Текст книги "Фаворит богини (СИ)"
Автор книги: Вячеслав Распопов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 40 страниц)
– Жрица любви в теории, если я не ошибаюсь (Инга досталась мне девственницей, впрочем, как и Марго – блюли себя принцессы). Мою подначку рыжая игнорировала – видимо, полностью уверенная в своих силах. «– Ладно, посмотрим, чья возьмет – теория, или практика плюс опыт.»
– С Аркадием все прошло нормально. Если диверсия пройдет успешно, то он послезавтра вспомнит, что лично завербовал двух флотских, которые за две тысячи солидов согласились устроить грандиозный пожар, но видимо погибли, раз не пришли за расчетом. Если ничего не получится, то значит горе-поджигатели просто сбежали с авансом. Аванс, кстати, вот. – продемонстрировал я Инге увесистый кошель с золотом. – Про нас Аркадий, Николай и остальная дворня забудут завтра к вечеру. А про своих купцов и капитанов Аркадий не вспомнит, пока они сами не объявятся.
Рассказывая это, я разделся, и поднырнул под легкое одеяло, сходу облапал рыжую и прижал к себе ее шикарное тело. Инга полностью расслабилась, дав ощутить все свои прелести, затем как змея выскользнула из моих объятий, и применив силу, быстро уложила меня на лопатки, навалившись сверху.
– Сначала рассказ про небеса, иначе ничего тебе не обломится. – при этом ее лоб коснулся моего, а рыжая грива ее волос мягкой свежей волной легла на мои плечи и лицо. Затем последовал смачный поцелуй в губы, и сладкая обольстительница буквально ввинтилась в мою подмышку, положила голову на мое плечо, и опутала мое тело своими конечностями, после чего немного поворочалась, устроилась поудобнее, и разрешила. – Давай, рассказывай.
– Как я уже говорил, в небесах над облаками очень холодно. Будь так холодно на земле, обычный бы плевок превратился бы в льдинку, пока летит вниз. А сами облака это снег… Ты же помнишь снег? – утвердительный кивок. – Только очень мелкий – гораздо мельче муки.
– А как же ты там не замерз?
– Хм. Все очень просто! Я путешествовал по небесам внутри огромной железной птицы, настолько огромной, что на каждом ее крыле свободно бы уместилась «Аврора». Я восседал на очень удобном диване, «– А ведь точно! Надо обязательно начертить и заказать удобное мягкое кресло» а прекрасные гурии подносили мне божественный нектар с золотистыми пузырьками, который называется лимонад, и угощали различными изысканными яствами. Например бифштекс, наполовину состоящий из чистейшего czerstvogo хлеба, с makaronami, и sloyka с растворимым coffee. – вроде недавно ели, но я отчетливо почувствовал, как принцесса несколько раз сглотнула набежавшую слюну – видимо, представляя на вкус неземные яства. – А бока у птицы были прозрачными, и я мог любоваться красотами облаков и земли сверху….
Мастерство рассказчика принцесса оценила, и отблагодарила по царски – точнее, по французски. Исполнение было настолько виртуозным, что я толком его и не запомнил, потому что уплыл первый раз еще во время прелюдии….
