Текст книги "Фаворит богини (СИ)"
Автор книги: Вячеслав Распопов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 40 страниц)
– Саня, я не поняла, что произошло? И зачем ты ее привязал к креслу. Это что, она порезала твою рубаху? А это что такое? – Показала она на отравленный дротик, к которому протянула свои руки.
– Не тронь! Он отравлен! – Марго отдернула руку и перевела полыхнувший ненавистью взгляд на жрицу. – У-у-у, гадина рыжая! Я знаешь, куда воткну тебе сейчас эту штуку?!
– Можешь себе туда воткнуть, царица занюханной Африки недоделанная. – Спокойно с ухмылкой парировала фройляйн.
Ответка последовала незамедлительно – пинок в грудь шпионки опрокидывает ее вместе с креслом, мой крик СТОП останавливает Марго от добивания и без того безуспешно пытающейся вздохнуть глоток воздуха жрицу. Пока я возвращал кресло в первоначальное состояние, Лора видимо отдышалась, и с улыбкой продолжила.
– Я приз твоего господина, и по факту – такое же приобретение, как и ты. Но в отличие от тебя, я настоящая герцогиня и принцесса из рода Каролингов.
– Саня! Чем ты врезал ей по башке?
При этих совах я невольно вздрогнул, но к счастью вопрос был риторическим.
– Надо еще раз. Может, тогда мозги встанут на место. Принцесса из династии Каролингов – рабыня наместника половины действительно занюханного острова. Ха-ха-ха! – Марго заливисто засмеялась. Вот умора, дай догадаюсь, наверное, твоего прапрадеда, вонючего рыбака, звали Карл по прозвищу Великий – за длину его члена. Ха-ха-ха.
– А твоему имя дали только к старости, когда договорили его до конца. – Смех шпионки был не менее язвительным. – И дай догадаюсь – во фрейлинах у тебя ходило стадо коз, а куртуазных кавалеров тебе заменял десяток верблюдов, мочу которых ты использовала вместо косметики. (Бедуинки ее используют как средство закрепляющее прическу) – Ха-ха-ха.
– Эй, дамы, кончайте базар – а то ругаетесь, как торговки на рынке. – С медучилища ненавижу девичьи разборки. – Не стыдно, Ваши величества принцессы?
– Саня, да пускай себе врет – разве не весело. – И повернувшись к Лоре, продолжила. – А можно поинтересоваться, из какой ветви Каролингов вы происходите?
– Если тебе деревенщина это что-то скажет, то мой прадед Людовик II – внук Карла Великого, король Лотарингии.
– О, впечатлило, только у Людовика было три сына и четыре дочери, может уточнишь, кто из них твой предок.
– О, впечатлило – для деревенщины ты неплохо осведомлена. Моей бабкой была Гизела, его третья дочь.
– Это которая вышла замуж за Бертольда I из рода Ахалольфингов? Насколько я помню, у нее было четверо детей, по слухам, все от любовников, за что супруг оправил свою слабую на передок жену в монастырь. Двое из которых умерло, Эрхарнгер II стал его преемником, а следы второго сына Бертольда затерялись в Англии.
Ну дает, рыжая! Это получается, она генеалогию всех царских родов знает?! Офигеть!
– Никуда он не затерялся. Фалберт успешно воевал вместе с норманнами против англов, и взял в жены графиню Ютландскую Сигурд из королевской династии Скьёльдунгов, мать которой была из рода Кнютлингов – тоже королевского.
Кнютлинги – где-то я слышал о этой династии – вспомнил.
– А кем тебе приходится сын ярла Олафа Золотобородова из рода Кнютдингов?
– Далекая ветка, надо подумать. Скорее всего, кузеном или племянником, а что?
– Будешь знакомиться с Лейсом, скажешь ему – здравствуйте, я ваша тетя! – Наш с Дедом смех остался не понят дамами.
Ну все, разговор дам перешел в конструктивное русло, смертоубийствами больше не пахнет. А я что-то устал, да и пот с кровью смыть надо, и к тому же голоден, как волк.
