Текст книги "Рыцарь Хаген"
Автор книги: Вольфганг Хольбайн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)
Глава 12
Встреча с Гунтером и остальными оставила у Хагена горький привкус в душе. Быть может, из-за усталости он не мог разделить всеобщий чрезмерный восторг и ответить на все вопросы, с которыми на него набросились. Его не покидало чувство, что Гунтер и его братья, как, впрочем, и почти все их приближенные, вином и бурным весельем пытались заглушить свои неразрешимые проблемы. Так что он был рад, когда наконец остался один. Хаген пытался заснуть, но сон не шел к нему. Он лежал на кровати, не смыкая глаз, стараясь отогнать мысли и картины, одолевавшие его.
Кримхилд…
Он тихо шептал в темноте ее имя: Кримхилд, Кримхилд. Может, это была его судьба, его тайна, всю жизнь скрывавшаяся в самой глубине души?
Может, это и было причиной всему?
Мысль об этом словно громом поразила его. Если так, значит, ненависть к Зигфриду была не чем иным, как ревностью. В глубине души он давно это сознавал. Он чувствовал, что Зигфрид из Ксантена представлял собой опасность не только для Гунтера и Вормса. Он сам, Хаген из Тронье, человек, сделанный из стали, беспощадный легендарный воин, в глубине души страшился Зигфрида – он, о котором говорили, что слово «чувства» ему незнакомо.
Неужели он ревновал?
Он не мог найти ответа, да, скорее всего, и не хотел, так как знал, что лишится рассудка, отыскав его.
Уже давно наступило утро, когда он наконец поднялся с кровати и вышел из своих покоев, собираясь отправиться в город. Ноги и спина гудели, напоминая о восьмидневной скачке. Но в эти минуты он почти приветствовал боль – врага, которого он мог обнаружить и победить.
На улицах Вормса царила сутолока. Город заметно вырос с тех пор, как он был здесь в последний раз: там, где год назад громоздилась куча камней, теперь возвышался деревянный домик; пестрая вывеска при входе поясняла, что это постоялый двор. Без сомнения, он был построен специально к свадьбе, и Гунтеру пришлось выложить немало денег. С площади доносились удары молотков – там сооружали трибуны для гостей. Улыбнувшись, Хаген пошел дальше, к собору. Он остановился у края площади – на ступеньках перед открытыми воротами храма стояло множество священнослужителей и духовных лиц, а ни с кем из них Хагену сталкиваться не хотелось. Гизелер поведал ему, что Гунтер специально пригласил епископа – его имени Тронье не запомнил, – чтобы совершить двойной обряд венчания.
Солнечный зайчик на миг ослепил его, и он посмотрел в ту сторону. В пестрой толпе блеснул золотой шлем, затем Хаген увидел и вторую воительницу в сверкающих латах, а между ними – Брунгильду, разодетую в роскошные, сверкающие драгоценностями шелка. Он решил уйти – видеть Брунгильду, так же как и Зигфрида, желания не было. Но любопытство все же победило, и Хаген остался.
Валькирия и ее спутницы стояли на нижней ступени лестницы храма, и, хотя Тронье находился довольно далеко, по выражению лица Брунгильды было видно, что она с кем-то оживленно спорит. Хаген вспомнил слова Кримхилд. Немного помедлив, он решительно шагнул вперед, расталкивая толпу. Подойдя ближе, он увидел, с кем затеяла ссору валькирия, – это была Кримхилд; чуть поодаль стояли ее мать и две испуганные прислужницы. Хаген подошел к женщинам.
Глаза Брунгильды полыхнули гневом. Небрежно поклонившись валькирии, Хаген пристально взглянул на Кримхилд и Уту. Девушка умолкла, стоило ему появиться из толпы.
– Что случилось? – спокойно спросил Хаген.
– Она меня оскорбила! – Голос Кримхилд дрожал от негодования, – Она…
– Оскорбила? – удивился Хаген, – Не могу в это поверить!
– Но это так! – Кримхилд была сейчас похожа на маленькую обиженную девочку, – Она хочет войти в церковь прежде меня!