Утречком, сразу после завтрака, нам были представлены наши будущие коллеги, все четверо. Поначалу, не понимая сути вопроса, капитаны и купцы выглядели растерянными. Но после того, как я пояснил, что я начинающий купец, а мои капитаны не бывали в Константинополе и дядюшка моей невесты предложил их в качестве наставников на один рейс, сразу повеселели. То есть их, как они поняли, назначают не ответственными за груз и суда, а как бы почетными советниками, ни за что не отвечающими, но имеющими долю с прибыли. Пока я беседовал с новыми членами команды, Инга с Фарахом посетили местный рынок с целью приобретения десятка бурдюков под «коктейль Молотова» и фляги с широким горлышком для защиты от воды кресала и трута с ветошью. Использовать транспорт Аркадия до «Авроры» мы отказались, так как заранее договорились с купцом-жучилой Неоклом, купившим все наше вино. На пристань пришли вовремя. С лохани Неокла уже заканчивали выгрузку второй на сегодня партии товара с «Авроры». Прибыв на судно, устроил наставникам краткую экскурсию, в процессе которой, как только добрались до носового кубрика, усыпил их там крепким сном. Говорят, меньше знаешь – крепче спишь, а тут вышло все наоборот. Далее занялся вместе с Дедом подготовкой операции. Не обошлось без сюрпризов. Вытряхнутые из мешка бурдюки оказались снежно-белыми, даже, при том скудном освещении, что дает узкий серп луны, такие хорошо будут заметны на воде с сотни метров. Пока пенял по этому поводу фройляйн, решение проблемы нашла Марго, предложив обшить бурдюки чехлами из темной материи. Инициатива должна быть наказуема, поэтому отдал приказ инициатору немедленно устранить проблему, даже если для этого придется пускать на чехлы собственные шмотки. Ближе к вечеру все проблемы удалось решить, все разговоры удалось проговорить, все было проверено и перепроверено. Осталась самая трудная часть операции – пассивное ожидание.
Когда полностью стемнело, от борта «Авроры» бесшумно отделился наш диверсионный болид. В лунную ночь, подобную этой, разглядеть его можно было не далее чем с тридцати метров, и то при условии, если ты точно смотришь именно на него, ну или его выдаст ударившая в борт волна. Сейчас еще дул не сильный, но порывистый дневной бриз, и разогнанные им мелкие волны били нам в корму. До бухты добрались менее чем за полчаса, ориентируясь на свет от пожара. На одной из кýзен, принадлежавшей Аркадию, чисто «случайно» загорелась кровля, которую тут же потушили – но этого было достаточно, чтобы выбрать четкий ориентир и проложить курс, свободный от десятков плавсредств, стоящих на рейде. До бухты, где скопилось множество «бегунов» (дромон по гречески) мы не дошли метров сто, встав на промежуточную якорную стоянку для дополнительного наблюдения за противником. Часовое наблюдение выявило утихающую активность экипажей, которая после второго часа наблюдения прекратилась вовсе. Все, пора. Подошли еще метров на пятьдесят, и я покидаю борт. На мне облегающий черный шерстяной комбинезон, позволяющий оставаться незамеченным и сохранять хоть как-то температуру тела в прохладной воде. Вообще-то вода где-то под двадцать градусов, но все равно, с учетом температуры воздуха не более десяти, как-то прохладно. В комбез вшито несколько небольших пробковых вставок, позволяющих держать голову над водой даже в пассиве, и не мешающих, если надо плыть под водой. Моя первоочередная цель – семь ордеров, запирающих вход в гавань. Решаю обрабатывать корабли через один. Наверняка уже полностью боеспособны и укомплектованы греческим огнем. Подгребаю осторожно – за мной тянется хвост из десятка бурдюков, наполненных «коктейлем». Приближаюсь вплотную к первому борту, слушаю – ничего, тишина. Вообще-то тишина конечно относительная. Парусное судно с деревянным корпусом даже при слабом волнении и ветре издает целую симфонию звуков. Завывание ветра в натянутых снастях, плеск волн о корпус, поскрипывание, похлопывание, постукивание и еще много чего. В этом хороводе звуков переброшенная через борт «кошка», тоже обмотанная черной материей, при ударе о палубу издала почти неслышный звук. Осторожно поднимаюсь на палубу, прокалываю бурдюк, разливаю содержимое, не забыв полить наружный борт, отцепляю «кошку», и по свободному фалу спускаюсь в воду, не забыв приколоть кусок белоснежной кожи к политому горючей смесью борту. На втором и третьем корабле все тоже прошло без сучка, без задоринки. На четвертом (седьмом) один из вахтенных учуял запах нефтепродуктов и обратился к товарищу:
– Ты чувствуешь? Какой-то странный запах?
– Я только что заходил к нашим в кубрик, вот там, я тебе скажу не просто запах, а вонь дикая. И не мудрено – цены в харчевнях задрали до неба, а зарплаты уже два месяца как не видели, вот и жрем что попало, и запиваем кислятиной. Вот помню….