– Дамы, я вынужден откланяться – дела. – Похоже, меня не услышали – настолько были увлечены разговором. – Дед, если что, то я на «Авроре»
* * *
Оказавшись на своей палубе, свистнул вахтенного и сказал, чтобы на корму занесли пресную воду – ополоснутся, и занесли в каюту что-нибудь пожрать, да побольше. У моей каюты меня встретили две оскаленные морды псов, охраняющие жилище своей новой хозяйки. Врезав по одной морде ладонью и гаркнув «– Лежать!» я восстановил статус, и игнорируя обиженный взгляд пострадавшего, вошел в помещение. Пока раздевался и искал полотенце – рыжая видимо переодевалась в спешке, оставила в каюте форменный бардак – услышал рык псов. На окрики снаружи рык только усилился. Пришлось выглянуть наружу, рявкнуть на собак, чтобы не мешали проносу жратвы в каюту. На удивление – умные псины после окрика перестали замечать вахтенного, и впились в меня голодными взглядами. Сказал вахтенному, чтобы принес что-то накормить зверюг, те словно поняли и успокоились. Я наверно больше кошатник, или мне просто умные коты встречались чаще, но умных сильных псов уважаю. Позже, когда разговаривали с Дедом на эту тему, он сказал, что если взять теорию эволюции Дарвина за основу, то собаки и кошки, как и большинство млекопитающих, эволюционировало из крыс. Только вот собачья ветвь оказалась тупиковой, а кошки дали начало лемурам, которые эволюционировали в обезьян, и далее в людей. Но даже те ветви, которые остались кошачьими, гораздо совершенней псовых. Они крупнее и сильнее (лев, тигр) они быстрее (гепард), кроны деревьев, вершины гор, болота, непроходимая сельва – все для них охотничьи угодья и дом родной.
Пока я умывался, видимо, собачкам доставили еду, но сейчас об этом напоминали только два вылизанных до блеска тазика – то, что растраченные калории они восстановили сполна, было ясно по затуманенному взгляду и по едва заметному приветствию своего вожака в виде ленивого виляния хвостов. Насытившись вволю, я физически почувствовал как открылись шлюзы, наполняя мой организм эфиром Морфия – веки налились свинцом, и держать их открытыми стало весьма затруднительно. Все, на что хватило сил – отдать команду боцману, чтобы брали «Толстяка» (так я назвал неф) на буксир и становились на ночь на плавякорь, Ночью меня разбудили какие-то громкие голоса, затем прозвучал заливистый женский смех, дверь в каюту резко отворилась, и сразу послышался удар тела об палубу и отборная брань рыжей.
– Вахтенный, blia! Якорь тебе в задницу! Где лампа blia! Я чуть не упала. Развели тут бардак без меня, blia! Саня, ты что, спишь? Подьем! Ты же обещал грелку в полный рост – забыл? Инга, ты не представляешь, что он со мной вытворяет, прямо хочется выть и лезть на стену.
Вслед за фразой произнесенной как бы шепотом, последовал ее смешок, к которому присоединилось еще одно хихиканье.
Да они похоже надрались в зюзю. Первый раз вижу Марго пьяной.
– Конечно не сплю, жду тебя, А кто это с тобой?
– Позволь представить мою лучшую подругу – Ингрид, герцогиня Швабская и Ютландская. Она поживет у нас, пока не станет королевой.
Спорить или выговаривать что-то поддатым девицам – дохлый номер. Аргументов они не понимают, и на любое несогласие и противодействие реагируют агрессивно. Поэтому я спорить не стал, а почти ласково проговорил:
– Давайте раздевайтесь и ложитесь, а я сейчас быстро разберусь с этим бардаком, и вернусь. Так, давайте девочки, я вам помогу.
Моя помощь состояла в снятии верхней одежды, обуви, и укладки принцесс в люлю, то есть в кровать первого уровня.