Хаген вопросительно взглянул на Брунгильду:
– И это… все? – В нем начала закипать ярость, – И на глазах у всех вы ссоритесь из-за такой мелочи?
На самом деле это вовсе не было мелочью. Он не сомневался в том, что Кримхилд сама спровоцировала ссору, и именно здесь, где любой мог стать ее свидетелем. И теперь он начал понимать, с какой целью.
– Кто она такая? – Кримхилд кипела от негодования, – Почему это я должна следовать за ней, будто ее служанка?
Брунгильда все еще молчала, но в глазах ее горел зловещий огонек. Она была раздражена не меньше Кримхилд, только умела держать себя в руках. Но в отличие от юной принцессы появление Хагена огорчило валькирию: она знала – он ей не союзник.
Хаген перевел взгляд на Уту, но лицо королевы-матери словно окаменело. Он опять повернулся к Брунгильде:
– Это правда?
– А если и так? – спокойно промолвила валькирия, – Зачем ты вмешиваешься, Хаген из Тронье? Тебя это ни в коей мере не касается.
– Это точно, – кивнул Хаген. – До тех пор, пока вы не выносите сор из избы, – В голосе его послышались металлические нотки, – Не пристало королевам спорить, как базарным торговкам, при всем честном народе.
Брунгильда побледнела, а Кримхилд, к которой этот упрек тоже имел отношение, довольно ухмыльнулась. Хаген испытывал неловкость. Хотя все окружающие делали вид, будто ничего не замечают, было совершенно ясно, что он, Брунгильда и Кримхилд находились в центре всеобщего внимания.
– Почему бы вам не войти в храм одновременно, если уж вы никак не можете договориться? – предложил он.
Брунгильда расхохоталась:
– Удивительно, Хаген! Ведь именно такого дурацкого совета я от тебя и ждала.
Она поднялась еще на одну ступеньку, встав выше Хагена и теперь глядя на него сверху.
– Наверное, и правда хорошо, что ты вернулся, Хаген из Тронье, – промолвила она спокойно, но, пожалуй, громче, чем следовало. Она одарила Кримхилд презрительным взглядом: – Эта девочка с самого первого дня не скрывала, что ненавидит меня. Я не знаю почему, но это не имеет значения. И пора бы ей понять, кто здесь королева Вормса! Если собственная мать и ее рассудок ничего ей не говорят – придется это сделать тебе, Хаген из Тронье.
– Королева Вормса! – фыркнула Кримхилд, – Ну, насмешила. Не забывай, кто ты такая, Брунгильда!
– Кримхилд! – прикрикнул Хаген, – Я прошу тебя…
Но девушка его не слушала. Сердито подобрав юбки, она взбежала по ступенькам и остановилась перед валькирией с горящими от ярости глазами.
– Может, мне стоит напомнить, как ты здесь появилась, Брунгильда? Я, конечно, не претендую на божественное происхождение, но меня не притащили сюда в качестве добычи. Может, через два дня ты и станешь супругой моего брата, но королевой тебе не быть никогда! Ты ничтожество, Брунгильда! И времена твоего могущества завершились, – Брунгильда побледнела. Кримхилд же не унималась: – Так кто ты такая, Брунгильда? Оглянись вокруг! Неужели ты думаешь, что тебя полюбит здесь хоть один-единственный человек? А твоя легендарная красота увянет через несколько лет!
– Довольно, Кримхилд! – Хаген резко схватил ее за руку, – Прекрати сейчас же!
Девушка вырвала руку:
– Ты не имеешь права указывать мне, Хаген из Тронье! Если хочешь защищать эту змею – пожалуйста!
– Я никого не собираюсь защищать. Но ты должна прекратить вести себя как невоспитанный ребенок. И ты тоже, Брунгильда, – добавил он. – Я что, должен напомнить, кто вы такие? Ты, Кримхилд, принцесса бургундская, а ты, Брунгильда, будущая королева! Приказываю вам немедленно прекратить ссору!