Дальше я их слушать не стал, спустился за борт и поплыл к самому большому скоплению дромонов. В единой связке стояло как минимум десятков пять кораблей, пришвартованных друг к другу. Экономно расходуя горючку, обработал еще десяток судов, после чего вернувшись на самое крайнее, открыл флягу с кресалом и стал добывать огонь. Огонь неуверенно и как бы нехотя переполз с трута на палубу, и подрагивая, двинулся вперед.
– Эй! Ты что творишь? Ты кто?
Бешеный темп, в котором приходилось работать, и везучесть, наверно притупила осторожность, вот я и прозевал вахтенного, который видимо услышал удары кресала о кремень и подошел почти вплотную. Паренек не был героем, но реакции и скорости ему было не занимать. Как только я выхватил стилет, парень с дикими криками, петляя как заяц, скрылся в лабиринте надстроек. Огонь уже жил своей жизнью, моей помощи ему больше не требовалось, и мне ничего не оставалось, как покинуть ставшее негостеприимным для меня место. Все, началась движуха. Крики вахтенного в ночной тиши положили начало броуновскому движению экипажа. Послышалась ругань, новые крики, топот десятков ног, надсадный кашель, проклятия. В горючею смесь специально добавили толченую серу, чтобы при горении выделялся ядовитый сернистый газ и делал невозможными попытки подобраться к пламени. Я не стал смотреть наверняка захватывающее зрелище – приходилось улепетывать во все лопатки. Вжикнули, уходя в воду, несколько стрел – но далеко и сильно вразброс. Разглядеть в темноте черное пятно, тем более после того, как смотрел на огонь, стрелкам просто нереально. В ответ резко щелкнула тетива аркбалисты, сразу же раздался дробный удар картечи по дереву, заглушенный криками боли. Выстрел картечью за сотню метров малоэффективен – большей разлет и слабая убойность. Но бездоспешным лучникам хватило – выстрелы прекратились. Еще насколько гребков, и из темноты прямо на меня вышел «Диверс» – так я назвал наше МДС. Быстро вскарабкавшись на него, отдал приказ андоррцу.
– Фарах, быстро! Зажигательными стрелами из лука бьешь по белым отметкам на бортах запирающих бухту кораблей, затем уходим мористее на двести метров. Вперед! Не спать!
У андоррца все было под рукой – и лук со стрелами, и горшок с раздутыми углями. Пока я подбирался к десантному люку, он уже успел выпустить по стреле в каждую цель, и продублировать каждый выстрел.
– Все, братва – в темпе уходим! А то сейчас очухаются и сделают из нас ежиков. Крути педали! Курс юго-запад!
Двести метров при стрельбе из лука, даже по видимой цели, это скорее жест отчаяния, а вот из нашей аркбалисты по освещенной пожаром бухте – самое оно. На уход на заданную позицию, с учетом всех разворотов, ушло от силы минут десять. Аркбалиста уже была взведена и заряжена стрелой, снаряженной «коктейлем» – я даже запал успел зажечь. Но вот только выбрать цель было затруднительно. Группа, запирающая бухту, пылала уже вся. Из тех кораблей, что я обработал позже, и соединил их смоченными в горючке канатами, тоже моя «помощь» им явно не нужна. В конце концов, выбрал одно из дальних от пожара судов, стоящее у причала, и нажал спуск. Стрела прошла чуть выше и врезалась, расплескивая огонь, в огромный штабель древесины под навесом на берегу. Пока я смотрел, как занимается пламенем штабеля досок и кровля над ними, яркая вспышка над первым подожженным мной дромоне ярко осветила гавань – рванули емкости с «греческим» огнем. Который, вытекая на воду, не думал гаснуть. Следом рванули емкости на запирающих бухту кораблях. И тут такое началось… Жаркое пламя, подпитываемое новыми подачками, буквально захлестнуло всю бухту. Высокотемпературные выбросы и разливающаяся горючка превратили бухту в циклопический, пылающий костер. Пламя над бухтой встало стеной – клубящиеся протуберанцы, состоящие из всех оттенков красного, оранжевого и желтого цвета уходили далеко в небо, поднимая с собой снопы искр. Кроме бухты, горела объятая пламенем верфь и прилегающие к ней склады. С трудом оторвавшись от захватывающего зрелища, я отдал команду возвращаться на «Аврору». Возвращение было триумфальным! Каждый считал своим долгом хлопнуть капитана по плечу и поделиться своими восторгами. Еще бы – стереть с лица земли целую флотилию силами четырех человек, которых конечно поддерживал весь экипаж – это просто колдовство какое-то. Легким диссонансом было отсутствие Марго, но этому факту я не придал значения. Мне было приготовлено корыто с горячей водой на корме и вместительный кубок с подогретым глинтвейном – понятно, это уже Дед подсуетился. Только я отогрелся и начал по-настоящему расслабляться, как появилась рыжая. По ее виду было понятно, что поздравлений я от нее не дождусь. Глаза как щелочки, губы-ниточки, руки скрещены на груди.
