Текст книги "Фаворит богини (СИ)"
Автор книги: Вячеслав Распопов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 40 страниц)
– Нет уж – если начал, то говори.
– Ну ладно… То, что было на небесах – извини, рассказать не могу – не моя тайна. – проигнорировав разочарование в глазах паренька, продолжил, – Да и не о чем особо рассказывать – чудеса быстро надоели, осталась скука. Стал очень скучать о своих земных приключениях. Долго упрашивал свою приемную матушку отпустить меня погостить на землю, и наконец уговорил. Как оказалось, время на небесах и на земле течет по-разному. Мне казалось, что на небесах я провел не больше года, а когда вернулся на землю, здесь прошло больше тысячи лет. Люди уже забыли про тех чудовищ, что были раньше, да и много что изменилось. В общем, приключения уже не те. Я почти уже полгода на земле, а приключений всего ничего. Победил морского демона, его проклятие перенаправил на пиратов, захвативших мой корабль, спас пару принцесс, вызволил твою матушку из узилища – короче, скукота…
– Так ты и есть тот ангел?! – чуть не прокричал парень, округлив глаза, – Перед которым рухнули двери, и тюремщики превратились в прах!
– Тсс! Ты чего кричишь? – сделав страшные глаза и приложив палец к губам, прошептал я, – Ты же не веришь в байки.
– Ну, не знаю. Все так говорят. – устыдившись своего порыва, уже тихо сказал малец.
– Нет, было не так. Я просто послал принцесс, которых спас ранее, вот они уже ее и освободили. – и тут же ответил на вопрос, готовый сорваться с уст Константина, – Принцессы не волшебные, но дерутся лучше любого воина, – про амазонок слышал?.. Если хочешь, я завтра, даже наверное сегодня, тебя с ними познакомлю.
Вздрагивающий пол и нарастающий гул оповестил о подходе неслабого подкрепления. Минуту спустя подошел мой знакомый центурион, и доложил Багрянородному, что еще три центурии усилили охрану наследника престола, и что теперь его жизни ничего не угрожает. После доклада откланялся наследнику, и приказал мне следовать за ним. На что Константин возразил.
– Александра я назначил своим личным телохранителем, так что, центурион, обходись без него.
Мой недавний командир только отвесил дополнительный поклон, и в свою очередь сказал, что инструктаж займет меньше пары минут. Дождавшись царственного кивка, мы поклонившись вышли за двери.
Ты что, раздумал стать сотником? – прямо лоб, как только закрылись двери, спросил центурион.
– При всем уважении, командир, но кажется, я уже занял должность старше и доходней… Но знакомый друнгарий, а со временем глядишь и стратег, мне не помешает! Поэтому при случае обязательно замолвлю за тебя словечко – обещаю.
– Ну ты и проныра! Не случайно, видать, выжил на площади – я даже не удивлюсь, если узнаю, что во время дождя ты ходишь между струй.
При этих словах он ощутимо хлопнул меня по плечу, и пожелав удачи, рванул дальше. Я вернулся в будуар к ожидающему меня наследнику. Константин сходу потребовал от меня рассказать о каком-нибудь приключении, которое не скучное.
– Шли бы вы спать, Ваше Императорское Высочество. Уже с утра навалится столько дел, а ты будешь сонный, клевать носом, и с красными глазами. Народ посмотрит на тебя, и подумает, что наследник престола слабый и больной, а это навредит и тебе, и твоей матушке. – еще раз посмотрев на насупленного парня, сдался, – Ладно, но только одну, и после этого спать. – заручившись энергичными кивками наследника, продолжил. – Было это в стародавние времена, в такие стародавние, что наверное, никто и не помнит, как давно это было. Звали меня тогда Синдбад Мореход….
В спальню Константин направился, уже с трудом держа глаза открытыми, и зевая во весь рот. Я, как только за ним закрылись двери, поспешил на выход. Десятку стражей, бдящей у дверей в будуар, пояснил.
– Пойду пну истопника, а то совсем разленился, старый пень – в спальне наследника скоро можно будет ледник устраивать.
