в умывальне герцог прекрасно обходился собственными силами, будучи по совей натуре воином, а не придворным.

   – Ой, – глаза Габи вдруг округлились. – Тарганна Сафи, вы ждете ребеночка?

   Единственным недостатком девушки было то, что она иногда она ужасно медленно соображала, но главное, распоряжения исполняла расторопно. Хэрб насмешливо посмотрел на нее, а я просто улыбнулась и кивнула. Она обхватила щеки ладошками:

   – Ой, что буде-ет, – протянула она.

   – Что должно, то и будет, – ответила я, на этом разговор о моей беременности прекратился.

   Габи явно рвалась поговорить, но ее отвлек мой помощник, заметив, что я не хочу продолжать эту тему, и перевел разговор в другое русло.

   Обратно мы продвигались гораздо быстрей, проезжая города насквозь и останавливаясь только для того, чтобы поесть или переночевать, впрочем, ночевки зачастую проходили в карете. Найяр спешил вернуться, чтобы заняться государственными делами. Города, которые мы проезжали, приятно радовали глаз наведенным порядком даже там, куда мы не заглядывали в целях проверки. Нас иногда не узнавали, иногда кидались навстречу, спеша оказать почет его сиятельству. Герцог прохладно кивал и проезжал мимо.

   Со мной он был все так же нежен и заботлив, стараясь обустроить со всеми возможными удобствами, и я, наконец, уверилась, что против дитя он ничего не имеет. Придя к таком выводу, я окончательно успокоилась и дала себе волю немного покапризничать, идя на поводу сиюминутных желаний. Приятно радовало отсутствие тошноты, которым страдали многие дамы во время беременности, и о чем мне раз сто сказала Габи.

   К вечеру десятого дня пути в обратную сторону нас нагнал гонец. Они всегда находили нас, вручая герцогу спешные послания. Найяр взял два свитка, но читать сразу не стал, потому что на улице было уже достаточно темно.

   – К замку, – велел он, указывая вперед.

   Я приникла к стеклу и увидела вдалеке темнеющий силуэт какого-то большого замка, мимо него мы еще не проезжали. Наш кортеж двинулся в том направлении, а вперед вырвался один из наемников, чтобы оповестить хозяев о том, кто собирается оказать им честь своим посещением. Я уже предвкушала, как разомну затекшее тело. Карета надоела до смерти, и я подумала, что год в нее не залезу, когда вернемся назад.

   – Наконец-то, он додумался дать нормальный отдых, – проворчал Хэрб, в его голосе почтительности к собственному герцогу не наблюдалось, и все чаще юноша употреблял это пренебрежительное "он", за что получал от меня укоризненные нагоняи.

   Габи, молчаливо, согласилась с моим помощником, сурово кивнув. Усмехнувшись, я отвернулась к окну. Силуэты всадников едва угадывались в темноте, сгустившейся за считанные минуты. Зажгли факелы, и стало посветлей, но для разглядывания окрестностей было все равно темно. Махнув рукой, я откинулась на спинку, и карета остановилась. Дверца распахнулась:

   – Сокровище мое, – прозвучало с улицы.

   – Лечу, – хмыкнула я и выбралась наружу, потягиваясь и вдыхая ночной воздух полной грудью.

   Хозяин замка уже встречал нас, кланяясь герцогу и подобострастно улыбаясь мне. Найяр кивнул, приветствуя тарга, и повел меня по замковому двору. Слуги носились, наполняя замок суетой, тарг Баллард, хозяин замка, суетился точно так же, но вокруг нас. Чуть позже к нему присоединилась его супруга и двое дочерей, имевших наглость строить глазки его сиятельству. Я фыркнула, глядя на это, а Найяр развеселился. Он сжал пальчики одной из девушек, чуть задержав взгляд на ее губах, что невозможно было не заметить, герцог посмотрел ей в глаза и проникновенно произнес:

   – Весьма рад знакомству с такой очаровательной тарганной.

