Текст книги "Фаворит богини (СИ)"

Автор книги: Вячеслав Распопов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 40 страниц)

Часть Четвертая

Тренировки в стиле постоянного повторения уже отработанных приемов начали набивать оскомину даже мне, и я решил прогуляться на «Авроре» вокруг Кипра – испытать пиратское счастье, если получится, и заодно закрепить на практике работу кормчих с компасом, освоить квадрант, и нанести вычисленные широты на карты. Мое решение всеми было принято на ура, а Дед даже скрипуче пропел – вот пошли на дело я и Рабинович…. Следующим вечером – утро и день загружали «Аврору» всем необходимым – вышли в рейс. Плюнув три раза через левое плечо, я приказал отдать швартовы и поднимать паруса. Движение в ночное время суток по компасу уже раз отрабатывалось, но тем не менее, всю ночную вахту я провел с кормчими, контролируя их не совсем уверенные действия. С рассветом отправился спать, предупредив вахту будить меня немедленно, если на горизонте появится парус. Но как говорится – дурных нема – вряд ли найдется капитан, решивший в эту пору отойти от берега далее прямой видимости. Поздняя осень – облачность, шторма, переменные шквалистые ветра, привычных ориентиров в виде солнца и звезд не видать. Без компаса и пяти минут курс не удержать, а уже через час можешь запросто следовать в противоположном направлении. Когда палубная команда поняла что идти придется не вдоль берега, а по прямой – сразу не поверила, а потом посмотрела на меня как на сумасшедшего, или скорее как на маньяка-самоубийцу, и это несмотря на то, что уже была ознакомлена с компасом и наш с Дедом авторитет. Согласно расчетам, берег Кипра мы должны были увидеть примерно на третьи сутки плаванья, но к концу вторых суток Дед с километровой высоты увидел остров. Дрейфовать в темноте на плав-якоре, имея берег под ветром было опасно, и поэтому я загонял Деда в поиске отмели, пригодной для рейдовой стоянки, где мы могли безопасно отстоять ночь. Двое суток морского пути из Александрии на Кипр, по словам кормчих, были абсолютным рекордом, а учитывая время года – просто фантастическим, что добавило плюсов к моей репутации. Наутро – после завтрака, состоявшего из яичницы, молодого сыра с зеленью, подогретых лепешек с персиковым вареньем и чаем, который приготовила моя наложница – состоялся военный совет. Решено было обходить остров с его западной оконечности, и далее на восток. Где гарантировано будут курсировать суда не арабской приписки.

Торопиться было некуда, поэтому шли на стакселях и кливерах, обкатывая нововведения и обучая экипаж управляться с ними. Несмотря на то что общая площадь парусов значительно снизилась, «Аврора» как ни в чем не бывало продолжала бодро резать волны. А уж маеты при переменчивых шквалистых ветрах у палубной команды стало на порядок меньше. При появлении солнца не упускали возможности работать с квадрантом, нанося координаты на карту, которую одновременно правили пользуясь взглядом птичьего полета, попутно нанося на нее неуказанные отмели и рифы. На четвертый день пути нам улыбнулась удача в виде генуэзского, судя по флагу, нефа. Длинной он был немного короче нашей «ласточки», зато в два раза шире. Этакий бочонок, или скорее мяч для регби, разрезанный вдоль, с сильно завышенной и длинной кормой и сравнительно низким и коротким баком, две мачты вооружены латинскими парусами. Поначалу у меня возникли сомнения – а стоит ли нападать на генуэзцев, ведь не византийцы же. Однако Дед тут же разразился пламенной речью.

– Ты что?! Саня – это же враги!

– ???

– Ты что, не помнишь, кто на Куликовом поле напал на наш передовой полк? Это же была генуэзская пехота!