Признаюсь, был сильный соблазн бухнуться туда же, и устроить дикий амур де труа. Пьяные леди при раздевании хихикали, и были как бы не против, но посчитал, что это может на данном этапе осложнить дальнейшие отношения, а если леди не против, то никуда ЭТО от меня не убежит, и вышел «наводить порядок». Когда вернулся через минут двадцать, дамы как я и надеялся, сопели в обе дырочки. Забрался на второй ярус, и под сладкую мысль о завтрашней мести принцессам, снова уснул.
С утра навалилось столько дел, что о мести и думать забыл. Первым делом занялся допросом команды «Толстяка» – откуда и куда, какой груз, кто пассажиры, и т. д. Допросив пару моряков, выяснилось, что они нечего толком не знают, но жив и сравнительно цел капитан (пара стрел в ноге) по имени Юг, который точно знает все. Вдумчиво поработав с Югом, выяснил – рейс фрахтовый, до Константинополя. Наниматель Калафат, наместник (теперь уже бывший) византийской половины острова. Груз разнообразный, но ценный, сформированный из конфиската у контрабандистов и купцов халифата. Пассажиры – полсотни личной охраны наместника, сотня отборных наемников, нанятых на деньги Калафата для поддержки Романа Лакапина на период до его коронации, сам наместник, с десяток слуг и его наложница. Благодаря нашим усилиям, количество пассажиров уменьшилось до двух десятков, которые в ближайшее время, когда достигнем западную оконечность Кипра, покинут борт «Авроры». При этом будут полностью уверены в том, что они единственные уцелевшие, кого мы спасли после кораблекрушения. Команда «Толстяка» задержится на пару дней, и сойдет в Александрии с такими же воспоминаниями. Жаль, не прихватили запасной компас – а то бы оставили неф, и долетели до дома за сутки, а если постараться и рвать когти, то и вовсе за день. Всего-то делов, пройти четыреста километров при почти попутном ветре. Пока занимался ротацией кадров – кого куда, и перевязывал раненых, подлетел помятый и нахохленный Дед. На мой осуждающий взгляд отреагировал моментально.
– Саня, сделай рожу попроще – я между прочим, делал твою работу, допрашивал в свободной форме Лору. А чтоб ее разговорить, предложил выпить по старинному райскому обычаю по чарке вина за знакомство. Благо, что у бывшего наместника с вином было все хорошо.
– А до тормоза в употреблении алкоголя никто не додумался?
– Наоборот! Чтоб алкоголь заработал как сыворотка правды – доза должна быть максимально допустимая.
– Дед, кончай лапшу на уши вешать, а то я тебя не знаю. Что-нибудь интересное есть?
– Есть – все интересное. Но ничего срочного, до вечера оклемаюсь, тогда и поговорим.
Отобедав, решил, что пора идти будить девочек. Метод побудки выбрал экстремальный – в виде кубка холодной воды. Хотел было прихватить с собой рупор, но передумал – глухие заики принцессы – это перебор. Девичий визг, и привычное «– Саня, ты гад!» прозвучали для меня песней.
– Подъём! Быстро умываемся, одеваемся. Построение на главной палубе через десять минут – время пошло.
Десятью минутами, конечно же, и не пахло – но я как бы этого не заметил, и где-то через полчаса пред мои очи предстало два чуда. Передо мной стояли сестры-близняшки, отличимые только в полутонах. Нет, наверное, все-таки сестры погодки – стати Инги слегка превосходили размеры Марго, но это возрастное, через годик-два они сравняются. Сходство усиливала одинаковая одежда – сафьяновые черные полусапожки, зауженные черные шаровары из тонкой шерсти, шерстяной, приталенный полукафтан с глубоким вырезом, из которого выглядывала тельняшка. На голове красовались черные треуголки с белым кантом и пиратской символикой. Из моих эскизов на тему «королева пиратов» рыжая выбрала этот для повседневной носки, и заказала два комплекта, одним из которых поделилась с подругой.
– Марго, ты в курсе, что в море у нас сухой закон? – Шмыганье носом и взгляд в палубу был мне ответом. – А за нарушение закона у нас списание на берег – тоже знаешь? – Короткий кивок. – Учитывая неординарную ситуацию, твое особое положение и первое нарушение – до прихода в Александрию будешь драить палубы, и свою подругу прихвати, а то если залетит по мелкому, то не будет знать, как правильно управляется со шваброй.