– Саня! Я для тебя все делаю! Больше всех стараюсь! И кроме того, я у тебя первая наложница. А ты про свои путешествия на небесах рассказал Инге. А мне даже ни слова об этом!
Ну да, конечно, все делает – только вот из под палки, и старается только после хорошего пинка… Разве кроме что постели! Но спорить с обиженной девушкой, а тем более оправдываться – заранее проигрышный вариант.
– А ты уверена, что я ей все рассказал? – с безразличным видом прихлебываю из кубка. Такого ответа она явно не ожидала. Растерянность в глазах сменила надежда, затем понимание.
– А мне все расскажешь?! И когда?
– Только не сегодня, солнышко, давай завтра.
Как мало надо женщине, если знаешь, что ей нужно. Минуту назад убитая горем, Марго преобразилась до неузнаваемости. Меня чмокнули в макушку, поинтересовались по поводу моих предпочтений насчет ужина, и пританцовывающей походкой покинули корму. Только я откинул голову на бортик «ванны» и выдохнул, как услышал:
– И почему же ты мне все не рассказал?
Скосив взгляд в сторону, разглядел фройляйн. Та стояла руки в боки, брови нахмурены, прищур глаз недобрый.
– Дед говорит – это называется профессиональной деформацией. – договорив, приподнял голову, и еще сделал глоток.
– Ты о чем?! Не поняла. Саня, ты вообще слышал, что я спросила?
– О том, что тебя учили на шпионку, но видимо, перестарались. И ты шпионишь даже тогда, когда тебя об этом никто не просит, и даже в свободное время, и даже за своей подругой и за мной. – Инга, видимо, хотела что-то возразить, но я не дал. – Ты хочешь усугубить свой проступок враньем, сказав, что оказалась здесь и услышала все случайно?! И как самой после этого? Не мерзко?
Злой задор принцессы и желание устроить разборку как-то моментально улетучились. Передо мной стояла понурая и готовая расплакаться девочка.
– Марго я сказал правду о том, что тебе я рассказал не все. Но чтоб ты знала – тебе я рассказал только самое интересное – остальное так, неинтересная мелочь, и это тоже правда.
Девочка все же расплакалась, и я второй раз увидел, как плачут настоящие принцессы. Лицо спокойное, с легким оттенком печали, никаких всхлипов, подрагивания губ и подбородка. Чистый взгляд – и только слезы, оставляющие две блестящие дорожки на щеках. Точно так же плакала Марго когда-то.
– Саня, я не знаю, почему… Я знаю, что так делать нельзя – но почему-то делаю. Я, наверное, дура…
– Ладно, Инга, как говорит Дед – проехали и забыли. – далее я перешел на официальный тон. – В честь праздника седьмого ноября – днем уничтожения имперской флотилии, и в связи с тем, что ты проявила себя как настоящий специалист своего дела, тебе присваивается звание «карась». Приказ о присвоении звания будет зачитан завтра, при утреннем построении. Все! Долей мне глинтвейна в кубок, и свободна.
