Текст книги "Рыцарь Хаген"
Автор книги: Вольфганг Хольбайн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)
Глава 17
Ночь простиралась над Рейном тяжелым покрывалом, усеянным крошечными серебряными жемчужинами. Теплый западный ветер шелестел кронами деревьев и невысокой мягкой травой. Из широко распахнутых ворот крепости доносились звуки празднества, начавшегося с наступлением темноты.
Не сбавляя темпа, Хаген въехал на мост. Стражник, завистливо поглядывавший во двор, где пили и веселились, испуганно встрепенулся, узнав Хагена. Тронье проскакал мимо привратника, низко пригнувшись к лошадиной шее, пересек двор и спрыгнул на землю, не дожидаясь, пока его конь остановится. Двор постепенно начинал пустеть: на сегодня веселье уже заканчивалось. Наконец в тени крепостной стены, возле конюшен, он заметил Альбериха и торопливо направился к нему через двор.
– Куда?
Альберих указал на башню.
Перескакивая через две ступеньки, Хаген взбежал по лестнице, оттолкнул в сторону стражника и пересек просторный холл. Дверь в тронный зал была гостеприимно распахнута, оттуда доносились пьяные голоса.
Альберих свернул на лестницу, Хаген устремился вслед за ним, не заглядывая в зал. Но его успели заметить: кто-то окликнул его по имени, и не успел Тронье подняться на несколько ступенек, как в дверях возник Гунтер, пьяный настолько, что ноги уже не держали его, и он стоял, опираясь о косяк.
– Хаген, подожди же! – промямлил он.
Хаген остановился, хотя больше всего в этот момент ему хотелось просто убежать. Гунтер шагнул вперед, споткнулся о ступеньку, но подоспевшего на помощь стражника отстранил. Пошатываясь, но самостоятельно он приблизился к Хагену, протянул руку и тяжело облокотился на его плечо.
– Хаген, ты… ты вернулся, – Гунтер едва ворочал языком. – Ты не представляешь… какая… это для меня радость. – Он громко икнул и прислонился к стене. Левая щека короля опухла, под глазом наметился темный синяк, – Ты не должен был… уходить, – продолжал Гунтер заплетающимся языком.
Хаген едва понимал его.
– Прости, мой король, – проговорил он, – Я должен…
– Ты должен остаться здесь, со мной, – перебил его Гунтер. Он глупо захихикал: – О Хаген, Хаген, ты не должен был уходить. Нельзя было… оставлять меня одного в эту минуту. И мою сестру тоже. Она никогда тебе этого не простит. – Он опять икнул.
Хаген с отвращением смотрел на короля. Он вспомнил Гунтера, каким его знал и любил, человека, быть может излишне мягкого и добродушного для этого жестокого мира, но тем не менее – мужчину. Зигфрид же превратил его в достойное сожаления посмешище.
Гунтер снова хихикнул и погрозил Хагену пальцем.
– О чем же ты думал, когда сбежал из Вормса без оглядки? Я ведь все равно никому не рассказал бы ни о чем.
Хаген сообразил не сразу:
– Рассказал? Что рассказал?
Гунтер показал на свое заплывшее лицо:
– Об этом, – Он ухмыльнулся: – Ты злой человек, Хаген. Ударил своего короля. Но я заслужил. Да, заслужил эту пощечину, – Внезапно тон его сделался угрюмым: – Но ты опоздал. Нужно было отвесить ее мне два года назад, когда Ксантенец впервые появился в Вормсе.
И тут Хаген понял. Гунтер был уверен, что он сбежал от него после того, как ударил короля по лицу, боясь возмездия.
– Ты ошибаешься, Гунтер, – промолвил он, осторожно прислоняя короля к стенке. Чувство отвращения сменилось глубоким сожалением к этому человеку.
Между тем в дверях зала собралась целая толпа любопытных. Король Вормса на глазах у всех разыгрывал из себя шута горохового – выражение их лиц говорило о многом. Даже во взглядах тех, кто называл себя другом Гунтера, читалось презрение.
– Я ушел не из-за этого, мой король, – промолвил Тронье.
Гунтер изумленно вытаращился на него.
– Не… поэтому? – с трудом выговорил он, – Но тогда почему же?
– Я… потом объясню, – Хаген уклонился от ответа. – Возвращайся к гостям. Или лучше – в свои покои и хорошенько выспись.
И тут Гунтер вдруг разозлился.