Тем было совершенно фиолетово, куда направился выскочка-лизоблюд – наверное, еще и плюнули вслед.
В каморке Антония коротко описал на бумаге события ночи, и все что мне известно. Свиток передал истопнику с напутствием.
– C рассветом лезешь на крышу. Как только появится птица-почтальон – она полностью синяя, так что не ошибешься – оставляешь свиток и уходишь. Через час возвращаешься, берешь ответ, и вместе с дровами заносишь в будуар четы наследников – я буду там.
Добившись внятного повторения моих распоряжений, вернулся обратно.
В ответе говорилось, что в районе полудня на августейон (дворцовую площадь) подойдет фема, возглавляемая Зоей лично. После короткой речи и митинга она двинется к халке (центральным воротам). Ворота к тому времени должны быть открыты, и навстречу императрице должен выйти ее сын.
Все так и случилось. Ближе к полудню на августейон вышла тысяча тяжелой конницы Адрионопольской фемы, при поддержке пяти тысяч тяжелой пехоты и тысячи лучников. Центр площади у колонны Юстиниана быстро освободили от восставшего люда. Построили толпу в некое подобие строя, разделив его на квадраты, ограниченные шеренгами пехотинцев. Между квадратами оставили широкие пути прохода, достаточные для перемещения конницы. Ровно в полдень на площадь вышла сотня легкой конницы, ровный строй которой заканчивался шеренгой знаменосцев, за которой следовала на великолепном белом жеребце сама Зоя-Справедливая. На полкорпуса сзади на вороных конях восседали в полном вороненом доспехе принцессы. Рыжие постарались на славу – макияж на всех троих был безупречен. Далее следовал стратег и старший командный состав фемы. Завершала процессию сотня кавалерии. Рев толпы, увидевшей императрицу, был оглушающий. Процессия проследовала к бронзовой колонне Юстиниана – самому высокому месту августейона. Колонна была установлена на вершине ступенчатой пирамиды из семи каменных ступеней. У основания колонны была на скорую руку сооружена трибуна, которую и заняла августа. Скандирующая толпа, повинуясь ее жесту быстро умолкла, после чего Зоя заговорила. Надо отдать должное зодчим, сотворившим, это место почти пять веков тому назад – акустика была отменная, и вроде бы негромкий голос императрицы услышал каждый.
– Все знают, что последний год своей жизни я провела в узилище, поскольку пыталась в одиночку противостоять чудовищным планам Ирода и узурпатора. Находясь в темнице, я денно и нощно молила господа не дать свершится злодеянию против своих горожан, а еще я молила дать мне возможность еще хоть раз взглянуть в глаза моего народа. Великого народа, победителя и созидателя, с многотысячной историей. Наверное, мои молитвы услышал господь, и справедливость свершилась. Мои сограждане живы, и прогнали иноземного узурпатора-казнокрада и его приспешников, а я смотрю в глаза сограждан, которые призвали меня на престол. Поскольку народ нарек меня Справедливой – отменяю все долговые расписки менее десяти солидов (золотая монета), выданные до сегодняшнего числа. Их владельцем надлежит принести расписки на эту площадь в течение недели. Судейские примут их, и освободят подателя от налогов, на сумму предъявленных расписок. А сами расписки послужат топливом для очищающего костра, который будет гореть на этой площади всю неделю.
Эту фишку придумал Дед. Для большинства мастеровых, не говоря уже о нищете, данная сумма бала очень значительной, и освобождение от такого долга для них прямо гора с плеч. Оговорка: все расписки будут проверятся судейскими, и в случае обнаружения мошенничества следует немедленный арест и наказание – от крупного штрафа и до тюрьмы. И самое главное – иностранцам и ростовщикам, что как правило одно то же – компенсации не полагалось. Но кто же о таких мелочах будет вещать с трибуны.