Мне наполнили кубок, чмокнули в макушку а затем в губы, и удалились.
Ужин прошел, как говорится, в теплой и дружественной атмосфере – Дед, вдохновленный успехом ЕГО операции, разогревшись вином, сыпал «правдивыми историями» в стиле Ходжи Насреддина – публика смеялась до слез. А под конец рассказал нечто стилизованное под Восток, сильно напоминавшее «Юнону и Авось». После каждой истории звучали тосты и призывы осушить свои кубки, для рыжих предлагалось это сделать чисто символически. От чисто «символических» пригублений принцессы к концу ужина – точнее, раннего завтрака – все-таки надрались, и мне, тоже не совсем трезвому, пришлось на себе тащить их в кровать. В постели девчонки начали было ко мне приставать, но уснули на полпути.
Утро, точнее полдень, мы проспали. Проснулся я первым во второй половине дня, возможно, спал бы дольше, но потребности организма не дали. Хотел было нырнуть за борт с целью хорошенько освежиться, но вспомнил вчерашние водные процедуры, бррр, и передумал. Просто облился холодной водой, хорошенько растер тело холстиной. Перекусил на скорую руку. Во время перекуса вспомнил о наших дрыхнущих наставниках. Блин, наверное уже сутки как дрыхнут, без еды и туалета, как бы не обделались во сне. Поднял пассажиров – в состоянии гипноза наставники посетили все нужные места и насытились, после чего вновь впали в полудрему. До Родоса – согласно ориентирам на побережье, которого мы держались, и поправленных карт – оставалось километров шестьдесят, когда вахтенный доложил о встречном судне. Купец под византийским флагом. Поднявшись в гнездо марсового на гроте, я разглядел неф размерами чуть меньше нашего «Толстяка», беспечно следующий встречным курсом.
– Вахтенный! Объявляй боевую тревогу! Готовность к абордажу триста ударов сердца.
Ну все, понеслось – крики вахтенного, крики десятников, бешенная возня на палубе. Братва одновременно пытается натянуть доспех, достать боезапас, расчехлить аркбалисты и занять свои места согласно расписания.
– Триста ударов закончилось, вы не готовы. Всем – отбой. Разоружится построение через триста ударов. Медленно расползающееся, явно недовольное воинство меня просто взбесило.
– Отставить! Стройся! Всем разоружится, построение через сто ударов! Разойдись! Когда все построились, включая принцесс, я уже был полностью спокоен.
– У меня к моей команде один единственный вопрос – что такое удача? – тишина, опущенные вниз взгляды, тяжелые вздохи. – Ну же, смелее! – тишина.
– Взводные и десятники, выйти из строя! Только что ваши люди, как испуганные курицы, бестолково кругами гоняли по палубе. Выходит, вы забросили с ними заниматься, забили на них, а они расслабились и забили на службу. То есть вы решили целиком надеяться на удачу, и значит хорошо знаете, что это такое. Чего молчим, повторить вопрос?
– Ты же знаешь, капитан, что нам об удаче говорить нельзя. – не поднимая взгляда, выдавил из себя андоррец.
– Это как это? Мне значит можно, а вам нельзя?
– Тебе можно, а нам нельзя. – как прописную истину, довел до меня Фарах.
Это да, народ сейчас суеверный, а в случае с везением и удачей – суеверный до фанатизма. У каждого моего воина есть тайный талисман, и не один, призванный приносить удачу, а уж примет, связанных с ней – и вовсе без счета. И самое главное, если тебе сопутствует удача – говорить об этом, значит отвернуть ее от себя.
– Принцессы! Вы же родились в «счастливой рубашке». Может, кто-то из вас ответит на мой вопрос?
– Богиня удачи – Фортуна. – уверенно начала Инга. – Некоторые народы называют ее Тюхе. Она дарит любимцу счастья, частичку себя, которая способна любые случайности обратить на пользу ее владельца, в общем, делает его везучим.
Народ слушал, открыв рты, Наверное, они впервые в жизни услышали эти имена и понятную трактовку. Потом все взоры, не исключая рыжих, перешли на меня, желая увидеть реакцию эксперта.