– Думаешь, мне стоит проспаться? – заорал он во весь голос. – Ты считаешь, что королю Вормса не пристало напиваться, как конюху, да?
Хаген кивнул:
– Именно так, мой король. А теперь, пожалуйста, иди. Я… очень спешу.
Но Гунтер не унимался. Взгляд его слегка прояснился, глубокий ужас отразился в глазах.
– Так ты ушел не поэтому, – пробормотал он. – Значит, и вернулся тоже по другой причине.
Хаген покачал головой.
– Но что ты здесь делаешь? – Гунтер трезвел на глазах, – Из-за чего ты ушел, Хаген, и из-за чего вернулся?
Хаген жестом подозвал стражника.
– Проводи короля в его покои, – приказал он, – А вы, – повысив голос, обратился к собравшимся зевакам Тронье, – идите и пейте дальше, – Ему даже удалось изобразить на лице улыбку, – Идите. Веселитесь. Позже я к вам присоединюсь.
Однако Гунтер его не послушался. Он гневно оттолкнул стражника – тот чуть было не грохнулся со ступенек.
– Я требую ответа, Хаген! Я немедленно желаю знать, ради чего ты вернулся!
– Не ради тебя, – негромко проговорил Хаген.
Гунтер вытаращил глаза:
– Не… ради меня? Но ради чего же?
– Чтобы выполнить данное кое-кому обещание, – так же спокойно ответил Хаген, – А теперь, пожалуйста, иди. – С этими словами он побежал вверх по лестнице.
Альберих, указывавший дорогу, вскоре свернул в коридор, ведущий к женским покоям. Добежав до конца коридора, он услышал позади чьи-то шаги. За ними следовал Гунтер, правда, он не мог догнать Хагена.
– Быстрее, Хаген, – шепнул Альберих, – Нам не нужны такие свидетели.
Хаген побежал быстрее. Но куда они направлялись? Это нужно было выяснить. Резко остановившись, он схватил Альбериха за рукав:
– Куда ты привел меня, альб? Что мы тут делаем? Мы ведь направляемся вовсе не в покои Зигфрида.
Альберих выдернул руку:
– Это верно. Следуй за мной, и скоро сам все увидишь! – Поправив мешавший бежать плащ, карлик помчался вперед.
Хаген последовал за ним. Теперь он догадался, что альб ведет его в покои Брунгильды.
Две рослые, закованные в золото фигуры охраняли запертую дверь – Брунгильдины стражницы не смыкали глаз ни днем ни ночью. Альберих попятился, когда одна из них шагнула к Хагену. Тронье покосился на карлика. Альберих молча кивнул, на лице его читался неприкрытый испуг.
– Дорогу! – потребовал Хаген.
Стражница не ответила, лишь рука ее крепче сжала рукоять меча. Краем глаза Хаген заметил, что вторая воительница тоже шагнула вперед, в любой момент готовая к нападению.
– Дорогу! – повторил Хаген.
Одна из стражниц попыталась обнажить меч, но Тронье среагировал вовремя: его меч блестящей молнией взметнулся вверх и тупой стороной лезвия опустился на шлем девушки. Не издав ни звука, она осела на пол. Клинок Хагена, описав широкую дугу, замер на расстоянии полупальца от горла второй стражницы. Та замерла. «Неужели, – подумал Хаген, – воительница решится обнажить оружие?» В таком случае ее придется прикончить, как бы ни хотел он этого избежать. Однако женщина медленно опустила меч и отступила назад. Облегченно вздохнув, Хаген наклонился над бесчувственной стражницей и, подняв ее меч, протянул его Альбериху:
– Возьми! Прикроешь сзади, если что.
Шагнув вперед, он решительно рванул дверь на себя. Засов разлетелся в щепки, тяжелая дверь с грохотом врезалась в стену. Одним прыжком Хаген оказался в спальне Брунгильды.
Именно этой картины он и ожидал.
Брунгильда и Зигфрид стояли перед широким, покрытым шелками ложем, панический испуг читался в их взглядах. На мгновение время, казалось, остановилось. Все вокруг Хагена пропало в тумане, лишь маленькая частица реальности осталась перед глазами: Зигфрид и валькирия, крепко обняв друг друга, стояли полуодетые, с лихорадочно раскрасневшимися лицами.