– А если нет? – Слова Хагена только распалили ярость Кримхилд. Она надеялась на его поддержку и теперь злилась, что не получила ее, – Что ты будешь делать, если я не послушаюсь? Пойдешь к моему брату и нажалуешься?
– Довольно, Кримхилд, – вмешалась Ута, и это наконец подействовало.
Поджав губы, девушка одарила валькирию полным ненависти взглядом и резко отвернулась. Хаген смотрел ей вслед, пока они с Утой и обеими служанками не смешались с толпой. Брунгильда тоже проводила ее взглядом, но, к удивлению Хагена, ее лицо выражало полную безмятежность.
– Что на тебя нашло, Брунгильда? Теперь пойдут сплетни о двух королевах Вормса, которые спорили на площади, будто торговки.
– В Вормсе только одна королева! – гордо заявила Брунгильда.
– Знаю, – кивнул Хаген, – И зовут ее пока что не Брунгильдой.
– Это она затеяла ссору.
– А у тебя хватило ума ее поддержать! Ты же сама сказала – она еще дитя и не умеет себя вести. А от тебя я такого не ожидал.
Брунгильда окинула его ледяным взором.
– Я от тебя – тоже, Хаген, – негромко молвила она.
– То есть?
– Ты не понимаешь? Разве ты забыл, что произошло в Изенштейне? Я тогда спросила тебя, на чьей ты стороне, помнишь?
Хаген кивнул.
– И ты тогда ответил мне. Я удовольствовалась ответом, но не приняла его. Так же, как и теперь. Тогда ты служил этому слабаку Гунтеру, но ты не должен был этого делать.
Хаген с шумом выдохнул:
– Думай, что говоришь, Брунгильда! Гунтер – мой король.
– Нет. Он никогда им не был и не станет. Ты слишком похож на меня, чтобы признать власть над собой другого человека. Еще не поздно, Хаген. Я знаю, что мучает тебя. Я не жду сейчас ответа, но предлагаю поразмыслить. Ты и я, мы оба северные люди, и кровь наша похожа. Пойдем со мной!
Хаген уставился на валькирию:
– Ты понимаешь, что ты говоришь?
– Да, – спокойно ответила Брунгильда.
– Я… я должен убить тебя на месте за такие слова.
– Ты этого не сделаешь. И не пойдешь к Гунтеру рассказывать. Подумай хорошенько, Хаген.
Не ответив, Тронье повернулся и быстро зашагал к замку.
Глава 13
Хаген проспал почти восемнадцать часов кряду. Теперь до Троицы оставалось всего два дня. До того часа, когда Гунтер сочетается браком с Брунгильдой.
И Зигфрид женится на Кримхилд.
Эта мысль вселяла в него панику.
Все, что произошло после встречи с Кримхилд, было забыто. Встреча с Гунтером и остальными, разговоры, тысячи вопросов, на которые ему пришлось отвечать, наконец, усталость и долгий сон – все это было лишь бегством – бегством от образов, таившихся в самых сокровенных уголках его души.
Кримхилд. Почему же все-таки она?
Вопрос был бессмысленным. С тем же успехом он мог спрашивать себя, почему он вернулся живым, почему не погиб в Изенштейне или на пути в Тронье. На какой-то момент старый разумный Хаген взял верх. Он находился в Вормсе, и все, что произошло, повернуть вспять уже невозможно.
Он встал, оделся, вышел из покоев. Но на улице тоже не обрел душевного равновесия. Издалека доносились звуки оживленной суеты, на широком поле между крепостным рвом и городом скоморохи разбили свой лагерь. Хаген остановился в нерешительности. Может, спуститься к реке? Нет, это было слишком далеко, да к тому же вполне вероятно, что по дороге он столкнется с Гунтером или Зигфридом. Но и в городе тоже можно было встретить знакомых. Да остался ли в Вормсе хоть один человек, чье присутствие не вызывало бы у него раздражения? Разве что Ута и юный Гизелер.
