Текст книги "Собрание сочиннений Яна Ларри. Том первый"
Автор книги: Ян Ларри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 36 страниц)
Предательство Иуды
Хороши долины в Кодрах – цветущие, налитые сладкой тишиной и тихим бормотанием ручьев, бегущих из-под рыжего мха. Тихо в долинах в полдень, тихо, как в старом монастыре.
Но вряд ли двое оборванцев, одетых в плугурульскую одежду, склонны были любоваться красотой этих долин. Они осторожно пробирались через гущу зеленых Кодр. Эти люди испуганно дрожали на каждом шагу, в страхе останавливались, пристально вглядываясь вперед и оглядываясь по сторонам.
Спотыкаясь и осыпая свои следы бранью, двое людей дошли до опушки молчаливого леса, с его настороженной тишиной и шумом тихих ветвей. Остановившись, они принялись советоваться:
– Черт его знает, куда тут идти, но надо сворачивать в лес. Видимо, где-то здесь. Ты не помнишь, как он говорил?
Разговаривая так, они не замечали двух внимательных глаз, смотревших на них. И вот откуда-то сверху послышалось:
– Эй, что за люди?
Они подняли головы вверх и тут же присели от ужаса на землю. Сверху, из густой листвы дерева, прямо в грудь им тускло смотрело узкое дуло ружья, а над дулом виднелись чьи-то прищуренные карие глаза под желтой соломенной шляпой. Голос сверху снова угрожающе повторил свой вопрос.
Люди испуганно зашептали, что они свои, с ужасом глядя на дуло карабина.
– Кто свои?.. Откуда?
Запинаясь, испуганно растягивая слова, сказали, что они рабочие, сбежавшие из-под стражи, что они ищут Степана Македона. Они хотят отдать свою жизнь борьбе против бояр. Потому что уже не хватает сил терпеть издевательства господ. Ах, как они хотят бороться против боярина!
– Эй, Коля!..
– Здесь, здесь… – весело откликнулся молодой голос, и вдруг почти у ног двух рабочих, сбежавших из-под стражи, поднялась вверх куча хвороста, открыв черную пасть ямы и стройную фигуру повстанца с ружьем за плечом и с длинным маузером в руках. Молодой повстанец отряхнулся и захохотал:
– Что, испугались?
Ошалевшие рабочие стояли несколько минут, разинув рты от удивления.
– Ну, веди их.
…Повстанец из охраны привел к Степану двух парней, которых он поймал на опушке. Степан пристально посмотрел в их лица, спросил, откуда они и где работали. Те сказали, что из Кишинева, но последнее время работали в шахтах.
– А ну-ка, покажите ваши руки… Да не так… поверните ладонями вверх.
Рабочие, не понимая, что это значит, повернули ладонями вверх и с вопросом посмотрели на Степана. Тот мрачно поднял глаза.
– По рукам видно – давно уже не работаете… Верно?
– Да, да, давно уже не работаем – по тюрьмам таскаемся.
У Степана разгладились морщины, и он уже веселее спросил, хотят ли они к нему. Они радостно задрожали, демонстрируя самое искреннее согласие. Степан позвал Попеску и передал ему двух новых повстанцев.
Новые повстанцы, пряча довольные улыбки на мерзких губах, незаметно пожали друг другу руки и пошли в курень старого Попеску – заведующего хозяйством.
В тот же день Гердян и Овереску получили оружие и указания, как с ним следует обращаться. Хотя в последнем «новые повстанцы» вряд ли нуждались.
За свободную Молдавию!
Повстанцы готовились к решительному сражению. Утром на поляне было открыто военное совещание. Море голов, лес ружей и зубцы вил колыхались возле деревянной избушки, на крыше которой расположился весь повстанческий штаб. Плугурулы были одеты в самую разнообразную одежду. Серые, черные и белые рубашки смешивались с цветными нарядами жандармов, с синими мундирами румынских солдат и с офицерскими мундирами.
Говорил Степан, высоко подняв руку и сверкая из-под густых бровей тяжелыми глазами. Степан сообщил повстанцам о плане выступления. Больше не следует терять время. Если продолжать ждать, то бояре подвезут больше войска, тогда как сейчас силы почти одинаковы. Беда лишь в том, что у врагов есть пушки и в десять раз больше пулеметов.
В Кодрах загудело, что и так будет хорошо.