Да, что-то припомнилось – черная, непобедимая генуэзская пехота – самые лихие рубаки и меткие арбалетчики, и еще что-то там. Ладно, отомстим пра (двадцать раз повторить) дедам за то, что сделали их пра….. внуки в четырнадцатом веке. Судно шло курсом на север, латинские паруса позволяли ему при довольно сильном западном ветре держать скорость шесть-восемь узлов (узел – 1,852 км/ч) – при таком ветре «Аврора» на курсе галфвинд (ветер в борт) могла не напрягаясь, развить скорость почти вдвое большую. Неф на наше преследование попросту не отреагировал – не сменил курс, не добавил парусов, такое впечатление, как будто нас не заметили. Даже как-то обидно. Чтоб окончательно внести ясность в наши намерения, когда между нами осталось триста метров, дал команду стрельнуть из аркбалисты в корму нефа. Опять «ноль на массу» – как будто преследуем мираж. Пришлось просить Деда слетать на развертку, но не опускаясь ниже двухсот метров – максимальный полет стрелы вверх, и заходить со стороны солнца. Дед поворчал по поводу того что рулетки у него нет, на что я предложил – пусть взлетит примерно на эту высоту, а я пальну из лука по максимуму – чем хуже рулетки. Вернувшись, Дед доложил, что ситуация непонятная – под прикрытием кормовой надстройки собралось не менее двух десятков доспешных воинов с луками, паники нет, скорее штатная собранность, палубная команда тоже особо не суетится. Известие о многочисленной охране нефа (простым матросам доспех ни к чему) скорее обрадовало команду – значит, приз будет ценный. Охранять дешевый груз, обещающий невеликую прибыль, из которой немалую часть денег придется отдать наемникам – дураков нет. Атаковать решил, имея неф под ветром. В этом случае стрелы, пущенные моими стрелками летели по ветру, и выигрывали в дальнобойности и убойности – а у противника, стреляющего против ветра, выходило все наоборот. Да и когда будем сходится, отнимем у нефа ветер своими парусами и лишим его маневренности. Когда дистанция сократилась до ста пятидесяти метров, охрана нефа дала о себе знать двумя залпами из луков. На что они рассчитывали, непонятно – только половина стрел на излете достигла «Авроры», не причинив никакого вреда. Два ответных залпа напротив, возымели свое действие – нашли пару своих жертв и загнали остальных защитников за габариты палубных надстроек и фальшбортов. Тут я вспомнил про рупор (Труба в форме усечённого конуса, предназначенная для направленной передачи звука), на изготовлении которого настоял Дед – у нас на «Зое» был такой, что интересно – негромко сказанное в него слово с капитанского мостика, было отчетливо слышно на баке – а это сто пятьдесят метров. В лучших традициях советских фильмов про войну, я предложил защитникам нефа сдаваться. На латыни это возможно, прозвучало так.

– Кто будьет сдатся, тот будьет пить водка и курьит пелёмор! Остальной зольдат будьет висет этот верьёвка!

Мой ультиматум понят не был, и спустя минуту на их корме образовалось построение, напоминающие римскую «черепаху», прикрывающую ростовыми щитами дюжину лучников, которые тут же начали обстрел «Авроры». Ну что ж, выбор сделан – поехали. Ответом был слитный залп трех аркбалист. Тупые, тяжелые дротики снесли этот карточный домик не хуже удара молота – брызнули в стороны обломки щитов и тех, кто за ними стоял, окрасив низ бизань-паруса (кормовой парус) в красный цвет. Кому удалось избежать попадания тяжелых дротиков, лишившись прикрытия щитов, попали под залп стрел с трехгранными бронебойными наконечниками. Хотел было скомандовать, чтоб из аркбалист били через борта, переборки и комингсы трюма по засевшим там супостатам, но жаба не дала калечить практически уже мой корабль. Вместо этого дал команду на сближение.

– Абордажной команде подготовить багры, «кошки», дреки (небольшой складной якорь) и переходные мостики. Лучникам прикрытия – рассредоточится, согласно своих секторов обстрела! Марсовые (марс – площадка на топе составной мачты) стрелки – занять свое место на мачтах! После команды «На абордаж» залп по противнику, а далее действовать по обстановке. Всем занять свои места!