Словно вдруг очнувшись, Ксантенец оттолкнул Брунгильду и бросился к двери: возле нее на стуле лежал Бальмунг. Но Хаген оказался проворнее – одним прыжком оказавшись рядом, он отшвырнул стул, одновременно рукоятью меча ударив Зигфрида так, что тот беспомощно врезался в стену. Пока тот пытался удержать равновесие, Хаген выхватил из ножен волшебный клинок, отбросив свой меч в сторону.
– Нет! – вскрикнула Брунгильда, словно страшный клинок угрожал ее жизни. – Умоляю, Хаген, не делай этого!
Рука Хагена дрогнула. В глазах Зигфрида отражался неприкрытый ужас – ужас, который может испытывать лишь человек, считавший себя бессмертным и вдруг осознавший, что глубоко заблуждался. Жизнь его сейчас полностью зависела от милости Хагена, человека, которого он ненавидел.
«Решайся же! – прошептал внутренний голос. – Нанеси последний удар! Одно твое движение – и этот кошмар наконец закончится, а что будет дальше – не имеет значения…»
Сквозь туман, застлавший ему глаза, Хаген видел, как Брунгильда подбежала к нему, как в комнату ввалился Альберих, а следом за ним – Гунтер.
Единственное движение руки…
Нет.
Он опустил меч, поднял свое оружие и жестом приказал Зигфриду подняться. Все затаили дыхание. Каждый из них словно только теперь начинал осознавать, что здесь произошло. Перед глазами Хагена все стояла туманная пелена, заволакивавшая сцену: Брунгильда, поднявшая руки, словно защищаясь, мигом протрезвевший Гунтер, перекошенное ненавистью лицо Альбериха…
…и неприкрытый страх во взгляде Зигфрида.
– Я убью тебя, Зигфрид, – Хаген не узнал собственного голоса. – Помнишь, что я сказал тебе два дня назад или память твоя слишком коротка?
Зигфрид не ответил, завороженно уставившись на клинок в руке Хагена.
– Так сделай же это, и дело с концом! – не выдержал Ксантенец, – Возьми в руки меч и прикончи меня, если боишься драться как мужчина с мужчиной.
– Не слушай его! – раздался вопль Альбериха. – Он нарочно тебя подзуживает! Убей его, пока есть возможность, Хаген!
Зигфрид с ненавистью покосился на альба:
– И ты! Вот как ты держишь свое слово, несчастный?
– Убей его! – Голос Альбериха дрожал от возбуждения. Единственный из всех, карлик, кажется, начинал догадываться, что Хаген не прикончит Ксантенца, во всяком случае сейчас.
– Что же ты медлишь, Хаген? – продолжал Ксантенец. – Используй свой шанс.
Хаген молчал. Действительность снова ускользала от него. Казалось, он видит кошмарный сон. Он опустил меч и отступил.
– Одевайся. – Тронье швырнул Зигфриду куртку, – Ты тоже, Брунгильда.
Валькирия сидела неподвижно, не отрывая глаз от Хагена. Но не было в ее взгляде ненависти, глубочайшая тайна крылась в бездонных глазах. Да, он мог понять Ксантенца: сложись все иначе, неизвестно, смог ли бы он на месте Зигфрида противостоять чарам Брунгильды.
– Почему, Зигфрид? – Голос Гунтера прозвучал совершенно равнодушно. На лице короля не дрогнул ни один мускул. Скорее всего, он преступил ту грань отчаяния, после которой был не в состоянии что-либо принимать близко к сердцу.
Зигфрид не ответил. Гунтер повернулся к Брунгильде:
– А ты? Ответь хоть ты на мой вопрос. Почему? Зачем именно сегодня, Брунгильда? Не завтра, через неделю или через год? Неужели ты не могла подождать хотя бы день?
– Потому что это должно было произойти этой ночью, мой король, – тихо промолвил Хаген. – В твою первую брачную ночь. Лишь это удовлетворило бы Зигфрида. – Он бросил взгляд на нибелунга: – Разве не так?
Зигфрид презрительно скривил губы.
– Отвечай! – потребовал Гунтер. – Я хочу услышать ответ из твоих уст, Брунгильда! Почему именно сегодня ночью?
– Чего ты хочешь, Гунтер? – Тон валькирии был ледяным. – Чего тебе от меня нужно? Ты напился, а я поступила по справедливости. Я обещала отдаться мужчине, победившему меня в честном поединке.
Медленно опустив меч, Хаген шагнул к валькирии, звонкая пощечина заставила всех вздрогнуть. Брунгильда не уклонилась от удара, даже не повела бровью.
