Текст книги "Искупление (СИ)"

Автор книги: Юлия Цыпленкова (Григорьева)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)

   – Вскоре все изменится, Таргар тебя полюбит, – сказал он, когда мы поднимались по лестнице. – Они будут тебя почитать за святую.

   – С чего бы вдруг? – усмехнулась я. – Ты всех заставишь?

   – Нет, не я, но сплетни разводить и я умею, – ответил его сиятельство. – После погребения герцогини в народе поползут слухи про черную ведьму-иноземку, которая захлебнулась собственной злобой и добрую Сафи, от дыхания которой распускаются цветы. Не сразу, но они приживутся. Раз тебе важно мнение толпы, они буду целовать тебе ноги.

   Вскинув на герцога насмешливый взгляд, я не удержалась от ядовитого выпада:

   – Ты мне всегда казался человеком, который мыслит быстро. Но для подобного вывода тебе понадобилось лет шесть. Столько меня поливают грязью?

   – Я никогда не обращал внимания на лживые слухи, в какой-то момент мне показалось, что тебе на них так же плевать, – Най слегка поморщился. – Я все изменю, все, поверь мне.

   Мы дошли до покоев. Я остановилась на пороге и взглянула ему в глаза:

   – Ты уже опробовал мою копию?

   – Нет, – он приобнял меня и провел дальше. – Она меня не возбуждает. Я дождусь, когда Лаггер скажет, что ты здорова и можешь вновь принять мужчину. Думаю, это может стать нашей брачной ночью. Месяца на подготовку к свадьбе хватит.

   – Месяц? – потрясенно спросила я. – Но траур!

   Найяр промолчал. Я скинула плащ и легла на свое место. Герцог присел на край кровати и погладил меня по волосам.

   – Тебе не стоит смотреть на казнь, – сказал он. – Завтра ты останешься здесь.

   Я промолчала, просто в этот момент мне показалось такое решение разумным, слишком тяжело было.

   – Все произойдет быстро, – тихо произнес Найяр. – Потом тело отдадут его родственникам, и они похоронят Руэри в семейном склепе. Прощение семье изменника я объявлю сразу после казни.

   – Боги, – задохнулась я, – боги...

   – Все это забудется со временем...

   – Помолчи, умоляю, – простонала я, пряча лицо в подушку.

   Герцог встал, обошел кровать и лег рядом. Я почувствовала, как его ладонь скользнула по моей спине и убралась. Хотя бы за это я была ему благодарна, что не пытался утешать и не притрагивался. Со сном я боролась до рассвета, но лишь небо посветлело, я уплыла в тревожный сон, а когда проснулась, уже было позднее утро. Найяра в опочивальне не было.

   Я села на постели и потерла, опухшие от слез глаза, и подошла к окну. Мой взгляд остановился на небе, налившемся свинцовой тяжестью. Зябко передернув плечами, я посмотрела вниз и увидела, как герцог со свитой покидает пределы дворца. Он, словно почувствовав мой взгляд, обернулся и посмотрел прямо на меня. Я шагнула в сторону, уходя из-под мужского взгляда, и прижалась спиной к стене. Значит, время подошло, значит, уже скоро.

   Я добрела до постели и тяжело опустилась на нее, уставившись на собственные руки. Полдень... Ру умрет в полдень... Моя душа умрет в полдень. Неужели Найяр допустит? Неужели он сможет добить меня? Нет! Нет! Он не сможет, он же хочет, чтобы я опять была с ним!

   – Найяр! – закричала я, выскакивая из спальни.

   Габи накрывала на стол, рядом стоял дегустатор, сонно зевая и почесывая затылок. Не обращая на них внимания, я бросилась в гардеробную, натянула первое попавшееся платье, накинула плащ и выбежала из покоев. Охранники метнулись мне наперерез, но я увернулась и помчалась вниз, к черному ходу. Бежала я не к парадным воротам, понимая, что выход будет для меня закрыт, я мчалась туда, где пробирался Руэри. Спасибо, мой единственный любимый, что ты показал мне этот лаз!

   – Госпожа! – наемники все больше отставали.

   Они пытались меня окружить, но я вновь увернулась, пробежала мимо дворцовой стражи, которая проводила меня удивленными взглядами, а после сорвалась следом. Еще немного, еще совсем немного! Боясь ошибиться, я отодвинула в сторону гибкие ветви свисавшие по обе стороны от ограды, и радостно взвизгнула, попав сразу в нужное место. Я нырнула в лаз, выскочила на улицу и помчалась к главной площади.