Неф, как я уже сказал, был немного короче «Авроры» – но при одинаковой высоте главной палубы, его бак был выше нашего где-то на метр, корма как минимум на полтора превышала нашу, и при этом метра на три была длиннее. Я такой весь красивый – доспех (от островерхого шлема с пластинчатой брамицей, нащечниками и стрелкой, прикрывающей нос, до пластинчатых мокасин, закрывающих взъем стопы) был подвергнут воронению (чернению). Вооружился короткой абордажной саблей, массивная гарда с вертикальной зубчатой полосой, в районе костяшек, напоминающей зубья ножовки, для ударов по незащищенной плоти, и вороненым баклером – цельнометаллическим круглым щитом, с дециметровым шипом в центре умбруна, диаметром примерно сорок сантиметров, с заостренной кромкой. И только плюмаж украшающий шлем, был кроваво красного цвета.

Едва наш бак коснулся главной палубы нефа, я дал команду – НА АБОРДАЖ! Сразу полетели кошки, багры зацепили борт противника, переходной мостик опустился на фальшборт нефа. Дальнейший ход боя пришлось вспоминать и восстанавливать под медитацией, а также выуживая по крупицам у свидетелей и участников событий все, что происходило вне моего поля зрения. Поэтому дальнейшее повествование поведу как от себя, и как бы обобщенный взгляд со стороны свидетелей. Ну все, понеслось. Едва переходной мостик коснулся бортового планшира нефа, я рявкнул во всю глотку.

– Делай, как я! За мной!

* * *

Пробежав пару метров по мостику, отбил в сторону нацеленный мне в грудь багор, принял одну стрелу на щит, от второй уклонился. Перепрыгнул нацеленный в голень топор, наградив его обладателя уколом в лицо, на миг затормозил движение, пропуская в миллиметре от бедра рубящий удар меча. Меч еще продолжал движение, а его хозяин уже умер – стрела, пущенная андоррцем, почти по самое оперение вошла в его рот. Цены бы Фараху не было, если бы работал на упреждение – но все равно, спасибо. Догнал отбитый мной багор, попутно отделив кисть, сжимающую его, от остальной руки. С мостика сразу перепрыгнул на крышку трюма, свободную от вражеских солдат. Отбил одну стрелу баклером, еще две ушли в рикошет от шлема, еще несколько ударили по бахтерцу и наручам. Это видимо я сильно погорячился, выбрав место, где лучники могли поливать вовсю, не опасаясь задеть своих. Отбивая и увертываясь от очередных стрел, я понял, что такой балет ни к чему хорошему не приведет – и сиганул на главную палубу, выбрав место, не сильно перегруженное врагами. Группа из трех воинов, видимо, спешащая к месту прорыва, стала моей целью. Спрыгнув на главную палубу напротив спешащих врагов, я почувствовал весьма ощутимый толчок палубы, но устоял. Первый, не успев затормозить перед непонятно откуда взявшимся пиратом, влетел в мои объятия и получил сокрушающий удар шлемом в лицо, второй, бежавший левее и сзади, нарвался на взмах с левой, режущей кромкой балкера в переносицу – тоже не жилец. Третьего упокоила стрела в сердце от Фараха. Встречающая сторона неприятно удивила своим количеством. Кроме того что по мне работало, пока я был на крышке трюма, с десяток лучников, из всех щелей, как тараканы, вылезали все новые доспешные бойцы, и что особо неприятно – спешили они ко мне. По ощущениям, я уже секунд тридцать на вражеской палубе. Где наши?!

(Взгляд со стороны.)