– Не боимся никаких пушек!
– Руками передушим!
Степан подождал, пока стихли голоса, и продолжил говорить о своем плане, против которого румыны вряд ли смогут выстоять. План следующий: ночью человек пятьдесят пройдут поодиночке в Плотерешты, разумеется, с оружием – с револьверами и бомбами. Там они спрячутся в сараях и садах, а как только начнет светать, пусть готовятся. Услышав первые выстрелы со стороны Кодр, они тоже должны начать стрельбу… Стрелять вверх, чтобы напугать румын. Стрелять до тех пор, пока не расстреляют все патроны.
Повстанцы радостно загудели. Послышался сначала легкий смех, а затем разнесся раскатистым хохотом:
– Ну и ловко!..
– Вот так придумал!
Действительно, план был прекрасно разработан. Надо было лишь начать беспорядочную стрельбу, чтобы среди румынской армии началась невероятная паника. Стрельба намекала, будто в Плотерештах уже полно повстанцев и вокруг идет бой.
Повстанцы ревели от смеха. Эти бородатые дети хватались за животы, сквозь смех прорывались их восклицания, полные удивления и удовольствия.
– Ну, хватит, хватит, – остановил Македон, – нам сейчас надо назначить пятьдесят человек и немедленно отправить их в Плотерешты, потому что сегодня им придется пройти двадцать верст. Эй, Загареску!
Загареску крикнул сквозь смех:
– Здесь!
– Отбирай пятьдесят…
– Ну, становись, кто хочет?..
Но желающих оказалось слишком много, пришлось отбирать.
– Ой, возьмите и нас… Просим вас, возьмите… – с мольбой обратились к Загареску Герлян и Овереску.
Тот спросил:
– А Плотерешты знаете?
– Да боже ж наш, чтобы нам и не знать Плотерешт. Как свои пять пальцев, как свои карманы знаем.
– Бунэ! Раз знаете, становитесь.
Замирая от радости, Герлян и Овереску присоединились к группе тех, кто шел в Плотерешти.
В Плотерештах ночь.
Но вот, как только повстанцы осторожно пробрались и расползлись по городку, по садам, по сараям, к штабу подошли два человека и попросили есаула, чтобы он сообщил о них начальнику штаба. Тот спросил, брезгливо оглядывая их одежду:
– По какому делу?
– По очень важному, домнуле офицер.
Есаул, подняв брови, принялся расспрашивать, по каким делам, а затем отправился сообщить о них начальнику штаба. И хотя адъютант обещал, что им придется долго ждать, ждать пришлось совсем недолго. Услышав, что дело касается Македона, начальник штаба выбежал из кабинета навстречу и нетерпеливо начал расспрашивать их: кто они, откуда, почему пришли, о каком нападении говорят.
– Мы… мы – просто люди… я Герлян, а это – Овереску. Военное совещание поручило нам пробраться к Македону.
– Вы у него были? – не утерпел начальник штаба.
– Да… около двух часов назад. И вот имеем честь уведомить вас о весьма важных делах.
Изумленному начальнику штаба рассказали о том, что ночью произойдет нападение на Плотерешты. Тот вытаращил буркалы от смертельного удивления, напуганно моргая, когда эти люди рассказывали о планах повстанцев и о готовящихся действиях.
Начальник штаба хрипел от злобы. Неужели все это сумел придумать тот мужик?
– Прекрасный план… Вы слышали? – обратился он к есаулу.
– Так точно!
Немедленно было дано распоряжение бесшумно переловить всех повстанцев, пробравшихся в Плотерешты.
Герлян и Овереску немедленно начали допытываться о деньгах – их послали к есаулу. Весело потирая руки, они пошли туда, уселись в мягкие кресла.
– Повезло, а?
– Да, да… теперь месяц-другой можно пожить как следует. Ох, и погуляем же мы!
Оба сладко подмигнули друг другу. А в штабе во все стороны летели распоряжения.
А наутро у Плотерешт рассыпались густые массы повстанческой пехоты. В балках стояли конница и обозы.
Степан взобрался на холм.
Перед его глазами лежал сонный городок, ни один звук, ни одно движение не говорили о том, что городок готов к бою. И не видел Степан, как за ним с балкона двухэтажного дома следили в бинокли офицеры, грозя ему скрипучими голосами.