   За спиной послышались ругань и возня. Я быстро обернулась, это Дьол застрял в лазе, и теперь его пытались то ли протолкнуть, то ли втащить обратно, но путь более поджарым таргарцам наемник закрыл намертво. Более не обращая внимания, я бежала дальше, твердя про себя, как молитву: "Он пощадит, он пощадит, он пощадит".

   До площади я даже не помню, как добежала, просто не заметила. На меня оборачивались, кажется, кто-то что-то прошипел вслед, но и это я не расслышала и прислушиваться не собиралась. Чаще просто провожали взглядам. На одной из улиц я едва разминулась с несущейся лошадью, и свист кнута взбешенного всадника раздался у самого уха. Но и это не остановило моего бега. Я так боялась опоздать.

   Площадь была забита до отказа. Людское море рокотало, шевелилось, даже веселилось в ожидании кровавого зрелища. Работая локтями, я смогла пробиться до герцогского помоста, где стоял его трон. Пробилась через строй стражи, удивленно взирающего на меня. Каблучки туфель гулко простучали по деревянному помосту. Найяр и его приближенные стоявшие за спиной его сиятельства, дружно обернулись, и взгляд герцога потемнел. Он вскочил со своего места и быстро подошел ко мне, схватил за локоть и потащил обратно.

   – Зачем пришла? – шипел Найяр мне в ухо. – Я же велел сидеть во дворце.

   Я вырвалась и снова взлетела на помост.

   – Най, Най, ты ведь просто напугаешь его и все, да? – затараторила я. – Это ведь просто демонстрации твоей силы, да? Ты ведь сейчас объявишь помилование, правда? Най, пожалуйста! – закричала я, срываясь на визг. – Ты ведь помилуешь, Найяр?!

   – Сафи, сокровище мое, – герцог заговорил мягко, как с ребенком, – тебя сейчас проводят во дворец. Ты там посидишь, выпьешь настоя тара Лаггера, а когда я вернусь, мы поговорим. А хочешь, уедем из столицы? Помнишь, я обещал тебе поездку в замок на берег моря? Мы съездим. Я не буду тебя трогать. Только воздух, море, покой. Хочешь, любимая? Только позволь себя увезти, хорошо?

   – Не помилуешь? – истерично воскликнула я. – Не отпустишь?

   – Сафи...

   – Милый, помнишь, как нам бывало хорошо? Нам снова будет так же, если ты не заставишь меня ненавидеть себя еще больше, я обещаю, я клянусь, Найяр! Только не убивай его!!!

   Герцог вновь тащил упирающуюся меня прочь с помоста, когда на площадь въехала позорная повозка. Народ затих ненадолго, а потом послышалось первое улюлюканье, язвительные выкрики, смех, и в сторону повозки полетели гнилые овощи. Найяр рывком притянул меня к себе, закрывая происходящее от моего взора.

   – Пусти меня! – завизжала я, вырываясь.

   Он все-таки выпустил, и я подошла к краю помоста, зажала рот рукой и зарыдала, забывая клятву, данную Руэри в его темнице. Позорная повозка – клеть, где невозможно даже сидеть. Согнутого в три погибели преступника везут через весь город, народ швыряет в него всякую дрянь, которую со смаком готовит, стремясь запустить так, чтобы попасть в лицо. Эта жестокая забава давно вошла в привычку у простого люда, даже у знатных таргов.

   Я видела, что Ру опустил голову, чтобы скрыть лицо, но по его тело, избитому и израненному, все равно попадали. Я уже не плакала, только глухо стонала. Герцог положил мне на плечи руки и прижал спиной к своей груди. Я не вырывалась, просто не замечала.

   – Он не заслужил этого, он не заслужил, – шептала я, вздрагивая каждый раз, когда раздавался шмякающий звук попавшей в моего мужа гнили.

   – Уйди, – тихо произнес Най. – Уйди, пока не поздно.

   Я отчаянно замотала головой и передернула плечами, скидывая его руки. Затем отошла на шаг в сторону и все не могла отвести зачарованного взгляда от клети, водруженной на повозку, которую волокли два вола. А когда повозка подъехала к эшафоту, я в безумной, отчаянной надежде обернулась к герцогу. Он смотрел поверх моей головы, избегая взгляда.