Как только переходной мостик коснулся фальшборта нефа, капитан прокричал, «– Делай, как я» и вскочив на него, ринулся в атаку. За ним на мостик вскочил Азим – абордаж начался. В Синдбада сразу полетели несколько стрел, часть из которых он отбил саблей и встретил на щит, но одна из них, от которой он увернулся, ударила в защищенную голень Азима. Подбитая нога соскользнула с мостика, и он растянулся поперек перехода. Бежавшая за ним принцесса запнулась об него, и свалилась рядом. Два беззащитных для стрел тела накрыл собой Басим, не забыв сам прикрыться щитом. Баррикаду из своих бойцов перепрыгнул бежавший пятым Касим, но два багра неприятеля скинули его с мостика. Падая, он зацепился рукой за щит Басима, и стянул всю крепко спаянную троицу вниз. Хорошо, капитан перед абордажем распорядился спустить с атакующего борта крупноячеистую сеть с поплавками на конце, чтоб любой выпавший за борт мог легко подняться обратно, как и отрабатывалась на тренировках – иначе бы мы получили четырёх утопленников. Следующий шестым Лейс был скинут за борт вместе с мостиком. Атака захлебнулась. Второй мостик был в четырех метрах от первого и упирался в недосягаемую по высоте корму. Командующий второй абордажной группой Рахим не растерялся, и приказал сместить свой мостик правее. Но в это время обороняющаяся команда успешно – под прикрытием своих лучников – освободила свой борт от большинства наших багров и «кошек», а их капитан предпринял маневр, позволивший их нефу бортонуть нас в скулу своей кормой, и развернутся к нашему борту перпендикулярно. Синдбад в это время запрыгнул на крышку трюма, чтоб отвлечь вражеских лучников на себя. Виртуозно отбив и увернувшись от двух десятков стрел, он вернулся на главную палубу, преградив путь вражеским бойцам, спешащим с бака к точке прорыва. В это время вражеские лучники предприняли попытку с господствующей по высоте своей кормы проредить наши ряды, но потеряв человек пять, оставили свои безнадежные попытки. Дело в том, что прежде чем из-за вражеского фальшборта появится голова лучника, появлялось плечо его лука, на которое сразу нацеливались наши – и при появлении головы, били в нее с десятка метров из трех-четырех луков разом, да и наши марсовые стрелки не зевали. Все в общем обстояло неплохо – с нашей стороны пока потерь не было – если не считать пяток легко раненных – а на борт уже поднимались несостоявшиеся утопленники. Первой на борт забралась злая, как шайтан, принцесса. Окинув взглядом баталию, она взревела как раненная львица.

– ААААА!!! Саня, прыгай в воду! Прыгай, гад! ААААА!

Но всем было ясно – и рыжей в первую очередь – что Синдбад хоть и плавает как рыба, но с нефа по своей воле не уйдет. Тут же развернувшись к экипажу, Марго – изменив тон с обреченного на разъяренный – прорычала:

– Если с капитаном что нибудь случится – всех uroyu! Боцман – командуй, suka! Через тридцать ударов сердца готовность всем к абордажу! Вперед!

Что такое UROYU никто не знал – но то, что это что-то очень плохое, все поняли по интонации. Команды из боцмана посыпались как горох из худого мешка, командиры отделений заорали на своих подчиненных, темп обстрела нефа лучниками резко возрос. Касим скомандовал чтобы все аркбалисты перенесли на бак, и зарядили две из них картечью. Не прошло и минуты, как «Аврора» наполнила свои паруса ветром, забрав его у генуэзцев – тем самым лишив их неф маневренности, и стремительно стала выходить на позицию для нового абордажа.

Я.