Народу на осознание сказанного потребовалось некоторое время, после чего площадь взорвалась ревом. Августа даже не пыталась остановить его, а может просто наслаждалась произведенным эффектом. Поймав мгновение, когда рев миновал свою верхнюю точку, императрица подняла руку, призывая толпу к тишине. Дальше последовала программная речь будущей главы государства. Основной тезис – земля крестьянам, а фабрики и заводы, понятно, рабочим – а уж Справедливая приглядит, чтоб все было по закону… Как сказал Дед – у средневекового люда нет иммунитета к политтехнологиям будущего, и приобретут они его нескоро, а пока этого не случится – Зоя для подданных будет божеством. А стоит только августе показать на кого-то пальчиком, и сказать, что это враг народа – как «врага» тут же насадят на вилы.
Все выступление императрицы уместилось примерно в сорок минут – ровно столько информации, сколько может усвоить человек, не теряя к ней интереса. Едва отзвучали последние слова Зои, как ворота халки отворились. Минуту спустя из них вышли две центурии гвардейцев, выстроившись в колонну по четыре. Далее колонна разделилась, образовав широкий коридор, как бы приглашая августу с ее сопровождением во дворец. Но все оказалось несколько иначе. Из глубины ворот вышла кавалькада, возглавляемая Константином VII Багрянородным. Я следовал на послушном красавце вороной масти слева и на полкорпуса сзади принца. Справа, симметрично мне, сопровождал наследника Леонид. Номинально начальник охраны дворцовой гвардии, но пока еще командир сорок второй центурии. Встретились процессии посередине площади, в метрах шестидесяти от ворот. Первым спешился наследник, мы с Леонидом последовали его примеру. Зое помогли спешиться принцессы.
Когда объятия матери и сына сомкнулись, произошло несколько событий. Первое, что я заметил – рывок рыжей в сторону царствующей семьи, и раскрытые до предела глаза августы. Уже оборачиваясь на ее взгляд, услышал шелест покидаемых колчан стрел и скрип натягиваемых луков. Взгляд Углеокой был обращен на портик (крытая галерея с колоннами) расположенный над воротами халки – вернее, на лучника, стоящего там, и спустившего в этот момент тетиву. Обернись я мгновением позже, могло случиться непоправимое – а так просто выбросил правую руку вперед и вверх, и перехватил стрелу. В это же мгновение Марго своей тушкой и щитом закрыла императорскую семью, а воздух наполнился глухим звоном и хлопками, спущенной тетивы. Народ с опозданием ахнул! Августу с сыном со всех сторон укрыли щитами, а в проем ворот бросилась центурия пехоты. Спустя некоторое время воины замелькали между колоннами портика, видимо, зачищая пространство галереи и примыкающих стен. Как выяснилось позже, зачистки не требовалось – единственный воин с луком, в доспехе гвардейца, был мертв и не подлежал опознанию. Его лицо представляло из себя кусок мяса, плотно истыканный стрелами. Кроме него, на стене было еще с десяток зевак из числа дворцовой обслуги и дворни, и почти все они были убиты или ранены стрелами. После отбоя тревоги, лучники ослабили натяжение тетивы, кокон из щитов вокруг императрицы исчез, а сами щитоносцы удалились на некоторое расстояние в стороны, Углеокая нашла меня взглядом и протянула руку. Я подал стрелу, предупредив вполголоса, что обращаться надо осторожно, поскольку наверняка отравлена. Августа приняла стрелу и подняла ее над головой.
– Только что господь явил свое чудо! – пауза, на осознание ее слов толпой, – Рукой простого воина он отвел мою погибель в виде отравленной стрелы. Значит, я все делаю правильно, и божий промысел ведет меня.
Вой тысяч глоток ожившей толпы и воинов, был ей ответом.
Далее для меня пошла ужасная тягомотина. Я двигался вслед императорской чете, которая петляла как пьяный заяц, посещая зачищенные помещения дворца, попутно давая дворецким – или кто они там – всякие распоряжения и указания. Когда организм указал на неотложные надобности, я поинтересовался у какого-то штатского, где тут поблизости нужная комната. Уже справив малую нужду, рванул было догонять почетный кортеж, как меня осенило. Какого хрена я таскаюсь за императорской четой – я же не нанимался в телохранители! Более полутора суток на ногах, и голоден как волк. Тут уже без меня справятся, да и рыжие рядом. Короче, я решил, что пора уже честь знать, и по-тихому покинул дворец.