   Ру вытащили из клети, я слышала, как он негромко вскрикнул от боли, когда ухватили за покалеченную руку.

   – Ру, – прошептала я, протягивая руки в его сторону. – Ру-у...

   Конечно, он не слышал. Моего мужа затащили на помост, где стояла плаха. Ру сильно припадал на левую ногу. Моя душа рвалась на части, когда я смотрела на этого молодого, сильного мужчину. Который еще совсем недавно сжимал меня в объятьях. С которым мы разговаривали, выясняли отношения, решали, как будем жить дальше. И вот он, искалеченный, замученный стоит перед ревущей толпой, все еще пытающейся достать его. Спокойный, без страха и паники в глазах, в которые я так любила заглядывать, которые я целовала. Мой единственный любимый мужчина, моя растаявшая, уничтоженная мечта о счастье. Еще одна разрушенная жизнь.

   Пока герольд зачитывал его преступления, Руэри смотрел на меня. Я почувствовала его взгляд и опять протянула к нему руки, сдерживая рвущиеся рыдания.

   – Ты поклялась, – крикнул он. – Ты обещала мне быть сильной девочкой.

   Герольд сбился, и Ру толкнули, вынуждая замолчать. Он что-то прошипел помощнику палача и снова посмотрел на меня.

   – Зачем ты пришла? – снова крикнул Руэри. – Не надо тебе на это смотреть.

   – И я о том же, – тихо произнес Найяр. – Уйди, Сафи.

   – Я буду с тобой до конца, Ру! – крикнула я в ответ.

   – Мое сердечко, – улыбнулся мой супруг. То, что он сказал, я поняла только по губам. А затем вновь крикнул, опережая вопрос судьи, присутствующего здесь. – Я ни в чем не раскаиваюсь. – И уже чуть тише. – Жалею лишь об одном, что был слишком нерешителен и так долго упивался своими обидами.

   На этом его прервали, потому что подошел священник, и над площадью понеслась молитва. Руэри благословляли на смерть и отпускали все его грехи.

   – Последнее слово, – объявил герольд.

   – Он и так уже много сказал, – проворчал герцог, вновь оказываясь за моей спиной.

   Ру посмотрел в нашу сторону, и над притихшей площадью понеслось:

   – Найяр Грэим, ты никогда не получишь то, чего так страстно желаешь! Не пройдет и года, как ты лишишься всего, что охраняешь с таким рвением. А я буду стоять за твоим плечом и смеяться, глядя, как ты сходишь с ума. Придет время, и ты услышишь смех из могилы!

   Пальцы герцога до боли стиснули мои плечи, но он, похоже, даже не заметил этого. Я дернулась в попытке освободиться, не отпустил.

   – Сафи, родная, помнишь, что ты мне обещала? Будь счастлива!

   – Довольно! – Рыкнул Найяр. – Приступайте.

   Тут же Ру снова схватили и поволокли к плахе. Палач взметнул свой топор, и ладонь герцога закрыла мне глаза. После и вовсе развернул к себе лицом, вжимая мою голову в свою грудь.

   – До встречи в Преисподней, герцог! – донесся до меня последний вскрик Руэри.

   Дальше раздался глухой стук, а следом звук катящейся по деревянному помосту головы.

   – Пусти, – спокойно потребовала я. Развернулась, все так же спокойно глядя на голову Ру, лежавшую на помосте, перевела взгляд на тело, тяжело сползшее с плахи. – Ну, вот и все, – произнесла я. – Меня больше нет, – и сознание окутала тьма.

Глава 8

   Первые три дня моего вдовства были подернуты серой пеленой мрака. Я не могу точно сказать что я делала в эти дни. Как возвращалась во дворец, не помню, помню лишь, как Найяр срывал злость на моей охране и дворцовой страже. Просто он очень громко кричал, и это ненадолго вывело меня из ступора. Я забрала у одного из наемников большой охотничий нож и сунула в руки герцога.

   – Ищешь виноватых, режь, – тихо сказала я, подставляя свою грудь. – У них не было и шанса задержать меня.