По ощущениям, я уже секунд тридцать на вражеской палубе. Где наши?! А наших не наблюдалось, только чужие. Не было даже «Авроры», и мостика, с которого я десантировался – тоже не было. Покрутив головой, я все же обнаружил свое судно «пришвартованное» к корме нефа парой еще не срубленных «кошек». По сети, спущенной с борта шебеки, поднималось несколько наших бойцов. Первой карабкалась рыжая – ее я узнал по белому плюмажу на шлеме (весь свой доспех она слизала с моего, только плюмаж выбрала белый), который сейчас свисал, как мокрая мочалка. Заминка в пару секунд пока я крутил головой в поиске своих, дала противнику возможность обложить меня плотным кольцом, если не считать направления – за борт. Сигать за борт не хотелось – как ни оправдывай себя, но по любому выходило, что струхнул. Ладно, оставим этот вариант на крайний случай – только вот куда уж крайней, если через секунду на тебя набросится полтора десятка туловищ, вооруженных острой сталью. Полтора десятка туловищ, надо сказать, опасались больше стрелков, которые прикрывали меня – поэтому кормовая группа держала свои щиты сбоку, а носовая перед собой. К слову – щиты и тех, и других, были похожи от застрявших в них стрел на ежей. Ну, раз меня почти не видят носовые, закрытые щитами – ударим по ним. Разбежавшись на пяточке в три метра, ухватившись рукой за ванты грота, ударил двумя ногами в верхнюю треть двух щитов носовой команды. Лучше б я сиганул за борт. Сбитые мною с ног, пара бойцов даже не смогли толком упасть в этой толкучке, к которой тут же присоединились подоспевшие сзади кормовые. А я, оказавшись в центре этой свалки, состоящей явно опытных бойцов, лишился всякого маневра. Одно радовало – как и я, они не могли применять свой холодняк. Радость была недолгой – сразу несколько вражин блокировали мои движения, ухватили за руки, шлем, щит, детали амуниции – и начали валить на палубу. Все мои трепыхания затихали по угасающей. Общий вес над моей тушкой нарастал, и вскоре превысил мои атлетические возможности – и я оказался прижат к палубе. В это время произошли следующие события – до меня донеслась команда Касима – «Уоздух!». Орал он явно через рупор, потому что вся наша куча от мощной вибрации его голоса ощутимо вздрогнула. Что означало – через секунду по вражеской палубе ударит картечь, и все наши на враждебной территории должны по этой команде моментально рухнуть на палубу, и по возможности прикрыться щитами от рикошета – как и отрабатывалось, или нырнуть за крепкие элементы надстройки. Я как понимаете, эту команду пусть не по своей воле, но выполнил. С секундной паузой по нашему скоплению ударило два залпа картечи. Двадцать с небольшим метров, разделяющее орудие с мишенью, дало минимальный разброс и максимальную поражающею силу свинцовым шарикам. Практически все картечины ударили по нашему с врагом сосредоточению, ощутимо встряхнув даже меня, лежащего в основании пирамиды, вызвав гвалт диких вскриков и хрипов. Второй удар я только почувствовал – шумовые эффекты уже слились с первым. Давление на мою тушку мгновенно ослабло, что дало мне возможность встать на корячки, или пользуясь борцовским термином – в партер. И тут кто-то бьет меня в пятую точку, в самый копчик – бл… как же больно. От этой вспышки боли сдетонировала вестница вхождение в ускоренное восприятие действительности, моя сверхновая звезда. Наступила полная глухота, все предметы приобрели небывалую яркость и контрастность, и время вокруг замедлилось. Включился боевой транс. Все, бл… вы сами напросились – вынимаю из ножен, закрепленных на предплечье, стилет – поехали. Старый индус продавший его, был прав – кольчуги он протыкал, как тряпки. Нанося удары со скоростью не менее двух ударов в секунду, вскоре расчистил свое жизненное пространство от живой плоти. Еще рывок – и сбросив себя пару тел, я на ногах – в левой руке стилет, правая сама ухватила удобный топорик с шипом на манер ледоруба – только режущая кромка не поперек, а вдоль древка. С этим нехитрым оружием не составило труда за пару секунд сразить, а точнее, добить чудом оставшуюся на ногах после попаданий картечи и стрел троицу. Быстрый взгляд на поле боя прояснил ситуацию. Со стороны кормы продолжают осторожно выдвигаться, пригибаясь ниже фальшборта и прикрываясь щитами, бесконечные (Мы что, на десантный транспорт напали?!) воины противника – а вот на баке они похоже почти закончились. Значит, нам туда дорога. Сама собой в голове заиграла песня Верещагина из фильма «Белое солнце пустыни» – я поймал кураж.

 
– Ваше благородие, госпожа разлука,
Мы с тобой друзья давно, вот какая штука.
 