В штабе царил хаос и оживление. Мое прибытие было встречено радостными восклицаниями. Каждый из ближников как минимум придушил меня в объятиях и хлопнул по плечу. Далее следовал банкет по случаю успешной операции. Вино текло рекой. Как лег спать, не помню. Проснулся ближе к вечеру следующего дня. После процедур, способствующих оживлению, поинтересовался, приходили ли принцессы – оказалось, нет. Выяснилось, что в результате операции было потеряно трое бойцов – смерть двоих была подтверждена соратниками, третий просто до сих пор не явился. Разбор полетов Дед сопровождал тостами, так что к ночи все опять наклюкались.
На следующий день, и на следующий – рыжие опять не объявились. Радостное настроение сменилось унынием, а затем и вовсе жутким депресняком. Сначала навалилась какая-то безнадега, ощущение потери, удушливая тоска. Затем чувства мысли и желания умерли, осталось только безразличная пустота. Я просто пару дней провалялся одетый в кровати, созерцая эту пустоту, изредка прикладываясь к кубку. В принципе, я всегда понимал, что с принцессами придется проститься, но видимо, морально к этому был не готов. Утром пятого дня, после переворота, вернулись чувства. Первое, что я почувствовал, было похмелье. Хотел было осушить кубок вина, даже поднес его к губам, но ненеожиданно для себя выплеснул его содержимое на пол. После чего вызвал Касима.
– Срочно готовьте «Аврору» и «Толстяка»! После обеда уходим!
– А как принцессы?
– А никак! С ними все хорошо! Все что от нас требовалось – мы сделали.
– Понятно. Только сегодня точно не уйти, да и завтрашние утро под вопросом. Экипажи не успеем собрать. Они сейчас разбрелись по всему городу, хоть и оставили, как ты велел, у командиров информацию – кто где, да только все равно, быстро всех не собрать.
– Касим – это приказ! В любом случае, сегодня экипажи должны быть на борту. Берешь всех ближников, всех вахтенных… вопросы!? Выполнять!
По дороге на кухню зашел в гостиную, смахнул там со стола выпивку и закуску Деда – он сам дрых у камина, а на громкий шум отреагировал открытым глазом.
– Все, Дед! Приводим себя в порядок. Утром уходим!
На кухне попросил Ию приготовить густой бульон из баранины, и добавить туда побольше зелени. Сам отправился под импровизированный душ, который по примеру того, что на «Авроре», устроили мои ребятишки. Хорошенько отмывшись и переодевшись во все чистое, спустился вниз. Одновременно со мной в гостиную, только со стороны парадной, вошли принцессы в сопровождении Делики.
– Ну конечно, стоило отлучиться на пару дней, как дом превратился в свинарник. – это Делика, брезгливо окинув взглядом разбросанные по полу фрукты, разлитое вино и разбросанную посуду, озвучила свое фе.
– Не знаю, как там у вас в Индиях – а у нас чисто там, где хозяйка дома приучила прислугу к чистоте. – выдал еще полупьяный Дед, и добавил, – Рыба гниет с головы. Вот… ик!
Пока синеглазка думала над ответом, к разговору подключилась рыжая.
– Саня, привет! А где все? У нас столько вестей, ты просто упадешь…
– Хорошо, что вы пришли – «Аврора» готовятся к отходу, а там ваши шмотки. Что нужно – забирайте, остальное кинете на палубу, ребятишки будут наводить порядок – выбросят.
Еще секунду назад веселые девчонки вдруг впали в ступор, губы еще были растянуты в улыбках, а глаза уже начали тускнеть. Первой в себя пришла Инга.
– Саня! Ты что такое говоришь?! Ты нас прогоняешь?!
– Мы тебя чем-то обидели? – отмерла наконец рыжая. – Но ты не должен…
– Ты права, Марго – я не должен никому и ничего. Да и не гоню я вас – просто ухожу.
– Саня сделал свое дело – Саня должен уходить. – вклинился Дед. – Вот… Ик!