   Герцог отшвырнул нож, выругался и утащил меня во дворец. Кажется, никто не пострадал, а я, оказавшись наедине с Наем, позволила сознанию вновь подернуться дымкой забвения. Как писала письмо в приют и отсылала Хэрба, не помню. И как он вернулся, докладывая о выполненном поручении, тоже. Как дотянула до вечера, не знаю. Кажется, мы гуляли с моим помощником по саду, а потом до темноты сидели в нашей с Руэри беседке и молчали. Я точно молчала. Это стало моим основным занятием.

   В покои герцога я не вернулась, свернула в сторону первых попавшихся покоев, там и впала в состояние, которое, наверное, было сном. А утром, когда встала и машинально позвала Габи, ко мне вышел герцог.

   – Я хочу умыться и одеться, – бесцветным голосом попросила я. – Скоро выход к завтраку.

   – Тебе не обязательно это делать, – ответил он.

   – Надо, – я пожала плечами и ушла в холодную умывальню.

   Входная дверь хлопнула, Найяр ушел, но вскоре вернулся с двумя ведрами воды: горячей и холодной.

   – Если хочешь целиком...

   – Не хочу, – я отрицательно помотала головой.

   Он помог мне умыться, затем усадил на скамеечку и осторожно расчесывал волосы. Он же заплел мне косу, оплел лентой и уложил вокруг головы. Когда-то герцог развлекался, выучив несколько женских причесок и делал меня их, редко и давно. Сейчас вспомнил. Платье уже ждало меня. Тяжелое, бархатное, красное, как кровь, расшитое золотом и драгоценными камнями. Лента в моих волосах тоже была красной. Найяр помог и одеться.

   – Кукла, – хмыкнула я, разглядывая в большое зеркало в золоченной раме, как его сиятельство расправляет меня складки.

   – Любимая женщина, – тихо ответил Най, распрямляясь.

   Сам он был все еще одет во вчерашний костюм. Его одежда нашлась тут же. Герцог быстро оделся, наскоро причесал волосы и подал мне руку.

   – Это не мое платье, – запоздало произнесла я.

   – Портной знает твою мерку, – коротко пояснил Най. – У тебя много новых платьев, согласно твоему новому статусы.

   – Вдовы? – я взглянула на него.

   – Герцогини, – ответил его сиятельство. – Сам обряд – дело времени. Через неделю должны доставить тело моей покойной жены. Как только она упокоится в склепе, герольды объявят о нашей свадьбе.

   – Ты потеряешь всех союзников, – безразлично заметила я.

   – Никуда они не денутся, – криво усмехнулся герцог, подводя меня к столовой зале.

   На этом я вновь вернулась к своему полному равнодушию. Ела механически, в разговорах не участвовала, Найяру отвечала не то и невпопад. Кто-то прошептал, что я тронулась, Най услышала. Кто это сказал, я не заметила, но подозреваю, что неосторожное высказывание стало боком тому, кто его произнес. Слишком многозначительное молчание наступило после этого шепотка. Полагаю, именно этого герцог и опасался. Столько всего наворотить и получить помешанную герцогиню... Какая горькая ирония.

   После завтрака Най предложил пройтись до приюта. Взяв его за руку, я попросила разрешения остаться рядом с ним во дворце. Герцог склонился к моим губам, и я ответила. Это было так странно, чувствовать прикосновение его губ, а ощущать себя сторонним наблюдателем. Словно не я только что позволила целовать себя. Та Сафи, которую теперь вели в кабинет, где герцога ждали его советники, послушно шла рядом с Найяром, я же плелась сзади, ожидая, когда, наконец, это все закончится. Наверное, я была на грани сумасшествия, на самом деле, раз смогла так разделить свое тело и душу.

   До обеда я просидела в кабинете герцога, обед он велел подать нам сюда же. Потом снова предложил съездить в приют. Я отговорилась тем, что не хочу показывать себя детям в таком виде. Он и сам видел, что мне с трудом удается удерживать себя в рамках этой реальности.

   – Может, в парк хочешь? – спросил его сиятельство.

   С этим я согласилась. И вновь дорога привела все в ту же беседку, и снова я сидела здесь до темноты. Найяр сидел радом. К нему прибегали с докладами, он уходил, возвращался, а я все сидела и смотрела на увядающую природу, еще зеленую, как глаза Ру...

   – Госпожа, – я еле вытянула себя из омута и взглянула на Хэрба. – Я принес вам теплый плед и ужин.