Четыре противника, прикрывающие лестницу на бак, стали очередной моей целью. Переть на них буром я не стал, а снова запрыгнув на крышку трюма, тут же сиганул с него вниз, слева от группы, и атаковал четверку с фланга. Между комингсом трюма и баком пряталось еще несколько бездоспешных человек – видимо, матросня, которую я трогать не стал.

 
– Письмецо в конверте, погоди – не рви….
Не везет мне в смерти, повезет в любви.
 

Такого финта от меня не ждали, или не смогли разглядеть, прячась за ростовыми щитами. Взмах топора – и первый оказавшийся ко мне левым боком, сразу лишился предплечья, которое удерживало щит. Укол стилета под подбородок избавил беднягу от переживаний по поводу инвалидности. Второй получил клевцом топора, который целиком вошел в затылочную часть шлема. Вырвать топор удалось только со шлемом, и судя по огромной дыре в голове, с приличным куском черепа. Освободить топор от довеска не удалось, пришлось его бросить.

 
– Ваше благородие, госпожа чужбина,
Жарко обнимала ты, да все же не любила.
 

Оставшиеся двое дружно сдвинули щиты, вжавшись в пространство ограниченное бортом, баком, и прикрытое от меня лестницей. Сковырнуть их у меня времени не было, но и они мне внезапно навредить они не сумеют – живите пока. Подхватив свободный щит, который в полроста, рванул по лестнице на бак.

 
– В ласковые сети, постой, не зови,
Не везет мне в смерти – повезет в любви.
 

Едва я взлетел по лестнице на бак, как по мне тут же отстрелялись. Несмотря на то, что я держал щит так, чтоб большинство стрел отправить в рикошет – некоторые его все же пробили насквозь, выйдя изнутри, но не более сантима. Лучники, как им и положено, чтоб не закрывать сектор обстрела друг другу, стояли шеренгой. Стрелы они выпустили, значит, до следующего выстрела у меня есть пара секунд. Не мешкая, швыряю щит в центр строя, рывок вперед – и я у левого борта, в шаге от правофлангового. Его правая рука еще тянет стрелу из колчана, а моя левая уже воткнула стилет в его печень. Следующий в шеренге пытается оттолкнуть меня луком, чтоб успеть выхватить короткий меч – не успевает. Отвожу левой рукой лук в сторону, правой пробиваю в лицо. Латная перчатка с небольшими шипами на манер кастета, превращает нос и верхние зубы в кровавое крошево. Заваливающемуся назад телу придаю направление и ускорение толчком ноги с подскока. Летящая тушка сносит стоящего за ним стрелка с уже натянутым луком, и стрела уходит в направлении неба. Проскакивая мимо барахтающегося на палубе тела, пробиваю с ноги в область затылка – тело сразу обмякло – гол! Четвертый успел отбросить лук – видимо, больше надеясь на гладиус (короткий – до 60 см – меч), только что извлеченный из ножен. Времени для замаха у него не было – поэтому последовал колющий удар от груди в лицо. Встречаю плоскость меча внешней стороной левой перчатки, отвожу его в сторону и с подшагом вперед, бью лобной частью своего шлема в его лицо – кровавые брызги – минус четыре. Подхватываю меч из ослабшей руки, быстро оглядываю бак – площадь моего ристалища. Оставшиеся пятеро бойцов грамотно рассредоточились. Двое остались с луками, и тройка прикрытия вооружились мечами.

 
– Ваше благородие, госпожа Победа,
Значит, моя песенка, до конца не спета.
 

Достаточно быстро, но не спеша, «раскачивая маятник» пошел на сближение. Лучники дали залп, но не результативный – маятник частично помог, одна стрела пролетела впритирку, вторая срикошетила от бахтерца. Самое удачное время для атаки – но меня обхватили сзади поперек корпуса чьи-то сильные руки, аж не вздохнуть. Трое мечников немедленно бросились вперед. Первыми добежали двое, третьему дорогу перегородила галс-оттяжка, натянутая на уровне пояса. Используя стальные объятья чудо-богатыря, подтягиваю колени к груди – и бью изо всех сил пятками в район «солнышка» двум подбежавшим вражинам, с поднятыми для удара мечами. Богатырь почти не дрогнул, а два отлетевших тела сбили третье, как раз поднырнувшее под такелажем. Резкий сдвоенный удар затыльником шлема в лицо удерживающего меня супостата с одновременным ударом пяткой по его ступне, возымел действие – сзади раздался на удивление тонкий визг, и стальные объятия разжались. Шаг вперед, пол оборота назад – и гладиус вскрывает грудину богатыря, оказавшимся матросом-придурком с кондициями Кин-конга, решившего видимо стать героем.