Миновав откидной мост, Хаген направился к лагерю цыган. Поле пестрело цветными шатрами, повсюду стояли повозки. Целое море звуков встретило Хагена: смех, возгласы на чужом языке, конское ржание – никогда раньше он не любил подобной балаганной суеты. Но теперь он чувствовал здесь себя защищенным. Шум, гам, пестрая суета опьяняли его, подобно вину, он ощутил наконец спокойствие и раскрепощенность. Может, потому, что никто его здесь не знал. Он был одет в простой плащ с капюшоном, без оружия и шлема, и даже черную повязку для глаза оставил дома. Его незрячий глаз не привлекал ничьего внимания здесь, среди толпы калек и убогих.
Кто-то схватил его за руку. Это была беззубая старуха в ужасных лохмотьях, столь же грязных, как лицо и волосы, спадающие на плечи сальными сосульками.
– Будущее, господин, – проскрипела она, – Хотите заглянуть в свое будущее? Дайте мне руку, господин, и я все вам скажу. – И, прежде чем Хаген успел что-либо сообразить, она схватила его ладонь и принялась водить по ней скрюченным пальцем.
Хаген рассерженно выдернул руку:
– Исчезни, старуха! Будущее меня не интересует.
Но гадалка оказалась упрямой. Как он ни сопротивлялся, цыганка не оставляла попыток затащить его в свой убогий шатер.
– Не бойтесь, господин. Я предсказываю только добрые события. – Она усмехнулась: – И это недорого.
– Все равно денег у меня нет, – отрезал Хаген.
– Ничего страшного, – не унималась старуха, – Для вас это будет бесплатно, – Она кивнула на замок, возвышавшийся над лагерем каменным колоссом: – Вы ведь один из благородных господ, правда? – Она хихикнула: – Вы только расскажите всем, как хорошо я вам нагадала, и тогда я получу хороших клиентов.
Хаген невольно улыбнулся. Ему начинала нравиться крестьянская хитрость гадалки. Что ж, небольшое безобидное развлечение, пожалуй, сможет развеять его тоску.
В палатке оказалось темно и прохладно. Все убранство составляли развешанные повсюду пестрые тряпицы и занавески. Старуха шагнула в глубь шатра, делая Хагену знак следовать за ней.
– Пойдем, Хаген из Тронье. Все уже готово.
Хаген удивленно вскинул брови. Откуда она знала его имя?
Нерешительно он шагнул вслед за цыганкой. Перевернутый ящик, служащий столом, да пара трехногих табуреток – вот и вся мебель в этом убогом шатре.
– Садись, Хаген из Тронье, – Старуха примостилась на одном из сидений, знаком показав Хагену, что он тоже должен сесть.
Тронье повиновался. Лицо прорицательницы в полумраке шатра разглядеть было трудно.
– Откуда ты знаешь мое имя? – спросил он.
– От меня, – отвечал голос из темноты.
Хаген изумленно вздрогнул:
– Гунтер?
За спиной старухи выросла еще одна фигура. В жадно протянутой ладони зазвенели монеты.
– Все в порядке, старуха, – молвил Гунтер, – А теперь оставь нас одних.
Маленькими боязливыми шажками цыганка выскользнула из шатра. На мгновение откинулось покрывало, и Хаген успел рассмотреть лицо короля: он был бледен, глаза лихорадочно блестели.
– Что… что это значит? – начал Хаген, – Зачем ты шпионишь за мной? Что это за таинственность?
– Я должен с тобой поговорить. С глазу на глаз.
– Этого нельзя сделать в твоих покоях?
Гунтер присел на табурет.
– Я не знаю. Я… я больше не отваживаюсь говорить в Вормсе открыто. И у стен есть уши.
– Ты не отваживаешься в собственном замке поговорить с другом?
– В моем замке? Вормс давно уже не мой. Меня, Гизелера и Гернота лишь терпят в этих стенах, и я не знаю, как долго это будет продолжаться.
Хаген попытался возразить, но Гунтер не дал ему сказать ни слова.
– Зигфрид куда-то отправился верхом, – сообщил он. – Перед рассветом. Вместе с Брунгильдой и нибелунгами.