   Девушка едва не лишилась чувств, ее сестру перекосило, а я не удержалась от короткого смешка. Най скользнул по мне недовольным взглядом и, не стесняясь, что его слышат девушки и их родители, спросил:

   – Даже не дрогнуло?

   – Не-а, – мотнула я головой.

   – Бесчувственная, – пожаловался его сиятельство девушке, чью руку все еще удерживал.

   В это время подошел Хэрб.

   – Моя госпожа, – он склонился, игнорируя драматичность момента, – вы устали, позвольте проводить вас до покоев.

   – А вот я не бесчувственный, – сузил глаза Найяр, потерял интерес к юной тарганне Баллард, отодвинул моего помощника и приобнял меня. – Сам провожу.

   Этим спектакль и завершился. Мы поднялись наверх, сопровождаемые таргом Баллардом, Най попросил, чтобы ужин подали прямо в покои, и мы остались одни, не считая Габи. Она уже наводила собственную суету. Дав герцогу поцеловать себя, я поспешила помыться с дороги, чтобы быстрей лечь в постель. Усталость была действительно ужасная.

   Когда я вышла из умывальни, Найяр перед столом, на котором уже исходилась аппетитным паром еда, и читал донесения. Он поднял на меня глаза, и я увидела, что он зол.

   – Что-то случилось? – спросила я, устраиваясь за столом.

   – Держи, – он швырнул в меня одним из свитков.

   Недовольно поджав губы, я взглянула на него.

   – Читай! – рявкнул герцог, и я послушно посмотрела на свиток.

   Сердце тут же подпрыгнуло и застряло где-то в горле. Я знала этот почерк, я столько раз читала письма, написанные им, столько нежных признаний писала мне эта рука, рука моего мужа. Подняв растерянный взгляд на герцога, я услышала жесткое:

   – Читай.

   И я начала читать. Ру писал гаэлдарскому владыке, прося убежища для себя и своей жены, которую собирается вырвать из когтей Таргарского Дракона. Напоминал об обещании не оставить его, просил принять на службу и клялся быть верным новому господину... Он готовил для нас новый дом, даже находясь под арестом в своем поместье. Или это более раннее послание? Нет, оно было не дописано, словно его вырвали из рук Руэри раньше, чем успел закончить. Руки задрожали, и письмо полетело на пол. Я снова подняла взгляд на Найяра, и он расплылся из-за слез, выступивших на глаза.

   – Что с ним? – спросила я, даже не пытаясь сдержать влагу, бегущую по моим щекам.

   – Сбежал, падаль, – прошипел герцог, и я с некоторым облегчением выдохнула и вытерла слезы. – Он не уйдет без тебя. Твой муж так же болен тобой, как и я. Он придет за тобой, а я не отдам, не мечтай. Даже если ты носишь его... ребенка.

   – Что его ждет? – тихо спросила я.

   – Плаха, – коротко ответил Найяр и стремительно покинул покои.

   Я проводила его отрешенным взглядом, после подобрала письмо и снова перечитала. Разум все так же отстраненно анализировал возможность выторговать Руэри жизнь и изгнание из герцогства. Это лучше казни. Пусть живет в Гаэлдаре, пусть ищет новое счастье, настоящее. Пусть ему другая жена родит детей, пусть. Лишь бы живой, лишь бы знать, что он где-то есть... Письмо вновь полетело на пол, и я разрыдалась, признавая, что Ру для Найяра уже не просто соперник, и мой муж дал ему повод свести счеты.

   Запах еды начал раздражать, и я ушла от стола, но аромат пищи все равно долетал до меня, вызывая тошноту. Когда герцог вернулся уже более спокойный, я содрогалась от спазмов, захлебывалась слезами и снова давилась. Найяр открыл дверь в уборную и остановился, глядя на меня.

   – Не трогай его, – простонала я, опираясь на стену. – Выгони из герцогства, навсегда выгони, разведи нас, но не трогай.

   Най, молча, поднял меня на руки и отнес в спальню. Уложив там на кровать, сел рядом и устало потер лицо. Я приподнялась на локте и потянула за рукав герцога. Он оглянулся, погладил меня по щеке и встал.