– Сам драй свою палубу! Я к тебе не нанималась! – Высоко задранный подбородок и презрительный взгляд Инги был мне ответом. Ну да, лошадка с норовом.
– Спорить с капитаном!?
– Ты мне не Капитан!
– Если я тебе не капитан, то твое место на корме, среди пленных. Которые ближе к вечеру будут доставлены на Кипр и отпущены на все четыре стороны. Выбирай – швабра или шлюпка.
– А ты не боишься, что Аль – Барид когда узнает, кто сорвал тщательно разработанные и успешно проведенные важнейшие операции по внедрению агентов прямо во дворцы крайне интересных для Халифата государств, захочет с тобой… кхм… познакомиться. – Взгляд шантажистки полыхнул торжеством.
– Да не особо. – Я лениво пожал плечами. – Ты забудешь о нашей встрече, как только окажешься на берегу, а Дед и Марго туда не пойдут – не в их интересах.
– Точно придурок!
– Корма там. – Указал я пальцем.
После ухода Инги, рыжая заметно приуныла, но оспаривать мое решение не стала – как ни крути, командир на то и командир, чтоб принимать решения. Но не прошло и десяти минут, как Инга вернулась. Вид она имела очумевший.
– Как!? Как ты это сделал!? Почему никто не помнит захвата судна? Все считают, что неф налетел на риф и затонул. А когда я рассказала, как было дело, меня подняли на смех, и всерьез записали в сумасшедшие. Кто ты?
– Кто я, ты уже слышала, а верить или не верить – решай сама.
– Если бы сказал, что ты шайтан – то сразу бы поверила, ты все разрушаешь на своем пути, даже не прикладывая к этому сил.
– Кончай базар, и выбирай уже, герцогиня Швабская – швабра или шлюпка.
– А ты, можно подумать, оставил выбор?!
– Выбор всегда есть! Где швабры покажет Марго – выбирай любую.
– Правду Марго говорит, Саня – ты точно гад. – И сразу без перехода. – А ты правда можешь превратить девушку в черную старуху?
Я лишь загадочно усмехнулся, и перевел взгляд на рыжую – та моментально сбледнула с лица. Думаю, за ответ потянет.
Драили принцессы палубу плохенько, все получалось через пень-колоду – подошедший боцман, встретившись со злобным взглядом Марго, от комментариев воздержался. Но когда уходил, скривился как от зубной боли. Время от времени девчонки подходили попить к десертному столику, принесенному Басимом (мое нововведение, придумал для себя, чтоб веселее было коротать вахту) с компотом, чаем, фруктами и орешками, – сушняк он и в Африке сушняк. В очередной раз подойдя к столику, застали там видимо уже оклемавшегося Деда, поглощавшего фрукты.
– Эх, девчонки, как же раньше было хорошо! – Мечтательно произнес он.
В глазах девочек появился интерес, видимо настроились выслушать увлекательную историю из райской жизни. Дед выдержал театральную паузу, тщательно выбирая очередной лакомый кусочек, и наконец выдал.
– Не будем вдаваться глубоко в историю – возьмем хотя бы вчерашний вечер.
Широко открытые от возмущения рты и глаза принцесс стали достойным вознаграждением пернатому юмористу. Когда Марго наконец справилась с шоком и смогла набрать полную грудь воздуха, на Деда посыпалось.
– Ах ты провокатор пернатый! Все из-за тебя, гад! Давайте за знакомство, за победу, за будущих королев, за удачу, за родителей, за тех кто в море, чтобы тост сбылся – пить надо до дна. – Явно подражая хриплому голосу Деда, проговорила рыжая. – Да если бы ты не был райской птицей….
– Марго, для будущей королевы ты ведешь себя излишне эмоционально. А, то, что вы не прошли тест на алкоголь, возможно моя вина. Так что когда прибудем в Александрию, будем упорно и ежедневно тренироваться.