Степан радовался. Степан знал, что с первыми выстрелами в городке поднимется паника. Степан знал – в полчаса дивизия будет разбита, городок захвачен, а вечером в Кишиневе и во всех уездах загремят выстрелы, приветствуя долгожданное освобождение. Он уже видел, как его армия идет на Кишинев с артиллерией, с оружием, которое будет здесь захвачено.
К Степану подлетел Загареску.
– Ну, пошли?..
– Да, можно начинать…
И воздух разорвали выстрелы ружей и частый треск пулеметов.
Наступление началось.
…Но вдруг навстречу повстанцам из сараев, из садов и каменных оград полились синие волны румынской пехоты. Степан закричал не своим голосом:
– Стой… Стой! По наступающим о-о-о-го-о-онь!..
Началась беспорядочная стрельба. Под руками забегали, лязгая, затворы ружей, в зарядные щели торопливо засовывали патроны.
В нос ударил пороховой дым.
– Эй, Степан, сбоку обходят!
– Эй!
– Ого-о-онь!
– Товарищи… Пулеметы… пулеметы-ы-ы…
За взрывами не поймешь, что здесь творится.
– Сюда, сюда давай… дава-а-ай!
Загареску, весь покрасневший, со свинцовыми глазами и сбитой на затылок шапкой, побежал мимо наступающих.
– Бей… Бей их, гадов!
– Хорошо, хорошо!
Но вот поднялся вопль:
– Конницу запускай!..
– Конницу!
Степан бросился к балке.
Стрельба слилась в единый гул. Позади горбатый холм устало шевелит травами. И вдруг… из-за холма… топот, возгласы… ржание лошадей – полоснуло тенью по желтым склонам. Несколько сот всадников вылетели вперед с саблями.
Лошади взметнули головы вверх, смяли траву, и смешались с пылью лошадиные гривы. А впереди – волосы в пыли – блеснули чьи-то дерзкие глаза и красные губы. На вороном жеребце вперед вылетел почерневший Степан. Он, словно волк, вытянул вперед жилистую шею и забегал глазами по улице. Степан оглянулся, хищно оскалил зубы и словно завыл по-волчьи. И вдруг воздух разорвался от крика, и через цепи, поднимая вверх массы земли, вздымая дорожный песок, с топаньем и звоном пролетела конница.
Восход рисовал на саблях призраков смерти. Даль затянуло пылью. Сухо тарахтели пулеметы.
Лошадиный топот, звон сабель слились воедино.
Воздух пьяный от воплей и крови… В глазах огонь и бунт.
– Эй, не отставайте… за свободную Молдавию!..
Глотки рвутся осатанелым буйством и кровью пьяного восстания.
А навстречу коннице брызнул горячий дождь картечи.
…Над Плотерештами встало окровавленное солнце. Над балками еще висели туманы, а над полем еще качался синий пороховой дым, плавая над трупами пехоты, когда с улиц плеснули волны румынской конницы вслед за повстанцами, бежавшими с поля брани. Конница проскакала по скрюченным телам плугурулов и помчалась за убегающим в Кодры Македоном. А вслед коннице смотрел кровавый рот оскаленных зубов некогда веселого Загареску, распластавшегося на поле с перерубленной шеей и неподвижными глазами.
Пять дней гонялась конница за отрядом Степана и на пятый день прижала его к берегу Днестра. Уже немного осталось и до берега, когда неожиданно навстречу вылетело несколько румынских сотен.
Вздрогнули повстанцы… Растерялись… Холодные глаза, пустые и страшные глаза смерти, скакавшей за ними пятый день, заглянули, дрожа, в повстанческие сердца… Куда?..
А позади волчьей стаей приближалась конница, и уже блестели на солнце румынские сабли.
– Куда?..
Повернулся Степан к повстанцам, выхватил саблю, крикнул:
– За свободную Молдавию!.. Спасение только на том берегу. За сабли!..
Пригнулись повстанцы на лошадях. Огненной бурей врезались в румынские сотни и, устилая свой путь трупами, прорвались к Днестру. Еще минута, и остатки повстанцев, схватившись руками за гривы, плыли к красным берегам.