– Если ты еще раз позволишь себе подобное, Хаген, – прозвучал в тишине голос Зигфрида, – я тебя прикончу.
Хаген повернулся к нему, вкладывая Бальмунг в ножны. Зигфрид уже вполне владел собой.
– Да-да, – повторил Ксантенец, – именно так, – Он рассмеялся: – А теперь говори, зачем вернулся. Свою задачу ты выполнил, так что верни мой меч и уходи. Чтобы ноги твоей не было на этой земле!
– Ты прекрасно знаешь, зачем я вернулся, Зигфрид. – Хаген сохранял полное спокойствие. – Или ты забыл то, о чем я говорил тебе дважды: в первый раз – год назад, а во второй – позавчера? Я сказал, что вернусь и убью тебя, если ты сделаешь больно Кримхилд. Каждая ее слеза окупится твоей кровью. Я предупреждал тебя, Зигфрид, но ты не внял моим словам. Теперь расплачивайся.
– И как же? – В голосе Ксантенца звучала насмешка.
– Я вызываю тебя на поединок. Защити свою жизнь с оружием в руке. Это будет честный бой, Зигфрид, но не на жизнь, а на смерть.
Ксантенец громко расхохотался:
– Честный бой? Что ты, Хаген, – неужели ты можешь назвать поединок с калекой честным боем?
– Так принимаешь вызов? – На лице Хагена не дрогнул ни один мускул.
Зигфрид кивнул:
– Где и когда?
– Завтра на рассвете. Ты знаешь небольшую рощу, в часе езды к западу от Вормса?
– Да.
– Там есть ручей. Возле него я буду тебя ждать. Приходи один, без свиты. А ты, Гунтер, – он обернулся, – спустись к гостям и объяви, что на завтра назначена охота. Никому не бросится в глаза отсутствие Зигфрида.
– Что за чушь? – Ксантенец нахмурился, – Я и без этого…
– Я не хочу, чтобы дело получило огласку, – перебил его Хаген.
– Боишься, что соберется много зрителей? – Зигфрид скроил ехидную мину.
– И этого тоже, – кивнул Хаген. – Но все дело в Кримхилд. Я не хочу, чтобы она о чем-то узнала. Если ты меня убьешь – никто, конечно, ни о чем не догадается. Я просто не вернусь, и все. Но если я тебя убью…
– Этого не случится, – перебил Зигфрид. – Я принимаю вызов, Хаген из Тронье. Завтра на рассвете. Без свидетелей, не на жизнь, а на смерть. – Он протянул руку: – Верни мой меч!
Но Хаген покачал головой:
– Меч? Нет. Ты сам сказал, Зигфрид, – я старый человек, а ты, наоборот, силен и молод. Оставь мне маленькое преимущество.
В этот момент Хаген был уверен, что Ксантенец сейчас бросится на него, чтобы силой отнять оружие. Но, помедлив, Зигфрид кивнул:
– Как хочешь, Хаген. Мне безразлично, получу я Бальмунг сегодня или завтра. Через час после восхода солнца.
Повернувшись, Хаген быстро вышел из комнаты.
Глава 18
Хагена трясло от холода. Было еще очень рано, солнце не взошло, на земле поблескивал иней. Тщетно пытался Хаген сосредоточиться на предстоящем поединке, отгоняя прочь картины прошлого вечера. Он ощущал себя абсолютно беспомощным и нервничал – впервые в жизни – перед битвой.
Странно, Хаген всегда считал, что не боится смерти. Страх – он часто признавался себе в этом – испытываешь перед умиранием, но не перед смертью. Теперь он понимал, что это одно и то же.
Сзади скрипнула ветка, Хаген вздрогнул от неожиданности. Из зарослей на поляну шагнул Альберих. Судя по всему, от альба не ускользнуло состояние Хагена, но он промолчал. Карлик сам нервничал, он тоже боялся.
– Он идет, – вполголоса промолвил Альберих.
– Уже? – Хаген взглянул на небо, все еще серое, а затем перевел взгляд в направлении Вормса.
– Он торопится. – Альберих криво усмехнулся. Маленькими шажками обежав вокруг озерца, карлик опустился на поваленное дерево, – Так же как и ты, Хаген, он не выносит долгого ожидания, – пробормотал он.