Позеленевшие лица принцесс и вытянутые в его сторону руки были ответом. Но Дед был готов, и был таков. Вот так мы с шутками и прибаутками добрались до Александрии. Из примечательного что стоило бы упомянуть, был рассказ Деда о истории Инги.
* * *
Инга родилась в 902 году от рождества Христова в городе Ульме, административном центре Швабии. Свое детство помнила лет с пяти-шести. Игры в парке замка с братом, который был старше ее на год, детьми обслуги и дворни. Излишне навязчивая опека нянек, и нудные ежедневные занятия с дядькой Роландом, бывшим герольдом (Герольд ведал составлением родословных, а также систематизировал знания о гербах, выработал общие принципы и правила их составления) при дворе короля Арнульфа Каринтийского. Он учил Ингу этикету, письму, каллиграфии, счету, истории, и многим другим наукам, необходимым на его взгляд будущей великосветской даме. Обычное, ничем не примечательное беспечное детство, разве что годам к девяти она заметила за собой способность уговаривать окружающих. Так Инга могла уговорить ранее непреклонного дядьку не проводить какой-либо скучный урок, а рассказать что-нибудь интересненькое, или уговорить вредную няньку не жаловаться строгой маме об ее очередной шалости. Впрочем, особого значения этой способности она не придавала, а через некоторое время и думать об этом забыла.
Тем временем королем Германии был избран Конрад I, не отличавшийся большим умом, зато обладавший хваткой и целеустремленностью, а главное – навязчивой идеей восстановить полный контроль над провинциями, где в настоящее время ослабевшую власть Каролингов и в грош не ставили. Масла в огонь подливал его новый канцлер – епископ Констанц Соломон III. Первым шагом нового короля была казнь маркграфа Реции Бурхарда I, которого он обвинил в измене. Эрхангер подхватил знамя казненного героя, и при помощи брата Фалберта, оцта Инги, сплотил вокруг себя знать Кьявенты, Форальберга, Эльзаса, Бургундии, Реции, ну и Швабии, которой централизованная власть ничего хорошего не сулила. Силы были примерно равны, и каким бы Конрад не был отморозком, но идти на открытое противостояние не решился – потеря армии, даже в случае победы, оборачивалась потерей власти. Положение Эрхангера было еще более шатким – стоило проиграть более-менее серьезную битву, и бароны разбегутся кто куда – и тогда ему точно не сносить головы. Осознавал это и Бертольд, поэтому подготовил себе «запасной аэродром» – прикупил замок в четырехстах километрах ниже по Дунаю в городке Вения (Вена), куда и пересилил свою семью в 912 году. А через год город захватили угры и валахи, уменьшив его население на три четверти.
Нахрапом взять замок у угров не вышло – оставив под стенами с десяток трупов, передовой отряд перенес свое внимание на менее защищенные дома. Далее в течение дня было еще несколько вялых попыток штурма, но все были какие-то несогласованные и кратковременные – так, проверка на вшивость. Но ближе к концу дня к стенам замка стали подтягивается отряды со штурмовыми лестницами. Когда количество лестниц превысило количество активных защитников – около двух десятков мужчин – начался штурм. Сигрид переодела Ингу в драный, мальчишеский наряд, как и ее брата, видимо, позаимствованный у дворни, срезала ее золотистые волосы и измазала лицо грязью, и обратилась почему-то только к дочери.
– Инга, ты должна выжить. Я знаю, ты сможешь. Мне, когда я была совсем девочкой как ты, шаманка сказала, что я рожу великую королеву, имя которой пройдет через века. Веди себя как испуганный маленький мальчик, и пока не станешь сильной, никому не открывай своего истинного имени! И не плачь, у тебя все получится.