ЗАГАДКА ПРОСТОЙ ВОДЫ
Научно-фантастический рассказ
От автора
Все, о чем здесь рассказано, произошло в США в 1926 году. Специальная комиссия Морского штаба военно-морских сил США расследовала в свое время этот совершенно исключительный, более всего похожий на сказку случай и вынесла следующее решение: «Отказываясь объяснить сущность и принцип действия поразившего всех изобретения, комиссия удостоверяет правильность почти всех сообщений американской печати об этом величайшем открытии XX века. Опыты были поставлены в присутствии авторитетных представителей – офицеров морского штаба – и дали совершенно поразительные результаты, однако странное поведение изобретателя заставило морской штаб отнестись к нему с некоторой долей осторожности. Когда же было вынесено решение приобрести патент и когда чек на два миллиона долларов был уже подписан, изобретатель неожиданно исчез. Все поиски его оказались безрезультатными».
Итак, основа рассказа – истинное происшествие, но имена действующих лиц я заменил вымышленными именами. Честно признаюсь также и в том, что конец этой таинственной истории является только моей собственной догадкой, которая мне кажется единственно возможной и вполне естественной в условиях «жизни» капиталистического мира.
1
– Но это же абсурд.
– Простите, сэр, вы, очевидно, не поняли меня: я хотел бы…
– Будем откровенны: вы считаете меня идиотом?
– Странно, сэр. Я, кажется…
– Довольно, мистер… мистер…
– Григсон, сэр. Но я…
– Сознайтесь, мистер Григсон, вы явились ко мне прямо из ресторана?
– Сэр, я не употребляю спиртных напитков.
– Не обижайтесь, пожалуйста, но у вас такой возбужденный вид… Может быть, завтра? Что-о? Вы не могли бы зайти ко мне в это же время завтра?
– Сэр, вы считаете меня пьяным или сумасшедшим. Это очень обидно. Однако смею вас уверить, я совершенно трезв. Что же касается моих умственных способностей, то вам никто не мешает вызвать психиатра и освидетельствовать меня. Меня это не обидит.
– Но почему бы нам не возобновить этот разговор завтра, мистер Гринблат?
– Григсон, сэр.
– Хорошо, мистер Григсон. Так что вы скажете о нашей беседе завтра?
– Нет, сэр. Это невозможно. Завтра я буду вынужден передать свое изобретение, ну… допустим, Японии. Вам было бы приятно увидеть мое изобретение в руках японцев? Я хочу продемонстрировать свое открытие сегодня. Сейчас же. Не позже как через два-три часа. Во всяком случае, до наступления темноты.
– Скажу откровенно, мистер Гринфельд…
– Григсон, сэр.
– Мистер Григсон, что ваша настойчивость производит на меня… э… э… некоторое… э… э… впечатление…
– Неблагоприятное? Не стесняйтесь, сэр.
– Да… Все это очень… очень…
– Подозрительно? Не правда ли?
– Ну-у…
– Сэр, вы рискуете пятью долларами и только…
Седой генерал внимательно осмотрел мистера Григсона с ног до головы. Это был бледный юноша, ничем не примечательный, похожий на миллионы американских юнцов. Скромный синий костюм плотно обтягивал его худощавую фигуру. Черный галстук оттенял ослепительную белизну слегка накрахмаленного белья. Юноша сидел в кожаном кресле, сжимая длинными, худыми пальцами фетровую шляпу. У ног его стоял небольшой черный чемоданчик.
Генерал с досадой взглянул на ручные часы и порывисто встал.
Григсон схватил чемодан. Никелированные застежки сверкнули на солнце.
– Вы торопитесь, сэр? – спросил он, поднимаясь.
– Да…
– Вы больше ничего не скажете мне?
Генерал нахмурился. Рука его потянулась к эмалированной груше, подвешенной к настольной лампе. Где-то за стеной приглушенно задребезжал звонок. Генерал забарабанил пальцами по столу, наблюдая исподлобья за юношей.
– До свиданья, – сказал Григсон, бледнея.
Тяжело вздохнув, он нахлобучил шляпу и решительно шагнул к дверям.
– Постойте!
Григсон оглянулся.
– Хорошо, – сказал генерал, вытаскивая из кармана бумажник, – вот вам пять долларов. Через два часа мы ждем вас в лаборатории верфи.
– Меня пропустят?
– Вы скажете свою фамилию. Вас проводят.
– Прекрасно, сэр… – весело сказал Григсон, – я не заставлю ожидать себя. О, вы не раскаетесь.
Юноша вышел.