Хаген не ответил. Опустившись на корточки, он погрузил ладони в ледяную воду, надеясь, что холод оживит онемевшие пальцы и прояснит рассудок. Альберих провел с ним всю ночь не сомкнув глаз, и, когда Хаген время от времени просыпался от беспокойного сна, они разговаривали. Хаген не помнил теперь о чем. Они стали ближе этой ночью, ближе, чем два года назад, и теперь Хаген понимал, как похожи они были друг на друга. Он ненавидел карлика лишь из-за того, что он появился вместе с Зигфридом и потому олицетворял собой силы мрака и зла. Сейчас он испытывал к Альбериху глубокую, почти братскую симпатию. Быть может, теперь их сплачивал еще и страх.
– Ты победишь Зигфрида? – Вопрос Альбериха прозвучал неожиданно.
Хаген не поднял взгляда, продолжая растирать ладони в воде, но на поверхности озерца отражалось лицо альба, и, хотя черты его расплывались, сейчас они казались, как никогда, близкими, человечными.
– Не знаю, – промолвил Хаген. Он поднялся, отер руки о плащ и взялся за золотую рукоять Бальмунга. – Этим оружием – вполне возможно. Но почему ты спрашиваешь? Тебе известны мои шансы.
– Это меня и пугает, – Альберих скривился в ухмылке, – Вчера вечером ты выбросил не только свой меч, но и, быть может, собственную жизнь. Ты ведь понимаешь, что в честном бою Зигфрида тебе не одолеть.
– Быть может. Но чего ты боишься, альб? – Я же играю в твою игру.
Глаза Альбериха вспыхнули:
– Да, это так. Но ты самовольно повысил ставку.
– На твою жизнь, я знаю.
– Не только на мою! – возмутился Альберих. – Но еще на жизнь Гунтера и его братьев. Ты действительно думаешь, что Зигфрид оставит их в живых, прикончив тебя?
Хаген вздрогнул. Об этом он не думал. Альберих был прав: не важно, каков будет исход битвы, – потеряна будет не единственная жизнь. Если погибнет Хаген, Ксантенец не пощадит ни Гунтера, ни его братьев, а если будет убит Зигфрид – его нибелунги отомстят за жизнь своего господина.
И понадобился Альберих, чтобы осознать это.
Но Хаген все равно промолчал, лишь упрямо покачав головой.
Аккуратно сложив плащ, он вынул из ножен Бальмунг и сделал несколько выпадов против воображаемого соперника, чтобы привыкнуть к весу клинка. Как и в первый раз, когда он взял Бальмунг в руки в маленькой хижине посреди леса, он не ощутил тяжести оружия; клинок словно стал продолжением его руки, подчиняясь не усилию, но воле хозяина. Какие же чудеса было способно творить это оружие в руке Зигфрида?
Вложив меч в ножны, Хаген прошелся по поляне. Взгляд придирчиво ощупал каждую ветку, каждый корешок, скрывавшийся под опавшей листвой, – Хаген вновь стал самим собой, опытным воином, способным трезво оценить обстановку. В нем проснулся бывалый вояка, чутко контролирующий движения тела и четкость мысли. Только вот силы его были уже не те.
– Он идет! – встрепенулся Альберих.
Хаген прислушался – ни шагов, ни подозрительного шороха. Но Альбериху можно было верить – он не один раз доказал, насколько его чутье превосходило человеческое.
– Он один?
Альберих кивнул:
– Да. И приближается очень быстро.
Хаген взглянул на карлика. Лицо Альбериха было перекошено от страха.
– Почему ты не уходишь? Если Зигфрид обнаружит тебя здесь – ты погиб.
– Если не обнаружит, все равно погиб, – Альберих покачал головой. – Ты ведь будешь драться и за мою жизнь тоже, Хаген из Тронье. Если ты умрешь, мне тоже не жить.
– Ерунда! – вспылил Хаген, – Ты можешь оказаться за сотню миль отсюда, прежде чем решится исход битвы.
– Бежать? От Зигфрида? – Альберих горько усмехнулся, – Кажется, ты все еще не понял, с кем имеешь дело, Хаген. Никому не дано скрыться от победителя дракона. И мне – тоже.
Теперь и Хаген заметил мелькнувшую в кустах тень. На поляну выступил нибелунг.
Хаген изумленно взглянул на Ксантенца. Он не очень об этом думал, но полагал, что Ксантенец явится в роскошном боевом облаченье из серебра и золота. Но на Зигфриде была лишь простая кожаная куртка, кожаные брюки и высокие ботфорты. Ни шлема, ни кольчуги, ни даже перчаток. И тут Хаген понял: причиной был Бальмунг. Против чудо-клинка не спасла бы никакая броня. Так что Зигфриду оставалось полагаться лишь на собственную ловкость.