Когда в замок ворвались захватчики и перебили последних защитников, забаррикадировавшихся на первом этаже. Сигрид с фрейлинами заперлась на третьем, а остальная прислуга и Инга с братом укрылись на втором. Когда все ценности были разграблены, захватчики приступили к дикому кутежу, вино полилось рекой, в закуске недостатка тоже не наблюдалось, и с бабами был полный порядок. Поначалу всех более-менее молодых утащили на третий этаж, где расположилась элита угров, те, когда полностью насытились женскими телами, передали их вниз, на второй, своим подчиненным. Женщины к тому времени вид имели весьма помятый, но были приняты полусотней пьяных бойцов на ура. Насилие вступило в новую фазу. Брат Инги, несмотря на предупреждение сестры, бросился на насильника мамы, сразу был убит и выброшен в окно, как и все трупы до этого, Видимо тонкая душевная организация убийц не могла совместить в себе праздничное действо и рабочую обстановку. Оргия закончилась только под утро, когда даже самых стойких воинов, сломленных Бахусом, свалил сон. Выглядевшая до этого полумертвой Сигрид легко поднялась, вынула из ножен своего последнего насильника кинжал, и перерезала ему горло. Та же участь постигла его соседа, и соседа соседа. Убивала она всех очень сосредоточенно и аккуратно, словно втыкала не кинжал в очередную жертву, а иглу в пяльца для вышивки. Видимо проснулись дремавшие до поры гены ее бабки Хельги по прозвищу «кровавая», которая не задумываясь в качестве аргумента в споре пускала в ход кинжал или даже топор, и по слухам, даже сам непобедимый Рёрик Ютландский старался не конфликтовать со своей невесткой. Когда возня, храпы, бормотание и другие звуки, производимые пьяным людьми стихли, Сигрид забаррикадировала дверь ведущею на лестницу вниз тяжелой скамьей, и не торопясь, стала обильно поливать пол и другие деревянные конструкции маслом из ламп. Не в силах пошевелится от увиденного, Инга наблюдала, как огонек робко лизнул разлитое угощение, раз, другой, третий и радостно потрескивая, жадно набросился на предложенное лакомство. Раздавшиеся испуганные возгласы оставшихся в живых обитателей замка прервал властный голос матери.
– Чего ждете? Сгореть хотите?! Прыгайте в окно! Там из наших родичей враги устроили вам мягкую подстилку. И тут же повернувшись к дочери – ласково. – И ты ступай, девочка моя, у тебя все будет хорошо, я в тебя верю. Обо мне не беспокойся, огонь выжжет позор, и очистит душу, и я уверена наши предки с гордостью примут меня на небесах.
Пока она это говорила, жар от разбушевавшегося пламени стал нестерпим. Сигрид будь-то не замечая этого, улыбаясь, подхватила дочь подмышки перенесла за окно и опустив пониже разжала руки. Инга успела схватить мать за руку, но пальцы не удержали скользкую от крови захватчиков руку. Приземление было удачным, если не считать прикушенного языка. Когда она подняла взгляд вверх на окно, Сигрид уже не было, в место нее из проема вырвался клуб дыма, который несколько раз моргнув красным, превратился в столб пламени. Какая-то тетка из дворни подхватила упирающуюся девочку, и побежала прочь, в сторону ворот. Их бегство было недолгим. Еще толком не расцвело, а они уже попались конному разъезду Угров.
Как пояснил Дед, дунайские Угры – это будущие венгры, которые отделились от оседлых Хантов и Манси, и притопали к низовью Дуная аж с северного Урала (земляки, оказывается) пехом, пробираясь сквозь обитаемые земли с огнем и мечом четыре тысячелетия. Получается практически по километру в год продвигалось воинственное племя, тысячелетиями нарабатывая стратегию победы, и культивируя воина. Я и сам вспомнил, как где-то читал, что по воспоминаниям русских командиров войны восемьсот двенадцатого года, что единственные, кто мог устоять перед русской штыковой атакой – были мадьярские (венгерские) пехотинцы.
Далее начались стандартные процедуры перекупки рабов мелкооптовыми покупателями, пересылка, перепродажа оптовикам, вновь пересылка, сбитые в кровь ноги, еда, внешне напоминающая корм для свиней, а по запаху еще хуже, полное безразличие к своей судьбе, сплав на какой-то убогой барже по Дунаю, и наконец – рабский рынок в Томах. Полом Инги никто не заморачивался – одет как мальчик – значит мальчик. Когда девяносто процентов товара из клети, где сидела девочка, было продано – наступило длительное затишье. За три последующих дня не было продано ни одного раба. И тут к загону подошел грек, явно страдающий ожирением. Как только он остановился у загона, его раб подставил под его седалище табурет. Отдышавшись и вытерев обильный пот с лица, грек заговорил.