Лишь только за ним захлопнулась дверь, как в кабинет бесшумно вошел коренастый человек в форме морского офицера.
– Вот что, – быстро сказал генерал, – я хочу знать, куда пойдет это молодчик, который только что вышел от меня, что он будет делать и… Вы поняли меня? Через два часа я буду в лаборатории верфи. Надеюсь, к этому времени вы справитесь с моим поручением?
Морской офицер молча поклонился.
– Все! – сказал генерал.
2
Огромные окна военной испытательной лаборатории открыты настежь. Из окон видны приземистые серые здания, около которых неподвижно стоят часовые. Весь двор залит солнечным светом. Веселые зайчики прыгают на стеклах окон, слепят глаза. Часовые переступают с ноги на ногу, и тогда ножи, примкнутые к винтовкам, вспыхивают, как молния.
Асфальтированная, безукоризненно чистая площадка спускается широкими уступами к темной воде канала. Серые гранитные стены отбрасывают холодные тени на воду. Она покрыта жирными пятнами мазута, густо усеяна окурками папирос, оранжевыми апельсиновыми корками, желтыми гнилыми бананами. Пустые консервные жестянки с рваными краями трутся с тихим скрежетом о борта военных катеров, выкрашенных в бледно-сиреневый цвет. За каналом, точно голый фантастический лес, поднимаются, загораживая небо, высокие стапеля и подъемные краны.
Глухой, немолчный шум города входит в открытые окна лаборатории, как ровный гул морского прибоя.
Стрелки часов лаборатории сходятся на цифре двенадцать.
Хлопает дверь. Один за другим появляются офицеры, они с шумом рассаживаются у столов, около окон, на подоконниках.
Синий дым сигар поднимается, как туман. С приходом долговязого капитана Пакстона все оживают. О, этот Пакстон не даст скучать!
– Что слышно, капитан? Знаете ли вы, почему генерал приказал нам собраться?
– Что-о? Генерал?
Пакстон трет лоб и густым, оглушающим басом рычит:
– Я кое-что слышал, правда, но это очень длинная история.
– О-о!
– Внимание! Внимание!
– Дайте же говорить Пакстону!
Никто, разумеется, и не думает принимать всерьез «истории» Пакстона, но капитан так забавно и так занятно врет, что послушать его, конечно, стоит. Пакстон усаживается в кресло. Он сгибает, точно гигантские треугольники, длинные ноги, нюхает для чего-то своим утиным носом колени и, сняв с брюк пушинку, гудит оглушающе:
– Это, надо вам сказать, произошло на Борнео. Я плавал тогда юнгой. Наш генерал был в то время капитаном корабля, моим хозяином. Ночью приходят туземцы. Болю тают что-то. Переводчик объясняет: найдена пещера, в которой стоят какие-то невиданные машины. Судя по всему, пещера оставлена людьми несколько тысяч лет назад. Генерал дает мне приказание: перенести машины на корабль. Иду. Лес. Тропические джунгли. Туземцы нервничают. Я вливаю им по стакану виски. Храбрость. Идут дальше. Вдруг один, плешивый, как глобус, говорит мне: «Здесь, сэр». Я смотрю. Вход в подземелье. Что за черт? Иду. Пинком ноги открываю дверь. Скрип. Выпиваю стакан виски. За мной, ребята! Темь. Темно, как в погребе. Входим. Пыль. Тлен. Будь я проклят, если что-нибудь понимаю. Туземцы дрожат. Еще виски. Вторая дверь. Открываю вторую. Вижу – подземная пещера. Зажигаю факел. И что бы вы думали? Вижу – стоят всюду какие-то странные машины. Черт возьми, за всю свою жизнь я немало видел машин, но таких – скажу откровенно – не встречал еще ни разу, да я не встречу теперь. В этом я уверен. Представьте себе… Впрочем, это трудно представить… Подхожу. Трогаю. И вдруг машины рассыпаются, как пыль. Металл, превращенный временем в металлическую пыль, как вам это нравится?! Сколько же, думаю, тысячелетий стоят тут машины? Еще – виски. Вперед, Пакстон, и покажи, что ты не дурак! Эти машины – величайший памятник из когда-либо открытых. Осторожней, старина, не дыши и не трогай древностей, но постарайся снять чертежи и разобраться как следует, что за машины, для чего они. Замечаю надпись на одной машине. Читаю: «Non omnia possumus omnes»[62]62
«Не все возможно для всякого».