– Вы ведь с самого начала знали, что мы встретились, чтобы расстаться. А долгие проводы – лишние слезы.
– Ты прав, Саня – нам всем предстоит расстаться друг с другом, но ты нам нужен, – Фройляйн оглянулась на Марго, та быстро закивала, – ведь в твоем срочном отъезде нет необходимости. Дед! Ну хоть ты скажи.
– Баба с воза – кобыле легче. То есть, я хотел не это… Ик! Вот.
– Нет, Инга, я здесь не нужен, а вы заигрались в игру «наложницы – господин». Вы уже принцессы, а я купец, и такой игры не бывает… Все закончено, вы свободны.
– Нет, ничего не закончено, – сквозь слезы проговорила рыжая, – и ты никуда не уедешь!
– Девочки, давайте расстанемся по-доброму.
– А то что?! – не унималась рыжая, – Превратишь нас в чернокожих старух?!
– Нет. Просто сосчитаю до пяти, и вы меня забудете. Даже если вам кто-то расскажет про меня, и про то, что нас связывало, вы не вспомните ничего – ни лица, ни жеста, ни слова – ничего. Раз!
Угроза подействовала сразу же. Это было видно по побледневшим лицам подруг.
– Саня, стой! – примирительный жест Марго, – Ты не сделаешь этого.
– Два!
– Остановись! – схватила меня за руку Инга, – Ты не можешь…
– Три!
– Все, мы уходим. – пришла в себя рыжая, – Но ты, Саня, гад! И просто так ты от нас не отделаешься!
На счет четыре девчонок как ветром сдуло. А мне стало еще хреновей, но иного выхода из ситуации я не видел. После ухода девчонок появилась Ия, и стала наводить в гостиной порядок – не иначе, как индуска дала пинка своей служанке. Еще через час мне подали жирный супчик со свежей зеленью, который должен снять похмелье. Когда тарелка наполовину опустела, со стороны прихожей послышалась невнятная перебранка, дверь в гостиную резко распахнулась, и на пороге появился гвардеец. Только форма одежды у него была неуставная – увешан всякими золотистыми галунами и прочими блестящими висюльками, как дембель-каптер из столичного стройбата. Ткнув в мою сторону пальцем, осведомился.
– Купец Александр?! – расценив мое молчание как согласие, продолжил, – Следуй за мной!
Сколько себя помню – тыканье в меня пальцем чрезвычайно бесило. А еще этот безапелляционный приказ, прям как собаке.
– Ты, что болван – ослеп!? Не видишь, я ем!? Пошел вон! – и уже более демократично, – Жди, когда закончу. Все, ступай, тебя свистнут.
Лицо «дембеля» приобрело свекольный оттенок, а сам он видимо перебрал с количеством втянутого в себя воздуха. Потому как глаза почти вылезли из орбит. Когда к посетителю вернулся дар речи, он проорал.
– А ну встать быдло, когда перед тобой… оооо!
Вся эта буффонада мне напомнила кадры из фильма, «Белое солнце пустыни», и я не стал отступать от сценария, и предварительно врезав «подпоручику» в поддых, выкинул его из окна. Жаль только – этаж первый, зато под окном не песок а гранитная брусчатка. Громыхнуло за окном знатно, настроение сразу пошло в гору.
Как оказалось, рыжие, не теряя времени, добились внеплановой аудиенции у августы и наябедничали на меня. Императрица в это время принимала эпарха (Руководитель городской администрации Константинополя – Верховный судья, кроме дел, связанных с самой верхушки знати. В ведении эпарха также находились городские тюрьмы.). Эпарх заверил Зою, что не пройдет и часа, как и я предстану перед ее черные очи. Тут же дал задание заместителю, отметив срочность и важность задания, не вдаваясь в подробности, поскольку сам их не знал. Важные задания, связанные с пожеланиями августейших особ в отношении столичного дворянства, (то есть аресты) выполняло спецподразделение прозванное «ночной сотней». Именно его и послал ко мне зам, а поскольку это было первое задание от императрицы, чтоб не облажаться, назначил старшим сотника. Вылетевший из окна предводитель столичного НКВД, придя в себя, не решился идти приступом на дом купца. Во-первых потому, что купцы себя так не ведут – даже задержанные им маркизы и графы безропотно следовали его указаниям. Во-вторых, императрицы за купцами не посылают, тем более командира сотни. Поэтому оставив наблюдать за домом обескураженный десяток сопровождения, он, взобравшись на коня, галопом умчал во дворец с докладом и за дополнительными инструкциями.