– Ты рано явился, – промолвил Хаген.
Зигфрид насмешливо вскинул брови:
– А я не ожидал тебя вновь увидеть, Хаген.
Вместо ответа Тронье обнажил меч, тупой стороной лезвия коснулся лба и слегка поклонился. Глаза Зигфрида заблестели.
И бой начался. Без подготовки, без игры, предназначенной для зрителей. Они дрались один на один – насмерть.
Огромным прыжком Хаген бросился на Зигфрида, обрушив меч ему на голову, но в последний момент едва успел увернуться от удара нибелунга. Клинок скользнул по кольчуге, лишь разорвав куртку, но сила удара едва не сбила его с ног. Зигфрид тоже пошатнулся. Едва придя в себя после первой атаки, противники вновь ринулись друг на друга.
Хаген никогда не видел, чтобы Зигфрид дрался так осторожно. Впервые он не полагался на свою сверхчеловеческую силу, а проворно двигался вокруг Хагена, то и дело перехватывая меч из одной руки в другую и оставаясь вне досягаемости Бальмунга. Тем не менее его атаки сильно теснили Хагена – не надень он кольчуги и шлема, он был бы не раз уже ранен.
Но борьба и без того начинала его изматывать. Зигфрид не давал ему расслабиться, то и дело пытаясь наносить удары, а преимущества волшебного клинка Хаген ощущал все меньше и меньше, потому что силы его таяли, он начинал задыхаться. Зигфрид же беспощадно пользовался его слабостью. Он молниеносно бросился вперед, ловко уклонился от удара Бальмунга и прицелился прямо в горло Хагену. Тот увернулся в последний миг, но по инерции пошатнулся, оступился и всем телом навалился на дерево. Зигфрид издал торжествующий вопль и обеими руками обрушил меч на врага.
Словно живое существо, задрожал Бальмунг в руке Хагена. Заколдованный клинок сам взметнулся вверх и отразил удар Зигфрида. Нибелунг упал, отброшенный чудовищной силой. Хаген поднял голову. Его мутило. На мгновение его охватила безумная слабость, фигура Ксантенца расплылась перед взором.
И тут произошло невероятное.
Клинок забился в его руке, словно заколотилось его живое сердце, волна чудовищной силы хлынула из рукояти оружия в ладонь Хагена, прогоняя слабость и страх, оставляя единственную мысль, единственное желание – прикончить Зигфрида.
В ужасе Хаген вонзил Бальмунг в землю прямо перед собой. Невероятного усилия стоило ему это: клинок будто сопротивлялся и не хотел подчиниться. Но нет – так быть не должно! Он не хотел этого. Он не желал, чтобы дьявольское оружие обрело над ним власть. Но оно продолжало кричать ему: «Убей его! Убей!»
Дрожащими руками схватившись за рукоять меча, Хаген посмотрел на врага. Зигфрид уже поднялся на ноги и теперь пристально смотрел ему в лицо. Ненависть, гнев и страх отражались в глазах Ксантенца, но к ним примешивалось нечто вроде ехидного торжества.
– Ну, Хаген? Что ты сейчас чувствуешь, – голос Зигфрида слегка дрожал, – что ты ощущаешь теперь, почувствовав истинную силу Бальмунга?
Он наклонился, чтобы поднять свой меч. Хаген крепче сжал рукоять заколдованного меча, рывком выдернул его обратно. Снова он услышал голос: «Убей его!»
– Сопротивляйся! – продолжал насмехаться Зигфрид, – Борись против него, как это делал я в свое время. Ты все равно проиграешь. Ты развязал его силу, теперь расплачивайся за это. Убей меня – или умри сам! – И с этими словами он, взмахнув мечом, с неудержимой яростью бросился на Хагена.
Тронье среагировал в последний миг. Чудом увернувшись, он нанес нибелунгу удар под колено; Зигфрид пошатнулся, а Хаген вскочил на ноги.
То, что последовало дальше, поединком назвать было уже невозможно – это было словно кошмарный сон. Со всей яростью Ксантенец обрушился на Хагена, и в каждый его удар была вложена неистовая сила не человека, но полубога. Несмотря на волшебный клинок, Хагену приходилось шаг за шагом отступать. Не раз Бальмунг вонзался в тело Зигфрида, заставляя нибелунга вскрикивать от боли, но это лишь сильнее распаляло его ярость.