 
– Перестаньте черти, клясться на крови,
Не везёт мне в смерти – повезёт в любви.
 

На то, чтобы зарубить находящиеся в нокауте тела, потребовалось от силы две секунды – и еще одна, чтоб добраться на длину клинка до лучников. Все, госпожа Победа – бак мой! Под куражом решил было рвануть на правый борт главной палубы, но хвала небесам – решил сначала осмотрелся – хорошо, что не рванул. За комингсом трюма пряталось минимум три десятка доспешных воинов, и еще десятка полтора-два готовы спустится с кормы при повторном абордаже. За левым фальшбортом притаилось еще не менее двадцати бойцов. Видимо, моя догадка на счет десантного транспорта – шутка, в которой шутки лишь малая доля – получается, что та гора трупов, которая осталась за моей спиной – лишь прелюдия к бою. Мозг в состоянии боевого транса работал тоже неплохо – и тут же подсказал мне, что Искандер был лучником по меткости не из последних, а по скорострельности – и вовсе уникум. Оглядев разбросанные по баку луки, выбрал самый красивый – Дед говорил, что самое красивое является самым целесообразным. Проверил баланс лука, из нескольких десятков стрел выбросил самые некрасивые, остальные положил россыпью справа, встал на колено – поехали!

 
– Ваше благородие, госпожа Удача,
Для кого ты добрая, а кому иначе.
 

Первой моей целью стал, по-видимому, их командующий. Дорогой доспех, полностью стальной шлем с полумаской украшен золотой гравировкой, властным голосом раздает команды. Первая стрела, ударив в наплечник, ушла в рикошет. Сорри – лук не мой, и не пристрелян. Зато вторая на треть вошла под полумаску. Все, дело пошло. Когда еще пяток стрел нашли свои цели, захлопали паруса нефа, видимо, потерявшие ветер – а значит, «Аврора» заходит на абордаж номер два. Пока обороняющиеся сообразили, откуда по ним ведется обстрел – я продырявил с разной степенью травматизма и смертельности, минимум полтора десятка противников. Остальные быстро сменили места дислокации, попрятавшись кто куда – но не все. Четверо бойцов, плотно прикрываясь щитами, решили устранить опасность с фланга. Шеренга медленно двинулась в мою сторону – а как иначе – палуба парусника, это вам не бульвар – всюду препятствия в виде такелажа и рангоута – тут с хорошим обзором не побегаешь, а уж наглухо закрывшись щитами…. Возникшую паузу использовал для выдергивания из паруса нескольких застрявших там наших бронебойных стрел, которые повисли там еще после нашего первого залпа. Когда до строя осталось менее пяти метров, натянул лук до предела – и спустил тетиву, метясь через щит в район лица – сразу раздался вскрик. Как я и надеялся, из щита торчало только оперение. Вслед за первым щитоносцем, сразу рухнул второй – а оставшиеся бросились в бега – убегаешь от снайпера (ну, почти снайпера) – значит, умрешь уставшим. «– Госпожа Победа – я вас отстоял».

 
– Девять граммов в сердце, постой, не зови,
Не везет мне в смерти – повезет в любви.
 