   – Най, – позвала я. – Най, не молчи!

   Найяр, все так же молча, разделся и лег рядом.

   – Найяр, – в голосе прорезались истеричные нотки.

   – Все еще любишь его? – неожиданно спросил герцог.

   – Он мне дорог, – ответила я. – Най, изгони его, просто изгони.

   – А я? – он сел и испытующе посмотрел на меня. – Я тебе дорог?

   – Я три года делю с тобой ложе...

   – Я тебе дорог?! – повторил вопрос Найяр, повысив голос.

   – Най, милый, пожалуйста, не убивай его, – я вцепилась в его руку. – Умоляю, пожалуйста, не убивай!

   – Я тебе дорог?! – вдруг заорал герцог, вырывая руку и нависая надо мной. – Хоть немного? Хоть чуть-чуть? Сафи, сокровище мое, ответь мне на этот вопрос! Я тебе хоть немного дорог?!

   Я испуганно отпрянула и едва не свалилась с кровати, но герцог поймал меня за руку и рванул обратно. Он прикрыл глаза, ноздри мужчины раздувались, он был в бешенстве, но пытался совладать с собой. Было ясно, что сейчас его просить бессмысленно. И когда будет смысл, неизвестно. А сейчас нужно успокоить его сиятельство, пока он не излил гнев на ни в чем не повинных обитателей замка.

   Протянув подрагивающую руку, я коснулась его лица. Найяр вздрогнул, перехватил мою руку и распахнул глаза, прожигая меня взглядом. После прижался губами к моей ладони и снова закрыл глаза.

   – Милый, – тихо позвала я. – Най...

   – Я тебе дорог? – едва разобрала я, потому что собственный рот он по-прежнему закрывал моей ладонью.

   – Я привыкаю к тебе, – ответила я, пытаясь взвешивать каждое слово. – Ты же не можешь не понимать, что я должна была чувствовать какое-то время после того, как ты украл мои мечты и разрушил мою жизнь.

   Синие глаза вновь распахнулись, и я вновь попыталась оказаться от него подальше. Взгляд Найяра по-настоящему напугал меня, там было все: и затаенное страдание, и злость, и желание. Меньше всего мне хотелось испытать на себе смесь всего этого.

   – Я разрушил твою жизнь? – хрипло спросил он. – Я дал тебе все, все, Сафи! Ты живешь рядом с самым влиятельным человеком герцогства. Правитель Таргара фактически твой супруг, и я разрушил твою жизнь? Забрал у сопляка, который бы не дал тебе и сотой доли моей любви, и я разрушил твою жизнь?! Отвечай! – я вздрогнула, когда он выкрикнул последнее слово мне в лицо.

   Сжавшись, я некоторое время затравленно смотрел на него, а потом разозлилась. Да, что он себе позволяет? Так он меня благами одарил?! Значит, так он воспринимает все, что сделал со мной? Может мне еще и благодарить его за это?! Вырвав свою руку из его захвата, я перекатилась на край кровати и вскочила на пол, остервенело растирая руку, на которой остались следы от его пальцев.

   – Кто такая Сафиллина Тиган, урожденная Линнар? Скажи мне, Най, кто она? Только не заводи песню о том, что я твоя любимая женщина, не надо. Давай без прикрас. Любовница герцога Таргарского, порицаемая в каждом доме, ненавистная шлюха, ведьма, пожирающая человеческие сердца, вот, кто я! И все это благодаря тебе! Что меня ждало, если бы ты не увидел меня? Свадьба с Ру, жизнь с ним, дети. Как бы ни сложилась наша с ним жизнь, но я бы осталась благородной тарганной и почтенной матерью семейства. И я хотела той жизни, Най! Я любила Руэри и мечтала быть с ним и рожать ему детей. Я никогда не мечтала быть шлюхой Сафи! Но кого это волновало, если сам Найяр Таргарский возжелал иметь меня рядом? Ты уничтожил меня, уничтожил Руэри. Ты сделал из него предателя, Най, ты! Жених, о невесте которого ходили грязные слухи, муж, лишенный жены, вечный изгнанник, в спину которого тыкали пальцами. И все по прихоти герцога Таргарского, возжелавшего его женщину. Я всегда была его женщиной! Ты украл меня у него, ты украл его у меня, ты разрушил наше счастье и наши жизни. А сейчас ты говоришь, что совершил для меня благодеяние? Может, и яд, которым пичкала меня твоя женушка, тоже благо? То, как я сейчас живу, благо?! Ты насиловал меня несколько месяцев мало заботясь, хочу ли я быть с тобой, а сейчас спрашиваешь, дорог ли ты мне?! Еще днем я думала о тебе с нежностью, а сейчас ты всколыхнул всю старую муть со дна и хочешь что-то услышать от меня.