Отследив перемещение неизвестно чьих посланцев, пришел к выводу, что жестко меня брать приказа нет, но с учетом моих художеств – всякое может быть. Путь экстренного драпа из штаба до «Авроры» был разработан Дедом в первую очередь, только вот если инициатор захвата августа, то мое судно уже под наблюдением. Путь из особняка до причала по крышам, через заборы и закоулки, занял запланированные семь минут. На причале столкнулся с Лейсом, доставившим первую партию из пяти слегка пьяненьких и явно недовольных парней. Увидав меня, ребятишки приняли молодцеватый вид, и изобразили готовность пожирать ушами и глазами явившееся начальство.
Инструктаж последовал немедленно. Согласно которому, как только наберется хотя бы десяток способных управляется парусами моряков, немедленно уводить «Аврору». Бухта на ночь запиралась цепью, поэтому следовало выходить через пролив в море и вставать на рейд у софианской гавани, что напротив ипподрома. Остальные должны собираться на борту еще не засвеченного «Толстяка», и с рассветом двигать в том же направлении.
Отдав все распоряжения, теми же задворками вернулся в особняк. Там надо было собрать и уложить все необходимые шмотки, свои и ближников, не говоря уже о кассе, которая в случае срочных оперативных надобностей перекочевала с «Авроры» в штаб. Ну и эвакуация Деда, который был не в состоянии ни петь, ни свистеть, и уж точно не летать. Первым делом собрал кассу. Оказалось, что деньги, привезенные из Александрии, и те, что накопились с проданных товаров, мне одному не унести – целый сундук, в основном серебро конечно, но ведь серебро! Я уже молчу про то шмотье, которым мы обросли за две недели пребывания в штабе. Что делать, если все нужно, но даже самое нужное – деньги – унести не возможно. Знал бы, оставил при себе хотя бы Басима….
Тут пришла идея – а что если пригласить оставленный «штабс-капитаном» десяток на чай, или на обед, обработать их, и использовать в качестве бесплатных носильщиков. Обдумыванию идеи помешал нарастающий посторонний шум с улицы. Это были звуки кавалькады, не менее пары-тройки сотен конных. Выглянув из окна, увидел, что все пространство улицы, примыкающей к особняку, заполняется конной дворцовой стражей. Опасности пока не было, конные зданий не штурмуют, но и шанс унести свои денежки, если что-то пойдет не так, исчезает напрочь. Между тем часть конницы разошлась на прилегающие улицы, а со стороны и подхода образовали коридор. По коридору проследовала еще одна группа конных, разряженных в пух и прах, в основном в золото, и с красно-белыми плащами, увитыми золотом. Ну вот и причина столь сногсшибающего действа – паланкин, весь в золотых гербах и позументах, как и его носильщики. Чуть сзади – рыжие в полном доспехе, а дальше опять ряженные.
На гвардейцев, ворвавшихся в гостиную, я не стал обращать внимания, продолжая паковать вещи – впрочем, и они особого внимания мне не уделили, проследовав дальше. И вот настал момент, решающий если не мою дальнейшую судьбу, то мои дальнейшие действия на сегодня – наверняка. В гостиную вошла императрица. Я, как куртуазный кавалер, оказал все знаки внимания, предписанные этикетом, и указал августе на кресло. Зоя уселась в кресло, тяжело вздохнула, и начала.
– Ты хоть понимаешь, какие сплетни пойдут по дворцу из-за моего визита к тебе, и это после того, как ты выбросил из окна чиновника, которого боится все столичное дворянство?