[Закрыть]. Латынь? Чувствую нервную лихорадку, и вдруг…
– Генерал! – крикнул, вбегая в лабораторию, лейтенант Броуди.
Офицеры вскочили, как школьники. Одергивая мундиры, они торопливо тушили сигары, поправляя прически. Усатый Пакстон закрутил под носом два пушистых кольца. Директор лаборатории Ламсдэн провел щеткой, оправленной в слоновую кость и серебро, по седой бороде, похожей на опрокинутую пирамиду.
Послышались шаги.
Бам-бам! Бам-бам! – долетало до слуха. Генерал шагал грузно, но четко.
Дверь широко распахнулась. В темном квадрате появился сияющий генерал.
На мгновенье он остановился, оглядел всех, затем, кивнув головой, зашагал по лаборатории, держа высоко голову, выпячивая молодцевато грудь.
– Ну? – весело крикнул генерал, стягивая перчатки.
– Все в порядке, сэр! – почтительно ответил за всех лейтенант Броуди.
– Чудесно!
Генерал подошел к окну. Не глядя на стол, он бросил на его палисандровую поверхность скомканные перчатки. Они скользнули по льдистому, отполированному столу и застыли, точно нелепые снежные комочки.
– Ну-с, – сказал генерал, не оборачиваясь, – как вы думаете, бывают у мошенников честные глаза? Что-о?
– Несомненно! – поспешил ответить капитан Пакстон. – В бытность мою на островах Фиджи я…
– Благодарю вас, капитан, но я это уже слышал, кажется, в прошлом году.
Генерал повернулся, насмешливо посмотрел на Пакстона и плюхнулся в кресло.
– Садитесь! – сказал генерал.
Офицеры с шумом задвигали стульями. Когда все сели, генерал лукаво прищурился и хлопнул со всего размаха руками по коленям:
– Исключительный мошенник, но гениальная выдумка, черт возьми!
– Что-нибудь случилось, сэр? – с тревогой спросил Броуди.
– Случилось? – засмеялся генерал. – Вот именно. Поразительный случай.
Все переглянулись. О, как видно, генерал недаром собрал офицеров в это неурочное время.
– Вот именно! – продолжал генерал с возрастающим весельем. – Мальчишка! Молокосос! Он решил провести нас всех за нос. Начал с того, что попросил у меня два миллиона долларов. За эту сумму предложил приобрести у него необыкновенное, совершенно потрясающее открытие. На предварительные же расходы он взял у меня пять долларов. Что-о?
– И вы своими руками отдали ему пять долларов? – хихикнул Ламсдэн.
– Ну-да, – захохотал генерал, – но разве это не оригинально? Попросить два миллиона и ограничиться пятью долларами? Но это еще не все.
Генерал взглянул на часы.
– Через несколько минут он сам явится сюда. Словом, обещаю вам блестящее представление. Будет поставлена оригинальная комедия: «Начинающий мошенник играет с младенцами морского штаба». Участвуют в спектакле все желающие. Общими усилиями мы разоблачаем мошенничество и отправляем героя как опытного афериста в отель для гастролирующих авантюристов. Но как он лгал? Честными глазами он смотрел на меня! Арститс! Монти Бенкс и Дуглас Фербенкс не годятся ему вместе с Чарли Чаплином в подметки! Что-о? Каков молодчик!
– Какое же изобретение?
– Чушь! – отмахнулся генерал. – Фантазия зеленого слона! Впрочем, все это услышите сами через несколько минут.
В дверях показался морской офицер.
– Чудесно, – сказал генерал, – надеюсь, Фойль, вы что-нибудь узнали о судьбе моих пяти долларов?
– Сэр, – сказал офицер глухим голосом, – человек, за которым вы поручили мне проследить, отправился прямо в ресторан. Здесь он съел два обеда, выпил три бутылки кока-кола, а затем…
– А затем?
– Он исчез, сэр.
– Ну вот, – засмеялся генерал, – я так и знал. Однако очень жаль. Я полагал, что это был более крупный мошенник. Жаль, жаль. Значит, нам не придется провести сегодня время весело. Он удрал? Какая досада. Мне так хотелось проучить этого молодчика.
– Сэр, – сказал офицер, – когда я подъезжал к верфи, мне показалось, что он бродит около ворот.