– С Брунгильдой? – удивился Хаген.
Гунтер кивнул:
– Они не очень-то стараются скрыть, что состоят в заговоре. Любой дурак может догадаться, что они затевают – нибелунг и валькирия.
– Брунгильда же твоя невеста! – Хаген не скрывал возмущения, – И она должна быть тебе послушна.
Гунтер зло засмеялся:
– Послушна? Да она не должна мне ничего, решительно ничего. Это я обязан ей ее королевством, потому что я отнял это у Брунгильды. И она вернет его себе. – Он вдруг умолк, – Для этого ей и нужен Зигфрид, – продолжал Гунтер, несколько овладев собой, – На это-то Ксантенец и рассчитывает. Когда будут уничтожены я, Гернот и Гизелер, Вормс будет принадлежать ему, а Брунгильда возвратится в Изенштейн. Все очень просто.
– Изенштейна больше не существует, – возразил Хаген, – Его властительница повержена, сокровищницы пусты, а земли розданы.
– Нет, Хаген. Это не так, – Гунтер ударил кулаком по столу, – Неужели ты забыл Брунгильдиных подданных? Их взгляд, полный ненависти, когда мы стояли в тронном зале? Я думал, что одолел ее, но ошибался. Одно слово валькирии – и с помощью Зигфрида и Альбериха они вернут ей все сполна. Брунгильда не человек, Хаген. Она – богиня. Богиня мрака.
– Ты… странно отзываешься о женщине, на которой хочешь жениться, – пробормотал Хаген.
– Я не хочу этого, – отрезал Гунтер.
– Ты…
– И никогда не хотел. Я только воображал, будто желаю этого брака. Я жаждал Брунгильду подобно тому, как жаждут вечной жизни, власти над всем миром… Это была мечта. Я допустил ошибку, осуществив ее, – не догадываясь, что при этом оказался лишь орудием в руках Зигфрида. Как и Брунгильда, впрочем. Только она об этом не знает.
– И скорее всего, никогда не узнает, – добавил Хаген.
– Это все равно ничего не изменит. Так и так – Зигфрид победил. Он женится на моей сестре и в один прекрасный день завладеет Вормсом – не важно, умру я сейчас или через год. Я хочу уничтожить эту тварь!
Хаген не произнес ни слова.
– Ты молчишь, – пробормотал Гунтер. – Ты предпочитаешь молчать, потому что уже слышал от меня эти слова, так ведь? Тогда ты обвинил меня, что я подстрекаю тебя совершить убийство. Но это не убийство, а необходимость. Ксантенец прикончит нас всех.
– Прекрати… сейчас же… Гунтер. Ты знаешь мой ответ.
– И он остается прежним даже теперь, когда ты сознаешь, что поставлено на карту?
– Да, прежним. И даже если бы я хотел этого – я не смог бы. Я старый человек, Гунтер. Слепой на один глаз.
– Только не рассказывай, будто ты боишься Зигфрида, – взвился Гунтер, – Ты единственный, кто может с ним справиться. Думаешь, я не рассчитывал на других? Твой брат Данкварт с радостью перерезал бы горло этому выродку, так же как Ортвейн и многие другие в Вормсе. Но у них ничего не получится. А ты это сможешь.
– Нет, – твердо заявил Хаген, – На убийство я не пойду.
– А если я увеличу ставку?
Хаген с удивлением взглянул на короля:
– Что ты имеешь в виду?
– С одной стороны, на карту поставлена жизнь моих братьев и моя собственная, – отвечал Гунтер. – Но этого тебе, кажется, мало. Что, если я присовокуплю к ним мою сестру?
– Кримхилд? – Хаген не верил своим ушам.
Гунтер кивнул:
– Да, Кримхилд. Я наблюдал за вами, вчера утром.
У Хагена загорелись уши. Хорошо, что в шатре царил полумрак.
– Ну и что?
– Стражник на башне сообщил мне о вашем с Данквартом прибытии, и я отправился наверх, чтобы найти тебя. Но меня опередила Кримхилд.