– Ты права, но знания твои неполны. – после каждого слова я делал глубокомысленную паузу, соображая, что говорить дальше, – Достигнув земли, частика становится маленькой и хрупкой золотой птичкой, и садится на ладонь к счастливцу. – я приподнял на уровень груди неплотно сжатый кулак ладонью вверх, и добавил внушения в голос, – Это и есть удача. Но если ты будешь давить на нее – то ты ее задушишь, а если расслабишь ладонь – то она от тебя улетит. – тут я стал разжимать пальцы. По округлившимся до предела глазам команды было понятно, что птичку увидели все, а когда я вновь немного сжал кулак, пронесся вздох облечения – птичка не улетела. – Вы сейчас, расслабившись, И чуть было не упустили удачу. Внимание! Общая боевая тревога! Готовность к абордажу триста ударов сердца.
Вот – совсем другое дело. Экипаж сорвался с места аж с пробуксовкой. Пока я проводил воспитательную беседу, «Аврора» с нефом благополучно разошлись правыми бортами и удалились друг от друга где-то на полмили.
– Боцман! Поворот оверштаг! Сопли не жуем. Заходим на цель с ветра! Добавить парусов! На флагшток флаг Халифата.
Отдав все команды, пошел переодеваться. На полдороги меня окликнул Дед.
– Я смотрю, ты, Саня, начал матереть – что похвально… Но только пока с отставанием соображаловки. Я тоже думал перехватить купца, но уж слишком многое поставлено на карту, и любая случайность все может свести на нет. На абордаж не вздумай лезть – не капитанское это дело. Начал матереть – матерей до конца….
В каюте рыжие уже облачились в броню, и наводили последний марафет. Мое появление встретили предсказуемо – попросив еще раз показать птичку.
– Раз судьба вас столкнула со мной, значит, у вас свои есть, не заставляйте их ревновать и не сердите.
– Пфф, пФ… – было мне ответом, но «ПФ» было довольное, и вопросов больше не последовало. Когда сблизились с нефом на сто метров, запрыгнул на планшир, и в рупор предложил «– Сдавайтесь те, кто хочет остаться в живых!». В живых не захотелось остаться троим – именно они выпустили в меня свои стрелы. Одна пролетела мимо, а две других я перехватил правой свободной рукой. Притом не резким движением, а так, как будто не спеша снял две ягоды с куста. Ответным залпом две цели были превращены в ежиков, а третья, нырнувшая за фальшборт, удостоилась сдвоенного залпа из аркбалист. В результате залпа дротики прошили борт, и судя по отлетевшему с частью головы шлему, достали стрелка. И хоть все остальные противники тут же побросали оружие и подняли руки вверх, я почему-то все равно скомандовал:
– На абордаж!
Команда была выполнена безукоризненно. Секунда – и во вражеский борт вцепились десятки кошек. Еще секунда – и на вражескую палубу перекинули переходные мостики, и едва они коснулись вражьего борта, как по ним лавиной, пригнувшись и прикрываясь щитами, понеслись мои бойцы. Прикрывающие абордаж лучники, тоже прикрытые щитами, все это время выцеливали потенциальную угрозу с предельно натянутой тетивой. Не встретив сопротивления, никто не расслабился – согласно боевого расписания, один взвод вязал пленных, попутно освобождая их от ценностей, а второй, прикрывая друг друга, ринулся зачищать помещения. Пока я соображал, не погорячился ли я с командой, все уже закончилось. Не спеша перешел на неф, скомандовал отшвартовать суда, чтоб не бились бортами, Фараху велел выяснить, есть ли раненые, и доставить на квартердек капитана этой посудины. Капитан и пара табуретов немедленно были доставлены андоррцем, который сразу доложил, что у абордажной команды нет не единой царапины. Капитаном оказался грек среднего возраста с бегающими глазами. Я бы еще добавил – неприметной внешности, если бы не его нос – точнее, НОС. Как минимум в два раза больше, чем у среднестатистического человека. Только я собрался проводить допрос, и даже уже поинтересовался именем уважаемого капитана, как нелегкая принесла рыжую. Кроме отсутствующего шлема, Марго все еще была облачена в доспех. Она обошла меня и встала сзади, положив руку мне на плечо. Не успел я открыть рот, чтобы задать очередной вопрос, как мое плечо словно сдавили клещами. Я едва не вскрикнул от боли. В следующие мгновение принцесса сорвалась с места, и только то, что я успел ее ухватить за пояс, спасло грека от страшных увечий. Ее кулак в латной перчатке, вооруженной отточенными как бритва шипами на костяшках, разошелся с челюстью капитана на миллиметры. Еще один рывок за пояс усадил рыжую мне на колени.