– Да? Вы уверены, что это он? – с внезапным оживлением спросил генерал.
Он вскочил, подбежал к окну.
Офицеры весело переглянулись. Пакстон наклонился к Ламсдэну и что-то зашептал ему прямо в ухо. Ламсдэн захихикал.
Наступила тишина. В стекло ударилась с жужжаньем муха. Генерал брезгливо махнул платком. К всеобщему удовольствию муха взлетела и опустилась прямо на кончик генеральского носа.
Генерал вздрогнул и весь так сморщился, будто проглотил стакан керосина.
– Фуй! Фуй! – пробормотал генерал и вдруг, просияв, крикнул весело: – Он! Да, да! Этот субъект идет сюда. Какая наглость, однако! Что-о?
Офицеры бросились к окну.
По асфальтовому двору шагал мистер Григсон в сопровождении дежурного. Они о чем-то разговаривали. Мистер Григсон держал в одной руке черный чемоданчик, в другой – жестяной бидон вместимостью несколько галлонов. Дежурный протянул руку в сторону лаборатории. Мистер Григсон поднял голову, взглянул с любопытством на окна и что-то спросил. Дежурный пожал плечами.
– Внимание! – сказал генерал. – Прошу занять места. Представление начинается. Предлагаю выслушать его внимательно. Запомните: мы должны отучить таких субъектов раз и навсегда являться к нам с подозрительными проектами. Они должны понять, что Морской штаб – слишком опасная игрушка. Наша святая обязанность – закрыть сюда двери так крепко, чтобы ни один мошенник даже не мечтал о поживе от нас. Запомните: ваши вопросы, очевидно, появятся в печати. Надеюсь, это будут остроумные вопросы. Прошу занять места.
С веселым шумом офицеры отошли от окна. Пакстон загудел в углу:
– Будь я проклят, если не поймаю мальчишку через две минуты.
В дверь постучали.
– Да! – сказал генерал.
Вошел дежурный. Щелкнув каблуками, он молодцевато козырнул:
– Сэр, тот человек, которого вы приказали провести к вам, – здесь.
– Пусть войдет, – кивнул головой генерал.
Дежурный широко распахнул дверь.
– Войдите, – сказал он, прижимаясь к стене.
3
В лабораторию вошел мистер Григсон. Он растерянно оглядел всех, неловко поклонился направо и налево и, не выпуская из рук бидона и чемоданчика, сделал несколько шагов. Пакстон свирепо закрутил пышные кольца усов.
– Вы можете идти, – сказал генерал дежурному.
Дежурный молча исчез за дверью.
Генерал встал. Он стоял перед Григсоном, как воплощенная любезность.
– Комиссия вас слушает, мистер Гринфельд.
– Григсон, сэр.
– Не возражаю. Вы, конечно, больше это знаете. Итак, в вашем распоряжении два часа. Доложите комиссии сущность вашего открытия. Мы вас слушаем, – сказал генерал, опускаясь в кресло.
Григсон осторожно поставил на пол бидон и чемодан.
– Два часа – это слишком много, сэр. Я задержу внимание комиссии не более чем на пять минут.
– Тем лучше.
Григсон снял шляпу, положил ее на бидон и провел рукой по голове.
– Я буду краток, – сказал он тихо. – Я открыл способ превращения обыкновенной воды в горючее.
– Что та-акое? – вскочил долговязый Пакстон.
Офицеры зашептались. Лейтенант Броуди фыркнул. Генерал недовольно взглянул на Броуди и свирепо нахмурился. Бедный лейтенант покраснел, как мальчишка.
– Я, – продолжал Григсон, не удостоив даже взглядом долговязого капитана, – предлагаю заменить нефть, мазут, бензин, керосин и лигроин речной или морской водой. Я понимаю, конечно, ваше удивление и ваше недоверие. Это естественно. Вполне законно. Однако разве менее удивительны авиация, радио, современная химия, кино или телевидение? Лет сто назад все это считалось бы невозможным, а сейчас мы просто не мыслим человеческое существование без радио, без авиации, без кино и так далее.
– Насколько я вас понял, – загудел Пакстон, – вода может гореть?
– Почему бы нет? – вежливо ответил Григсон.
– Но до сего времени пожарные употребляют воду для тушения огня, – сказал Пакстон и обвел всех торжествующим взглядом.