На баке больше делать нефиг, на главной палубе тоже – но по другой причине. Может, рвануть на корму? По правому борту препятствий нет, да и преодолеть эти двадцать метров дело пары секунд, тем более, что вражеские лучники уже все выбиты. Прихватил с собой лук, несколько наших стрел, гладиус брать не стал – наверняка у бывшего командующего меч не хуже, и прикинул наиболее удобный путь. Два удара сердца, и я на корме. (– Взгляд со стороны.) А между тем капитан в одиночку атаковал грамотно выставленный строй, в три шеренги, прикрывавший бак – что не лучший способ самоубийства. Самое удивительное, он пробил два ряда их трех. Будь у него минимальная силовая поддержка, протолкнули бы и разорвали строй – но не судьба. Подоспели враги с кормы, и капитан был зажат в плотную коробочку. Вскоре его алый плюмаж исчез под телами нападающих. Тут Касим пошел на крайнюю меру – дал два залпа картечи прямо по врагам, навалившимся на Синдбада, Мало кто уже надеялся увидеть капитана живым, а уж здоровым – точно никто. Но вдруг куча тел вздрогнула раз, другой, и над распластанными телами появился красный плюмаж, к которому устремилось не менее десятка противников.

– Всем лучникам прикрывать капитана!

Звонко прокричала Марго. Но все и так его прикрывали. В десяток нападавших посыпался град стрел, на каждого противника в среднем, пришлось за пару ударов сердца по десятку попаданий. Первый нападавший почти достиг цели и рухнул весь истыканный стрелами в шаге от капитана, которому все же прилетело от него щитом по кхм…. ниже пояса. Наши лучники в основном били по первым бежавшим, поэтому трём последним мечникам удалось добраться до Синдбада почти целенькими. Видимо, удар по… кхе… вывел капитана из «задумчивости», и пока до него добирались трое выживших, он оказался на ногах и с оружием в руках. Его атака осталась незамеченной – вот были живые враги, размазанные движения капитана – и живых врагов нет. Короткая пауза, скорее мгновенная, и снова действия Синдбада молниеносны. Зигзаг по палубе и по крышке трюма, длинный прыжок на палубу – и двое воинов у лестницы на бак, не успевшие среагировать, падают как подкошенные. Еще удар сердца – и капитан на баке, следующую паузу он использует чтобы дать отстрелятся баковым лучникам по его щиту, и вновь устремляется в атаку. Дальнейшие его действия загородил от наших глаз парус грота и всякая всячина, принайтованная к леерному ограждению палубы бака. Общий гвалт звуков, вылетевший из глоток команды, отражал крайнюю степень досады зрителей, от которых скрыли самое интересное.

Между тем команды боцмана стали приносить свои плоды – мы снова заходили на позицию атаки. И тут вдруг неожиданно командование взял на себя Касим.

– Приготовиться к абордажу, вариант атаки – три! Лучникам согласно расписанию, заменить раненых марсовых! Боезапас полный. Боцман – сближение на абордаж!

Все как-то одновременно посмотрели на принцессу. Та посверлила мгновение взглядом Касима, который даже не обратил на это внимания, молча приняла его командование, и тут же добавила.

– Первому взводу – приготовить кошки, багры, мостики, всем шевелить bulkami!

Следом посыпались команды остальных взводных. Команды на самом деле были данью выучки, которую ввел Синдбад. На палубе все бойцы замуштрованные до рефлексов и так знали всю последовательность действий при любом варианте абордажа (третий вариант – это после того как перекидываются мостики, команда с криком «Ура!» падает на палубу, и в эту же секунду по поднявшимся защитникам работает картечь, и только после этого следует атака).

В настоящее время дикая смесь зависти к капитану, чувство вины, что ты не можешь его поддержать, и боевой азарт, который давно преодолел точку кипения и не имеет выхода – настроил всю команду на бешеный бой. Когда до соприкосновения с нефом оставалось не более трех десятков фарсов, полетели абордажные кошки, с палубы раздался дикий гвалт команд при лидирующем меццо-сопрано Марго. Капитан видимо полностью зачистил бак, и молнией переместился на корму. Не успевшие опознать алый плюмаж Синдбада лучники просто стрельнули в направлении бегущей цели, тут же получили затрещины от командиров, и выслушали кучу кхм…. упреков, в основном от рыжей.