– Я забираю весь этот никчемный мусор, что у тебя остался, и заплачу за него два полновесных золотых солида.
– Вы наверное шутите, уважаемый. – С нервной смешинкой произнес продавец. – Одна только их одежда, проданная старьевщику, принесет мне половину от вашей цены.
– Я не шучу. Я возьму всех – и ты свободен. Или я ухожу – и ты сидишь на месте, тратишь деньги на их кормежку, платишь за место на рынке, и когда твоя убыль будет велика – просто распустишь всех, дав каждому пинка на прощание.
Работорговец дураком не был, и понимал, что при теперешнем ежедневном пополнением рынка свежим товаром, его коммерция, не согласись он на предложение жирдяя, явно обещала приличные убытки, и начал торговаться. Так Инга стала собственностью константинопольского купца Макария.
По прибытию в столицу Византии, рабами занялась его сестра Ипатия и две ее рабыни. Они отмывали, стригли, переодевали и причесывали «мусор», превращая его в весьма конкурентоспособный товар, который уходил поштучно даже дороже, чем Макарий их приобрел оптом. Когда обнаружился пол Инги, купец велел своему рабу дать ей плетей, но Ипатия пинками прогнала карателя, а когда узнала, что девочка умеет считать – и вовсе забрала ее себе. На центральном рынке у нее была своя лавка, что-то типа галантереи – бижутерия и парфюмерия со всего мира. Освоилась в лавке юная герцогиня на удивление быстро, и что самое главное – доходы от продаж стали заметно расти. Просто принцесса слегка «уговаривала» покупателей на покупки.
Рынок, как известно, не только место купли продажи, но и своеобразный форум – место для общения на любые темы без цензуры, в основном женский, пожалуй. Так уж повелось издревле, что пока основной добытчик, мужчина, шел на охоту, женщина занималась собирательством. Она шла в лес с целью найти там что-нибудь к столу, а также не пропускала что-нибудь интересненькое, и конечно, общалась с товарками, находя во всем этом определенное удовольствие. В средние века поведенческие рефлексы, тысячелетиями вбитые в подкорку, не изменились – разве что лесом стал служить рынок. Центральный рынок отсекал своей вымуштрованной стражей приставучих попрошаек и разного рода криминал, а своими ценами все классы ниже среднего. Поэтому основными его клиентками были матери, сестры, жены, наложницы высокопоставленных и влиятельных мужчин в светской, военной и религиозной сферах. Дамочки, общаясь, к своим сплетням зачастую приплетали профессиональные тайны своих мужчин, даже не придавая им особого значения. Такой источник информации Аль – Барид оставить без внимания никак не мог.
Сивилла – улыбчивая, добродушная женщина, разносила по лавкам подслащенную фруктовую воду, душистые свежие лепешки, и прочие сладости для легкого перекуса. Цены у нее всегда были умеренные, а качество товара отменное. А еще она собирала новости и сплетни, а если требовалось – то и сама их распространяла. На Аль-Барид, завербованная мужем, она работала уже пятнадцать лет, а после гибели мужа при нападении, можно сказать, своих же пиратов на Салоники в девятьсот четвертом году, перебралась в Константинополь и продолжила уже сольную карьеру шпионки. Очередной день, проведенный в бесконечных разговорах, подтвердил информацию, что боевой флот стягивает основные силы в метрополию для мелкого ремонта, пополнения экипажей и приема десанта. Окончательная цель рейда еще не была известна, но и без этого были понятны возможные цели нанесения удара – Крит или Сицилия. Готовясь для встречи со связником, она вдруг заметила дурацкий браслет из цветных камушков на своем запястье, и тут же вспомнила, что этот браслет и не менее дурацкую бронзовою монисту против воли ей впарила рыжая пигалица из лавки Ипатии. Имея инструкцию на обнаружение подобных уникумов, она все передала по службе, и получила за это немалую премию. Не прошло и недели, как Сивилла узнала о смерти Ипатии – съела чего-то не то, видимо после того, как отказалась продавать свое маленькое сокровище. Проданная вместе с персоналом лавка вскоре вновь открылась, но рыжего чуда там уже не было.