– Вы правы, – невозмутимо ответил Григсон, – но вы не должны забывать, что вода – это смесь известных веществ: кислорода и водорода. Один из этих составных частей – компонентов воды – водород – горит прекрасно, превосходно горит! Другой – кислород – прекрасно помогает горению. Значит – только надо умеючи и дешево разложить воду.
– Вы, конечно, владеете этим искусством в совершенстве?! – крикнул лейтенант Броуди.
Григсон поклонился.
– Я, – сказал он спокойно, – пришел к вам только для того, чтобы убедить вас в этом на практике.
– Что вам нужно для организации опыта?
– Вода и что-нибудь вроде дредноута, мотоцикла, автомобиля.
– Катер?
– Безразлично.
– Браво! – хлопнул в ладоши Ламсдэн. – Но скажите, пожалуйста, ваши водяные двигатели уже сконструированы? Как работают они? На каком заводе вы их изготовили? У вас, конечно, есть чертежи этих машин?
– Двигатель остается без изменений! Вода приводит в движение любой двигатель внутреннего сгорания.
– Я полагаю, – сказал генерал, понимаясь, – что всем будет очень интересно посмотреть, какую скорость покажет катер при помощи воды мистера Грингауза.
– Григсона, сэр!
– Великолепно. Броуди!
– Слушаю, сэр!
– Освободить баки от горючего на катере А-17-39!
4
Спустя несколько минут все уже стояли в машинном отделении катера. Среди офицеров царило веселое возбуждение. Долговязый Пакстон, вытягивая шею, суетился больше всех. Можно было подумать, что он решил во что бы то ни стало разоблачить мошенника. Григсон следил за каждым движением капитана с насмешливым любопытством. Пакстон определенно нравился ему.
– Боюсь, – гудел капитан, – что на дне баков еще осталось горючее.
– О! – с комическим испугом покачал головой Григсон. – Это мне не нравится. Я попрошу вытереть стенки баков насухо тряпкой.
Генерал кивнул головой матросу.
– Вытереть баки насухо! – закричал Пакстон.
Не говоря ни слова, матрос принялся за работу и через минуту вытянулся, держа в руках мокрую тряпку.
– Баки вытерты насухо, сэр.
– Идите.
Матрос вышел.
Теперь было уже все готово для опытов. Офицеры с любопытством разглядывали Григсона. Юноша улыбнулся, но, не встретив ни у кого на лицах ответной, сочувствующей улыбки, он слегка дотронулся до шляпы и спросил:
– Разрешите приступить, сэр?
– Да, да, пожалуйста, – нетерпеливо сказал генерал.
Григсон нагнулся, поднял с пола бидон. Капитан, не спускавший глаз с Григсона, рванулся вперед. Григсон в замешательстве взглянул на него. «Что еще нужно капитану? Может быть, он хочет спросить что-нибудь?»
– Позвольте, – забасил Пакстон, – вы хотите налить в баки из этой штуки? – Он дотронулся до бидона.
– Да.
– Но… Вы не разрешите понюхать вашу воду? Любопытно все-таки, чем она пахнет. И вообще вы можете располагать мной. Я охотно помогу вам.
– Хорошо, – просто сказал Григсон. Он протянул бидон Пакстону. – Если вам нетрудно, наполните, пожалуйста, бидон водой. Воду можно взять в канале.
Капитан открыл бидон, сунул в широкое горло нос и смущенно постучал согнутым пальцем по вдавленному боку. Бидон глухо загудел.
– Он пустой, – улыбнулся Григсон.
– Вижу! – буркнул капитан. Подмигнув всем с видом заговорщика, он быстро вышел. Генерал закурил сигару. Броуди сосредоточенно разглядывал ногти. Все молчали.
Вошел капитан. Тяжело дыша, он тащил бидон двумя руками.
Вода плескалась через широкое горло бидона. Брюки Пакстона были мокрые.
– Я прополоскал вашу жестянку, – сказал капитан, весело подмигивая глазом.
– Ваша заботливость просто смущает меня, – улыбнулся Григсон, – надеюсь, вы принесли воду?
– О, да, – пробормотал Пакстон, – будь я проклят, если это не настоящая вода.
– Благодарю вас! – поклонился Григсон. – А теперь, сэр, я хотел бы остаться здесь один. О, ненадолго: на две, на три минуты!