   Найяр вдруг сорвался с кровати, в одно мгновение оказавшись рядом, грубо схватил меня и кинул обратно на кровать. Я тут же вскочила, но он снова повалил, придавливая своим телом к ложу. Он вторгся в меня одним движением бедер, вырвав из груди вскрик и вовсе не наслаждения. Я ударила его по лицу, еще и еще раз, но герцог перехватил мои руки и завел наверх, продолжая грубо вторгаться в сухое лоно. Закончилось все быстро. С животным рыком излившись в меня, герцог откатился в сторону и закрыл лицо руками.

   Растоптанная, уничтоженная случившимся, показавшим, что я по-прежнему во власти зверя, который только казался прирученным, я лежала, глядя в потолок широко распахнутыми глазами. Нет, я не плакала. Было мерзко, гадко и противно. Молча встав, я направилась к умывальне. Низ живота тянуло. Ноющая боль была не сильной, но неприятной. Закрывшись в купальне, я дотронулась до своего лона и со страхом посмотрела на руку, крови не было. Это немного успокоило. Машинально обмывшись в прохладной воде, я подошла к двери, услышала нервные шаги правителя Таргара и прислонилась плечом к стене, устало закрыв глаза.

   – Сафи, – голос Найяра прервался. – Сафи.

   Только сейчас ноги вдруг ослабли, и я сползла на пол.

   – Сокровище мое... Сафи, пожалуйста...

   Ком сдавил горло, и я всхлипнула.

   – Прости меня, я... Сафи, – кажется, он прислонился к двери с той стороны и прислушивался. – Не молчи, я прошу тебя.

   Всхлип повторился, и вот уже слезы побежали по щекам.

   – Любимая...

   – Убирайся! – заорала я и зарыдала в голос. – Животное, убирайся!

   Дверь с грохотом распахнулась от удара, и Найяр вошел в купальню. Он опустился рядом со мной на колени.

   – Прости меня, – как заведенный, повторял герцог. – Я скотина, я сорвался, прости... Сафи, прошу тебя... Прости меня.

   Он оторвал мои руки от лица, вынуждая смотреть на него. Передо мной сейчас сидел побитый и несчастный пес. Най поднял меня на руки и, не обращая внимания ни на мои крики, ни на удары, сыпавшихся на его лицо и плечи, отнес обратно в спальню. Прижал к себе и только твердил:

   – Прости, я не смогу без тебя, не бросай меня. Прости, я люблю тебя. Прости...

   Исчерпав весь запас слез, я затихла. Только тогда Най оторвался от меня, принес платок и аккуратно обтер лицо, тут же покрывая лицо поцелуями. Я закрыла глаза и терпела герцогское раскаяние.

   – Я не отпущу тебя, – прошептал он. – Никогда не отпущу.

   – Не убивай его, – произнесла я, и герцог застонал:

   – Сафи...

   Но тут же замолчал, так и не дав мне ответа, еще сильней прижал к себе и затих. Я тоже молчала, даже голова была пустой после всего произошедшего. Отложив все мысли до утра, я провалилась в тяжелый сон, прерываемый кошмарами. Но стоило мне вскочить, как тут же Найяр возвращал меня на место и нежно гладил по волосам, успокаивая. А утром я встала, вновь вернув себе самообладание, даже выдавила улыбку. Мой ребенок все еще был со мной, и мне нужно быть сильной ради него.