– Вот как? – Хаген едва мог говорить, ладони его вспотели.
– Я видел вас, – продолжал Гунтер, – Ты ее любишь.
– Конечно, люблю. Она ведь дочь Уты и твоя сестра. Я жизнь за нее отдам.
– Нет, Хаген, не пытайся скрыть истину. Ты любишь ее как мужчина женщину. И любил всегда, – Он покачал головой, – Ох, Хаген, неужели мы с тобой не настолько близки, что ты не решился явиться ко мне прежде, чем возник этот нибелунг? Неужели ты думаешь, что я тебя не понял бы? Почему ты молчал, Хаген? Зачем ты дотянул, когда стало уже поздно?
Хаген застонал. Зачем теперь еще сильнее бередить его рану, вместо того чтобы унять боль?
– Почему? – повторил Гунтер.
– Я… ничего не знал.
– Но теперь знаешь.
Хаген кивнул. Говорить он не мог.
– И несмотря ни на что, послезавтра будешь спокойно смотреть, как Ксантенец поведет ее под венец?
– Да.
– Но ты еще можешь получить ее, – тихо сказал Гунтер.
Хаген задохнулся:
– Что ты такое говоришь! Я…
– Ты можешь ее получить, – повторил Гунтер. – Я король Вормса и вправе решать, кому отдать руку сестры.
Вскочив с места, Хаген повернулся и пошел к выходу. Одним прыжком Гунтер оказался рядом.
– Я не шучу, Хаген! Кримхилд будет твоей! Убей Зигфрида – и бери ее в жены.
Хаген ответил ему пощечиной.
Глава 14
Как он добрался обратно, Хаген не помнил. Смутно припоминалась лишь встреча с Гизелером возле двери его комнаты, но говорил ли он с ним и о чем? Захлопнув за собой дверь, Хаген повалился на кровать. Нет, все это происходило не с ним, он не мог совершить такое.
«Ты можешь получить ее, Хаген».
Ни о чем ином он думать не мог.
Как же отчаялся Гунтер, если решился предложить ему такое! Как глубоко проник страх в его душу, если он отваживался помыслить об этом.
Лишь на секунду он попытался себе представить, что было бы, согласись он на предложение Гунтера. Прикончить Зигфрида и заключить Кримхилд в объятия…
Нет, об этом запрещено было и мечтать – не то что думать всерьез. Вскочив, он принялся расхаживать по комнате, остановился у окна. Во дворе ключом кипела жизнь. Гизелер в ярко-красном плаще выделялся из толпы воинов Гунтера, стоявших возле конюшен в ожидании, когда им оседлают лошадей. Гул голосов напоминал жужжание огромного улья.
Он отвернулся – картина всеобщего веселья раздражала – и подошел к столу. Как всегда поутру, чьи-то заботливые руки принесли в комнату кувшин свежего вина. Обычно Хаген не прикасался к нему, но сейчас налил себе полный кубок и в несколько глотков жадно осушил его.
В дверь постучали, негромко, но настойчиво. Хаген и не думал открывать, он лишь вновь наполнил кубок и повернулся к окну. Боль, раздиравшую грудь, даже вино не способно было унять.
Стук не повторялся. Хаген оглянулся на дверь. Перед ним стоял Альберих. Тяжелый засов покоился на месте, дверь была заперта.
– Как… как ты попал сюда, альб?
Ехидная улыбка скользнула по хитрой мордочке:
– Ты, как всегда, любезен, Хаген из Тронье. Так-то ты встречаешь друга, с которым не виделся три месяца!
Боль в груди внезапно сменилась приступом ярости. Хаген замахнулся. Альберих отскочил назад.
– Я еще раз спрашиваю: как ты сюда попал? – зарычал Хаген.
Альберих вздохнул.
– С каких это пор меня могут остановить запертые двери, Хаген? – все так же насмешливо продолжал он. – Это я могу еще раз задать вопрос: неужели ты всегда так приветствуешь старых друзей? Ты уже целых два дня в Вормсе и ни разу не спросил обо мне. Ты что, меня избегаешь? Или не хочешь встречаться ни с кем вообще? Или, может, избегаешь самого себя?