Хаген бился, как никогда еще до сих пор не бился в своей жизни. Теперь страха он не ведал. Точными, прицельными ударами он наверстывал то, чего Зигфрид достигал быстротой и силой. Это была уже не борьба двух рыцарей, не поединок Хагена из Тронье против Зигфрида из Ксантена, а столкновение двух гигантов.
Только постепенно Хаген начинал понимать, что проиграл. Силы Зигфрида не иссякали. Но каждая атака Ксантенца, каждый удар, отражаемый Бальмунгом, вызывали новую волну боли, пронизывавшую тело Хагена. Все смешалось перед его взором, но он отчаянно продолжал драться – остановиться он уже не мог.
В конце концов Зигфрид оттеснил его к самой кромке леса. Сзади поднималась непроницаемая стена деревьев, с боков Хагена окружали заросли кустарника – отступать было некуда. Взметнувшись с новой силой, меч нибелунга невероятным образом обвился вокруг клинка Бальмунга, пальцы Хагена разжались, чудовищное оружие выскользнуло из руки. Вскрикнув, Тронье начал падать. Правая рука онемела, перед глазами поплыли кровавые круги, каждый вздох вызывал новую вспышку боли. Сейчас Ксантенец нанесет последний удар, и голова его полетит с плеч…
Но удара не последовало. Ксантенец вдруг вздрогнул, глаза его расширились. На куртке начало расплываться кровавое пятно. Выронив меч, он медленно, словно поддерживаемый незримыми узами, упал на колени, руками обхватив окровавленное острие копья, вонзившегося ему между лопаток и насквозь пробившего тело. Выражение неподдельного удивления отразилось на его лице. Издав последний глубокий вздох, нибелунг повалился вперед и затих. Земля вокруг окрасилась кровью.
Хаген замер, не смея сделать и вдоха. Сердце его остановилось. Волна ужаса оглушила его, и это было страшнее, нежели сознание неотвратимости собственной смерти. Он знал, что произошло, но не смел в это поверить. Это было невозможно.
От сплошной стены деревьев отделилась фигура, торжествующе подняв руку, только что метнувшую копье.
С безумным воплем, едва не разорвавшим ему глотку, Хаген вскочил на ноги и бросился на Гунтера. Схватив за грудки, он швырнул его на дерево и принялся бить – не так, как три дня назад, в Вормсе, когда, не сдержавшись, отвесил ему пощечину, – а намеренно целясь, желая причинить боль. «Все было напрасно! – пульсировала мысль в его в мозгу, – Все!» Гунтер одним движением руки перечеркнул все, сделал бессмысленной его жертву.
Гунтер упал после первого же удара, но Хаген снова рванул его на себя, ударил еще раз и еще, даже не пытаясь сдержаться. Скрючившись подле его ног, Гунтер заскулил от боли и страха.
И тут внезапный приступ бешеной ярости словно испарился, занесенная для удара рука бессильно опустилась. Глаза Хагена наполнились слезами, он едва сдерживал душившие его рыдания.
Гунтер посмотрел на него. Нижняя губа короля, куда пришелся удар кулака, была разбита, по подбородку стекала струйка крови, а правый глаз заплыл. Но во взгляде его не было ни боли, ни гнева, лишь мрачный, чудовищный триумф.
– Я убил его, – прошептал Гунтер. – Он мертв, Хаген! Наконец-то собака убита! – Он попытался подняться, поскользнулся на влажной листве и снова повалился на бок, – Зигфрид мертв. Ты что, не понимаешь, Хаген? Мертв! Мы победили. Нибелунг уничтожен!
Хаген взглянул на него. В сердце его закрался холод.
– Не нужно было этого делать, мой король, – с трудом выговорил он. Медленно повернувшись, он поднял Бальмунг, вложил меч в ножны. Затем шагнул к Зигфриду, рывком выдернул из его спины копье и отбросил его далеко в сторону. Опустившись подле нибелунга на колени, Хаген осторожно перевернул его на спину.
Ксантенец был еще жив. Лицо его было смертельно бледно, кровь уже не струилась из единственной раны. Тело его уже не жило, но какая-то сверхчеловеческая сила еще поддерживала его дух.
– Прости, Зигфрид, – прошептал Тронье, – Не знаю, понимаешь ли ты меня сейчас. Но я не хотел этого.
Зигфрид взглянул на него. Глаза нибелунга уже подернулись мутной пеленой, но Хагена он узнал.