– Отпусти меня немедленно! – я не узнал ее голос – это был приказ и звериный рык одновременно. Марго опять съехала с катушек.
– О, судя по всему, Фортуна послала тебе удачу, и в твоих руках оказался твой враг? Кто это?
– Это та скотина, что взяла деньги за проезд до Сицилии, а потом меня ограбила и продала в рабство.
– То есть это тот человек, благодаря которому ты не стала приживалкой у своих сицилийских сородичей, а встретила меня?
– Саня, ты точно гад – все можешь поставить с ног на голову! – голос Марго стал снова узнаваем, и напряженные мышцы расслабились, – Давай уже, отпускай меня, я не враг своей удаче.
Теперь, когда затовариваться грузом на Родосе не имело никакого смысла, решили с Дедом найти какую-нибудь подходящую бухту на южном побережье Византии, где перебросим на «Аврору» нужный груз с нефа, и решим все вопросы с нежданным призом. Невидимая с моря, бухта с высоты птичьего полета Деда была скоро найдена, где мы и решили встать на ночевку. Неф вез в Атталию в основном продукты для ненасытного военного флота. Основную часть груза составляло зерно, кроме него было в достатке оливкового масла, вина двух марок – «кислятина» и «сойдет», овечий и козий сыр. Из деликатесов присутствовал мед, засахаренные в меду фрукты, специи. Мясо тоже было, но еще живое – в загоне на палубе бака квартировала отара в полсотни овец. Еще было грубое сукно для солдатского обмундирования и несколько бочек наконечников для стрел. Чтобы не гадать, какой груз брать в Константинополь, «разбудил» одного из купцов – и когда он удивленно спросил, почему он ничего на помнит, я буркнул, надавив на голос, что меньше пить надо. Дальнейшее отсутствие вопросов и виноватый вид подтвердили, что парень не понаслышке знаком с Бахусом. Но дело купец знал, и сориентировавшись в объеме наших трюмов, начал составлять список необходимого к перегрузке товара. Едва встали на якорь, как к борту подвалили местные аборигены, предлагая купить у них вяленую рыбу. Купив за медяк вязанку аппетитной на вид и крупной рыбки, я был приятно удивлен ее вкусом. Шкурка снималась без усилия, обнажая в меру жирное и мягкое мясо, кости почти отсутствовали, а попадаясь, не кололись и легко отделялись от мяса. Я примерно такую же покупал как-то на рынке в Александрии, только за медяк одна штучка. Подошел Косма – наш «размороженный» купец, и протянул мне список товаров, рекомендованных для перегрузки на «Аврору». Устно добавил, что место в трюмах еще останется, и его можно добить зерном. На мой вопрос, какую можно получить прибыль с продажи местной вяленой рыбки в столице, не задумываясь, сказал – минимум четыре цены. Подумав, озадачил купца заняться бартером. Бесполезный груз – первым делом овец, затем сукно, и сколько получится – зерна, обменять на рыбу. Что не влезет на «Аврору» – грузим на неф. Неф с минимальным количеством «обработанного» экипажа, под капитанством одного из моих кормчих, хорошо освоивших компас, (компас пришлось жертвовать с «Диверса») завтра с утра берет курс прямиком на Александрию. Там экипаж распускается, а неф с грузом попадает под опеку Меира. Мое пояснительное и рекомендательное письмо, в котором отражены минимальные цены, на которые я готов пойти, и моя надежда на долгое и плодотворное сотрудничество, прилагается.