– С каких это пор мы стали друзьями?
– Я, кажется, спас тебе жизнь или не так? – сказал Альберих. – И твоему брату тоже, если мне не изменяет память. Разве это нельзя назвать дружеской услугой?
От ярости Хаген сжал кулаки:
– Что тебе нужно здесь, альб? Ты опять явился мучить меня?
Альберих покачал головой. Откинув капюшон, он внимательно взглянул на Хагена:
– Я явился затем, чтобы открыть тебе глаза. Что же должно случиться, чтобы ты наконец понял, как нужно действовать?
Хаген уставился на него невидящим взором. В душе его пробуждался к жизни чудовищный демон, с каждым мгновением становясь все сильнее и сильнее, потому что он питался болью – животворным эликсиром.
Альберих кивнул головой:
– Ты должен бороться, Хаген. Бороться так, как никогда еще тебе не доводилось.
– Но… но против кого? – Хаген едва ворочал языком.
– Не прикидывайся, Хаген. – Альберих рассердился. – Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю. Как только закончатся свадебные торжества, Зигфрид вызовет тебя на поединок.
– Я… не дал ему повода, – пробормотал Хаген. Он пошатнулся и схватился за край стола, чтобы не упасть.
Альберих будто ничего не замечал.
– Ты отлично знаешь, что он найдет причину для ссоры, Хаген. Так что не прикидывайся дураком – это можешь делать перед Гунтером. Но здесь мы одни.
– Исчезни, – простонал Хаген. – Я… я не хочу.
– Чего ты не хочешь? – фыркнул гном. – Со мной разговаривать? Или выслушать правду? – Он вцепился Хагену в рукав. – Когда же ты наконец поймешь? Зигфрид одержал полную победу, понимаешь? – Альберих дернул его за руку. – И через два дня все здесь будет принадлежать ему.
– Но все и так давно ему принадлежит, – пробормотал Хаген.
– Пока еще нет. Еще не поздно, Хаген! Пока их брак с Кримхилд не заключен, ты еще можешь остановить его.
Хаген прикрыл глаза:
– Как я его остановлю, Альберих? Зигфрид…
– …в десять раз проворнее и в сотню раз сильнее тебя, – перебил Альберих. – Но все равно ты можешь его одолеть. Ты единственный, кто способен с ним справиться. И Зигфрид это знает. Почему, как ты думаешь, он так тебя страшится?
– Страшится? – Хаген усмехнулся. Схватив кувшин, он вновь наполнил кубок и жадно припал к нему, не обращая внимание на капли вина, падающие ему на грудь.
– Да, – сказал Альберих. – Он боится тебя, Хаген. Ты ведь знаешь легенду о битве с драконом. Кожа Зигфрида омыта его кровью, и теперь Ксантенец неуязвим. Лишь маленькое пятнышко между лопаток не ороговело, где случайно прилип липовый листок.
– Чепуха все это, – фыркнул Хаген.
– О нет! – Альберих был серьезен. – И у этого листочка есть имя. Имя ему – Хаген, и Зигфриду это известно. Он дважды пытался убить тебя и не оставит попыток в дальнейшем. А я не знаю, как долго смогу тебя защищать. Моя власть тоже не безгранична.
Хаген отвернулся к окну. Альберих откровенно напомнил ему, что это он спас их с Данквартом от смерти той памятной ночью в Исландии, уведя от лагеря. Хаген подозревал это с самого начала, но никогда не думал, что альб открыто признается в своей измене Зигфриду.
– Чего ты от меня хочешь? – снова Хаген задал тот же вопрос. – Скажи, что тебе нужно, и исчезни наконец. Я устал от бесконечных разговоров.
– Так прекрати болтать и действуй!
Хаген обернулся. Он стоял у окна, его тень падала на тщедушную фигурку карлика, и на мгновение ему показалось, будто Альберих растворился в полумраке.
– Это бессмысленно, Альберих.