   – Спасибо, Хэрб, – блекло улыбнулась я.

   Он присел рядом, вручил мне глиняную миску, в которой, будто насмешка над простотой, лежала изящная серебряная ложка. Юноша укрыл мне колени теплым пледом и замер рядом, ожидая, когда я начну есть.

   – Совсем остынет, – напомнил он, и я вздрогнула, пролив немного мясной подливы на себя.

   – Ну, вот, испортили такое красивое платье, – ворчал Хэрб, оттирая платком пятна. – Горе вы мое. Честное слово, Сафи, вы как маленькое дитя. Может, вам слюнявчик повязать?

   Я удивленно взглянула на него, так себе этот юноша еще не позволял со мной разговаривать. А Хэрб все ворчал, отчитывал меня, грозил пальцем.

   – Хэрб, я твоя хозяйка, – возмутилась я.

   – Не вижу я тут никакой хозяйки. – Нагловато заявил он. – Дите беспомощное вижу, моей тарганны Сафи, нет. Так что терпи, маленькая грязнуля. Поросенок, настоящий поросенок, – парень не желал останавливаться, и я обиделась.

   Вот просто взяла и надулась, показывая всем своим видом, что он ведет себя неправильно, фамильярно и нагло. А через минуту поняла, что Хэрб заставил меня почувствовать первую эмоцию со вчерашнего дня.

   – Давай, давай, хрюшка, ешь, а то сам кормить буду, – грозно велел юноша.

   Я послушно сунула в рот маленький кусочек уже остывшего мяса и почувствовала его вкус. И уже вскоре стучала ложечкой об дно миски под одобрительное хмыканье своего помощника.

   – Так-то лучше, – важно кивнул парень. – Домой?

   – Не пойду, – я мотнула головой.

   – Может, позанимаетесь со мной? – вкрадчиво спросил Хэрб. – Третий день плюете на мое воспитание.

   – Хорошо, что ты на мое питание не плюешь, – невольно улыбнулась я.

   – Кто вам сказал? – и на лице парня расцвела такая нахальная ухмылка, что я вскочила, роняя плед.

   – Что? Хэрб, фу, это мерзко! А ну иди сюда, паршивец!

   Он еще некоторое время подначивал меня и, наконец, сорвался на бег, весело хохоча и уворачиваясь от прута, который мне спешно срезал один из наемников.

   – Я пошутил, Сафи, пошутил! – кричал парень, петляя по парку, как заяц – Я бы никогда... Ай!

   Моя охрана была опытней в деле погони. Дьол перехватил Хэрба, согнул его легким движением руки и сдавил голову коленями.

   – Бейте, – кивнул наемник.

   Замахнувшись, я сразу опустила руку.

   – Не могу бить паршивца, – изумленно произнесла я.

   – И не надо, – подал голос парень с задней стороны наемника.

   – Я могу, – Дьол отнял у меня прут и пару раз с оттяжкой ударил Хэрбета.

   – Оуо, – взвыл мой помощник.

   Я обошла его со стороны головы, присела на корточки и заглянула в глаза. Затем обняла лицо ладонями и прошептала:

   – Ты самый лучший друг, который у меня когда-либо был, Хэрб, – после поцеловала его в щеку, и мальчишка потребовал:

   – Бей еще, Дьол. Если наша тарганна Сафи так будет меня жалеть, я вытерплю еще сотню твоих ласковых шлепков.

   – Ласковых?! – взревел наемник.

   – Отпусти! – крикнула я раньше, чем зад моего помощника не превратился в кровавое мясо.

   Дьол выпустил голову Хэрба из плена, и он тут же попал под пару оплеух и один пинок от оставшихся охранников. Юноша жалобно посмотрел на меня, и я не удержалась от смешка.

   – Ну, иди, пожалею.

   – А меня? – появившуюся легкость и даже веселье, как ветром сдуло при звуках этого голоса.

   Хэрб поклонился мне, я отпустила его. Наемники разошлись от меня подальше. Улыбка, мелькнувшая была на герцогских губах, померкла.

   – Идем спать, – велел он, мрачно глядя на меня.

   – Я буду спать...

   – Со мной, – отчеканил Найяр, и я уныло побрела следом.

   В покоях он первым ушел в умывальню, а, когда вышел, ненадолго приник губами к моим волосам и ласково шепнул:

   – Спокойной ночи, мое сокровище.