Оставив «Аврору» на попечение Фараха, я, Дед и принцессы отправились к ближайшему пляжу. Взяли с собой маринованное, под чутким руководством птица, мясо барашка для шашлыка (мангал и шампуры были чуть ли не первым бытовым заказом для кузнецов), сыр, вино, сладости, и еще кучу всяких вкусностей для пикника. Басим и еще трое воинов гребли на шлюпке, а по прибытию быстро собрали дровишки, развели костер и расстелили ковры. Пока я готовил шашлык, время от времени посылая советчиков и шлепая по шаловливым ручкам, тянущимся к шампурам, Дед принял аперитив, и с удовольствием пояснял рыжим мое толкование удачи. В конце своего повествования он предложил выучить псалмы на райском, призывающие удачу. Псалм звучал так -
Птица счастья завтрашнего дня
Прилетела, крыльями звеня.
Выбери меня, выбери меня,
Птица счастья завтрашнего дня….
Незатейливые слова и мотивчик привели принцесс в дикий восторг. После десятикратного повтора я не выдержал (со слухом у попугая было все плохо, а рыжие повторяли один в один.), и подправил мотив. Воины поинтересовались у меня, о чем так красиво орут принцессы. Я не задумываясь ответил, что учат молитву на райском языке, и озвучил перевод. Взгляд бойцов вмиг стал сосредоточенным, а губы зашевелились, повторяя каждое незнакомое слово. Позже я узнал, что «молитва», пользуясь потрясающим успехом, разошлась по всему экипажу, и не забесплатно, а за немалые деньги. Притом деньги брались не из жадности, а только потому, что нельзя просто так отдавать ценность, не обесценив ее.
Когда наконец шашлык был готов, песнопения прекратились сами собой – с набитым ртом не попоешь, а все проголодались просто жуть. Хорошо промаринованное мясо было нежным и пряным, и имело ровную золотистую корочку. Мягкое, чуть терпкое красное вино с мускатным послевкусием освежало рот и согревало изнутри, позволяя вновь, насладиться вкусом деликатеса. Погода стояла почти безветренная, на небе ни облачка, и к вечеру светло-голубое небо не посерело, как это бывает поздней осенью, а начало набирать синеву, которая зажгла робкие поначалу звезды. К тому времени с насыщением было уже покончено, и под десерт с чаем разговор возобновился. Темой его стали небожители, квартировавшие на звездах – боги и богини. Тут же от меня потребовали рассказа о их житие-бытие. Я отговорился тем, что боги, которых мы не почитаем, могут рассердится на посторонних людей за сплетни о них. О приемной матери – богине Кали, все что мог, я уже рассказал, а про Иштар и Астеру я ничего не знаю.
– Я кое-что знаю. – это уже Дед подал голос. Принцессы моментально впились в него глазами, сделав стойку «ушки на макушке». Дед не спеша прихлебнул из кубка (чай птиц в своем нынешнем обличии не уважал), закусил орешками в меду, окинул всех взглядом, и продолжил, – Это ты, Инга, правильно сказала, что у разных народов одна и та же богиня зовется по разному. Вон Саня тоже знает, что Нептун и Посейдон, Афродита и Венера – одни и те же боги с разными именами. Но он не знает, что Афродита имела кроме Венеры, еще десяток имен. Среди этих имен есть те, которые вам, девочки, известны. Прожуйте и проглотите все что у вас во рту, иначе подавитесь. Афродита, Венера, Астера и Иштар – одна и та же богиня.
Рыжие как по команде уставились друг на друга, потом на Деда, и в конце концов на меня. Я лишь пожал плечами.
– Раз Дед сказал, значит, оно так и есть. Значит вы сестры еще и по конфессии. А я мастёр э… гхм любить сестёр.
«Сестры» все так же синхронно задрали носики, чем выразили свое «фи» на мой комментарий. Вот начнут приставать сегодня ночью, напомню им про их «фи».