– Ты… ты был… достойным соперником, Хаген, – едва слышно прошептал он.
– Но ты победил меня. Ты должен был меня убить.
Зигфрид попытался усмехнуться:
– Ты был… лучше их всех, как… как никто из вас. Мы должны были… уничтожить друг друга. Так… так, как это было предопределено, – Он мучительно кашлянул, попытался поднять голову, но со стоном опустил ее.
– Могу ли я чем-то помочь тебе?
Зигфрид с трудом вздохнул:
– О нет, Хаген, ты… ты сделал куда больше… чем думаешь. О этот проклятый идиот! Я умираю, но… я все-таки победил. Боже, мне… так холодно… так… – Рука его нащупала запястье Хагена. Прикосновение ее было ужасным – скользким и холодным. Но Хаген не отдернул руку, – …Холодно, – шептал Зигфрид. – Мне очень… холодно. Этот болван… он… он лишил меня… Кримхилд. Боже мой, Кримхилд!
С этими словами он испустил дух. Глаза его закатились, прежде чем тело вздрогнуло в последней судороге.
Зигфрид Ксантенский, победитель дракона, король нибелунгов, был мертв.
Тень смерти опустилась на лик Зигфрида. Хаген стоял опустив глаза.
– Не нужно было этого делать, – прошептал он, – Ты разрушил все. Все было напрасно.
Гунтер не ответил.
И тут Хаген сделал нечто, поразившее его самого: вынув из ножен Бальмунг, он положил его на грудь Зигфрида. Кожа нибелунга все еще была теплой и мягкой, словно у живого, когда Тронье сомкнул его руки на рукояти меча.
– Никто не должен узнать об этом, – внезапно раздался чей-то голос рядом. Это был Альберих.
Хаген кивнул:
– Никто его не найдет. Все будет так, как я сказал вчера, – он просто не вернется. И я тоже.
– Ты уходишь?
– В Тронье. Я должен был никогда не покидать свой замок.
Альберих погрузился в тягостное раздумье.
– Ты прав, – промолвил он наконец. – Пусть Гунтер скажет твоему брату, чтобы он последовал за тобой, как только уляжется переполох из-за исчезновения Зигфрида. А я тоже поеду с вами.
Хаген удивленно взглянул на альба:
– Ты?
Альберих кивнул:
– Мне здесь делать больше нечего.
– Это верно, – Хаген горько усмехнулся: – Твоя задача выполнена. Надеюсь, что успешно.
Альберих даже не улыбнулся:
– Будущее покажет.
– Тебе… нельзя уйти, – внезапно вмешался Гунтер.
Хаген вопросительно посмотрел на короля.
– Кримхилд обо всем знает.
Хаген побледнел:
– Зна… знает?..
Гунтер кивнул на труп Ксантенца:
– Этот болван разболтал ей обо всем. Почему, как ты думаешь, здесь оказался я? Не успел Зигфрид выехать за ворота, ко мне примчалась Кримхилд и принялась осыпать упреками. Рыдая и вопя, она заявила, что я буду виновен, если с тобой что-то случится.
– Кому еще об этом известно?
– Да всему двору! Кримхилд не старалась скрыть эмоции. Она так громко причитала, что разбудила ползамка.
Хаген задумался. Боль и отчаяние исчезли. Он снова стал самим собой. Быть может, это и было новой ловушкой, которую Зигфрид уже после смерти приготовил ему и Гунтеру. Но теперь он знал, что делать. Он вернется. Пусть Гунтер все испортил, он займется этим потом.
– Тогда мы возвращаемся, – решил он. – Пусть будет так, как хотел Зигфрид. А ты, Гунтер, все подтвердишь. Что мы дрались с Ксантенцем и я его прикончил.
– Ты? – ужаснулся Гунтер, – Я… я не понимаю. Почему ты хочешь отвечать за меня?
– Ты убил Зигфрида ударом в спину. И хочешь этим прославиться?
Гунтер вздрогнул. Упрямство промелькнуло в его взгляде.
– Но ты, мой друг, не должен расплачиваться за мои поступки. Кримхилд возненавидит тебя!
– Несчастный глупец! – простонал Альберих, – Неужели ты думаешь, что обретешь уважение, если все узнают об этом? Если ты жаждал славы, нужно было с мечом в руках биться с ним и погибнуть! Но ты не более чем трусливый убийца, и именно так тебя назовут!