   Лег и, кажется, уснул. Я подошла к дверям, дернула их и поплелась к постели. Двери оказались закрыты. Зайдя в умывальню, я обнаружила вторую лохань с теплой водой. Отлично, обо всем позаботился. Усмешка на мгновение искривила мои губы. Нашла я и приготовленную ночную рубашку. Неожиданно мне на талию легли мужские ладони.

   – Совсем забыл, прости, – сказал он, целуя меня в висок, и шнуровка на платье ослабла – Дальше сама?

   – Да, – ответила я, делая шаг в сторону. – Най, – герцог остановился в дверях и выжидающе посмотрел. – Если снова запрешь двери, я выйду в окно.

   – Третий этаж, – напомнил Найяр.

   – Вот об этом я и говорю, – кивнула я и потеряла к нему интерес.

   Он что-то пробурчал себе под нос, а вскоре я услышала, как скрипнула кровать под телом герцога. Закончив с омовением, я переоделась и тоже легла, максимально отодвинувшись к краю. Двери в наши покои на следующую ночь были открыты...

   * * *

   Следующий день был похож на предыдущий. Найяр сам разбудил меня перед проклятым завтраком, снова хотел ухаживать за мной лично, но мы были в общих покоях, потому я его выгнала, предпочтя Габи. Сегодня держать себя в руках было сложней. Растормошивший меня вчера Хэрб, разбудил и острую неприязнь к герцогу. Я даже отказалась идти на большой завтрак, лишь бы не видеть его. И в кабинет с ним не пошла.

   Отнекивалась всеми силами, чтобы только не остаться наедине. Герцог перемены заметил. Он злился, но держал себя в руках. Вдобавок, сегодня опять притащили свадебное платье. Мне смотреть на него было тошно, не то, что примерять. Оно было красивым, еще красивей, чем мое первое платье, сшитое для свадьбы с Ру, но я возненавидела его роскошь с первого взгляда.

   – Прочь! – закричала я, выталкивая портного за дверь. – И эту тряпку забирай! Не надену, никогда не надену! Проводите тара до выхода из дворца, – уже спокойней велела я своим охранникам, сдувая со лба выбившуюся прядь.

   Но вскоре вернулся герцог, подталкивая впереди себя оскорбленного портного. Платье полетело в меня.

   – Одевай, – отрывисто велел Найяр.

   – Не хочу, – я упрямо поджала губы и теперь мерилась с ним яростными взглядами.

   – Плевать, одевай! – рявкнул герцог.

   Я всхлипнула и бессильно опустилась на кресло.

   – Тебе всегда на меня плевать. На меня и мои желания, – тихо сказала я.

   – Вон, – теперь велел он портному. – Потом придешь.

   Затем подошел ко мне и опустился на колени, приподнимая мою голову.

   – Может, позвать Лаггера? – спросил он.

   – Мне больше некого вырезать, – холодно усмехнулась я.

   – Ну, хватит! – неожиданно заорал Найяр. – Хватит! Ты его даже не видела, на руках не держала, не чувствовала его шевеления. Ты даже привыкнуть к нему не успела! У нас еще будут дети, много! Хочешь десять? Будет десять. Если тебе от этого будет хорошо, можешь рожать каждый год, только хватит меня казнить за того, о ком ты всего лишь догадывалась!

   – А Ру ты казнил, хотя тоже только догадывался, что он предал. В том письме не было ни слова о том, что мой муж передал какие-то сведения. Он просто просил убежища для нас с ним и присягал на верность. Каждый имеет право на приобретение нового дома. Ру хотел его в Гаэлдаре, – с вызовом воскликнула я.

   – Он мне присягал! Клятвоотступничество – уже предательство, но он передавал сведения, – все еще на повышенных тонах продолжал герцог.

   – Покажи доказательства! – выкрикнула я ему в лицо. – Ты просто убил моего мужа!

   – Я твой муж! Я твоему отцу давал клятву, что хочу жениться, а не взять постельной игрушкой! – прокричал Найяр, а я отпрянула.

   – Какую клятву? – потрясенно спросила я.