* * *
Иная – верховная настоятельница храма богини Иштар – аккуратно положила в шкатулку древнюю рукопись (действительно древнюю, а не тот новодел, что был написан жрицами по памяти шесть веков назад). Таких свитков после пожара и уничтожения «Белого Храма» Иштар в Уруке осталось всего семнадцать, из многих тысяч хранившихся в его библиотеке. Руины, трупы и пепел – это все, что после себя оставили Сасаниды (династия персидских шахиншахов) на месте прекрасного и процветающего города. В живых тогда осталось и удалось вырваться из города всего лишь двум десяткам жриц. Наверное, сама богиня отобрала для себя самых отважных и умелых, самых удачливых и верных слуг. Долгое блуждание по пустыне привело скиталиц к наполовину засыпанному зиккурату, храму древнего лунного божества Наннара. Храм когда-то окружал цветущий город Ур, но столетие назад вдруг пересохли один за другим все источники воды, и город поглотила пустыня. Несмотря на то, что вокруг возвышались барханы, небольшой пятачок двора храма ветер очистил до самой брусчатки, а центром этого пятачка оказался старинный колодец. Не веря своим глазам, жрицы подошли к нему, а через мгновение начали выгребать песок из открывшегося чуда. Еще не наступил вечер, а сухой песок сменился на влажный, а потом и вовсе на мокрый. Когда серп луны достиг своего пика, потрясенные девушки увидели на дне колодца его четкое отражение. Это определенно был знак, что Бог луны Наннар принимает и дает кров своей блудной дочери (согласно шумерской мифологии Наннар отец богини планеты Венеры – Инанны (Иштар у вавилонян)).
Иштар богиня любви и войны, и ее жрицы в равной степени должны обладать искусством обольщения и боевыми навыками. Однако выжившие жрицы, основавшие новый храм, были больше боевиками и думали немного иначе, да и приобретенный опыт подсказывал, что на разъяренную солдатню обольщение действует не так как хотелось бы, а скорей наоборот. Поэтому в воспитании новых поколений основной уклон делался на боевку. Прошло немало времени, прежде чем запущенные и обветшалые строения стали приобретать черты храма, и поступательное развитие стало налицо. Так прошло четыре с половиной столетия, храм практически достиг прежнего величия, а окружающая его территория превратилась в цветущий сад. И тут нежданно-негаданно грянула аббасидская религиозная революция. На смену религиозно-терпимой к разного рода конфессиям династии Омейядов, пришли фанатики Аббасиды с лозунгом «следовать Корану и сунне Пророка». Это привело к быстрой исламизации Халифата и Средней Азии. Повсеместно стали разорятся и разрушатся храмы других богов, а их служители в лучшем случае изгонялись. Благодаря тому, что Ур находился в значительном отдалении от других поселений, данная участь его пока миновала, но все до поры до времени. Взвесив все за и против, тогдашняя настоятельница Великая Ихтабар решилась на крайний шаг, и обратилась напрямую к предводителю революционеров, самому Абуль-Аббасу Абдаллаху. Как такое получилось – ведь данная фигура и его постоянные перемещения были тщательно законспирированы, история умалчивает. Впрочем, на то она и жрица Иштар, при этом – верховная. На встречу Ихтабар прибыла с подарком – десятью самыми красивыми жрицами храма. Оглядев подарок, Абдаллах иронично заметил.
– Ну, раз ты знаешь кто я, и смогла найти меня – то наверняка знаешь, что жен и наложниц у меня в достатке, и что последние два года мне приходится проводить ночи в окружении не женщин, а своей охраны. – И усмехнувшись, продолжил. – Твой подарок больше похож на насмешку.