– Да не вопрос – скажешь по секрету самой болтливой фрейлине, что хотела пригласить во дворец пифию которая скрывается под именем Ия, и служит здесь якобы кухаркой, а ее хозяин на самом деле ее цепной пес. Вот он и выбросил из окна посланника, который не знал кто перед ним, и вел себя непочтительно. А тебе, чтобы загладить вину – с судьбой ведь шутки плохи – самой пришлось идти и задабривать ведунью.
Зоя с полминуты обдумывала услышанное, потом ее лицо приобрело озадаченное выражение.
– Александр, скажи, как ты можешь сходу придумывать такие невероятные небылицы, которым все верят? А ведь этой даже самые недоверчивые поверят… Только вот твоей Ие придется не сладко – толпами пойдут, моля о пророчестве. – и уже восхищенно добавила, – Ну ты и врун! Константин тоже поверил твоим выдумкам про Синдбада. И представляешь, когда пересказывал мне «твои» приключения, все фрейлины и пажи слушали как завороженные, а потом все чуть не переругались, споря – выдумки это или правда. Но когда узнали, что ты тот, кто поймал на лету рукой отравленную стрелу, все же решили, что правда.
– Обижаешь, августа… Сколько знакомы – еще ни разу тебе не соврал, а выдумки… Ты же наверняка читала «Илиаду» и «Одиссею» Гомера. Как по-твоему, он талантливый сказитель или врун? Так что я тоже талантливый сказитель – ведь сама же сказала, что слушали как завороженные, да и моя придумка с пифией тебе понравилась.
– Ты прав, талантов тебе, в твои двадцать, хватит на десяток опытных мужей. Капитан самого быстрого судна, воин, тактик и стратег, купец у которого в наложницах – принцессы, сказитель, вор, – при слове вор, ее глазки непроизвольно стрельнули в сторону запястья, видимо, убедиться, на месте ли браслет, – наглец, каких поискать.
Еще у тебя есть талант заводить влиятельных врагов. – дождавшись моего удивленного взгляда, продолжила, – Про Дионисия, которого ты ткнул в дерьмо в моем присутствии, знаешь. Далее, как оказалось капитаном галеры, которую ты сжег при моем побеге, был средний сын Романа – Стефан, а его младший брат – Константин в это время гостил на ней. Думаю, благодаря Дионисию – но не факт – стало известно, кто повинен в смерти детей несостоявшегося императора. Ну и префект Константинополя, Клеарх – мстительная гнида и извращенец, сам принимает участие в пытках… Ненавижу! Но он был префектом еще при Льве. Роман не посмел его убрать – Клеарх и его родня владеют почти третью плодородных земель Византии, и его влияние на знать очень велико. А ты выкинул из окна его племянника. Константин смеялся от души, когда представил вылетающего из окна, как воробушка, командира «ночной сотни». Вот мне и пришлось ехать самой, чтоб ты еще больше дров не наломал. Почему-то думаю, что с твоей ловкостью, и учитывая выучку своей команды, ты бы успел уйти – но я бы лишилась «ночной сотни».
А еще я хочу предложить тебе место моего секретаря. – видя мое кислое выражение лица, поспешно добавила, – Личный секретарь императора подсуден и подчиняется только императору. В табеле о рангах он приравнен к герцогам. Учитывая то, как ты играючи находишь выход из любого положения, и подбираешь нестандартные решения проблем – тебе это будет несложно. Ты не представляешь, сколько всего на меня обрушилось. Я понимаю, тебя это мало интересует – но ты будешь полностью защищен, и поможешь мне выполнить мои обязательства относительно принцесс. Я прошу всего месяц твоего времени – а потом проси чего хочешь, и свободен как птица. Кстати, про вранье. Ты мне сказал, что твоя птица говорит, и ты ее понимаешь – это как-то на выдумку не тянет – обычное вранье….
– Дед, скажи что нибудь, – обратился я к нахохленному птицу на русском, – а то нам не верят.
– Саня, идите вы в задницу со своей августой – не видишь, я умираю!