   – Такую, – рявкнул его сиятельство. – На второй год моих ухаживаний, когда поползли первые слухи, твой отец явился ко мне. Краснел, бледнел, но потребовал, чтобы я оставил тебя в покое, потому что страдает твоя репутация, репутация семьи и семьи твоего жениха. Тогда я поклялся ему на Священной Книге, что не желаю рушить твою репутацию, надругаться или обмануть. Уже тогда я был от тебя без ума, и подтвердил таргу Линнару, что готов взять тебя в законные супруги. Только после этого он успокоился. – Тогда-то родители и начали прохладно относиться к Руэри и его семье... – Мне надо было сразу отвести тебя в храм, тогда бы ты быстрей смирилась и уже родила мне детей. Но мне вдруг взбрела в голову блажь, что ты должна сначала полюбить меня, привыкнуть. Чтобы перед алтарем твои глаза сияли. Но тебе всегда было плевать на мои подарки, на мои ухаживания, на то, что я только что на голове перед тобой не ходил. Только и слышал: "Ру скоро вернется, Ру мне верит, я люблю Ру, Ру любит меня". Только Ру, Ру, Ру, проклятый Ру! Никогда, ни одной женщине я не позволял управлять собой. А с тобой боялся лишний раз посмотреть неправильно. И что? Что, любимая? Опять Ру, Ру, Ру! Когда была последняя война, бесы меня задери, я так соскучился, что решил – все, хватит! Вернусь и заберу. Но тут мне навязали эту унылую рыбину с душой гадюки. Ты не представляешь, как я бесился, что не могу ничего сделать. Тогда я был бессилен. Единственное, что мне удалось, это выторговать условие, что приданое бриатаркской вороны останется у меня в любом случае, даже после развода. Донесения моих шпионов о руде, которую за столько лет не обнаружили бриты стали единственным, что хоть как-то порадовало. И тогда я стал думать, как мне увернуться от нежеланного брака. И пока я маялся, явилась ты с напоминанием о моем неосмотрительном обещании. А я ведь так ждал тогда, что увижу в этих глаза хоть толику радости от встречи. Я бы горы свернул, но услышал опять: "Ру, свадьба, вы обещали". Если бы ты не вывела меня тогда, я бы, наверное, просто вывез невесту на охоту, а обратно привез ее труп. Но нет, взорвался, как сопливый мальчишка и поперся с ней в храм вместо охоты.

   – Хватит, – я закрылась от него рукой. – Остальное я отлично знаю.

   – Что ты знаешь, сокровище мое? Знаешь, что творилось у меня в душе? – усмехнулся герцог и, поймав мою ладонь, резко потянул на себя, тут же поймав в объятья. – Что ты знаешь, Сафи? – хрипло произнес он, водя губами по моей щеке. – Ты не знаешь, что я тогда чувствовал. Это была такая страшная смесь. Чувство вины за свадьбу с другой, ревность, что ты будешь принадлежать другому, ярость, что уже ничего не изменить, ненависть ко всему миру, что заставили потерять единственное, что было ценно мне в этой жизни. И страх, Сафи, дикий страх от осознания, что возможно сломаю тебя, потому что не смогу отпустить, не смогу отказаться, – заканчивал он уже шепотом. Дыхание мужчины щекотало висок, шевелило волоски и вызывало чувство острого неприятия.

   – Я тоже чувствовала, Най, – ответила я. – Я столько всего чувствовала. Тягость от твоей страсти, страх, что ты навредишь Руэри, надежду, что однажды ты остынешь и потеряешь интерес. Только однажды я испытала к тебе чувство нежности, но ты вырезал из меня эту нежность вместе с моим ребенком. Я уже никогда не смогу забыть всего произошедшего, никогда не смогу простить. Отпусти, прошу...

   – Никогда – вечность. Ни ты, ни я не имеем к ней никакого отношения. Так что, будь любезна, не бери на себя лишнего, – со злой насмешкой проговорил герцог. – Не захочешь мерить платье, натяну сам, силой. Мне уже терять нечего. И я слишком долго ждал этого события. – Сказав это, он оттолкнул меня и направился к дверям.

   – Я займу другие покои, – крикнула я ему вслед.

   – Занимай. Через месяц все равно спать будешь со мной рядом, – бросил он через плечо.