– Так ты сдаешься? Ты, Хаген из Тронье, сдаешься без борьбы?
Хаген кивнул:
– Если хочешь назвать это так – да, сдаюсь.
Странно, но карлик не ответил. Он долго глядел на Хагена, затем покачал головой и отвел взгляд.
– Значит, он победил, – печально прошептал гном, – Ты был моей последней надеждой, Хаген. Теперь никто не сможет его остановить. Погибнут и Гунтер, и его братья, и ты, и многие, многие другие.
– Разве все мы не умрем рано или поздно?
– Но не так глупо. Не так! – Альберих топнул ногой, – Ты хочешь просто так все бросить? Предоставить воле судьбы жизнь своих друзей? А как же клятва, данная тобой отцу Гунтера: пожертвовать собственной жизнью ради его сыновей и Кримхилд?
– А что твоя клятва? – возмутился Хаген, – Разве ты не клялся в верности Зигфриду? А теперь стоишь здесь и уговариваешь меня его прикончить. Как же так?
– А вот как. Я поклялся ему в верности и сдержу свое слово. Если он прикажет мне уничтожить тебя, я это сделаю. Но все равно я на твоей стороне.
– Не будь тебя, Зигфрид никогда бы сюда не явился. Быть может, следует прикончить не его, а Альбериха.
– Так сделай же это! – завопил карлик. – Обнажи наконец меч и сделай хоть что-нибудь, Хаген!
Тронье беспомощно отмахнулся.
– Оставь меня, альб. – В голосе его было равнодушие. – Я больше не хочу. Я устал.
Альберих кинул на него злобный взгляд:
– Ты лжешь! Ты вовсе не устал. Ты боишься. Боишься совершить ошибку, опять поступить неверно – как недавно, когда ударил Гунтера.
– Тебе и это известно? – В голосе Хагена уже не было ни удивления, ни гнева. Было бы странно, если бы Альберих об этом не знал.
– Он далеко зашел, – продолжал карлик, не отвечая на вопрос Хагена. – Слишком далеко, если ты даже поднял руку на человека, которого поклялся защищать ценой собственной жизни. Что же еще должно произойти? Может, Зигфрид должен сделать больно Кримхилд, чтобы ты наконец обрел рассудок?
– Этого он не сделает, – спокойно возразил Хаген.
Альберих скорчил отвратительную гримасу:
– Ты уверен?
Хаген кивнул:
– Абсолютно. Он любит ее, Альберих.
– Любовь! Ха!
Хаген усмехнулся:
– Вот видишь, Альберих, есть вещи, понять которые ты не способен. Он любит ее. Хоть и по-своему.
– Так же, как ты?
Хаген содрогнулся. Вновь все закружилось перед его взором, Альберих превратился в пляшущую тень. Руки Хагена сжали пустой кубок так, что он треснул.
– Сейчас ты хотел бы придушить меня, да? – послышался голосок альба. Хаген вдруг подумал, что тот прочитал его мысли, – Но на самом деле ты этого не желаешь, Хаген, точно так же, как нанесенная Гунтеру пощечина адресовалась не ему. А тебе самому, Хаген. Ты ненавидишь себя за слабость. – Он рассмеялся: – О Хаген, как же ты будешь страдать, когда в воскресенье нибелунг поведет Кримхилд к алтарю!
– Нет, – твердо заявил Хаген. Он резко повернулся, шагнул к кровати и стянул с себя накидку. Затем быстро облачился в кольчугу, надел сапоги, повесил на пояс меч.
– Значит, уходишь, – Альберих покачал головой.
Не глядя на него, Хаген кивнул, надевая шлем. Отстранив Альбериха, он шагнул к двери.
– Так ты бросаешь Кримхилд на произвол судьбы? Отдаешь ее нибелунгу? В это я не поверю. Твое сердце принадлежит этой женщине.
– Быть может, именно поэтому, – отвечал Хаген, – А теперь прочь с дороги, альб.
Вздохнув, Альберих опять покачал головой:
– Еще не все кончено, Хаген. Мы еще встретимся!