Императрица с открытым ртом и округлившимися глазами – зрелище крайне редкое, и к тому же очень смешное. Мне пришлось прикусить губу, чтоб не рассмеяться. Когда Зоя отошла от шока, то почему-то полушепотом произнесла.
– Она и в правду говорит! Я даже узнала слова «Саня» и «августа». А что она сказала, и что это за язык?
– Он сказал, что находится в состоянии созерцания великой пустоты. Там, где полная свобода от желаний, страданий и привязанностей. И когда он уже почти достиг полного умиротворения, мы своим вмешательством нарушили гармонию этого момента. Язык, на котором мы говорили, не знают на земле, но надеюсь, на нем когда-то заговорят.
– Хм, а мне по его интонации показалось, что он нас просто послал, а тут такие высокие материи. А ты откуда знаешь этот язык?
– Там, где я был когда-то, на нем говорили все… Извини, большего сказать не могу. – видя надутые губки августы, добавил, – По поводу секретаря – согласен, (поближе узнать всю придворную кухню, правила и этикеты мне не помешает – авось еще и пригодится) только на месяц, не более.
– Ну вот и хорошо! Тогда завтра в полдень за тобой придет кто-то из твоих приживалок, и проводит во дворец. Оденься понарядней, а главное – придумай кто ты, как я тебя нашла, и почему выбрала секретарем. Думаю, для тебя это просто.
С этими словами Углеокая поднялась с дивана и двинулась к двери. Тут мне в голову пришла идея.
– Августа, возьми с собой Ию с мужем – ну, типа, он ее цепной пес. Поселишь их на недельку в какое-нибудь пафосное место, выставишь охрану, чтобы никого кроме тебя не пускали – а потом дашь денег, сколько не жалко, и отправишь их, скажем, на Кипр.
Зоя, не оборачиваясь, раздумывая постояла пару секунд, а затем сказала.
– Отличная идея – я возьму Ию в свой паланкин, а ее муж, пряча лицо, будет следовать рядом. Поселю их в вуколеонском дворце – туда имеют доступ только члены августейшей семьи, сразу выставлю охрану, и через день буду туда наведываться.
На том и расстались. Посидел пару минут, сочиняя легенду кто я, и почему Зоя выбрала именно меня секретарем. Но тут же решил, что к утру Дед придет в норму, вот вместе и придумаем что-то получше. А пока решил разобраться с казной и шмотками.
* * *
Дед к вечеру оклемался настолько, что уже мог адекватно воспринимать информацию. На поставленную задачу лишь проворчал:
– С кондачка такой вопрос не решить. Тут думать надо!
Утром Фарах, рассказывая последние новости, подбрил мне бороду под эспаньолку, и помог привести в порядок мой самый презентабельный малиновый камзол, расшитый золотом в пух и прах. За завтраком Дед озвучил свою версию легенды, точнее, легенд:
– Версия о дальнем родственнике Дионисия, хоть и молодом, но отлично образованном и преуспевшем во многих науках – как ты предлагал – не проканает. Ты полный профан в нынешних науках, и не знаешь не только незыблемых постулатов современности, но и то, какая наука что изучает. Так что обмишуришься при первой же ненавязчивой проверке. Но, как официальная – эта версия пойдет.
– Дед, ты меня не путай… Как это может быть, что версия, которая совсем негодная – вдруг оказывается подходящей?!
– Саня, ты или закрой рот – или открой, но слушай молча! Я к тому, что версий должно быть очень много, и они должны быть разнообразны, и главное – послойны. То есть первый слой – официальные сведения, от которых правды никто не ждет. Затем как бы упорные сплетни от дворни и обслуги дворца, которые любит послушать и знать. Согласно им, ты простолюдин-менестрель, слагающий любовные, эпические и героические поэмы и романы. Принцессы подобрали тебя на постоялом дворе, в каком-то захолустье. Кроме того, ты оказался непревзойденным любовником, и придумщиком красивого женского платья и разного рода украшений. Зоя оценила твои способности, и взяла тебя в секретари. Народу нравится, когда из грязи в князи. И если твой истопник не налажает, то сарафанное радио подхватит эту сплетню с удовольствием.