   Следом за герцогом из покоев выбежала и я. Оставаться здесь, хоть на минуту, я не собиралась. И первым делом выбрала самые удаленные от него покои, которые находились в другом крыле, противоположном тому, где последнее время жила покойная герцогиня. Габи уже металась, готовя их для меня. Хэрб пригнал еще слуг ей в помощь. Я усмехнулась, представив какие сплетни пойдут по дворцу. Сначала заметное охлаждение, теперь и вовсе переселили. Если честно, мне было глубоко и от души наплевать. Мне нужно было продержаться еще четыре дня. Что я буду делать после, я не знала, но там придумаю, потому что поводок ослабнет.

   Оставив слуг, я спустилась вниз, задумалась и попросила Хэрба принести мой плащ. Пока мы с наемниками ждали возвращения юноши, открылась парадная дверь, и я обернулась, чтобы посмотреть, кто вошел.

   – Моя госпожа, – услышала я радостное восклицание и охнула.

   – Эбер! Вы? Я не ожидала, что вы так быстро вернетесь, – говорила я, глядя, как главный казначей целует мою руку.

   – Меня призвал его сиятельство. Что-то мой приемник намудрил, я еще толком не знаю, – ответил он, жадно разглядывая меня.

   – Военор! – окрик герцога сверху заставил нас обоих вздрогнуть. – Хватит слюнявить руку моей жены, я не для этого вас вызывал.

   – Жены? – глаза казначея стали заметно больше. – Но как?...

   – Ох, Эбер, – прошептала я, отступая. – Вас ждут. Думаю, все новости вы узнаете достаточно быстро.

   Тарг Военор поклонился и уже отходил от меня, когда я подумала, что вот же он, вот тот самый казначей, которому я смогу доверять! Или он посоветует мне надежного человека, который будет переводить мои деньги приюту так, чтобы это оставалось тайной.

   – Эбер, мне нужно будет с вами поговорить, – негромко произнесла я, глядя, как Найяр отходит от перил лестницы.

   – Вы знаете, где меня найти, – так же тихо ответил мужчина и поспешил к своему повелителю.

   На лестнице казначей столкнулся с Хэрбом. Юноша поклонился, Военор кивнул.

   – Куда пойдем? – спросил мой помощник, сбегая со ступенек.

   – В парк, – ответила я. – Больше некуда.

   – А приют? Дети вас быстро от всех хворей вылечат, – улыбнулся парень.

   – Нет, – я отрицательно покачала головой.

   – Почему? – Хэрб внимательно посмотрел на меня.

   – Потом скажу, – пообещала я, опираясь на предложенную руку.

   Хэрбет некоторое время смотрел на меня, а после кивнул, соглашаясь подождать моего рассказа. Мы прошли вглубь парка, но на этот раз я не свернула к беседке, боялась вновь уйти в себя. Я направилась к фонтанчику, который был установлен Найяром специально для меня. Мы уже почти вышли к нему, когда я услышала голоса, женские голоса. Хотела уже было уйти, но заметила, как нахмурился мой помощник, а после расслышала:

   – Герцог подарил...

   Чуть вздернув бровь, я подкралась к ветвям, закрывавшим от меня беседующих девушек, и осторожно раздвинула их. Почему-то меня совсем не удивила та, что сейчас хвасталась небольшим перстеньком. Это была я, точней, фальшивая я. Выводит девушку на откровенность или пытается забыться с моим подобием?

   – Он от меня без ума, – продолжала хвастаться копия. – Совсем потерял голову. Скоро этой Сафи придет конец.

   – Жаль, ее сиятельство не дожила до этого дня, – вздохнула вторая девушка, и я узнала дочь одной из фрейлин герцогини.

   – Мне не жаль, – фыркнула копия. – Зачем мне нужны всякие, кто будет командовать мной? Вон, это Сафи сколько прожила с ним, хлопот не знала. Сама приручу, будет с моей руки есть...

   Дурочка, он ее тебе по самую шею откусит. Дальше слушать я не стала. Прав Най, фальшивка слишком грубая, ни в чем на меня не похожа. Даже, когда я была еще наивная дитя, никогда не вела подобных разговоров, даже помыслов не было. И потом, когда герцог перекрыл мне воздух своим напором, у меня не возникло ни одной корыстной мысли. Только было стойкое желание, чтобы он оставил меня в покое. Глупая, глупая девочка. И все-таки я почувствовала укол, нет не ревности. Я бы только пожелала им с герцогом счастья, если вслед за этим распахнутся ворота. Но вот ее самоуверенность и фамильярное – эта Сафи...